Рубеж забвения

— И вы приняли решение ехать за ними? — спрашивает Альфа. — Кому принадлежала идея?

— Конечно, Старцу. Если бы мы спрашивали совета у Старкова, то мятежники вволю бы отплясали на нашем ливере... — Хриплый лающий смех рвется из моего горла. — Нам удалось проскочить под самым носом у мятежников и остаться незамеченными. Они уничтожили оставшихся боевиков Службы Безопасности и ворвались в дом с центрального входа. Они хотели убивать, но еще больше — грабить, поэтому большая их часть ринулась на второй этаж. Он получил меньше повреждений, там должны были сохраниться ценности: картины, например, вазы, дорогая одежда. Так думали горняки, обезумевшие от крови.

— Вам удалось проникнуть в гараж? — спрашивает Омега.

— Да. Пользуясь темнотой на первом этаже, мы вернулись и спустились по лестнице... — Теперь я хорошо видел это. Стены разорваны попаданиями пуль и осколков, тлеет пластик и одежда на мертвецах. Их много, лежат в самых разных позах. И оружие, повсюду оружие, и оно все скоро попадет к мятежникам. Включая ту коллекцию, что находится нас стене в подвале.

Я снова там. Даже мое тело переносится в прошлое, понимая, как важны детали в общей картине ощущений. Гай Брюн, если он действительно существует, хочет воскреснуть во всей полноте.

Я видел фигуры мятежников, мечущиеся по гостиной первого этажа в поисках трофеев. Свет — только от чего-то горящего снаружи. Нас не видят, а мы уже спускаемся по лестнице, скользим тенями. В подвальном помещении, где только что был Клаас и его подручные, царит беспорядок, но не это главное. Перед уходом они подожгли все, что успели. Дым быстро затягивает комнату...

— Проход бы в дальнем углу, — говорю я. — Наверное, они пробовали закрыть его с той стороны, но механизм заклинило. Дверь встала на полпути. Мы смогли протиснуться. Там был туннель, освещенный укрепленными на потолке диодами. Оставалось только идти вперед...

Гискар

— Пара сюрпризов, — говорит Лана, укрепляя на стенах туннеля заряды.

Если сюда придут мятежники, произойдет взрыв и никому мало не покажется.

Я держу дверной проем на прицеле. Из комнаты сочится дым и ест глаза.

— Быстрее!

— Сейчас.

Ее голос из-под маски искажен.

Горняки где-то наверху. Трофеи Клааса надолго займут их, но рисковать все же не стоит. Возможно, некоторые прямо сейчас прочесывают здание.

Мины сливаются со стенами, и по текстуре и цвету их не отличить. Невидимый лазерный луч перекрывает туннель. Стоит задеть его, произойдет детонация.

Лана делает мне знак и идет дальше, в направлении, в котором ушли Клаас и его охрана. Если бы у них хватило времени задержаться хотя бы немного, мы были бы уже мертвы. Их мины убили бы нас так же, как мы рассчитываем уничтожить бунтовщиков.

Я замыкаю. Не могу отделаться от мысли о той женщине, которую не видел. Жена Клааса? А дети? О его семье нам ничего на инструктаже не рассказывали. Для нас этот человек только мишень.

В подземный гараж я попадаю шагов через двадцать, а потом спускаюсь по лестнице. Старец и Боров уже копаются в движке гравикара. Клаас был так любезен, что оставил нам целую машину, точно такой же крупный бронированный транспорт, на каком сбежал из своего дома.

У беглецов не был времени даже сломать тачку.

Может быть, эта инопланетная штуковина хочет сменить хозяина? Может быть, в ее планы не входит оказаться под опекой воротил из "Берилла"? Не ее ли влиянием на реальность объясняется наше везение?

Сумев пройти через полосу препятствий, мы получим приз.

— Порядок, — говорит Боров, и Старец командует. Мы забираемся в тихо гудящий генератором броневик, висящий над полом на расстоянии сантиметров сорока, и закрываем дверцы.

Старец за рулем.

Мы срываемся с места и летим над наклонным пандусом вверх, по направлению к поверхности. Мятежники ничего не знают. Выезд из гаража скрыт от дома бетонной стеной, увитой плющом.

Я и Лана, мы сидим рядом и держим наготове стволы.

Проблема в том, что мы не знаем, куда ехать. У Клааса фора в семь минут, и за это время он мог продвинуться довольно далеко.

Боров берет связь на себя и докладывает куратору обстановку. Олаф Старков сидит на орбите, протирает штаны, пока мы тут нгромоздим горы трупов. Он нервничает из-за того, чтобы не может лично проконтролировать процесс. Думает о том, что по рангу ему не положено быть с нами. Жалеет о своем переходе на руководящую должность. У Олафа много причин проклинать судьбу за стервозность.

Старец дает по газам. Мы почти взлетаем.

В распоряжении Старкова куча спутников. Они будут нашими глазами. Куратор рьяно принимается за дело — по мановению его руки два десятка операторов превращаются в трудолюбивых муравьев. В их головах импланты врубаются на полную катушку. Эти люди как часть системы, чье призвание видеть каждую деталь на поверхности Гискара.

Спутники начинают прочесывать улицы Бакта-сити.

А внизу веселье только начинается. Как только гравикар выскакивает из подземного гаража, по нему открывают огонь. Боров весело сквернословит. Он стреляет из открытого окна, не глядя, в то время как пули секут бронированный корпус. Некоторые застревают в обивке возле моей головы. Лана пригибается. Я жму на спусковой крючок, удачно подцепляя самое плотное скопление мятежников. Мои выстрелы самые результативные: толпа бросается в разные стороны, а наш беглый огонь усиливает хаос. В отсветах огня шьют трассеры. Люди разбегаются, спотыкаясь об обломки кирпичной ограды, стараются стрелять на ходу, кричат во все горло. Никто не слушает приказаний, однако все хотят достать нас.

— Базука, — говорит Лана, выглянув в окно со своей стороны.

Бунтовщики разоружили местных военных, у них может быть и не такое.

Гравикар закладывает крутой вираж. Плазменная ракета взрывает бетон покрытия сразу позади нас. Огонь, пыль и жар — всем этим окатывает нашу машину, бьет взрывная волна, и мы едва не переворачиваемся. Но мы по-прежнему едем. Корпус гравикара стонет от напряжения. Старец отлично водит, но в то же время, стараясь справиться с инерцией поворота, задевает краем заднего бампера перевернутый мусоровоз.

Высунувшись на краткий миг из окна, Лана делает всего один выстрел.

— Готов.

Это она про человека с базукой. Она достала его из почти потерявшей управление машины, в условиях очень плохой видимости.

Старец удержал гравикар и увеличивает скорость. Нас окутывает дым. На другой стороне горят особняки соседей Клааса. Из них вытащили все, что можно, а хозяев, кто не успел убежать, улететь с планеты, убили.

Я вижу в прорехах дыма, как группы людей грузят на горные транспорты добычу. Картины, предметы искусства, технику, даже унитазы. Дома выгребаются подчистую, после чего их превращают в костры. Ночь становится зловещим оранжево-алым днем, и очистительно пламя ревет, словно голодный тираннозавр.

С орбиты докладывают, что Клаас движется на север по улице, обозначаемой на карте как Проспект-2. Это широкая улица, идущая через центр Бакта-сити, одна из трех крупных транспортных артерий города. И еще Проспект-2 ведет к космопорту, самому крупному на планете. Когда вспыхнуло восстание, военные первым делом взяли под охрану его, но целая дивизия горняков смела их и устроила бойню. Корабли, не успевшие улететь, были реквизированы мятежниками. Их пассажиры убиты, хотя кому-то могло и повезти.

Вопрос на засыпку: если Клаас едет туда, то для чего? Он попадет прямо в руки новых хозяев Бакта-сити. И наверняка его боссы не такие дураки, чтобы советовать ему прорываться в безопасную зону, имея в виду космопорт.

Мы мчимся по широкой улице. И тут пылают дома и носятся люди. Основная часть гражданского населения, не занятая в сфере добычи полезных ископаемых, успела бежать, другая часть присоединилась к мятежникам, помогая им грабить и разрушать. Я видел снимки и видеосъемки во время инструктажа: Бакта-сити был, хоть и бесконечно провинциальным, но преуспевающим городом. У него был шанс стать мегаполисом. Если бы не жадность и жестокость одних и отчаяние и жажда мести других. Повсюду мусор и трупы. Солдаты и мятежники, тут уже не важно, всех одинакового раздевают. Уносят все ценное. Магазины и учреждения превратились в руины. Повсюду горящие, догорающие или уже ставшие черными остовами гравикары. Места боев отмечены воронками, развороченными стенами, следами от пуль и огня. Целых тел почти нет, большая их часть разорвана. Внутренности смердят и тлеют там, где вволю погуляло крупнокалиберное оружие и термические заряды. Перевернутые, разбитые, тут и там громоздятся БТРы, танки и сбитые самонаводящимися ракетами боевые ховеры с облупившимися эмблемами Планетарной Гвардии

Мы дердим наши "Гласки" наготове. Группа видела такие города много раз, в разных частях Конфедерации руины одни и те же. Неважно, какова история города, когда он был заложен и каковы нравы его жителей, каких богов они почитают и какой придерживаются диеты. Если начинается заварушка, в конце концов, все, что люди создавали с любовью и чаянием, превращается в помойку. Всегда найдутся те, которые скажут: "Ваша система не работает, значит, ее нужно сломать". Человек с оружием приносит свою правду.

Меняю магазин, отстреливая пытающихся атаковать нас мятежников. Они преследуют нас на тяжелом гравикаре, на котором установлен пулемет. Задняя часть нашей машины превращена в решето, и крупный калибр продолжает кусать прочную сталь. Мне и Лане приходится стрелять, высунувшись из окна. Одна из пуль чиркнула ее по краю маски. Лана просто снимает ее, оглядывает неглубокую царапину и отбрасывает

Тем же небрежным жестом Боров шлет назад гранату. Детонирует она под брюхом машины преследователей. Что там повредил взрыв, не знаю, но гравикар мятежников скрежещет и переворачивается с адским грохотом. Люди разлетаются в разные стороны. Можно поискать менее банальную метафору, чем "словно куклы", но ничто другое на ум не идет.

Я меняю магазин. Батарея продюжит еще долго, о ней беспокоиться не стоит.

Наступает передышка, когда мы просто едем. Проспект-2 словно не имеет конца. И повсюду одна и та же картина.

Большая часть мародеров не замечают нас. Слышатся звуки перестрелок — кто-то пытается доказать другому, что большая часть добычи принадлежит ему. Банк горит. Консерватория похоже на труп без глаз. Здание управления полиции тлеет, распространяя удушливый дым. На его фасаде распяты убитые полицейские с вскрытыми брюшинами. Кишки свисают, точно оборванные провода.

Во всем, что я вижу, виноват "Берилл". Виновато руководство. Виноват Венней Клаас и его подчиненные. Большая часть из них уже мертва, но сам он не планирует составить компанию корпоративным мертвецам.

Со спутника нам сообщают, что мы нагоняем кортеж.

Гремят выстрелы и взрывы. Нам говорят, что на отдельных участках Бакта-сити до сих пор идут бои между повстанцами и конфедералами. И те, и другие понимают, что скоро Правительство пришлет сюда крупные силы. Одни стремятся додавить, другие продержаться как можно дольше.

Мы проезжаем мимо. Мы не должны вмешиваться.

Боров говорит:

— Вон они!

Кортеж движется медленнее нас, поэтому мы догоняем. Нас еще не заметили. Старец снижает скорость.

Черные транспорты напоминают похоронную процессию. Из окон этих катафалков торчат стволы. Охрана готова стрелять при малейших признаках опасности.

Я выглядываю, чтобы посмотреть. Корпуса машин в лучшем состоянии, чем наш, но в них тоже хватает дыр.

Три гравикара, в одном из которых находится "посылка".

— Что будем делать? — спрашивает Лана у Клемента.