Кроманьонец

Тогда я первый раз в жизни увидел лицо смерти. Не в глаза ей заглянул, в глаза смерти потом пришлось смотреть много раз, а увидел именно лицо, когда достаточно только бросить взгляд, чтобы понять — человек умер..."

Сердце бешено колотилось, а течение несло лодочку мимо кривых прутьев ольховника, за пожелтевшей осокой, а над ними возвышались плотные кроны сосен.

"Зачем я сделал ацтекский меч? А позже, когда Саша рассказала о плохих людях, я решил научить соплеменников убивать?! Как неосмотрительно..."

И тут я понял, что если чужаки и приплывут, то приложу все усилия, чтобы наши племена не враждовали...

* * *

Столь изнурительное путешествие окончилось внезапно. Я уже перестал искать полными надежды взглядами знакомые места. Почти не греб и находился в полной апатии, когда заметил, что с брега мне кто-то машет. Вот и не верь после этого в магию материнских сердец! Мое внимание пыталась привлечь Таша.

Правлю к берегу. Она заходит в воду и, схватившись за нос лодки, вытащила ее на песок.

— Лоло — мужчина, Лоло рыбу привел... — шепчет она, а я вижу текущие по щекам слезы.

"Рыбу?" — выбираюсь из лодки и прежде, чем попал в крепкие объятия, действительно замечаю, что на носу едва-едва просматриваются рыбьи рот, глаз и жабры.

Пока шли к стойбищу, Таша сбивчиво поведала о вернувшихся белках. Я понял, что вернулись они чуть раньше, чем я приплыл. Не намного — на час, два. И, что все они решили, будто остался я с чужаками по своей воле. Выговаривали Таша, что много свободы мне давала и, что мать плохая. Вот она и убежала к реке. Случилось, встретить меня...

Как ни хотелось мне осмотреть землянку, не наведались ли часом в мое отсутствие туда звери, но разговор с соплеменниками откладывать не стоило. Оголодавшая в путешествии Муська, наверное, была другого мнения. Остановилась на опушке, смотрела на холмик с навесом — наше жалкое пристанище, и не хотела идти к чумам. Догнала нас, когда уже я почувствовал запах дыма.

— Таша, принеси поесть, — попросил мать, едва мы вышли к жилищам соплеменников, — И волку чего-нибудь не забудь! — кричу вслед.

Небольшая полянка вмиг заполнилась народом. Лило повисла на шее и зарыдала, почти как взрослая, в голос. Соплеменники стояли, молча, кто-то смотрел с удивлением, а кто-то с вопросом.

Тиба оттащила от меня Лило и я, прошмыгнув мимо взрослых, прошел к костру, уселся на бревнышко и заявил:

— Я не оставался с чужаками. Ниер — их вождь, дал мне траву пожевать, после чего проснулся связанным уже в их стойбище.

Пронзительна тишина, до звона в ушах, как после удара, когда слезы наполняют глаза, воцарилась от моих слов. Соплеменники молчали. И я не знал, пока не понимал, о чем они думают.

Таша принесла поджаренного мяса и горсть лесных орехов. Муське кинула приличный кусок на кости. Волчица, схватив его на лету, убежала за чумы.

В прошлой жизни услышал как-то, что прием пищи, когда голоден, занятие интимное. Сейчас понимаю почему. В животе бурлит, рот полон слюны, а кусок под взглядами соплеменников в рот не лезет!

А тут, еще Той, потрясая макуахктлем, заревел:

— Убьем их всех!

Что характерно, энтузиазма на лицах от такого призыва я не увидел.

Лим предложил альтернативу:

— Надо договориться.

Женщины тут же стали определять и свою позицию, все вместе и очень громко.

Пользуясь моментом, пока ко мне пропал интерес, пытаюсь побыстрее схарчить, в моем случае, завтрак, обед и ужин.

Закусывая орешками, стал прислушиваться, какие еще варианты в процессе столь бурной дискуссии возникли?

Понял одно — женщины за то, чтобы немедленно начать собирать манатки и валить, пока мужчины не нашли себе на всякие места приключений. Особенно аргументированной выглядела речь Саша. Ее слушали, почти не перебивая. Она напомнила, скольких племя потеряло, у Теплого озера.

Наслаждаясь чувством сытости, я смотрел на них, как на своих детей, там, в будущем. Они тоже вместо того, чтобы вначале подумать, начинали кричать.

Знаю, это пройдет.

Первой подошла Таша и присела рядом. За ней, к нам присоединились Лило и Тошо, потом Саша. Лим, Лют, Локша, все выдры следующими.

Той, Толо и Тис похоже не отказались от мысли повоевать, а женщины-белки уже не галдели, поглядывали в нашу сторону.

Когда снова стало тихо я спросил, обращаясь к Тою, но так, чтобы каждый задумался над ответом:

— Той, если ты их убьешь, где потом будешь брать соль, воск и кожу?

— А у кого они возьмут камень и много шкур?

Ответил, он не задумываясь.

— Так, может, и не надо никого убивать?

Я усилием воли сохранил серьезность, когда многие, с одним и тем же задумчивым выражением на лицах, негромко, и почти одновременно произнесли:

— Может, и не надо...

— Но готовыми ко всему нам быть нужно, — слушают... — Чужаки приплывут на своих "рыбах", бросят их на берегу и пойдут по натоптанной тропе к нашему стойбищу. Женщины и дети пусть спрячутся неподалеку. А когда появится возможность, заберут долбленки и уведут вниз по реке. Мужчины встретят чужаков у чумов. А там видно будет, сможем ли мы с ними, как сказал Лим, договориться или придется всех их убить, как предложил Той.

Я старался говорить медленно, но уверенности, что такую длинную мысль соплеменники поймут, у меня не было.

Судя по просветлившимся лицам, они поняли! Выглядели довольными и Той, и Лим.

Полагая, что мой план принят, я предложил организовать наблюдение за берегом выше по течению, чтобы о приближении чужаков мы могли узнать заранее.

Мое "коварство" привело соплеменников в восторг. Они кричали, как индейцы-Гуроны перед боем или, как кайфующие от скачки на верблюдах — берберы.

Тут же соплеменники решили заесть пережитый стресс. Воспользоваться воцарившейся суетой и сразу уйти мне не удалось. Каждый хотел пощупать мою новую одежду, пришлось даже снять обе кухлянки...

* * *

Вечер продолжился новым приступом всеобщего ликования, когда Таша рассказала, что я приплыл на лодке. Все тут же побежали на нее смотреть. Я достал из костра горящую палку и пошел к своему жилищу.

Шел не спеша, Муська брела рядом. Вдруг, волчица вся подобралась и, порыкивая, метнулась к землянке. Я, еще не понимая, что могло вызвать у нее такую реакцию, побежал за ней.

Слышу из землянки визг, потом хрип. Захожу, темно. Палка почти не дает света. Суетливо разжигаю огонь и только после, вижу дохлого барсука, а рядом, торжествующую Муську. Конечно, она просто сидела, но как смотрела! Похвалил ее.

Осмотрелся, и сразу стало понятно, что воришка явился в мой дом полакомиться грибами. Пришлось вытаскивать шкуры наружу и наводить порядок в жилище.

Таскаю туда-сюда всякое барахло, а сам думаю: "Эх, Муська! Мне бы поспать, а теперь работы на полночи..."

Барсук — это не только ценный мех, а еще еда для волчицы, а главное — барсучий жир! Им через месяц пора в спячку. Этот хоть и молодым был, но сразу видно, что жирок нагулять успел.

Вспомнилось, как в будущем попал на охоту именно на барсука. Обычно такой трофей не стреляют. Либо собаками травят, либо капканы ставят. А радости, сколько было у соседа, когда удалось зверя добыть!.. Он всю дорогу домой мне рассказывал о выгодах охоты на барсука и как правильный подход в обращении с трофеем принесет потом много пользы.

Важно начать как можно быстрее. Снять шкуру, срезать подкожный и внутренний жир и топить только на водяной бане, чтобы не разрушить полезные вещества вроде омега-кислот и витаминов.

Помню, что барсучий жир отменное лекарство для лечения кашля, пневмонии, туберкулеза легких, язвы желудка и двенадцатиперстной кишки. Можно применять наружно при ожогах, укусах насекомых, при ранениях и обморожениях. Ну как не сделать?!

Когда жир разлил по самым маленьким чашкам, из первых, что лепили с Лило и Тошо, задумался, как закупорить, чтобы кислород не окислял снадобье. Точно не уверен, но помнится, будто доступ воздуха желательно для конечного продукта ограничить. Строгать крышку, а потом попытаться запечатать воском, показалось долгим.

"Попробую я что-нибудь вылепить! Завтра..."

* * *

Перед сном вспомнил о рюкзаке, оставшемся у "лосей" и вещах в нем. Решив, что лодка стоит утраченного, сразу же заснул.

Глава 8

С утра заморосил скучный дождик. Воздух пропитался влагой, а серые облака, затянувшие небо, куда ни кинь взгляд, стояли основательно, надолго.

Повсеместная сырость ощущалась и в полуземлянке. Я подбросил в очаг хвороста и стал натирать воском кожу доспехов.

Пришла волчица. Стряхнула с себя воду и улеглась у входа. Смотрела, как я работаю не долго. Положила голову на лапы и задремала.

Снимать одежду лосей не хотелось, но до заморозков решил ее поберечь. Сказать, что мерзну, не могу, больше мысли холодят, чем ощущения тела. Хотя, босым решил не ходить. В памяти прочно укоренились стереотипы из прошлой жизни о том, что ноги нужно держать в тепле. Закончив с доспехами, стал мастерить чуни. Сделал, как у лосей — поддевка, мехом вовнутрь, но такие же обмотки, как и раньше.

Надев чуни и доспехи, пошел в стойбище. Там увидел только детей и Таша с Тибой или Тиба. Ударение, если имя заканчивается на "о" или "а" соплеменники ставили на последний слог.

Женщины не только присматривали за своими малышами, но и делали в стойбище всякую работу. Чинили сети, короба и корзины, шили примитивную одежду, скоблили шкуры, вили веревки и делали из сухожилий нитки.

Для изготовления шовного материала подходят не все сухожилия, а только те, что тянутся, словно ленты, вдоль позвоночного столба. Длина и ширина их меняется в зависимости от размеров животного. У лося эти сухожилия имеют около метра в длину, пять-шесть сантиметров в ширину и пол сантиметра в толщину. У косули они значительно короче — сантиметров двадцать.

Их нужно высушить, а затем они легко расщепляются на нитки. Соплеменники растягивают вымытые сухожилия на палке, и сушат у костра, или просто приставив к стене чума. Весной ниток в племени не хватало. А сейчас, благодаря ежедневной охоте собрался запас.

Женщины пытались пошить штаны, вроде тех, что я выменял у чужаков. Куски раскроенных шкур лежали вокруг них, а они сосредоточенно работали проколками и костяными иглами.

Увидев меня, Таша отложила шитье, поднялась и стала тискать. Недолго.

На очаге лежала запеченная в глине рыба. Мать, указав на нее пальчиком, сказала:

— Поешь.

Я разломил глиняный "пирожок", несколько капелек жира из него протекли на шкуры. Был бы голоден, как вчера, наверное, не обратил бы внимание, а сейчас положил угощение обратно на камни очага и вынул из ножен нож.

Обломив кончик ветки, из кучи, наваленной у выхода, стал затачивать кончик. Опустившись на колени перед очагом, наколол палочкой белую сочную мякоть и отправил кусочек в рот.

Таша, покачивая головой, затянула старую песню:

— Лоло, Лоло...

Который раз она так реагирует на мои причуды, а я до сих пор понять не могу — то ли радуется, то ли осуждает...

Слышу смех Тиба и ее звонкий голос:

— Духи сказали Лоло сделать так!

Теперь хохочут обе...

* * *

Позавтракав, я решил сходить к реке и набрать немного глины, изрядный запас которой там поддерживали соплеменники.

Сестра, как и всегда, что-то лепила на берегу. Накрывшись шкурой, колдовала над очередным замесом. Рядом, стояли несколько готовых горшков.

Подул резкий ветер. В сером небе заходили черные, но пока далекие тучи.

— Лило, будет сильный дождь!

Сказала сестренка, выбравшись из-под шкуры. В одной только юбке, босая, она хотела обнять меня, но бросив взгляд на вымазанные в глине по локти руки, остановилась. Я невольно обратил внимание на ее, еще не развившиеся груди и сморщенные, затвердевшие от холода коричневые соски. Вспомнилось, как в прошлой жизни, будучи еще совсем молодым, обсуждал с друзьями — а правда ли, что если у женщины ареолы вокруг сосков розоватые, то такая женщина скорее чувственная, нежели страстная, а если такие, как я наблюдаю сейчас у моей сестры, то держись: еще неизвестно, кто кого первым домогаться начнет...

Вот ведь как — телом еще не мужчина, старик в душе, давно потерявший интерес к женщинам, а мысли о них приходят в голову не первый раз.

— Давай помогу, — предлагаю.

Она кивает и идет к реке вымыть руки.

Накатав комок глины, положил его на ладонь левой руки. А в правую, взял горшок.

Слышу голос сестры:

— Лило, лило...

И эта туда же!

Она подставляет обе руки, соединив локти.

Теперь понимаю, от чего столько укоризны в ее голосе. Ставлю ей на предплечья посуду. Медленно идем к стойбищу.

Вернулся в землянку. Чудом не наступил на Муську. Пожалуй, впервые она не увязалась за мной. Положив на пол глину, немного посидел у очага, отогревая руки, и пошел к реке, чтобы помочь сестре донести оставшиеся на берегу изделия. Наверное, она успела это сделать раньше и без моей помощи. Горшков у реки я не увидел.

Не обращая внимания на первые крупные капли, падающие с неба, я смотрел на приближающуюся к берегу лодку.

Тина, правила уверенно, энергично подгребая против течения, вела долбленку к берегу под углом. Я зашел в воду и, ухватившись за нос, стал тянуть лодку из воды. Вдвоем с рыбачкой мы почти полностью вытащили ее на песок.

Огромную щуку, лежащую на дне, я не сразу заметил. По большей мере, когда тащил лодку, следил, чтобы не отдавить себе ноги. Увидел ее, когда Тина стала вытаскивать рыбину.

Ветер заметно усилился и начался ливень. Вода в реке булькала и пузырилась. Косые струи дождя под порывами ветра превращались у поверхности в водяную пыль. Тина, положив гарпун в лодку, жестами показала, чтобы я не стоял.

Помогая нести речного монстра, держал хвост. Пока добрели до опушки леса, вымокли, будто только что вышли из воды. Постепенно косые струи дождя выпрямились и ровно забарабанили по земле. За тем капли стали все реже и реже. Когда мы подошли к стойбищу дождь прекратился, запахло высушенными листьями и травой.

* * *

Народу в стойбище прибавилось. Наверное, с началом ливня они бросили свои дела и вернулись. Не увидел я только мужчин.

"Неужели сегодня ушли без утреннего камлания?! Придут вымокшие и злые. Теперь точно без шаманских штучек к важным делам не приступят. А жаль..."

Ко мне подбежал Тошо и с гордостью доложил, что смотрел за рекой. И если чужаки решились плыть, то плохая погода обязательно заставит их вернуться. Я похвалил его и постарался переключить внимание на улов Тина. Это удалось сделать без труда. Рыбачка уже начала рассказ-пантомиму о том, как она плыла, как стала у камышей вначале затоки и как ждала. Когда речь пошла о плывущей щуке, Тина упала на землю и притворилась речным хищником. Соплеменники в восторге! Смотрят и слушают затаив дыхание, как взрослые, так и дети. Тут же добытчица, вернувшись в свою ипостась, уже била рыбу гарпуном!

Не знаю, как долго длился бы еще ее бенефис, но очень кстати, развеяв мои тревоги, явились охотники. Они тащили на палке, привязанную за ноги тушу оленя. Знатный трофей и первый! Несли вчетвером, Толо шел позади.