Мастера печатей (общий файл)

— Да, — сказал Николас. Он кашлянул, собираясь с силами для речи, которую старательно готовил два дня. — Леди Ольстен, мы приехали, чтобы принести извинения и соболезнования...

Закончить ему не удалось — дверь вдруг открылась, и в гостиную шагнул дворецкий с подносом, на котором стоял чайный сервиз. Похоже, слуга не ожидал увидеть здесь хозяйку, потому что нелепо замялся на пороге, не зная, уйти ему или нет. Колебания продолжились ровно три мгновения, а затем, как будто так и надо, дворецкий с завидной невозмутимостью прошествовал мимо гостей к чайному столику.

— Не желают ли господа отведать чая? — спросил он.

Николас недоуменно покосился на него. Мало того что это человек нарушал все мыслимые правила этикета, он вообще не был похож на дворецкого. Жилистый, как докер, с обветренной кожей, он скорее подходил на роль садовника. Странно, что его приняли на работу.

Однако еще больше Николаса удивил Эдвард.

— Вы опоздали с ним минут на пятнадцать... — произнес он, подняв бровь. — Но мы бы не отказались, спасибо.

Дворецкий повернулся к юноше, его сестре и девочке.

— Леди, сэр, для вас принести приборы?

Сесилия молчала, невзирая на то что приказы отдавать должна была она. Вместо нее ответил Риан, и, хотя он улыбнулся, его взгляд, направленный на слугу, был уничтожающим.

— Само собой, Саймон, ведь наши гости не могут пить чай одни. И будь добр, не опаздывай снова.

Пока все рассаживались за столом, а дворецкий нес дополнительные приборы, в комнате висела тяжелая атмосфера. Казалось, что прекрасно чувствует себя одна Лилия — она с кошачьей грацией опустилась в кресло рядом с Сесилией, игриво щурясь на мужчин. Николасу от ее взглядов стало неловко. Впрочем, не только от этого. Он рассчитывал, что всего лишь уверит леди Ольстен в отсутствии злонамеренности и сразу уйдет, чтобы не досаждать бедной девочке. От Риана, хотя он все еще учтиво улыбался, тоже исходило недовольство. Наверное, он надеялся поскорее спровадить гостей, но сделать это после того, как болван Саймон предложил чая, а Эдвард зачем-то согласился, было грубо. И не менее грубо было напрашиваться на чаепитие. Николас послал помощнику несколько знаков, намекая на его возмутительное поведение, однако Эдвард вел себя как ни в чем не бывало. Если, конечно, не считать его повышенное внимание к юной баронессе.

Тот равнодушный, слегка неотесанный помощник, который каждый будний день приходил на работу к мастеру печатей, бесследно исчез. Вместо него появился галантный кавалер, который пододвигал Сесилии стул, изящно подавал ей фарфоровую сахарницу и заботливо, с чарующей хрипотцой интересовался, удобно ли леди и хорошо ли она себя чувствует. Он как будто не замечал, насколько сильно ее этим смущает. Сесилия избегала встречаться с ним взглядом, старалась повернуться к нему полубоком и терялась, когда он задавал ей вопросы.

На помощь ей, как правило, приходила Лилия. Это она принимала из рук Эдварда сахарницу, отвечала за леди Ольстен и вежливо, но решительно отгораживала ее от гостей. В этом не было ничего странного — девушка явно присутствовала здесь в качестве компаньонки для юной Сесилии. Обычно эту роль исполняла мать или другая родственница старшего возраста, но поскольку никого из них не осталось в живых, присматривать за ребенком могла любая аристократка.

Чем дальше, тем больше Николаса удивляло поведение Эдварда. Он скорее ожидал от помощника, что тот станет ухаживать за сестрой Атэра. Женщина явно была незамужней, а томные взоры, бросаемые из-под длинных ресниц, свидетельствовали, что она совсем не против завести с кем-нибудь роман. Однако Эдвард быстро справился с замешательством, которое произвел на него пышный бюст красавицы, и позволял себе только то, что требовала вежливость.

Зато Риан за попытками Эдварда угодить баронессе наблюдал исподлобья, а его раздражение только росло. Пока что спаситель Сесилии не казался настроенным против мастера печатей и его помощника, но если так пойдет дальше, то они приобретут еще одного врага, причем находящегося непосредственно рядом с девочкой. Что за игру ведет Эдвард и зачем ему это нужно?

— Леди Ольстен, — обратился к ней Николас, надеясь разрядить обстановку, — вам, должно быть, очень тяжело сейчас. Вы остались одна...

— Она не одна, — сказал Риан, наблюдая за тем, как дворецкий наливает в чашку красноватый чай. Николас пожевал нижнюю губу, раздосадованный тем, что его снова прервали. — Когда я вернул ее домой, полиция сообщила, что на нее может быть совершено новое покушение и лучше, если с ней постоянно будет находиться надежный человек. Я спас Сесилию, на мне лежит ответственность за нее, поэтому я решил остаться с ней до наступления ее совершеннолетия. Моя сестра вызвалась мне помочь. Вместе мы позаботимся о леди Ольстен. Так ведь, Сесилия?

Девочка, встрепенувшись, кивнула.

— Как удачно у вас все сложилось, — оценивающе произнес Эдвард, оглядывая Риана и Лилию. Видимо, ему тоже показалось подозрительным отсутствие между ними сходства. — А что ваша семья — они не возражали против вашего ухода? Мисс Лилия, ваши родители, наверное, скучают по вашей красоте.

Губы девушки приоткрылись в соблазнительной улыбке. Николасу стоило большого труда не таращиться на нее. Поразительно, как с такими... кхм... манерами она до сих пор не вышла замуж.

— Благодарю за комплимент, мистер Эркан, — низким голосом ответила Лилия. — Вы очень милы. Однако, боюсь, скучать по моей красоте некому. Моя дорогая мамочка умерла при родах, а папочку с его новой женой тоже постигла беда. Хорошо, что малыша Риана тогда оставили со мной...

Она тяжело вздохнула, не заметив, как поморщился брат. Вряд ли ему нравилось, что его называют малышом.

— Мои соболезнования, — склонил голову Эдвард.

— Не утруждайтесь, — сухо произнес Риан. — Мы давно свыклись с этим фактом и научились выживать в мире, который — посмотрим правде в глаза — жесток к сиротам. Именно поэтому лучшей кандидатуры, чем мы, для помощи Сесилии не найти.

— Может быть, вы еще и умеете сражаться, чтобы защитить ее от разбойников? — с немалой долей ехидства поинтересовался помощник.

— Я не самый виртуозный фехтовальщик в Дивейде, но моих умений для этого достаточно, — парировал юноша.

При взгляде на его руки Николас в этом засомневался. Среди молодых джентльменов было модно заниматься фехтованием (по крайней мере, бравировать этим), и он хорошо знал, как выглядят мозоли от шпаги. Ему и самому в молодости родители отчаянно пытались привить любовь к подобной активности, пока не осознали, что в качестве движения их сын признает только бег мысли. На ладонях Риана не было следов от фехтования. Если он этим и занимался, то совершенно точно не тратил на уроки много времени.

Его руки вообще не походили на руки аристократа — слишком жесткие, с уплотненной кожей на костяшках. Это были даже не руки клерка... Впрочем, в газетах утверждалось, что Риан хоть из благородного рода, но бедного. Такие семьи несчастны вдвойне — дети в них часто и хотели бы стать простыми ремесленниками, но не имели права опозорить свой герб. Выкарабкивались из нищеты все по-разному, и кто знает, чем Риану приходилось зарабатывать на жизнь?

— К тому же, — продолжал юноша, — одного меня мало, чтобы противостоять целой банде разбойников. Поэтому я помогаю Сесилии заменить слуг, чтобы среди них было больше тех, кто способен дать бандитам отпор.

В этот момент Саймон чуть не ошпарил Эдварда, пытаясь попасть чаем в чашку. Может быть, он неплохо дрался в кулачных боях, но работа дворецким все же подразумевала нечто иное.

— Леди Ольстен, кажется, вы в надежных руках, — пробормотал Николас.

— Риан лучший из защитников, — заговорила девочка. Ее голос был тихим, но твердым. — Мне не нужен никто другой.

— Всецело поддерживаю, — согласилась Лилия. — Вместе с Рианом я всегда чувствовала себя, как за каменной стеной, пускай он меня и младше. Ах, как он гонял от меня деревенских мальчишек!..

Юноша кашлянул, укоризненным взглядом призывая сестру не продолжать. Та игриво повела плечами, но замолчала.

— Если вы так считаете, значит, так и есть, — ответил Николас, сомневаясь в собственных словах. — И все-таки, леди Ольстен, если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится, вы можете не стесняться и обращаться ко мне. Я помогу вам всем, чем только смогу.

— Спасибо, — коротко поблагодарила она.

Хотя все уже приступили к чаепитию, Сесилия к своему чаю не притронулась. Она сидела, чинно сложив руки на коленях, словно боялась, что если поднесет чашку ко рту, то сразу растает, как фея из старой сказки. Прямо перед ней стояла вазочка с печеньем — тем же самым, по которому она так вздыхала при прошлой встрече. На сей раз Сесилия на него даже не глядела, и Николасу это показалось странным. Больше ей некому было указывать, что и когда есть. Разве дети не должны радоваться этому и сразу бросаться на сладости, поедая их вместо завтрака, обеда и ужина? С другой стороны, что он знал о детях? Возможно, баронесса уже наелась конфет или настолько сильно переживает из-за гибели тети и дяди, что кусок не лезет ей в горло.

— Леди Ольстен, когда мы встречались раньше, вы были очень оживленной, а сегодня так подавлены, — отставив чашку, произнес Эдвард. — Мне грустно видеть вас такой. Помнится, вам очень понравились фокусы, которое я вам тогда показал. Хотите попробовать еще раз? Готов поклясться, что вам понравится.

Сесилия неуверенно взглянула на Лилию и Риана. Видимо, их мнение стало для нее важнее, чем разрешение тети Элли, которую девочка раньше не особенно слушала, уговаривая Эдварда "поколдовать".

— Я думаю, это будет некстати... — начал Риан, однако помощник уже поднялся с кресла и наклонился к Сесилии, протягивая ей колоду.

Не ожидавшая этого Лилия отпрянула, а на лице юноши впервые проявились истинные эмоции — разозленность настырностью гостя. Николас же чуть не поперхнулся горячей жидкостью. Чего Эдвард добивается таким вызывающим поведением? Хочет окончательно настроить баронессу и ее новоявленного защитника против себя? В тюрьму его за это не посадят, но в обществе он будет ославлен вдвойне. Хотя что ему это общество... Эдвард вел уединенный образ жизни, друзей в Дивейде он так и не завел, да и вообще он мог просто собрать вещи и уехать обратно на родину, в Конглобар. А ему, Николасу, придется как-то жить тут, тщетно убеждая высший свет в том, что он не имел никакого отношения к сумасбродствам ассистента...

— Возьмите карту, — Эдвард освободил место на столе и ловким движением распахнул колоду веером, так чтобы карты легли изображениями вниз. — Вы помните, что нужно делать?

Сконфуженная Сесилия вжалась в спинку кресла, придвинувшись к Риану.

— Простите... Последние дни до... до Туманного леса не очень хорошо отложились в моей памяти. Вы не подскажете?

— Конечно, — с готовностью ответил Эдвард. — Выберите одну карту, посмотрите на нее, не показывая мне, а потом положите обратно в колоду и перемешайте.

Она боязливо потянулась к колоде. И в этот момент Николаса как будто ударили по голове. Он уставился на девочку, забыв и про чай, и про дурацкие фокусы Эдварда, и про все на свете.

Это были не руки Сесилии.

Еще минуту назад все было в порядке. Николас хорошо помнил по-фейски хрупкие пальчики и молочную кожу настоящей леди Ольстен и мог бы поспорить, что сахар пять минут назад насыпали в чашку именно ее руки. Однако за прошедшее время что-то случилось. Из-под черных кружев виднелась грубая, покрытая цыпками кожа, а пальцы скорее принадлежали дочке ремесленника, чем прирожденной леди, которая почти весь день читает книги, вышивает и учится играть на музыкальных инструментах. В памяти Николаса вдруг всплыли слова лорда Даррени: "...это или внучка покойной баронессы, или ее сестра-двойник". Могла ли это быть другая девочка, как две капли воды похожая на нее? Нет, невозможно. Острый носик, крошечная родинка на подбородке — это точно была Сесилия. Но у ребенка с огрубевшими руками и загаром от частого пребывания на улице не может быть такой бледности, которая отмечала округлые щеки баронессы и появилась от недостатка свежего воздуха. И никаким гримом этого добиться было нельзя.

Вывод, который из этого следовал, Николасу совершенно не нравился. Кто-то подменил Сесилию другой девочкой, подправив ей внешность с помощью магии, и вдруг у него то ли закончились силы, то ли что-то пошло не так. Эдвард, наверное, заметил это гораздо раньше — вот как объяснялось его настойчивое желание разговорить баронессу. Или, точнее, лжебаронессу.

Сесилия взяла карту, перемешала колоду и отдала ее Эдварду, который, естественно, угадал выбранный рисунок — и все это время Николас не мог заставить себя отвести от девочки глаза. Чем дольше он ее изучал, тем больше убеждался, что она абсолютно не похожа на ту леди Ольстен, которая две недели назад здесь же хлопала в ладоши и просила продолжить забаву. Где же сейчас находилась подлинная Сесилия? И что им теперь делать?

Человек, который создал ее лицо, должен быть опытным мастером иллюзий, или он не смог бы с такой точностью повторить внешность баронессы. Николас пристально изучил Риана. Для мастера он был слишком молод, да и сразу обвинять его в злонамеренности было бы опрометчиво. Юноша ведь никогда раньше не видел Сесилию и мог искренне верить, что спас подлинную леди Ольстен.

Тогда Лилия?.. Нет, исключено. Если бы девушка была мастером иллюзий, она бы не использовала косметику. Такие маги умели закреплять собственный поддельный образ так, что он не слетал до полного обессиливания. Поддерживать же иллюзию на другом человеке было гораздо сложнее.

— Что-то случилось?

Голос Риана вырвал его из задумчивости. Сдвинув брови, юноша настороженно оглядывал гостя. Николас запоздало сообразил, что все это время таращился на Сесилию. Хорош же он! Так легко и Эдварда переплюнуть.

— Прощу прощения. Я... — Николас судорожно поискал причину, которая могла бы послужить для его оправдания. — Каждый раз, когда я смотрю на леди Ольстен, то не могу не думать о том нападении. Наверное, это было ужасно.

— Да, — хмуро подтвердил Риан. — Извините за откровенность, но мы бы предпочли вспоминать об этом как можно меньше.

В его интонации Николас уловил прозрачный намек на то, что гостям пора уйти. Сесилия, услышав нотки недовольства в голосе спутника, отвернулась от Эдварда, который в этот момент собирался демонстрировать очередной фокус, и внимательно посмотрела на Риана. Прочитав на его лице одни только ей понятные знаки, она вдруг утомленно произнесла:

— Извините, мистер Эркан, я что-то устала. Может быть, мы продолжим как-нибудь потом?

— Как пожелаете, леди, — Эдвард, эффектно собрав колоду, спрятал ее во внутреннем кармане сюртука. — А когда вы захотите продолжить? — с наигранной наивностью спросил он. — Или, может быть, мисс Лилия пожелает присоединиться к нашей забаве?

Если он рассчитывал, что ему ответит девочка или ее компаньонка, то он сильно ошибался. Командовал в этом доме Риан.