Много таких ночей прошло в тревожном ожидании и ещё одна настала и снова прилетели светлячки и осветили её комнату и как ни считала, как не пересчитывала она — выходило у неё тридцать девять камешков, а, значит, оставалось ей с братом жить последний день. Ей хотелось плакать, но это могло бы разбудить отца и мачеху. Тогда она попыталась поднять брата, чтобы вместе с ним убежать из дому или спрятаться в лесу, но он крепко спал и она стала бояться, спросонья он будет хныкать и тогда родители проснутся и догадаются обо всём. Тогда Гюльгюн тихонько выбралась во двор через окно и, поймав несколько сверчков попросила их разбудить брата. На помощь девочке слетелось несколько десятков сверчков и они стали петь красивые песни и Туг проснулся не со слезами, а с улыбкой.
Пойдём гулять — сказала девушка, одевая его — сегодня такая красивая лунная ночь. Сверчки будут споют нам самые сладкие свои песни, а светлячки будут с тобой играть, летая вокруг.
Когда они выбрались из хижины через окно и немного отдалились от дома Гюльгюн рассказала брату всю правду и он заплакал.
— Ты думаешь мне не хочется плакать? — спросила она, вытирая ему слёзы. — Но некогда. Нам нужно бежать отсюда как можно быстрее.
И они побежали по единственной тропе, которая вела от их дома к людям, через весь тёмный и дремучий лес, благо было полнолуние и яркий лунный диск освещал им путь. Но вот стало светать, сверчки умолкли и заснули, померкли и тоже заснули светлячки. Устали и бегущие дети, их ноги подгибались, болели руки, ведь им приходилось пробираться сквозь заросли колючего кустарника, но они ни на секунду не останавливались. Впервые за всё это время они остановились уже утром но не передохнуть, тогда мальчик наступил на колючку и сестра вытаскивала её из пятки, оглянулась она и увидела бегущего за ними отца. Ещё пуще прежнего побежали они, но как не старались они, отец всё приближался и приближался. А силы таяли всё быстрее и быстрее. И вдруг, видят у родника сидит старушка вся седая, расчёсывает волосы, глядясь в маленькое зеркальце. Подбежали к ней и давай рассказывать про свою беду.
— Спаси нас, бабушка! — взмолились они затем, — укрой нас где-нибудь.
— Да где же я вас укрою? — со слезами на глазах сказала старушка. — Ваш отец убьёт нас троих. Но не отчаивайтесь, я вам помогу, чем смогу...
И она дала им в дорогу зеркальце, гребешок и глину кил, которую используют турецкие крестьяне вместо мыла и сказала, чтобы они бросали их под ноги догоняющему их отцу только он окажется совсем близко, да к тому же строго по очереди: сначала — кил, потом — гребешок, под конец — зеркало. Поблагодарив старушку и взяв чудесные дары, дети бросились бежать. А отец настиг их уже настолько близко, что они слышали, как он кричал им: "Что ж вы так торопитесь? Откушайте сперва, а потом уж идите на прогулку" и, видит Аллах, что он впервые в жизни так ласково сказал. И Туг, от удивления, что отец впервые в жизни заговорил с ним ласково, опешил и остановился. Отец едва не схватил его за руку, но сестра успела бросить кил под ноги отцу и очутился он по пояс в самой трясине болота, а дети лишь слегка обмочили тиной ступни и бросились бежать. Отец еле-еле выбрался из болота и, догоняя их, опять говорил детям сладкие речи, которых они не слышали с самого рождения, но они не реагировали на них. И вновь отец почти догнал их и сестра кинула за спину гребешок и за ними стеной встал колючий кустарник. С огромным трудом выбрался охотник из кустарника, обдрав в кровь и руки и ноги, и лицо и всё тело, но бежит за ними пуще прежнего. Стало девушке жалко отца, когда она увидела кровь на лице отца, но тут же вспомнила, что только дэвы могут проходить через колючки без вреда для себя и стало ей неприятно от этого, к тому же вспомнилось ей, что отец хотел погубить и её и её брата и от того припустила она ещё сильнее и больше не оборачивалась назад Гюльгюн, чтобы не видеть мучений отца и не останавливаться в пути. Бежали дети всё медленнее, мало того, что ноги их подкашивались от усталости, так ещё и брата мучила сильная жажда и он просил пить. И вот уже догнал отец детей и схватил их за плечи, но тут из рук девушки выпало зеркало и между беглецами и отцом выросло бирюзовое море без конца и без края.
Обессилевши, дети упали на этом берегу, а отец стоял на другом и кричал проклятия, но дети их не слышали, да и сам отец казался им лишь чёрной точкой на горизонте. Отдышались дети и немного успокоились. Жажда Туга становилась всё сильнее, а вода в море была солёной и она не могла помочь ему. Кроме того становилось всё жарче, а солнце ползло высоко-высоко, почти в самый зенит, отчего и девушке тоже захотелось пить. И так до самого заката они бродили в поисках пресной воды, но не могли найти её. Вконец измучившись, они упали под деревом и плакали, не стесняясь своих слёз, ведь спасшись от верной смерти от рук отца они оказались обречены на другую, медленную смерть от жажды. И в этот самый момент перед ними возник всадник. Дети подумали, что этот добрый человек был послан самим Аллахом, чтобы спасти их.
— Что вы здесь делаете? — спросил незнакомец. — И почему вы плачете?
— Сколько мы не ходили здесь, — отвечала девушка, — мы не смогли найти здесь ни капли воды.
— Там на холме, где растут высокие деревья... — сказал всадник и почему-то осёкся на полуслове. Он как бы размышлял, продолжать дальше или нет, но увидел он сколь несчастны эти дети и всё-таки решил рассказать: — есть три волшебных источника, вода одного из них превращает человека в ягнёнка, другого — в рыбу и лишь третий просто утоляет жажду. Пейте только из третьего, а к воде из двух других даже не прикасайтесь.
Сказав это, всадник пропал, растворился в воздухе, словно и не было его никогда. Но тот холм, о котором он говорил, не исчез вместе с ним и дети опережая друг друга, спотыкаясь и падая, ринулись туда. Вот и вершина холма. В лунном сиянии блеснула вода и мальчик стремглав рванул к ней, забыв о предостережении всадника. Он нагнулся к воде и с первым же глотком превратился в чёрного ягнёнка и дальше пил он уже по-животному, лакая воду, а, напившись, прыгал, играл, словно родился ягнёнком. Сестра ругала себя последними словами за то, что не смогла уберечь брата от необдуманного поступка, но что же теперь можно сделать. Поначалу, она даже думала о том, что бы напиться из того же источника, но потом она поняла, что ему будет больше проку от того, что сохранит себе человеческий облик. И за горестными мыслями о том, как ей быть дальше, Гюльгюн сморил сон, а когда она проснулась солнце уже перевалило через полдень. Другой неприятностью было то, что брат-ягнёнок куда-то пропал. Когда девушка поняла, что осталась совсем одна на белом свете и что ей некуда идти она заплакала и пошла искать брата-ягнёнка, но нашла его, а он сам вышел к источникам. Вторая ночь у источников мало походила на первую, вокруг выли волки и ухали филины и девушка испугавшись залезла на дерево и просидела, не смыкая глаз, в его ветвях целую ночь, а ягнёнок прятался в соседних кустах. Утром к источникам приехал красивый всадник с золотыми, вьющимися кольцами волосами. Подошёл его конь к воде и тут же отпрянул в сторону, всадник его к воде направляет, конь идёт и снова назад отскакивает, и так несколько раз, пока всадник не спешился и сам не подошёл к воде. Видит он: в воде отражение девушки, сидящей на дереве, поднял голову и, действительно, на ветвях сидит красавица, да настолько прелестная, что могла сиять вместо солнца.
— Ты демон, джинн или пери? — вопрошал у неё юноша-всадник.
— Человек — я, а не дух! — воскликнула Гюльгюн.
И вдруг заплакала, потому что ей стало обидно, что её приняли за духа. Она стала рассказывать ему свою историю, а юноша, слушая её не верил, что такое могло произойти в подлунном мире. Но чем больше слушал он её — тем больше он влюблялся в её голос, чем больше смотрел на неё — тем больше влюблялся он в её голубые глаза, а когда она снова расплакалась, завершив свой рассказ, он расплакался вместе с нею и в то мгновение её горе стало его горем, а её радость — его радостью. Вдруг он спросил, прервав её плач:
— Хочешь, я возьму тебя в жёны?
Гюльгюн согласилась и он открыл ей, что он — сын могущественного падишаха этой страны и пообещал, что будет исполнять все, даже самые малые прихоти жены. Затем, оставив девушку у источников, он поскакал домой, в свой дворец, чтобы известить отца и вельмож о том, тчо он нашёл себе жену. Его гнедой конь был скор, но путь до дворца — далёк, а влюблённый шахзаде был неосторожен, как и любой влюблённый: радость переполняла его сердце и от того он спешил рассказать каждому встреченному им на пути человеку о своей возлюбленной, о её красоте, об их любви и о брате-ягнёнке. Прохожие обсуждали новость меж собою и пересказывали её тем, кто её ещё не слышал, так она дошла до шедшей по дороге девушки-арапки. В её голове созрел хитроумный план и она, украв на базаре расшитое золотыми нитями платье, поспешила к холму с волшебными источниками.
— Меня прислал шахзаде. — сказала она подойдя к по-прежнему сидевшей на дереве Гюльгюн. — Спустись ко мне и я наряжу и причешу тебя, чтобы ты была красавицей к скорому возвращению жениха.
Она поцеловала ягненка и сказала, что шахзаде доверил ей всю их историю, а Гюльгюн, поверив ей, спустилась с дерева. Арапка переодела её из лохмотьев в красивое платье и расчесала ей косы, а затем, когда девушка совсем расслабилась, коварная арапка толкнула её в воду. Рыба, жившая в воде этого источника мигом проглотила красавицу. Ягнёнок был не в силах помочь своей сестре и лишь жалобно блеял. Затем арапка одела лохмотья Гюльгюн, причесалась и умылась, но она не стала от этого красивее. Тут же послышался цокот копыт — это приближался шахзаде с отцом и самыми приближёнными вельможами — и арапка поспешно залезла на дерево. Выехали всадники и остолбенели от неожиданности: вместо юной красавицы на дереве сидела женщина старше и уродливее. Весьма удивился вкусу своего сына падишах, но он уже благословил свадьбу своего сына, а негоже для великого правителя менять свои решения. Арапка, спустившись с дерева стала ругать шахзаде за длительную задержку и отказывала ему даже в ласковом слове.
— Ты же была белее, когда я видел тебя поутру. — с удивлением спросил шахзаде, когда вновь обрёл дар речи. — Что с тобой случилось?
— Ты покинул меня так надолго, — жеманно отвечала арапка, — что солнце сожгло мне кожу, а если я посижу в тени и прохладе, то я снова побелею.
— Почему твоя кожа стала грубой, а руки — некрасивыми? — спросил шахзаде.
— Ты покинул меня так надолго, — повторила арапка и добавила: — что кожу искусали комары, а свои красивые руки я исколола об шипы дерева. Но приди, я сохранила бы свою красоту.
— Отчего вылезли на лоб твои глаза? — задал третий свой вопрос шахзаде.
— Ты покинул меня так надолго, — словно заученно, повторяла арапка, — что всё позабыл. Мой брат превратился в ягнёнка и я выплакала все глаза по нему.
Сын падишаха был юн и неопытен и потому поверил мошеннице, он взял с собой невесту и ягнёнка и вместе с отцом и свитой поспешил во дворец. Там юношу ожидал сюрприз: всё было готово к свадьбе, на которую созывали всех подданных падишаха, кто имел возможность прийти. И хотя свадьба продолжалась сорок дней и сорок ночей, никто из жителей столицы не веселился и не радовался: те кому шахзаде был симпатичен печалились, глядя на уродство невесты, другие откровенно насмехались над его выбором. И хотя все эти дни для невесты выбирали самые тенистые и прохладные места во дворце, её кожа не побелела. Вскоре после свадьбы жена ему опостылела и юноша с каждым днём всё больше времени проводил с ягнёнком, он надеялся, что брат жены сможет объяснить, что же приключилось с нею или наведёт на какую-то мысль, но тот молчал. Прошло ещё совсем немного времени и арапка заболела: по неведомой причине, с тех пор как шахзаде покинул её и переселился в отдельные покои дворца, у неё отказали ноги и она сильно потолстела. И падишах и шахзаде старались помочь бедной женщине, но врачи, созванные со всех концов света не могли не только вылечить больную, но и поставить ей диагноз, а она по-прежнему обвиняла во всём шахзаде говоря ему:
— Это ты виноват в моей болезни и я больше никогда не верну свой белый цвет кожи!
Её желания и прихоти постоянно менялись и принц, верный данному им обещанию выполнял их. Однажды она потребовала птичьего молока и было снаряжено четыре экспедиции в разные концы света в поисках его, когда же птичье молоко доставили, арапка перехотела его пить. Затем ей захотелось съесть чёрного ягнёнка и шахзаде, пав на колени перед ложем жены умолял её не делать этого, но, внезапно, врачи стали на сторону его жены и он уступил. А в то мгновение, когда в покои, в которых сидел ягнёнок, вошли мясники с острозаточенными ножами, он исчез, словно сквозь землю провалился. Арапка винила мужа и говорила, что какое-то животное для него важнее здоровья любимой жены.
Как раз во время этого спора шахзаде с женой, в совсем ином месте, а именно — по холму с тремя источниками проезжал тот самый всадник, который предупреждал сестру и брата об опасности источников. Он с удивлением увидел, что ягнёнок, наклонившись на источником и слёзно молил о чём-то сестру. Он прислушался.
— Помоги мне сестра! — звал ягнёнок. — Злая арапка столкнула тебя в воду, а меня хотела отдать мясникам.
Узнав это удивительную новость, всадник поскакал во дворец падишаха во весь опор. Он прискакал в столицу, когда настала ночь и мосты через крепостной ров уже подняли, потому к шахзаде он попал лишь утром. Принц, которому пришлось за последний год настолько часто сталкиваться с ложью и подлостью, вначале не поверил всаднику и помчался к Трём источникам, чтобы убедиться в том, что всадник говорит правду. Прискакав туда, шахзаде увидел как у одного из источников плачет, завывая на одной ноте ягнёнок:
— Помоги мне сестра! Злая арапка столкнула тебя в воду, а меня хотела отдать мясникам.
Забрав ягнёнка с собой, принц съездил в ближайшее селение и вернулся с рыбаками, которым был дан приказ вытащить всю рыбу из ручья. Когда же они устанавливали сети, из ручья выпрыгнула огромная рыба и едва не утащила на дно одного из рыбаков, но другие набросились на неё и вытащили её из ручья и бросили перед шахзаде. Удивились они: рыба не билась, а смотрела на людей человеческими глазами и страх охватил шахзаде, а вдруг это пери, джинн или демон, а может это какая-то девушка, напившаяся воды из ручья, но рыбаки не стали задумываться о таком, выпотрошили рыбу и из её желудка вытащили красавицу Гюльгюн, она была цела и невредима, но только спала.
По возвращению во дворец шахзаде приказал казнить коварную арапку, как вдруг прямо в саду, что раскинулся перед дворцом с неба упали три яблока. Одно съел ягнёнок и вернул себе человеческий облик, второе положили на грудь красавицы и она проснулась от своего чудесного сна, а третье укатилось куда-то и никто не мог найти, как не искали его падишах, шахзаде и придворные. Но теперь это яблоко есть у каждого ребёнка, который прочитал или услышал эту сказку и все его желания исполнятся, он станет великим и знаменитым на весь мир, и как только это произойдёт в подлунном мире воцарится счастье, безбрежное, как океан.
