Перекрёсток иных путей

Так что к словам Марфы Васильевны стоило прислушаться. Тем более, что намёк на то, что может появиться кто-то, кто понимает и может решить, объяснить проблему, с которой она столкнулась в своей жизни как-то иначе. Для кого эта проблема вовсе не проблема. Кто видит это в ином свете — заманчивая интрига и тайна. Тайна, которая манила возможностью своего решения.

Одно это уже само по себе наталкивало на мысль согласиться с предложением, пойти на повышение, рассчитывая осесть тут на гораздо более длительный срок, создав себе тихую гавань.

Мысли Саши крутились вокруг да около событий сегодняшнего дня и прошлого. Сон не шёл. Даже погасив свет полностью и погрузившись во мрак комнаты, куда не проникал свет с улицы сквозь плотно закрытые на ночь шторы, закрыв глаза, она не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок.

Там, во снах, она жила совсем другой жизнью, в совершенно ином мире. Волшебный мир полный чудес и сказок, волшебства и магии. Мир, в котором был только её уголок, созданный её воображением. Мир, в котором она могла быть кем угодно и делать что угодно. И этот мир, в котором она та — кто она есть в этом мире.

Там, в том мире во сне, мир тоже не был без проблем. Куда без них. Когда-то тот мир казался ей огромным и рос, рос, рос... Но потом... Потом всё будто остановилось, перевернулось с ног на голову, извернулось, извратилось, изменилось.

Там она строила свою локацию в мире, сообща со многими. И мир рос и развивался. Но потом... потом был обнаружен казалось бы бесконечный источник сокровищ. Сокровищ, нужных многим, очень многим...

Казалась бы дружная компания друзей и единомышленников, соратников, с которыми делили и кров, и хлеб и воду, последний кусок хлеба в трудные времена, по мере приближения к источнику, к его бесконечным богатствам, начала мало по малу ссориться, интриговать друг против друга... Начали вскрываться старые обиды, копиться новые. Маячащие вдали богатство и власть манили своими усладами всех. Многие сошли с этого пути, довольствуясь тем, чего уже достигли, сберегая то, что уже у них было. Но многие пошли дальше, на призрачный свет манящего зова, раздающегося из глубин бездны неизвестности.

И там, в том мире, она добралась до того источника сокровищ. Добралась не первой, но в числе первых. Тогда, когда о многих сокровищах было уже известно, многие россыпи были найдены, но сам исток ещё не был открыт. Потом открыли один источник, затем — другой, третий... Постепенно начали разбираться что к чему. Выяснилось, что качество производимых ими ресурсов разнится, хотя во многом и похоже. А также появились слухи об истоке истоков, о месте, где все эти сокровища как пыль, как грязи под ногами, где это всё обычный материал, но где произрастают истинные сокровища, перед которыми все эти уже известные сокровища и не сокровища вовсе.

И в отчаянном рывке с группой единомышленников, в том мире она достигла казалось бы истока истоков. Но в конце пути, совершив отчаянный рывок в попытках достичь, ухватить исток, многие сошли с дистанции, потерявшись на этом пути. Она — дошла. Но дошла одна. Все остальные разошлись в разные стороны. Многие — найдя что-то своё, какой-то свой источник. Многие... Да кто как...

И сокровища, за которыми охотились столь многие, но добывали единицы, единичными экземплярами, потекли в ещё сокровищницу бурным потоком, сразу большими партиями. Её мир развивался стремительно, семимильными шагами. Науки, ремёсла, магия, получив огромный приток высококачественных ресурсов, начали стремительный рост.

Об этом сразу стало многим известно. Объявились и старые друзья-товарищи, которые тоже как-то участвовали во всём этом в прошлом. Чьи деяния помогали на этом пути достижения цели. Появились и другие. Но многие из которых и не товарищи вовсе. И уж тем более — не друзья.

Как только где-то кто-то в чём-то достигает успехов, об этом часто быстро становится известно. И туда, к тем, кто достиг успехов, богатства, власти, влияния, славы, начинают стекаться все кому ни попадя, в надежде урвать свой кусочек пирога, а то и попросту отобрать весь пирог целиком, оставив его лишь для себя, не давая другим.

И выстраиваемый ею мир начал рушиться. Вскрывалось то одно, то другое. Изменилось прошлое, будущее, начало меняться настоящее. Старые сотоварищи начали роптать: -'Чего это все сокровища в одну сокровищницу поставляются? Мы же тоже работали, тоже стремились к этому истоку богатства и процветания! Нам тоже нужны эти поставки.'.

Вот только исток оказался занят. У него был хранитель. И хранитель этот был своенравен. Если ему что-то не нравилось, не направлял свои сокровища ни в чью сокровищницу. Да и графика в поставках никакого не придерживался. Договора о поставках не заключал. Не захотел дать доступ к источнику кому-то, вот и не дал. И как бы ни стремились к нему попасть, те, кто его искал, если хранитель не хотел, исток не открывался, не могли его сыскать, ходя вокруг да около.

А она — Саша — ему чем-то понравилась, её он почему-то привечал, раз за разом направляя потоки в сторону именно её сокровищницы.

Однако многим это пришлось не по нраву. Многие поссорились, отдалившись от неё. Начали вставать на пути. Разгадывая её пути, начали ставить препоны и в прошлом. И там, где вроде была ровная чистая дорога и лёгкий путь, вдруг оказывались завалы, засады.

В итоге она всё же удержала, сохранила свой путь. Хоть он оказался уже и не таким, каким был раньше. Но всё же протиснулась сквозь воздвигнутые на её пути горы и стены всякой всячины и нечисти.

Её огромный мир всё же оказался разрушен, распавшись на множество отделившихся частей. Некоторые осколки удалось сохранить, стянуть воедино, и построить свой собственный мирок, куда она уже не пускала никого. Куда она и так никогда и никого и не пускала. Пройти туда мог только тот, кто проходил все испытания.

И хранитель истока всё же направлял в её сокровищницу свои сокровища, хотя и делал это заходя издалека.

Но выяснилось, что на пути её обворовывали. Сокровища, направляемые ей, до неё не доходили. И вроде всё правильно, всё верно, но в самом конце, на пути главного перехода между мирами, какой-то гандон, причём каждый раз разный, воровал все сокровища. И вся поставка уходила куда-то в сторону, куда-то в неизвестность, в неизвестные дали, где она уже не могла до них дотянуться.

Однако, постепенно выяснилось, что на вражеской стороне у неё есть таинственный союзник. Незнакомец как-то проникал в её мир, причём со стороны парадного входа, с той стороны, о которой многие догадивались, но куда добраться никто не мог. И каждый раз он приносил с собой её самое излюбленное сокровище, наполнявшее её мир сказочным волшебством и чудесами, даря ей и населению радость и веселье. Но сокровище это часто терялось где-то в её мире, разными путями доставляясь, утекало неизвестно куда. Судя по всему, возвращалось обратно в Исток, откуда появилось изначально. А потом... спустя время... опять возвращалось.

И там, в том мире, Саша проводила сознанием многие и многие тысячелетия, среди сказочных иллюзий и миражей красочного сна. В мире, который не хотелось покидать. В мире, полным волшебства. Но потом она там засыпала, а просыпалась вновь в этом теле, в котором жила в этом мире.

Хотя, многое, большинство из мира во снах, при пробуждении она забывала. Но каждый раз всё происходившее там складывалось в какой-то чудесный сон, после которого оставалось чувство радости, наполняющей тело и разум энергией чувств.

Было время, когда её любимое сокровище долго находилось в её небольшом, но таком уютном мирке, не покидая его. И казалось, так будет вечно. Но потом... потом её сокровище пропало. Находилось вновь и вновь терялось. И с каждым разом всё на дольше и на дольше уходя.

Там, в том мире тоже были свои горести и печали, но радости всё же было больше. Но даже когда ей доставляли её сокровище, несмотря на взрыв эмоций, возвращавшееся казалось бы ушедшее волшебство, всё равно было как-то не так. Чего-то не хватало. Всё равно чувство одиночества не уходило, казалось бы навечно поселившись в её мире.

Зато тут, в этом мире, несмотря на все его тяготы и треволнения, у неё был свой маленький островок ходячего счастья: её дочурка. Дочурка, что дороже всех сокровищ и волшебства, ведь она сам была тем самым волшебным счастьем, что она растила для себя, но ради неё. Дочка, давшая ей смысл существования и поддерживающая веру в чудеса, примиряющая её с этим бренным миром. С миром, в котором если бы не она — было бы до невозможности скучно и грустно от бесконечного одиночества.

Людские города — как муравейники полные людей. Вроде все заняты, все при деле, ходят по одним и тем же нахоженным тропам. И вроде в толпе. И вроде в компании. Но одиночество довлеет над всем людским существованием. Знакомых может быть и много, даже общаешься возможно со многими, но лишь по необходимости, по делам, по нужде, просто для того, чтобы разбавить одиночество, хотя не испытываешь чувств ни к кому из них вообще. Даже в семьях многие люди, несмотря на обилие родственников — одиноки.

А она — Александра — не была одинока. Ведь у неё была её любимая дочь, которая искренне и нежно отвечала матери взаимной любовью.

Глава 5.

Хм... И где это я оказался? Ага, тело обрзюгшее от множества излишеств, дорогой костюм, шикарная обстановка аляповатой роскоши, множество артефактов старины, дорогущие картины, изящные статуэтки, фарфоровые вазы под старину, хотя несколько действительно интересных для коллекционеров экземпляров... По отдельности вроде ничего. Да и всё вместе может выглядеть вполне пристойно. Но вот то, как они расставлены под печать истинно ложного имени, так, чтобы создающиеся коридоры энергий не мешали тянуть энергию с клевретов, шевеля щупальцами своего сознания в сознаниях других — вызывало изжогу, внося во всё тошнотворный привкус.

Мда, раскормили гнилую душонку паразита. Раскормили настолько, что справиться уже не могли, подпав под его влияние. И этот паразит раскинул сеть своих щупалец, сплетя свою паутину в самых верхах здешнего общества.

Встав на точку, замираю, фиксируя обстановку, проверяя память тела и пойманной в нём отмершей души. Микродухом, частью сознания, я врос в путь тела и души в теле как было, изнутри формы пустышки, ничего не меняя, полностью поглотив.

Как и ожидалось: очередной игрок одной из множества игр, что пошёл по пути 'всё ради прокачки'. Как обычно: сначала ему открылась виртуальная игра, где он быстро стал випом. Быстрый рост в уровнях, создание своей группировки, захват и подчинение себе небольшой территории, обкладывание население налогами, в том числе на опыт. Ну а когда совершил достаточно поступков учитываемых той игрой и накопил достаточно опыта в реальности, в которой жил до этого, игра открылась ему и в этой реальности. Всё то же самое, только мощнее. Те же игровые способности персонажа, закреплённые множеством практик в виртуальной реальности, проросли и закрепились в теле реальном. И быстрый рост в уровнях уже в реале. Вот только, привыкнув подчиняться программе, тупо следуя уже подобранным под конкретный психотип цепочкам квестов, эта душонка и тело полностью оказались перестроены программой игры по желанию и задачам самого же игрока в персонажа. Система полностью поглотила, перестроив под себя, его тело. Ну да сам по себе оказался личностью ничтожной, слабовольной и слабохарактерной, персонажем, ему было привычнее.

Точка появления в мире, путь души и тела в мире, точка смерти души, всё это и сложилось в форму его существования в форме смерти.

Врастая аурными щупальцами в эту форму, заполняю её своей энергией, медитируя на восстановление и исцеление тела. Составив программу тренировок, постепенно провёл обратное преобразование, чтобы персонаж компьютерной игры вновь стал телом, полностью подконтрольным уже лично мне и только мне, изнутри меняя суть всех действий на протяжении всего пути тела и души в нём, но удерживая контрольные точки, оставляя для мёртвой души только то, что сам делать не хочу, но бывает надо.

Из всех щелей тела полились гной и кровь открывшихся ран ложных когда-то стигматов.

Реальность течёт и плавится, меняясь. Ни во что не вмешиваюсь, просто отстранённо фиксирую изменения формы в динамике времени. Очередная прокрутка маленького цикла бесконечности, полная фиксация и материализация объекта на той же самой, но эволюционно более старшей энергии. И, не снимая печатей, выхожу духом из оставшейся на месте статуи.

Оглядываюсь на нерукотворный памятник тому существу и самому себе. Материя, просто материя, цельный монолитный объект, внутри которого бесконечно прокручивается заточённая за печатями душа, по множеству замкнутых на самих себя циклов, проживающая все свои жизни по частям частями своих сознаний, на себя же и охотясь и поступая с собой так, как привык поступать с другими. Змей, пожирающий свой хвост — это очень вариативно. В точке смерти его души образуется разрыв, внутри формы разрыва образуется кокон условий для появления и возрождения этой души, врастая своим путём и заполняя форму разрыва, в конце разрывает самое себя, опять образуя форму разрыва... разрывая себя... Запертая в лабиринте собственного разума, зацикленная на себе душа... возрождающаяся и умирающая вновь и вновь. И так... бесконечно, бесконечно вечно. А на выходе — просто материя. Просто материя, уже не помнящая, что когда-то была частью той мёртвой души. Просто материя, источающая чистую мягкую энергию. А токи энергий на тонком уровне, образуя завихрения от прохода в иное пространство, резонируя с ним, создают лёгкую приятную музыку.

Точка пространства очищена и источает чистую мягкую энергию. И, постепенно, и пространство вокруг от этого очистится, станет мягче и приятнее. Если, конечно вокруг этого источника магии опять не нарастут паразиты, чья участь в конце пути будет аналогична. И постепенно создастся целая скульптурная композиция, а в пространстве вокруг будет звучать бесконечная симфония. Ведь само пространство вокруг уже настроено формой этой ловушки. Так, после смерти, после полного покидания мира этой душой, она возмещает ущерб, причинённый миру и населению. Долг, который этой душе не покрыть уже никогда. Долг, по которому эта душа не сможет покрыть даже проценты.

Вырваться эта душонка не сможет уже никогда. Я очень долго учился строить вечные ловушки на души. Вечные в моём понимании. И бесконечные циклы бесконечных бесконечностей провёл в подобных ловушках изнутри, создавая свою форму идеальной ловушки для душ, испытывая на себе всё новые и новые пытки сознания и тела. Если и есть такая пытка, о которой я ещё не знаю, значит это та пытка, которую я запомнил намертво и намертво же забыл, подготовив для конкретной души. Ну... Либо это та пытка, которую я ещё не придумал. А у меня очень богатая фантазия...

Древнее правило, правило, ставшее для многих Законом: палач, прежде чем приступать к практике пыток других, обязан примерить, испытать эту пытку на себе, на себе, на собственной шкуре ощутив все возможные и невозможные последствия. И только поняв, полностью поняв что к чему, каковы истоки проблемы, каковы последствия, как и что на ком отражается, кто и что при этом, до и после чувствует... поняв пути искупления греха, в чём именно заключён грех и в каком случае этот грех может быть оправдан и даже необходим, в каком случае это не грех вовсе, изучив способы исцеления последствий этого, возврата к достойному существованию... и многое многое другое... палач, полностью понимая и принимая на себя всю ответственность, имеет право приступить к подобной пытке на других. Потому что настоящий палач должен полностью отдавать себе отчёт о том кого и за что он обрекает на подобную пытку. Да и то... не всегда... В смысле: далеко не всегда, даже испытав пытку на себе, имеет право обрекать на неё других, проводить над другими... Далеко... Очень далеко не всегда... Очень много нюансов, которые необходимо учитывать. А иначе палач сам может оказаться на месте пытуемого, подвергнутой той же самой, а может и не только ей, но и другой пытке, только в гораздо более старшем исполнении, проведённой гораздо более старшим мастером этого искусства.