Звезда по имени Варя

— И в это ты меня втянул?

Я не мог смотреть Варе в глаза. Она права. Я, в своем стремлении поразить девушку, в которую был влюблен, втянул ее в очень опасную историю. Мало того, что из-за меня она чуть не погибла, взяв в руки Ярость — до сих пор только одному человеку удалось сохранить разум, коснувшись этого меча, и это был Сашка. Теперь количество таких людей резко увеличилось, нас стало трое... Причем если мой разум помутился очень крепко, то Варя вообще не почувствовала ничего. "Меч и меч!" — как сказала она.

Но мало этого! Если кто-то в ГУВТе об этом узнает... Об этом — это о том, что есть в мире девушка, полностью защищенная от воздействия Серебряной Ярости... Все, конец ее актерской карьере. Конец всему! ГУВТ и ФСБ вцепятся в нее мертвой хваткой. Ее булавкой прикрепят к проекту "Серебряная Ярость" и там она и останется навсегда. Для изучения и анализа! Это нам с Сашкой в таком статусе хорошо, а каково будет ей?

И хотя появление в проекте Вари как новой переменной в загадке меча, могло дать новый толчок в нашей работе, я не допускал даже мысли о том, чтобы привлечь ее к проекту. Нет в этом мире ничего, за что я готов был бы заплатить Вариным счастьем.

— Ни во что, Варя! Все будет хорошо. Мы никому и ничего не скажем. Никто и никогда не узнает, что ты вообще прикасалась к этому мечу.

— ГУВТ же не исследовательский институт? Или я не права? Как он расшифровывается-то вообще?

— Новосибирский государственный Университет Военной Техники. Ну, и его медянский филиал. Да, это просто учебное заведение. В ГУВТе, конечно, писались научные работы, велись исследования, но он — ВУЗ, а не НИИ. И уж тем более наш филиал — не ровня головному отделению НГУВТа. Мы были просто филиалом, не более того. Пока один сотрудник института не привел к нам Сашку с его мечом. И не показал, что он может.

— А что он может?

— Это ты сама сейчас увидишь, как только он веток натаскает и костер разожжет. В общем, медянский филиал ГУВТа почуял чудо и вцепился в него руками и ногами. То, что сам Сашка называл магией, наш институт назвал манипуляциями с энергетическими полями и принялся изучать. Всего я тебе рассказывать не буду, уж прости. Некоторых вещей тебе знать не надо... Хватит и того, что ты уже видела. Но чтобы ты примерно представляла, что такое Серебряная Ярость в нужных руках... В общем, примерно год назад Медянск тряхнуло. Четырехбалльное землетрясение. Может тебе даже в новостях это попадалось?

— Краем уха слышала, но внимания не уделила. Помню, что жертв и разрушений не было, так что внимательно эту новость не читала.

— А разрушения были. На юго-западе города, относительно недалеко от моего дома, кстати, так что если захочешь — можешь съездить, был гранитный карьер. В один прекрасный день оттуда выгнали всех и вся, и вместо них понаехало несколько десятков ГУВТовцев с оборудованием. Включая и меня, естественно. Эпицентр землетрясения был именно в этом карьере. А карьера больше нет. Он схлопнулся, как огромная мышеловка. И знаешь, кто это сделал?

Варя вопросительно посмотрела на Сашку, выходившего из леса с охапкой веток.

— Ага, он самый! — с законной гордостью подтвердил я. — Сам чудом жив остался. Опять же, не буду тебе рассказывать, что именно произошло, но сделали это они. Саня и его меч.

— Как?

— Увидишь. Но я тебе не об этом рассказать хотел...

— А откуда у него вообще этот меч? — перебила меня Варя.

Я пожал плечами.

— Со слов Сашки — к нему в Китае, когда он там отдыхал, подошел какой-то старик. На ломаном английском объяснил, что выбрал его, чтобы он стал хранителем Серебряной Ярости. Вручил меч и исчез. Все! Ни подтверждения, ни опровержения это версии мы найти не смогли. Но оснований ему не верить у нас нет...

— История и правда отдает какой-то магией...

— Древние люди, видя молнию, думали, что это копье бога. А мы знаем, что это всего лишь электрический разряд, образующийся из-за разности потенциалов между облаками. Серебряная Ярость — это просто какое-то явление. Удивительное и неизученное — это да. Но мы разберемся в нем.

— Ага! Три года разбираетесь! — ввернул шпильку Сашка и снова ушел за дровами.

— Да, три года! — возразил я. — Может еще три года потребуется. А может и больше. Но мы разберемся!

— А почему вы так испугались, когда я взяла его в руки? — спросила Варя и тут же поправилась: — Ну, то есть я поняла это, конечно, когда ты на Сашку кинулся, но... В этом-то ваш хваленый институт разобрался?

Сказано это было не просто с иронией, а даже с какой-то издевкой. После пережитого Варя с неприязнью относилась не только к мечу, но и ко всему, что с ним было связано. И я боялся, что эта неприязнь перекинется и на меня, как ни крути — весьма тесно связанного с Серебряной Яростью.

— Пытался разобраться, — ответил я, — как итог — два трупа.

Я намеренно говорил жестко. То ли это была легкая месть за недооценку моего института, а значит и меня, то ли лишний раз хотел подчеркнуть опасность Ярости. Не знаю. Но сказал я это именно жестко и именно делая акцент на слове "труп", стерев с Вариного лица улыбку.

— Кто именно? И как?

— Если бы Саурон ковал не кольцо, а меч — он бы выковал Серебряную Ярость, — сказал я. — Я и раньше знал это, но сегодня ощутил на себе в полной мере. Первым погибшим был один из участников проекта. Такой же ученый-исследователь, как я. Не из нашего института, гость из одного из Новосибирских НИИ. Это было в самом начале исследований... Сашка и раньше никому не давал свой меч, но до того случая это было, кажется, просто проявлением эгоизма. Вроде как "Мой меч и все тут!" А тут он просто оставил Ярость без присмотра, ну и этот деятель его взял. Просто подержать, просто посмотреть... Взмахнуть разок, другой...

— И... с ним случилось то же, что и с тобой сегодня?

— Хуже. Гораздо хуже. Я не знаю, о чем он думал, что внушила ему Ярость. Дело было на полигоне, и он просто попытался с полигона сбежать вместе с украденным мечом. Хорошо, что охрана среагировала правильно... У них в принципе не было задачи никого не выпускать с полигона, он мог просто спокойно выйти и исчезнуть в неизвестном направлении. Его просто спросили, кто он и почему уходит до окончания работ. Показал бы пропуск и вышел, вот и все... Но он напал на охранника... И серьезно ранил его, кстати...

— Его убили?

— Застрелили. Он не реагировал на слова и выстрелы в воздух, он остановился только когда умер. С тех пор Сашка носит меч только в футляре с кодовым замком и старается ни на секунду не терять его из виду.

— А второй погибший?

— Это уже эксперимент... Я не знаю, кем он был. Наверное психологом или, может быть, психиатром... Было решено доверить Ярость в руки кому-то еще. Проверить, действительно ли она вызывает такие изменения в психике, или тот первый бедолага был психом уже изначально.

— Это же... жестоко!

— Знаю. И я был против этого эксперимента. Но проект курирует ФСБ, а значит, нас никто не спрашивал. Я не видел даже записей. Не стал смотреть. Мне хватило письменного отчета. Тот мужчина был добровольцем, это я знаю точно. Его никто не заставлял. Ему объяснили возможный риск... Хотя я думаю, что всего риска он просто не представлял. Серебряная Ярость для нас — как молния для неандертальцев. Мы ее видим, пытаемся использовать, греясь у порожденного ей огня, но не понимаем механизма ее возникновения. И невозможно представить всю ее мощь, пока не возьмешь ее в руки.

— Но я ничего не почувствовала.

— Не напоминай! — отмахнулся я. — Возвращаясь к аналогии с молнией, мы теперь имеем еще тот факт, что молния поджаривает каждого, в кого попадает, кроме одной девушки с голубыми глазами. И что нам теперь, долбить молниями всех русых и голубоглазых, пытаясь понять закономерность? Загадка на загадке, в общем...

Вернувшийся с еще одной охапкой дров Сашка стоял рядом с нами, вслушиваясь в разговор.

— Его звали Егор, — сказал он. — Я тоже говорил с ним перед тем, как вручить ему Ярость. Нормальный мужик. Единственное, что в нем было не так — одинок он был. Ни жены, ни детей. Коммерчески — состоялся. А вот как человек — нет. Наверное, его поэтому и выбрали, в случае чего — искать никто не будет. Но это был нормальный мужик, без психических отклонений. Нормальный, обычный мужик, понимаешь?

— Он тоже стал агрессивным, и его пришлось убить?

— У ФСБшников все продумано было. Эксперимент проводился в запертой комнате. Я дал Егору меч и вышел, закрыв за собой дверь. По условиям эксперимента он должен был рассказывать обо всех своих ощущениях... В комнате велась запись с четырех видеокамер... Знаешь, что он сказал? Он взял в руки меч, взвесил его, приноровился, рубанул воздух... и сказал: "Не чувствую ничего необычного, просто приятно держать его в руках!" А потом встал в угол комнаты, выставив меч перед собой, и так и простоял час. Целый час, пока охрана не обездвижила его транквилизаторами, поняв, что эксперимент провалился с треском.

— Но... Вы сказали, что он умер?

— Он сошел с ума. Полностью, — сказал я. — Тогда-то мне и пришла в голову аналогия с Кольцом. Он стал похож на Горлума, если ты понимаешь, о чем я.

— Мог думать только о мече?

— Примерно так. Это стало не просто навязчивой идеей, это стало единственной мыслью в его голове. Неделю его продержали под наблюдением, привязанным к кровати. Даже кормить его приходилось искусственно. А потом он покончил с собой...

— Как?

— Перестал дышать.

Варя смотрела на меня глазами, полными страха. Наверное, точно также выглядел я, увидев ее с Яростью в руках и представив ее на больничной койке, накрепко привязанную к ней прочными ремнями, разучившуюся улыбаться, с черной ненавистью, заполнившей эти прекрасные голубые глаза.

— А разве можно так...

— Можно! — ответил за меня Сашка. — Мы тоже не думали. Не предполагали... Оказалось, что можно!

Я снова придвинулся и обнял Варю за плечи.

— Вы в следующий раз предупреждайте, что ли... — негромко сказала она. — Предупреждайте, что у вас с собой такое...

Я улыбнулся и крепче прижал ее к себе, и Варя, то ли просто среагировав на мое прикосновение, то ли почувствовав мою улыбку, обернулась ко мне.

— Ну и чему ты улыбаешься?

— Радуюсь!

— Что чуть не угробил подающую надежды актрису театра и кино?

— Нет. Просто ты сказала "В следующий раз!" Значит, приедешь к нам еще!

Варя толкнула меня плечом, но улыбнулась в ответ. И сразу на поляне стало светлее, с меня сразу схлынуло напряжение, и даже грудная клетка стала болеть меньше!

А еще я перестал себя обманывать. Я был не просто покорен и очарован, я влюбился. Именно влюбился.

— Ну что? — спросил Сашка, доставая из кармана джинсов зажигалку. — Если все страшное позади, все успокоились и расслабились, в дело вступаем мы?

— Вступайте! — махнул рукой я. — Варя, приготовься увидеть самое невероятное зрелище в своей жизни.

— А оно последним для меня не станет? А то я надеялась еще пожить.

— Не беспокойся! — усмехнулся Сашка, поднося зажигалку к набросанной абы как куче дров, под которую он заботливо напихал сухих еловых веток.

Пламя весело затрещало, чувствуя перед собой вкусную пищу.

— Эх, еще бы воды... Озеро какое-нибудь или реку... Помнишь, как в первый раз?

— Помню! — ответил я. — Хорошо помню, в каком состоянии тебя в больницу отвозили. Но да, было эффектно.

— А что было в первый раз? — с опаской спросила Варя.

— Сашка осушил небольшое озеро близ Барабинска. До самого дна. Саня, ты только ноги свои не показывай. Не показывай, я сказал...

Поздно. Этот гад уже засучил штанину, гордо демонстрируя Варе изрезанную шрамами ногу.

— Саня! Отставить пугать девушку! У тебя вон уже костер разгорелся!

— И в самом-то деле...

Сашка наклонился, доставая из футляра Серебряную Ярость.

Плавным движением, без единого звука, вынул меч из ножен.

Поднял его над головой, крепко держа двумя руками, и сделал два шага назад, от взметнувшегося вверх пламени костра. Словно бы меч указывал огню направление, куда расти, позвал его, повелев присоединиться к своему танцу.

Впрочем, почему "словно бы"? Так оно и было. И вот уже три года специально созданный при ГУВТе исследовательский отдел бился над вопросом: "Как Ярость повелевает стихиями?"

Порыв ветра всколыхнул Варины волосы, заставив ее испуганно придержать их руками. Сашка улыбался. Он дурачился, делая плавные взмахи мечом, еще не танцуя, еще просто разминаясь.

Потоки воздуха закручивались в смерч, стягиваясь вокруг костра. Пламя трепетало от предвкушения, готовилось слиться с родственной ему стихией в любовном объятии... Огонь тянулся к воздушным струям, жаждал слиться с ними, но послушно ждал разрешения от управлявшей им силы, от Серебряной Ярости.

Меч в Сашкиных руках словно ожил, слился с его руками и замелькал чаще, двигаясь в грациозном танце. Залюбоваться можно было уже только этими движениями — точными, выверенными, будто бы рисующими холодной сталью меча узоры в воздухе. Но Ярость была лишь кукловодом, показывающим представление. Само представление давали трепещущие от предвкушения огонь и воздух.

Ветер свистел в моих ушах и трепал полы куртки, становясь все сильнее и сильнее. Ветер был подобен реке, стремительно текущей в своем русле и стекающейся в озеро с огромным водоворотом в центре. Но что поразительно, я не чувствовал давления ветра. Стекаясь в центр поляны, к огненному хороводу, воздух огибал нас с Варей, задевая нас лишь мимолетом, но давая понять, что сила его такова, что нас в любую секунду могло бы подхватить и унести, будто пушинки!

Огонь слился с ветром, костер обратился в огненный смерч, широкую воронку высотой метра в три, пышущую жаром и сверкающую алым огнем. И в этот водоворот вошел Сашка! Вошел спокойно, просто шагнув вперед, чтобы тут же быть подхваченным бушующей стихией. Варя испуганно ойкнула и закрыла глаза ладошками, но я, видевший во время исследований Ярости и не такое, шагнул к ней и мягким движением отвел ее руки, да так и не убрал рук, стоя позади нее и держа Варины ладони в своих.

Смерч не закрутил Сашку, не испепелил на месте своим адским жаром. Да, он подхватил его, но не чтобы разжевать и перемолоть, а чтобы вознести на самый верх пылающего столба! И там, наверху, Сашка стоял на воздухе, продолжая танцевать с Яростью, словно дирижируя мечом, направляя будущую стихию под собой.

Стало трудно дышать... бушующий огонь жадно втягивал в себя кислород, поддерживавший его жизнь.

Варя смотрела на огонь заворожено и зачарованно. Так, что я опять почувствовал укол ревности! Она прилетела ко мне! Я привез ее сюда! А любуется она сейчас Сашкиными трюками с повелеванием стихиями! Так и хотелось добавить "дешевыми трюками", но... Еще бы ей не любоваться, ведь того, что вытворял сейчас Сашка, не мог, наверное, никто в целом мире. Потому, что Серебряная Ярость — она одна, к счастью ли, или к сожалению. И пока что даже понять принцип ее существования, не говоря уж о том, чтобы создать копию этого меча, мы не могли.