"Фольксваген" покатил в арочный проезд одного из реконструированных особняков, располагающегося в средней части переулка (далее через два здания находится "Усадьба-центр", а за ним, за этими модерновым комплексом с башней, увенчанной стеклянной пирамидой, здание Московской мэрии). Черный "икс" проехал чуть дальше, а затем, въехав задними колесами на тротуар противоположной от этого строения стороны переулка, остановился.

Едва Зимин припарковал внедорожник на свободном пятачке в Вознесенском, как ожила рация:

— "Третий пост", вас вызывает "Центральная"!

Зимин, уже в который раз за этот долгий день и зевнув, вытащил из гнезда микрофон.

— На связи Третий!

— Третий, дежурство для вас окончено!

— Принято. Какие будут инструкции?

— Возвращайтесь на "ближнюю"! Отбой связи.

* * *

Ч А С Т Ь II

"ГРОЗОВОЕ РАЛЛИ".

ЧЕТВЕРТАЯ РЕДАКЦИЯ

Г Л А В А 1

4 мая, Волынское.

Верхушки модерновых башен Сити и шпили ампирных сталинских высоток окутаны низкими плотными облаками. Из-за опустившегося густого тумана город стоит в пробках. В такие дни, как нынешний, лучше всего, страхуясь, выезжать с солидным запасом по времени. Особенно, если у тебя назначена встреча с влиятельным человеком, который не терпит опозданий.

Незадолго до полудня "лендровер" цвета мокрый асфальт с тонированными стеклами, — разъездная машина ВГРТК — миновав развилку между Матвеевским и Давыдково, свернул под ограничительный знак на внешне ни чем не приметную дорогу.

Николай притормозил у первого КПП. Опустил боковое стекло; продемонстрировал в развернутом виде подошедшему от сторожки сотруднику в штатском служебное удостоверение. Тот что-то сказал в рацию; стрела шлагбаума взметнулась вверх, открывая проезд к укрытому от любопытных глаз в лесочке объекту. Редактор Третьего сидел на заднем сидении, погруженный в свои мысли.

Объект, на который они направляются, обнесен деревянным забором и со всех сторон окружен лесом. Возможно, не таким густым и протяженным, как в те времена, когда тихий пригород Кунцево и весь Кунцевский район еще не входили в состав столичного мегаполиса, но все же. С учетом развития технологий в сфере безопасности, с учетом появления новых систем слежения и охраны, достаточно и этого.

По слухам, в эпоху перестройки и гласности, а также и в первой половине девяностых на территорию и в само строение впускали каких-то журналистов, какие-то съемочные группы. И даже проводили экскурсии (опять же, по слухам, за большие деньги). Эти слухи имеют под собой реальную почву. Но, в то же время, как любые иные слухи, являются лишь частью правды. Или, что суть одно, частью неправды, призванной сокрыть что-то и от кого-то.

Более того. За прошедшие годы разными людьми и разными организациями ставился вопрос о том, чтобы превратить этот объект в музейный комплекс. Доводы их выглядели вполне разумными, резоны — резонными.

С этим расположенным на западе столицы обнесенным забором двухэтажным строением, окрашенным под цвет травы, связано достаточно многое в истории страны. Именно здесь, в "ближнем кругу", а отнюдь не на Политбюро, не на пленумах ЦК, и даже не на партийных съездах, решались серьезные, зачастую судьбоносные вопросы. Решались судьбы как отдельных деятелей, так и миллионов советских граждан. И не только советских, учитывая размах и масштабы событий того времени.

Одних косили, как траву, других же — выделяли, приподымали, всячески поддерживали.

Надо сказать, что попытки открыть в Волынском полноценный музей, сделать этот объект доступным для посещения обычных граждан, в том числе, и иностранцев, никогда ни к чему не приводили. Все эти разговоры как-то незаметно сходили на нет.

Общественные активисты, профессиональные или самодеятельные историки, политики, журналисты, диссиденты, все, кто высказывались подобным образом и пытались как-то продвинуть эту затею, уже вскоре забывали о самом предмете своего недавнего интереса. Подавляющее большинство этих неравнодушных, казалось бы, к истории Государства Российского людей, почему-то отвлекались на какие-то другие дела. Переключались на другие проекты. А затем и вообще переставали интересоваться судьбой объекта "Волынское", более известного под другим названием — ближняя дача Сталина.

На втором КПП, устроенным близ "дачи", их тоже не задержали.

"Лендровер" вкатил в открытые ворота на территорию объекта. Редактор, не дожидаясь, пока Николай откроет дверь, сам выбрался из салона. У главного входа их дожидался помощник Авакумова, сухощавый мужчина лет сорока с внимательными глазами и неприметной внешностью. Фамилия его — Щербаков.

— Добрый день, товарищи! — поздоровался он. — Николай, подождите в машине. А вас, Павел Алексеевич, прошу следовать за мной.

Помощник Авакумова, одетый в неброский деловой костюм, четко, по-военному, повернулся и зашагал по дорожке, огибающей двухэтажное деревянное строение. Он не оглядывался, поскольку знал, что идущему вслед за ним человеку не нужен поводырь, что тот не нуждается в дополнительных подсказках. Знал, что тот вопреки медицинским показателям способен передвигаться так же уверенно, как и любой человек с нормальным зрением. Особенно, если находится в обстановке, которая ему знакома; особенно,

если передвигается в местности, которую некогда уже видел, в месте, в котором ему прежде уже доводилось бывать. А Павел Алексеевич на Ближней даче уже прежде бывал.

Двое мужчин обогнули с торца это вытянутое двухэтажное деревянное здание. Пройдя по другой дорожке в открытой калитке, выбрались через нее в примыкающий к ближней даче небольшой лесок. Прошли по обычной тропинке еще несколько десятков шагов. Остановились; навстречу им, свернув с другой тропки, шел Авакумов.

Хранитель легким кивком поблагодарил помощника. Тот, не произнеся ни слова, по-уставному четко повернулся на сто восемьдесят. Отойдя чуть в сторону, — ближе к калитке — он замер там, сделавшись совершенно незаметным.

— Здравствуйте, Павел Алексеевич!

Редактор пожал сухую, прохладную, но все еще сильную руку.

— Добрый день, Михаил Андреевич.

— Денек-то так себе, кстати. — Авакумов усмехнулся. — Серенький денек... К вечеру дождь соберется. Будет ливень с грозой. Уж поверьте мне, старому ревматику... Ну да ладно, мы не вольны выбирать погоду. Спасибо, что приехали, Редактор.

— Спасибо за приглашение, Хранитель.

— Давненько мы не виделись. Месяцев шесть, наверное, как прошло со дня нашей крайней встречи?

— Год с небольшим... я у вас здесь был в апреле минувшего года.

— Надо же, как быстро время летит!.. Ничего, если я о вас обопрусь? — Авакумов взял визитера под локоть. — И разговору нашему это не повредит... Надобно бы нам пошептаться!..

Они медленно шли по дорожке. Пахнет распустившейся листвой, оттаявшей после зимы почвой, молоденькой травкой; вокруг тишина и покой. Лишь слышны птичьи голоса, да свежий майский ветер шелестит в верхушках сосен.

Авакумов молча, не перебивая, выслушал доклад приехавшего на ближнюю дачу человека, занимающего должность редактора Третьего канала. Человека, одетое во все черное; человека, который в свое время доставил немало хлопот и неудобств Хранителям и редакторам всех без исключения каналов.

— Ну что ж, Павел Алексеевич, благодарю за подробный рассказ. Я как будто вашими глазами картинку увидел... Как сами думаете, кто или что за всем этим может стоять?

— Михаил Андреевич, я не мастер гадать на кофейной гуще.

— Вы не пытались идентифицировать создателя... или создателей данного события?

— На моем уровне, на уровне Третьей редакции, этого сделать технически невозможно.

— Почему? Что этому мешает?

"Вам ли не знать ответа на этот вопрос, товарищ Авакумов?" — усмехнулся про себя Редактор. Но вслух сказал другое.

— Михаил Андреевич, после перевода на новое место службы я лишен доступа к лентам других подписантов Римской Конвенции. И у меня, к тому же, нет технических возможностей для проверки чужеродных внешних скриптов.

— И все же вы, как меня известили, пытались вскрыть этот чужой скрипт?

— Я действовал в рамках дозволенного.

Помолчав, редактор добавил нехотя:

— Или, скажем так, на грани дозволенного мне, как редактору Третьего.

— Я вас ни в чем не обвиняю, Павел Алексеевич. И хочу, чтобы вы это поняли... Вы действовали единственно возможным способом. Это подтверждается и ходом последующих событий.

— Я понял. Но...

— Но что?

— Сделанная мною редакция того события, о котором мы сейчас говорим, это не решение проблемы, но паллиатив. Если возник опасный симптом, не стоит ограничиваться временными полумерами. В любой момент это может нам аукнуться.

— Я понял вашу мысль, Павел Алексеевич. Более того, я целиком разделяю ваши опасения. Вы в курсе, что Лента опять встала?

— Этого я не знал. У Третьего канала ограниченный — суточный — диапазон.

— Примите к сведению.

— Могу я спросить?.. А до какого числа, до какой даты продвинута лента?

— Сейчас четвертое, половина первого пополудни. По последним данным, Лента остановилась на некоем событии, которое состоится — или, наоборот, не состоится — уже через полтора суток, в ночь на шестое.

— С чем это связано? Или — с кем? Если, конечно, это не секрет.

Авакумов слегка потянул своего замедлившего было шаг собеседника за локоть; они вновь принялись неспешно прогуливаться по дорожкам этого небольшого леска.

— Незадолго до вашего приезда я получил сообщение от Диспетчера. Событие, о котором мы пока мало что знаем, будет как-то связано сразу с несколькими людьми, с их судьбами. Двое из них находятся здесь... это вы, Павел Алексеевич, и ваш покорный слуга.

Двое мужчин, негромко беседующие о чем-то своем под сенью старых деревьев, сделав небольшой крюк, двинулись в обратную сторону.

— Где находится в данный момент Логинов? — поинтересовался Хранитель. — Там, куда вы и планировали его отправить?

— Он сейчас находится в Зоне номер пять.

— Так, так... Значит, состоялся его переход в "монастырскую" зону? Разумно... Но надежно ли он укрыт?

— Вы лучше меня знаете, Хранитель, как трудно будет чужакам получить туда доступ.

— Любая попытка взлома и проникновения в эту зону может привести к выходу из Конвенции, — медленно произнося слова, сказал Авакумов. — Чем это чревато, понимают все. Даже "аквалонцы", думаю, это понимают... Не говоря уже об "апостолах" и Объединенной Миссии... — Помолчав немного, он добавил. — Тем не менее, ее могут при определенном раскладе подвергнуть атаке. Это тоже надо понимать.

— Михаил Андреевич, вы только что упомянули аквалонцев... Думается, не случайно.

— Пока нет оснований утверждать, что наши заклятые друзья как-то причастны к возникшим у нас сложностям... Но и обратного утверждать мы не можем, поскольку пока еще не разобрались со всем этим.

— С ними... то есть, с аквалонцами, идет какой-то обмен по данной теме? Если ничего не изменилось с тех пор, когда я был замом Главного на Втором, мы ведь обязаны обмениваться с ними информацией в подобных случаях?

— Ничего не изменилось, Павел Алексеевич, порядок вещей остается прежним. Но лишь на бумаге, лишь на словах.

— А по факту?

— По факту они гнут свою линию. Они воплощают в жизнь некую стратегию, не извещая нас о сколь-нибудь важных своих шагах. А если извещают, то постфактум, как делали это и ранее.

— Вот вам и "перезагрузка", — хмуро сказал Редактор. — Я так и думал, что нельзя верить их медоточивым речам. Нельзя верить ни единому их слову.

— Давайте сменим тему, Павел Алексеевич, — Авакумов невесело усмехнулся. — Что вам удалось узнать про вашего нового подопечного?

— По Логинову? Ничего сверх того, что удалось узнать о нем в ночь на третье. А также при первой встрече в реале.

— А узнать удалось не так много, как хотелось?

— Много меньше, чем ожидал первоначально. Это парень похож на Египетского Сфинкса...

— Вы отсмотрели его Сurriculum vitae ?

— Я ознакомился с теми сведениями, которые он передал кадровикам и руководству компьютерной фирмы при устройстве на работу. Это стандартное резюме. Проблема в том, что в нем очень мало правды.

— Вот как?

— Все или почти все в этом его CV либо не соответствует действительности, либо вызывает вопросы. Едва ли не единственное, что в CV Логинова на сто процентов соответствует действительности, так это то, что этот субъект владеет профессией технического писателя.

— Иначе говоря — скриптера?

— И владеет он этим ремеслом, по первому моему впечатлению, много лучше, чем большинство его коллег... даже из числа самых талантливых. Судя по проявленным навыкам, судя по тому, что мы смогли выяснить на данный момент, этому человеку по силам многие задачи.

— Вариант попытки любительской редактуры?

— Тоже не стоит отбрасывать. Не всегда и Лента с предустановленными фильтрами реагирует на подобные акции самодеятельных редакторов. Знаю это по собственному опыту. — Сказав это, Редактор слегка усмехнулся.

— В архивах Скриптория должны остаться следы этих коррекций?

— Да, конечно. Просто у редакторов нет ни времени, ни возможности просматривать все эти залежи информации. Мы, как вы знаете, реагируем избирательно, точечно. Зачастую — вынужденно.

— Значит, и по Логинову должен остаться какой-то архив? Даже если его биография отредактирована или подкорректирована?

— Теоретически, да, должны быть записаны все прежние хода. Надо проверить по поиску кешированные архивы Скриптория... Но нужно должным образом сформулировать запрос и хорошенько продумать всю эту процедуру. Я мог бы взять это на себя, если только у меня будет соответствующий допуск.

— Считайте, что он у вас уже имеется... А может, он хакер? Пусть и сверхталантливый, пусть и продвинутый, как говорят нынче, но всего лишь — взломщик информационных систем?

— С теми задатками, о которых мы уже узнали, и с выявленным зрением минус две тысячи с хвостиком? Хм. Впрочем, одно другого не исключает. Но я думаю так... это сугубо мое личное мнение. Создать столь изощренную программу, а затем перехватить управление сначала датацентром не последней в IT сфере компании, а затем и суперкомпьютером "Ломоносов"... Эта задача не по силам никакому хакеру одиночке, если он не обладает хотя бы зачатками известных вам специальных навыков.

— Я вижу, вы воспринимаете этого парня всерьез, — задумчиво сказал Авакумов. — И правильно делаете, Павел Алексеевич... Лучше, как говорится, "перебдеть". Уточните, когда именно он был принят на работу в фирму "ПрогнозГрупСофт"?

— Второго мая. Зачислен в штат приказом главы филиала компании.

— А третьего числа он уже начал действовать?

— Да, именно так. Причем, некто, как мы это уже знаем, попытался его самого отредактировать...

— Но вы не позволили этого сделать.

— Мы, — сказал Редактор. — Мы не позволили. Если бы я что-то сделал не так, то либо включилась бы система защиты, либо пришлось искать другой вариант, чтобы продернуть ленту в установленном для Третьего канала диапазоне.