Но единственной надеждой Франции теперь оставался Восток: французский посол в России в слезах умолял Верховного Главнокомандующего императора Николая II развернуть наступление на Берлин — и царь, прослезившись, согласился.

Однако на следующий день, 6 сентября, австрийцы перешли в наступление в Галиции — положение создалось крайне угрожающее, 3-я и 8-я армии русских попали под удар превосходящих сил австрияков. А 8 сентября министра иностранных дел Российской Империи А.И. Нелидова посетил посол Румынии, вручивший ноту об объявлении войны. Что добавляло к силам противников России десять полностью отмобилизованных стандартных корпусов (20 дивизий, 400 тысяч штыков) и открывало для удара тыл 3-й и 8-й армий Юго-Западного Фронта, и без того находящихся в крайне сложном положении. Кроме того, это практически завершало окружение Трансбалкании — но на фоне катастрофической угрозы тылам ЮЗФ и развала французского фронта это были уже такие пустяки...

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Атака русской 9-й армии на фронт 1-й армии австрийцев утром 10 сентября, быстрый прорыв австрийской обороны на всю глубину и введение утром 11 сентября в чистый прорыв кавкорпусов 1-й Конной армии вызвали в ночь на 12 сентября стремительный отход 4-й, 3-й и 2-й австрийских армий, заставший врасплох командование 3-й и 8-й русских армий и Юго-Западного Фронта в целом.

Неготовность к немедленному преследованию в широком масштабе выразилась главным образом в неподготовленности тыла, не способного обеспечить длительное наступление — поэтому командование фронта ограничивает наступление 5-й, 3-й и 8-й армий двумя переходами от места Городокского сражения, приблизительно по линии Цеханув — Немиров — Янув — Миколаев.

Помимо этого, неудовлетворительность руководства фронтом заключалась в задержке действий 5-й армии: командование ЮЗФ было ОБЯЗАНО ещё 9 сентября направить всю 5-ю армию на сообщения 4-й, 3-й и 2-й австрийских армий, поставив целью её действий быстрым маневром отрезать эти армии от путей отхода к реке Сан. Также неверно было выбрано направление удара 1-й Конной армий, плохо подготовлено и само наступление — получив первоклассный инструмент, штаб фронта так и не сумел правильно его использовать, поставив кавкорпусам частные задачи завершения разгрома 1-й армии вместо решительной цели обхода левого фланга австрийского фронта с целью отрезать его от Кракова, окружить и уничтожить.

В результате, хотя расстояние от линии фронта в зоне прорыва до Нижнего Сана не превышало полутора сот километров, но германо-австрийское объединенное командование все же успело за два дня, упущенных командованием русского Юго-Западного Фронта, перебросить к Сандомиру и Нижнему Сану немецкий 9-й резервный, два итальянских АК и две ландверных дивизии и организовать этими силами оборону, которая смогла продержаться до выхода на линию реки Сан корпусов 4-й, 3-й и 2-й армий — ДО ТОГО, как утром 14 сентября к реке вышли кавкорпуса 1-й Конной.

Это было расценено как фактический провал заключительной фазы Галицийской стратегической наступательной операции. Что привело к решительным изменениям в отношении командования ЮЗФ и 3-й и 8-й армий — были смещены со своих постов и уволены в отставку с формулировкой "без претензий" командующий фронтом генерал Гриппенберг, помощник командующего фронтом генерал Линевич, начальник штаба фронта Сухотин, главный начальник снабжений, начальник оперативного отдела штаба фронта, командующие армиями и начальники их штабов — а всего более сорока генералов и старших офицеров.

Эти изменения вместе с переформированием десяти отдельных пехотных дивизий в шесть армейских корпусов (57-я и 59-я ПД сведены в IV Кавказский АК, на базе восьми дивизий Босфорской Армии развернуты пять корпусов, с 26-го по 30-й) позволили русским резко двинуть вверх молодых офицеров — во главе корпусов и армий становились сорокалетние генералы, а командирами дивизий назначались тридцатилетние полковники. Императрица, вслед за Наполеоном, желала иметь во главе армии молодых вождей — поколение 1830-х годов было вычищено ещё до войны, когда был издан приказ, чтобы генералы сопровождали свои дивизии и корпуса верхом, а в ответ на протесты и угрозы отставкой эта отставка неизменно принималась... Теперь же из рядов вычищали поколение 1840-х — 1850-х — исключением служили только самые способные.

В свою очередь эти перестановки в командовании вместе с колебаниями Верховного Командования в связи с событиями на Западном фронте и плохим состоянием войск и тыла позволили австрийцам оторваться от преследования, оправиться собраться и консолидировать свои войска на 80-км рубеже реки Дунаец от реки Висла до Гладышева (4-я и 3-я армии) и далее вдоль венгерской границы на 120-км фронте для прикрытия Карпатских проходов (2-я армия).

22 сентября войска бывшего ЮЗФ были разделены между Юго-Западным (4-я и 5-я армии) и Карпатским (3-я и 8-я армии) фронтами. Для осады Перемышля была создана одноименная Особая группа в составе переброшенных из 6-й армии 4-го и 9-го резервных корпусов. К 25 сентября ЮЗФ вышел на рубеж реки Вислока от Вислы до Карпат.

Однако полностью провальной Галицийскую стратегическую наступательную операцию считали только русские. Ну и ещё, возможно, французы — только их мнением к тому времени уже никто не интересовался.

Австрийцы вышли из неё с армией расстроенной, понесшей громадные потери людьми и средствами и с сильно подорванным моральным состоянием. Разгром 1-й армии стоил Австро-Венгрии почти четверть миллиона человек, потери 3-й армии составили 109 тысяч, 4-я армия потеряла 90 тысяч, 2-я армия — 37 тысяч человек. Суммарно штатный состав австрийских армий уменьшился на 43% и составил всего около 650 тысяч человек — это включая развернутые против Трансбалкании 5-ю и 6-ю армии, на русском фронте у австрияков оставалось меньше 400 тысяч! Генерал Мольтке-младший, совершавший инспекционную поездку по фронтам, по возвращении в Берлин доложил генералу Шлиффену, что "фактически мы имеем в союзниках ТРУП."

12 сентября — на два дня опережая график Шлиффена — началось историческое "сражение под Бриенн-ле-Шато". Этот тихий город, расположенный в 40 километрах за Марной, когда-то был свидетелем победы Наполеона над Блюхером, и командование французской армии считало это хорошим предзнаменованием. В большинство исторических трудов это грандиозное побоище вошло под названием "Битва за Францию".

Дошедшая до пределов человеческих возможностей германская армия выполнила возложенную на неё Империей задачу полностью, завершив труд, начатый под Садовой и Седаном. Расчет графа Шлиффена блестяще подтверждался — война во Франции была практически выиграна: французские армии вступили в битву с фронтом, являющимся одной огромной западней — вытянутый от Эпиналя через Нанси, Туль — Верденскую линию и далее опять поворачивая почти точно на юг, фронт являлся огромным мешком, к которому немцы не успели ещё пришить завязочки только потому, что даже лучшая в мире германская пехота не умела ходить по 50 километров в день! — имея истощенные, голодные и морально надломленные войска, ощущая нехватку буквально всего, но главным образом — снарядов и патронов. Немцы же находились в практически идеальной психологической и стратегической обстановке. Единственное, что мешало расценить состояние германских армий как "блистательное" — задержка с установлением контроля над Парижским транспортным узлом и вызванные этим затруднения с подвозом продовольствия, а также сильная усталость войск 2-й и особенно 1-й армии.

Несмотря на все это, французы держались целых пять дней — пока германская "армия Лотарингии" (1-й, 2-й и 3-й Баварские армейские и 1-й Баварский резервный корпуса, резервные дивизии "Страсбург" и "Мец", гарнизоны Страсбурга и Меца, 33-я, 55-я и 1-я и 2-я Баварские ландверные дивизии, семь эрзац-резервных дивизий и восемь ландверных бригад), усиленная восемью сотнями тяжелых орудий из арсеналов Меца и Страсбурга, не проломила оборону 1-й армии между Тулем и Эпиналем в проходе Труа-де-Шарм, отрезав Верден — Тульский УР с запертыми в нем корпусами 2-й и 3-й армий.

К вечеру 21 сентября французская регулярная армия перестала существовать — если не считать войск, запертых в осажденном Париже, и колониальных войск, оставшихся в колониях. В соответствии с неписаными правилами правительство III Республики, бежавшее из Парижа в Бордо и из-за этого презрительно прозванное "говядиной по-бордосски", должно было быть заменено, и уже новое правительство, омытое от грехов и не связанное с прежним политическим курсом, должно было начать переговоры о перемирии... С условиями которого господа парламентарии были ознакомлены в тот же день.

Условия, переданные при посредничестве правительства Северо-Американских Соединенных Штатов из Лондона, Берлина, Брюсселя и Рима, были ужасны — по сравнению с ЭТИМ даже триумфальный марш немецкой армии по Елисейским Полям в 1870 году выглядел невинной прогулкой малыша через песочницу. На этот раз немцы решили обойтись без триумфа, зато Франция лишалась Французского Индокитая, китайских концессий и всех африканских колоний, за исключением Алжира и Туниса (причем большую часть французской колониальной империи получили англичане), должна была передать Германии район Брийё, Бельгии — всю Северную Францию от Соммы до Арденн включительно, а Италии — Ниццу, Лазурный Берег, Савойю и Корсику. Плюс — выплата контрибуции в двадцать пять миллиардов франков — золотом!!! — с оккупацией до выплаты всей суммы и кабальный торговый договор.

Правда, часть контрибуции немцы и итальянцы были согласны принять имуществом — тяжелым вооружением, боеприпасами, боевыми кораблями, промышленным сырьем и оборудованием... А также всем прочим, что имеет хоть какую-то ценность: продовольствием, вином, произведениями искусства и другими культурными и историческими ценностями... И даже рабочей силой для германской промышленности и сельского хозяйства!

Получив три тысячи французских 75-мм пушек, немцы могли создать ПЯТЬ СОТЕН новых шестиорудийных батарей или же 25 корпусных артпарков. По счастью, далеко не все из них пойдут на формирование новых корпусов: в ходе Восточно-Прусской и Галицийской операций Центральные Державы лишились более тысячи трехсот орудий — австрийцы потеряли всю артиллерию 1-й армии и около двух сотен пушек 4-й и 3-й армий, немцы же признали потерю половины артиллерии 8-й армии... Французская тяжелая артиллерия более относилась к осадным и крепостным системам — полевых тяжелых орудий французы не имели — но все же и эти пушки не могли оказаться лишними. Особенно учитывая количество и качество укреплений русской Вислинской линии.

4.<====

Не считая антикварных лоханок типа "Кайман", "Адмирал Бодин" и "Маджента", современников и приблизительных аналогов английских "Адмиралов" и "Трафальгаров", французские "Marine Nationale" имели одиннадцать эскадренных броненосцев в строю и шесть в постройке. Причем только шесть из этой без малого дюжины были В КАКОЙ-ТО СТЕПЕНИ серийными (три ЭБР типа "Шарль Мартель" и три — типа "Шарлемань", все построены на разных верфях разными инженерами и по довольно-таки разным проектам, но имеют хотя бы единый состав вооружения и ТТХ), остальные пять были разнотипными, имели различный состав вооружения, разную скорость и радиус действия.

А вот шесть эскадренных броненосцев типа "Республика", заложенных в 1898 — 1899 годах по результатам анализа проекта русского ЭБР "Цесаревич", построенного тулонским судостроительным заводом "Forges & Chantiers de la Mediterranee" по проекту прославленного Лаганя, были делом совсем другим. Во-первых, все они относились к одной серии, что давало значительный выигрыш при комплектации эскадры и облегчало управление ею. Во-вторых, имели увеличенное на 1,5 — 2 тысячи тонн водоизмещение, что позволило конструкторам значительно улучшить броневую защиту, увеличить мощность машин, скорость броненосца и радиус его действия. А в-третьих, вся среднекалиберная артиллерия располагалась не в обычных для всех флотов казематах с весьма ограниченными углами обстрела, а в шести двухорудийных броневых башнях (двенадцать 165/45-мм орудий), сочетающих большие углы и прекрасную броневую защиту. Именно поэтому они и стали основным предметом спора между победителями — каждая держава, включая даже Бельгию (!!!), желала получить все шесть.

Ниже в листе претензий располагались три эскадренных броненосца типа "Шарлемань", вошедших в строй в 1899 — 1900 годах и имеющих четыре двенадцатидюймовых орудия в сорок пять калибров, и закончившие испытания перед самой войной несерийные "Иена" и "Сюффрен", также вооруженные четырьмя двенадцатидюймовками. Серия "Мартелей" и несерийные "Жоригиберри" и "Буве", вооруженные двумя двенадцатидюймовыми орудиями в одиночных концевых башнях и двумя 274/45-мм пушками в одноорудийных башнях по бортам, занимали предпоследнюю строчку. Замыкал список эскадренный броненосец "Бреннюс", вооруженные тремя 340-мм пушками в сорок два калибра — два орудия в носовой башне, одно в кормовой — и десятью 165-мм стволами. Пять броненосцев береговой обороны (четыре типа "Вальми" и новейший "Генрих IV") первоначально было решено оставить самим французам вместе со всяким металлоломом.

В конце концов линейный флот было решено поделить следующим образом — шесть ЭБР типа "Республика" поровну разделили между Германией, Италией и Великобританией. Италии также достались два "Шарлеманя", включая основателя серии, и "Жоригиберри", Англия получила "Галуаз", "Сюффрен" и два "Мартеля" (все четыре сразу же были проданы японцам — практически по цене металлолома), Германия — "Иену" и "Карно" с "Буве". Бельгии был передан "Бреннюс", ставший флагманом королевского флота под названием "Конго", а также Леопольд II сумел ещё отспорить два броненосца береговой обороны — французские "Вальми" и "Жемапп" (выбранные из-за "единого" 340-мм калибра всех троих) стали "Фландрией" и "Артуа". Барбетно-башенный броненосец "Гош" первоначально был отнесен к числу устаревших и утративших боевое значение (заложен он был ещё в 1881 году, вошел в строй в 1890 и к началу XX века морально полностью устарел), однако в 1898 — 1899 году французы потратили довольно значительную сумму на его модернизацию — что и позволило передать его Турции как корабль относительно современный и даже вполне боеспособный. По крайней мере, его можно было выпускать против греческих броненосцев типа "Гидра" — если последние будут поодиночке, конечно.

В той же пропорции были разделены и крейсера. На октябрь 1900 года в достройке, в основном уже на плаву, находилось четырнадцать штук, из них двенадцать — броненосные. Самой ценной добычей был, конечно, строившийся Эмилем Бертеном по русскому заказу легкий крейсер "Боец" — он должен был стать развитием русских кораблей типа "Витязь" в некотором скрещении с броненосцами типа "Цесаревич". От последних была взята схема расположения шести бортовых башен — по одному 203/45-мм орудию в каждом. Концевые башни были вооружены тремя 203/45-мм орудиями каждая. Таким образом общее количество орудий было тоже, что и на "Витязях" — 12х203/45, но диаметральный залп (в нос/в корму) составил семь орудий вместо четырех, а бортовой — девять вместо восьми. Зауженный корпус с великолепными обводами и мощные машины со смешанным угольно-нефтяным отоплением гарантировали, что корабль не только достигнет, но и превзойдет оговоренную контрактом скорость в 23 узла.