Волчица и пергамент. Том 11

Путешествие способствовало росту Коула с Миюри, меняло их, они даже как-то стали спокойнее. Так же, как успокоилась эта земля в объяснении горца.

И потому лицо Миюри уже не выглядело грустным, когда она произнесла:

— Брат, ты же не собираешься отправляться на новую землю, так?

— В какой-то мере это мне интересно, но не особо увлекательно. Борясь с морской болезнью, терпеливо искать, где кончится море, — это не для меня, — ответил Коул.

— Как скучно, — поморщилась Миюри, не прекращая, впрочем, улыбаться.

— Однако насчёт того, чтобы обосноваться в церкви, которую я бы здесь построил, — это, я бы сказал, прозвучало довольно приятно, — добавил Коул.

— Мм?

— Придётся ли бороться с суровыми горами севера, изучать жаркие южные земли или отправиться к новой земле, это будет местом, куда я мог бы вернуться с лёгким сердцем.

Коул будто наяву увидел, как Миюри идёт по тропинке с мешком на плече, потом она замечает его и машет рукой.

Коула ещё никогда не посещало видение Бога, но он столько раз видел во сне, как в прорехе в небесах появлялась потрясающая девушка-сорванец.

— А домой вернуться ты не собираешься? — спросила Миюри, и было удивительно слышать от неё такие слова.

— То есть в Ньоххиру? Это место... Это точно особое для меня место, это для меня второй родной дом, но я сам отправился из него в путешествие.

Его не прогоняли из купальни, более того, её хозяин с хозяйкой были рады принять его обратно в любое время. Но путешествие было способно сильно менять людей. А когда форма изменится, поместиться в прежнюю коробку уже не удастся. И даже если Коул вернулся бы в ту шумную, жизнерадостную купальню, он бы не смог вернуть безмятежность, которая у него была до путешествия.

— А ты? — спросил он сам с лёгкой улыбкой, ошеломлённый собственными словами. — Ты смогла бы просто спокойно вернуться в купальню?

Миюри, нахмурившись, стукнула его в грудь.

— Если мой брат скажет, что возвращается, я подумаю над этим.

— Господин Лоуренс ждёт тебя в купальне.

— Я не... — поспешно заговорила Миюри, но тут же плотно сомкнула челюсти, затем, будто вдруг лишившись сил, прислонилась к Коулу. — Я узнала, насколько велик мир снаружи.

Папа Миюри был странствующим торговцем, а мама, которой наскучило однообразие жизни в отдалённых горах, пропутешествовала на юг, пока ей не приглянулась одна деревушка, в которой она оставалась сотни лет.

Встретившись, эти двое путешествовали вместе, прошли через ряд больших приключений и, наконец, нашли себе место, ставшее им домом. Вероятно, именно это позволило им отпустить Миюри в путешествие вместе с Коулом.

— Однако я узнала и то, — продолжала она, — что приключения так или иначе когда-нибудь заканчиваются.

Миюри смотрела на южный лес, и Коул, глядя на её лицо сбоку, вдруг подумал, насколько повзрослевшей она выглядела. Впервые осознав, сто её путешествие может подойти к концу, она была так расстроена, что даже думать об этом не желала.

Но, к лучшему или худшему, люди привыкают, меняют свою форму, обретая рассудительность. Коул полагал, что это можно было назвать взрослением, но оно имело привкус скуки, одиночества.

— Мой брат построит где-нибудь церковь, в которую я буду возвращаться с подарками, а время от времени к нам будут приезжать папа с мамой, и это будет оставлять приятное чувство.

— Ну, насчёт места, если у тебя есть пожелания, я их выслушаю...

— Мм?

— Что строить — это я решу сам. Если мы окружим себя стенами, за которые нельзя будет выйти, получится не слишком удобно для нас.

Миюри весело рассмеялась, открыв рот и выставив напоказ клыки.

— Брат, ты болван. Если не окружим дом стеной, будет опасно, — заявила она, со счастливым видом ухватившись за руку Коула. — Для меня было бы проблемой, если бы ты мог отправиться в новое путешествие без моего ведома.

Пара красных глаз смотрела на Коула. Даже когда завершается путешествие, жизнь продолжается. Может, и в самом деле начаться новое путешествие, всегда найдётся какой-нибудь путь.

— Но на данный момент вот что, — сказала она, отпуская его руку.

Коул обернулся и увидел, что Миюри подобрала длинную палку.

— Что это? — спросил он, когда она принялась чертить на земле длинную линию..

Миюри ответила с гордым видом:

— Кто первый застолбит землю, тот первым получит, разве не так? Мы должны первыми провести линию и сохранить её!

Сказав это, девушка-сорванец прочертила на земле линии, прямизна которых могла поспорить с прямолинейностью её мышления. Пока Коул соображал, что это могло значить, она громко рассмеялась и убежала.

Коул был поражён тем, насколько большим Миюри представляла себе это сооружение, но он чувствовал, что если постараться нарисовать её мечту, размеры получились бы примерно такими же.

— Мне с тобой не тягаться, — вздохнул он.

А потом настало тихое, успокаивающее утро. Хорошо бы, чтобы ничего не произошло, и Миюри смогла бы чертить на земле свои линии. Так подумалось Коулу незадолго до того, как стало известно, что разведчики, исследовавшие территорию под скалой, были захвачены лесными жителями.

Сообщил об этом страшно бледный человек из отряда Клевенда. Его, совершенно перепуганного, нашли на рассвете сидящим у подножья скалы. По его словам, напали на него, когда он, помогая охотникам, готовил еду на небольшой стоянке, устроенной разведчиками. Он лишь успел услышать шорох в кустах и подумать, что это кролик, а уже в следующий миг, не успел он подняться с земли, как на него набросились сзади. Его связали и продержали в таком виде до утра. На рассвете ему сказали, что все его товарищи тоже схвачены, его развязали, сунули письмо и отпустили.

Содержимое письма, скорее, записки, было кратким:

"Это земля наших отцов. Оставьте в покое эту землю, взамен мы вернём ваших парней".

Коул не ожидал, что всё пройдёт легко, но было два обстоятельства, ставшие для него неожиданными.

Первое, были пойманы опытные охотники. Бесстрашные охотники, сражавшиеся в горах с медведями и волками, способными оказывать отчаянное сопротивление. Трудно поверить, чтобы с ними могла справиться кучка разбойников, которая осмелилась бы напасть, зная, что какую-то часть из них могут убить.

И второе.

— Земля наших отцов? — повторил Коул.

— Оставляю это на тебя, — сказал ему Гранто, охотник с коротко подстриженной серебрившейся бородой, возглавлявший этот поход. — Даже бездомная собака, продержавшаяся под навесом три дня, будет лаять на всех в знак того, что это её территория. А если это правда, это означало бы, что они живут на этой земле уже несколько поколений.

Если это правда, слова "земля наших предков" уже нельзя будет назвать ложью, что однако не меняет того, что эти люди были вне закона.

— Что собираешься делать? — спросил Гранто.

Он возглавлял этот поход, но, похоже, считал, что нельзя было не учитывать волю Предрассветного кардинала.

Если проявить некоторую предвзятость, можно было счесть, что своим вопросом он хотел не брать на себя всю ответственность в критической ситуации. Но удивляться этому Коулу не стоило, он сам вызвался участвовать в этом походе по той самой причине, о которой говорил Клевенд. Коул не мог нести большой груз, и ему следовало принять на свои плечи хотя бы некоторую ответственность.

— Полагаю, что сражаться было бы слишком опасно.

Речь шла об удалённом от людских поселений лесе. Конечно, они по ходу следования оставляли на всякий случай людей и припасы, но не ожидалось, что может оказаться много пострадавших.

Коул даже подумал о силе Миюри, но тут же решил, что полагаться на чудо слишком рано.

— Возможно, удастся с ними как-то договориться.

При очередном проявлении излишнего миролюбия Коула Миюри прищурилась, еле сдерживая себя, но у него были определённые соображения.

Начать с того, что у Дюрана изначально не было определённости с принадлежности этой земли. Убан был слишком далеко от этого места, поэтому было решено, что если дорогу смогут проложить за то время, пока на скале будет оставаться отряд, можно будет заработать на людях и товарах, которые станут здесь проходить.

Если пойти этим путём, велика вероятность достижения компромисса.

— Выборщик — человек мудрый, — продолжил Коул. — Думаю, он не собирался прогонять лесных людей по одному лишь своему желанию. В первую очередь, если люди, знающие эти места, помогут нам расчистить дорогу и станут её поддерживать в порядке, правитель будет только рад отказаться от их земли.

— У меня такое же ощущение, — ответил Гранто, — но, наверное, только при их подобающем поведении.

И он погладил свою серебрившуюся бороду.

В действительности же можно было говорить, что жители леса взяли посланников

правителя в заложники. Если рассматривать так, то письмо лесных жителей было не просьбой, а угрозой. Ну, а когда король идёт на уступки, это рассматривается как вопрос сохранения лица, а не прибылей и убытков.

Однако.

— Мы же не обязаны обо всём рассказывать правителю? — спросил Коул.

Миюри была удивлена его словами больше, чем Гранто.

Коул покосился на Миюри — это вовсе не упрямство — и снова перевёл взгляд на Гранто.

— Что ж, это верно. Даже если начнёшь пускать стрелы вслепую, пока она не попадёт, никто не будет жаловаться, — ответил Гранто и перевёл взгляд на письмо. — Тут насчёт этого... наверное, стоит обсудить. Отменный почерк.

— Почерк? — переспросила Мири с любопытством.

— Интересно узнать мнение преподобного кардинала. Я слышал от священника в деревне, что по почерку вроде бы можно судить о человеке.

Коул, конечно, не мог не вспомнить в этой связи о непоседе Миюри.

Посмотрев на письмо с этой стороны, Коул увидел, что его почерк отличали сдержанность и аккуратность. Позволив себе пройти ещё дальше в предположениях, он произнёс:

— Ошибок нет, построение предложений правильное, начертание букв указывает на образованность. И кроме того... сдерживаемый гнев. Я ощущаю что-то такое.

Аккуратные строчки точно выставленных букв не создавали ощущения грубой силы. Скорее, этот почерк выдавал привычку планировать наперёд и твёрдую решимость своего хозяина.

— Может, этим парням больше ничего не оставалось, — произнёс Гранто, оторвавшись от письма и посмотрев в сторону леса. — По рассказу правителя там могут быть вероотступники, может, из-за этого?

— Быть не может... Думаешь, нас приняли за инквизиторов?

Однако над скалой водружён флаг правителя. Будь они посланы инквизиторами, они, вероятно, должны были принести в руках герб Церкви, но, скорее, вообще постарались бы особо не выделяться.

— Э-э, с их стороны на это могло быть похоже. Вдруг перед этими людьми появились какие-то незнакомцы с мечами и луками.

Несчастные, дрожащие от страха люди, забившиеся поглубже в лес. Если бы Коул не представлял бы себе, как протянет им руку милосердия, у него не было бы мужества идти сюда.

Теперь приходилось признать, как беспечен и высокомерен он был. Противник обладал умением, волей и готовностью сражаться.

Соответственно и Коул должен был изменить свой подход.

— Наша цель — проложить путь. Если люди леса узнают об этом, думаю, мы сможем поладить с ними. А вероотступники они или нет... Нам это пока не известно.

— Хмм, — задумался Гранто.

Правитель поручил ему командовать в походе, возложив на него и ответственность за людей, в случае потерь спрос будет с него. В то же время, если Гранто перестрахуется и просто вернётся к правителю с требованием людей вне закона, именно его обвинят в трусости и неумении.

Глядя сбоку на выражение его лица, Коул не мог не сказать:

— Правитель не приказывал тебе присматривать за мной.

Глаза Гранто расширились от неожиданности, потом он неловко рассмеялся.

— Я знаю. Когда, изнемогая от усталости, идёшь с кем-то через лес бок о бок, невозможно ошибиться с тем, что он за человек. Ты довольно неуклюж и прямодушен.

Коул хотел сказать, чтобы Гранто не принимал решения, заботясь о нём, а вместо этого Гранто, словно подбадривая Коула, похлопал его по плечу.

— Как бы то ни было, но моих товарищей взяли в плен. Отвезти это "поздравительное" письмо домой — я не могу так поступиться своей честью охотника. Но если преподобный кардинал собирается принять главный удар на себя, тогда мы сумеем удержать в руках лук и стрелы.

— Пожалуйста, предоставь это мне.

— Брат, а как же я?

Острый взгляд Миюри пронзил Коула. Он мог лишь устало улыбнуться и ответить:

— Конечно, оставайся рядом со мной.

Миюри ещё пристальней посмотрела на Коула и с шумом выдохнула через нос, словно согласившись его простить.

Гранто громко хлопнул в ладоши, привлекая общее внимание.

— Слушайте! Если уйдём отсюда, бросив своих товарищей, будут опозорены все жители Убана! Для начала преподобный кардинал проведёт с ними переговоры. Не позволяйте приближаться к преподобному кардиналу ненужным лицам!

Ближайшая территория уже была изучена. Тем не менее, следовало опасаться, что на них могли внезапно напасть или окружить.

— Ладно, тогда, наверное, надо оповестить их, — предложил Гранто.

Коул думал, что к ним кто-то придёт и позовёт обсудить положение, но его ожидания оказались очень наивными. Так что Гранто сам поднял выше флаг выборщика и на удивление громко заговорил, повернувшись к лесу

Миюри, любительница военных историй, со знанием дела сообщила Коулу, что старые войны по большей части велись именно так, мощь голоса Гранто заставила Коула подумать, что это действительно было так.

Гранто взывал к лесу четырежды с небольшими перерывами. Но лишь поздней ночью чья-то стрела с привязанным ответом прилетела снизу и застряла в ветвях дерева на вершине скалы.

Другая сторона согласилась их выслушать на рассвете у скалы. Коул кивнул, и Гранто, привязав к стреле сообщение, пустил её в дерево у подножья скалы.

Коул был не настолько обеспокоен, чтобы это лишило его сна, иное дело Миюри, ей, мечтавшей о сражении, от разочарования спалось плохо.

Когда небо на восходе начало светлеть, люди уже задвигались, засуетились, перекусывая на ходу.

Коул заметил, что Миюри дотронулась рукой не только до меча на поясе, но и до мешочка с пшеницей на шее, однако говорить ничего не стал. Если положение станет действительно опасным, он будет знать, что Миюри может всё изменить, что придаст ему уверенности. И позволит разрешить проблему до вмешательства Миюри.

Коула порадовало, что Миюри без возражений позволила ему принять основную тяжесть переговоров на себя. Он полагал, что это именно из-за того, что она достаточно верила в свои силы и свою способность защитить его, но, кроме того, думал Коул, она ещё и доверяла ему... Так ему казалось.

— Эй, не делай такое лицо. Просто потерпи немого, — проворчал Гранто, суетясь вокруг Коула.

Гранто предложил поместить под плащ священника Коула деревянные дощечки. Сверх того, ему на голову надели железный шлем, какие носили горцы, так что увидеть в Коуле священника, отважно отправившегося на переговоры, стало сложно.