Чёрный лес (Сказки чёрного леса-1)

Он стоял посреди залитого кровью холла, сжимая в руке кухонный нож, которым Нина обычно потрошила птицу. А вокруг него, застыв в каких-то нелепых позах, лежали тётя Ирма, дядя Том, Лола и Нина. Похоже, дядя сопротивлялся дольше всех. Наверное, он хотел отнять у обезумевшего сына нож. Или пытался защититься, прикрывая грудь и горло. На его руках темнели многочисленные раны, которые продолжали обильно кровоточить. На теле и одежде Лолы наоборот крови почти не было. Только небольшое пятнышко на груди. Говорят, при точном ударе в сердце крови вытекает мало. Моя кузина напоминала сломанную куклу — новенькую, нарядную, как будто бы только что купленную, но уже безнадёжно испорченную. На лице тёти застыло трагически-удивлённое выражение, очень похожее на то, что так часто бывало у неё при жизни. Нина лежала лицом вниз, а под ней медленно растекалось тёмно-красное пятно.

— Они хотели уехать из этого дома, — безумно тараща глаза, прошептал Джозеф. — Этот противный старикашка-библиотекарь пришёл сюда их уговаривать. И они согласились... Жаль, он успел смыться, пока я... убеждал маму и папу остаться. Я его только немного ранил. Надо его догнать!

— Что ты наделал?!

— Они хотели уехать! Они уже собирались! Гвендолен, ты же знаешь, что мы не должны отсюда уезжать! Ещё немного — и мы будем богаты! И все эти земли станут нашими, как прежде! Я не хотел их убивать...

В лице Джозефа на миг промелькнуло что-то человеческое, и он разрыдался.

— Я не хотел, но... Может, это и к лучшему! Теперь у нас есть человеческие жертвы! У нас всё должно получиться!

— Что должно получиться? Ты сошёл с ума!

— Но он же всё тебе сказал, — лицо кузена вновь изменилось. Вместо плаксивой мины его исказила дикая злоба. — Этот старик не хотел мне говорить, но тебе-то он сказал, ведь так?! Он считает, что ты тут хозяйка, потому что ты Морган, одна из этих ведьм... Но у меня тоже есть право! У меня не меньше прав, чем у тебя! В этом семействе слишком долго командовали бабы! Всё, этому пришёл конец! Ты будешь делать то, что я скажу. Идём со мной!

Он двинулся ко мне, и я кинулась прочь. К несчастью, кузен загородил мне входную дверь, и мне пришлось бежать по коридору в глубь дома. Я надеялась свернуть в какую-нибудь из комнат, запереться там и вылезти в окно, но вскоре поняла, что ничего не получится. Джозеф даже хромой бегал хорошо, а меня сегодня дёрнул чёрт надеть сапожки на высоком каблуке. Он уже почти настиг меня недалеко от моей прежней комнаты, когда вместо тупика я неожиданно увидела знакомую дверь с ручкой в виде змеи.

Выбегая в таинственный сад, я думала, что Джозеф останется в нашем времени, но мерзавец тоже оказался здесь. Он настиг меня у фонтана, и я еле успела увернуться от удара ножом.

— Мы должны притащить сюда кого-нибудь из них, — сказал кузен, неожиданно остановившись. Настроение его снова резко изменилось, и он разговаривал почти дружелюбно. — Давай Лолу, она легче всех. Здесь я перережу ей горло, чтобы было побольше крови...

— Джозеф, это наша сестра...

— Брось! Можно подумать, ты её любила. Ты же нас всех ненавидишь! Знаешь... Когда-то мне хотелось с тобой поиграть, но ты вечно смотрела на меня, как на кусок дерьма. Воображала, что ты лучше нас... Теперь всё по-другому. Ты будешь делать то, что я говорю. Надо окропить кровью землю. Лучше у корней какого-нибудь мела. Так написано в одном письме. Ты его не читала... Ага, я его спрятал.

Джозеф захихикал и подмигнул мне.

— Эта мерзкая старуха, наша бабка, велела передать тебе письмо. Она же только тебя считала своей внучкой, остальные не заслуживали её высочайшего внимания. Она поручила своему адвокату отдать это письмо тебе лично, в день твоего четырнадцатилетия. А тот заболел и перепоручил это своему помощнику. Пофигисту. Я его легко обработал. Я тогда один дома был. Сказал этому дураку: конечно, мол, передам дорогой сестрице, не беспокойтесь. А чтобы он не сомневался, отвалил ему от своих карманных денег.

Джозеф опять захихикал.

— Интересное оказалось письмецо. Может, я тебе и покажу его, если будешь делать так, как я говорю. Нужна кровь жертвы. Лучше человеческой... Пошли, поможешь мне!

— Ты достаточно силён, чтобы принести её сюда без моей помощи, — я старалась говорить спокойно и доброжелательно, чтобы не вызвать у негодяя очередную вспышку ярости.

— Нет, ты пойдёшь со мной, — прищурился Джозеф. — Хочешь от меня отделаться, да? Не выйдет.

Он снова кинулся ко мне. Какое-то время мы кружили вокруг фонтана, в центре которого красовалась чёрная статуя крылатой женщины с чашей в руках. Морген. Не то богиня, не то великая друидесса, которая покровительствовала моему роду. Ну так почему же она меня не защищает?

Только я об этом подумала, как нога моя угодила в какую-то яму, незаметную под ворохом листвы, и я упала. Джозеф навис надо мной, поднимая нож, и я уже было простилась с жизнью, как вдруг увидела торчащий из кучи листьев железный штырь. Не знаю, что это было, скорее всего, обломок какой-нибудь старой ограды. Я схватила его и хотела ударить кузена по руке, чтобы выбить у него нож, но Джозеф споткнулся и налетел прямо на эту железяку. Горлом. Хорошо, что я откатилась в сторону и меня почти не забрызгало кровью, которая хлынула, как из крана. Джозеф упал на бортик фонтана, и кровь из повреждённой сонной артерии полилась туда, где когда-то была вода. Она заливала сухую листву, и та исчезала, словно её поглощало красное пламя. Кузен был крупным для своих шестнадцати и достаточно упитанным, но кто бы мог подумать, что в нём столько крови!

Она уже заполнила всё пространство между бортиками и статуей и, казалось, этот поток не закончится никогда. Меня замутило. Хотелось быть подальше от этого кровавого фонтана. Я встала, но ноги меня не слушались и, сделав несколько шагов, я снова упала на сухую листву. В глазах потемнело. Не знаю, на сколько я отключилась, но когда свет вернулся, его вновь заслонила тьма.

— Выпей это, дитя...

Тихий голос шелестел, как осенняя листва. Наверное, я бы и приняла это за шорох листьев, но кто-то приподнял меня и поднёс к моим губам чашу. Я не сразу увидела, что в ней, а когда поняла, что это кровь, кто-то, склонившийся надо мной и как будто бы погрузивший нас обоих в густую тень, уже влил мне в рот несколько тёплых солоноватых капель. Я думала, меня вырвет, но неожиданно стало лучше. Я даже больше не чувствовала во рту этот мерзкий вкус, а воздух вокруг меня наполнился звоном — или эхом отдалённого смеха и множества голосов, взывающих ко мне словно бы отовсюду. Сперва это оглушило меня, а потом звон стал чуть слышным.

— Молодец, теперь ты стала сильнее... — прошептал голос. — И ты делаешь сильнее меня...

Я увидела прекрасный тёмный лик, который тут же исчез, заслонённый взмахом огромных крыльев. Чёрная птица (или какое-то похожее на неё существо?) взмыла вверх и скрылась среди чёрных ветвей, между которыми кое-где сияли золотом остатки осенней листвы. Опять откуда-то струился этот странный золотистый свет, похожий на солнечный, но густой, почти как туман, и зловещий.

Всё вокруг изменилось — как будто недавно пролившаяся кровь напоила этот сад и он зацвёл, но не так, как всё зацветает весной, когда природа пробуждается от спячки. Растения этого сада пробудились не от сна, а от смерти. Я знала, что эти розовые кусты не должны были цвести. Они уже давно не могли расти и давать новые побеги. Они засохли уже слишком давно. Тем не менее, их серые стебли набухли, словно налившись жизненными соками, обрели зеленовато-чёрный цвет, съёжившиеся сухие листья распрямились и окрасились в изумрудный, а чёрные бутоны увеличились вдвое и теперь сияли, словно тёмно-красные гирлянды. Сад-вампир, напившийся тёплой крови.

Ярко-красное озеро по-прежнему стояло в маленьком фонтане, Джозеф замер, словно перегнувшись через бортик, чтобы напиться крови, а статуи в центре больше не было. Так значит, та птица... Или не птица, а демон с лицом женщины... Нет, я не хотела об этом думать. Если чудовище улетело, то пусть остаётся там, в роще, в глубине этого жуткого леса с чёрными клёнами и старыми могилами. Я туда больше не пойду.

Однако в глубине души я понимала: то, что я разбудила, не оставит меня в покое. Я разбудила тени, я оживила их, а они слишком долго были мертвы, чтобы легко отказаться от того, что недавно получили.

Золотистый свет стал ярче, и светло-коричневая листва под ногами засияла золотом. Я наклонилась и погрузила в неё пальцы, вспоминая сон, когда осенние листья превращались в золотые монеты. И пальцы мои вдруг наткнулись на холодный металл. Я уже стояла не на ворохе палой листвы, а среди россыпей монет, сверкающих всё ярче и ярче.

Я пошла вперёд, и листья на моём пути превращались в золотые монеты. Я что, обрела тот же дар, что и злополучный царь Мидас? Теперь всё, к чему я прикасаюсь, будет обращаться в золото? Нет, розовый куст, который я осторожно потрогала, остался прежним. Впрочем, когда я сама захотела, чтобы роза стала золотой, она тут же пожелтела, засияла металлическим блеском, а ветка от её тяжести склонилась почти до земли. Что ж, хорошо, что я могу контролировать эти метаморфозы. И понятно, почему Морганы были богаты. Почти всегда.

На меня вдруг напала слабость. Не такая, чтобы уж ноги не держали, но я бы не отказалась прилечь на диван или хотя бы развалиться в мягком кресле. Интересно, каким будет дом, когда я туда сейчас вернусь? Лучше бы он изменился — чтобы в холле не было четырёх окровавленных тел.

На первый взгляд, ничего не изменилось. Если не считать того факта, что сохранилось недавнее изменение — дверь в конце коридора не исчезла. Коридор первого этажа выглядел так же, как и тогда, когда я бежала тут от Джозефа. Я заглянула в свою бывшую комнату. Она оказалась пуста. Правильно, оттуда же недавно вынесли все мои вещи и мебель.

На втором этаже тоже всё выглядело по-прежнему, а дверь комнаты Джозефа была приоткрыта. Я вспомнила про письмо, о котором он мне недавно говорил. Что ж, теперь никто не помешает мне его поискать.

Письмо я нашла быстро. Оно лежало в верхнем ящике письменного стола, на стопке порнографических журналов. Видимо, карманные деньги кузена шли в основном на это.

Уж не знаю, почему, но Джозеф не выбросил плотный серый конверт, на которым было аккуратно выведено чернильной ручкой: "Гвендолен Каролине Морган". Теми же чернилами и тем же почерком были исписаны два тетрадных листа. Бабушка Рэйвен сожалела, что здоровье не позволило ей уделять мне больше времени. Более того, после смерти дочери, которая сбежала из дома, чтобы быть подальше от семейного проклятия, она решила, что пора с ним и впрямь покончить. Она хотела бы, чтобы оно никогда меня не коснулось, но сны и видения, которые мучили бабушку последний год её жизни, убедили её, что есть вещи, о которых я обязана знать. Ведь сколько бы мы ни убегали от своей судьбы, от того, что является одновременно проклятием и благословением, оно всё равно может нас настигнуть, и лучше, если ты к этому готов.

"Это наследие, доставшееся нам от нашей праматери, которая жила очень давно. Задолго до одного из величайших земных королей — Артура. Одни говорят, что её звали Морген, другие считают, что так звали богиню, которой она служила. Третьи говорят, что она стала так называть себя, когда обрела могущество богини, вызвав из другого мира некий дух и слившись с ним, что наделило её бессмертием, хотя большую часть своего существования она проводит за гранью бытия. Нас всегда обвиняли в том, что мы служим силам зла, и многие из Морганов действительно творили зло, а любое зло всегда возвращается. Я не хотела, чтобы ты, будучи в неведении, поддалась ему, сама того не осознавая. Тень, простёршая крылья над женщинами нашего рода, рано или поздно настигнет тебя, и я хочу, чтобы ты могла себя защитить. Ты не должна бояться этой тени, ибо наш страх делает её ещё опасней. Ты не должна убегать, потому что тогда она будет преследовать тебя ещё более упорно. Близится время, когда эта тень проснётся. А с ней и другие тени. Духи, которые издавна живут на нашей земле. Обычно такое время наступает, когда очередная Морган вступает в пору зрелости. Обычно всё начинается осенью, в тот период, когда люди готовятся праздновать Самхейн1. Это день, когда стираются границы между миром смертных и миром духов. Когда вообще становятся зыбкими границы между мирами. Люди способны влиять на мир духов, и, празднуя этот день, всегда способствовали явлению в наш мир потусторонних сил. В Блэквуде этот праздник не справляют. Местная традиция, введение которой приписывают одному священнику. Возможно, он добился этого запрета, пытаясь защитить город и всё герцогство от тех страшных вещей, которые тут периодически происходят. Теперь уже не все связывают те зловещие события с семьёй Морган, но связаны они именно с нами. Этот дом, который я завещала тебе, наше фамильное гнездо, — не просто дом. Это дом-врата, обитель сил, что издавна живут в Блэквуде, соединяя разные миры и времена. Наверное, было бы лучше, если бы нашлась возможность его уничтожить. Это уже пытались и не раз. Слишком трудно разрушить то, что существует в разных временах. И я знаю точно — этот дом будет стоять до тех пор, пока все Морганы не исчезнут с лица земли. Возможно, так было бы лучше, но я не хочу, чтобы наш род прекратил своё существование. Гвендолен, твоя мать пыталась убежать от своей судьбы, но это не дало ей ни счастья, ни долгих лет жизни. Попробуй сделать так, чтобы твой дар — а он у тебя есть, я поняла это, когда ты была ещё совсем крошкой, — не стал проклятием для тебя и других. Я знаю людей, с которыми ты живёшь. Кроме меня, они твои единственные родственники. Люди жалкие и никчёмные, готовые пустить на ветер последнее, что осталось у нашей семьи. Так же ничтожны их сын и дочь. Большинство женщин нашего рода обретали силу лет в четырнадцать. Иногда это случалось раньше, но ни к чему хорошему не приводило, потому что человек, не достигший половой зрелости, этой силой управлять не способен, и всё может закончиться большой бедой. Я чувствую — дух, который уже много лет жаждет вернуться в наш мир, изголодался. Уже давно не было той, что открывала ему врата в этот мир и позволяла этой тени хотя бы на время обрести плоть. Тебе от неё не спрятаться, и даже не пытайся это сделать. Попробуй извлечь из этого выгоду и избежать настоящих бед. Она будет преследовать тебя, пока не получит свою жертву. Ей нужна свежая кровь. Лучше человеческая, поскольку она наделяет её большей силой, а в ответ она может наделить огромной силой и тебя. Морганы уже давно отказались о человеческих жертв и вообще стараются обойтись малой кровью. Гвендолен, когда ты окажешься в секретном саду, окропи там землю кровью жертвы, но пусть это будет какое-нибудь безобидное, мелкое животное. Не хищное. Можно взять курицу или голубя. И лучше, если окропить кровью землю у корней мела или тех чёрных роз, которые растут только в нашем старом саду. Да, это оживит тени, позволит им какое-то время хозяйничать в этом мире, но от такой жертвы они не станут очень сильны и опасны по-настоящему. А ты обретёшь силу, которая позволит тебе вести обеспеченную жизнь. Я знаю, что Криклы попытаются обобрать тебя. Гвендолен, твоя сила позволит тебе обращать в золото мёртвые дары земли. То, что растения дарят нам каждую осень. Мёртвая листва, плоды, собранные больше десяти дней назад, давно срезанные или засохшие на корню цветы. Говорят, среди женщин нашего рода были даже те, что обращали в золото любую материю. Или почти любую. Не знаю, правда ли это, но тебе это и ни к чему. Прячь золото, которое получишь от Морген, а когда достигнешь совершеннолетия, найдёшь перекупщика. Если к тому времени будет жив Джонатан Эверт, ты найдёшь его в Манчестере, где он много лет владеет ломбардом "Эверт и сыновья". Если он до того времени не доживёт, ты можешь поговорить с любым из его трёх сыновей. Он сказал, что им можно доверять так же, как и ему. Дорогая Гвендолен, не забывай: то, что ты получишь благодаря своей силе, достанется тебе отнюдь не даром. Женщины Морган всегда платили за своё могущество, умирая раньше, чем могли бы, не обладая этой силой, поскольку магия, которой они владели, отнимала у них жизненные соки. Но ты сможешь прожить долго, если тобой не овладеет алчность. Обеспечь себе безбедное существование, но не старайся набрать золота как можно больше, потому что это будет вытягивать из тебя силы. И ни в коем случае не пей кровь жертвы, даже если Морген попросит тебя об этом. Учти — вы с ней связаны, словно два сообщающихся сосуда. Чем ты сильнее в магии, тем сильнее она. И тем больше теней она приведёт в этот мир. Она мечтает о господстве, и мы, женщины из семьи Морган, можем допустить это, если не будем осторожны. Если ты всё сделаешь, как я сказала, тени не причинят настоящих бед и вскоре уйдут в свой мир. До появления в нашем мире следующей Морган. Надеюсь, ты будешь счастлива, и судьба даст тебе хороших сыновей, не похожих на моего Томаса. А дочерей лучше бы у тебя не было, но, если будут, ты знаешь, чему должна их научить и от чего предостеречь.