Капитан Эгра в это время стоял, вытянувшись вдоль мачты во весь свой рост и подняв глаза на стеблях так высоко, как только мог. Он ощутил движение тумана и очень надеялся: теперь удастся рассмотреть окрестности. Уже и небо стало не таким ровным и пуховым. И солнышко обозначилось. Проткнуло серый мех тумана самым острым своим лучиком...

— Переложить руль вправо, скорее! — приказал выр. — Скалы впереди по курсу!

— Ставить парус? — уточнил паук, выглядывая из-под куртки.

— Там большая волна! — уверенно отметил Эгра. — Нет, парус пока не ставить. Я уже слышу рев шквала, который поднимает и гонит большую волну.

Фима резко переложил руль, закрепил его и сел на весла. Эгра прыгнул за борт и подхватил ходовой канат, потянул корабль вперед. Большая волна теперь не пряталась, она росла и вздымалась во всю свою высоту. Она старалась заслонить само солнце! Она уже накрыла кораблик тенью и спихнула его в яму у своего подножья, нагнулась, готовясь захлопнуть ловушку... Но Эгра греб проворно, да и Фима старался в полную силу. А Звездочет командовал 'раз-два, греби ровнее, дыши носом'. Подбадривал и наставлял.

Кораблик выскользнул со дна водяной ямы и рванулся вверх, карабкаясь по прозрачной сине-зеленой, отливающей серебром, большой волне. Снова, как и в прошлый раз, разрезал её надвое и прорвался на ровную спокойную воду...

Едва 'Волнорез' выбрался из тени волны, солнечный мышонок прыгнул и засверкал в янтарной луне, вырастая до размеров большого золотого блика.. Теперь все друзья снова были вместе.

А как же кот Туман? — спросите вы.

Кот поступил точно так, как все коты и кошки. Он просто не пожелал заметить своей неудачи на охоте. Он отвернулся и мягко заскользил прочь, делая вид, что никогда, ни на единый миг, не был заинтересован в каком-то ничтожном кораблике и каком-то тусклом солнечном блике. Мало ли в море забав!

Коты непобедимы уже потому, что помнят только свои победы. И никогда не признают поражений. Иногда, когда вам приходится особенно трудно, такому отношению к жизни у них можно и поучиться. Туман верил в себя и не сомневался, что он — самый красивый кот во всем мире... так что всю горечь поражения приняла на себя одна волна. Сгорбилась, зашумела, в отчаянии ударилась о скалу — и рассыпалась брызгами слез. Но её едва ли стоит жалеть. Злодейка сама все затеяла.

___

Сказочник чуть-чуть помолчал. Оглядел детей и протянул сидящей с краю девочке деревянную фигурку кота. Сам начал быстро и ловко вырезать солнечного мышонка. Тот был похож на обыкновенного, только хвост имел рыбий, удобный для жизни в море.

— А если бы мышонок не помог капитану? — испугалась девочка, рассматривая кота Тумана. — Фима мог погибнуть!

— Море годится для игр только коту Туману и большой волне. Люди в море выходят не играть, для них все всерьез, — согласился Эгра. — Это требует большого мужества: выйти из порта и взять курс в открытое море. Расстаться с берегом и довериться своему кораблю и его команде. Поэтому очень важно собрать настоящую команду. Ведь мышонок помог капитану почему? Потому что Звездочет был самым лучшим впередсмотрящим. Самым лучшим! И капитан рассмотрел за его ворчанием и хмуростью, за его малым ростом и сложным характером душу настоящего моряка, мужество и умение быть надежным другом.

— Он все еще плавает с тобой? — понадеялся сын плотника.

— Со мной сейчас плавают три наследника старика Звездочета, — качнул усами выр. — Сам он сошел на берег давным-давно. Основал школу ткачества паутинных парусов. И еще курсы узорного плетения. — Выр сердито встопорщил усы. — Он был лучшим впередсмотрящим всех времен! И если бы не тетка зима, он бы никогда не предпочел палубе — берег... Не зря говорят: женщина на корабле — к беде. А тетка зима... Но это уже следующая история. Что вы еще хотели спросить?

Дети зашептались, выбирая вопросы. Они много желали узнать! Какого цвета были глаза у кота Тумана? Встречал ли его капитан еще и как с ним ладил? Что сталось с большой волной? Как отнеслась тетка буря к походу Эгры на север, в гости к зиме? Наконец, далеко ли добираться до владений зимы и долго ли надо туда идти? На некоторые вопросы выр отвечал длинно, на другие лишь качал усами отрицательно или согласно.

— Наверное, выру гораздо проще быть капитаном, чем человеку, — вздохнула девочка, рассматривая готового солнечного мышонка. — Ты не можешь утонуть в море. Выры там — дома...

— Выру быть капитаном и проще, и сложнее, — задумался Эгра. — У людей как? Если корабль гибнет, капитан последним покидает его. И даже потеряв людей, он может найти для себя утешение. Мол, сделал все, что было в моих силах, но я всего лишь человек... Выру труднее. Я могу больше, я в море — дома. Но даже мне не по силам порой спасти всех и одолеть бурю. Выры не покидают корабль последними. Мы уходим в воду в начале шторма, мы тянем канаты и выравниваем корабль на волнах. Мы выбиваемся из сил, спасая свою команду. Я знаю случай, когда капитан-выр погиб в море. Он так устал, что все его сердца остановились. Но его корабль уцелел. Нет, ничуть не проще быть капитаном, даже если ты умеешь плавать и нырять лучше всех на свете. Потому что груз ответственности за жизни друзей одинаково давит на плечи людей и на панцирь выра. Тот, кто выдерживает тяжесть этого груза — он и есть капитан. Настоящий. И не важно, сколько у него лап и как велики клешни... или как остра сабля.

Сказочник помолчал, быстро вырезал кота Тумана еще в двух позах: лежащим в засаде и выгнувшим спину дугой. Обе фигурки дети стали передавать из рук в руки, щупать и гладить. Выр сбегал к воде и смочил свой панцирь. Вернулся, лег и осмотрелся: все в сборе, никто не шалит и не пробует тайком улизнуть, чтобы поплавать на глубине, без присмотра.

— На север плыть надо долго, — сказал Эгра. — Но знаете, сказка тем и хороша, что можно растянуть время и можно сжать. Я просто скажу: плыли они, плыли, и наконец добрались до края владений тетушки зимы...

___

Хрустальное озеро

Что запомнил Эгра на севере? Что его удивило более всего? Не холод воды и пронзительный ветер, нет. Выры живут в море, а на глубине вода всегда очень и очень холодна. Ветер же бывает и на юге силен и упорен.

Не хмурость небес и не краткость дней. Хотя на севере, особенно перед началом зимы, куда меньше ясных дней, чем обычно бывает на юге.

Небо — вот самое огромное открытие на севере. Когда снеговые тучи расходятся, как тяжелые плюшевые шторы, позволяя его увидеть, остается только вздыхать и охать, удивляясь. Северное небо глубокое. Огромное, наполненное стадами разнородных облаков, какие никогда не встречаются в южных краях. Здешние очень разнообразны. Есть тяжелые и черные — угольные. Есть хмуро-волнистые, как сталь клинка или чеканный узор. Имеются и меховые — длинноворсовые, расчесанные ветром. А еще водятся тонкие и белые. Как нежнейший пух — они взлетают так высоко, что их едва можно рассмотреть...

Небо севера похоже иногда на студеную воду в темной зимней проруби. Оно гладкое и ровное, ледяное и бездонное, опасное своей тайной. А порой удивительно яркое, праздничное и залитое таким полным и сочным цветом, словно исключительно здесь он встречается неразбавленный. Еще небо бывает не только синим, черным или фиолетовым. Оно окрашивается зеленью, оно имеет прожилки желтизны. Оно переливается, как перламутр. Оно иногда вдруг озаряется ровным янтарным светом. Наконец, небо севера может быть всех цветов и оттенков сразу! В одном прогале туч оно зеленое, а рядом — золотое, поодаль же темное, уже пропитанное ночью...

Капитан Эгра любовался небом постоянно, стараясь как можно реже нырять, чтобы не упустить ни единой перемены цветов. И Фима смотрел, и паук, взявшийся сплести тонкие теплые свитера для себя и лесовика. А еще — попонку для выра. Почему попонку, а не свитер? Так ведь десять ног и шесть рук! Это сколько надо рукавов навязать и сплести! И как надевать, просовывая руки и ноги по очереди и не путаясь ни разу. Представили? И сразу сделось понятно: попонка лучше. Лег на неё, попросил Фиму завязать на спине бантиками все длинные ленты — и готово, ты одет. Ну, можно еще шарф на спину накинуть, если уж совсем зябко.

Вот так, глядя в небо, они и плыли, пока 'Волнорез' не уткнулся носом в первый тонкий ледок. 'Ох-х', — сказал лед, ломаясь. Тихо сказал, едва слышно. Но кому надо — звук разобрали. У зимы надежные часовые. Власть её велика и многие желают угодить тетушке. Одна небольшая волна взяла да и сообщила заранее о том, что выр по имени Эгра, капитан маленького кораблика, решил плыть в гости. И по поводу поведения кота тетки бури весть тоже дошла...

Зима обрадовалась, рассердилась и расстроилась одновременно. Она умеет так — все делать одновременно. На радостях украсить окна узорами, в расстройстве обдать морозом. А что эта милая тетушка творит, когда разгневается... Этого обычно никто старается не выяснять. Слишком страшно. Кот Туман, хоть и полагал себя непобедимым, едва заслышал гул возмущения тетки зимы, сбежал на юг, на полусогнутых лапах, припадая брюхом к воде и не оглядываясь.

Кораблик вплыл в серые студеные воды зимнего царства. Само собой, все знают: там, где правит зима, вода скована льдом. Но это не совсем точно. Реки замерзают, озера тоже. Но море — не целиком, и чем южнее, тем полоска льда у берега уже. А на глубине море остается обычным — только совсем холодным. Промерзает и сковывается сплошным льдом лишь самое северное, оно и зовется — ледовитым... Большая волна с отчаянием наблюдала, как уходит в серебряно-сизые воды зимнего моря 'Волнорез'. И решилась предпринять последнюю попытку завладеть кораблем. Напасть сзади, подкравшись. Она уже догнала, с силами собралась, изготовилась и решила прыгнуть, дожидалась только подходящего порыва ветра...

— Какое безобразие! — возмутился женский голос у самого борта.

Эгра вздрогнул стеблями глаз и перестал рассматривать небо. Фима торопливо пролез головой в ворот новенького паутинного свитера и тоже обернулся на голос. Звездочет бережно положил на палубу недоделанную парадную попонку выра с отделкой из жемчужинок и кораллов — и взбежал на край борта.

— Здравствуйте, — вежливо сказал Фима. — Вы здешняя болотница? Или вы морская водяница?

Понять его вопрос можно. Кто еще может плыть посреди студеного моря, да так уверенно? И куда вообще можно тут плыть? Значит, встретила гостей хозяйка здешних вод — водяница... Правда, Фима смутился еще сильнее, припомнив: в море живут еще и русалки. Пойди поздоровайся вежливо и уважительно в незнакомом краю! Потому и советуют взрослые заранее все выяснять про обычаи и законы, до того, как пускаешься в дальний путь. Да еще язык учить заставляют. 'Пригодится', — говорят. Только кто же поверит, пока сам не попадет в чужое море?

Но незнакомка все поняла и не обиделась ничуть. Она плыла уверенно и направлялась прямо к 'Волнорезу'. Расслышав приветствие, рассмеялась и замотала головой. Волосы у неё были довольно длинные, совсем черные, с отливом в синеву. Глаза глубокие и синие, как зимнее небо — изменчивые, да еще с искорками звездочек-снежинок. Одета женщина была в простой купальник, серебряный с синим узором. Она положила на борт одну руку, чтобы удобнее было разговаривать и рассматривать команду 'Волнореза',

— Нет, я не водяница. И да, я здравствую, чего и вам желаю, — весело прищурилась незнакомка.

Подула на воду, повела второй рукой — и рядом с корабликом образовалась приличных размеров льдина. Женщина выбралась на лед и погрозила пальцем большой волне, по своему обыкновению прячущейся в толчее малых, поскольку пакость не удалась.

— Какое безобразие! — повторила она. — Хозяйничать в моих владениях! Знаешь, что ты натворила? Ты меня разозлила всерьез! За что и поплатишься. Знаешь, как это ужасно — ледяное бешенство? Ты меня до него довела, теперь придется отвечать за все, да. Такая большая — и нападала на малышей! Ай-яй яй...

Женщина резко указала пальцем на волну, без ошибки распознав её спину в толпе похожих. И большая волна... окаменела! Точнее, превратилась в айсберг — ледяную глыбу. Незнакомка как-то по-мальчишески ловко свистнула и снова указала рукой на обледеневшую волну. Ветер завыл волком и толкнул лед, унес его прочь.

— Ату её! Разбить о скалы без жалости! — строго приказала женщина вслед сторожевому ветру. — Пусть эта нахалка заново жизнь начинает, от малого осколочка льда, который по весне станет каплей воды и вольется в море. Может, тогда поумнеет. Нашла, у кого воровать подарки! У меня!

— Вот так да... — поразился выр. — Вы — зима? Знаете, тетушка, я вас иначе представлял. В шубе и, простите, холодной. Но у вас теплые руки и румяные щеки.

— Холодной и в шубе... Сплетни, — отмахнулась зима, ведь это действительно была она. — Это осень кутается, простуды боится и все равно — постоянно ходит сопливая. Сколько раз говорила сестрице: закаляйся! Не хочешь купаться в проруби, ну хотя бы обтирайся холодным полотенцем. Только она неженка. Чуть что — в слезы, вот и разводит слякоть. А я после неё вымораживаю грязь и прибираюсь иногда очень долго. Я люблю порядок. У меня характер стойкий. И здоровье крепчайшее.

Зима гордо огляделась и заметила паука. Звездочет как раз успел подтянуть к борту попонку, которую готовил для Эгры. И вежливо показал на неё двумя верхними лапами.

— Вот вам покрывало, прошу, накиньте.

— Какой вежливый, — ласково улыбнулась зима, заворачиваясь в паутинную ткань. — Мне про тебя говорила болотница, точно. Тебя зовут Бедняжечка? Она принесла мне целое ведерко клюквы со льдом, добрая девочка. И так плакала, так убивалась... Говорила: отпустила я Бедняжечку в море, а он совсем маленький, вдруг его обидят.

Паук потоптался, не зная, то ли обижаться на ужасное имя, то ли радоваться, что его помнят и о нем переживают.

— Мое настоящее имя Звездочет, — осторожно поправил он. — Потому что я умею делать узоры на парусах.

Зима прищурилась, и в её синих глазах как-то особенно ярко блеснули льдинки внимания и интереса. Женщина улыбнулась, еще раз осмотрела корабль и его команду. Вежливо указала рукой на север.

— Добро пожаловать в мои владения. Я вам рада. Я даже выбралась к вам навстречу. И приглашаю вас в гости в свою избушку. Капитан, пожалуйста, взойдите на борт корабля.

Эгра исполнил распоряжение зимы, затем вежливо протянул ей все три правые руки, помогая тоже перешагнуть со льдины на палубу. Левыми руками выр указал на удобную скамейку на корме. Зима села, чуть шевельнула бровью и повела рукой. Завыли на два голоса ветры, подхватили кораблик, вскинули на волну, ставшую ледяными полозьями, какие бывают у санок. У самого носа 'Волнореза' заклубилась поземка, из её глубины вырвались четыре белых медведя и встали в упряжь.

— Домой! — приказал зима совсем иным, властным, голосом хозяйки.

Ветры завыли еще громче, ставший санками кораблик понесся по окрепшему льду к берегу. По его краю — к лесу. Там зима одним ловким движением сгребла себе с первой же ветки шубку, а попонку из паутины отдала выру.