Гареммыка

— А ты не хочешь?

— Нет.

— Ну, смотри. — Катька резко повернулась и ушла, гордо вскинув голову.

Мама так и не поверила, что эти котлеты я сам жарил. Даже когда я ей подробно рассказал рецептуру, что и как, в какой очерёдности делал, она всё равно сомневалась. А отец только заговорщицки подмигнул да растрепал мне волосы на макушке.

Вечер понедельника я посвятил наведению порядка в своей комнате, во вторник мы с бывшим одноклассником пили пиво, а в остальные вечера мне заняться оказалось совершенно нечем. Работы для меня у Катьки не было, а ехать и толкаться там просто так не хотелось, как и лишний раз встречаться с самой хозяйкой. Видя, что я вечер за вечером бесцельно слоняюсь по квартире, на меня насели родители, зазывая с собой на дачу. Искушение провести два дня за городом, и не встречаться с Ириной было велико, очень велико, но я не мог так просто постыдно сбежать. Я твёрдо решил, что объяснюсь с ней и на этом поставлю точку в наших отношениях. Ежечасно укрепляя себя в этом решении, я дождался субботы, морально подготовился и... И все мои намерения пошли прахом: Ирина просто не пришла. К вечеру во мне боролись два противоположных чувства: с одной стороны облегчение, а с другой досада. Облегчение оттого, что Ира поняла тот тупик, в который мы с ней забрели, и сама прекратила попытки продлять агонию нашей связи. А досада... Досада была. Её не могло не быть, ведь нас так много связывало с Ирой, и хорошего, и плохого. Да и привязался я к ней за последние месяцы, даже сам удивился, когда понял насколько. Но что было, то прошло, теперь надо думать о будущем. А думать не хотелось. Во мне поселилась скука, единственным спасением от которой оказалась гитара. На моё счастье, вернувшийся из колхоза Сашка отловил меня на обеде около столовой и говорит:

— Помнишь, ты всё на мою "ленинградку" облизывался? Если желание купить ещё не пропало, то забирай за тридцатку.

— А сам как?

— Мне тут "Кремону" предложили, настоящую! Вот потому свою старую гитару и продаю, что на новую денег не хватает.

Мы ударили по рукам. Конечно, я бы и сам от "Кремоны" не отказался, но не хотелось перебегать Сашке дорогу, да и слишком хорош был тот инструмент для моих тогдашних рук, это я понимал отчетливо. Зато приятеля выручил, и он, преисполненный благодарности, дал мне несколько практических уроков, оказавшихся весьма ценными. Надо сказать, что в Сашке был зарыт настоящий преподаватель, настолько понятно и доходчиво он мог объяснить любую тонкость, не прибегая к заумствованиям. С того дня я на обеде летел к Сашке в цех, показывал "домашнее задание", получал новое, а вечерами терзал струны, доводя пальцы до судорог, а родителей до белого каления. Конечно, супер гитаристом я так и не стал, но дворовых менестрелей уверенно затыкал за пояс. Правда, этот момент настал ещё очень не скоро, а пока я с азартом неофита пользовался каждой свободной секундой, чтобы обнять пальцами гриф.

В пятницу после работы помогаю родителям собираться на дачу, таскаю сумки в батин Запорожец, а у самого одно желание — как можно скорее расквитаться с этой суетой и взять в руки гитару. Мою янтарную, мою звонкоголосую. Проводил родителей, вернулся домой, только расположился с инструментом, когда звонок. Блин, думаю, кого это чёрт принёс? Или одноклассник с пивом, или алкаш с третьего этажа припёрся, "займи, трубы горят". Кто бы это не был, всех пошлю без разговоров. Отрыл дверь, а это Катька. В руках сумочка и последний писк молодёжной моды — полиэтиленовый пакет, изукрашенный надписями на английском языке. Нифига себе, падежи, с чего вдруг она нарисовалась?! Я же ей ясно дал понять, что не желаю её видеть.

— Привет, не помешаю? — спрашивает, а сама ресничками хлоп-хлоп, прямо святая невинность во плоти.

— Заходи, а помешаешь или нет, там видно будет. Ты просто так или по делу?

— По делу.

— Ну, жалуйся. — предложил ей, когда мы расположились в большой комнате. Сначала я по инерции её чуть было к себе не повёл, но на полпути во мне всё взбунтовалось, показалось неправильным вести Катьку туда, где не так давно появлялась Ирина. Поэтому я указал ей на кресло, а сам сел на диван.

— Да, жаловаться-то, в общем, не на что. Просто тут на меня торгаши вышли, предлагают услуги по реализации нашего товара через свой магазин. Я думаю согласиться, но, коль мы с тобой партнёры, то хочу узнать твоё мнение на этот счет.

— А поподробнее можно? Что предлагают, что просят, какие условия ставят?

Катька ушла в прихожую и вернулась с сумочкой, откуда достала толстую тетрадь. Полистав взад-вперёд страницы, она нашла нужную и зачитала мне цифры.

— Так, стоп! Давай помедленнее. А, лучше дай мне тетрадку. — взял в руки микро гроссбух и ничего не понял. — Кать, в твоей писанине сам чёрт ногу сломит. Рубли перемешаны с датами, куртки с рулонами...

— Да что там непонятного! — мгновенно вспыхнула Катька, как всегда при критике в свой адрес. — Смотри, вот количество курток, которые мы им отвозим...

— Подожди, подожди, мы отвозим? Сами? — Катя дёрнулась возразить, но, подумав, согласилась.

— Да, мы... Блин, это я проглядела, надо же... Ну, да ладно, обсудим ещё, чья доставка...

Двадцать минут мы с ней просматривали расчеты, отыскивали в них ошибки, пересчитывали заново, а неугомонный я всё находил и находил упущения. В процессе спора Катька не усидела в кресле и перебралась ко мне на диван. Сейчас она сидела рядом, закинув ногу на ногу и задумчиво теребя в руках несчастную тетрадь. Потом отложила её в сторону и улыбнулась:

— Ты такой умный, что пора уже убивать. — Катька попыталась привалиться к моему плечу, но я отстранился и встал. — Что, всё ещё злишься на меня?

— Нет, Катя, не злюсь. Уже не злюсь, иначе бы вообще с тобой не стал видеться. Но забыть твой обман не могу до сих пор.

— Это хорошо, что ты не злишься. — верная сама себе, Катька предпочла услышать лишь первую половину моей фразы. — Я бы хотела тебя попросить... Разреши мне сегодня остаться у тебя?

— Зачем? — Катя посмотрела на меня, как на несмышлёныша, и я поправился: — Нет, чем ты предлагаешь заняться, я примерно догадываюсь. Меня интересует, для чего тебе это надо, на что ты рассчитываешь в будущем? — я ожидал, что она вспыхнет, ощетинится, озлобится. Так на долю секунды и произошло, но ёжик сразу убрал иглы, едва их показав. Катька как-то сдулась и извиняющимся тоном заговорила:

— Ни на что я не рассчитываю и ничего не жду. Просто... Просто у меня давно не было мужчины, и я очень по тебе соскучилась. А про дальнейшее... Блин, я не знаю, как сказать. — тут она густо покраснела, слившись цветом лица с прической. Красную от гнева Катьку я видел часто, но вот чтобы от стыда! Это поистине что-то невероятное. — Я была бы не против иногда видеть тебя у себя... Ну, ты сам понимаешь... Когда ты сам этого захочешь... Короче, так: захотели — встретились, а нет, так нет. И никто никому не должен. Такое тебя устраивает?! — вначале запинаясь, но постепенно повышая голос, последнюю фразу она произнесла уже с явным вызовом.

— Катька, Катька, ты даже извиняешься, балансируя на грани хамства. Что ты за человечек такой?!

— Какая есть! — отрезала она, отворачиваясь. — А не нравиться, давай разбежимся, как в море корабли...

Вместо ответа я погладил её по щеке. Каким-то судорожным движением Катька обхватила мою ладонь и прижалась к ней со всей силы. Признаюсь, такого я никак не ожидал. Более того, я потерял дар речи, ведь чтобы Катерина стала извиняться, это сколько волков по лесам передохнуть должно? Экологическая катастрофа, не меньше! Я смотрел на Катю, и не верил своим глазам. Пусть по-своему, неумело, дерзко, но ведь она нашла в себе силы попросить прощения, не замкнулась в гордыне после моего отказа возобновить нашу связь, а пришла, сама пришла ко мне. Для тех, кто знал Катьку, её болезненное самолюбие, это говорило о многом. И я не смог ей отказать в сегодняшней ночи.

Да, я уступил, да, я согласился на её предложение. Но, прежде чем бросать в меня камни, подумайте вот о чем. Сколько раз отвергнутые влюблённые в отчаянии восклицали: "Как она (он) могла (мог) променять меня на этого (эту)! Да она (он) ещё одумается, сто раз пожалеет, на коленях ко мне приползёт, будет каяться, о прощении умалять!" И я пол года назад так же бился в отчаянии, так же твердил подобные фразы о коварстве и обмане, о том, что ещё пожалеет. Вот только в реальности мало кто жалел, редко кто просил прощения, а приползали вообще единицы. Верно? А Катька всё-таки пришла, чем чувствительно пощекотала моё эго, мгновенно раздувшееся от восторга до немыслимых размеров.

Ирина? О ней я даже не думал, это была закрытая страница. Да и какой мне был смысл хранить ей верность, в конце концов? Она мне хранила? Да не смешите! Проведя со мной несколько часов, она тут же возвращалась к мужу, в его постель и при этом совершенно не желала что-то менять в своей жизни.

Так что снимать Катьке платье я помогал без каких либо угрызений совести. А, оказавшись с ней в постели, вдруг понял, как истосковался по этой рыжей заразе! В этот раз у нас всё было совершенно не так, как в прошлом — я не дарил любовь, я брал по праву победителя, мало обращая внимания на Катю, набрасывался на неё с животным пылом, вытворяя с её телом всё, что только приходило в голову. А ей, похоже, это нравилось! Да, нравилось, потому что никогда её смешанные с рычанием крики не были столь переполнены страстью.

Утром мы долго валялись в перевёрнутой постели, совершенно не желая принимать вертикальное положение. Разговоров особых не вели, найдя для губ более интересное занятие. А тем временем наши руки жили своей, независимой от нас жизнью, без устали скользя по телу партнёра и порою задерживаясь в соблазнительных местах. И всё на этом. Катя сразу меня предупредила, что на большее она после такой ночи не способна, и просила подождать, пока к ней вернутся силы.

— Позавтракаем?

— Пока не хочется. А сколько уже времени?

— Рано ещё, только начало одиннадцатого.

— Что?!! — Катьку как пружина подбросила, а говорила "сил нет". Ну вот, опять соврала. — Меня же Анька убьёт, я к ней должна была ещё в десять приехать!

— Кать, да что случилось? — недоумевал я, глядя как она скачет по комнате, собирая свои вещи и одновременно одеваясь. — Куда ты сорвалась?

— У Аньки сегодня вождение в автошколе ДОСААФ, а ребёнка оставить не с кем, понимаешь? Я должна была с ним посидеть, пока Анна не отучится. Ну, всё, я побежала! — она подошла к кровати, впилась в меня долгим поцелуем, и умчалась. Щелчок замка возвестил об её уходе.

Я ещё покрутился с боку на бок полчаса, наматывая на себя простынь, но всё-таки поднялся, когда критическим взглядом окинул бардак, царящий в комнате. "Да, блин, вот мы вчера покуролесили, прежде чем добрались до кровати!" — подумал я и незамедлительно принялся за наведение порядка. Расставив всё по своим местам, я попутно сменил постель, планируя занырнуть вечером в ванну. Обычно-то я это делаю по пятницам, чтобы в выходные чувствовать себя чистым белым человеком, а не пропотевшим негром на заводских плантациях, но вчерашний Катькин визит поломал устоявшуюся традицию.

Внимание читателям! Если вы нашли этот текст не на моей странице на СамИздате, а где-нибудь на просторах инета, или тем более купили и удивляетесь некоторой сырости и не вычетанности, то все претензии к тем, кто взял без разрешения рабочий вариант с моей страницы.

Катя. И что мне с ней делать? Что вообще изменила в моей жизни вчерашняя ночь? Положа руку на сердце, не очень много, единственное, теперь у меня Катька вместо Иры. Если разобраться по существу, в моей жизни как была женщина для редких встреч, так и осталась, с той лишь разницей, что отголоски прежней любви к Катерине делают такие свидания более сумасшедшими, неистовыми. И всё на этом. Я же не стану всерьёз связывать свою судьбу с Катькой, правильно? И тут дело не в том, что она никудышная хозяйка или в том, что у неё излишне острый язычок, нет, со всем этим я бы смирился. Ненадёжный она человек, вот что самое отвратительное. Я полностью уверен, что при первом же удобном случае она пойдёт налево, а я... Я уже устал колоться об острые углы любовных треугольников. Любых, что с Катькой и её Виктором, что с замужней Иркой. и почему мне так не везёт? Блин, хоть и впрямь на одном из двух бульдозеров женись — на Светке или Дашке.

Я даже посмеялся такой перспективе. Горьким смехом. Взял гитару, прошелся по струнам недавно разученным перебором раз, другой, третий и заметил, как стал дышать ровнее. Да, не зря гитару называют верной подругой, она без воли хозяина налево не пойдёт, и успокоит в трудную минуту, и в веселье не помеха. Погонял боем "квадратик" пару минут, да пошел на кухню мыть посуду, а то я после родительского отъезда так за неё и не брался. Когда слышу сквозь шум воды, вроде как звонок. Прислушался — точно, ломится ко мне кто-то. Открыл дверь... и открыл рот, потому что не смог удержать отвисшую челюсть. На пороге стояла Ирина.

Наверное, окажись передо мной голая туша Абрамыча с членом наперевес, я бы удивился меньше. Ведь я был абсолютно уверен, что больше никогда не встречусь с Ириной, разве что случайно столкнусь с ней где-нибудь на улице, но даже и это мне казалось маловероятным, учитывая разные районы нашего проживания. Поняв, что я полностью уподобился жене Лота и всерьёз собираюсь превратиться в соляной столб, Ира заговорила первой:

— Здравствуй, Серёжа. Извини, что я в прошлую субботу не приехала, просто у меня Юлька заболела. А на завод я тебе не стала звонить, чтобы окончательно не ссорить тебя... — начав довольно бодрым тоном, Ирина с каждой фразой медленно, но уверенно скатывалась к минору: — Я тебя отвлекаю, да? Может, мне уйти?

Я тупо стоял, лупал глазами, как филин на ветке в солнечный день, и лишь на последних словах спохватился:

— Иришка, ты извини, я просто ошалел от неожиданности... Входи, конечно же входи, ты меня не от чего важного не отвлекаешь, я там посуду мыл... Прости, так невежливо получилось, ты пришла, а я слова сказать не могу, тебя на пороге держу... — у меня от растерянности путались мысли и я нёс всякую чушь. — Заходи, разувайся, проходи пока в комнату, а я там воду закрою. — и трусливо сбежал на кухню. Сунул башку под холодную струю из крана, пытаясь хоть как-то успокоить бурю в голове, но смятение охвативших чувств было слишком сильно, чтобы его смыла простая вода. Так я и вышел к Ирине, с беспорядком в прическе и бардаком в мозгах.

— Что с тобой? — встревожилась Ира. — Ты сам на себя не похож!

— Так, Ириш, я сейчас попытаюсь всё объяснить, но у меня такой сумбур в голове, так что ты меня не сбивай, хорошо? Я и сам легко собьюсь, без посторонней помощи. В общем, ты в прошлый раз так быстро убежала, а я перед этим на тебя накричал... Одним словом, я считал, что ты на меня обиделась и больше не придёшь, вот. А когда ты ещё и в субботу не появилась, то окончательно уверился в этой мысли. Поэтому-то и был так сильно удивлён, увидев тебя... — тут мои извилины окончательно завязались в узел.