Турецкие сказки

2013

Турецкие сказки

пересказал

Артём Друид Корсун

1. Меткий, но хвастливый стрелок

Давно это было. В те далёкие времена люди ещё не знали огнестрельного оружия, но стреляли из больших луков. Для этого был нужен верный глаз, удача и большая сноровка. Говорят, в то время в одном селе жил охотник Арслан, был он настолько удачлив, что не было ни дня, чтобы он не возвращался домой с пустыми руками. Поутру он уходил на охоту, весь день бродил по лесу, убивая зверей, а вечером приносил домой мясо, а их шкуры продавал соседям. И всегда в доме Арслана была еда, а в его карманах водились деньги.

Однажды в окрестностях его селения появился громадный медведь, разорял он посевы и пасеки, что располагались вокруг. Дальше — больше. Он задрал корову одного крестьянина, а потом задрал старика, шедшего в лес за дровами. Вооружились крестьяне у кого чем было, кто — ножом или саблей, кто — дубиной, кто — вилами, а кто — и луком со стрелами. Взяли собак и кликнули с собой Арслана, но он не пошёл за ними, а стоит возле своего дома и говорит:

— Напрасно вы идёте на медведя. Не дано вам его убить.

Сколько не старались они, сколько не лазили по горам, только пришлось им возвращаться ни с чем. Потому, что медведь, едва заслышав крики их облавы да собачий лай, взбирался на высокую гору и прятался в глубине большой тёмной пещеры.

— Теперь медведь будет обходить наше селение десятой дорогой. — успокаивали жён и детей охотники, вернувшиеся с облавы. — Мы его не убили, но так напугали, что он убежал от нас за дальний перевал, а может даже упал со скалы и разбился.

Но медведь и не думал умирать, более того, когда беспечные крестьяне на следующее утро вышли в лес по своим делам, он задрал ещё одного дровосека. Делать нечего, пришли односельчане к Арслану и умоляют его:

— Ты самый меткий и самый храбрый во всей долине! Пойди, Арслан, убей медведя! Если ты не поможешь — никто нас не спасёт.

Приятно стало на душе у стрелка от этих слов и он с радостью согласился помочь людям. Пошёл он в лес, выследил медведя у его пещеры и убил, послав в него с десяток стрел. А Арслан вернулся в деревенскую кофейню и говорит:

— Идите, посмотрите, я убил чудовище, которое вас так пугало. Никто на целом свете не сравнится со мной в храбрости, да в меткости! Ни один другой охотник не стоит и тетивы моего лука!

Пошли крестьяне в лес, принесли тушу медведя. Старики благодарили меткого стрелка, молодые смотрели на него с уважением и завистью, даже мулла и тот в мечети за него Аллаху молился. И с тех пор завелась у него плохая привычка: частенько, возвращаясь охоты, он заходил с женой в деревенскую кофейню и кричал на весь зал:

— Скажите, есть ли в мире охотник лучше меня?

— Нет, — отвечали завсегдатаи кофейни.

— Нет, мой господин. — говорила в испуге его жена, потому что знала, что будет затем.

— Тогда стань у стены, и я стрелой проткну кольцо твоей сережки! — приказывал он.

Рыдая и дрожа от страха, бедняжка становилась у стены.

Охотник прицеливался, натягивал тетиву и действительно попадал в отверстие в серьге жены. Такое происходило в течении нескольких лет и женщина очень боялась, что, однажды, рука мужа дрогнет и он попадёт ей в голову и убьёт её. Односельчане — кто из зависти, кто из жалости к Айсулу — решили проучить хвастуна, тем более, что знали они, что Арслан иногда бывает труслив, ведь он был стрелком, а потому всегда выслеживал зверя и стрелял на него из засады, но не ходил на него один на один с охотничьим ножом. И вот распустили они слух, что медвежий дух обиделся на Арслана, за то, что тот убил его любимого медведя. Вскоре, когда стрелок, вернувшись в селение после удачной охоты, зашёл в кофейню вместе с женой и заливался соловьём о том, какой он меткий охотник, сколько медведей, лисиц и волков он убил, как он храбр, как одним выстрелом может свалить льва, его голос потонул в воплях ужаса: огромный медведь, ростом с человека, входил в кофейню. От страха все сидевшие в ней попрятались под столами, спрятался под столом и охотник, забыв про колчан и лук.

— Беда, помогите! — кричал люди вокруг.

— Беда, помогите! — кричал и хвастливый охотник.

А медведь, рыча, шел прямо на него.

— Ох, растерзает он охотника! — говорили люди вокруг.

Услышав эти слова, Арслан выскочил на улицу, бежал по улице и голосил:

— Помогите! На меня напал медведь! Помогите!

Выбежал за ним следом и медведь, а за медведем — деревенская детвора высыпала на улицу и помирает со смеху. Понял охотник, что что-то не то происходит, обернулся и видит, что это и не медведь вовсе, а сосед одетый в медвежью шкуру. И так ему стало стыдно, что не помнил он как домой добрался. И после этого случая он не ходил больше в кофейню хвастаться.

И подумала Айсулу, что теперь-то её жизнь в безопасности и муж не станет более подвергать её такому риску. Но, теперь, придя с охоты, Арслан проделывал тот же фокус с женой, но у стены собственого дома. И снова она была в страхе, что однажды муж промажет и убьёт её. И вот пошла она к семидесятилетней соседке-колдунье и рассказала ей о своих бедах:

— С тех пор, как мой муж опозорился в кофейне, он только и кричит: "Есть ли охотник лучше меня?", ставит ставит меня у стены, прицеливается и выпускает стрелу в кольцо сережки. Всё это время я так и живу в смертельном страхе.

— Ох, горе тебе, дочка, — сказала колдунья. — А вдруг он однажды промажет и стрела попадет тебе в голову!

— Но, что же мне делать, добрая женщина? — взмолилась Айсулу. — Посоветуй, как мне избавиться от этого негодника!

— Приди ко мне завтра — отвечала колдунья. — Может я что-нибудь и придумаю, как помочь твоему горю.

Старушка эта была колдуньей и зналась с духами и джиннами и ночью, вызвав джиннов, она расспросила их о беде жены Арслана и вот что сказала она, когда Айсулу пришла на следующее утро:

— Когда в следующий раз он станет болтать о своей меткости да искусности, скажи ему так: "Есть стрелок и лучше тебя! Люди говорят, что араб, что кочует у Зеленого холма, лежащего за горой Каф стреляет лучше тебя. Сходи, посоревнуйся с ним". И он не утерпит и пойдет искать соперника, а ты избавишься от него.

Обрадовалась Айсулу и горячо благодарила колдунью.

А вечером Арслан, вернувшись домой с охоты снова спросил её:

— Есть ли в целом свете охотник лучше меня?

И жена, собрав все свои силы ответила:

— Да, есть!

— Кто? — удивился Арслан.

— Ты разве не знаешь? — с деланным удивлением спросила его Айсулу. Люди говорят, что охотник-араб, который кочует у Зеленого холма, лежащего за горой Каф и стреляет лучше тебя, и бегает.

— Клянусь, что отыщу того охотника! — в запале вокликнул Арслан. — Жена, приготовь мне на завтра обувь покрепче, железный посох и суму с едой. Я выйду из дома прямо на рассвете.

Радости Айсулу не было предела, она даже заснуть не смогла. А поутру, когда солнце только показало из-за гор свои золотые лучи, а охотник уже собрался в дорогу.

— Прощай! Я обещаю тебе, что обязательно найду того охотника-араба, который живёт за горою Каф, — сказал Арслан и выехал со двора.

Так Айсулу избавилась от смертельной опасности, подстерегавшей её каждый вечер.

А охотник всё странствовал по свету в поисках этой загадочной горы, ибо все, у кого он спрашивал о ней, говорили, что находится она на краю света и что за ней живут дэвы, гигантские чудовища-людоеды, но не могли подсказать дорогу туда. Побывал Арслан в Александрии и в Багдаде, в Мекке и в Стамбуле, выспрашивал у лучших географов и мудрецов корана, и все они подтверждали: да, на краю света стоит гора Каф, за которой начинаются земли дэвов, но никто из них не знал, как найти дорогу к той чудесной горе. Ездил стрелок и на запад и на восток, на север и на юг, пересекал горы и долины, реки и пустыни, казалось, он всю землю исходил вдоль и поперёк. Уже и конь под ним пал и пришлось охотнику идти пешком.

И вот попал Арслан в страну залитую солнечным светом, над ним летали устрашающего вида хищные птицы, горы были дивного цвета, а деревья, росшие в той долине были колючими и почти не давали тени путнику. И от того безлюдной была та страна и сколько ни ходил по ней охотник, чтобы спросить дорогу к горе Каф, никто не встретился ему на пути. И вот, изнемогая от усталости Арслан подошёл к старой мельнице. Навстречу ему вышел старец, которому, как казалось, уже более ста лет от роду.

— Молодой человек, — с любопытством спросил старец, — как попал ты в эту жуткую долину, вот уже лет двадцать как никто не приходил сюда.

— Почему? — удивился охотник.

— Это долина смерти — отвечал старец и тут же спросил: — Зачем пришёл ты сюда? Дело у тебя какое есть или же ты просто путешественник заблудившийся в незнакомой стране.

— Дело у меня есть — отвечал Арслан — Говорят, что охотник-араб, живущий за горой Каф и стреляет лучше меня и бегает быстрее. Вот и дал я клятву, что найду его, чтобы померяться с ним силами.

— Странное у тебя желание, — сказал старец. — Но дело твоё. — а потом вытянул руку вперед: — Видишь, там, в туманной дымке виднеется гора? Это и есть гора Каф. Только никому ещё не удавалось попасть по ту сторону.

— Почему? — удивился охотник.

— Её склоны круты и нет ни единой тропы, если идти по верху. — говорил старец. — В давние времена люди проникали по ту сторону горы через стальной проход. Ведь, по ту сторону горы лежит страна дэвов, а в ней алмазы и изумруды также часты как в нашей земле простые камни. Но теперь в том узком проходе устроила свое логово львица, разрывающая на части всех кто пытается пройти.

— Я убью львицу и пройду в волшебную страну! — воскликнул Арслан.

— Это не так-то и просто, — сказал старец — львица эта тоже волшебная. Но, поскольку ты, как я погляжу, храбрец из храбрецов, то я тебе помогу. — и дед протянул ему огромный каравай. — Возьми, это волшебный хлеб, приносящий добро. Если ты, попав в беду, отрежешь кусочек его и бросишь на землю — все уладится.

Охотник, взяв у старца волшебный хлеб, поблагодарил его и пошёл в сторону горы Каф. Долог был его путь и лишь спустя много дней пришел Арслан к стальному проходу, о котором говорил старец. И, вправду, у прохода сидит разъярённая львица и искры вылетают из её глаз. Увидав человека она, прыгнула на него, и он едва успел увернуться. Тут вспомнил охотник про волшебный хлеб и бросил его на землю. И в тот же миг львица превратилась в огненный столб и исчезла. Вошел охотник в стальной проход, и попал он в царство кромешной тьмы и его пришлось идти наощупь, держась за стены прохода. Долго ли, коротко ли он шёл, вдруг слышит чей-то голос:

— Эй, человек, зачем идёшь ты в страну дэвов?

— Я иду в гости к охотнику-арабу, что кочует у Зеленого холма, — ответил охотник.

— Дорога закрыта, — сказал ему тот же голос, — не пройдешь.

И снова вспомнил Арслан про волшебный хлеб. Бросил кусочек кусочек на пол пещеры и тут же появились чудесные птицы, источающие свет и стали клевать хлеб. Оглянулся стрелок вокруг и видит: чудесная долина раскинулась перед ним, вся в цветущих деревьях, а на деревьях птицы всевозможных цветов поют сладкими голосами. Идёт дальше охотник: перед ним река, а неподалёку — к берегу лодка привязана. Сел он в лодку и перебрался на другую сторону. Там увидел он конец стального прохода, и только собрался охотник выйти из горы на ту сторону, как на него набросился дракон. Бросил и ему кусочек волшебного хлеба Арслан — и дракон стал есть хлеб, а про человека забыл и он вышел наконец из стального прохода.

Долина представшая его взору была ещё прекраснее первой: кругом зеленые луга, и растут на тех лугах оранжевые тюльпаны, лиловые гиацинты, белые ромашки и разные другие цветы всевозможных цветов и оттенков; журчат и пенятся там ручьи, цветут фруктовые деревья, над ними порхают птицы, вид их ещё прелестнее, а голоса слаще, чем в царстве тьмы. Увидел в той долине Арслан множество холмов и все — разного цвета, только вот Зелёный золм не находился и долго пришлось охотнику искать его. Но вот, наконец, увидал он великана-араба, спавшего у подножия Зеленого холма. Был он настолько огромен, что любой человек испугался бы его, но не таков был Арслан. "Вот тот стрелок, о котором говорила жена", — подумал он и крикнул:

— Эй, араб-баба! Люди говорят про тебя, что ты самый быстрый бегун и самый меткий стрелок на свете. Так вот я пришел померяться с тобой силою!

Сквозь сон араб едва услышал охотника и голос его был тоньше комариного писка, а сам охотник был не больше чем для нас комар. Проснулся великан, взял его на ладонь и спрашивает:

— Что ты хочешь?

Старался араб, говорить шёпотом, но голос его был таким громким, что чуть ли не срывал с охотника одежду. Но не испугался охотник и говорит:

— Я хочу состязаться с тобой. Сначала — в беге, затем — в стрельбе.

И рассмеялся араб над его словами так, будто гром прокатился по всему небу.

— Будем бежать к Красной горе. — сказал он отсмеявшись. — Вот тебе девять дней сроку, беги как можно скорее. Но если я раньше этого срока догоню тебя, то тут же съем.

Согласился Арслан и бросился бежать к Красной горе. Бежал он без сна и отдыха девять дней и вот уже подбежал почти к самой цели, как вдруг видит: араб уж догоняет его. Но на его счастье на соседнем поле пахал дэв и охотник бросился к нему, протягивая ему кусочек волшебного хлеба и говорит:

— О, Величайший из дэвов, спаси меня от этого араба!

— Если бы не этот хлеб, я непременно съел бы тебя, — отвечал дэв. — А теперь проси чело хочешь?

— Я великий стрелок в землях человеческих, — сказал Арслан — и вот взялся я состязаться в беге с этим арабом, но очень уж у него шаги большие, того гляди догонит меня и съест!

Только дэв спрятал охоника в дупле своего коренного зуба, как подбегает к нему араб и спрашивает:

— Не пробегал ли здесь человек-охотник?

— Никого я здесь не видел, — отвечал отец дэвов.

Огляделся араб по сторонам: нигде человека не видать и вернулся к своей горе и снова заснул. А дэв, попрощавшись с арабом, продолжил пахать землю, забыв про стрелка. Но тому стало душно в дупле зуба и он стал кричать. Дэв, вспомнив о нём, вытащил его его и посадил на землю перед собой. А Арслан и спрашивает:

— Отец дэвов, ты величайший из дэвов, кто посмел разбить тебе зуб?

— Дитя мое, — отвечал отец дэвов, — было нас сорок братьев и были мы отличными охотниками и очень кичились этим, считая, что мы больше всех и стреляем лучше всех. Но однажды мы пошли на охоту и повстречали охотника, который столь громаден, что океан был ему по колено. Он ловил в океане китов, жарил их на Солнце, словно на сковороде, и глотал их. Из бахвальства мы дразнили его и он погнался за нами, убив нескольких моих братьев, а остальные спрятались в пещере. В меня он бросил камень, но, по счастью, не убил, а всего лишь разбил зуб. Теперь ты понимаешь, какое плохо бахвалиться, ведь как бы ты не был велик в своём деле, всегда найдётся кто-то кто будет искуснее тебя. Вот и ты пришёл в эти края из бахвальства. Но если ты поклянёшься, что больше не будешь хвастать, я дам тебе драгоценностей, алмазов и изумрудов и в одно мгновение ты окажешься дома.

И дошло до охотника-хвастуна понял всю глупость своего бахвальства и пообещал дэву, что больше не будет хвастаться. А дэв подарил ему большой сундук, полный золота, яхонтов, изумрудов, затем взял у него остатки волшебного хлеба и бросил их оземь. И из них появилась появилась жар-птица. Арслан сел на нее и очень скоро очутился у ворот своего дома. Айсулу как раз готовила еду у очага. Она очень обрадовалась его возвращению и накормила его вкусным ужином. Охотник рассказал ей о своих приключениях и пообещал, что больше не будет поступать дурно с нею. На деньги вырученные от продажи полученных от дэва драгоценностей они построили дворец и жили в нём долго и счастливо.

А откуда мы знаем эту историю настолько подробно я вам не скажу, но, человек мне её рассказавший, что Арслан больше никогда не хвастался.

2. Небесная дочь хорасанского султана

Всего было вдоволь у хорасанского султана — золота и драгоценностей шелков, и парчи, шафрана и барбариса. Он покровительствовал учёным и поэтам и даже сам писал стихи. Войско его было успешным и всегда побеждало врагов. Одно печалило султана — не было у него детей. И вот, когда уже к нему стала подступать старость он отправился к знаменитому дервишу, который, как твердила молва мог творить чудеса и рассказал ему о своём горе. Дервиш дал ему волшебное яблоко и говорит:

— Возьми это яблоко, одну половину съешь сам, а другую дай съесть жене и Бог пошлёт вам ребенка.

Султан взял дар дервиша, поспешил домой и сделал всё, как тот велел. И, в положенный срок послал им Аллах девочку. Султан не мог нарадоваться дочери, названной им Гёкче, что значит — "небесная", ибо родилась она чудесным образом. Он не знал, как уберечь дочку от всевозможных неприятностей, поэтому повелел построить для неё подземный дворец, нанял кормилицу и няню, и стала девочка подрастать в этом подземельи. Всё самое лучшее, что только может быть для девочки — было у неё; кормили её лучшими блюдами, поили молоком и медом. И вот девочка выросла но она еще ни разу не покидала свой подземный дворец.

И вот однажды, когда девочке было уже пятьнадцать лет, она обедала за столом и вдруг ей в рот попала косточка. Гёкче вынула косточку и бросила её в верхнее окошко комнаты. Косточка разбила оконное стекло и в комнату хлынул такой яркий свет, какой она не видала от рождения. Дотянулась Гёкче до окна, выглянула в него, она увидела заснеженную улицу и идущих по ней прохожих и подслушала их разговор.

— Говорят, — говорил один прохожий другому, — что наследник индийского махараджи — белый, как снег, щеки у него красные, а родинка на щеке, как шарик черного перца.

Слова эти так сильно запали в душу девушки, что она влюбилась в него, даже ни разу не увидев. И так сильна была любовь Гёкчи, что она стала бледнеть и худеть с каждым днем. Султан забеспокоился здоровьем девочки и позвал кормилицу и няню, чтобы выведать в чём причина её недуга.

— Мы не знаем, — ответили женщины, — но как только всё верно разузнаем — сразу же сообщим тебе.

Тогда созвал султан лучших врачей не только Хорасана, но и со всего света собирались лекари и они, осмотрев её, в один голос сказали, что недуг девушки — её влюблённость. Услышав такие слова врачей султан очень разгневался и поколотил всех этих лекарей и кричал на них:

— Да как же такое может быть, ведь она не видела ни разу не видела мужчины.

Султан даже хотел казнить их как шарлатанов, но их спасла от скорой расправы рабыня, приставленная султаном прислуживать его дочери. Придя к ней в подземелье она спросила:

— Госпожа моя, что за горе приключилось у тебя, из-за которого ты таешь, как свечка? Если ты расскажешь, я, возможно, найду способ помочь тебе, а если нет — то хотя бы на душе легче станет.

— Врядли ты можешь помочь моему горю — ответила девушка, — но раз ты хочешь узнать его причину, садись подле меня и слушай. Однажды во время обеда мне в рот попала косточка, я выбросила её так небрежно, что разбила окно комнаты. Я залезла на это окно и нечаянно подслушала разговор двух мужчин, один из которых говорил, что у сына индийского махараджи белая кожа, красные щеки и черная, как перец, родинка. И вот, я, не видев этого юношу, влюбилась в него. И от этой страсти я бледнею и сохну.

Рабыня тот час же направилась к султану и вбежала в главный зал дворца как раз в тот момент, когда разгневанный правитель Хорасана хотел казнить лекарей.

— Радостная новость для тебя, мой султан, — сказала она — я знаю в чём узнала горе твоей дочери!

Услышав рассказ невольницы, султан велел отпустить врачей и выдать им немного денег, во искупление своей недавней злобы. А кроме того вызвал своего главного визиря и повелел ему:

— Сейчас же отошлите посла к индийскому махарадже. Мы равны с ним по положению, ведь он — великий раджа, правитель всей Индии, то я великий султан Хорасана, а, значит, пусть женит своего сына на моей дочери!

И посол тотчас отправился в Индию, но сын махараджи не только отверг предложение султана, но и передал послу издевательское письмо, к которому приложил желтую веревку и кинжал. А в письме говорилось: "Даже если даже ваша невеста пожелтеет, как эта веревка, и захочет убить себя этим кинжалом, я все равно на ней не женюсь!".

Бледнея и ожидая скорой расправы, посол отдал веревку, письмо и кинжал султану. И, действительно, султан пришел в ярость, прочитав письмо сына махараджи, но гнев свой обрушил на любимую дочь.

— Раз моя дочь моя влюбилась в такого подлеца — в сердцах сказал он — пусть она будет проклята!

И он отказался от дочери, лишил её титула, всего имущества и наследства, а кроме того ей пришлось покинуть страну. Но последнее ей было даже на руку, оказавшись за пределами Хорасана она отправилась искать сына махараджи. Шла она через высокие горы, покрытые белыми шапками вечных снегов, шла с караванами через безводные пустыни и, наконец, совсем измученная она пришла к роднику. Видит, а напротив родника стоят огромные дворцы. Напилась воды Гёкче и решила наняться служанкой к здешним владыкам.

— Возьмете меня в служанки? — спросила она, постучав в дверь одного из дворцов.

— Погоди минутку, я сейчас спрошу царевну — отвечал ей страж-привратник:

К ней вышла царевна, глянула на девушку и велела ей войти в дом.

— Хоть одежда на тебе и потрёпаная, но ты не похожа служанку. — сказала ей царевна — Скажи кто ты, откуда ты идёшь и куда?

И Гёкче не стала ничего скрывать от незнакомой принцессы и рассказала ей, что она — дочь хорасанского султана, что она влюбилась в сына индийского махараджи, а он отверг её любовь и показала царевне желтую веревку и кинжал.

— Не печалься, — сказала царевна — ты оказалась как раз у цели. Тебе повезло, ибо я его старшая сестра. Раз в год, в то время когда в саду распускаются цветы и начинают петь соловьи он приезжает сюда. Ведь он — истинный наследник махараджи и с ним приходит счастье, плодородие и процветание. Но до того у меня есть к тебе три задания и если ты выполнишь их все — даю слово, что я вас поженю. Для начала я продам тебя на невольничьем рынке.

Ради своей любви девушка была согласна на все. И вот на невольничьем рынке, её продали бею и тот, купив невольницу, привёл её домой, чтобы она занималась домашними делами. У этого бея была дочь уродливая, толстая и страшная, лицом и телом точно большой сундук. И вот одним из дел Гёкче в доме бея стало кормление этого чудовища. Дело в том, что кормили дочь бея только особыми кушаниями, которые ему присылали слуги. Но, однажды, девушка покормила её не присланной едой, а той, что сделала сама. И как только она поела обычной, человеческой еды к ней вернулся человеческий облик и она превратилась в красавицу. Оказалось, что пища, которой её кормили была заколдована. А когда утром обе девушки поднялись в комнату бея и он увидел насколько похорошела его дочь, он освободил Гёкче из рабства и предложил выбирать себе любой подарок, но дочь хорасанского султана отказалась и тот отпустил её, подарив золотую чашу.

Обрадовалась девушка и вернулась в дом царевны.

— У тебя осталось два урока — сказала царевна и снова продала её на невольничьем базаре.

У бея, её нового хозяина, был сын, который, как считалось погиб или пропал без вести. Жена у бея давно умерла, а всем хозяйством заправляла служанка-арапка, которая хотела, чтобы сын бея женился на ней, но он отказывался и тогда она заперла сына бея в глубоком подвале под домом, а все подумали, что сын бея пропал без вести. А в доме у него было заведено, что все служанки и рабыни спали в одной комнате и даже старшая служанка, та самая арапка спала вместе со всеми. И вот поняла Гёкче, что какие-то страшные тайны скрывает этот дом, но ещё не знала, что именно и решила проследить за арапкой. Ночью девушка притворилась спящей и видит: арапка встала с постели и, взяв кусок сухого хлеба, пошла куда-то. Бесшумно шагая, Гёкче, шла за арапкой, а та пришла в подвал, где был заперт связанный юноша. Служанка била его и с каждым ударом кнута спрашивала: "Возьмешь меня в жены?", но юноша всякий раз отказывался и она отвешивала ему новый удар и снова спрашивала его, а он снова отказывался.

Девушка увидала это и вернулась в спальню, а утром пошла к бею и сказала:

— Твой сын не погиб.

— Говори, всё что ты о нём знаешь — со слезами на глазах говорил бей.

— Он находится в заточении — говорила она. — Возьми с собою нескольких крепких мужчин и когда я подам знак, идите со мной, и я верну тебе сына.

Бей, собрав нескольких своих братьев, родных и двоюродных, сидел в своей комнате и не мог дождаться вечера. Вот уже и стемнело, а знака от девушки всё нет. Минуты для бея казались часами. Но вот, когда всё в доме уснуло арапка пошла в подвал к заключённому. Гёкче подала условный знак и бей с роднёй последовал за нею. Тем временем служанка спустилась в подвал и стала бить юношу. Увидев это, спутники бея растерзали арапку, а невинного юношу освободили.

— Дочь моя, — сказал бей, когда все поднялись из подвала в дом, — ты освободила моего сына, выходи за него замуж.

Но, Гёкче отказывалась и слёзно просила освободить её и тогда бей удивился отказу, но отпустил её и подарил медный кувшин на прощанье.

И девушка вернулась к царевне, а та сказала ей:

— Если ещё одно испытание пройдёшь — исполню своё обещание и всё у тебя будет в порядке.

И Гёкче опять повели на невольничий базар невольников и опять продали. У нового её хозяина была дочь настолько безумная и агрессивная, что её приходилось держать в специально для неё построенной темнице, прикованной цепями к стене. Эта дочь ела людей и каждую ночь съедала новую девушку. Вот и Гёкче ожидала та же участь, её привели и бросили в темницу к людоедке. Девушка осмотрелась, увидала человеческие кости и спряталась в тёмном углу чердака. Ночью безумная дочь бея рассвирепела, рвалась и металась, но так и не нашла Гёкче. А на утро бей привёл дочери на съедение ещё одну девушку. Но дочка султана спасла её, спрятав на чердаке. На следующий день и привели и ещё одну девушку и пленницы позвали к себе на чердак. Но сидеть, ожидая нападения людоедки девушкам надоело и Гёкче вызвалась спуститься вниз, посмотреть что же там происходит и девушки спустили её вниз, связав вместе свои пояса. Спустилась Гёкче, темно кругом, аж сердце замирает, боязно, что в любую секунду может напасть на неё людоедка, но идёт. Вдруг видит: в конце коридора виднеется свет. Девушка туда, а там комната и в ней сидит женщина-дэв и варит кольцо в котле, полном воды.

— Я твоя гостья! — сказала Гёкче, подойдя к ней.

— Если бы ты не сказала этого, я бы тебя съела — говорит женщина-дэв. — Но раз так: проходи, присаживайся, проси чего хочешь.

— Что ты варишь в этом котле? — спросила девушка.

— В нём разум привязанной цепями дочери бея. — призналась женщина-дэв. — А когда в котле выкипит вся вода в котле — она совсем с ума сойдет. Но если надеть ей на палец это кольцо — она выздоровеет.

— Но этот котёл очень тяжёл — слукавила Гёкче — ты не сможешь поднять его даже без воды.

— Это я-то не смогу? — удивилась женщина-дэв. — Смотри сама как легко я поднимаю его!

Она приподняла котёл и тут девушка толкнула её и та сварилась в вылившемся крутом кипятке, а Гёкче выхватила выпавшее из котла кольцо, взяла лежавшие тут же хлеб и свечу и прибежала к другим девушкам. Они помогли ей подняться на чердак. Прошло какое-то время и девушки заметили, что больная в цепях уже пришла в себя пришла и стала умолять их, чтобы они ее освободили.

— Но если мы подойдём, — говорили они, — ты же нас съешь!

— Я вам ничего не сделаю, — плача клялась девушка в цепях. — Я уже выздоровела!

Сжалились над нею девушки и освободили из цепей, а Гёкче надела ей на палец чудесное кольцо. А родители, которые каждый день заглядывали в темницу через глазок в стене и прислушивались к звукам, доносившимся из неё, удивились тишине в темнице, ведь раньше их дочь кричала ночи напролёт. Вбежали они в темницу, подумав, что их дочь умерла, и обомлели: перед ними стоят четыре девушки, одна другой краше и одна из тех девушек — их дочь, живая, здоровая и невредимая. Отец и мать чуть сами с ума не сошли от такой радости. Тогда Гёкче рассказала им обо всём, что случилось.

— Теперь ты наша дочь, — на радостях говорили они.

— Лучше отпустите мне на свободу, — просила их девушка.

— Мы тебя никуда не отпустим. — говорили они. — Ведь ты вернула разум нашей дочери.

Но в итоге Гёкче удалось убедить их дать ей волю, а в благодарность за совершённое они подарили девушке ковёр.

И вот снова Гёкче пришла к царевне и царевна была рада её возвращению.

— Все три задания выполнены. — сказала она. — А скоро приезжает мой брат. Он попросит у меня воды, я позову тебя, а ты, когда подашь ему воды облей его. Я тебя обругаю и прогоню, но ты не обижайся — так нужно для пользы дела.

И всё так и случилось, как предсказала царевна. Когда она прогуливалась с дочерью правителя Хорасана по саду внезапно запели соловьи, расцвели цветы, забились фонтаны и тотчас показался у ворот сын махараджи. Вошёл он во дворец сестры, присел подле неё и, устав с дороги, попросил немного воды.

— Посмотри, брат мой, моя новая служанка — такая красавица! — сказала сестра и повелела Гёкче принести воды.

Девушка подавая воду и забрызгала царевича. Сестра прогнала девушку, выругав её:

— Мой брат всего раз в год навещает меня, а ты ему всю одежду испортила!

А царевич, увидав Гёкче, влюбился в неё и душой и сердцем и заступился за неё:

— Высохнет вода, не ругай ее!

Погостив пару дней царевич уехал и замолкли с его отъездом соловьи, опали цветы, остановились фонтаны. Но через месяц свершилось чудо: вдруг снова распустились цветы и запели соловьи. И, как это бывало уже много раз, вслед за этим чудом появился и сам наследник махараджи. Тогда царевна сказала Гёкче, чтобы, она когда придёт наследник притворилась умирающей от побоев, а сама положила под её матрас сухие лепёшки. Делала она всё настолько быстро, что когда брат уже входил во дворец, она была уже у ворот. И снова, наследник махараджи, устав с дороги, попросил у сестры воды, но на этот раз прислуживала хромая арапка.

— А где же та красавица? — спросил царевич.

— Забудь про неё. — отвечала царевна. — Она очень ленива и я побила её за это, да так, что она слегла в постель.

Расстроился царевич и упросил сестру показать, где лежит побитая девушка. А та, увидав его, завертелась с боку на бок, а лепешки под матрасом ломаются, трещат.

— Ах, мои косточки все переломаны, — притворно стонет девушка.

Рассердился наследник махараджи на сестру за то, что та так жестоко побила служанку и ушёл. А через пару дней царевна заказала саван, попросила девушку лечь в него и и положила ей на грудь письмо, желтую веревку и кинжал. Затем она сказала брату, что та красивая, но ленивая служанка умерла и попросила прийти на её похороны. И сын махараджи пришёл, ведь, он был без ума от её красоты. И вот вошли царевич и царевна в комнату, где в лежала в саване Гёкче и брат стал обвинять сестру в том, что она была несправедливой и жестокой по отношению к бедной покойнице, но царевна сказала:

— Она тебе нравилась, так открой ей лицо, посмотри, хоть, на неё в последний раз.

И он, приоткрыв саван, увидел на груди девушки своё письмо, верёвку и кинжал и потерял сознание от понимания того, что натворил. Сестра побила его по щекам и он немного пришёл в себя.

— Она столько страдала из-за тебя, а ты терзал её. Мне хотелось бы помучать тебя ещё, но стану этого делать, ведь от того, что ты мучаешься — ей тоже становится больно.

— О чём ты говоришь, сестра? — спросил сбитый с толку царевич.

— Вставай, Гёкче. — сказала царевна.

При этих словах Гёкче ожила и вылезла из своего савана. Влюблённые обнялись, целовались и царевич обещал никогда больше не причинять боли любимой. Он взял Гёкче и отвёз в свой дворец. И длилась их свадьба сорок дней и сорок дней был пир на весь мир, а влюблённые наконец достигли своих желаний.

3. Чудесная миска

Есть истории, которые начинаются с пустяка, ведь и вправду, не найди старушка, мать Кельоглана, пять курушей — ничего бы не случилось. Ведь с этой находкой мать с сыном потеряли покой и сон! Но не может бедняк пройти мимо блестящих монет и не поднять её с земли. Ведь есть такое поверие: раз бедняк увидел лежащие на земле деньги, значит, Аллах положил эти монеты, чтобы помочь ему, и не поднять их, значит, прогневить Аллаха. Эх, если бы она была бы хоть немного моложе, она наверняка пустилась бы в пляс от счастья, когда подняла эти куруши. Когда же старушка принесла денежку обрадовался и её сын Кельоглан.

Но за радостью всегда приходит печаль: только что мать с сыном радовались находке, а уже стали спорить на что их потратить и мечтали купить то одно, то другое, но ни одно из предложений не нравилось им обоим. Их мечты подогревало и то, что со вчерашнего дня у них ни росинки не было во рту. Нет бы просто накупить горячего, мягкого хлеба и хотя бы один раз наесться досыта. Но они, забыв про голод и сон сидели и мечтали о том, чтобы такого купить на эти серебряные монеты. Кельоглан хотел купить коня, а мать хотела купить осла, потому как на коня она не сможет залезть.

— Отличная мысль — подхватил Кельоглан — Я ведь люблю музыку, а крик осла будет услаждать мой слух.

— Ни в коем случае! — рассердилась мать. — Он будет кричать слишком громко. Лучше купить ослицу, у неё родятся ослята, потом они расплодятся, мы их продадим и разбогатеем.

Тут Кельоглан загорелся идеей купить что-нибудь музыкальное, например, свирель, тогда как мать думала о более практичных вещах, например, о хорошем участке земли. Вот уже наступила ночь, на небе зажигались звёзды, а среди них сияла полная Луна, ослепляя своим блеском всех правоверных, но споры бедняков продолжались до тех пор не занялась заря и не сморила их усталость, а, засыпая, поняли они, что на большую серебряную монету не купишь ни коня, ни осла, ни дом, ни участок земли, ни даже свирель.

А проснувшись и вспомнив, про свои вчерашние мечты мать с сыном долго-долго смеялись и поняли, что единственное на что хватит монеты в пять курушей — на удочку. И вскорости Кельоглан с новой удочкой отправился к реке ловить рыбу. Занятие это было не только не тяжёлым и даже приятным: знай, сидишь себе у реки, смотришь на солнце и плывущие по небу облака, а рыба сама плывёт на твой крючок. За день ему удавалось поймать несколько рыб, которые Кельоглан продавал на базаре. Рыба попадалась маленькая, а сам Кельоглан был простоват и не умел торговаться, а хитрые перекупщики, зная это, редко давали за одну рыбу больше двух курушей, потому выручка была невелика, но всё же этих денег хватало, на то, чтобы есть каждый день хлеб, сыр, халву, а, значит, мать с сыном уже не голодали, а жили и сытно и славно. И они радовались тому, что хорошо потратили найденную монету.

Но вот однажды Кельоглану повезло: он поймал большую и красивую рыбу. И опять нечаянная удача стала причиной печали и раздоров. Рыба была очень большая — никогда ещё рыбак не вынимал такой крупной рыбы из реки — и очень красивая, но вот незадача, Кельоглану она не приглянулась. К тому же ему было не до рыбы: у него болело сердце. А болело оно потому, что у того места на реке, где он обычно ловил рыбу стоял дворец султана, а его дочь от зари до зари смотрела именно в то самое окно, что над самой рекой. И девушка каждый день смеялась над бедным простофилей и даже бросала в него сластями, а один раз попала в него так, что у рыбака целую неделю болела голова.

И только принёс Кельоглан эту большую рыбу на базар, как вокруг него собралась огромная толпа, ведь обычно он приносил всякую мелочь, а тут такая красивая рыба и зеваки смотрели на неё и восхищались: "Ах, мы никогда не видели такой прекрасной рыбы! Чешуя её словно из золота отлита!" И люди наперебой стали предлагать за неё двадцать пять курушей. А надо сказать, что Кельоглан, знал, что его простотой часто пользовались люди, покупая у него подешевле, а продавая ему подороже, поэтому вначале он подумал, что люди просто смеются над ним, а потом цена вскружила ему голову. "Если они, не торгуясь, готовы отдать за неё двадцать пять курушей, — думал рыбак, — значит, её цена на самом деле намного больше". А покупатели вились вокруг Кельоглана и каждый назначал цену больше другого: тридцать, пятьдесят, семьдесят курушей давали за эту рыбу, а он всё не соглашался. А затем и вовсе ушёл домой, так и не продав её.

Дома мать, видя сына в расстроенных чувствах, стала расспрашивать его, что случилось, а он нахмурился и рассказал всё, что произошло на базаре. И тогда мать, чтобы не расстраивать сына предложила съесть эту рыбу самим, пусть хоть однажды им доведётся поесть такое дорогое блюдо. Кельоглан пошёл к реке помыть и почистить рыбу. Он вспорол ей брюхо и видит: в желудке у рыбы лежит обычная миска, только совсем позелевшая от налипших на неё водорослей. Стал он чистить миску песком и она засверкала в его руках ослепительным золотым блеском. Удивился Кельоглан и подумал, что наверняка эта миска не простая, а волшебная. Окунул её в воду и вода в миске превратилась в золото и посыпалось то золото на дно реки. Совсем лишился рассудка бедняк при виде такого чуда: он раз за разом черпал ею воду из реки и всякий раз вода, падая на землю, превращалась в золото.

Вдруг кто-то коснулся его за плечо. Обернулся Кельоглан и видит: стоит перед ним луноликая дочь султана, вся в шёлке и парче, да в золотых украшениях с ног до головы. И улыбается дочь султана, да так, что все красоты мира не могут сравниться с её улыбкой.

— Дай мне эту миску! — сказала она.

Но ничего не мог ответить Кельоглан, настолько он был заворожён глазами девушки.

— Что ты хочешь за мне эту миску? — спросила дочь султана. — Обещаю, что за неё я сделаю тебе всё, что только пожелаешь.

"Удивительные чудеса творит эта миска, — подумал Кельоглан, — вначале вода превращается в золото, теперь красавица передо мной чуть ли не на колени становится. Всё это так странно и непонятно, как будто мне сниться дивный сон".

— Я сделаю всё что ты пожелаешь, — раз за разом повторяла девушка.

Кельоглан улыбнулся и показал ей язык, но она продолжала умолять его и тут до простофили дошло, что он может требовать от дочери могущественного султана всё что пожелает. И он, спрятав миску за пазуху, повелел ей идти за ним. Он быстрее — и она быстрее, он ещё прибавляет шагу — и девушка едва поспевает за ним. Идут они улицами, идут переулками, а прохожие только диву даются, виданое ли дело: сама дочь султана, как щенок за хозяином, бежит за плешивым бедняком. Но ни Кельоглану, ни дочери султана не было дела до изумленных людей. Так бежали они и вскоре достигли окраины города. Девушке и раньше нравился Кельоглан, а сейчас, когда у него появилась волшебная миска, дающая несметное и неиссякаемое богатство, она надеялась, что они покинут пределы земель, в которых правил её отец и они поженятся, но, увы, парень был глуп и даже не догадывался об этом.

Устав, он повалился на траву под раскидистой чинарой и вытащил из-за пазухи волшебную миску.

— Что ты хочешь за эту миску? — спросила его дочь султана. — Я готова заплатить тебе любую цену.

— А мне ничего мне не надо. — ответил простофиля. — Ты получишь миску, если будешь кувыркаться до тех пор, пока я не остановлю тебя.

Жалко было дочери султана пачкать свой роскошный наряд, но, как только она завладеет волшебной миской, она сможет купить себе тысячи таких платьев. Ради этого чудесного предмета она была согласна и не на такое. Девушка кувыркалась и растягивалась на земле так искусно, словно она была канатной плясуньей, а не дочерью султана. Она вращалась, словно золотой клубок; вокруг неё вздымалось облако пыли; песок, прилипая к потному телу превращался в грязь; растрёпанные волосы падали на её лицо. А дурачок веселился от души: хохотал, хлопал в ладоши, бил кулаком по земле, захлёбывался от смеха, задирал ноги и хватался за живот. Устав от многочасового безудержного веселья, Кельоглан сказал девушке:

— Забирай миску, она теперь она твоя!

Дочь султана схватила миску и убежала. Несмотря на усталость, она шла домой чуть ли не приплясывая, ведь столь ценный премет достался ей настолько дёшево. "Странный этот Кельоглан — думала она дорогой — и щедрый и озорной и глупый. Вот из-за таких глупостей бедняки всегда остаются бедняками". И тут же ей стало жалко, что она не отблагодарила рыбака, который так дёшево оценил миску. Но вот она уже думала о том, что она купит на полученное золото в первую очередь и забыла про Кельоглана и она была счастлива, будто попала в рай и повстречала там самого Мухаммеда.

Она остановилась в укромном месте у реки, искупалась и простирала свои одежды, ибо стражники дворца могли принять её за нищенку и не пустить во дворец. Наспех надев их мокрыми, благо день был жарким и бельё сохло мгновенно, она поспешила домой. Она шла по городским улицам и люди шушукались, глазея на неё и показывая пальцами, ведь они видели, как она бежала за простым бедняком, а то, что не видели своими глазами — домыслили и преувеличили. Подойдя ко дворцу она совсем поникла головой, словно подбитая птица, ведь, слухи уже проникли и в сам дворец, а самые крупные сановники, потупив глаза долу, пересказывали их самому султану. Услышав их рассказ, султан, который обычно был добрым и справедливым, но в гневе был страшен, сильно разгневался. В ярости он разбил пять дверей, два окна, пятьдесят тарелок, семьдесят стаканов, отрубил головы визирам, казнил трех пашей, сорок офицеров, пятьсот солдат. Но даже тогда гнев могущественного султана не прошел. А когда его дочь предстала перед ним, он, не дав ей даже слова для оправдания повелел её казнить и бедную девушку связали и отдали палачу.

Стражники отвели её на вершину горы и удалились, а палач стал готовиться к казни. Это был старый и опытный палач, ему ничего не стоило отрубить человеку голову и многие люди, как виновные, так и безвинные лишились жизни от его топора, но, увидев печальные глаза девушки, он расплакался и вытирал слёзы дрожащими руками.

— Бедная девочка, — сказал он, — я отпущу тебя с миром, если ты пообещаешь, что никогда не вернёшься домой. Дай мне свою рубашку, запачкаю её кровью и покажу ее твоему отцу.

Палач развязал пленницу и она, спрятавшись за деревья, сняла рубашку и проверила с ней ли волшебная миска, но та не пропала: стражники так торопились, когда связывали её и тащили к месту казни, что даже не сняли с неё драгоценности и не обыскали её. Отдав рубашку своему спасителю девушка попрощалась с ним и ушла. Она долго бродила по горам.

В то же самое время бродил по горам и Кельоглан, но мир настолько огромен, а чудеса в нём настолько редки, что они не встретились. А бедный простофиля совсем обезумел, он не мог думать ни о чём другом, кроме своей миски и словно заведённый повторял: " Несчастный Кельоглан не мог ни о чем думать, совсем безумный стал. Будь у него хоть немного ума, он не отдал бы своей миски! И он все время повторял: "Моя миска! Моя миска!". И так бродил он от селения к селению, от горы к горе и никак не мог забыть свою золотую миску. Но, оставим на время этого безумца и последуем за дочерью султана.

Она покинула владения своего отца и добралась до большого и красивого города. На безлюдном речном берегу она несколько раз окунала волшебную миску в воду и добыла себе золота, на которое купила себе мужской наряд. "Раз дочь султана казнена, — сказала себе она — то пусть появится прекрасный юноша". Вслед за тем, она построила великолепный дворец, наняла слуг, одела их в шелковые одежды, расшитые золотом и серебром. Вскоре горожане сделали девушку-парня своим правителем. От её щедрости жители города несказанно разбогатели и даже дети нищих играли золотыми монетами, ведь за товар в пять курушей она платила пять золотых монет, а люди не уставали прославлять её, говоря всякий раз: "Какой невиданный богач правит нами! Не было под Луной богаче и щедрее его!". И сколько бы не раздавала она золота, оно иссякало, ибо каждую ночь, когда все во дворце засыпали, девушка шла к бассейну и несколько раз зачерпывала воду и она превращалась в золото. Но никто и не подозревал о том откуда берутся её несметные сокровища. Слава несметных сокровищ этого богача облетели все города и страны и султани да султаны со всех четырёх сторон света стали сватать ему в жёны своих дочерей, ведь не знали они, что под мужским костюмом скрывается девичье сердце, потому и отвергал богач всех, предложенных ему невест.

И вот однажды девушке сообщили, что в гости едет её отец. Обрадовавшись, она повелела приготовить наилучший приём. И вот, в сопровождении своего сына и визирей вошёл султан во дворец богача. Горделиво сверкали на них парадные одежды, расшитые золотом и драгоценными каменьями, но померкло их богатство, когда гостей ослепило богатейшее убранство дворца. Увидали они молодого слугу в богатом наряде, стоявшего на лестнице и давай спрашивать провожатого:

— Это и есть ваш богач?

— Нет, — отвечает провожатый — это старший слуга нижних покоев.

Поднялись гости по этой лестнице, подошли к другой — мраморной. Видят там другого красавца и спрашивают у провожатого:

— Может быть это ваш богач?

— Нет, — отвечает провожатый — это старший слуга средних покоев. Хозяин же ожидает вас наверху.

Долго шёл султан со свитой по богато украшенным залам и галереям и наконец поднялись в верхние покои. Встретил богач их весьма приветливо, расспросил о здоровье гостей, развлекал приятной беседой, сотни музыкантов и акробатов услаждали слух и зрение дорогих гостей, а обед был настолько вкусным и изысканным, что султан чуть не позабыл про этикет и не облизал свои пальцы. Вроде бы и насытился он, но всё ел и ел, ибо блюд было подано к столу несметное множество и как не лопнул султан одному Аллаху известно.

Когда уже обед подходил к концу, богач достал миску и наполнил ее водой, а оттуда вылилась не капли воды, а золотые монеты. И несколько раз он проделывал это, а у султана и его свиты глаза полезли на лоб от увиденного, побросали они ложки, забыв про еду. Собрав монеты, богач протянул их султану и сказал:

— Дарю Вам их, султан!

Правитель рассыпался в благодарностях, сосчитал монеты и отдал на хранение визирю. Но теперь в голове у султана засела одна мысль: как завладеть волшебной миской и он, подойдя к юноше, тихонько попросил его:

— Подари мне эту чудесную миску, а взамен проси всё чего твоя душа пожелает!

— Разве есть на свете что-то равное по ценности этой миске, — улыбнулся богач — ведь она превращает воду в золото.

Тогда султан предложил юноше обменять миску на свою корону. Юноша отказался, но предложил соревнование.

— Пусть миска достанется тому, — лукаво сказал он, — кто из Ваших людей сможет прокувыркаться дольше других.

Султан совсем ошалел от предложения богача и было тут отчего схватился за голову, ведь он и так был тучен, да и объелся за обедом, а соревнование предстояло такое, что никто из визирей или слуг не поддастся, и, значит, миска достанется не ему, а кому-то другому.

— Хорошо, — сказал он — тому из моих людей, кто выиграет миску, я по возвращению домой отрублю голову, и миска станет моей.

Но и это не остановило визирей султана, никто не отказался участвовать. Смех да и только как кувыркались эти старые, тучные люди — султан и его свита — да и к тому же после такого обеда. Они старались из последних сил, падали друг на друга, ругались, обливались потом, а их руки и ноги от непривычных усилий тряслись. Но дочь султана недолго потешалась глядя на них, а, покинув их на слуг, переоделась в то самое платье, в котором она покинула дом отца, и в котором палач должен был её казнить, и зачесав волосы так, как причёсывалась в то время, вернулась ко всё ещё кувыркающимся гостям. Силы их были уже на исходе, когда девушка подошла к султану и он признал в ней свою дочь и они обнялись. Но тут же он сказал, показывая на своих визирей:

— Я заслужил эту миску, ведья я кувыркался лучше их.

— Когда я выиграла миску ты велел казнить меня. — сказала она, погладив отцовскую бороду — А теперь уходи, ты проиграл.

И султан покинул дворец, понурив голову. И больше никогда не появлялся во дворце дочери, да и не хотела она его видеть. Она ждала разосланных ею на поиску Кельоглана гонцов-гавазов. Долгих семь лет она ждала вестей про него, но гонцы всякий раз возвращались ни с чем. И случилось чудо: как только ушёл отец, приехали гонцы-гавазы и привезли ей больного Кельоглана. Увидал он чудесную миску, и тут же разум вернулся к нему. Они поженились и жили долго и счастливо.

4. Муж собаки

Спорили три сестры Дамла, Чилек и Айгуль.

— Я хочу в мужья Фарука, старшего сына султана, — говорила старшая сестра Дамла, — высок, красив, бесстрашен в бою, искусен в танце и владении оружием. Кто как не он будет наследовать за отцом? А я буду шахиней. И в целом не будет никого счастливее меня!

— А я желаю выйти за Эрсина, за среднего, — молвила средняя сестра Чилек, — у него волосы светлые, а глаза голубые-преголубые, у него камзолы богаче, чем у самого султана, а в городских кофейнях все заслушиваются его сладкими речами. А ещё он силён и отважен. Я видала его однажды на базаре, он бил какого-то человека и я отважившись спросила зачем он это сделал и кто-то из его свиты ответил мне: "Так пожелала душа его". И в этом весь он: что пожелает душа его, то он и делает. А отец любит его более других сыновей и обещал сделать его наследником и повторяет часто "он на меня похож, потому и объявлю его наследником". И кого же, сёстры, мне избрать если не его?

— Ладно, — улыбнулась Айгуль — и Фарука забирайте и Эрсина, а я люблю младшего — Деврана.

И она, обхватив голову руками, закрыла глаза. Сидели сёстры в старых, но искусно залатанных платьях за колченогим столом в маленькой хижине дровосека на окраине столицы, в хижине той стены были голыми и лишь обмазаны глиной, но даже не побелены. И как они могли только мечтать о сыновьях султана? Но тем не менее их спор продолжался.

— Мой суженый — младший — снова с горячностью воскликнула Айгуль — а других забирайте себе!

А две другие смеялись над нею и ругали его за то, что он ходит насупившись, не улыбается никогда, не смотрит на девушек, а ещё за то, что от него, как говорят, нет никакого проку ни в играх, ни в боях. ! Не могла ты выбрать кого получше?

— А я всё равно люблю его. — огорчённо отвечала им младшая. — И всё тут.

— И за что же его можно было полюбить? — допытывались сёстры.

— Я его люблю потому, что его никто не любит. — защищалась Айгуль. — потому, что он ни на кого не похож, потому что никто не знает, о чем он думает, а ещё потому что... — тут она мечтательно задумалась — ... потому что он хороший!

— Откуда ты знаешь, что он хороший? — смеясь спрашивали сёстры.

— Так и быть, я расскажу вам как это было — сказала Айгуль. Взгляд её чистых голубых глаз был устремлён в тёмную ночь и сёстрам казалось, что она видит совсем не то, что обычные люди, а что-то из мира демонов, джинов и пери. — В честь победы в сражении султан устроил праздник. На ярко освещённых улицах и площадях люди плясали, веселились и пели песни, а вина лились рекой. Уж не помню как я там оказалась, но мне в моём заплатанном платье хотелось плакать. Я смотрела на этот праздник из-за угла, как вдруг подошёл он, присел рядом на камень и взяв мою руку в свои спросил: "Девушка, почему ты не веселишься вместе со всеми?" "Мне не до веселья", — отвечаю. "Почему?" Я показала ему заплатанную одежду. И я рассказала ему, как мы после смерти отца еле-еле сводили концы с концами, и чтоб не умереть с голоду собирали в горах траву для веников и продавали их. "Не печалься", — сказал он и положил мне руку на плечо, а я смотрела в его черные глаза и не могла оторваться. "Тебе тяжело, но ты живёшь, а ты подумай о тех, кто погиб в этой жестокой битве", — молвил он и с его ресниц капали слезы. Не знаю, как решилась я вытереть эти слезы. "Ты добрая", — сказал он и потащил меня танцевать и мы плясали долго-предолго, а на прощанье я спела ему песню дочери дровосека. "Я не забуду тебя. Я не забуду твой голос. А ты не забывай меня!". И он ушёл, а я долго смотрела ему вслед.

Сёстры не поверили её рассказу, но вдруг вскочили и принялись плясать и кружиться, взявшись за руки и хлопать в ладоши. И в этом танце они были прекрасны, а младшая -прелестнее всех.

— Если его стрела упадёт на нашу крышу, — твердила она, кружась в танце — я выйду за него.

— И не надейся, — напевала Дамла, кружась в танце, — хоть я люблю другого сына султана, но по обычаю мой черёд выходить замуж и в таком случае, за него выйду я.

— Или я — не уступала им обоим Чилек.

А Айгуль, смотря в голубую от яркого света Луны ночь, напевала песню дочери дровосека и быстрые воды, бежавшего недалеко от их хижины ручья останавливались, чтобы послушать её пение, а цветы распускались даже на засохших деревьях. И от её голоса, с которым не могло сравниться даже пение соловья, всё умолкало, все исчезало. Допев песню, она снова твердила:

— Если его стрела упадет на нашу крышу — я спою ему эту песню и он вспомнит меня и полюбит.

Так, позабыв про сон, они спорили ночи напролёт и были готовы вцепиться друг другу в волосы, только бы не отдать Деврана сестре. Но не только в этой хижине спорили о сыновьях султана, но в каждом доме и богатом и бедном и у всех незамужних девушек кружилась голова от одной мысли о том, что кто-то из них может стать шахиней, ведь уже совсем скоро, по решению султана, три его сына поднимутся на крышу дворца с луком и стрелами в руках и каждый из них женится на той девушке, на чей дом упадёт стрела. Но всего три сына у султана, всего три стрелы будет пущено, всего три девушки обретут своё счастье, а мечты других останутся мечтами.

Вот наступило, утро того самого дня, на которое султан назначил выбор невест. Небо над столицей посветлело и заалело. Вышел на крышу дворца Фарук и послал свою стрелу на крышу дома первого визиря, а Эрсин выстрелил в крышу второго визиря. Они целились в их крыши и попали. Их дочери бесспорно красивы, но от визирей, их будущих тестей, есть и прямая польза: они могут замолвить словечко перед отцом, когда тот будет выбирать преемника из трёх сыновей. А Девран не стал выбирать себе партию повыгоднее, а натянул тетиву и пустил стрелу в небо. Пролетела она, словно молния, над столицей и над предместьями и упала она в озеро. Пошёл младший сын искать свою стрелу, вытащил её из воды, как вдруг появилась небольшая собака и пошла за ним: куда он — туда и она. Девран всегда был добр и к людями и животным, а тут как нашло что-то на него, он даже камнями в неё бросал, а собака всё не отставала. Ведь, обидно было ему: братья нашли своё счастье, а он — нет. А представил он, как над ним станут потешаться при дворе — вдвойне обидно стало. И, правда, появление Деврана во дворце с идущей за ним собакой вызвало приступы хохота не только у царских вельмож и визирей, но даже у рабов и слуг, люди специально выходили поглазеть на него, когда он шёл по коридорам и лестницам дворца. Отец, собравший в тронном зале детей и вельмож для оглашения решения о помолвке, был единственным, кто сохранял серьёзное выражение лица.

— Жаль, — сказал он, — но ничего не попишешь — такова твоя судьба!

Тяжело было на душе у Деврана, но он подчинился воле отца и всё думал: "Да мыслимо ли это, чтобы человек женился на собаке". А султан продолжал:

— Где будет жить твоя невеста? У неё-то и дома своего нет. Но, раз она моя будущая невестка, то пусть остаётся во дворце, и живёт в твоих покоях.

Взял младший сын собаку и, понурив голову пошёл к себе. А в своих покоях Девран рыдал горючими слезами, рвал на себе волосы, кусал губы и клял себя за то, что он с такой силой натянул лук и так далеко послал стрелу и думал: "Неужто моя доля такая — жениться на собаке".

А тем временем в столице только и было разговоров, как про него и его новую невесту, все столичные девушки, чьи надежды стать шахинями не оправдались, теперь судачили про младшего сына. Судачили о том и в хижине на окраине. Старшие сестры катались по полу и рыдали от смеха, забыв про младшую, а она забившись в угол рыдала по-настоящему. В этом смеющемся городе лишь два человека плакало: Девран и Айгуль.

Вечером случилось чудо: чья-та лёгкая рука коснулась плеча рыдающего сына султана. Он обернулся и увидел девушку, точную копию прекрасной незнакомки, встреченной им на празднике — высокая, талия тонкая, волос чёрный, косы до колен — только одета она была в красивое новое платье.

— Не мучай себя — сказала она — ты не на собаке женишься, а на мне.

Девушка показала на лежавшую под столом собачью шкуру и Девран сразу понял, что эта девушка непростая, а добрый дух пери. На Востоке в старину жили добрые духи пери, они помогали людям и вели войну против злых демонов огня — джиннов. В их мире всё как у людей, только они обладают волшебной природой и владеют магией. Пери влюбившаяся в младшего сына султана людей была младшей дочерью султана пери. И была она настолько прекрасна, что Девран полюбил её и с ней он забывал про всё на свете. Та пери, которая приняла облик Айгуль очень любила и жалела людей, ведь для живущих тысячелетиями пери, жизнь человека представляется такой же краткой, какой нам кажется жизнь цветка. По ночам она ходила по домам, смотрела как спят люди, показывала беднякам и их детям прекрасные сны, в которых они видели всё то, чего они были лишены наяву и веселила этим их сердца, она согревала своим теплом холодные ладони добросердечных девушек. Единственным, кто приглянулся ей во дворце султана был Девран, она молча наблюдала за ним, читала его добрые и чистые мысли и сама не заметила как влюбилась в него. Теперь пери не отпускала его ни на шаг, она, оставаясь невидимой, молча и незаметно следовала за ним, когда он одиноко бродил по улицам города. А когда пери возвращалась в свой волшебный дворец на берегу озера, она только о нём и думала. Красавица-пери была искусной волшебницей, поэтому, когда Девран выстрелил с крыши отцовского дворца, она легко притянула стрелу и направила его на крышу своего дворца, ведь она уже не мыслила своей жизни без него и хотела выйти за него замуж!

И снова на глазах Деврана были слёзы, но теперь уже он плакал от радости и просил её никогда не покидать его.

— Я никогда не покину тебя — сказала пери — ведь я пришла, чтобы всегда быть с тобой.

Как же приятно было слышать эти слова Деврану!

— Но, любимый, — сказала пери, — ни одна живая душа ни во дворце, ни за его пределами, не должна знать, что собака, на которой ты женат — красавица-пери. И ещё: дай мне слово, что ты никогда не коснёшься моей шкуры, не спячешь её, ни уничтожишь.

— Клянусь, — ответил Девран.

— Но ты помнишь, — продолжала меж тем пери, — что люди будут издеваться над тобой из-за того, что у тебя жена-собака. Но если у тебя доброе сердце, если ты действительно любит дочь султана пери, ты сможешь сможет вытерпеть всё это.

— Я вытерплю, я всё для тебя сделаю, — в горячности воскликнул младший сын султана. — Даже если ты поднесёшь мне чашу яду — я осушу её не задумываясь!

— Главное, — говорила ему красавица, — ты не прикасайся к моей шкуре, а всё остальное можно уладить при помощи волшебства.

И Девран снова поклялся.

Вот наступил день, в который, как было условлено, султан женил трёх своих сыновей. Ради того, чтобы эта свадьба была самой богатой, самой пышной и самой торжественной из всех какие только видели на свете, султан пошёл походом на Индию и другие соседние страны и поход тот был успешен, в нём захватили много золота и алмазов, рубинов и изумрудов, яхонтов и жемчуга. Самой роскошной добычей к свадьбе стало добытое в Индии, сотканное из нескольких тысяч жемчужин. В нём на свадьбе блистала невеста Фарука, старшего сына султана, в нём она была самой красивой девушкой на свадьбе, нравилась гостям больше других и здравицы и славословия в её адрес не прекращались. И вот, когда гости прославляли ей, в пиршественный зал вошла незнакомка и весь блеск Фарука померк. Одним только взглядом своих чёрных глаз она проникала в души гостей и от него у них кружилась голова. Никто не знал, кто эта незнакомка, её не было среди приглашённых на свадьбу, она не была родственницей никого из гостей, но так велико было восхищение собравшихся, что они забывали спросить кто она и как её зовут, а может быть то действовали волшебные чары. Вокруг неё собрался кружок самых знатных юношей двора и каждый хотел снискать её симпатию. Фарук и Эрсин, забыв про своих невест, стали приглашать её танцевать, а она всё отказывалась и отказывалась, а потом подошла к Деврану и они пустились в пляс.

— Не забудь про свою клятву, любимый, — говорила Деврану красавица, кружась с ним в танце, — и не прикасайся к собачьей шкуре.

— Не забуду, — отвечал он и они всё плясали и плясали.

Когда кончились танцы и влюблённые присели с краю стола, не сводя глаз друг с друга, а гости всё любуются незнакомкой с черными кудрями, черными глазами, тонкой талией и расхваливают её красоту.

— И почему это красавица выбрала именно мужа собаки? — спросил кто-то из гостей.

И что тут началось! Все захохотали и давай это обсуждать на все лады.

— Где собака?! Где собака? — смеясь спрашивали одни.

— Две невесты есть, — вторили им другие, — а третьей нет!

— Пусть придёт собака-невеста! — требовали третьи.

Они так громко кричали, специально, чтобы и незнакомка и младший сын султана слышали это. Но, пери была счастлива с Девраном, а он кусал губы, чтобы сдержаться и не открыть собравшимся их общую с пери тайну.

А в это время, не замеченная никем, бедная Айгуль, девушка в лохмотьях, с голубыми глазами и стройным станом наблюдала за свадьбой через окно дворца. Она плакала и слёзы катились по её щекам, но не от того, что она ревновала красавицу, танцевавшую с её любимым, но плакала по участи несчастного, как ей казалось, Деврана. "Как же это несправедливо, — молча стонала она, — что доставась в жёны не эта красавица, а какая-то безвестная собачонка? Разве мой любимый достоин такой жалкой участи?

Она так стояла и плакала, а в пиршественной зале дворца веселились. Сорок дней и сорок ночей длилась свадьба. Девран и пери днём наслаждались беседами в своих удалённых от любопытных глаз покоях, а когда на столицу падал синий полог ночи, они спускались на праздник и гости смотрели на них и не могли отвести глаз, завидовали влюблённым, да старались разузнать кто же эта прекрасная незнакомка и куда уходит она под утро, не прощаясь ни с кем, а наиболее хитрые пытались проследить за ней, но пери при помощи волшебных чар усыпляла любопытных или же растворялась в воздухе прямо у них на глазах.

И все эти сорок дней и сорок ночей гости издевались над несчастным Девраном. "Собака-невеста, жених собаки", — только и говорили они. От досады он исхудал и побледнел и даже красота пери не радовала его и каждый раз когда гости поминали о его жене-собаке он порывался раскрыть тайну, но пери своими чарами останавливала его.

В сороковую ночь невеста Эрсина, среднего сына султана, бросила со своей тарелки обглоданные кости и сказала:

— Приведите нашу невестку-собачку, пусть она погрызёт их, может хоть раз наестся досыта!

Хохотала и невеста Эрсина, хохотали и все присутствовавшие в тот момент в пиршественной зале. А несчастный Девран схватил, спрятанную под их столом собачью шкуру и бросил её в огонь. И пока горела шкура пери предстала перед Девраном в своём истинном облике и сказала ему укоризненно:

— Ты разрушил своё счастье и потерял меня. Теперь мне нет места ни среди людей, ни среди пери. Правильно мне говорил отец, что нельзя верить людям. Любовь заставила меня забыть это предостережение, но, как оказалось, зря.

Девран хотел ее обнять, но пери, превратившись в черноглазую голубку с голубыми перьями, выпорхнула в раскрытое окно. Шахзаде был не в силах вынести разлуки с любимой, он должен был или найти её и воссоединиться с ней или умереть. Поэтому Девран тут же посреди брачного пира попросил отца разрешения уехать искать любимую. Султан очень сильно удивился решению сына, ведь теперь его сын был свободен от необходимости жениться на собаке, но его любимцем был средний сын, которому он и планировал передать корону и потому отпустил младшего сына с лёгким сердцем и пожелал счастливого пути, в тайне надеясь, что в дороге его сын образумится.

Получив напутствие отца, Девран тут же отправился в путь. Он проезжал через высокие горы и широкие долины, объехал все крупные и мелкие города и каждого встреченного им человека спрашивал, не видали ли они чудесную пери: прекрасную черноокую девушку или голубку с черными глазами и голубыми перьями. Но никто не ответил, что видел её. Наконец прибыл он маленький городок, который обозначен не на каждой карте. Но и в нём, как и в других городах у каждого были свои горести и печали: у кого — от голода, у кого — от любви, но все они, от малых детей бегающих по улицам, до седобородых стариков и глуховатых старух наперебой говорили про случившееся необыкновенное чудо. А узнал Девран о том чуде, подслушав, что кричал один старик своей старухе:

— Мои волосы седы, а, спина уже согнулась, но ни разу я ни видел такого и не слыхивал о таком: на рынке открылась лавка, полная игрушек, причём игрушки эти, слышишь, старуха, в лавке той такие замечательные, что сами в руки просятся и хоть мне уже много лет, но я и сам с удовольствием играл бы ими до самой смерти. Так вот в той лавке бедным детям их не продают, а раздают даром! Лавка та вроде очень маленькая, а игрушки не убывают. Она стоит целую ночь открытая, но ни один вор не покушается на те игрушки, потому что сторожит ту лавку не человек, а голубь с голубыми перьями и чёрными как смоль глазами.

Услышал Девран и сам не поверил услышанному. Неужели настал конец его мучениям и наконец-то утихнет его горе и он вернёт свою любимую. Бродил он по тому маленькому городку сам не свой от предвкушения встречи с любимой. Но вот небо потемнело и стали зажигаться золотые огоньки в окошках домов, а Девран вбежал на рыночную площадь. Там было безлюдно и не было у кого спросить где та лавка с игрушками, но он быстро нашёл её. Голубка сидела на крыше лавки. Шахзаде встал перед ней на колени и умолял её вернуться.

— Эх, разве не ты нарушил данную тобой клятву? — вздохнула голубка, — А теперь я не могу вернуться к тебе. Все кончилось!

— Неужели ничего нельзя изменить? — спросил Девран.

— Можно, — отвечала пери, — но очень сложно. Соединить нас может только другой пери, например, кто-то из моей родни — отец, мать или братья. Но я сама не смею их просить, ибо они сильно гневаются на меня за то, что люблю тебя, человека меня предавшего. Моя средняя сестра может пожалеть нас и помочь. Она может откликнуться только если ты найдёшь девушку с чарующим голосом петь песни для пери, ведь ты же знаешь, что прекрасные песни людей нас зачаровывают и тогда люди могут просить от нас всё чего только душе угодно.

— Час от часу не легче! — воскликнул Девран и спросил уже почти шёпотом. — Да где же я её найду, я вообще не уверен, что на земле есть такая девушка волшебница.

— Ты забывчив. — с упрёком сказала черноокая голубка. — Однажды на большом празднике ты повстречал бедную девушку и она пела тебе чудесную песню. И ты влюбился в неё и говорил, что никогда не забудешь её. Она была так красива, а её песни были столь прелестны, что я не уставала слушать её и смотреть на неё. Я видела, что ты влюблён в неё и я захотела стать такой же как она, захотела стать ею. И когда я, сбрасывая собачью шкуру, была с тобой, то становилась похожей на неё, принимала её облик. Дочь дровосека единственный человек, который любил тебя и она может помочь, но я боюсь просить у неё помощи, потому что после твоего поступка я перестала доверять людям, к тому же врядли можно ожидать от людей такой жертвы.

— Я вспомнил! — обрадовался Девран. — Но я и подумать не мог, что она меня любит. Я найду и уговорю её.

Шахзаде вернулся в свой город и, обойдя лачуги в предместьях нашёл, наконец, дочь дровосека и попросил её о помощи. Она пообещала сделать всё возможное.

И вот ночью вскоре после полнолуния, она пошла к озеру, на берегу которого стоял дворец султана пери и присела камень на берегу, ожидая восхода луны. И как только Луна появилась из-за горизонта девушка запела. Её голос, исходивший из самого сердца, был нежен и бесподобно красив. Луна поднималась все выше и выше, а дочь дровосека пела одну песню за другой, а последней спела песню дочери дровосека. И как только она закончила эту песню, как послышался шум крыльев и она почувствовала поцелуй на своих губах. Затем перед ней предстала пери с белоснежными крыльями и взяла девушку за руки.

— Как ты прекрасна, как ты добра! — воскликнула средняя дочь султана пери. — Как чудесен твой голос! Он заставил меня плакать, хотя со мной никогда такого не случалось. Проси всего чего пожелаешь?

— Только одного у тебя прошу, — сказала Айгуль — верни Деврану, сыну султана его любимую, пусть осуществлятся их желания.

— Может быть ты попросишь меня о чём-нибудь другом, девушка? — спросила пери, вздохнув, — Девран нарушил своё слово и из-за него все мы в большом горе, потому что моя сестра и его возлюбленная покинула наш дом.

Но Айгуль встала перед пери на колени и повторила свою просьбу.

— Я люблю его и хочу, чтобы он был счастлив. — умоляла она. — И мне ничего другого не нужно. Поэтому, если можешь, исполни мою просьбу, прошу тебя.

Растрогавшись словами влюблённой девушки, пери подняла её с колен и поцеловала в лоб.

— Не переживай, — сказала она, — будет так, как ты пожелала.

И растворилась в воздухе. Наступало время рассвета. Луна уже подошла к западному краю неба и стала опускаться за горы. В этот самый миг Девран проснулся в своём дворце и увидел свою любимую подле себя. Шахзаде не верил собственным глазам, не верил, что дни его горя закончились и он снова вместе со своей любимой. Он не мог нарадоваться своему счастью и не замечал того, что завистники, затаив ненависть и злобу ждали своего часа. Дерван был счастлив и хотел поделиться своим счастьем со всем миром. И первым, кому он захотел показать свою жену был его отец. Пери не желала знакомится со своим свёкром, но он снова не послушал свою жену. Он приказал приготовить роскошный стол и пригласил в гости отца. Тот приехал не из любви сын, а из любопытства, если было интересно посмотреть на настоящую пери.

Приём был роскошным: изысканные блюда, услаждающая слух музыка, приятная беседа, но султану всё было не в радость, ибо как только он снова увидел свою невестку — тут же потерял голову и думал только о том как ему завладеть красавицей пери. Для этого он решил убить собственного сына, но, видит Аллах, ради достижения своего желания он был готов убить всех своих сыновей. Понятно, что сделать это сразу и напрямую он не мог, поэтому для достижения своей мерзкой цели он решил действовать хитростью. Он позвал сына и сообщил ему свою волю:

— Завтра я приеду к тебе со своей гвардией, с тысячей отборных воинов. Поставь перед ними блюдо с пловом и с золотой ложкой сверху. Когда мои воины будут есть — а золотая ложка должна не покачнуться, а всегда стоять прямо, и, не приведи Аллах, чтобы плов на блюде уменьшился или, что ещё хуже — закончился, иначе не сносить тебе головы и я отдам тебя в руки палачу!

Понял несчастный Девран коварный замысел султана: завтра его казнят, а его прекрасная пери окажется в руках его отца, воротился он к своей прекрасной жене, аж в лице изменился, обнял ее колени и зарыдал.

— Что за горе приключилось с тобой? — спросила его пери.

Шахзаде рассказал о коварном приказе отца.

— Не убивайся почём зря. — сказала пери, горько взохнув. — Знать тебе придётся снова идти к Айгуль и просить её о помощи. Пусть она этой ночью снова пойдёт к озеру и споёт песню для моей средней сестры и когда сестра, выйдя из дворца, спросит, что Айгуль хочет за эту песню, пусть она скажет: "Я хочу блюдо плова с золотой ложкой". Только эта прекрасная девушка может нас спасти.

Что оставалось делать Деврану? И он сделал, как и сказала пери: пошёл к младшей дочери дровосека и упал ей в ноги и рассказал о коварном замысле отца и умолял спасти его. Тогда Айгуль улыбнулась и вытерла слёзы любимого и пообещала ему сделать всё возможное. Оставив его в своей убогой хижине, она пошла на озеро и снова, с восходом Луны пела песни для пери, и снова вышла к ней средняя дочь султана пери и попросила Айгуль у неё блюдо плова с золотой ложкой. Вернувшись домой, когда на небе гасли последние звёзды, она разбудила спящего Деврана и дала ему это блюдо.

А под вечер, в предвкушении скорого осуществления своего мерзкого плана, султан со своей гвардией пришёл ко дворцу своего младшего сына и расположились в саду перед дворцом. Девран вынес им блюдо с пловом и воины, взяв свои огромные походные миски стали есть плов. И сколько они не ели — плов ни заканчивался, ни убывал, а золотая ложка стояла вертикально на вершине блюда, словно знамя на вершине горы.

— Ешьте больше! — Понимая, что его подлый план проваливается, кричал султан в дикой ярости. — Ешьте ещё!

А воинов уже тошнило от еды и они показывали правителю на свои набитые животы.

— О, наш великий султан, — взмолились они, — мы наелись и уже не можем больше есть!

Совсем рассвирепел султан от этих слов воинов и стал их бить кого кулаком, кого ногом и гвардейцы ели через силу, но плов всё равно не убывал. Наконец, султан понял всю бесполезность мучений воинов и сказал, стукнув по блюду кулаком:

— Хорошо, ты сегодня вышел победителем, но завтра мы вернёмся сюда. Поставь пред нами арбуз, да чтобы был тот арбуз настолько хорош, чтобы мои воины ели, ели и не могли съесть весь. Если съедят — готовься к тому, что твоя шея познакомится с топором палача!

И снова от отцовского коварства у несчастного Деврана опустились руки. На дворе стояла весна, а откуда весной взяться арбузу? Да и слыхано ли, чтобы одного арбуза хватило на тысячу воинов? Попрощавшись с отцом, вернулся Девран к своей жене, положил ей голову на колени и рассказал про новое подлое задание султана.

— И это твоё горе поправимо. — говорила пери, поглаживая голосы мужа. — В нашей стране круглый год лето, а прекрасный голос Айгуль и её бесконечная любовь к тебе может творить чудеса, для неё нет ничего невозможного. Иди к ней и умоляй её помочь тебе, пусть она снова сходит на озеро и скажет моей средней сестре: "Твоя младшая сестра просит маленький арбуз с маленькой бахчи".

И снова Девран пошёл в хижину к младшей к дочери дровосека и, рассказав ей о коварном плане отца, умолял спасти ему жизнь. И она снова пообещала сделать всё возможное и снова она вернулась с озера с последними звёздами и принесла заветный арбуз.

А под вечер снова пришёл султан вместе с отборными гвардейцами. Удивился он тому, что его сыну удалось достать арбуз по весне, но и виду не подал. Расположились воины в саду и стали есть тот арбуз и сколько ни ели, никак не могли его доесть и сколько бы скибок они не съедали, перед ними появлялись всё новые. Тогда понял отец, что и эта его уловка не вышла, рассвирепел не на шутку, сжал кулаки и объявил сыну:

— Завтра вечером я снова вернусь сюда со своей гвардией и твоя красавица-жена будет её развлекать. И ещё: найди для потехи меня и моих воинов новорожденного младенца, да непременно такого, чтобы он ходил, говорил, танцевал, на плече у него висело ружьё, а в руках — сабля. Ежли ты не найдешь такого ребёнка — расставайся со своей пустой и бесполезной головой.

Сказав это, султан с проклятиями покинул дворец сына. И несчастный сын и его подлый отец ни на секунду не сомневались в том, что такого ребёнка нет на целом свете. Потому-то султан и поставил такое условие, что знал, что оно невыполнимо, а, значит, он сможет казнить сына и жениться на его прекрасной жене. И вот возвращается бедный Девран к своей прекрасной жене, рассказать ей о новом условии отца.

— Не теряй надежды, мой дорогой супруг. — утешила его пери. — Что толку мучить себя ожиданиями скорой казни, да плакать над своей ещё не отрубленной головой. Лучше найди прекрасноголосую Айгуль и упроси её в последний раз пойти к озеру. Когда она споёт свои самые лучшие песни, к ней выйдет моя средняя сестра, пусть Айгуль скажет ей: "Твоя младшая сестра в большой беде, пошли к ней новорожденного".

И снова пришёл Девран к Айгуль, а она вся дрожала от лихорадки и горела как в огне, ведь она две ночи подряд пела в холоде и сырости и жизнь почти уже покинула её покидала, но, услыхав, что её любимый снова в смертельной опасности, забыла обо всем, поднялась и, пообещав сделать всё что будет в её силах, пошла к озеру. Девушка вся дрожала от холода и лихорадки и с трудом дошла до озера. Она сидела, ожидая восхода Луны и лишь только та показалась из-за восточных гор, как красавица начала петь свои песни. И чем больше ныло её тело, тем сладостнее и сладостнее звучал её прекрасный голос. Она пела и всё вокруг замолчало, слушая её пение. Луна и серебряная гладь озера, горы и деревья на берегу, камни и песчинки под её ногами — все они слушали её песни. Но прекрасная пери, средняя дочь султана пери так и не появлялась, тогда Айгуль спела песню дочери дровосека, тогда из глубины озера послышался послышался голос: "Пожалуйста, милая девушка, спой эту песню ещё раз!" И она повторила её, но пери с белыми крыльями не появилась и на этот раз, только снова до неё из глубин озера донеслись слова: "Спой, красавица, эту песню, спой ещё раз! Я знаю твою просьбу и исполню её пока ты будешь петь эту песню!" Айгуль была почти мертва, но запела в третий раз и когда она закончила, снова послышался голос пери с белыми крыльями: "Благодарю тебя, красавица, я никогда не забуду оказанную тобой услугу: у меня болело всё тело, а ты своим пением избавила меня от боли. Возвращайся к себе домой и не тревожься, твоё желание будет исполнено!" Но дочь дровосека не могла даже встать, а о том, чтобы она вернулась домой и речи быть не могло и она так и осталась лежать на берегу. А Луна тем временем скрылась за зубцами западных гор, звёзды одна за другой меркли и исчезали с небосклона и взошедшее солнце увидело лежащее на берегу озера бездыханое тело красавицы Айгуль.

Тем временем, злой султан в своём дворце не мог дождаться того мгновения, когда он отберёт жену у своего младшего сына. Он загодя собрал своих лучших воинов, позвал он с собой и палача, так как был абсолютно уверен в том, что его сын не сможет выполнить поставленное ему условие. И вот пришёл султан и сопровождавшие его люди во дворец Деврана. Поднимаясь по мраморным ступеням, султан, увидел невестку и шепнул на ухо:

— Сегодня же ты будешь моей женой!

А потом спросил у стоявшего рядом в нею сына:

— Ну как, такой младенец, о котором мы с тобой условились ещё не рождался?

Не знал сын, что ему ответить на вопрос отца и от того побледнел весь и понурил голову.

— Значит нет? — торжествуя, воскликнул султан. — Ты ослушался меня и не выполнил мою волю? Разве ты не знаешь, что бывает с теми, кто ослушается султана? Я повелю тебя казнить!

Правитель уже подал знак палачу и стражникам, чтобы они схватили сына, но тут их внимание отвлекли звуки шагов — кто-то поднимался по мраморной лестнице — и они не успели исполнить приказания султана. Шаги приближались и вот уже за поворотом показался новорожденный младенец, который вышагивал по ступенькам бодрым и чеканным шагом воина, на его плече, как и пожелал султан, висело ружьё, а в руке — маленький, словно игрушечный ятаган. Подойдя к султану, он взял карабин на караул и сказал:

— Мой господин! Я явился по Вашему зову и жду ваших приказаний!

Жестокий и коварный правитель онемел от удивления, но, помня, о том, что с ним его воины, перед которыми он должен быть сильным и властным, он, пытаясь улыбнуться, вымолвил:

— Сделай что-то, от чего всем — он обвёл широким жестом руки всех собравшихся — станет хорошо.

— Слушаюсь, мой султан, — ответил новорожденный.

Он занёс свою саблю над головой султана и резко опустил её. Удар был столь силён, что голова правителя отлетела в одну в одну сторону, а туловище в другую. Тогда младенец снял корону с его головы и увенчал ею Деврана.

— Теперь, мой султан, вся власть принадлежит тебе!

От того, насколько неожиданно всё это свершилось Девран разинул рот.

В этот момент с неба упало три красных яблока. Одно из них разделили пополам пери и юный султан и с тех пор жили они в мире и благополучии долгие годы, а их подданные были богаты, счастливы и благодарили Аллаха за то, что он ниспослал им такого правителя. Второе яблоко покатилось по ступенькам дворца, потом по улицам города, да по проезжим дорогам. Докатившись до бедной мёртвой девушки, лежащей у озера пери, второе яблоко сказало ей:

— Съешь меня, красавица, и все твои желания исполнятся!

Младшая дочь дровосека с любовью и радостью прижала к груди яблоко:

— Я так люблю Деврана, — отвечала она яблоку, — что все мои желания только о том, чтобы он был счастлив. Поэтому я приберегу яблоко для него и если он снова попадёт в беду, я отдам яблоко ему.

Третье яблоко захотел съесть воин-младенец и он нагнулся за ним, но оно покатилось по ступенькам и растворилось в воздухе и как не искал младенец его, так и не смог его найти. А столетия спустя белобородый дервиш, рассказавший Вам эту сказку, нашёл это яблоко и принёс его детям и говорит им:

— Дети, не забывайте меня!

5. Бехнане и ревнивая мачеха

Было то, али не было, но говорят, что жил в одном царстве очень и очень богатый купец, всё у него удавалось, в жизни и в делах. Была у него жена и Бехнане, красавица-дочь, в которой он души не чаял, и для которой покупал всё самое лучшее, что есть не только в его царстве, но и в других царствах, где он бывал по торговым делам. Он приглашал для неё лучших нянь, воспитательниц и учительниц во всём царстве и они жили в его дворце и учили Бехнане всем премудростям жизни. Когда дочери было было десять лет, её мать умерла и отец очень страдал по ней и пять лет оставался вдовцом и соблюдал траур по ней. А когда дочери исполнилось пятнадцать, он объявил во всеуслышание, что хочет жениться во второй раз и многие богатые жители города стали предлагать ему своих дочерей в жёны. Но он не спешил с выбором, потому что боялся, что новая жена может плохо относиться к Бехнане. И вот однажды учительница Озлем, которая жила в их доме и учила дочь богача литературе и наукам сказала ей:

— Дитя моё, Бехнане, твой отец присматривает себе новую жену, а ты мне как родная дочь и я боюсь, что твоя новая мачеха будет мучать и терзать тебя. Поговори с отцом, пусть он женится на мне, а я стану для тебя родной матерью.

Бехнане хорошо знала и любила свою учительницу, поэтому согласилась исполнить её просьбу. Вечером, когда отец вернулся домой, она рассказала отцу о желании своей учительницы и отец, поразмыслив, решил, что женитьба на Озлем будет лучшим вариантом для его любимой и единственной дочери и потому принял её предложение. Поутру Бехнане порадовала любимую учительницу согласием отца. И вскоре отец сыграл свадьбу с Озлем и они жили весело и счастливо, а падчерица и мачеха не могли нарадоваться друг на друга.

Хотя Бехнане и была дочерью богача, она не была белоручкой, а знала толк в домашних делах и вот однажды, когда отец был в отъезде по торговым делам, а мать вышла на рынок купить продуктов и полезные для дома товары, Бехнане решила помочь матери по хозяйству и стала чистить, подметать и мыть в той части дома, в которой мать всегда наводила порядок сама, не доверяя её служанкам. И вот, прометая пол, она заметила, что в углу пола есть маленькая дверца, запертая на миниатюрный замочек, ключ от которого лежал тут же. Беспечная девочка отперла дверцу, а за ней оказалась лестница. Замирая от ужаса и любопытства, Бехнане спустилась по лестнице вниз и очутилась в чудесном саду: там цвели роскошные цветы, деревья сгибались под тяжестью своих плодов, а на ветвях сладчайшими голосами пели птицы.

Оказывается, дом купца был построен не на простом месте, а саду принадлежащем падишаху пери, добрых духов, охраняющих людей. И именно потому отец Бехнане и был так успешен в торговле, что его дом стоял в таком добром месте, приносящем удачу, но он даже и не подозревал об этом и считал, что в том исключительно его заслуга. А Озлем, когда она ещё была просто учительницей Бехнане и жила в доме купца, узнала об этом и каждую ночь она спускалась по этой лестнице в чудесный сад и общалась нём с сыном падишаха пери. Но беспечная Бехнане совершенно не догадывалась куда попала, она стояла посреди волшебного сада и восхищалась его красотами. Вдруг, среди деревьев она увидела прекрасного юношу и тот тоже заметил её. Это был тот самый Пери шахзаде, с которым общалась её мать. И было не удивительно, что юноша-пери влюбился в неё, ведь она была высокая, стройная, с золотистыми длинными косами и с черными, как вишни, глазами, а лицо ее было невинно, как у ребенка.

— О, Аллах! — вскрикнула девушка. — Здесь незнакомый мужчина!

И, испугавшись, она поспешила наверх в дом, закрыла крышку и заперла замок.

Бехнане ни с кем не поделилась своим открытием, даже с отцом. Под вечер вернулась мачеха и всё шло своим чередом. Ночью же, когда все заснули Озлем, открыв заветную дверцу спустилась в волшебный сад и спросила Пери-шахзаде, как спрашивала его, всякий раз встречая его там:

— Скажи, что милее: месяц или солнце? Признайся кто прекрасней всех на свете: ты или я?

Обычно он говорил: "Ты прекрасней всех на свете", но на этот раз он горестно воскликнул:

— Ни месяц, ни солнце, ни твоя красота более не радуют меня, ибо краше всех на свете юная красавица Бехнане!

Озлем рассердилась и убежала из волшебного сада. Она приревновала падчерицу к Пери-шахзаде, потому что думала, что они полюбили друг друга, а кроме того она очень боялась, что Бехнане раскроет тайну волшебного сада и решила выжить девушку из её дома. Но, как это сделать? Раньше Озлем рассказывала о своих проблемах Пери-шахзаде и он помогал ей своими чарами или давал действенные советы. Теперь же, она расспросила соседей, где неподалёку от её дома живёт колдунья и пошла к ней за советом.

— Добрая женщина, — сказала Озлем, придя в дом колдуньи и дав ей положенные деньги, — моя падчерица хочет сжить меня со свету, помоги мне.

— Зло у тебя на душе. — отвечала ей старуха. — Я не делаю колдовства причиняющего смерть.

— Нет, — притворно сказала мачеха, — я не желаю зла своей падчерице, пусть продляет Аллах её годы, но вдалеке от меня.

— Раз так, — вздохнув с облегчением, сказала колдунья, — я помогу тебе. Вот тебе мой совет: притворись больной и возьми эту медную ленту — она протянула свёрток, который женщина тут же спрятала в полах платья. — и положи её себе под матрас. Когда придёт муж узнать в чём дело — ворочайся с боку на бок и жалуйся ему, что тебя так побила твоя падчерица, что все твои косточки трещат и проси чтобы он выгнал её. Так ты и избавишься от падчерицы.

Поблагодарив колдунью, женщина вернулась домой и исполнила совет в точности. Возвратившийся вечером домой муж был удивлён тем, что его единственная и любимая дочь, которая была ласковой и доброй ко всем, могла так поступить со своей мачехой, но Озлем так притворно стонала, ворочаясь на постели, что в конце концов он расчувствовался и, как он не любил свою дочь, дал слово выгнать Бехнане из дому. Но, время было позднее и он отложил это на завтра. А следующим утром он позвал дочь к себе и сказал:

— Собирайся, любимая доченька, через час я зайду за тобой, чтобы отвезти тебя к моему брату.

Удивилась Бехнане такому решению отца, ведь отец никогда не рассказывал ей о том, что у него есть братья, но не стала перечить и они отправились в путь даже раньше, чем прошёл условленный час. Сел отец на коня, а спереди посадил дочь и так и поскакали они. Дорога их была долгой, а конь скакал резво и пересекали они реки и долины, леса и горы и привела она их к большой горе, поросшей густым лесом. То ли и планировал отец оставить Бехнане в этом глухом месте, то ли солнце уже стало спускаться из зенита и он боялся, что не успеет вернуться домой засветло, только вот остановился он у подножия этой горы и сам спешился и дочь ссадил с коня.

— Подожди меня здесь, — воскликнул отец, — я забыл подарок для моего дорогого брата.

Вскочил на коня и той же дорогой вернулся домой. Ожидала его Бехнане до позднего вечера, но он и не собирался возвращаться, а она и подумать не могла, что отец мог с ней так поступить и предполагала, что с ним что-то случилось, раз он не вернулся за ней. Когда ночь опустилась на лес, девушка залезла на дерево и опасаясь волков и других хищных зверей просидела там до рассвета. Утром подошла она к той дороге, по которой отец привёз её сюда и решила пойти навстречу отцу, но так уж получилось, что она перепутала и пошла по ней в другую сторону. Дорога шла через лес и постоянно раздваивалась на более узкие тропы и Бехнане поняла, что она окончательно заблудилась. К полудню тропа привела её к большому дому и она, изголодавшаяся и уставшая робко постучала в дверь, совершенно не подумав о том, почему такой большой дом построили в такой глуши. На порог вышел дряхлый старик и девушка поведала ему о своей беде. Когда она говорила, старик любовался красотой Бехнане, а затем провёл её в дом и сказал:

— Эх, девушка, зря ты оказалась в этом доме, здесь живут сорок разбойников. Вечером они воротятся с промысла и могут не принять тебя. Но не печалься, если так, то я придумаю как тебе помочь и как быть дальше.

Под вечер воротились сорок разбойников с промысла и расселись в пиршественном зале за широкий общий стол. Старик вышел к ним и спросил:

— Дети мои, представьте, что у меня была давным-давно потерявшаяся дочь, которая после долгих поисков нашла меня. Кем она была для вас?

— И в этом мире и после смерти она будет и останется нашей сестрой — отвечали в один голос все сорок разбойников.

— Но если она красива, — прибавил атаман, — я хочу быть ей не братом, а мужем!

Старик позвал Бехнане и она вошла в комнату. Как глянул атаман какой красотой наградил её девушку Аллах — удивился и восхитился так, что даже глаза закрыл от удовольствия.

— Она не родственница мне по крови, — сказал атаман, — но для всех она теперь будет моей дочерью.

Давайте на время перенесёмся в дом купца, оставив Бехнане с разбойниками, тем более, что у разбойников с нею ничего плохого не случилось и жила она вполне счастливо. Как только муж вывез из дому соперницу, с Озлем случилось чудо и она внезапно выздоровела и на следующую ночь снова пошла к Пери-шахзаде в волшебный сад и снова стала спрашивать его:

— Скажи, что милее: месяц или солнце? Признавайся, кто прекрасней всех на свете: ты или я?

И снова Пери-шахзаде горе горестно воскликнул:

— Ни месяц, ни солнце, ни твоя красота более не радуют меня, ибо краше всех на свете юная красавица Бехнане!

— Дурак! — рассвирепела Озлем. — Я выгнала твою любовь из дому в высокие горы, где её сожрали волки, а доклевали стервятники.

Удивился пери словам женщины, улыбнулся и рассказал ей где и как живёт Бехнане и как она на самом деле счастлива, ведь пери искусны в волшебстве, они всё обо всех знают и могут летать и приходить к людям, оставаясь незамеченными.

От этих слов Озлем ещё больше рассвирепела и убежала из волшебного сада к себе в покои. Там она долго ворочалась и не могла заснуть от злости, а ещё она не могла дождаться утра, чтобы пойти к колдунье. И вот, как только муж уехал из дому по делам, она пошла к колдунье и попросила у неё заколдованный перстень, способный убить человека. Поняла старушка, что Озлем не остановится ни перед чем, но было поздно, ведь она уже стала помогать этой злой и ревнивой женщине. Взяв перстень, пошла Озлем в тот лес, в котором находился дом разбойников и довольно быстро нашла дом, потому что Пери-шахзаде подробно описывал путь к нему, чтобы мачеха могла удостовериться в справедливости его слов. Подошла Озлем к дому и постучалась. К двери подошёл не старик, а сама девушка.

— Ах, дочь моя ненаглядная! — говорила мачеха и притворные слёзы катились по её щекам. — Подлый отец покинул тебя на произвол судьбы и я еле-еле смогла найти тебя! Выйди, дай я хоть полюбуюсь на тебя, не поблекла ли от горя твоя красота.

— Я бы с радостью отперла дверь, — отвечала Бехнане, — но дверь заперта, а ключа у меня нет.

— Какая жалость! — воскликнула Озлем. — Ну тогда хоть пальчик просунь — я принесла тебе на память обо мне перстенёк.

Девушка немного лукавила, что у неё нет ключа, но она боялась ослушаться атамана, который строго-настрого приказал никому двери не отпирать. "Если я просуну палец в щёлочку, — думала она, — ни со мною ни с дверью ничего не случится, не так ли?". И как только острый перстень коснулся её кожи, Бехнане умерла и упала на землю. А Озлем чуть не утратила разум от радости, что больше нет падчерицы-соперницы и помчалась домой, пританцовывая.

Вечером, когда разбойники вернулись домой, атаман увидел девушку лежащей на полу и отнёс её в её спальню, окликал её, но она не просыпалась. Тогда впервые в своей жизни заплакал безжалостный атаман разбойников, убивший много человек. А его товарищи-разбойники, узнав что девушка не заснула, а умерла решили похоронить её на вершине той самой горы, у подножия которой стоял их дом. Они смастерили гроб и одели её в новые красивые одежды, добытые ими в одной из недавних вылазок. Поставили они гроб на самой вершине горы. А атаман каждую ночь приходил к Бехнане и разговаривал с ней как с живой, да и лежала она в гробу, словно спящая, и обходили её тело хищные звери и не замечали её, кружившие над горой стервятники.

Вскоре мимо этого леса проезжал сын местного султана. Был он вместе со своим воспитателем-лалом. И, хотя время было уже позднее и Луна уже выкатывалась из-за горизонта на синий небосклон, он предложил лалу подняться на гору, посмотреть на этот чудесный огонёк. Поднявшись на самую вершину горы, увидали они гроб, из которого исходило странное свечение и над которым сияло что-то чудесное, подобное огоньку свечи, только без огарка и фитиля. Открыл юноша гроб и обомлел от красоты Бехнане и решил, не мешкая отвезти гроб с её телом в свой дворец. Девушка была так прекрасно, что сын султана влюбился в неё, вынул её из гроба и положил в постель. Он не спал и не ел, а всё ходил вокруг неё и причитал:

— Если она так красива мёртвой, то насколько же ты была прекрасна при жизни?

Вскоре сановники донесли султану, что его единственный сын помрачился рассудком из-за тела мёртвой девушки, и он, разгневавшись приказал похоронить по обычаю. Когда пришли стражники, чтобы забрать тело, сын султана совсем стал мрачен и печален, но не стал противиться воле отца и сопровождал тело до могилы. Когда её стали хоронить и один из стражников, участвовавших в погребении, попытался незаметно снять надетый мачехой перстень, Бехнане ожила и встала из гроба. Вернулся рассудок и к сыну султана. Его отец на радостях закатил богатейшую свадьбу, а через год у них родился первенец.

А пока ребёнок растёт на радость родителям, мы снова вернёмся в дом купца. Со смертью Бехнане в нём снова воцарились тишина и спокойствие. Долгое время Озлем, приходя к Пери-шахзаде, не задавала глупых вопросов о своей красоте, потому что боялась услышать нелестное для себя сравнение с мёртвой падчерицей, но однажды не вытерпела и снова спросила:

— Скажи, что милее: месяц или солнце? Признавайся, кто прекрасней всех на свете: ты или я?

И снова Пери-шахзаде горе горестно воскликнул:

— Ни месяц, ни солнце, ни твоя красота более не радуют меня, ибо краше всех на свете юная красавица Бехнане!

— Да в своём ли ты уме? — разъярилась Озлем. — Она же мертва уже более года.

Но тут уже разозлился пери и рассказал женщине о том, что её падчерица не только не умерла, но и вышла замуж за местного султана. Озлем была настолько уверена, в том, что Бехнане умерла, что даже не обращала внимания на гулявшие по городу слухи о любовном сумасшествии сына султана и последовавшей за тем его женитьбе. Услышав это, мачеха убежала в свои покои, а поутру направилась к колдунье и попросила сделать волшебную иглу. На изготовление волшебной иглы ушло несколько дней и Озлем всё это время сама сидела как на иголках. И вот злая мачеха наконец забрала своё страшное оружие у колдуньи и направилась во дворец султана. Дочь признала мачеху и они мило беседовали об отце и событиях происходивших в доме отца за последнее время. Озлем казалось, что Бехнане забыла об уголе кольцом. Затем мачеха уговорила слуг падчерицы оставить их наедине для беседы и, как только те вышли, она, лаская Бехнане, вонзила в неё волшебную иглу. От укола жена сына султана превратилась в птицу и вылетела прочь в одно из окон дворца. Озлем оделась в её платье и, позвав слуг стала ругать их за то, что те покинули её одну.

Разительную перемену в жене сына султана увидели не только слуги, но и её муж — из доброй и кроткой она стала властной и надменной, а красота её поблекла — и супруг решил что она заболела. Вызванные лекари только качали головами. Женщина пообещала им щедрую плату, если удастся вылечить её и вернуть ей былую молодость и красу, но она, конечно же не собиралась принимать их пилюли и настройки, ведь, она прекрасно понимала их бессмысленность, ведь для своего настоящего возраста она была почти идеально красива. Поэтому все лекарства Озлем незаметно для врачей выливала в окно.

Прошла неделя и в саду дворца, в котором жил сын султана случилось удивительное чудо. В жаркий полдень старший садовник спал в тени дерева. Вдруг на ветвях розового куста появилась удивительно красивая птица и человеческим голосом позвала садовника.

— Что тебе нужно? — спросил он, удивляясь тому, что видит говорящую птицу.

— Скажи, большой шахзаде спит? — спросила птица.

— Да, спит. — отвечал он, хотя не был уверен наверняка в точности своего ответа.

— А маленький шахзаде тоже спит? — снова спросила птица.

— И он тоже спит. — уверил её слуга.

— Да будут они всегда спокойно спать, да будут вокруг них всегда цвести розы, а те ветви на которые я сажусь — да засохнут.

Сказав это, дивная птица улетела, а ветка, на которой она сидела, засохла в тот миг, когда она её покинула. Как бы не казалось это чудо сном или плодом фантазии, садовник решился рассказать всё увиденное сыну султана. Тот собрал всех мудрецов и толкователей Корана, чтобы они разъяснили ему, что это значит, но они лишь многозначительно кивали головами. А наутро птица вернулась и когда она перелетала с ветку на ветку, те ветки на которых она сидела тут же засыхали. Садовник и на этот раз пришёл и доложил принцу о чудесном происшествии, а сам принц весь последующий день провёл в замешательстве, не зная, что и думать. Всю ночь он проворочался на постели, не в силах заснуть от своих тяжёлых мыслей. На рассвете сын султана пробрался в сад и намазал стебли розовых кустов смолой, а сам спрятался в шалаше садовника. Прилетела чудесная птица, села на ветку, а взлететь, сколько бы она не махала крыльями — у неё не получается. Схватил её принц и посадил в просторную клетку, отделанную золотом, драгоценными каменьями. Ухаживал принц за птицей и разговаривал с нею, ожидая, что она будет предсказывать ему будущее или даже просто разговаривать с ним, развлекая в его одиночестве, но она ни слова ему не сказала. Прознав про это, Озлем сказала лекарям:

— Я видела вещий сон, что смогу вернуть прежнюю красоту, если зарезать ту волшебную птицу, которая живёт в клетке у моего мужа и дать мне съесть её сердце. Упросите его, чтобы он всё сделал так, как я видела то во сне и я дам каждому из вас по горсти золотых монет.

И лекари смогли уговорить шахзаде, ведь, как он не любил птичку, но красота и здоровье любимой жены для него были важнее, чем диковинное существо с дивным оперением. Но перед тем как отдать птицу лекарям, он приласкал её в последний раз и нащупал на головке что-то твёрдое и, раздвинув перья, увидал иголку. Иголка выпала и пред ним предстала Бехнане столь же прекрасная как и раньше.

— Любимый мой! — воскликнула она. — Это моя коварная мачеха превратила меня птицу, а сама заняла моё место подле тебя. Накажи её!

И Бехнане заплакала, но из её глаз, вместо слёз сыпались жемчужины.

Разгневанный принц с настоящей женой ворвался в покои жены, где ненастоящая жена в то время сидела перед зеркалом и расчёсывала волосы.

— Ну, колдунья, выбирай себе способ казни, — сказал принц, — али тупые ножи в бок али путешествие на поганом муле?

— Ножи я оставлю моим врагам, а сама поеду на муле, — отвечала Озлем.

Палачи казнили мерзкую мачеху, а потом разрубили на сорок частей, положили на сорок мулов и повезли по сорока областям султаната, дабы не повадно было другим совершать такое мерзкое злодеяние. А принц и Бехнане прожили в мире и согласии долгих сто лет.

6. Три чудесных источника

Было это давным-давно, в далёких краях, что на краю земли. Там стоял настолько большой лес, что драконы боялись его перелетать, а деревья в нём были настолько высокие, что даже самые высокие минареты, какие стоят на земле, могли бы спрятаться в них. Да, что там драконы? Даже могущественные пери, которые обладают искусством волшебства и охраняющие людей от козней джиннов старались не забредать в чащу этого леса. Деревья эти тянулись к небесам и детям часто казалось, что если залезть на их верхушки, то с неё можно будет дотянуться до звёзд. А может быть так и было на самом деле — и взобравшись по ветвям деревьев, что росли в том лесу можно было залезть на небо? Может быть. Только вот никто ни разу не залезал на них, потому что люди из-за страха даже не решались войти в тот таинственный и мрачный лес.

Один охотник, рослый, высокий и широкий в плечах, словно дэв, издавна поселился в том лесу. Поговаривали, что он сам был в дальнем родстве с дэвами и оттого был столь большого роста, но так это или нет — никто не знает. Построил он шалаш в самой чаще леса, взял жену и она родила ему двоих детей — девочку Гюльгюн и мальчика Туга. Вскоре их мать умерла и он взял себе вторую жену. Но с тех пор как умерла их мать, дети ни разу не улыбнулись: отец детьми совершенно не занимался, а мачеха их мучила и била, кормила плохо и никогда не разговаривала с ними просто так, но только — по делу. Так и росли они, предоставленные сами себе, чуть ли не дикарями, девочка любила общаться с дикими зверями и училась понимать их язык, а мальчик был ещё мал для таких вещей. Жаловаться отцу на мачеху они боялись, да и к тому же он от рассвета до заката пропадал в лесу, стрелял птиц, зайцев, ланей и других животных и кроме своей охоты да вкусного мяса, приготовленного женой он и знать не хотел. А когда он дичь оказывалась умнее его и ускользала от него или ему вовремя не подавали жаркого, его глаза метали молнии и он мог в тот момент убить кого угодно, даже ребёнка или жену. Потому жена, зная его дикий и свирепый нрав во всём и всегда старалась угождать мужу.

Но вот однажды случилось так, что принёс муж вечером с охоты три куропатки, а когда жена полезла за ними на чердак, то их осталось только две. Как ни искала, не смогла найти куда подевалась третья. Подумала, что дети могли её куда-то спрятать и стала их бить, а они клялись, что и в глаза не видели той куропатки. И как не била она их — ничего допытаться не могла. Тем временем время шло, а куропатки-то всё-равно нет. А за такую провинность муж мог избить её и потому она отрезала себе грудь, поперчила, посолила и приготовила её вместе с двумя птицами. Вернулся муж домой — она как ни в чём не бывало поставила перед ним миску с куропатками. И так ему было вкусно, что он чуть язык не проглотил.

— Дичь сегодня просто объеденье! — облизываясь, воскликнул он.

— Я рада, что тебе понравилось, — отвечала жена.

— И ты тоже поешь, — сказал охотник.

Всегда, когда ему нравилось приготовленное блюдо, он добрел, предлагал поесть и жене, а ещё, казалось, что в такую минуту у него можно просить всё, чего душа пожелает. Но жена отказалась, вся дрожа от страха. Охотник же продолжил трапезу, но вскоре отодвинул тарелку.

— Тут что-то не то — сказал он, загадочно сверкая глазами — куропатка не бывает настолько вкусной и нежной. Рассказывай, что приключилось-то? Мне стало любопытно и я не рассержусь на любую правду, какой бы она не была.

Жена испугалась и долго не хотела говорить, но потом рассказала всё как есть и муж не только сдержал слово и не гневался на неё, но даже обрадовался, что узнав вкус нового блюда. И при этом ему и в голову не пришло пожалеть жену, он думал только о том как бы ещё раз отведать человечины и он несколько раз повторял:

— Эх, жена, человечина очень вкусна!

А неё при этих словах всякий раз замирало сердце. "А что, если ему взбредёт в голову потребовать в пищу и вторую грудь? — думала она. И другая мысль пришла ей на ум после первой — Аллах с той второй грудью, но он может и ею не ограничиться. А что если он меня убьёт и целиком зажарит?" И тогда она сказала в отчаянии:

— Раз тебе понравилась человечина, зарежь своих детей!

Она надеялась, что мысль о том, что он будет есть собственных детей оттолкнёт мужа от человечины, но он раздумывал о том вполне серьёзно.

— Да много ли с них мяса будет? — вздохнул охотник. — У них кожа да кости.

И тут жена поняла, что муж загорелся идеей ещё раз отведать человечины и может убить и съесть и её. Потому она и перевела аппетит мужа на пасынка и падчерицу.

— Нет ничего проще — посоветовала она, — мы откормим их и они станут жирнее и вкуснее, а потом ты их зарежешь и съешь.

— Отличная мысль! — ответил ей охотник. — Мы подкормим их сорок дней, а потом зарежем и съедим обоих и насладимся человечиной!

На счастье, что-то разбудило дочь охотника в эту ночь и она не спала и слышала весь этот разговор. В какой-то момент она даже закричала от ужаса, но тут же зажала себе рот руками и ни отец, ни мачеха не услышали её крика. Дикий страх овладел девушкой и она не смогла сомкнуть глаза до рассвета, но он страха она не утратила рассудка и потому утром и вида не подала, что знает про этот страшный разговор и даже с братом не поделилась жуткой новостью. Но теперь каждый день Гюльгюн ходила в лес и приносила маленький камешек и клала его под подушку. А каждую ночь, когда все в доме засыпали, к ней прилетали светлячки и в её с братом комнате становилось светло как днём, она доставала камешки из-под подушки и пересчитывала их.

Много таких ночей прошло в тревожном ожидании и ещё одна настала и снова прилетели светлячки и осветили её комнату и как ни считала, как не пересчитывала она — выходило у неё тридцать девять камешков, а, значит, оставалось ей с братом жить последний день. Ей хотелось плакать, но это могло бы разбудить отца и мачеху. Тогда она попыталась поднять брата, чтобы вместе с ним убежать из дому или спрятаться в лесу, но он крепко спал и она стала бояться, спросонья он будет хныкать и тогда родители проснутся и догадаются обо всём. Тогда Гюльгюн тихонько выбралась во двор через окно и, поймав несколько сверчков попросила их разбудить брата. На помощь девочке слетелось несколько десятков сверчков и они стали петь красивые песни и Туг проснулся не со слезами, а с улыбкой.

Пойдём гулять — сказала девушка, одевая его — сегодня такая красивая лунная ночь. Сверчки будут споют нам самые сладкие свои песни, а светлячки будут с тобой играть, летая вокруг.

Когда они выбрались из хижины через окно и немного отдалились от дома Гюльгюн рассказала брату всю правду и он заплакал.

— Ты думаешь мне не хочется плакать? — спросила она, вытирая ему слёзы. — Но некогда. Нам нужно бежать отсюда как можно быстрее.

И они побежали по единственной тропе, которая вела от их дома к людям, через весь тёмный и дремучий лес, благо было полнолуние и яркий лунный диск освещал им путь. Но вот стало светать, сверчки умолкли и заснули, померкли и тоже заснули светлячки. Устали и бегущие дети, их ноги подгибались, болели руки, ведь им приходилось пробираться сквозь заросли колючего кустарника, но они ни на секунду не останавливались. Впервые за всё это время они остановились уже утром но не передохнуть, тогда мальчик наступил на колючку и сестра вытаскивала её из пятки, оглянулась она и увидела бегущего за ними отца. Ещё пуще прежнего побежали они, но как не старались они, отец всё приближался и приближался. А силы таяли всё быстрее и быстрее. И вдруг, видят у родника сидит старушка вся седая, расчёсывает волосы, глядясь в маленькое зеркальце. Подбежали к ней и давай рассказывать про свою беду.

— Спаси нас, бабушка! — взмолились они затем, — укрой нас где-нибудь.

— Да где же я вас укрою? — со слезами на глазах сказала старушка. — Ваш отец убьёт нас троих. Но не отчаивайтесь, я вам помогу, чем смогу...

И она дала им в дорогу зеркальце, гребешок и глину кил, которую используют турецкие крестьяне вместо мыла и сказала, чтобы они бросали их под ноги догоняющему их отцу только он окажется совсем близко, да к тому же строго по очереди: сначала — кил, потом — гребешок, под конец — зеркало. Поблагодарив старушку и взяв чудесные дары, дети бросились бежать. А отец настиг их уже настолько близко, что они слышали, как он кричал им: "Что ж вы так торопитесь? Откушайте сперва, а потом уж идите на прогулку" и, видит Аллах, что он впервые в жизни так ласково сказал. И Туг, от удивления, что отец впервые в жизни заговорил с ним ласково, опешил и остановился. Отец едва не схватил его за руку, но сестра успела бросить кил под ноги отцу и очутился он по пояс в самой трясине болота, а дети лишь слегка обмочили тиной ступни и бросились бежать. Отец еле-еле выбрался из болота и, догоняя их, опять говорил детям сладкие речи, которых они не слышали с самого рождения, но они не реагировали на них. И вновь отец почти догнал их и сестра кинула за спину гребешок и за ними стеной встал колючий кустарник. С огромным трудом выбрался охотник из кустарника, обдрав в кровь и руки и ноги, и лицо и всё тело, но бежит за ними пуще прежнего. Стало девушке жалко отца, когда она увидела кровь на лице отца, но тут же вспомнила, что только дэвы могут проходить через колючки без вреда для себя и стало ей неприятно от этого, к тому же вспомнилось ей, что отец хотел погубить и её и её брата и от того припустила она ещё сильнее и больше не оборачивалась назад Гюльгюн, чтобы не видеть мучений отца и не останавливаться в пути. Бежали дети всё медленнее, мало того, что ноги их подкашивались от усталости, так ещё и брата мучила сильная жажда и он просил пить. И вот уже догнал отец детей и схватил их за плечи, но тут из рук девушки выпало зеркало и между беглецами и отцом выросло бирюзовое море без конца и без края.

Обессилевши, дети упали на этом берегу, а отец стоял на другом и кричал проклятия, но дети их не слышали, да и сам отец казался им лишь чёрной точкой на горизонте. Отдышались дети и немного успокоились. Жажда Туга становилась всё сильнее, а вода в море была солёной и она не могла помочь ему. Кроме того становилось всё жарче, а солнце ползло высоко-высоко, почти в самый зенит, отчего и девушке тоже захотелось пить. И так до самого заката они бродили в поисках пресной воды, но не могли найти её. Вконец измучившись, они упали под деревом и плакали, не стесняясь своих слёз, ведь спасшись от верной смерти от рук отца они оказались обречены на другую, медленную смерть от жажды. И в этот самый момент перед ними возник всадник. Дети подумали, что этот добрый человек был послан самим Аллахом, чтобы спасти их.

— Что вы здесь делаете? — спросил незнакомец. — И почему вы плачете?

— Сколько мы не ходили здесь, — отвечала девушка, — мы не смогли найти здесь ни капли воды.

— Там на холме, где растут высокие деревья... — сказал всадник и почему-то осёкся на полуслове. Он как бы размышлял, продолжать дальше или нет, но увидел он сколь несчастны эти дети и всё-таки решил рассказать: — есть три волшебных источника, вода одного из них превращает человека в ягнёнка, другого — в рыбу и лишь третий просто утоляет жажду. Пейте только из третьего, а к воде из двух других даже не прикасайтесь.

Сказав это, всадник пропал, растворился в воздухе, словно и не было его никогда. Но тот холм, о котором он говорил, не исчез вместе с ним и дети опережая друг друга, спотыкаясь и падая, ринулись туда. Вот и вершина холма. В лунном сиянии блеснула вода и мальчик стремглав рванул к ней, забыв о предостережении всадника. Он нагнулся к воде и с первым же глотком превратился в чёрного ягнёнка и дальше пил он уже по-животному, лакая воду, а, напившись, прыгал, играл, словно родился ягнёнком. Сестра ругала себя последними словами за то, что не смогла уберечь брата от необдуманного поступка, но что же теперь можно сделать. Поначалу, она даже думала о том, что бы напиться из того же источника, но потом она поняла, что ему будет больше проку от того, что сохранит себе человеческий облик. И за горестными мыслями о том, как ей быть дальше, Гюльгюн сморил сон, а когда она проснулась солнце уже перевалило через полдень. Другой неприятностью было то, что брат-ягнёнок куда-то пропал. Когда девушка поняла, что осталась совсем одна на белом свете и что ей некуда идти она заплакала и пошла искать брата-ягнёнка, но нашла его, а он сам вышел к источникам. Вторая ночь у источников мало походила на первую, вокруг выли волки и ухали филины и девушка испугавшись залезла на дерево и просидела, не смыкая глаз, в его ветвях целую ночь, а ягнёнок прятался в соседних кустах. Утром к источникам приехал красивый всадник с золотыми, вьющимися кольцами волосами. Подошёл его конь к воде и тут же отпрянул в сторону, всадник его к воде направляет, конь идёт и снова назад отскакивает, и так несколько раз, пока всадник не спешился и сам не подошёл к воде. Видит он: в воде отражение девушки, сидящей на дереве, поднял голову и, действительно, на ветвях сидит красавица, да настолько прелестная, что могла сиять вместо солнца.

— Ты демон, джинн или пери? — вопрошал у неё юноша-всадник.

— Человек — я, а не дух! — воскликнула Гюльгюн.

И вдруг заплакала, потому что ей стало обидно, что её приняли за духа. Она стала рассказывать ему свою историю, а юноша, слушая её не верил, что такое могло произойти в подлунном мире. Но чем больше слушал он её — тем больше он влюблялся в её голос, чем больше смотрел на неё — тем больше влюблялся он в её голубые глаза, а когда она снова расплакалась, завершив свой рассказ, он расплакался вместе с нею и в то мгновение её горе стало его горем, а её радость — его радостью. Вдруг он спросил, прервав её плач:

— Хочешь, я возьму тебя в жёны?

Гюльгюн согласилась и он открыл ей, что он — сын могущественного падишаха этой страны и пообещал, что будет исполнять все, даже самые малые прихоти жены. Затем, оставив девушку у источников, он поскакал домой, в свой дворец, чтобы известить отца и вельмож о том, тчо он нашёл себе жену. Его гнедой конь был скор, но путь до дворца — далёк, а влюблённый шахзаде был неосторожен, как и любой влюблённый: радость переполняла его сердце и от того он спешил рассказать каждому встреченному им на пути человеку о своей возлюбленной, о её красоте, об их любви и о брате-ягнёнке. Прохожие обсуждали новость меж собою и пересказывали её тем, кто её ещё не слышал, так она дошла до шедшей по дороге девушки-арапки. В её голове созрел хитроумный план и она, украв на базаре расшитое золотыми нитями платье, поспешила к холму с волшебными источниками.

— Меня прислал шахзаде. — сказала она подойдя к по-прежнему сидевшей на дереве Гюльгюн. — Спустись ко мне и я наряжу и причешу тебя, чтобы ты была красавицей к скорому возвращению жениха.

Она поцеловала ягненка и сказала, что шахзаде доверил ей всю их историю, а Гюльгюн, поверив ей, спустилась с дерева. Арапка переодела её из лохмотьев в красивое платье и расчесала ей косы, а затем, когда девушка совсем расслабилась, коварная арапка толкнула её в воду. Рыба, жившая в воде этого источника мигом проглотила красавицу. Ягнёнок был не в силах помочь своей сестре и лишь жалобно блеял. Затем арапка одела лохмотья Гюльгюн, причесалась и умылась, но она не стала от этого красивее. Тут же послышался цокот копыт — это приближался шахзаде с отцом и самыми приближёнными вельможами — и арапка поспешно залезла на дерево. Выехали всадники и остолбенели от неожиданности: вместо юной красавицы на дереве сидела женщина старше и уродливее. Весьма удивился вкусу своего сына падишах, но он уже благословил свадьбу своего сына, а негоже для великого правителя менять свои решения. Арапка, спустившись с дерева стала ругать шахзаде за длительную задержку и отказывала ему даже в ласковом слове.

— Ты же была белее, когда я видел тебя поутру. — с удивлением спросил шахзаде, когда вновь обрёл дар речи. — Что с тобой случилось?

— Ты покинул меня так надолго, — жеманно отвечала арапка, — что солнце сожгло мне кожу, а если я посижу в тени и прохладе, то я снова побелею.

— Почему твоя кожа стала грубой, а руки — некрасивыми? — спросил шахзаде.

— Ты покинул меня так надолго, — повторила арапка и добавила: — что кожу искусали комары, а свои красивые руки я исколола об шипы дерева. Но приди, я сохранила бы свою красоту.

— Отчего вылезли на лоб твои глаза? — задал третий свой вопрос шахзаде.

— Ты покинул меня так надолго, — словно заученно, повторяла арапка, — что всё позабыл. Мой брат превратился в ягнёнка и я выплакала все глаза по нему.

Сын падишаха был юн и неопытен и потому поверил мошеннице, он взял с собой невесту и ягнёнка и вместе с отцом и свитой поспешил во дворец. Там юношу ожидал сюрприз: всё было готово к свадьбе, на которую созывали всех подданных падишаха, кто имел возможность прийти. И хотя свадьба продолжалась сорок дней и сорок ночей, никто из жителей столицы не веселился и не радовался: те кому шахзаде был симпатичен печалились, глядя на уродство невесты, другие откровенно насмехались над его выбором. И хотя все эти дни для невесты выбирали самые тенистые и прохладные места во дворце, её кожа не побелела. Вскоре после свадьбы жена ему опостылела и юноша с каждым днём всё больше времени проводил с ягнёнком, он надеялся, что брат жены сможет объяснить, что же приключилось с нею или наведёт на какую-то мысль, но тот молчал. Прошло ещё совсем немного времени и арапка заболела: по неведомой причине, с тех пор как шахзаде покинул её и переселился в отдельные покои дворца, у неё отказали ноги и она сильно потолстела. И падишах и шахзаде старались помочь бедной женщине, но врачи, созванные со всех концов света не могли не только вылечить больную, но и поставить ей диагноз, а она по-прежнему обвиняла во всём шахзаде говоря ему:

— Это ты виноват в моей болезни и я больше никогда не верну свой белый цвет кожи!

Её желания и прихоти постоянно менялись и принц, верный данному им обещанию выполнял их. Однажды она потребовала птичьего молока и было снаряжено четыре экспедиции в разные концы света в поисках его, когда же птичье молоко доставили, арапка перехотела его пить. Затем ей захотелось съесть чёрного ягнёнка и шахзаде, пав на колени перед ложем жены умолял её не делать этого, но, внезапно, врачи стали на сторону его жены и он уступил. А в то мгновение, когда в покои, в которых сидел ягнёнок, вошли мясники с острозаточенными ножами, он исчез, словно сквозь землю провалился. Арапка винила мужа и говорила, что какое-то животное для него важнее здоровья любимой жены.

Как раз во время этого спора шахзаде с женой, в совсем ином месте, а именно — по холму с тремя источниками проезжал тот самый всадник, который предупреждал сестру и брата об опасности источников. Он с удивлением увидел, что ягнёнок, наклонившись на источником и слёзно молил о чём-то сестру. Он прислушался.

— Помоги мне сестра! — звал ягнёнок. — Злая арапка столкнула тебя в воду, а меня хотела отдать мясникам.

Узнав это удивительную новость, всадник поскакал во дворец падишаха во весь опор. Он прискакал в столицу, когда настала ночь и мосты через крепостной ров уже подняли, потому к шахзаде он попал лишь утром. Принц, которому пришлось за последний год настолько часто сталкиваться с ложью и подлостью, вначале не поверил всаднику и помчался к Трём источникам, чтобы убедиться в том, что всадник говорит правду. Прискакав туда, шахзаде увидел как у одного из источников плачет, завывая на одной ноте ягнёнок:

— Помоги мне сестра! Злая арапка столкнула тебя в воду, а меня хотела отдать мясникам.

Забрав ягнёнка с собой, принц съездил в ближайшее селение и вернулся с рыбаками, которым был дан приказ вытащить всю рыбу из ручья. Когда же они устанавливали сети, из ручья выпрыгнула огромная рыба и едва не утащила на дно одного из рыбаков, но другие набросились на неё и вытащили её из ручья и бросили перед шахзаде. Удивились они: рыба не билась, а смотрела на людей человеческими глазами и страх охватил шахзаде, а вдруг это пери, джинн или демон, а может это какая-то девушка, напившаяся воды из ручья, но рыбаки не стали задумываться о таком, выпотрошили рыбу и из её желудка вытащили красавицу Гюльгюн, она была цела и невредима, но только спала.

По возвращению во дворец шахзаде приказал казнить коварную арапку, как вдруг прямо в саду, что раскинулся перед дворцом с неба упали три яблока. Одно съел ягнёнок и вернул себе человеческий облик, второе положили на грудь красавицы и она проснулась от своего чудесного сна, а третье укатилось куда-то и никто не мог найти, как не искали его падишах, шахзаде и придворные. Но теперь это яблоко есть у каждого ребёнка, который прочитал или услышал эту сказку и все его желания исполнятся, он станет великим и знаменитым на весь мир, и как только это произойдёт в подлунном мире воцарится счастье, безбрежное, как океан.

7. Лиса и два падишаха

На том краю большой деревни Дегирмен, который спускался прямо к реке поселился мельник и построил мельницу. Занятие это хоть и пыльное, от сыпящейся муки, но лёгкое и очень выгодное: засыпал привезённое крестьянами зерно, и слушай, как воды реки вращают мельничное колесо, а жернова перемалывают зерно в муку. Кроме того наш мельник разводил домашнюю птицу: гусей и уток, кур и индюков. Это было очень удобно, их не нужно было кормить специально, они клевали то зерно, что просыпалось из мешков, привезённых на помол, зато на у него на столе всегда были яйца и свежее мясо.

Всё было у него хорошо, только вот незадача: повадилась к нему лиса и давай каждую ночь есть кур. Придёт в курятник поутру — и не досчитывается то одной курицы, то двух. Так и переела всех. Поехал мельник в город на рынок и купил новых кур, но и их съела лиса. И снова он поехал в город за курицами, но теперь он оставлял их на ночь не в курятнике, а в специально вырытой для них в другом конце двора глубокой яме. Через пару ночей проголодалась хитрая лиса, пришла в курятник к мельнику, глянь: а там — ни души. Но она слышала квохтание и чуяла куриный запах и давай бегать по двору, искать куда же хозяин подевал своих кур. Добралась она до вырытой ямы, прыг туда, осмотрелась и поняла, что поесть-то она поест, да потом никак из ямы не выберется. Так и просидела она голодная в одной яме с едой. А наутро пришёл мельник, глядит и куры целые и воровка в ловушке. Только он стал прикидывать в уме, сколько выручит он за лисью шкуру, как вдруг заговорила лиса человеческим голосом.

— Не убивай меня, — умоляла она, — я сделаю тебе много добра, если ты вытащишь меня отсюда и отпустишь.

— Ты пережрала всех моих кур, — орал на неё мельник, — а теперь говоришь, что сделаешь добро!

— Вытащи меня из ямы, — голосила лиса, — я принесу тебе счастье.

Мельник был добрым и привык верить на слово, вот и подумал он: куры теперь в безопасности, за лисью шкуру много денег не дадут, так может лиса и вправду принесёт мне счастье. Не стал он убивать лису, но вытащил её из ямы и они вместе пошли на мельницу.

— Дай мне десять меджидие и подожди меня. — шагая с ним по двору, сказала лиса.

— И зачем тебе нужны эти деньги? — спросил он. — Уж не получается ли так, что не ты мне платишь за своё освобождение, а я тебе?

— Увидишь. — ответила лиса и загадочно улыбнулась.

Мельник подумал: "десять мелких серебряных монет не такие уж большие деньги, чтобы переживать из-за них, а вдруг мне за них большое счастье привалит?" и более не раздумывая, дал ей нужную сумму.

[Дорогие мои, юные слушатели, если вы уже подумали, что лиса обманула мельника, взяла деньги и была такова, ошибаются:] Отправилась лиса не куда-нибудь, а во дворец индийского падишаха, самого богатого правителя в мире, у него, говорят, золотых монет, что песчинок на морском берегу. Пришла лиса к его дворцу и постучала колотушкой в двери. Открыл слуга двери и удивился: стоит перед ним лиса и говорит человеческим голосом:

— Салям алейкум вашему падишаху от падишаха Муки. Приказал наш падишах, да продлит Аллах его дни, взвесить все свои меджидие, со всех владений собрали весы и то не хватило. Не окажет ли ваш падишах милость нашему падишаху, не даст ли он на время весы для взвешивания меджидие. А как только работа будет завершена, я сразу же верну их обратно.

Ещё более удивился слуга, ведь никогда он не слышал о падишахе Муки и к тому же, как он только что узнал, чрезвычайно богатом, но пошёл он и принёс весы. Лиса, взяв весы пропала на несколько дней, а за это время во дворце индийского падишаха обнаружили пропажу весов и слуге пришлось рассказать историю про визит говорящей лисы, пришедшей от падишаха Муки. Слуге не поверили и конечно же его наказали, но слухи об этой загадочной истории пошли по всему дворцу, а оттуда по столице и по всем владениям индийского падишаха. Поэтому, когда лиса через время вернулась ко дворцу и снова постучала в двери, на неё сбежались поглазеть все слуги и все вельможи, которые были неподалёку.

— Возьмите, пожалуйста, ваши весы, — учтиво сказала лиса слуге и положила на весы одно меджидие, из десятка полученного от мельника. — Примите искреннейшую благодарность моего господина, падишаха Муки.

— Что это за деньги? — удивлённо спросил слуга, увидев деньги, оставшиеся на весах.

— Ах! — отвечала хитрая лиса. — У моего господина в сокровищницах горы золота, что для него серебряная монетка, забытая на весах!

Сказав это, лиса гордо удалилась под восхищёнными взглядами придворных и слуг, а через несколько дней лиса постучалась в дверь мельника.

— Дай мне десять золотых — попросила лиса, едва переступив порог мельницы.

— Да ты меня так совсем разоришь! — возмутился мельник. — Я не дам тебе и пяти медных пара.

— О, мой падишах Муки! — не унималась лиса. — Не скупись, а дай мне эти несчастные десять золотых и ты даже не представляешь какое добро я тебе за них сделаю!

Подумал-подумал мельник и дал лисе деньги. А ещё через несколько дней она снова появилась у дверей дворца индийского падишаха. Когда она постучала в двери, снова собрались слуги и она сказала им:

— Прошу меня простить, но не окажет ли ваш падишах нашему падишаху ещё одну маленькую услугу. Мой господин, падишах Муки, да продлит Аллах его дни, собрался пересчитывать золотые монеты, собрал со всей своей империи весы и то не хватило. А как только он закончит пересчёт я тут же верну их обратно.

Получив весы, лиса снова несколько дней пробродила в окрестностях столицы индийского падишаха, а затем вернула весы назад, положив на них несколько золотых.

— Опять деньги? — спросил слуга, забирая весы.

Но он уже не удивлялся богатствам падишаха Муки. Фантазия слуг и вельмож сделала своё дело и теперь при дворе индийского падишаха гуляли слухи о несметных богатствах этого загадочного правителя. Ей оставалось лишь поддерживать эти слухи.

— Ах! — отвечала лиса. — У моего господина, да продлит Аллах его дни, горы золота выше, чем горы вокруг дворца вашего падишаха, так что несколько монет, прилипших к весам, для него сущие пустяки!

— Где те деньги, которые я давал тебе? — набросился на лису разгневанный мельник, как только она вернулась на мельницу.

— Ну что ж ты такой не терпеливый! — успокаивала его лиса, — Ты же знаешь, как говорит пословица: "сначала молния блеснёт, а затем уже гром гремит". Ты лучше отпусти меня в столицу, дней на десять, а потом я вернусь.

— Делай, что хочешь! — в сердцах бросил мельник.

Он уже мысленно попрощался с теми монетами, которые дал хитрой лисе и мысленно радовался тому, что она не попросила немного денег на дорогу.

В столице лиса наняла глашатая, чтобы он ходил по улицам, площадям и рынкам города и кричал: "Mы идём в гости к дочери индийского падишаха пить шербет! Все, кто хочет присоединиться к нам, пусть собираются послезавтра на рассвете у восточных ворот города!"

В любом городе найдутся желающие поесть и выпить шербета на дармовщину, а тут глашатай обещал бесплатное угощение в гостях у самого индийского падишаха! Город гудел, как растревоженный улей и все только и говорили, как об этом походе. Только всадников набралось пятьсот тысяч, а сколько было пеших путешественников никто не знает. Ночью, накануне выступления в поход ожидающие разбили лагерь у восточных ворот столицы. С первыми лучами солнца к ним лиса выехала на коне и повела их в путь.

Долго ли они шли, коротко ли, только оказались путешественники на берегу большого озера. День был туманным и сумрачным, но людям не терпелось попасть к индийскому падишаху поскорее и они настояли на том, чтобы немедля начать переправу. Тут начался ливень и многие путешественники утонули в озере. Лиса, собрав оставшихся и не давая им отдыха ни днём ни ночью, повела их ко дворцу индийского падишаха. Узнав, что приближается загадочное войско, падишах сам вышел к ним и онемел от удивления и, правда, было от чего: перед ним стоял отряд, во главе которого, восседая на коне сидела лиса в поношенном в походах генеральском мундире.

— О Великий Падишах! — сказала ему лиса. — Слава Аллаху, что наш отряд не погиб в буре, но, увы, все дары, предназначенные для Вашего Величества утонули в озере во время переправы, а было там столько всего, что простое перечисление утомит Вас и займёт несколько дней, а мы устали и голодны.

Ещё больше удивился индийский правитель, узнав, что возглавляет отряд говорящая лиса, но к нему вернулся дар речи и он повелел переодеть отряд в новые нарядные одежды, разбить шатры в саду, чтобы разместить прибывших и накормить их горячей едой. И только тогда падишах сообразил, что он совершенно забыл поинтересоваться, что это за люди и специально спустился к лисе спросить её об этом.

— Мы — посланцы падишаха Муки, — отвечала лиса.

До индийского падишаха доходили мнгочисленные слухи об этом богатейшем и могущественнейшем правителе, которые ему взахлёб пересказывали придворные, но он считал такие слухи выдумками, ведь даже в учёных книгах можно прочитать, что на краю света живут люди с собачьими или птичьими головами, но любой разумный человек, конечно же, прекрасно понимал, что такого не бывает. Теперь же он убедился, что падишах Муки существует, и даже видел его подданных. Вернувшись к своему отряду, лиса выбрала десяток ходжей — мудрецов и знатоков Корана, совершивших паломничество в Мекку, — а, значит, людей весьма уважаемых и послала их к падишаху с таким заданием: от имени падишаха Муки попросить руку дочери индийского падишаха. Многие ходжи про падишаха Муки слышали впервые, а другие знали про него лишь то, что он объявился где-то в соседних с Индией землях, но и те и другие решили не перечить своему предводителю.

— Да будет на всё не наша воля, а воля Аллаха, — сказали ходжи, придя пред очи индийского падишаха, — мы пришли просить дочь твою в невесты нашему падишаху Муки. Согласен ли ты на это?

— Будет не так как мне хочется, а так как угодно небу. — ответил индийский падишах.

Он обрадовался возможности породниться с таким влиятельным правителем и в знак объявленной помолвки приказал напоить весь отряд шербетом. Настало время посольству отправляться в обратный путь. Но тут лиса подошла к падишаху и сказала ему:

— О могущественнейший владыка! Желая совершить положенные свадебные обряды, взяли с собой самые дорогие и ценные украшения, самые лучшие наряды и подарки, но при переправе через озеро мы попали в сильную бурю и все сокровища погибли.

— Это легко исправить, — милостиво отвечал индийский падишах, — И хотя я не столь богат, как падишах Муки, но свадьбу можно отпраздновать и у нас.

Тотчас падишах отдал приказ готовиться к свадьбе, он не хотел ударить в грязь лицом перед приездом богатейшего правителя и приготовления были как можно более пышными, только гостям пришедшим с лисой были подарены лучшие индийские скакуны и дорогие одежды из шёлка и бархата, расшитые золотом и серебром. Тем временем, лиса поспешила к мельнику и рассказала ему обо всём, что она сделала для него.

— О, ужас! — воскликнул он, когда лиса закончила свой рассказ. — Я же простой мельник и если обман раскроется меня же казнят, как самозванца!

— Не переживай, — уверяла она, — ты теперь не мельник, а падишах Муки! Я всё сделаю для тебя и за тебя.

— Но я же никогда не был в шкуре падишаха! — взмолился мельник. — Я даже не знаю что делать и как говорить.

— Я научу тебя, мой падишах. — сказала она. — Не говори много, достаточно будет и того, что ты скажешь глубокомысленно "О, да!" если уверен в чём-то и "О, нет!" если не уверен. Ты, главное, держи себя увереннее, как настоящий падишах.

Лиса одела его в дорогие одежды, полученные в дар от индийского падишаха и привезла его в столицу Индии и представила его падишаху и невесте. Мельник держался в обновках так уверенно, будто и родился в знатной семье и стороны остались знакомством. Индийский падишах счёл своего зятя человеком умным и образованным, хотя мельник в беседе всё время молчал, лишь иногда вставляя в речь собеседников многозначительные "О, да!" и "О, нет!".

А когда настала ночь и индийский падишах провёл падишаха Муки в предоставленные ему покои во дворце и извинившись, что в них нет такой роскоши, к которой привык падишах Муки у себя на родине, удалился.

— Теперь ты доволен? — спросила лиса, когда шаги падишаха затихли в глубине коридора и подмигнула мельнику. — Понравилась ли тебе невеста?

— О, да! — воскликнул мельник.

Девушка ему действительно понравилась, но он хорошо помнил уроки лисы.

— Ты схватываешь всё буквально на лету! — сказала она.

Свадьба длилась сорок дней и сорок ночей. Но, ни один праздник не длиться бесконечно и вот уже настало время отправляться на родину мужа, в сказочно богатую страну падишаха Муки. В ночь накануне отъезда мельнику не спалось, покинув свою молодую супругу он уединился с лисой под предлогом того, что ему нужно дать важные приказания перед отбытием.

— Что ты натворила! — говорил он лисе. — Настало время возвращаться домой, а куда я повезу свою невесту? В мельницу на окраине деревни?

— Не переживай, мой падишах, — успокаивала она, — Ты, самое главное, ничему не удивляйся и чтобы не произошло, веди себя как ни в чём не бывало. Помни, что я пообещала сделать для тебя всё и возможное и невозможное.

И хотя лисе удалось убедить мельника в том, что нет причин для беспокойства, вернулся он к жене с тяжёлым сердцем. А наутро супруги, сотня людей со стороны невесты и отряд лисы отправились в путь с богатыми дарами от индийского падишаха, только сундуков, наполненных до краёв золотом было больше тысячи. Ехали они на родину падишаха Муки, но только двое во всей процессии — лиса и мельник — знали о том, что этой родины не существует.

Вскоре лиса опередила отряд и подъехала к пасущимся в долине стадам стада верблюдов и кобылиц.

— Видите тот отряд? — спросила лиса, подъехав к стерегущим эти стада пастухам.

— Видим, дорогая, — они закивали в ответ, — но не знаем, кто это едет.

— Я хотела вас предупредить: они подъедут и начнут расспрашивать, чьи это кобылицы и верблюды, и если вы ответите, что они принадлежат падишаху Муки, то они мирно проедут мимо, в противном случае нападут на вас.

Когда всадники подъехали к пастухам, кто-то подговорённый лисом зараннее спросил у них:

— Кто хозяин этих кобылиц и верблюдов?

Испугались пастухи и отвечали так, как их научила лиса:

— Наш эфенди падишах Муки — хозяин этих верблюдов и кобылиц.

Это произвело впечатление на свиту индийской принцессы, а люди, ехавшие в отряде лисы уже перестали чему бы то ни было удивляться. Вскоре снова встретились им пастухи, но на этот раз они пасли коров и овец. Поспешила к ним лиса и говорит:

— Те люди, что едут на горизонте, собираются напасть на вас, но, если на их вопрос "Чьё это богатство?", вы ответите, что оно принадлежит падишаху Муки, то они не тронут ни вас, ни ваши стада.

И эти пастухи испугались и сделали, как их научила лиса. Так, отряд странствовал по свету в поисках страны, которой правит падишах Муки, а лиса, шествуя всё время впереди отряда, создавала у свиты невесты впечатление могущественности падишаха Муки. Долго ли, коротко ли ехал отряд по горам и долинам, пересекал реки и проходил по горным перевалам, пока наконец лиса не заметила на горизонте громандный дворец дэвов и поспешила к нему. На счастье дэвы в тот час спали и лиса смогла поджечь дворец, так что он заполыхал со всех четырёх сторон и в этом огне сгорели спавшие внутри дэвы. Затем лиса поспешила к отряду и сказала, что это горит дворец падишаха Муки и что в этом огне погибло всё имущество, но, хвала Аллаху, люди остались живы. Когда отряд подъехал ко дворцу от него осталась только куча пепла. Индийская свита невесты стала утешать падишаха и посовещавшись между собой решили отстроить для него новый дворец и вскоре падишах Муки и индийская принцесса въехали в богато украшенный дворец. Погостив пару недель гости уехали, а падишах Муки, его жена, лиса и отряд лисы остались жить в этом дворце.

И всего у них было вдоволь, благодаря премудрости лисы. Но вот однажды лиса слабеющим голосом стала говорить всем, кого встречала: "Что-то занемогла я, чую, помру я скоро!" Никто этому конечно не поверил, но наутро тело лисы нашли лежащим у центрального входа во дворец. Слуги со слезами на глазах и с ужасом в голосе доложили о том падишаху Муки, он подошёл к лисе, но не поверил, что лиса умерла, уж очень ловка она была и потому и приказал слугам:

— Потяните её за лапу.

Лиса тут же подала голос:

— Вот, значит, как ты со мной поступаешь! А ведь я тебе столько добра сделала!

— Но я же знал, что ты не умерла, — ответил он смеясь, — вот и пошутил.

Но нельзя шутить со смертью и притворяться умершим, это может прогневить Аллаха, и через несколько дней лиса и в самом деле умерла. Слуги снова прибежали к падишаху Муки с этим известием и он снова подумал, что лиса притворяется, он подошёл к ней и тихо позвал:

— Лиса моя, любезный мой дружочек, вставай!

Но ответа не было и все увидели, что лиса умерла не понарошку, а по-настоящему. Тогда падишах Муки позвал имама и её похоронили как человека. А падишах с женой жили счастливо до конца своих дней, хотя без мудрости лисы падишаху Муки было очень тяжело.

Так лиса отплатила добром за добро.

8. Султанша из подземелья

Было то, али не было, но говорят, что в прежние времена, в решете ли, в соломе ли, жил один хакан и сколько у него ни рождалось у него детей, все они умирали. Последней родилась дочь. И стал он спрашивать у приближённых что делать, чтобы эта дочь выжила и как уберечь её от всевозможных неприятностей и всё что они ни предлагали — он по той или иной причине отвергал. Тогда стал хакан спрашивать совета и у простых своих подданных.

— Мой хакан, — сказала одна старушка, — прикажи вырыть под землёй пещеру и спрячь туда девочку, только там ей ни что не сможет повредить.

И так ему эта мысль понравилась, что хакан последовал совету безвестной старушки: приказал выкопать подземелье и поместить малютку туда. Дважды в день — утром и вечером — слуги навещали её и приносили ей еду. Несмотря на суровые условия, с девочкой ничего не случилось и ей ничего не повредило, более того, когда ей исполнилось пятнадцать лет она стала самой красивой девушкой на свете. Но ей стало скучно в одиночестве и вот однажды она поставила все столы один на другой, а на них — стулья, влезла наверх, разбила стекло, через которое в подземелье проникал тусклый свет и любовалась видом из окна. А вид и вправду был замечательный: гористый берег моря, деревья на берегу, а на них поют птицы. "Я и не знала, что мир так красив!" — думала девушка, спускаясь назад в своё подземелье.

— Что у тебя произошло? — увидев на полу осколки, спросила служанка, принесшая ужин девушке.

— Я разбила стекло. — отвечала она.

— А если об этом узнает отец? — спросила служанка — он может прогневаться.

— Я не хочу жить в этой темнице, — говорит девушка.

Когда служанка доложила обо всём хакану, он схватился за голову и стал спрашивать совета у вельмож.

— Солнце, ветер, запахи и ещё тысячи разных вещей, к которым мы привычны, для неё могут быть вредны — отвечали они — поэтому выводить наверх её следует постепенно: пусть немного погуляет и опять возвращается в темницу.

Так хакан и поступил, позвал рабыню и повелел ей вывести девушку из пещеры на свет, а, когда она немного погуляет, отвести её обратно в пещеру. Рабыня повела её в долину роз, что лежит на самом берегу моря. Была весна и деревья в долине были в цвету, на ветвях пели соловьи, а ветерок ласкал волосы девушки. Посмотрела девушка на ту красоту, которая окружала её в долине роз и горько пожалела, что была лишена всего этого великолепия долгие годы, а когда рабыня сказала, что пора возвращаться назад в подземелье, она упросила отвести её к отцу. Ожидая отца во дворце краем уха услыхала она, как служанки называют её "султанша из подземелья" и стало ей от этого ещё горше.

— Я буду жить в солнечном мире и никогда больше не вернусь в подземелье. — сказала она отцу. — Иначе утоплюсь в море. Даже твои служанки и рабыни смеются надо мной. Прикажи построить для меня на берегу моря хрустальный дворец с золоченым полом, с алмазной и золотой мебелью.

Чего не сделаешь ради любимой дочери! На острове посреди моря, по повелению падишаха всего за год построили хрустальный дворец с золотыми полами, а мебель в нём тоже золотая и инкрустирована алмазами, изумрудами да рубинами. И когда он был готов, строители позвали хакана полюбоваться своим творением. Пришёл он и залюбовался: играет хрусталь на Солнце, блистает и переливается всеми цветами радуги, а изнутри он ещё красивее — мебель золотая, перины пуховые, ткани шёлковые да бархатные. Эх, тяжело такое великолепие описать словами. Привёз хакан в хрустальный дворец дочь, увидела она его своими глазами и расцеловала руки отца. Взяла девушка несколько молодых рабынь и поселилась с ними в хрустальном дворце и жила в нём счастливо.

Слава хрустального дворца быстро облетела весь мир. Даже до земель Йемена дошли слухи о том диковинном дворце, хотя в самом Йемене много разных чудес. Как услышал те слухи сын йеменского хакана, так прямо заболел от желания увидать дворец собственными глазами. И сказал отцу:

— Разреши мне поехать в Стамбул, посмотреть на то чудо, нет в мире ничего чудеснее или даже равного ему!

Получив благословение отца, молодой шахзаде взял с собой несколько друзей и, сев на корабль, двинулся в сторону Стамбула. Долог был их путь. Ещё издали путешественники увидали, как сияние над морем и только позже поняли, что это хрустальный дворец освещает море и блеск такой исходил от него, что слепил глаза. И чем ближе подплывал корабль тем больше дивился шахзаде дворцу. Когда наступил вечер, корабль бросил якорь у дворца. Султанша выглянула на подошедший корабль из окна и увидела юношу стоящего на корме, красивого, как Луна в полнолуние и храброго, как лев, и с первого же взгляда влюбилась в него душой и сердцем. И юноша увидел её и тоже влюбился в неё с первого взгляда и так волновался, глядя на неё, что почти тут же упал замертво. А когда его привели в чувства, то он испугавшись собственной любви, приказал тотчас же, в ночь, сниматься с якоря и возвращаться на родину. Поутру султанша выглянула из окна — пропал корабль, и залилась она горькими слезами, ведь, она так и не встретилась с юношей, которого полюбила всем сердцем, а лишь обменялась с ним влюблёнными взглядами. И такой, в слезах пришла девушка к отцу и сказала ему:

— Я хочу, чтобы ты построил для меня такой корабль, чтобы корпус его был алмазный, а мачты на нём — яхонтовые, а коли не сделаешь как я сказала — я умру!

И что тут оставалось делать отцу?

— Всё будет так, как ты захочешь! — отвечал он и отдал приказ построить такой корабль.

И хоть диковинным было то задание, умельцы-корабелы за два года построили его и позвали падишаха и его дочь принимать их работу. Полюбовалась девушка на корабль — а он в точности такой какой она и хотела, и расцеловала руку отца. Но это же не дело: построить роскошный корабль и ни разу не поплавать на нём, вот и девушка рассуждала примерно также, от того и упросила она отца разок сплавать на нём.

— Ты моя единственная и любимая дочь — отвечал отец на её просьбы — корабль твой, что хочешь с ним, то и делай.

Султанша с командой в сорок рабынь и сорок рабов вышла в открытое море, но поскольку сама она ничего не понимала в морском деле, то отец приставил старого капитана управлять диковинным кораблём. Надеюсь, вы уже догадались мои дорогие слушатели, что путь её лежал к берегам Йемена, где жил тот самый прекрасный юноша. Путь их был далёк, но вот наконец корабль подошёл к столице Йемена. Жители его сбежались на причал поглазеть на корабль, корпус которого алмазный, а мачты на нём — яхонтовые. Дошла весть об этом диковинном корабле и до хакана Йемена, но сам подняться на борт не решился, а послал вместо себя своего дядю. Когда султанша увидела, что к ним плывёт лодку, нарядила команду в красные одежды, а сама оделась капитаном. Когда дядя поднялся на корабль моряки устроили ему пышный приём, а султанша представилась сыном заморского купца. Воротившись во дворец, дядя рассказал хакану Йемена про корабль и о том, что на корабле был очень странный капитан.

— Ну посуди сам, мой хакан, — говорил он, — пришелец утверждает, что он — сын купца, но у него нет ни усов, ни бороды, а сам он прекрасен, как Луна в полнолуние. Сходи сам посмотри.

Любопытство победило осторожность и на следующий же день сам хакан Йемена сел в лодку и направился к кораблю. Султанша одела всю команду в жёлтые одежды и ещё больше разукрасила корабль. Походил по палубе хакан, поудивлялся диковинке и вернулся в свой дворец. Вслед за отцом осмелился подняться на диковинный корабль и сын хакана. У султанши было настолько острое зрение, что она разглядела черты любимого лица в тот момент, когда он ещё только прыгал в лодку и она повелела команде одеться в зелёное, а сама в третий раз нарядилась капитаном. Команда встретила шахзаде и отвели в хрустальную каюту, где уже сидела переодетая девушка, но сын хакана не узнал её и они так проговорили до вечера, а потом он возвратился во дворец.

В мужской одежде султанша сошла на берег и поселилась в небольшом дворце. Время от времени она переодевалась в женское платье, надеясь, что её увидит в таком виде прогуливающийся мимо дворца шахзаде. Она надеялась, что юноша узнает её, но когда так и случилось и сын хакана увидел её, то подумал, что эта красавица — жена капитана. А про султаншу из хрустального дворца он даже и не вспоминал. Но влюбился в эту девушку снова. И влюбился настолько сильно, что попросил свою мать о помощи.

— В том дворце, что напротив нашего дворца живёт красавица. Подари ей это — сказал он и дал матери подкову из яхонта — путь она хоть раз снова покажет своё личико или я умру от тоски и ожидания.

Мать согласилась помочь сыну, она принесла подарок, но султанша тут же, на глазах у матери, передарила его рабыне.

— Мой сын, шахзаде, передавал тебе привет — сказала она несмотря на возмущение поступком девушки — и говорил, что ему очень хотелось бы увидеть тебя поутру у окна.

— Это уже слишком! — возмутилась султанша.

Она испепеляющим взглядом посмотрела на мать влюблённого юноши, давая понять, что разговор на том закончен. Дома мать передала этот диалог сыну и прежде чем уйти в свои покои добавила:

— Сам ищи пути исцелить свой недуг!

Всю ночь несчастный влюблёный провёл в безутешных слезах, а наутро кинулся в ноги к матери, чтобы она придумала какой-нибудь выход. И она, расчувствовавшись решила помочь сыну и снова пошла к девушке подарила в своё жемчужное ожерелье, но та, развязав нитку, стала кормить попугая. И снова мать шахзаде обиделась, но не подала и вида. И снова, вернувшись домой, она пообещала никуда больше по делам сына не ходить, но наутро, видя сколь жалко выглядит проведший бессонную ночь сын, снова сдалась и пошла к девушке с любовным письмом. В этот раз султанша не была так холодна как ранее, она прочла письмо шахзаде и положила на полку.

— Ах, красавица, — набравшись смелости говорила мать. — шахзаде проливает по тебе слёзы и днем и ночью льет слезы, так покажись ты ему хотя бы один разок!

— Матушка, я не показываю себя всем, — горделиво и сурово ответила на то девушка.

— Он даст тебе всё, что ты захочешь, — настаивала мать шахзаде.

— Да? — удивлённо спросила султанша. — Тогда пусть построит золотой мост, и прямо по середине него устроит ложе и ожидает меня и я приду к нему.

Вернувшись во дворец мать передала сыну условие, на котором девушка согласилась встретиться с ним.

— Да будет так как она захочет! — воскликнул шахзаде, услышав его.

Он продал все драгоценные камни, которые были в казне отца, собрал всё лежавшее там же золото и серебро и построил мост, такой как заказывала девушка, а сверх того условия, посадил вокруг моста розы. Ровно на середине моста слуги установили роскошное ложе. Когда задание было выполнено, шахзаде послал мать, сообщить об это девушке, а сам сел на ложе и стал ждать. Получив это известие, султанша нарядилась и поспешила к мосту, но как только она ступила на мост, она сделала вид, что укололась шипом розы и, пронзительно закричав, убежала назад в свой дворец. Трудно описать словами разочарование шахзаде, но он в последний раз послал мать к султанше разузнать, что ей не понравилось на сей раз.

— Доченька, что с тобой случилось? — спросила она.

— Ах! — отвечала девушка. — Я уколола лицо шипом розы и теперь мне настолько больно, что мне теперь ни до вашего моста, ни до вашего шахзаде.

— Да, что ж ты воду мутишь? — возмутилась мать — Тебе что ни сделай — всё не так!

— Сказать вам правду? — спросила красавица и не дожидаясь ответа сказала: — Пусть он поставит на один конец моста золотой подсвечник, а на другой — серебряный. Потом шахзаде должен умереть, а вы — выкопать ему могилу на другом конце моста и опустить его тело в неё, тогда я подойду и стану над ним. Вот тогда он вдоволь и насмотрится!

Услыхав такое мать рассердилась и как можно быстрее убежала в свой дворец. Сын долго допытывался чего ещё не хватает девушке. Мать долго не хотела говорить, но потом сдалась. Подумал-подумал шахзаде и решился сделать так, как захотела девушка. И пока он копал себе могилу и ложился в неё, султанша повелела перенести все вещи из дворца на корабль и держать его под парусами. Когда же всё было готово она подошла к могиле, в которой лежал шахзаде и сказала:

— Вставай, мой любимый шахзаде, пойдём со мной!

Обрадовался он такому повороту событий, встал и они вместе поднялись на борт корабля.

— Ну и зачем были все эти фокусы? — спросил её шахзаде.

— А ты помнишь, что ты прибыл в Стамбул, к хрустальному замку и я влюбилась в тебя с первого взгляда, а ты той же ночью бежал домой? — отвечала она.

И они простили друг другу за всё что было и провели эту ночь вместе, а наутро шахзаде попросив разрешения отца отплыл с любимой в Стамбул. Там сорок дней и ночей справляли их свадьбу и жили потом они долго и счастливо.

9. Три брата и их сестра Седеф

Али было то али не было. В те далёкие времена, когда я качал люльку собственной матери, жил один падишах и было у него три сына и дочь и любил он их больше своей власти и часто говорил, что ему не нужен ему весь мир, если их не будет и клялся, что ни на что их не променяет. И было всё в семье падишаха ладно, ведь не даром говорят в народе, что "сыновья для матери — слаще мёда, а дочь — как сливки к мёду". Только вот недолго наслаждалась сливками и мёдом жена падишаха вскорости она умерла и весь дворец оделся в траур.

Нехорошо мужчине быть одному, его дом не полон, а уж если этот мужчина — могущественнейший падишах это втройне нехорошо. Соседние правители стали предлагать падишаху своих дочерей, богатейшие купцы, да знатнейшие вельможи со своими дочерьми тоже в очередь выстроились, да, знай, интриги плетут в надежде, что им удастся породниться с правителем, но падишаху до них и дела нет, он занимался делами государственной важности, а всё свободное время уделял детям. Был у падишаха первый визирь, чёрный как смола, хитрый, как лиса, преданный ему, как собака. И вот однажды, когда уже прошёл срок положенного траура, пришёл визирь к правителю и сказал:

— О мой господин! Нельзя вечно проводить свои дни во мраке! Твоим детям нужна добрая мать, да такая, чтобы у неё из пальцев свет струился.

Хорошо чувствовал первый визирь своего повелителя и знал, когда у падишаха хорошее настроение и когда его можно уговорить на что угодно, к тому же знал он на каких струнах души господина нужно играть. Вот и сейчас он заговорил о больной теме, о том, что падишаху нужна была добрая мачеха для его детей. И как-то так описал чёрный визирь свою дочь, что падишах, дал своё согласие жениться на дочери визиря.

Нарядил, разукрасил визирь свою чёрную дочь и смотрелась она красавицей на свадьбе. Только вот беда — душа у неё была чернее тела. И непонятно как при такой чёрной душе свет может струиться из пальцев. Не приведи, Аллах, испытать вам на себе их зло. Коварство её души не знало границ: раньше она улыбалась всем, даже рабыням, теперь, когда она взошла в зенит могущества, она на каждого собирала слухи и сплетни и обливала людей грязью. Но тяжелее всего пришлось сиротам. И если трёх пасынков-шахзаде она немного побаивалась, то на Седеф, падчерице своей, она сгоняла зло. А чтобы Седеф не жаловалась на мачеху отцу, она оклеветала её перед падишахом и тот перестал разговаривать с ней и принимать её у себя. Осталась у девушки одна помощь — братья, и они каждую ночь, склонив головы друг к другу, горевали вместе. Однажды пробралась мачеха в покои к детям и подслушала их разговоры и испугалась: "А вдруг они сплетут заговор против меня?"

— Горе вы на мою бедную голову! — набросилась она на детей, словно чёрный ворон. — Вы тут против меня государственный заговор, небось плетёте? Но не будет вам счастья до той поры пока я специально для вас не спляшу!

Эх, неслучайно говорил падишаху её отец, первый визирь про пальцы дочери, были они не просто чёрными, а умели творить колдовство. Вернулась мачеха в свои покои и совершила своё чёрное волшебство: с первыми лучами солнца трое братьев превратились в птиц и улетели из дворца, потому что гнала их прочь колдовская сила мачехи. Проснулась Седеф, сидит в своей комнате, плачет, горюет, смотрит в небо, слушает не шелестят ли крылья братьев-птиц. Вот и вечер наступил и все птицы вернулись в свои гнёзда, а братьев всё нету. Они и хотели вернуться, да не могли, не пускала их колдовская сила мачехи. Ещё горше стало Седеф во дворце отца, стал он для неё чернее подземелья.

"Я обойду все горы и найду или погибну — думала она поздним вечером. — Что я хорошего видела в своей жизни? Так что и смерть нестрашна". И Седеф решилась покинуть дворец и уйти в ночь. Выбралась она из города и ходила по горам и долинам, пересекала перевалы и реки, расспрашивала о братьях своих и людей и встречавшихся ей птиц, но никто их не видел. Долог был её путь: весну, лето и осень бродила она. Пока наконец не оказалась на высокой-превысокой горе. На её склонах свили себе гнёзда чёрные и белые птицы. Стала она расспрашивать птиц о братьях своих, но птицы лишь улетали от неё в небо. Села она на вершине горы и заплакала, а вокруг неё падал снег и укутывал её белым покрывалом. Вдруг видит сквозь слёзы: кружат над нею три белые птицы. И кружили так они, не садясь на ветви деревьев до тех пор пока солнце не скрылось за горизонтом, а затем возвратился к ним человеческий облик. Оказывается, колдовство их мачехи, превратившее юношей в белых птиц действовало только в дневные часы, а на время ночи проходило оно и становились они людьми, чтобы с восходом солнца снова расправить крылья и улететь в поднебесье.

По заходу солнца стали птицы прекрасными юношами и Седеф признала в них своих потерянных братьев. Встретившись они целовали и обнимали друг друга и рассказывали о своих злоключениях, о горестях и печалях, какие произошли с ними с тех пор как мачеха чарами своими выгнала братьев Седеф из дворца. Так за беседой и прошла их ночь, хотя на вершине горы было холодно и всё было укрыто снежным ковром. А когда стал заниматься рассвет братья сказали ей:

— Мы благодарны тебе, Седеф, за верность твою. Сестрица, мы летаем в небе и знаем все места и все тропы на земле, поэтому мы спрячем тебя в доме вдалеке от всех, в таком месте, где ни птица не пролетит, ни караван не пройдёт. За этой горой лежит широкая долина, посредине долины — озеро, посредине озера — остров, а посредине остром дом, полный соснового аромата и птичьего щебетанья! Как только взойдёт солнце и мы станем птицами, мы посадим тебя на свои крылья и отвезём тебя на тот дивный остров и ты будешь там в безопасности. Не переживай, что мы можем уронить тебя, ведь наши руки-крылья это братские крылья, а не руки мачехи.

Так и случилось. С первыми лучами солнца, когда окрестные долины ещё лежали в предрассветной мгле, братья её стали птицами и соединили крылья, а сестра, взойдя на них, села, словно на ковёр и они понесли её в долину по ту сторону горы. Так быстро они неслись, что Седеф закрыла от ужаса глаза, а когда открыла — они уже были на острове. Когда братья взлетели в небо, сестрица первым делом искупалась в озере и смыла с себя грязь многомесячных странствий, вода омывала её и исцеляла её болезни и страдания, а она всё приговаривала "Чистота, белизна!" и плескалась в воде. Так купалась она, а затем, вошла Седеф в безлюдный изумрудный дворец, о котором говорили ей братья и стала его обживать. Когда под вечер братья вернулись из полёта была она белее молока, чище воды и не могли братья нарадоваться, глядя на неё.

— Ты, сестрица, стала белее белого! — говорили они. — Аллах смог исцелить твои раны, нанесённые мачехой, а когда Аллах и избавит нас от птичьей доли перьев, мы всю свою жизнь будем жить в этом изумрудном дворце в ликовании!..

Так они радовались встрече и удачному завершению их разлуки, пока сон не сморил их, и они не заснули. И неслучайно, говорится в народе: кто с чем ляжет спать, то во сне и сбудется. И вот в эту ночь приснился сестре кто-то из волшебных стражей помогающих людям, то ли один из семи святых или то ли из сорока блаженных, а кто именно, она забыла по пробуждению, только помнила она, что сказал он:

— Дочь моя, свяжи из особой волшебной травы рубашки и надень их на братьев, тогда Аллах Всемогущий и Всемилостивый снимет с них злые чары и они навсегда возвратят себе человеческий облик и не будут колдовство, и они снова станут людьми. Но есть одно условие, о котором ты должна помнить: до тех пор пока твоя работа не будет закончена ты не должна ни написать, ни произнести ни единого слова. Если ты готова к этому испытанию и способна удержаться от слов, произнеси "бисмилляхи рахмани рахим" и можешь приступать к делу.

По утру боялась Седеф поверить своему сну, настолько фантастичным и невероятным казался способ, каким во сне предлагалось избавиться от колдовства, но могла ли она упустить возможность спасти братьев. И когда они улетели Седеф поняла, что нельзя терять ни секунды и бросилась собирать траву. А затем, как заклинание, произнесла она "бисмилляхи рахмани рахим" и стала вязать. Возвратились братья, удивились весьма: спрашивают что-то у сестры, а она вяжет и молчит. Не знали они, что произошло с нею, но подумали, что молчание Седеф результат нового колдовства их мачехи, потому на следующий день, они летали по лесам, словно пчёлы, собирающие медоносный нектар, так собирали они лечебные травы, чтобы исцелить сестру от её молчания. Вечером они приготовили исцеляющий отвар для неё и поили её, а она, попив его, продолжала вязать и молчать. Когда на рассвете поняли они, что лекарство то не подействовало, сказали ей братья, что отвезут её искупаться в чудодейственном источнике, которому молва приписывала многочисленные случаи исцеления от разных недугов, может быть он поможет сестрице. Не знали братья, про сон Седеф, а она не могла им рассказать, до завершения рубах, и не стала она обижать братьев отказом и согласилась слетать к чудесному источнику, но не купалась в нём, а села на траву рядом и знай себе вяжет и вяжет. Вечером, перед заходом солнца братья должны были забрать сестрицу назад, в изумрудный дворец. Однако, около полудня появился у источника всадник, и увидав её, забыл зачем приезжал.

— Роза, ты на какой горе выросла? — спрашивал он девушку — Ты, соловей, из какого сада прилетел сюда?

А она молчит и вяжет. Взглянул он на девушку и подумал, что это не девушка, а пери. Во второй раз взглянул и сказал себе, что она немая. Но была она так прекрасна, что он захотел, чтобы она стала его женой даже несмотря на такой недостаток. А был он не простым всадником, а сыном падишаха. Седеф он тоже приглянулся, только не могла она сказать ему о том. Посадил он её на коня и отправились они в путь. Конь едет, а Седеф вяжет и молчит. ЧуднО стало шахзаде, но на том чудеса не закончились. Присмотрелся он и видит, что над ним кружат три белые птицы, вначале думал, что те хотят напасть на него или на его невесту, но нет, они летали так, словно желали укрыть её от лучей палящего солнца. Не знал шахзаде, что птицы — это братья его невесты, и, приехав во дворец он и думать перестал о волшебной свите его избранницы. Прибыл он домой засветло и бегом прибежал к отцу, сообщить о том, что нашёл себе невесту.

Найдётся ли в мире отец, который откажет сыну в благословении на брак? Дал отец своё согласие и в тот же вечер приказал праздновать помолвку его сына. Били барабаны и играли арфы и блюда были одно вкуснее другого, только Седеф не наряжалась, не украшала себя ожерельями, не ела, не пила, а вязала петлю за петлей, рубашку за рубашкой, чтоб исполнился ее сон. Дивился тому отец, дивились приближённые и слуги. Настолько поразила странная девушка одного из вельмож падишаха, что он стал следить за нею и увидел как поутру она собирала новую траву для рубашек. Тут же полетел он к падишаху с доносом.

Вечером же падишах сказал сыну:

— Я благословил твой выбор и не откажусь от него, но знай, что твоя невеста не простая девушка и даже не пери. Она — колдунья. Днём к ней прилетают птицы и стучаться в окно, а по вечерам она общается с ними в саду, а возвращается она из сада, набрав охапки травы, и продолжает своё вязание. Подумай о том, ведь твоя жизнь в опасности и никто не знает, какое зло она может связать тебе.

— Не верю, отец! — вскричал наследник. — Не хочу тебе верить! Это всё наветы твоих слуг.

— Я понимаю тебя, — доброжелательно сказал падишах, — я тоже не верю в колдовство, но ты сам проследи за нею и сам прими решение.

Три дня и три ночи шахзаде провёл в саду и своими глазами видел он то, как Седеф собирала траву и то, что прилетали к ней на закате птицы, которые превращались в юношей. Пригорюнился он, понимая, что полюбил колдунью и стал её расспрашивать, а она рыдала и молча продолжала вязать. "Молчит, — подумал шахзаде, — значит, соглашается". Позвал он визиря, ведавшего тайными делами и тот стал допрашивать девушку, а она по прежнему рыдает, молчит, но вяжет.

— Что ж тут делать! — воскликнул визирь. — Её молчание и её слёзы подтверждают её вину. Пусть ей отрубят голову!

С тяжёлым сердцем воспринял приговор шахзаде, но что делать, если девушка не может объяснить что и зачем она делает. И вот её уже отвели в подвал и отдали в руки палача, а она всё вяжет и вяжет.

— Какое твоё последнее желание? — спросил палач перед тем как отрубить ей голову.

А Седеф молчит и продолжает вязать.

— Тогда готовься к смерти! — произнёс он.

И даже тогда не прекратила девушка своего вязания. Замахнулся палач топором, вдруг откуда-то появились в закрытом на сорок замков подвале три белые птицы и кружатся над нею. Опустил он топор и дивится происшедшему чуду: закончила девушка своё вязание и набросила рубашки на птиц и обернулись они прекрасными, стройными как тростинки юношами, обняли они сестрицу. И палач и стражники, что были здесь застыли в удивлении и молились Аллаху о спасении, ведь эти юноши, казавшиеся им волшебными существами могли убить их. Но тут Седеф впервые раскрыла свои уста сказала палачу:

— Плаха никуда не убежит, палач, лучше веди меня к падишаху и я расскажу ему всё о чём спрашивали меня всё это время, а если он снова прикажет казнить меня, то я готова.повелит ! Я расскажу ему все. Если он и тогда повелит казнить меня, то я готова.

Послушался её палач и стражники провели её и братьев к падишаху и рассказали они о кознях мачехи и об удивительном сне, спасшем её братьев. Услыхал падишах их речи и понял, что девушка чище изумруда, взял её за руку, отвёл к сыну.

Сорок дней и ночей играли свадьбу во дворце падишаха, и свадьбу непростую: предложил падишах братьям Сереф своих дочерей и они с радостью согласились, вот и вышло, что в тот раз сразу четыре пары соединяли свои сердца. А что же произошло с мачехой Седеф и её братьев? Этого никто точно не знает. Одни говорили, что её казнили, другие утверждали что когда за ней пришёл палач она превратилась в джинна и улетела в окно, только вот с той поры стали братья править во владениях своего отца. Так всегда и происходит: зло — наказывается, добро — торжествует, а рассказчик может пока пойти выпить шербета за здоровье новобрачных. О, глядите, с неба ещё три яблока упало, это для тех, кто не порочит других!

10. Сын дервиша и чудесная птица

Было то али не было, но то ли в решете, то ли на дне казана, в прежние времена, когда верблюд стоил один медный акчё, когда вола можно было купить по цене козы, когда лев работал сторожем, а был отцом своей матери, так вот в те далёкие времена, жил-был, говорят, один дервиш с женой. Считали его очень мудрым и часто обращались за советом. Но был он так беден, что каждый день ходил по улицам городка, в котором жил и просил милостыни то у одного, то у другого богача. На милостыню он покупал хлеба и сладостей и они с женой ели, пили и наслаждались жизнью. Однажды утром, только вышел дервиш на улицу, как видит идёт навстречу богатый незнакомец.

— Дайте, господин, хотя бы несколько пара! — стал просить у него дервиш. — Неужто вам жалко несколько медяков?

— Скажи мне, отец, — говорит ему богач, — что ты выберешь: один золотой из благословлённого или тысячу золотых из запрещенного?

— Да благословится этот золотой! — отвечает дервиш.

И богач, вытащив золотой из кошелька, протянул его дервишу. Поблагодарив щедрого незнакомца, дервиш спешит на рынок, ведь это очень большие деньги, на которые они с женой смогут устроить небольшой пир. Но не купил дервиш еды в этот раз: едва пришёл он на рынок, как его взгляд приковала к себе чудесная птица в клетке, которую продавал человек в охотничьем костюме.

— Сколько стоит Ваша птица? — спросил дервиш.

— Один золотой. — отвечает охотник.

На турецком базаре положено торговаться, продавцы специально говорят покупателям завышенную цену, чтобы её можно было сбросить, но дервиши, настолько удивительные люди, что им запрещено торговаться, вот и наш дервиш молча вытащил монету, которая была у него в кармане и протянул её охотнику. Возвращаясь домой, не мог он нарадоваться на птицу и всё смотрел на неё. А что до потраченных денег, так он думал так: "День ещё только начинается, успею ещё пройтись по улицам, может ещё кто-нибудь подаст".

Зашёл он в дом, а за столом его уже поджидала голодная жена. Как увидела его, удивилась, что муж с клеткой в руках, подбежала к нему и спрашивает:

— Ты хоть хлеба-то купил?

— Нет, — отвечает ей дервиш, — сегодня мне подали один золотой и я купил на него эту птицу.

— Нам и самим-то нечего есть, — сказала ему жена, а ты ещё эту птицу купил! Это же новая беда на нашу голову, она тоже есть хочет. Я с самого утра сижу, ожидаю, что ты принесёшь хлеба, а ты мне что принёс? Теперь конец нашему веселью!

— Не переживай, жена, — отвечал на её упрёки муж, — её нам Аллах послал на счастье!

А жена, опять причитать, да ругать своего непутёвого мужа. А ему и дело до того нет, он ходит с клеткой в руках и не может налюбоваться на птицу. Наступил вечер, а за ним пришла ночь и так голодными они и заснули, ведь всё это время у них не было и крошки хлеба.

Проснулся дервиш с утра и первым делом побежал к клетке, смотрит: птица как сидела вчера на жёрдочке, так и сидит, увидела его, стала отряхиваться, а из-под её крыла выпал алмаз. Не поверил дервиш своим глазам, выннул драгоценный камень, осмотрел — нет, никакого обмана нет, настоящий огромный алмаз с куриное яйцо размером. Побежал дервиш на базар, продал алмаз на сто золотых, накупил гору продуктов и вернулся домой. А жена его только что проснулась, раскрывает глаза и видит: перед ней яства одно другого лучше.

— Разве я не говорил тебе, — говорит ей муж, — что Аллах нам с тобой при помощи этой птицы счастье послал?

И рассказал он ей про алмаз. Теперь жена смотрит на птицу довольная и радостная и хвалит своего умного мужа. Они ели и пили всё чего только душа пожелает и возносили хвалу Аллаху, пославшему им эту птицу. Но под вечер затосковал дервиш, стало ему жалко, что птица томится в клетке столько времени. "Я и так получил от этой птицы сто золотых, — думал он, — мне их надолго хватит, так что выпущу-ка я её на волю". Так дервиш и сделал: открыл дверцу клетки и птица выпорхнула на волю

— Что ж ты, старый дурак, наделал! — снова стала ругать его жена. — Мы же смогли бы стать богатыми!

Так и ругалась целый вечер и всю ночь, а дервиш её почти не слушал, он же сделал доброе дело птице, которая так одарила его. А наутро проснулся дервиш от того, что кто-то стучал в окно, раскрыл ставни: птица, которую он отпустил вечером, снова прилетела к нему, села в клетку, снесла ему яхонтовое яйцо и улетела. Как проснулась жена, дервиш первым делом показывает ей клетку с яйцом и снова она не может нарадоваться замечательной птице. Каждое утро волшебная птица прилетала к дервишу и сносила ему яйцо из драгоценного камня. Алмазы, рубины, сапфиры, изумруды, яхонты, опалы, топазы появлялись в её клетке. Дервиш продавал их и стал очень богат. Жена от радости даже не знала как благодарить чудесную птицу, мужа её купившую и Аллаха, который послал эту птицу в руки мужа.

Была у дервиша одна проблема, теперь она решилась и появилась другая. У него не было ни одного ребёнка и он стал задумываться в тоске: "Кому же достанутся все мои деньги, когда я умру?" И с этой тоской он ложился ночью спать и с нею же вставал утром.

И вот однажды увидел он дивный сон. В нём наш дервиш пришёл в гости к другому дервишу и тот говорит нашему дервишу:

— Не переживай, друг! Скоро, совсем скоро у тебя родится мальчик, который, когда вырастет будет падишахом.

Не досмотрел дервиш этого сна, настолько он обрадовался, что тут же и проснулся. Разбудил жену, рассказал ей о том, а она ему не поверила, но действительно, через девять месяцев родился у него сын, круглолицый, как золотой шар. Дервиш как и положено по традиции приготовил угощение для соседей и друзей, раздал деньги нищим и нанял нянек и мамок для сына.

"Ну вот и эта проблема решена — подумал дервиш — теперь надо совершить хадж. Аллах сделал меня богатым, даровал мне наследника, теперь мне следует исполнить свой долг". Считается, что каждый мусульманин в течении своей жизни должен совершить хадж — паломничество в Мекку, где жил Мухаммед. Подготовился наш дервиш к хаджу, сел на коня сказал жене перед тем как выехать за пределы своего двора:

— Вот я и уезжаю, а ты хорошенько присматривай за птицей, чтобы никто, ни враги, ни друзья, не причинили ей вреда.

И с теми словами уехал. А его жена осталась дома. Сидит она один день в четырёх стенах, другой, третий, четвёртый, пятый и так это ей надоело, что стала она ходить на базар, но не по делам, а со скуки. Вскоре станет она ходить не просто так, а прогуливаться вокруг лавки саррафа-менялы и в отсутствие мужа влюбляется в него как сто тысяч сердец. Приходит она домой и делая домашние дела она постоянно вспоминает его, и уже ложась в постель, она долго не может уснуть, и ворочается почти до самого утра, тогда она одевает паранджу и снова идёт на базар и начинает наматывать круги вокруг его лавки. Сам же меняла не сильно обращал на неё внимание, у него было много дел по-важнее, да и к тому же не дело это общаться с замужней женщиной без особой необходимости. Так проходит неделя, другая и у жены дервиша заканчивается терпение и она подаёт знаки краями глаз, а потом и откровенно приглашает к себе домой и парень соглашается. "Зачем я буду сидеть вдовой — размышляла она — пока дервиш вернётся из хаджа, когда можно приятно провести время в компании этого красавца". Как это не покажется странным, но Востоке при длительном отъезде мужа или жены можно даже заключать временный брак на то время, пока твоя вторая половина находится далеко. Вот примерно так и предполагала жена дервиша в ожидании красавца менялы. И вот с наступлением ночи, саррафа пришёл.

Давно случилась эта история, поэтому достоверно неизвестно то ли жена дервиша оказалась очень красивой женщиной и меняла влюбился в неё вполне искренне, то ли был он человеком изначально пронырливым и понимал, что богатая женщина может принести много пользы, но бывал у неё всё чаще и чаще и вот он уже приходил в дом дервиша как к себе домой. Но приходя ночью и уходя перед рассветом он никогда не замечал пустой клетки, висевшей под потолком. А когда увидел — удивился:

— А почему в этой клетке нет птицы?

И жена дервиша в порыве откровенности рассказала всю историю в подробностях. И тут молодому меняле мысль о волшебной птице, приносящей драгоценные яйца западает в голову, да так крепко, что он не может говорить ни о чём другом.

Был у саррафа приятель учёный Хаким, с которым они раньше частенько сиживали, обсуждая разные проблемы. Когда молодой меняла рассказал историю про эту птицу хеким покачал головой:

— Не в деньгах тут дело — сказал учёный. Саррафа хотел было что-то возразить, но превратился в слух и жадно внимал словам свого учёного друга, а тот продолжал: — Эта птица приносит много всего пользы, но главное — если кто отрубил ей голову и съел, тот всенепременно станет падишахом.

Узнав такое, меняла ещё больше потерял разум, и стал приставать к жене дервиша:

— Свари эту птицу, к тому времени, когда я приду к тебе и мы вместе её съедим.

Если у менялы наступило помрачение разума от денег и жажды власти, то у жены дервиша мозг отказался принимать правильные решения от любви. Вот она и ответила:

— Эта птица стала принесла мне богатство, но, клянусь, ради тебя я не пожалею даже её.

В то же утро, едва молодой человек ушёл, женщина поймала птицу, зарезала её, ощипала и стала жарить. Сын дервиша, которому к тому времени уже было лет пять от роду, очень любил чудесную птицу, он играл с ней почти каждый её прилёт. И вот в тот день, когда его мать уже зарезала птицу мальчик очень расстроился, что птицы нет и плакал и никто его не мог утешить. Тогда его нянька сказала:

— Он плачет потому, что он видел, что ты готовишь кебаб и ему тоже захотелось. Дай его кусочек и он отстанет от тебя и не будет плакать.

Стало жалко женщине отрывать сыну кусочек от туловища птицы предназначенной для его возлюбленного, потому она выбрала для сына самую невкусную часть — голову и дала ему. И правда, съев голову птицы, мальчик замолчал. Наступил вечер и как только солнце опустилось за западные холмы молодой человек пришёл к жене дервиша и уселся за низеньким столом в ожидании. Женщина вошла с блюдом в руках и поставила его перед дорогим гостем:

— Вот, птица, которую ты так хотел, кушай на здоровье!

Взял саррафа блюдо, переворачивает на нём птицу и никак не может найти голову.

— А голова-то где? — в ярости спрашивает он.

— Тебе, любимый, никак не угодишь! — воскликнула жена дервиша. — Когда я её жарила, мой сын плакал и просил кусочек для себя, мне жалко было отрывать кусочек и я дала ему то, что плоше, а тебе осталось всё её мясо.

— Эх, женщина! — ещё больше разъярился гость. — Мне как раз была нужна её голова!

И отшвырнув блюдо в сторону он ушёл. Жена дервиша рыдала, ведь теперь она осталась и без любовника и без чудесной птицы. Саррафа же отправился к мудрецу Хакиму за советом и рассказал ему всё как есть.

— Не переживай, — отвечал мудрец, — выход есть и из этого положения, но он очень плохой.

— Какой же?! — чуть ли не заорал на него меняла. — Говори поскорее!

— Ну... — замялся Хаким, он был другом саррафы и ему хотелось помочь меняле, с другой стороны он понимал, что друг не остановится ни перед чем, в надежде стать падишахом.

— Не томи! — кричал саррафа.

— Я читал в старинных книгах, — сказал мудрец, — что если съесть голову того, кто съел голову птицы тоже можно стать падишахом.

Обрадовался такой вести меняла и расцеловал своего друга за ценный совет и поспешил домой. Там он написал записку жене дервиша: "Если ты захочешь меня увидеть у себя дома — отруби голову своему сыну, зажарь её и приготовь. Как будет готова — дай мне знать о том. Если не отрубишь — я не переступлю порога твоего дома до самой смерти" и передал её слуге. Глухой ночью слуга пришёл в дом к дервишу и передал письмо лично жене дервиша. Когда она прочитала письмо, она думала только о том, чтобы ещё хотя бы разок увидеть своего возлюбленного и решила приготовить голову сына завтра же днём. С такими надеждами она и заснула, а когда проснулась — пропал и ребёнок и его нянька.

— Горе мне! — заголосила женщина. — Они убежали! И что я теперь теперь отвечу меняле? Он же никогда больше не придёт ко мне!

И сарраф сдержал своё слово, как только он узнал, что ребёнок пропал — он не только не приходил больше в дом дервиша, но и отворачивался от его жены, случайно встретив её в в городе или на базаре. Впала в отчаяние жена дервиша и было от чего, ведь осталась она у разбитого корыта: ни любовника, ни сына, ни птицы, несущей драгоценные камни размером с куриное яйцо. Тем временем, дервиш из хаджа благополучно вернулся из хаджа в свой город. Заходит домой, глядь! — нет ни птицы, ни мальчика, ни няньки.

— Что это случилось тут у вас, во время моего отсутствия? — спросил он у жены.

— А что могло случиться? — отвечала она. — Пришёл их смертный час и все они умерли одновременно, а я из тоски-печали по ним извелася вся!

И давай рыдай. Услыхал дервиш это и жёнын плач и утешал её как мог:

— Чтож теперь поделать-то, раз они умерли. Да подарит Аллах нам долгую жизнь.

А пока дервиш утешает свою неверную жену, самое время рассказать что же произошло с его сыном. У мамки мальчика дурные предчувствия появились ещё тогда, когда саррафа только появился в их доме и она стала внимательно присматриваться ко всему происходящему. Помешать зарезать птицу она не могла, но когда пришёл слуга менялы и жена дервиша, прочитав принесённое им письмо стала рыдать, нянька проскользнула в комнату, где лежало письмо и прочитала приговор своему воспитаннику. Тогда она дождавшись пока госпожа уснёт, взяла сонного ребёнка и увела его из дома в ночь. Когда небо на востоке начинало алеть беглецы уже покидали город. На привале ей пришлось соврать, что побег — это воля его отца, и отчасти это было правдой, ведь, дервиш, уезжая, повелел няньке заботиться о ребёнке и беречь его ото всех неприятностей. Так, переходя из города в город они провели несколько лет, пока, наконец, не добрались до столицы в которой правил могущественный падишах и поселились в маленьком домике на окраине. Мамка отдала его в школу и старалась дать его наилучшее образование и воспитание, ибо она уже знала от добрых людей легенду о том, что съевший голову волшебной птицы станет падишахом, к тому же, дервиш, уезжая дал ей несколько алмазных яиц, снесённых волшебной птицей, с приказанием истратить их, если будет крайняя нужда. Вскоре мальчик рос и стал настоящим юношей и каждый день занимался всем, что положено для его возраста: ездил верхом, ходил по горам, гулял по долинам, охотился и возвращался домой только под вечер. Когда юноше исполнилось четырнадцать лет мамка, посадив его напротив себя, рассказала ему всю историю его чудесного рождения.

Однажды, когда сыну дервиша было лет пятнадцать, сел на коня и поскакал куда глаза глядят. Долго скакал он то в одну, то в другую сторону, пока наконец не оказался под стенами дворца падишаха. Он заметил в окне скучающую девушку его возраста, это была дочь падишаха. Она влюбилась в него всем сердцем и всей душой с первого взгляда и он, как увидел её тоже влюбился. Но, как им быть? Он — осиротевший юноша, она — дочь падишаха и никому не придёт в голову отдать девушку за него, да он и не станет предлагать такое. Но с тех пор каждый день сын дервиша несколько раз проезжал на коне мимо дворца, а дочь падишаха так влюбилась в него, что сидела и часами глядела в окно не едет ли её любимый. Её любовь крепнет день ото дня и однажды она осмеливается и подаёт юноше знак. А он, заметив тот знак, подъезжает к окну.

— О, йигит! — сказала она ему.

"О, йигит!" — как сладчайшая музыка прозвучали юноше эти слова девушки, ведь "йигитами" или "джигитами" называли только сильных и мужественных героев, во всяком случае самого сына дервиша никто ещё так не называл. А девушка продолжала:

— Я полюбила тебя всем сердцем всей душой

— И я тебя, — смущённо ответил юноша.

— Но как нам сделать так, чтобы мой отец разрешил мне выйти за тебя. — девушка говорила, а юноша, буквально поедал её глазами. — В долине, что на окраине наших земель появился дракон, который погубил множество стад коней, коров и овец, что отец повелел отдать меня за того, кто победит дракона. Но дракон убил всех, кто приходил ко мне свататься. Так, что ты можешь прийти к нему свататься, но только не говори, что ты убьёшь дракона, я не хочу, чтобы дракон убил тебя, а мы может быть как-нибудь уговорим отца, я всё-таки его единственная дочь.

— Нет, — отвечает юноша, — я так не хочу! Я обязательно должен убить дракона в бою и добыть тебя в честном поединке, а если он убьёт меня, то ты тогда избавишься от своей тоски.

Сказав это, юноша пошёл к падишаху и сказал:

— О, великий правитель! Я слыхал, что в таком-то месте появился дракон и что за избавление от него ты готов отдать свою дочь.

— О, да. — зевая, отвечал падишах. — Я действительно обещал это, но пока что все кто шёл воевать с ним погибали.

— Я с помощью Аллаха убью его! — горячо воскликнул юноша.

Посмотрел на него падишах, видит перед ним стоит юноша красивый и пригожий и полюбил его всем сердцем.

— Если этот юноша пойдёт туда, дракон наверняка убьёт его, как это уже было со всеми его предшественниками. — сказал падишах советникам, любуясь юношей и теперь уже ему: — Я жалею, что дал эту клятву, лучше бы я просто выдал её за тебя.

— Я пойду и убью его! — твердил юноша.

— Сын мой, не подвергай себя такой опасности. — советует ему падишах. — Ты не сможешь победить его, а мне будет очень обидно, если он победит.

— Непременно пойду, — настаивал юноша, — ты только мне позволь.

Тогда падишах отозвал в сторонку своего первого визиря и говорит:

— Отговори этого мальчика от его намерения. Дракон тот может со временем сам подохнет или перейдёт куда-то в другую область, тогда необходимость в клятве отпадёт и я отдам ему свою дочь.

Тогда визирь отвёл юношу в сторонку и они там долго шептались и то ли визирь уговаривал юношу, а тот был непреклонен и желал драться с драконом, то ли визирь уговаривал юношу лишь для вида, а сам хотел женить своего сына на дочери падишаха, только юноша всё твердил:

— Непременно пойду или дракона убью, или сам умру!

Что же тут оставалось делать падишаху? Взяв юношу и свиту он отправился к горе на окраине царства, в которой появился дракон. И падишах, и его дочь и визири прощались с юношей так, как прощаются с покойником, понимая, что они могут больше никогда его не увидеть, ведь дракон просто испепелит его. Но юноша взял в руки меч и вошёл в пещеру, а через несколько минут вышел с драконьей головой в руках и говорит:

— Всё, великий падишах! Дело сделано. Принимай работёнку.

Обрадовалась дочь падишаха, бросилась ему на шею, обрадовался и сам падишах и повелел своим слугам и придворным пойти посмотреть что там внутри. Зашли они и видят: лежит дракон разрубленный одним ударом меча на две части.

Хвалили юношу долго и пировали в честь победы над драконом, а потом падишах сказал ему:

— Расскажи мне, кто ты такой юноша и откуда пришёл ты в наши края, ведь убить этого дракона ни одному человеку было не под силу. Должна быть в том какая-то тайна?

— Тайна? — удивился сын дервиша. — Я в это сам, конечно, не верю, но расскажу Вам так, как рассказывали мне...

И он передал им то, что слышал от своей няньки про чудесную птицу. Услышав это падишах сказал:

— Именно потому, что ты съел голову этой волшебной птицы ты и смог справится с драконом. Ведь это одна из тех птиц, которая сидела на голове у досточтимого Сулеймана ибн Дауда. А никому другому это было не под силу.

И тут же падишах повелел готовиться к свадьбе. Длилась свадьба сорок дней и сорок ночей. А вскоре падишах занемог и вокруг него собралось множество лекарей, мудрецов-хакимов, ходжей, учёных и знатоков Корана, но что они не советовали, что они не предпринимали становилось падишаху только хуже. Тогда понял падишах, что конец его близок, и, созвав всех визирей, провозгласил сына дервиша своим преемником. И совсем скоро он умер, а сын дервиша со своей молодой женой прожили долгую и счастливую жизнь в удовольствиях и наслаждениях.

11. Сын пастуха

Было то али не было, но, говорят, в прежние времена жил один сын пастуха и был он столь красив, что по-панибратски говорил луне: "Или ты всходи, или я взойду", а когда он выходил на улицу, люди толпились вокруг него, только чтобы на него посмотреть.

И вот однажды, когда мальчик вырос и стал прекрасным юношей, захотелось ему попутешествовать, чтобы посмотреть на диковинки, какие только есть под Луной. Но поскольку у него за душой не было не гроша, он бросил свой дом и пошёл бродить по свету. Долго ли, коротко ли бродил он, только встретился у него на пути город, в котором он остановился на пару дней, чтобы осмотреть его живописные окрестности. И вот в один из дней, выйдя из дома, где остановился, он подошёл к огромному плодовому саду, в глубине которого спрятался от любопытных глаз, замок. Подходит он ближе — а из окна замка высунула голову девушка и смотрит на него. Глянул он на ту девушку и влюбился в неё, и девушка влюбилась в него. Но они только то и смогли, что перекинуться влюблёнными взглядами, ведь она, наверняка, из знатного рода, а он — бедный чужестранец, но все последующие дни эта прекрасная девушка не выходила у него из головы и все красоты города и его окрестностей ему не в радость и где бы он не гулял, слёзы текли из его глаз.

Случайные прохожие рассказали ему, что в их городе живёт величайшая колдунья, настолько сильная, что она, как говорят, может даже заставить Дунай течь вверх. "Если, конечно, она захочет" — добавляли они. Более того добрые люди привели юношу в дом этой колдуньи. Заходит юноша, а перед ним древняя-предревняя старуха. Он упал ей в ноги, целуя руки и умоляя:

— Я безвестный чужеземец, у которого здесь ни родных, ни друзей, ни знакомых. Смилуйся надо мной возьми меня в дом к себе.

Старуха долго отказывалась, но, наконец согласилась. Юноша каждый день делал работу по дому, ходил на базар за покупками и всячески угождал бабушке, наконец, она спросила его:

— Сынок, ты уже столько всего сделал для меня, и наверное не бескорыстно, скажи может есть у тебя какое-то заветное желание?

Понял юноша, что колдунья знает его мысли и желания и не стал он отпираться и по-прежнему делать вид, что он всего лишь бедный путник. Потому честно рассказал ей, что влюбился в девушку и, узнав, что она волшебница, пришёл к ней, но поскольку ему нечем заплатить за помощь, он и пошёл к ней в услужение.

— Сведи меня с ней, — закончил свой рассказ юноша, — я для тебя сделаю всё что пожелаешь.

— Эх, — отвечала старушка, — я думала у тебя ко мне что-то серьёзное, а это дело лёгкое.

Она выннула из сундука печать с выгравированными на ней загадочными знаками, и положила её в рот юноше и он тут же превратился в девушку-красавицу. Старушка надела на юношу-девушку паранджу, а сама при помощи волшебства приняла облик мужчины и объяснила ему следующее: девушка, в которую он влюблён — дочь падишаха и теперь они должны отправиться к ней во дворец.

— Бери лист бумаги и пиши — сказала старушка, а когда юноша обмакнул перо в чернила она стала диктовать: — "О, великий падишах! Был у меня единственный сын, но однажды он ушёл из дому и всё это время я ищу его, не покладая рук, но так до сих пор я не смог его найти. Теперь я вынужден удалиться в другие страны для продолжения его поисков, но мне негде оставить мою любимую невестку, которую я привёл во дворец. Пусть остаётся у тебя как залог того, что я не предал тебя, и пусть прислуживает тебе на кухне. Сразу же по возвращению, я заберу её".

Быстро они добрались во дворец и юноша-девушка удивлялся как учтиво обращаются со старушкой-мужчиной при дворе падишаха, должно быть, подумал он, она занимает высокий пост среди вельмож. Они поднялись к падишаху и он вскорости вышел к ним. Старуха подала письмо и падишах, прочитав его, согласился, однако, отправили мальчика-девушку не на кухню, а в свиту дочери. Новая подружка в её свите очень приглянулась дочери падишаха и они очень быстро сдружились и стали неразлучны. Вот, через какое-то время юноша-девушка заболел и дочь падишаха сидела подле него весь день и всю ночь, и часто спрашивала:

— Сестрица, что с тобой стряслось? От чего ты занедужила?

— Я и сама не знаю, что со мной... — отвечал юноша-девушка.

Дочь падишаха пожаловалась отцу, на то, что её подружка больна и у постели сына пастуха собрался сонм докторов, они выписали ему груду лекарств и дочь падишаха следила за тем, чтобы её подруга принимала их вовремя. Но улучшения не наступало. Дочь падишаха стала грустной и тревожной. Однажды, юноша спросил у неё:

— А помнишь ли ты в такой-то день, в саду ты видела одного странника?

Девушка вздохнула, вспомнив о том и юноше понял, что она тоже влюбилась а него тогда.

— А, если бы он снова предстал пред тобой, ты смогла бы узнать его? — спросил юноша.

— Да, как бы я не узнала его? — удивилась дочь падишаха. — Он как живой до сих пор стоит у меня перед глазами.

Юноша вытащил печать изо рта и стал юношей. Девушка обняла его, хотя и была изумлена произошедшей переменой.

— Что это за чудеса, любимый? — спросила она.

— Так случилось. — ответил он и рассказал о своём удивительном превращении.

И тут хворь юноши чудесным образом прошла и он выздоровел на радость дочери падишаха. И она и юноша ещё больше сдружились. Тут бы и сказке конец. Но не тут-то было!

Оказывается, кроме дочери, у падишаха ещё был сын. Однажды он, заглянув покои сестры, встретил там сына пастуха в женском обличьи и влюбился в эту прекрасную девушку. А раз так, то чего тянуть? Он решил идти к отцу за благословением.

— Я видел в свите сестры одну девушку, — сказал он придя к падишаху, — и хочу жениться на ней. Уговори её стать моей меной, а если она откажется — я заболею.

— Сынок, — отвечал ему отец, — она осталась в нашем дворце как залог дружбы и верности одного из моих визирей, отбывших за границу по важному личному делу. К тому же она уже замужем, за его сыном.

— Будь что будет, — отвечает шахзаде, — но она станет моей женой!

Отец разозлился на сына прогнал его прочь. Но через пару дней советники доложили падишаху, что его единственный и любимый сын действительно заболел и болезнь всё прогрессирует, а лекари не могут излечить его никаким лекарством и в один голос твердят:

— Падишах, твой сын заболел из-за той девушки и если промедлить ещё пару дней, он может умереть!

И что же оставалось делать падишаху? Он прежде всего отец и, конечно же, он послал слуг за юношей-девушкой и сказал ему когда он пришёл:

— Выходи за моего сына!

— Но так же не бывает?! — воскликнул сын пастуха. — У меня уже есть муж, да и видано ли такое, чтоб одну женщину выдали за двух мужчин? Разве что насильно.

— И что же мне делать? — удивился падишах. — Не могу же я потерять сына из-за такой глупости?

Юноша-девушка попросил три дня сроку и падишах согласился на это. Пошёл сын пастуха к своей возлюбленной, рассказал ей обо всём и стали они думать, что же делать, но ничего не приходило на ум, разве что снова обратиться за помощью к той самой колдунье. И в тот же вечер юноша был у неё.

— Нет ничего проще, сынок! — сказала она, когда сын пастуха рассказал о своих неприятностях. — Приходите, ко мне, ведь здесь вас никто не знает. Та печать что я дала тебе также может превратить девушку в юношу. Выходите вечером прогуляться по базару, а идите ко мне сюда.

Так, влюблённые и сделали: часов в пять вечера вышли прогуляться под видом двух юношей и пропали. В первое же утро пропажу юноши-девушки и дочери падишаха обнаружили и тут же доложили падишаху. Повелел падишах их искать, только они словно в воду канули.

— Вот, что, значит, я обманул чужое доверие! — рыдает великий правитель. — Я хотел засватать чужую жену за собственного сына, а вместо этого — потерял дочь.

А тем временем, влюблённые живут в доме колдуньи и совершенно не подозревают о том, что во дворце их уже хватились. Прошло много дней, сколько не скажу не только я, но и сами влюблённые, потому что подле любимого человека течение времени совершенно незаметно. Только вот, закончились у них деньги и юноша попросил совета у колдуньи.

— Найти деньги совсем несложно. — отвечала она.

Затем она при помощи колдовской силы, превратилась в мужчину-визиря и, взяв с собой юношу в мужском обличьи, пошла к падишаху.

— Вот, падишах, — сказала колдунья-визирь, придя к нему — тот сын, которого я нашёл, благодаря твоим молитвам, а теперь хотел бы вернуть ему жену, которую я оставлял на твоё попечение.

— Одной ночью, — растерянно проговорил падишах, — вместе с твоей невесткой пропала и моя дочь. И как я не искал их — не мог напасть на их след.

— Объясни как такое может случиться? — рыдая и вырывая волосы на голове, голосила колдунья-визирь. — Как моя невестка могла пропасть во дворце? Что вы с ней сделали? Я весь мир на ноги подниму, но стребую с вас мою невестку!

— Может быть, достопочтенный господин примет вместо неё в дар десять тысяч золотых? — робко поинтересовался падишах.

— Нет, — колдунья задумалась, прикидывая что-то в уме — не десять, а сто тысяч золотых. И если не будет хотя бы одного — не возьму, а ваш дворец ославлю на весь мир!

И что оставалось делать падишаху? Ведь он боялся, что вскроется неудачное сватовство его сына и потому отдал требуемую сумму. А что же было затем? Получив деньги колдунья и юноша вернулись в домой, где их уже ждала девушка. "Дочь падишаха не должна жить в убогой хибаре" — подумала колдунья. Она при помощи волшебства, на месте своего старого дома воздвигла прекрасный замок, как подарок свадебный подарок молодожёнам. В этом замке последующие сорок дней и сорок ночей играли свадьбу. Здесь же они будут жить со старухой-колдуньей до самой смерти.

12. Плачущий гранат и смеющаяся айва

И искусные рассказчики, повествующие о событиях красиво и артистично и кропотливые собиратели преданий, знающие их в бессчётном множестве, в один голос говорят об этой истории так: в давние времена жил-был падишах и родились к него девять дочерей и было ему грустно от того, что у него столько дочерей, но когда он умрёт — не будет ни одного наследника, которому можно было бы передать трон. И вот однажды сидел он в саду со своей снова беременной женой, султан-ханым, и размышлял вслух: "Если твой следующий ребёнок тоже будет девочкой, я тебя тотчас убью". Подумал он, поразмыслил, вышло так, что он немного погорячился и теперь надо будет держать своё слово, ведь это же слово падишаха и нехорошо, чтобы оно оставалось пустым звуком. Вот подошло время родов. Предполагая, что неё снова может родиться девочка, она через повивальную бабку подговорила служанок женской половины, чтобы они, как только узнают о рождении ребёнка, бурно радовались и говорили, что родился наследник. И предчувствия не обманули султаншу: снова родилась девочка. Но, как и было уговорено, сидевшему в своих покоях падишаху передали, что у него родился наследник. Он, что естественно, решил убедиться в этом собственными глазами, но пока он долго шёл по коридорам на женскую половину дворца все слуги и служанки, а за ними и придворные вельможи стали поздравлять правителя с роджением сына и он шёл, а его глаза застилали слёзы радости, поэтому, когда ему показали ребёнка, он уже не смог отличить мальчика от девочки.

Чтож, обман матери, спасавшей собственную жизнь удался и она смогла вздохнуть с облегчением. Меж тем девочка-мальчик рос и когда к детям приходил отец-падишах её наряжали в мужское платье. Когда девочке исполнилось двенадцать лет, она увидела свою мать рыдающей и спросила:

— Мамочка, что случилось с тобой? Кто обидел тебя так, что ты рыдаешь и стонешь?

А мать только хлюпает носом: "Хюнгюр-хюнгюр". Девочка повторила свой вопрос.

— Ах, дочка! — отвечала султан-ханым и всхлипывая рассказала об угрозе падишаха.

— И что же теперь? — спросила девочка.

— А теперь тебе исполнилось двенадцать — отвечала мать. — и твой отец готовится завтра пышно отпраздновать сюннет, праздник совершеннолетия, который справляют только мальчикам. А, значит, обман вскроется и меня завтра же казнят.

— Не переживай о том, мамочка! — уверила её дочь. — Я попрошу отца перенести праздник.

И так и случилось: наутро, когда всё было готово для праздника, девочка пошла в покои отца и, плача, стала просить отложить праздник. Чего не сделаешь для своего единственного сына? И отец согласился перенести обряд на следующий год. Год прошёл и падишах снова захотел отпраздновать совершеннолетие сына, но всё повторилось как и в прошлый раз: ребёнок упросил отца отложить праздник ещё на год, а потом ещё на год.

Когда девочке исполнилось пятнадцать — переносить сюннет ещё раз было уже невозможно. Накануне праздника она сказала матери:

— Завтра, когда отец позовёт меня, я отпрошусь на полчасика погулять, а потом сбегу из дворца. Только, гляди, не плачь обо мне! Я уеду прочь из нашей страны и больше не вернусь во дворец. Возможно, что мы больше не увидимся с тобой, но это мой подарок для тебя — спасение твоей жизни.

И на том она удалилась, иначе и мать и дочь могли надолго расплакаться.

Вот наступило утро. На большом поле перед дворцом были раскинуты шатры с угощениями для всех подданных падишаха, играли многочисленные музыканты, народу собралось в этот день столько, что и не сосчитать. Настроение всех присутствующих было радостным и приподнятым, нерадостно на душе было только у самой виновницы торжества.

Отец позвал шахзаде и сказал ему:

— Сын мой, тебе уже пятнадцать лет и пора тебе становиться настоящим мужчиной! Для праздника всё готово, так что уж, пожалуйста, уважь и меня и гостей.

— Конечно, — с притворной покорностью отвечала девочка-мальчик, — только дай мне полчаса времени, чтобы я собрался с духом. Я объеду на коне всё это поле, погляжу на своих будущих подданных и вернусь.

Отец согласился и девочка-мальчик поспешла на конюшню. Из всех стоявших там лошадей её внимание привлёк новый, удивительной красоты конь: вороной без крапинки. Как подошла она к нему, слёзы стали наворачиваться ей на глаза.

— О, султанша! — спросил конь человечьим голосом — почему ты так рыдаешь?

— А как же мне не плакать? — отвечала она, когда первый испуг прошёл. — Мой отец с самого моего рождения считает меня мальчиком. Я решила бежать из дворца и вот это мои последние минуты здесь, под родительским кровом.

— Не переживай о том, султанша! — сказал ей конь. — Я помогу тебе и увезу в дальние края. Только держись крепче за поводья и уздечку, потому как мчусь я как вихрь и даже если против меня пустят ливень стрел, даже это меня не остановит.

И вот девушка, сев на коня, гарцует, отведённые ей полчаса, на поле и воины падишаха и простые подданные пришедшие на праздник любуются своим будущим правителем. Но вот положенное время истекло и конь полетел прочь, словно вихрь или ураган. Когда это произошло — все обомлели от неожиданности и расступались перед волшебным конём. А затем командиры доложили о происшедшем падишаху и тот приказал преследовать коня и конница бросилась в погоню, но беглецов уже и след простыл. Пока войска без особой пользы скакали взад-вперёд происшествие обросло огромным количеством слухов, люди говорили, что то не конь был вовсе, а это был злой джинн, который за что-то прогневался на падишаха и из-за этого унёс его наследника. Что было делать падишаху — пропал его единственный наследник и его никак невозможно ни спасти, ни вернуть, от того он, воспользовавшись народной молвой обвинил во всём злых демонов и объявил траур по шахзаде, а горожане и жители окрестных местечек разошлись, недовольные тем, что праздник был испорчен.

Однако, вернёмся к девушке. Волшебный конь за один только день перенёс её на шесть месяцев пути и остановился на дороге, посреди какого-то сада.

— Теперь, султанша, ты в безопасности — сказал ей конь. — А отсюда иди куда сама захочешь и береги себя.

— Ах, мой волшебный конь! — заплакала девушка, спрыгнув с него на землю. — Сперва Аллах так огорчил меня, теперь ты. Что же мне делать, если какая-нибудь беда приключится у меня снова?

— Не переживай, — отвечает ей конь, — вырви у меня из гривы три волоска, потри их один о другой и я тот час же приду тебе на помощь.

— Спасибо тебе, — ответила девушка и поцеловала коня в морду.

Она вырвала волоски и спрятала их за пазуху. И только она попрощалась с конём, как он исчез, растворившись в воздухе. Перед девушкой лежала дорога, она не стала выбирать по какой из них идти, а пошла туда куда глядели её глаза. Вскоре дорога привела её в какой-то большой и красивый город. Спешно переодевшись в укромном месте на берегу реки, она вошла за крепостные стены. Улицы привели её в самый центр города, ко дворцу тамошнего падишаха. Время было вечернее и девушке очень хотелось есть, к тому же она была одна в этом городе и нужно было пристроиться на работу. Девушка услышала вкусные запахи и, идя за ними, попала на дворцовую кухню. Там повара спешно готовили ужин для падишаха.

— Возьмите меня в подмастерья! — попросила она у поваров.

— Ох, не до тебя сейчас! — отмахивались они от неё. — Разве ты не видишь, у нас и без тебя сейчас море забот!

Но она долго просила и умоляла, а когда ужин наконец-то был готов сердца поваров смягчились и они согласились взять девушку-парня помощницей.

— Скажите, — спросила она у самого старшего повара, — а почему вы с такой поспешностью готовите еду?

— Ах, сынок, — отвечал он, — ты видать из далека пришёл в наш город, раз не знаешь об этом горе. Каждые шесть лет в одну определённую ночь во дворец приходит дэв, выгрызает печень у падишаха и уходит. И вот следующая ночь — срок его прихода. Поэтому сегодня мы в тревоге и печали из-за того, что не знаем что будет с нашим господином и с нами самими, ведь по дороге дэв может натворить много неприятностей.

Всю эту ночь девушка, как и все повара дворцовой кухни не смыкала глаз ни на секунду и до утра готовила еду. Когда же работа закончилась и все повара разбрелись немного вздремнуть, она поднялась во дворец, побродить по его коридорам. Никто не прогнал нового слугу, а она ходила и осматривалась вокруг. Вошла она в одну комнату, а там сидит султанша, от головы до пят одетая в траурные одежды, в другую заходит — там другая султанша, также как первая вся в трауре, а в третьей комнате посреди богатой постели на тонких шелках расшитых золотыми и серебряными нитями лежала третья султанша, но не в трауре она была, а вся в алом одеянии. В четвёртой же комнате лежал без сознания сам падишах, ему стало плохо от ожидания визита дэва и лекари дали ему какое-то снотворное зелье. Так девушка-парень и пробродила по дворцу весь день. А когда наступил вечер и во дворце воцарилась совсем уж гнетущая атмосфера и слуги и вельможи со страхом и трепетом ожидали появления дэва, она покинула дворец и, найдя укромное местечко в саду, вытащила из-за пазухи три волосинки волшебного коня и потёрла их друг о друга. Он явился тотчас и спросил:

— Чего пожелает султанша?

— Я хочу такой меч, который мог бы насмерть поразить огромнейшего дэва и раскроить его пополам.

— Вот тебе меч. — сказал конь. Меч возник из воздуха, прямо перед нею, он парил, будто бы держался на невидимых нитях и чуть искрился в тенистых сумерках сада.

— Спасибо тебе, волшебный конь — поблагодарила его девушка.

— Удачи тебе в бою! — сказал конь. — И ещё, вот тебе мой совет: в то место в которое ты один раз ударишь, второй раз не бей, иначе дэв оживёт.

Сказав это он исчез, а девушка, спрятав меч в полах халата тихонечко пробралась в покои падишаха, в ту самую комнату, в которой он сидел и ожидал дэва и зарылась среди вороха одежд и вещей в углу комнаты.

Ровно в полночь с небес грянул гром и вокруг всё почернело, а все огни, от факелов до свечей погасли и ничего не было видно девушке, только было слышно как на самую середину комнаты прыгнул огромный дэв. Она выбралась из своего укрытия, пошла на громкое сопение дэва, а когда он оказался совсем рядом с нею — ударила мечом. И от одного того удара голова чудовища отлетела от тела и говорила девушке:

— О храбрый йигит! Ударь меня ещё раз, дай-ка я ещё раз испытаю на себе твою силу!

Но она, помня совет волшебного коня, промолчала и больше не стала бить. Тогда душа дэва покинула его тело и отправилась в преисподнюю, а вокруг стало также светло как было до появления дэва. Девушка подошла к валявшейся на полу голове дэва, отрезала одно ухо и спрятала его в карман. Затем она как ни в чём ни бывало вернулась к своим обычным делам на кухне.

А падишах пришёл в себя только утром и удивлялся тому, что остался жив. Ему даже казалось, что всё это приснилось ему, только, оглянулся и видит: посередине комнаты лежит туша огромного и страшного чёрного дэва. От одного только вида этой туши у падишаха душа ушла в пятки. Снова пришёл он в себя и подумал: "Кто же этот герой, которому было под силу убить дэва?", ибо не знал он подобных храбрецов в своих владениях. Вышео падишах из покоев — и челядь и вельможи так застыли от удивления.

— Машаллах! Падишах наш остался жив! — слышалось во всех концах дворца.

Стал он расспрашивать придворных — кто убил дэва этой ночью, но никто не признавался, что именно он и убил монстра, когда же падишах собрал всех в большом парадном зале и снова задал вопрос "Кто тот герой, который убил дэва этой ночью", все придворные по очереди вышли на несколько шагов вперёд и сказали один за другим: "Мы убили, о падишах".

И падишах, так и не добившись правды пожаловал всем ценные подарки — от визирей до поваров. Когда же вручали подарки девушка была занята на кухне и не смогла пойти. Вернувшись, повара сказали ей:

— Эй, подмастерье, а ты чего стоишь? Беги бегом за подарком к падишаху! Мы свои уже получили!

— Да если я приду пред светлые очи падишаха — скромно сказала она — он же меня сразу прогонит.

— Нет, — уверяли её повара, — не сможет он прогнать тебя в такой радостный день, но подарком одарит!

В конце-концов повара уговорили её и девушка-юноша предстала пред очами падишаха.

— О падишах! — обратилась она не таясь — этого мерзкого дэва убил я.

Правитель удивлённо посмотрел на неё: перед ним стоял юноша среднего роста, без богатырской мускулатуры и прочих признаков героя и, конечно же не поверил ей.

— Что ж ты за богатырь такой, чтобы его убить? — спросил он лукаво прищурившись.

— Если ты не веришь мне, о падишах, вот тебе дэвье ухо — девушка-юноша достала его из кармана и протянула его правителю — Если ты не веришь мне, сходи погляди на отрубленную мною голову дэва.

Не смог падишах пересилить себя и пойти в ту комнату, где лежала туша дэва и ещё раз взглянуть на неё, тогда послал он слуг и те вернувшись сообщили, что на отрубленной голове действительно не хватает одного уха. Совсем раздобрел падишах и говорит девушке-юноше:

— Дитя мое, за спасение моё — проси у меня, чего хочешь!

— О падишах, — отвечала она — я прошу только, чтобы ты был здоров.

Когда правитель переспросил, она ответила также, а, когда он спросил в третий раз, она сказала:

— Мне приглянулась девушка в алом одеянье. Я хочу взять её себе в жёны.

— Ах, сын мой, — сказал падишах, по-отечески, положив руку ей на плечо, — это самая привередливая из моих дочерей. Если б ты только знал, за скольких красивых йигитов я пытался её выдать, но все они ей не подошли. У меня есть другие дочери, они одеты в чёрное, давай, я женю тебя на одной из них?

— О падишах, — отвечала девушка-парень — я всем сердцем полюбил именно ту красавицу в алом одеянии и если хочешь сделать мне подарок — дай мне её, а о никакой другой я даже думать не желаю!

Правитель приказал позвать свою дочь, всегда носившую алую одежду и она незамедлительно предстала пред очами отца, почтительно скрестив руки.

— Дочь моя, — спросил падишах — этот йигит сватает тебя. Согласишься ли ты пойти за него замуж?"

— О любимый отец, — отвечала она — ты же знаешь, как я верю в приметы и вещие сны! Дай мне одну ночь сроку, для того, чтобы я могла увидеть вещий сон и завтра дам свой ответ.

— Чтож, одна ночь не такой уж и большой срок — отвечал отец и согласился дать ей эту ночь.

В глубине души падишах надеялся, что его алая дочь откажет ему и тогда герой-спаситель согласиться взять в жёны другую, более покладистую дочь.

До вечерних сумерек девушка-юноша провела на кухне за обычной работой подмастерья повара, когда же настала ночь и усталые повара разбрелись по своим кроватям, она проникла в покои девушки в алом и спряталась в чулане, открывавшемся и в коридор и в комнату девушки в алом и стала за ней подсматривать в щёлочку замочной скважины. А та и вправду творила интересные вещи: она поставила посреди комнаты золотой таз и налила в него немного сладкой воды, вскоре в окно влетел голубь, нырнул в поставленный таз и вынырнул из него юношей, лик которого был прекраснее полной Луны, отряхнулся и подошёл к девушке в алом.

— Ах, свет моих очей, мой эфенди, — сказала она — сегодня отец пожелал выдать меня замуж за одного жалкого человека, а я упросила его отсрочить мой ответ на эту ночь, чтобы погадать, но это только для того, чтобы с вами посоветоваться.

— Я знаю верное средство избавиться от этого назойливого человека. — отвечал ей юноша. У дэвов, что живут на краю света есть волшебное зеркало, которое никто не осмеливается раздобыть. Завтра ты должна выдвинуть этому человеку такое условие: "Если ты принесёшь мне это волшебне зеркало, — я, так и быть, пойду за тебя.

Девушка-юноша услышав всё это ушла к себе, в спальню для поваров. А юноша оставался у девушки в алом до утра. А на рассвете он, снова искупавшись в сладкой воде, что была налита в золотом тазу превратился в птицу и улетел. Это, как вы уже наверное догадались был шахзаде пери, духов, помогающих людям.

Днём падишах вызвал в свои покои девушку-юношу и свою дочь, ходившую в алом.

— О падишах, — сказала девушка в алом, — да простится мне моя переборчивость, но я хочу убедиться в том, что этот юноша достоин меня. Этой ночью я видела пророческий сон. На краю земли, в горах, населённых дэвами-великанами есть волшебное зеркало и если этот сундук его раздобудет — я выйду за него замуж.

— Я согласен, — отвечала на то девушка-юноша.

— Ах, дочка, — молвил ей отец, — ты даже не представляешь о чём ты просишь моего спасителя!

— Прекрасно представляю, — отвечала она и попросила разрешения удалиться в свои покои, потому как она, якобы плохо чувствовала себя после пророческого сна.

— Не говорил ли я тебе, сынок, — сказал падишах йигиту, — что она только забавляется? Вот так она всех женихов извела, а теперь требует от тебя это зеркало, лучше откажись от неё и выбери себе жену по-покладистей.

— О падишах, — отвечал йигит, — если на то будет ваша воля, я отправлюсь в страну дэвов и привезу его.

— Будет очень хорошо, если ты достанешь его, сынок! — сказал правитель. — Мне самому досмерти надоела её переборчивость и будет очень хорошо, если ты, наконец утрёшь ей нос.

Попрощавшись с падишахом девушка-юноша вышла из дворца и уединилась в саду. Как только она смогла спрятаться от посторонних любопытных глаз, она тотчас же достала из-за пазухи волшебные волоски, потёрла их и к ней явился волшебный конь.

— Чего пожелает султанша? — спросил он.

— Ах, помощник мой и избавитель! — обратилась к нему девушка. — В стране дэвов есть чудесное зеркало и падишах дал задание привезти его во дворец.

— Слушаюсь, султанша, — отвечал конь. — Садись ко мне на спину и мы помчимся куда ты скажешь.

Девушка села верхом и волшебный конь понёс нашу всадницу стремительнее, чем порыв ветра, и за несколько мгновений перенёс её на край света и остановился у подножия огромной горы.

— О султанша, — сказал волшебный конь, — я тебя довёз до этого места и не могу лететь дальше, а тебе теперь нужно идти на гору, там и живут дэвы. Внимательно смотри на них, у них всё не так как у людей: если глаза их закрыты — они бодрствуют, если открыты — они погружены в сон. Когда они спят тихонечко войди в дом и подойди к изголовью их кровати, там висит волшебное зеркало, хватай его и беги ко мне, не оглядываясь.

Оставив коня пастись, девушка-юноша поднялась на ту гору, пока не пришла наконец к жилищу дэвов. Присмотрелась: глаза дэвов были широко раскрыта и она поняла, что дэвы погружены в сон, а, значит, самое время действовать. Ни секунды не мешкая, она вошла в дом, схватила зеркало, вишевшее в изголовии кровати и, не оглядываясь, рванула назад. Дэвы тем временем проснулись и стали вопить "Эй, герой, верни наше зеркало!" и швырять в неё камни величиной с гору. Но девушка, не обращала на это внимания и бежала что было сил к камням у подножия горы, возле которых пасся волшебный конь. Едва она вскочила к нему на спину, как волшебный конь понёс по воздуху её быстрее вихря, а дэвы застыли на земле и смотрели как юноша на коне летел между облаков.

Через несколько мгновений девушка-юноша уже слезала с коня в саду дворца падишаха и едва спустилась на землю, как он уже растаял в воздухе, она даже не успела поблагодарить его и попрощаться. А ещё через несколько минут она стояла пред очами падишаха.

— Вот, повелитель, — сказала девушка-юноша едва отдышавшись от быстрой ходьбы по лестницам и коридорам дворца — я принёс зеркало, которое Вы требовали.

Изумлению падишаха не было предела, меж тем он справился с эмоциями и тотчас повелел позвать девушку в алом одеянии.

— Вот то зеркало, которое ты потребовала. — сказал он, когда дочь явилась пред его очи. -Йигит принёс его тебе.

— Отец, — сказала она, взяв зеркало, — я не ожидала, что он так быстро справится с заданием и мне нужно подумать и увидеть пророческий сон, а завтра я дам Вам ответ.

Падишах согласился на ещё одну отсрочку и они разошлись. Девушка в алом заперлась в своих покоях, а когда наступила ночь девушка-юноша заняла место в чулане и подсматривала за девушкой в алом. И снова девушка в алом, поставила на середину комнаты золотой таз со сладкой водой и тотчас влетел в окно голубь, нырнул, отряхнулся и превратился в юношу прекрасного как молодой лев.

— Ах, радость сердца моего, свет очей моих, эфенди мой! — начала улещивать пери-шахзаде девушка в алом. — Этот жалкий человек таки смог достать у дэвов зеркало, о котором ты говорил и теперь я даже не знаю, что и делать. Я слёзно молила отца о том, чтобы он дал мне ещё одну ночь на раздумья и теперь хочу посоветоваться с Вами, может быть есть средство остановить этого ничтожного человека.

— Эх, не печалься о том, султанша! — отвечал пери-шахзаде. — У дэвов, живущих в золотых горах, что на краю света есть волшебный камень шем-гаирек, никому не под силу его взять. Вот завтра и потребуй его от этого человечишки. Уж его-то заполучить у дэвов, человеку будет кишка тонка, так что ты избавишься от жениха, а мы останемся с тобой.

Девушка-юноша, услышав этот разговор девушки в алом с пери-шахзаде покинула своё укрытие и вернулась на кухню. Наутро, едва только юноша искупался в золотом тазу со сладкой водой и улетел прочь, девушка в алом пошла к отцу, а тот вызвал и йигита.

— Отец, — сказала она, когда девушка-юноша пришла в тронный зал дворца — у дэвов, живущих живущих в золотых горах, что на краю света есть волшебный камень шем-гаирек. Вот если мой жених достанет этот камень — пойду за него замуж.

— Ну чтож, сынок, — сказал падишах йигиту — раз смог ты достать волшебное зеркало, значит и этот камень тебе по плечу.

— Воля Ваша — отвечала девушка-юноша.

Она уединилась в дворцовом саду и, потерев волшебные волосинки, снова вызвала волшебного коня и он мигом очутился перед девушкой.

— Чего пожелает султанша? — спросил он.

— Опять мне нужна твоя помощь. — сказала она. — У дэвов живущих в золотых горах есть камень шемширек и мне нужно привезти его дочери падишаха.

— Будет по твоему, султанша! — отвечал он.

Девушка села на волшебного коня. Он, дышал огнём, словно это дракон, поднимал пыль и туман и за несколько мгновений принёс её к огромной горе, ещё более высокой, чем первая. Когда волшебный конь остановился, девушка спрыгнула с него на землю.

— Султанша, — сказал он. — Ты должна идти по этой дороге, она приведёт в пещеру дэвов. Входи в неё не бойся и смотри по сторонам. В одной из расщелин ты увидишь заветный камень, вынимай его смелее и бегом возвращайся ко мне, а если замешкаешься, то это будет твой последний день, ибо если кого проклянут дэвы, тот на месте и умрёт.

И вот девушка, оставив коня пастись в месте, где он незаметен для дэвов, пошла по дороге. И правда, вскорости дорога привела её в пещеру. Ни вокруг пещеры, ни у её входа дэвов не было. Не мешкая, девушка вошла в пещеру и остановилась, пока глаза привыкли к темноте. И здесь тоже дэвов не было, зато в одной из расщелин виднелся волшебный камень шемширек. Она схватила его и побежала к коню. Когда ей оставалось всего несколько десятков метров, внезапно, и, как казалось, из ниоткуда, появились дэвы и погнались за нею, но они были слишком далеко, чтобы догнать её.

— Во имя аллаха! — кричали ей вослед дэвы. — Если ты мужчина — стань девушкой, если ты девушка — стань мужчиной!

Но она бежала, не обращая внимания на их крики, и, вскочив на коня, показала ему волшебный камень и похвасталась:

— Вот моя добыча.

— Ты лучше скажи, султанша, — спросил волшебный конь — не кричали ли они тебе каких либо проклятий?

— О да. — ответила она. — Они кричали мне: "если ты мужчина — стань девушкой, если ты девушка — стань мужчиной!"

И вдруг смотрит она на себя — и правда она стала юношей во всём. Обрадовалась она этому, ведь стать мужчиной было для неё желанием всей её жизни. Обрадовался тому и конь, ведь проклятие дэвов не причинило девушке вреда, а, наоборот, исполнило её желание.

— Шахзаде, — по-новому обратился к нашему герою волшебный конь, — ты теперь стал мужчиной и отныне я сделаю для тебя всё, что ты только пожелаешь!

Тем временем дэвы оказались уже совсем близко и было не до разговоров: шахзаде сел на коня и тот, мчась словно вихрь или ураган, довёз её до дворца падишаха за несколько секунд. Соскочил шахзаде с коня и он тутже исчез. А ещё несколькими минутами позже шахзаде уже предстал пред падишахом.

— О падишах мой, я принёс столь желанный для вас камень шемширек — сказал он, входя в покои правителя.

Тот тотчас приказал позвать девушку в алом и иронично спросил её:

— Дочь моя, вот йигит добыл тебе и камень, который тебе понадобился. Что ты на сей раз выдумаешь?

— Отец, ради аллаха, ради всего святого, — взмолилась девушка в алом, — дай мне ещё отсрочку ещё на одну ночь и я завтра непременно дам ответ.

— Хорошо, дочь моя, но только до завтра. — отвечал падишах. — По обычаю, можно давать только три задания и это твоя последняя уловка.

Девушка, нижайше благодаря отца, удалилась в свою комнату, а шахзаде занял привычное уже для него место в чулане и всё повторилось опять: девушка в алом поставила золотой таз, налила в него сладкой воды, в тот же миг появился голубь, нырнул в него и вынырнул прекрасным юношей, отряхнулся и подошёл к девушке в алом.

— А на сей раз зачем ты меня звала? — спросил он.

— Любимый мой эфенди, — сказала она, — тот жалкий человечишка принёс камень шемширек, который ты считал недоступным для смертных. И что теперь будет с нами?

— Не печалься о том, султанша! — отвечал он. — Ты забыла наверное, что я сын падишаха пэри и в моей власти вся магия, какая только существует под Луной. Так, что у меня в запасе есть сотни тысяч различных заданий, способных погубить этого человечишку. Вот слушай самый надёжный: среди сада моего отца растут плачущий гранат и смеющаяся айва. Их назвали так потому, что когда кто-нибудь протягивает свои руки к этим деревьям, гранат плачет, а айва, увидав его плачущим, начинает смеяться. К ним и в обычный день никто не может притронуться, а завтра, тысячи тысяч воинов, которые подчиняются моему отцу будут охранять эти деревья день и ночь. Так что не переживай об этом человечишке, просто попроси у него принести тебе эти деревья.

Услышав эти слова, султанша вздохнула с облегчением, а скоро и вовсе успокоилась. Утром, едва улетел, обернувшийся голубем юноша, она бросилась к отцу.

— Отец, — затараторила она, влетев в его покои даже не спросив разрешения войти, — я знаю верное средство проверить достоин ли меня этот юноша!

— И какое же? — спросил отец, отрывая свой взгляд от важных государственных бумаг.

— В саду у падишаха пери — чуть успокоившись, девушка в алом стала пересказывать отцу задание придуманное перишахзаде — растут два чудесных дерева: плачущий гранат и смеющаяся айва. Если юноша раздобудет их — непременно пойду за него.

— Отлично, — сказал падишах и велел позвать йигита.

— О мой падишах, — отвечал юноша правителю, когда тот дал ему новое задание, — я добыл всё то, что ты просил, видит Аллах, я добуду и эти деревья.

Выйдя из дворца в сад, йигит уже не прятался от любопытных глаз, вытащил волшебные волосинки, потёр их перед ним снова появился конь.

— Чего пожелает шахзаде? — спросил он.

— Ах, мой чудесный помощник! — вздохнул юноша. — Дал мне падишах задание, сложнее не придумаешь: добыть из сада падишаха пери плачущий гранат и смеющуюся айву.

— Ох, шахзаде, — вздохнул волшебный конь, — вот это действительно трудно, но ради тебя я готов даже пожертвовать собой. Поспешим же в дорогу, а там увидим, что будет.

Вскочил йигит на коня, а тот, рассыпая во все стороны искры, словно он не конь, а дракон, понёсся по небу. И в какие-то несколько мгновений он оказался в далёкой и незнакомой стране и остановился у дороги под деревом.

— Видишь там в далеке стоят три юноши? — спросил конь. — Они получили в наследство от отца всего четыре вещи: шапку, баранью шкуру, плеть и стрелу. И вот уже который год спорят как разделить их. Эти вещи пригодятся тебе, пойди, уговори юношей дать их тебе или, если не получится — отбери их силой.

— Хорошо, — ответил шахзаде, слез с коня и пошёл по дороге.

Жаркий спор братьев между собой был слышен метров за пятьдесят до них. Подойдя к ним йигит поинтересовался из-за чего они так кричат друг на друга, а, когда они рассказали о своём споре он сказал:

— На самом деле помирить вас очень легко. Сделаем так: я выстрелю этой стрелой из своего лука, кто первый до неё добежит — тому и достанутся эти вещи.

Братья с радостью согласились. Шахзаде выстрелил и они побежали наперегонки, а йигит, забрав вещи, оставил вместо них три пригоршни золотых кинулся бежать к волшебному коню, вскочил на него и конь понёс его над долиной. Краем глаза юноша видел, что братья, вернувшись, были рады найденному золоту, не только потому, что его легче разделить поровну, но ещё и потому, что не понимали истинной ценности вещей доставшихся им в наследство.

Через пару минут конь высадил седока у ворот дворца падишаха пери и сказал ему:

— Одень волшебную шапку — она сделает тебя невидимым, садись на шкуру и хлестни по ней плёткой — и она перенесёт тебя в любое место, куда ты только пожелаешь. Когда подлетишь к тем деревьям — хлестни по ним плёткой и они вырвутся с корнем. На той волшебной шкуре ты сможешь летать куда твоя душа пожелает.

Попрощался шахзаде с конём и тот растворился в воздухе, пообещав появиться в тот момент, когда в нём появится большая нужда. Сделал йигит всё как конь ему сказал: одел шапку-невидимку, сел на шкуру, хлестнул по ней плёткой и тут же она перенесла его к чудесным деревьям. Огляделся шахзаде: вокруг деревьев стоит неисчислимая рать пери, их крылья трепещут на ветру, а их сияние слепит. На балконе дворца падишаха, что был обращён к этим деревьям был накрыт широкий стол, заставленный всевозможными блюдами, а приборов на нём было всего на две персоны, это Пери-шахзаде и девушка в алом собрались пообедать и понаблюдать за зрелищем его появления в саду и действительно, это могло быть удивительное зрелище, разве может один человек справится с сонмом пери?

Тут решил шахзаде покуражится над Пери-шахзаде, кому ещё из людей доводилась такая возможность победить войско пери. Вот спустился шахзаде на своей волшебной шкуре на балкон и сидит дожидается Пери-шахзаде и девушку в алом. Вскоре они вышли вдвоём, сели за стол и стали есть, а наш йигит, сидя на шкуре начал есть блюда с другого конца стола, только вот они долго не замечали его присутствия. Вдруг заметили они, что блюда на том конце стола стоят надкушенные, но никого там нет. Удивились они, но не более того, ведь им и в голову не могло прийти, что кто-то может проникнуть во дворец пери незамеченным. Пообедав, они перебрались поближе к балконным перилам, на миндер, широкую лавку, обложенную подушками, и стали ожидать появления героя. Вдруг вспомнила девушка в алом, что взяла с собой подарок для Пери-шахзаде — вышитый платок — и забыла подарить его и только сейчас вручила его пери. Тот положил подарок на миндер, отвернулся на секунду, поцеловать девушку в алом, а йигит схватил платок и спрятал его за пазуху. Шарили они везде — нигде не могли найти. Тем временем наступала ночь и сонм пери, охранявших чудесные деревья, излучал приятное сияние. Устали уже Пери-шахзаде и девушка в алом и подумал йигит, что они могут уснуть и не увидят похищения чудесных деревьев.

Взлетел он на чудесной шкуре в воздух, перенёсся к плачущему гранат и смеющейся айве, схватил ветви их в одну руку, рванул, другой хлестнул по ним плёткой и они вырвались с корнем и поднялись в небо вместе с юношей. Увидал то Пери-шахзаде закричал своим воинам:

— Что же вы стоите и смотрите? Бейте его, бейте!

Тогда началась страшная свалка и воины пери били и убивали друг друга. Поняли тогда Пери-шахзаде и девушка в алом в чём дело, почему блюда на другом конце стола были надкушенными и куда подевались платок и чудесные деревья, но было поздно. Разозлился тогда Пери-шахзаде на девушку в алом и сказал ей в ярости:

— Смотри, султанша, что ты наделала! Из-за тебя этот человек похитил и твой подарок и деревья. Как только мой отец узнает о пропаже деревьев — он накажет меня и прогонит прочь из дворца. А теперь, я отказываюсь от тебя, чья бы ты теперь ни стала.

Тотчас девушка в алом очутилась в своих покоях во дворце своего отца, падишаха людей.

Однако оставим на время девушку в алом убиваться по своей потерянной любви к Пери-шахзаде и вернёмся к йигиту. На шкуре он перенёсся ко дворцу падишаха людей, таща за собой чудесные деревья, два раза щёлкнул плёткой по земле и тут же появились две лунки, посадил он в землю плачущий гранат и смеющуюся айву и поспешил на волшебной шкуре к падишаху. Очень удивился падишах, когда шахзаде, спрыгнув со шкуры появился пред очами падишаха, буквально из воздуха, но понял уже, что этот юноша не простой человек.

— О великий падишах! — обратился к нему юноша. — Выгляни в окно: твоё приказание выполнено.

Глядит тот: прямо у входа во дворец, там где раньше было пусто — стоят два дерева. Не поверил он своим глазам, спустился вниз, подошёл к гранату, протянул к нему руки и дерево тотчас заплакало, а стоявшая рядом айва от того засмеялась. Обрадовался падишах тому, что у него теперь будут расти деревья из сада самого падишаха пери и сказал шахзаде:

— Я восхищаюсь твоими подвигами, сын мой! Ты настолько искусен, что в целом свете не найдётся героя смелее тебя и кому как не тебе отдать мою дочь?

Он позвал девушку в алом и она пришла вся заплаканая, а её отец отдал её в жёны шахзаде и приказал готовиться к свадьбе. Играли ту свадьбу сорок дней и сорок ночей, а на сорок первый пришёл шахзаде к падишаху, рассказал свою удивительную историю и попросил разрешения отбыть вместе с молодой женой на родину. Попрощавшись с ним, шахзаде и девушка в алом сели на волшебную шкуру и в тот же миг перенеслись они во дворец отца шахзаде. Представ перед отцом и матерью, он поцеловал полы их одежд и представил свою невесту. Когда же рассказывал юноша родителям о своих замечательных приключениях — они только диву давались. На радостях отец закатил им вторую свадьбу и снова было гуляние сорок дней и сорок ночей.

13. Сын падишаха и сын крестьянина

В давние времена жил-был падишах, и был у него единственный сын. Он очень любил своего сына и потому однажды сказал своего первому визиру:

— Давай переоденемся дервишами, отправимся путешествовать и найдём ещё мальчика похожего на моего сына, привезём его сюда и они будут расти как братья.

— Твоя воля, шах, — отвечал тот. — Как скажешь, так и будет.

И вот каждый из них приказал сшить ему дервишскую одежду — простые полотняные рубахи и штаны и когда одежда была готова, они надели её и отправились в путешествие. Долго ли, коротко ли бродили они, пока не встретили на дороге крестьянина, шедшего им навстречу, а с ним был мальчик — ну точная копия шахзаде. Поприветствовали странники крестьянина, он ответил им любезно и они до вечера провели в деревенской кофейне в беседе о ни о чём, вечером собрался он уходить домой и позвал их с собой. Посадил их за стол, угостил кофе и табаком, а затем падишах сказал крестьянину:

— Дядюшка, продайте нам своего мальчика.

— Да как же я продам его? — удивился крестьянин. — Он у меня единственный.

— Я дам тебе всего чего пожелает твоя душа. — уговаривал его падишах. — Хочешь я дам за него столько золота, сколько он весит?

Слово "золото" было произнесено весьма кстати и крестьянин уже был согласен на сделку.

— Ну, допустим даже, я отдам его, — сказал он, — но вот мать-то его точно не отдаст. Подождите минутку, я пойду спрошу её.

Приходит он к ней и говорит:

— Милая, эти дервиши хотят купить нашего мальчика и предлагают за него столько золота, сколько он весит.

— Но это же наш единственный ребёнок — сказала жена, — как же мы можем его отдать?

— Вот смотри, дорогая, — уговаривал её муж, — мы с тобой бедняки, а когда у нас будет золото — станем богачами и может быть Аллах даст нам другого ребёнка.

И в конце-концов ему удалось уговорить жену. Привели они ребёнка, сидевшим за столом дервишам, те отдали золото и стали жить в своё удовольствие. Однако, оставим этих родителей и последуем за мальчиком. Дервиши, которые, как я уже говорил, вовсе не дервиши, а падишах и его первый визирь, привели мальчика во дворец и представили шахзаде. Ребята друг другу понравились, с тех пор они были неразлучны, всегда играли только вместе и считались братьями. Шло время и мальчики выросли и стали юношами. А однажды когда им исполнилось шестьнадцать лет сын крестьянина сказал шахзаде:

— Братишка, мы с детства сидим здесь взаперти, в этой золочёной клетке, давай сходим к нашему отцу-падишаху, попросим его разрешения побродить по свету.

— Отличная идея, брат! — воскликнул другой. — Мне тоже скучно сидеть на одном месте.

И они тут же пошли к падишаху и рассказали ему о своём общем желании. И как ни странно, но падишах одобрил их просьбу.

— Единственное, что я вам советую, — сказал он, напутствуя их на дорогу, — не заходите в далёкие края, а то пропадёте и с вами может случиться что-то недоброе.

— Конечно! — заверили его братья и убежали вниз по ступенькам дворцовой лестнице.

Они вышли из дворца и бродили по городу и окрестным местечкам, по лугам и лесам весь день, и смотрели они на всё вокруг изумлёнными глазами, потому что столько времени провели во дворце: шахзаде вообще никогда не покидал его, а сын крестьянина попал во дворец в настолько раннем возрасте, что воспоминания о прошлой жизни совсем изгладились.

— Как здесь великолепно! — всякий раз восклицал шахзаде, глядя на поля и колодцы, на журчащие ручьи и переброшенные через них жёрдочки мостов и море других обычных вещей, диковинных для юноши никогда не покидавшего дворца.

— Братишка, — сказал ему сын крестьянина, когда тот восхищался Луной, выкатившейся на небосвод из ложбины между двумя горами — вокруг нас есть столько красивых стран с богатыми виноградниками и садами, что если бы ты их увидел, то ещё больше бы удивился.

— И как же нам их увидеть? — спросил шахзаде.

— Это совсем просто! — отвечал сын крестьянина. — Завтра мы попросимся прогуляться верхом и получив разрешение, прихватим с собой немного денег и убежим.

На том они сговорились и вернулись во дворец. Ночью им снились удивительные диковинки дальних стран, о которых они много раз читали в книгах, но которых они не видели своими глазами. Наутро они отпросились у падишаха прогуляться верхом и прихватив с собой суму с золотом выехали из дворца.

Долго ли, коротко ли бродили они по свету, только попали они в страну Шабур. Весь день ездили они по городу. Проезжая мимо дворца правителя Шабура шахзаде увидел в окне грустную красивую девушку и влюбился в неё. Вскоре наступил вечер и братья стали искать место где бы переночевать. Они спросили в нескольких кофейнях, можно ли там остаться переночевать, но хозяева, посмотрев на их юный возраст прогнали их. Сумерки сгустились и наступала ночь и братья стали стучаться в каждый дом на улице по которой они шли, но где-то им просто не открывали, где-то их прогоняли хозяева и так они добрели до одного небольшого дома на окраине.

— Чего вам? — неприветливо ответила им старушка, вышедшая на порог.

— Матушка, — говорят они учтиво, — у нас в этом городе нет ни друзей, ни знакомых и нам негде переночевать, кроме как на улице. Если у тебя найдётся для нас местечко, мы могли бы стать твоими гостями.

— Ах, дети мои, — смягчившись сказала старушка, — мой дом настолько мал, что я и сама в нём едва помещаюсь.

Но юноши дали ей пригоршню монет и она умилостивилась совсем и сказала:

— Дети мои, ложитесь в моей комнате, а я придумаю себе место где прилечь.

Спешившись и привязав коней к дереву, юноши вошли в дом, поужинали и собрались спать. Уже и полночь прошла, только вот не спится шахзаде, он всё ворочался с боку на бок, а затем и вовсе заплакал.

— Что с тобой, брат? — спросил его сын крестьянина. — Может у тебя что-то болит?

И шахзаде рассказал, что влюбился в девушку, виденную им в окне дворца. Сын крестьянина разбудил хозяйку дома и спросил у неё: кто та девушка, которую они видели во дворце.

— Эх, дети мои, — отвечала она, — та девушка, о которой вы говорите — дочь шаха Шабура.

— Матушка, — сказал сын крестьянина, — мой брат влюбился в неё, можешь ли ты чем-нибудь помочь ему?

— Да чем тут поможешь, — старушка развела руками, — она уже сем лет как засватана за сына шаха Бухары. Дня через три он приедет в наш город отпраздновать свадьбу, а потом она уедет.

Сидевший в соседней комнате шахзаде, услышав эти слова стал рыдать ещё сильнее. Его брат, зайдя к нему сказал:

— Не стоит убиваться так, братишка. Мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем.

И утешал его, а потом вернувшись к старушке спросил:

— Как бы мне с нею увидеться? Дай совет.

— Ох, тяжело тут дать совет, — отвечала старушка, — ведь берегут её как зеницу ока. Хотя знаешь что: у меня есть один сосед, так вот он— личный портной нашей султанши, может быть он подскажет средство как помочь этому горю.

Наутро сын крестьянина, нарочно разорвав себе карман пошёл по указанному старушкой адресу.

— Помогай тебе Аллах, мастер! — поприветствовал его юноша.

— Что тебе нужно, сынок, — спрашивает его портной, — с каким делом ты ко мне пожаловал?

— Да вот, тут небольшое дело есть, — отвечает юноша и показывает карман. — порвались мои штаны. Сумеешь их починить?

Посмотрел на них мастер и говорит:

— Да ты, видать, нарочно их порвал? Значит, у тебя ко мне другое дело.

Юноша кивнул и рассказал портному про любовь шахзаде.

— Может ты придумаешь какой-нибудь хитрый способ, чтобы мой брат увиделся с султаншей, ибо он совсем заболел и изменился в лице.

— Ох, я даже не знаю, что и придумать, — вздохнул порной. — Хотя... Сходи к учителю султанши, известному в нашем городе ходже, может быть он тебе чем-нибудь поможет.

И он, дав ему в руки книгу, рассказал как найти школу, в которой преподаёт ходжа. Юноша без труда нашёл школу, войдя туда, поцеловал ходже руку и сказал:

— Многоуважаемый ходжа, я хотел попросить тебя, чтобы ты поучил меня.

— Это очень хорошо, сынок, что ты тянешься к знаниям, — ответил ходжа, — открой-ка книжку.

Юноша сел и стал читать быстро и красиво, так как его научили лучшие учителя, какие были во дворце падишаха.

— Ты так хорошо читаешь, сынок, — похвалил его ходжа, — что мне пожалуй больше нечему тебя научить.

Тогда юноша упал в ноги ходже и сказал:

— Помилуй, ходжа-эфенди, у меня к тебе есть просьба. Мой брат однажды увидал дочь падишаха и так влюбился в неё, что тяжко заболел от любви и лежит на смертном одре. Помоги ему хоть разок встретиться с султаншей.

Пожалел ходжа юношу и его брата и сказал:

— Тут, сынок, никакого способа не сыщешь, потому как в этом деле решает сердце, а не ум и хитрость. Единственное, что я могу сделать для твоего брата: отвести тебя к ней, а ты уж сам объяснись с ней.

— Огромное тебе спасибо, многомудрый ходжа! — воскликнул юноша. — Я добьюсь её согласия во что бы то ни стало!

— Если ты готов, — отвечал ходжа, — вставай, одевай паранджу и пошли!

Одел юноша паранджу и стал неотличим от женщины. Ходжа и юноша вышли из школы, ходжу и по дороге во дворце многие узнают и здороваются. Наконец их пропустили в покои султанши.

— Дочь моя, — сказал ходжа поприветствовал дочь шаха, — я привёл к тебе свою старшую ученицу, она позанимается с тобой сегодня, а мне сегодня нужно быть в мечети, чтобы прочесть положенные молитвы.

Оставив юношу наедине с султаншей он ушёл.

— Сегодня душно, сестрица, — сказала девушка, — снимай паранджу, посиди без неё.

Юноша сбросил паранджу, но султанша не приняла его за юношу, настолько он был миловиден. А сам юноша в это время упал в ноги султанше и стал плакать и просить исполнить его желание.

— Успокойся, дорогая, — просила его девушка, что с тобой стряслось и какое у тебя желание? Поверь, я сделаю всё, что только будет в моих силах.

— Не верю я тебе — говорил юноша, продолжая рыдать — поклянёшься, тогда поверю и скажу.

— Клянусь, — сказала девушка, — насколько это, конечно, будет в моих силах.

— Тогда слушай, султанша, — и юноша стал рассказывать. — Мой брат недавно проходил под окнами дворца, увидал тебя и влюбился, да так, что теперь весь заболел от тоски и уже лежит, не вставая. Умоляю, если можешь, повидай его хотя бы разок перед кончиной.

— Ах, — воскликнула девушка, — я помню его, когда он проходил перед окнами дворца. И я, надо признаться, тоже влюбилась в него и его образ не стирается из моей памяти. Но я ничего не могу сделать, ведь я засватана за шаха Бухары и через три дня состоится свадьба, а он появился так поздно, что теперь уже ничего не попишешь...

— Но может быть ты что-нибудь придумаешь? — умолял её юноша. — Ведь мой брат не сегодня-завтра умрёт, и тогда на тебе будет большой грех.

— Ну если так... — сказала султанша и призадумалась. — Слушай меня внимательно: за дворцом у нас есть ограждённый стеною сад, его задняя калитка выходит на тихую улицу, я дам тебе ключ, а ты приведи завтра своего брата в беседку, что в том саду, и оставь его там.

Она вынула из шкафчика ключ и дала его юноше, а затем отослала его. Сын крестьянина возвратился к шахзаде и рассказал ему всё что с ним приключилось. Утром они вдвоём пошли к заветной калитке. Замок был ржавым и запылённым и поддался с большим трудом. Братья нашли беседку и уложили шахзаде на принесённую с собою постель, чтобы он выглядел как умирающий. Затем сын крестьянина оставил брата лежать там и шахзаде от скуки заснул. А султанша пошла к отцу и сказала:

— Я хотела бы погулять сегодня в нашем саду в одиночестве, ведь совсем скоро свадьба и, кто знает, может быть я больше никогда в жизни не попаду в него.

Любящий отец, естественно даёт на то своё согласие. Приходит султанша в сад и что же она видит? — Шахзаде спит крепким сном и она не решилась разбудить его, но, в знак того, что она приходила к нему, оставила платок у него на груди. И почти сразу после того как она ушла — шахзаде проснулся и ждёт появления девушки. Вокруг — ни одного постороннего шороха. И так он просидел до самого вечера, когда пришёл брат, чтобы забрать шахзаде.

— Наконец-то ты встретился с нею! — сказал брат, собирая постель.

— И когда же она приходила? — иронично спроил шахзаде.

Сын крестьянина вытащил из-под скамейки упавший платок и показал брату.

— Горе мне! — зарыдал влюблённый шахзаде. — Она приходила и оставила этот платок!

— Тише! Ради Аллаха, тише! — умолял его брат. — Мы придумаем ещё один способ свидеться с нею!

И они вернулись домой.

Прошли положенные сорок дней и сорок ночей свадьбы и молодожёны собираются в дорогу в Бухару, где правит отец жениха. Сборы в дорогу — это всегда суматоха, а когда вокруг полно незнакомых людей из свиты жениха, но во дворце творилась полная неразбериха. И вот сын крестьянина накануне отъезда, воспользовавшись общим беспорядком, проник во дворец и смог увидеться с глазу на глаз с султаншей.

— Смилуйся, — сказал он, — шахзаде совсем помирает, может быть у тебя будет какая-нибудь возможность увидеться с ним?

— За городом находится тюрбэ, гробница моей матери. — отвечала ему султанша. — Завтра, когда мы выедем за околицу, я заеду туда на поклонение. Вот тебе ключ, а ты приведи туда шахзаде и так мы и свидимся на прощание.

Она вынула ключ из шкатулки и протянула его юноше и тот с радостной новостью поспешил к брату.

— Не рыдай, братишка! — сказал он, показав шахзаде ключ от тюрбэ. — Гляди лучше какой я нашёл способ обустроить ваше свидание.

И он передал слова султанши. Поздней ночью они проникли в тюрбэ и оставались там в ожидании. Когда свита выехала из города и за домами предместий потянулись сады девушка стала плакать и просить своего мужа:

— Вон в той стороне гробница моей матери, позволь мне пойти поклониться ей в последний раз, врядли когда-нибудь я вернусь сюда и увижу её ещё раз.

Шахзаде Бухары согласился и весь кортеж повернул к стоявшему при дороге тюрбэ, а потом смиренно ожидал, пока девушка возвратиться к ним и они смогут продолжить путешествие. Но, проследуем же за нею, когда она, отперев дверь, вошла в холодный сумрак склепа. Внутри её ожидали наш шахзаде и его брат. Возлюбленные обнялись и стали целоваться.

— Раз мы встретились, то как же мы разлучимся теперь? — спрашивал шахзадеи они друг друга. — Ведь если мы останемся здесь, снаружи столько народу, что нас вытащат насильно.

— Есть одно средство. — снова пришёл им на помощь брат шахзаде. — Ты сними наряд невесты, а я его надену и выйду к людям вместо тебя. А вы оставайтесь здесь и ждите меня сорок дней, а если я не вернусь за этот срок, уходите из города.

Брат шахзаде поменялся одеждой с невестой и вышел к людям. Как вы наверное помните, он был настолько миловиден, что жених не распознал подмены и кортеж отправился в путь. После долгой дороги прибыли они в Бухару во дворец местного шаха. Там юноша при первой же встрече приглянулся сестре жениха и она обняла юношу, прижалась к нему и сказала:

— Ах, невестушка, я тебя люблю!

— У меня есть к тебе одна небольшая просьба, сестрица, — сказал ей юноша. — Я разлучилась с отцом, матерью и братьями, поэтому у меня траур. Упроси своего брата, чтобы по этой причине он сорок дней и ночей не приходил ко мне.

— Хорошо, невестушка, — сказала она — я пойду скажу ему.

Она пошла сообщить ему и он оказался вполне благосклонен к желанию жены и сказал:

— Я не возражаю, — отвечал он. — Я ждал её семь лет, так подожду ещё сорок дней. Пусть она будет спокойна, я не потревожу её сон.

Сестра бухарского шахзаде пришла к своей невестке сообщить эту новость от брата и она так заболталась с юношей-невесткой, что настала глубокая ночь и они легли спать.

— Ох, невестушка, — повторила сестра бухарского шахзаде — я очень тебя люблю!

— А если бы я была мужчиной, ты бы пошла за меня? — игриво спросил её юноша.

— Как же не пойти? — удивилась она. — При том, что ты — девушка, и то я тебя так люблю, а если бы ты была мужчиной, я бы любила тебя в тысячу раз сильнее.

— А если я стану мужчиной, пойдешь ли ты за мной? — ещё более игриво поинтересовался он.

— Ни секунды не колеблясь! — с жаром сказала она. — Куда ты пойдёшь, туда и я и никогда не разлучусь с тобой. Только вот... — она замялась — А как ты сможешь стать мужчиной?

— Есть один способ — задумчиво сказал юноша. — Я буду читать молитвы, а ты после каждой говори "аминь". И, если они будут угодны Аллаху, он превратит меня в мужчину.

— Надеюсь. — мечтательно сказала сестра бухарского шахзаде.

Юноша прочитал несколько молитв, а девушка, как и было уговорено, в конце каждой произносила "аминь". Когда же ему этот цирк надоел, он сказал, что Аллах принял его молитвы и он уже стал мужчиной. Девушка обрадовалась и они, взяв с собой немного золота и драгоценностей бежали оттуда в Шабур и через несколько дней они постучались в двери тюрбэ на окраине города, а оттуда две влюблённые пары поспешили к их отцу-падишаху.

А уже на следующее утро после их счастливого возвращение началась двойная свадьба: дочь шаха Шабура выходила за шахзаде, а дочь шаха Бухары — за сына земледельца. И был праздник, как и положено по обычаю сорок дней, сорок ночей. Так герои нашей сказки достигли всего чего они желали. А нам бы достигнуть своих!

14. Рюзгяр: дэв-вихрь

Было то али не было, в те далёкие времена, когда мне исполнилось пятьнадцать лет и я, сидя в центре гумна в решете, качал люльку своего отца.

Тынгыр-мынгыр. Тирил-тирил.

Тынгыр-мынгыр. Тирил-тирил.

Лесом, полем в даль бежит

Этот истинный йигит,

У него немало сов,

Кто из них в сад залетит,

Мышку чик и был таков.

От Бекир-Мустафы и друга Сафы

Закипела голова,

Но не только голова,

Прохудилась борода:

Борода белая, чёрная, рыжая,

Борода лопатой и борода стриженая.

Но о них я — ша! -

Не скажу ни шиша!

Я б работал мясником, — топором бы не махал,

Я б работал кузнецом, я б кота не подковал,

Я б работал продавцом, я друзей бы уважал!

Только не гожусь я ни в какое дело -

Потому что баня мне на голову взлетела!

Вы бежите из долины, я с вершины побегу,

Вы мамашу полюбите, а я с дочкой помогу,

Вы коробочку ищите, а корзину я найду!

Лестница из камня, из глины да из дерева -

По деревянной лестнице взойду наверх уверенно,

Если б только не девчонки,

Что сидят уже в печонках!

Ключ к гарему подбирал,

Глядь, а там моя жена,

Я сердился и ругал,

Даже подзатыльник дал,

Но её не убедил,

Тынгыр-мынгыр, тирил-тирил!

Так вот, в те далёкие времена жил-был падишах и было три сына и три дочери. Однажды он сильно заболел и собрал множество лекарей и знахарей, магов и колдунов, астрологов и толкователей Корана, мудрецов и ходжей, чтобы те излечили его, но они не только не излечили его, но даже не смогли поставить ему правильный диагноз, а многочисленные лекарства ими прописанные становились для больного ядом, ведь не знали они, что болезнь падишаха не природного свойства, а чудесного. Незадолго до своей смерти повелел он своим детям собраться у его ложа, а когда они все пришли сказал:

— Теперь я точно знаю, что скоро умру, поэтому послушайте мою последюю волю. Тот из вас, кто сможет провести в тюрбэ, в моей гробнице, три ночи подряд и убить всех моих врагов, тот и будет наследовать меня на троне, а дочерей моих отдайте первому, кто пожелает на них жениться, кем бы он ни был.

Стояли дети правителя, слушали его и слёзы катились из их глаз, ибо понимали они, что прощаются они со своим отцом. И, действительно, не прошло и трёх дней как падишах умер.

Ночь после похорон предстояла лунной и старший сын, идя на закате в склеп отца, уже видел себя сидящим в короне на отцовском троне. До полуночи он высидел вполне спокойно, читая заклинания, отгоняющие злых духов и души покойников. Ровно в полночь откуда-то издалека послышался голос, он что-то говорил, но шахзаде не мог разобрать ни единого слова. Голос тот был настолько ужасным и грозным, что убежал оттуда шахзаде, роняя свои тапки-пабучи в придорожную пыль. А другие дети падишаха сидели в его покоях в трауре и вспоминали отца. Увидали старшего сына, растрёпанного и босого и спрашивают у него:

— Почему ты убежал из тюрбэ?

— Испугался, потому и убежал. — растерянно признался он, стыдливо прикрывая свои босые пальцы шёлковыми шароварами.

На следующую ночь настала пора среднему сыну идти в склеп отца. И он тоже смог досидеть внутри гробницы только до полуночи и также как и его старший брат, услыхав жуткий голос, убежал, а его тапки-пабучи падали с его ног в придорожную пыль.

Теперь пришёл черёд младшего сына идти в гробницу отца. Взял он с собой длинный кинжал и сел в склепе на закате. Сидит и читает заклинания отгоняющие злых духов и души умерших. Как только наступила полночь снова послышался жуткий голос: тирил-тирил, тирил-тирил. Испугался голоса младший шахзаде, но не убежал, как старшие братья, а вытащил из-за пояса свой длинный кинжал и выглянул наружу. Видит: вокруг всё почернело, лунный диск куда-то пропал с небосвода, а перед ним стоит огромный дракон. Опешил дракон от такой смелости юноши и не изрыгнул пламя из своей пасти и не испепелил юношу, тогда как шахзаде ударил дракона кинжалом и тот пал замертво. Захотел юноша оставить себе на память голову дракона и повесить её в тронном зале, только стало вокруг ещё темнее чем было и не видать на теле дракона где его голова, а где хвост. Тогда решил он поискать огонёк или какую-нибудь свечу, чтобы посветить себе, огляделся по сторонам: в восточном углу неба, там где синие горы сливались раньше с небом виднеется огонёк как у свечи. Пошёл шахзаде в ту сторону откуда шёл свет и ему на пути попадается , а там сидит на камне древний старик и держит в руках два клубка: белый и чёрный, белый разматывает, а чёрный — наматывает.

— Чем ты занят, отец? — спросил юноша.

— Это мой ежедневный и еженощный труд — отвечал старик, — когда светит Солнце, я днём сматываю день и распускаю ночь, а, когда Солнце уходит под горизонт, сматываю ночь и распускаю день.

— А моё дело намного важнее — сказал шахзаде и смотал светлыми и тёмными нитями руки старику, чтобы остановить время.

И юноша продолжил свой путь на свет. Перед ним лежала широкая дорога, которая вскоре привела его к подножию замка. Подошёл шахзаде туда и видит: стоят под стенами замка сорок человек.

— Что вы здесь делаете, добрые люди? — спросил он.

— Мы не добрые люди, а разбойники. — отвечал их предводитель. — Мы хотим залезть в замок, только не можем понять как это сделать.

— Я проведу вас внутрь, — сказал юноша, — если вы мне дадите огня.

Они протянули ему два кремня.

— И ещё, — добавил он, — мне понадобится молоток и корзина гвоздей.

И то и другое появилось очень быстро, будто разбойники приготовили их зараннее. Шахзаде, вбивая гвозди в стену, поднимался всё выше и выше, пока не добрался до её зубчатых бойниц. Наверху никого из охраны не было, все они мирно спали где-то далеко от своего боевого поста.

— Поднимайтесь по одному! — крикнул юноша разбойникам.

И они стали карабкаться по стене, становясь на вбитые гвозди, но каждому поднявшемуся шахзаде отсекал голову и бросал их тела во внутренний дворик замка, так что никто из них не заметил подвоха и лез за своим приятелем. Когда был убит последний разбойник, юноша спрыгнул во внутренний дворик и вошёл в покои замка. Поднимаясь по лестнице увидал он ползущую по каменной колонне поддерживающей верхние этажи и, не раздумывая, разрубает её напополам. Удар был настолько силён, что йигит не смог вытащить кинжал из камня. На втором этаже лестница открывалась в холл, в который выходили двери нескольких комнат. Заглянул юноша наугад в одну из них и видит, что на кровати спит красавица, заглянул в другую — а в той комнате ещё одна красавица спит, поднялся он на третий, верхний этаж. Там была одна большоая комната, вся обшитая бронзой и отделанная золотом, а в шелках на кровати спала такая красавица, что наш йигит не смог устоять перед её красотой и влюбился в неё, сильнее чем тысяча сердец. Тем не менее, он закрывает дверь и в эту комнату и возвращается назад тем же путём, каким и проник в замок — через крепостную стену, по пути вытаскивая из гвозди. Оттуда он побежал по дороге к старику со связанными руками.

— Что ж ты так долго, сынок! — спросил йигита старик, когда тот его развязывал. — Пока ты где-то бродил люди были в долгом сне и отлежали себе все бока.

Затем пошёл юноша к тому месту, где лежал разрубленный им дракон. Взяв его нос и уши, шахзаде спрятал их в сумку и вернулся во дворец.

Ох, не зря хотел юноша взять с собой какую-то часть от дракона, чтобы было доказательство того, что он имеет право сидеть на троне: пока младшенький отсутствовал, старший брат при поддержке среднего самовольно захватил престол. Но младший не стал перечить старшему и не проронил ни звука, чтобы утвердить своё право.

А через несколько дней в городе появился большой лев и направляется прямо во дворец к новому падишаху. Когда шёл он по городу люди пугались его, но выглядел он не агрессивно и гвардия падишаха не решилась стрелять в него. Поднялся лев в покои нового падишаха и сел перед ним.

— С чем ты пришёл ко мне? — белея от страха спросил падишах.

— Я пришёл к тебе свататься. — отвечал лев человеческим голосом. — Отдай за меня свою старшую сестру.

— Я не выдаю своих сестёр за животных. — отказал ему падишах.

— Но ты же помнишь, что отец повелел выдавать их за первого пришедшего? — вступился за льва младший брат.

И с этими словами он отдал в жёны льву свою старшую сестру. И лев забрал её с собой и покинул дворец и город. На следующий день за женой пришёл тигр, он просил отдать ему среднюю сестру. И снова возражал ему старший из братьев, севший на престол падишаха и снова возмутился его словам младший брат и отдал свою среднюю сестру тигру. На третий день пришла к ним породниться волшебная птица Изумруд-Анх. И снова повторилась та же история, но и Изумруд покинул с новой женой.

Оставим однако дворец трёх сыновей умершего падишаха и вернёмся в крепость, в которой побывал младший шахзаде. Его правитель, как и отец шахзаде, тоже был падишахом. Проснулся он поутру и видит, что ночью в замке побывал человек, но он не причинил вреда, а, наоборот, спас спавших обитателей замка от разбойников и ядовитой змеи.

— Лала, — сказал падишах этого замка своему первому визирю, — Этот незнакомец, хоть и проник непрошенным, но он не враг мне, а друг. Если бы не он, сорок негодяев, ограбили бы нас и убили. Как бы нам найти его по вот этому оставшемуся кинжалу?

— Чтобы его найти, о великий падишах, — отвечал везирь, — нужно построить баню; пусть все жители окрестных земель моются в ней бесплатно, но всех, кто приходит нужно записывать и обыскивать, нет ли у него ножен от этого кинжала?

— Ловко это ты придумал, — отвечал ему падишах и тотчас повелел сделать так, как посоветовал первый визирь.

Большие бани был построены очень быстро и стали пользоваться популярностью не только у подданных этого падишаха, но и у подданных соседних государств. И было в них так хорошо, что всякий про них прослышавший старался побывать в них, а, побывав, расхваливал их на каждом углу, так что вскоре не осталось почти никого кто не посетил бы их. А великий визирь, через своих людей записывает и досматривает всех посетителей. Когда же в них перебывали все жители окрестностей доложил он своему господину:

— Великий государь! В радиусе дневного перехода не осталось никого, кто бы не побывал в банях, за исключением трёх сыновей нашего соседа-падишаха.

Тогда распорядился этот падишах написать письмо этим братьям с приглашением посетить его бани. И те конечно же, с радостью приняли его приглашение и прибыли на следующий же день. Оставили они свою одежду и парятся в бане в своё удовольствие, а слуги уже нашли среди вещей младшего брата нужные ножны и доложили о том падишаху. Приказал падишах его вызвать к себе и говорит:

— Сынок, ты спас меня от змеи и от разбойников и я должен отплатить тебе за это. Проси всё, чего твоей душе будет угодно.

— Единственно, о чём прошу тебя — отвечал ему младший шахзаде, — выдай за меня свою младшую дочь.

— Ох, сынок! — лицо падишаха погрустнело. — Я могу тебе отдать тебе корону, трон, но только не её. А если же ты захочешь породниться со мной — возьми мою старшую или среднюю дочь.

— Нет! — в запале отвечает юноша. — Отдашь её — возьму, а не отдашь — ничего другого мне от тебя не нужно.

— Понимаешь, — сказал падишах и приобнял его за плечи, — это не моя злая воля, но так уж получилось,что мою младшенькую без моего желания сосватал один дэв и именно поэтому я и запер её в комнату обшитую бронзой. И если я выпущу её оттуда — дэв похитит её, ведь его невозможно убить ни стрелой, ни каким другим оружием, он настолько искусен в волшебстве, что сможет похитить её, оставаясь невидимым. Отступись, откажись от неё, сынок!

— Как зовут того дэва? — спросил юноша.

— А зачем тебе это нужно? — задал встречный вопрос падишах.

— Мудрецы говорили мне, что имя играет огромную роль в жизни человека. — отвечал шахзаде. — Возможно, что и у дэвов также.

— Рюзгяр. — ответил падишах. — На нашем языке это означает "ветер" или "вихрь".

— Но, также и "срок" и "судьба" — сказав это, юноша подмигнул падишаху. — не так ли?

— Как я погляжу, ты хорошо знаешь язык моего народа — отвечал правитель. От этого он совсем проникся симпатией к юноше — Так каково твоё решение?

— Нет! — ответил он. — Я хочу её в жёны. Раз уж мне суждено встретиться с Рюзгяром, то могу ли я прятаться от своей судьбы. А там — будь, что будет!

— Чтож, сынок, я хотел уберечь тебя от больших неприятностей. — сказал падишах и, вызвав первого визиря, повелел готовиться к свадьбе.

Гуляла свадьба сорок дней и сорок ночей и были приглашены на неё и старшие братья нашего йигита, неприятно им было, что младший, опередив их, женился, да ещё на такой красавице, но делать нечего — этикет не позволяет.

Времена приходят, времена уходят, всё течёт в нашем подлунном мире. Прошла и свадьба. Молодые остались жить в замке этого падишаха, потому что не могла жена шахзаде покидать, оббитую бронзой комнату. Там молодые разговаривали и смеялись, играли и забавлялись, ели и пили, спали и веселились, только вот через какое-то время стало скучно юноше в замке том и сказал он своей молодой супруге:

Позволь, султанша, мне прогуляться по окрестностям, набью дичи и вернусь, ведь я до сих пор не мог никуда выйти и на шаг

— Ах, любимый мой шахзадэ! — воскликнула жена. — Я не боюсь отпускать тебя, но одного боюсь, что когда ты уйдёшь — ты меня потеряешь.

И, надо сказать, её опасения были не беспочвенны: вокруг замка в ожидании томился дэв, он побаивался юноши и не хотел вступать с ним в открытое сражение. Долго умолял шахзаде свою любимую, пока, наконец, она не сказала ему:

— Хорошо, сладкий мой эфенди, сходи, погуляй, проветрись, только возвращайся не слишком поздно.

— Я мигом! — сказал он на радостях.

Поцеловав свою любимую жену, он взял длинный лук, кинжал и покинул замок. А девушка стояла у окна своей комнаты в башне и смотрела йигиту вслед. Но только он скрылся за дальним холмом, как дэв, налетел вихрем, схватил её и унёс в свои владения. Охота не была слишком успешной, но всё же вернулся храбрец с добычей, поднимается к своей жене, чтобы похвасться, смотрит: а нету её нигде. Кинулся он в слезах к тестю-падишаху, рассказал о случившемся горе, а тот ему в ответ:

— Эх, сынок! Да разве я не предупреждал тебя, что такое обязательно случится! Эта свинья налетела на замок и похитила её.

А юноша стал кататься по земле от горя, рыдая и постоянно вхлипывая:

— О горе мне!

— Не стоит печалиться о ней, сынок. — утешал его тесть. — Вместо неё возьми другую мою дочь, а про ту и думать забудь. Считай лучше, что она умерла, ведь ты всё-равно никогда больше её не увидишь.

— Нет! — отвечал ему шахзаде. — Я или разыщу её или погибну.

И он, отпросившись у тестя, сел на коня и отправился на поиски своей жены. Долго ли, коротко ли ехал он по горам и долам, в один из дней увидел он пред собою небольшой красивый замок. "Да мне наверное почудилось" — подумал он, ведь в странствиях своих он перевидал столько всего, что уже давно перестал отличать сон и явь. Но, оказалось, что этот замок не был сном, более того в нём жила его старшая сестра, со своим мужем-львом. И в тот самый момент, когда он появился из-за дальнего холма и казался ей размером с птицу, его старшая сестра увидела его и удивилась: "Чужие редко появляются в здешних диких краях, птицы почти не летают, караваны ходят редко — кто это мог бы быть?" И пока она так думала и смотрела, юноша уже добрался до замка и постучался в двери. Девушка, конечно же, узнала в нём своего любимого братца и впустила его в замок. Они сели и долго общались, пока не наступил вечер и девушка забеспокоилась.

— Братишка, — сказала она, — сейчас должен прийти мой муж, мне он зла не причиняет,но он всё-таки лев, а ты — человек, и мало ли что он может сделать с тобой, поэтому давай я тебя спрячу.

И она спрятала его перед самым приходом мужа. Поздоровалась она с ним, а он и говорит:

— Что-то человеческим духом пахнет у меня в доме.

— Не переживай ты так. — она старалась его успокоить, — я ведь тоже из людей.

— Нет, — сказал лев, принюхиваясь, — у тебя совсем другой запах.

— Ты лучше скажи, что бы ты сделал, если бы к тебе пришёл один из моих братьев?

— Старшего я загрыз бы клыками, — отвечал лев, — среднего разорвал бы когтями, а вот младшего убаюкал в своих лапах, потому что именно он и отдал тебя мне в жёны, он мне — настоящий брат.

— Тогда порадуйся — сказала ему жена — приехал мой младший брат.

— Да быть того не может! — удивился лев. — Веди его скорее!

И жена привела юношу из дальней комнаты.

— О, эфенди! — воскликнул лев. — Милости прошу! Мой дом — это и твой дом!

И лев принимал юношу с большим почётом и уважением, они долго беседовали и йигит рассказал ему о своей жизни, о свадьбе и о том, что ищет он дэва Рюзгяра.

— Аллах свидетель, — сказал лев, когда речь зашла о Рюзгяре, — что я точно слыхал это имя, но как найти его не подскажу, потому что не знаю. Как твой родственник, я могу дать тебе совет: лучше откажись от этой затеи, где это видано, что бы человек мог справиться с дэвом.

— Нет, — отвечал ему юноша, — я непременно найду его и верну свою жену. Вот ты бы отказался бы от своей жены, случись у тебя такое?

— Нет, — сказал лев, — но ты же пойми, что я не обычный лев, а чудесный и искусный в волшебстве, обычному льву с дэвом тоже не справиться.

И они говорили дальше, говорили о разном и всякий раз когда беседа возвращалась к Рюзгяру, лев советовал бросить эту затею, но юноша упорствовал и они меняли тему. Переночевал у своего зятя наш йигит, а поутру сел на коня, попрощался с гостеприимным хозяином и своей сестрой и отправился в путь.

Ехал он недолго, едва солнце перевалило за полдень показался вдалеке другой замок, а это был замок его средней сестры и её мужа-тигра. И пока он подъезжал к замку, девушка уже узнала его и спустилась вниз, к воротам встречать его. Попривествовали они друг друга и сели беседовать, а когда наступал вечер она сказала:

— Братец, скоро прийдёт муж, как бы не причинил он тебе зла, пойдём я спрячу тебя.

А когда тигр пришёл, унюхал он человеческий дух и сказал о том жене, она же перевела разговор на другое, а потом спросила:

— Как бы ты поступил, если бы к тебе пришёл один из моих братьев?

— И старшего и среднего я бы разтерзал, — отвечал тигр, — а вот младшенького твоего, баюкал бы на коленях, это ведь он и отдал тебя мне в жёны, он мне — настоящий брат.

— Вот он — сказала жена и отодвинула занавеску, за которой прятался юноша.

— Здравствуй, братец! — воскликнул тигр и обнял йигита так, что у того аж кости затрещали. — Ты откуда едешь и куда?

Юноша пересказал историю своих странствий, но когда речь зашла о том, что он ищет дэва Рюзгяра, то тигр, как и лев советовал не искать его. Но юноша был непреклонен. Их беседа затянулась заполночь и заснули оба почти одновременно в гостиной

Утром йигит отправился в дорогу. Долго он гнал коня, почти не останавливаясь, пока дорога не привела его в одну долину. Видит он: вдалеке на скале что-то чернеет и не может понять, что бы это могло быть. Пустил он коня в ту сторону, подъехал ближе, а это оказался большой замок. И не просто замок, а замок его младшей сестры и птицы Изумруд-анх. Подъехал он ближе — узнал сестру.

— Братишка! — обрадовалась она, отпирая ему ворота. — Ты из каких краёв к нам пожаловал?

И они были рады видеть друг друга и долго сидели за столом, аж до самого заката. И эта сестра в ожидании мужа обеспокоилась его встрече с братом и сказала:

— Сейчас прилетит мой Изумруд, что если он что-то сделает с тобой дурное?

И спрятала его в подвал. Только закрыла за ним крышку-ляду, как послышался шелест крыльев и муж влетел в комнату.

— Здесь был человек? — спросил он едва поприветствовал жену.

— Нет. — она отрицательно повертела головой.

— Тогда отчего здесь такой запах? — снова спросил Изумруд.

— Нет тут никакого запаха — отвечала она, а затем спросила: — А вот если бы кто-то из моих братьев нас навестил, ты бы не обиделся бы?

— Обидется — не обиделся бы. — сказал ей муж. — Старшего поднял бы в когтях в небо и сбросил бы на землю, среднему выклевал бы сердце, а вот если бы младший посетил бы нас — я обнимал бы его своими крыльями.

Услыхав такие слова девушка открыла крышку подвала и выпустила брата.

— Ах, любимый брат мой! — сказал Изумруд. — Как ты только не побоялся приехать в наши края?!

— Вот пришлось. — отвечал юноша, щурясь от того, что вышел из тёмного подвала в освещённую комнату. — Дело у меня есть...

И он рассказал, что ищет свою жену и дэва Рюзгяра.

— Ох, неподъёмно твоё дело! — сказал ему тогда Изумруд. — Ты не сможешь его найти, а, найдя — не одолеешь. Так что лучше поворачивай домой.

— Нет, — с запалом сказал шахзаде, — я или верну жену или погибну.

— Ладно. — примирительно сказал зять. -Раз ты дал себе такой зарок — тут я тебе не указчик, но совет я тебе всё же дам. И не один, а целых два. Ты, не мешкая, поспеши в землю голубых гор, что у западного края мира, там находится его дворец. Ты не должен появляться ему на глаза, как только он посмотрит на тебя — ты мёртв. И третье: помни, что он может подкрадываться незаметно, потому что он скрытен и могущественен.

Затем они стали говорить о каких-то других, безусловно, интересных и задержались почти до рассвета.

— Будь осторожен в пути! — напутствовал его Изумруд, когда юноша уже сел в седло и готовился отъехать.

Долго ли, коротко ли ехал юноша, ибо путь на западный край мира неблизок, но вот и он уже въехал а страну голубых гор. Вскоре показался удивительный дворец, он был круглым в плане и не было в нём ни углов, ни краёв. Жена его сидела у окна и с тоской смотрела на открывавшийся ей постылый чужеземный пейзаж. Всё в нём было настолько однообразно и невесело, что и не сразу заметила любимого.

— Ах, шахзаде! — воскликнула она, когда был он уже совсем близко. — Ты пришёл сюда как нельзя более вовремя! Дэв только три дня назад заснул, а ведь он, как и все дэвы, спит сорок суток подряд. Так что мы успеем бежать от него.

И с теми словами она выпрыгнула из окна прямо в объятья юноши. Он подхватил свою жену и они без замедления двинулись в обратный путь. Однако, не повезло нашему герою: дэв не проспал в этот раз положенные сорок дней и ночей, но внезапно вскочил на ноги, скорее всего он учуял, что его жена-заложница пропала. И вот, проходя мимо её комнаты он постучал в дверь:

— Эй, султанша, отопри двери, дай мне хотя бы один раз глянуть на твоё лицо.

А в ответ тишина. Долго просидел дэв под дверью, надеясь, что она откроет, зря голосил на все лады, зря придумывал причины, чтобы выманить её наружу или хотя бы открыть дверь — всё тщетно, ответом было лишь молчание. Тогда решился он сломать дверь и оказался на щепках на полу. Султанша пропала. "Похоже, что это Мехмед-шах её похитил у меня. — подумал он. — Ну да ладно! Конная прогулка никому ещё не вредила". Рюзгяр собирался в поход за беглянкой нарочито медленно: он сел попить кофе и выкурить чубук и лишь затем уже, оседлав коня поехал в погоню. Как не старался юноша Мехмед, а именно так звали нашего героя, только ехал очень медленно. Первым его заметила девушка и сказала:

— Шахзаде, обернись: он гонится за нами.

Только догнал его дэв, схватил за плечи, выбил из седла и повалил на землю. Затем переломал ему руки и ноги и отсёк голову. Собрался дэв уезжать с девушкой, а она ему и говорит:

— Положим его тело в лошадиную сумку, может быть кто-то будет проезжать мимо — подберёт его и похоронит по-человеческому обычаю.

— Если хочешь, — отвечал ей дэв, — собери, но сделай это сама.

Она взяла конскую сумку, какую обычно берут в дорогу для необходимых в дороге вещей, положила в неё тело юноши и забросила её на спину коня.

— Вези его домой, верный конь. — сказала девушка и поцеловала коня в лоб.

Дэв, забрав девушку вернулся к себе во дворец. Там она заперлась в своей комнате и не подпускала к себе дэва как он ни приходил, умолял, упрашивал, а она только показывала ему свое лицо в дверном проёме.

Оставим их жить в ссорах и постоянной ругне, а сами последует за конём, везущим тело юноши. Двинулся он тем путём, каким хозяин вёл его и первым делом попал он к замку младшей сестры и заржал у ворот. Услышала она его голос, видит: знакомая лошадь, только без седока, спустилась вниз, открыла сумку, увидела своего мёртвого брата и давай причитать и кататься по земле. Вечером, когда прилетел Изумруд-Анх, она всё ещё не могла прийти в себя и когда муж увидел её состояние, спросил:

— Дорогая, что с тобой?

Она показала ему тело брата. Известно, что Изумруд-Анх в те далёкие времена был падишахом всех птиц и вот собрал он всех своих подданных и говорит:

— Бывал ли кто-нибудь из вас в райском саду?

— Нет, — отвечают они, — из нас никто не бывал, но говорят где-то далеко, на окраине мира сидит старый-престарый гриф, который когда-то давно залетал туда.

— Приведите его ко мне! — повелел падишах птиц.

— Он очень стар и не в силах долететь сюда. — отвечают ему.

— Тогда пусть кто-нибудь принесёт его на спине, — сказал Изумруд.

И когда несколько птиц слетали за тем грифом и принесли его пред очи падишаха он спросил грифа:

— Скажи мне, отец, это правду говорят, что ты когда-то бывал в райском саду?

— Был однажды, — отвечал старик — тогда мне было двенадцать лет.

— Раз ты знаешь дорогу туда, — попросил его падишах — принеси мне стакан воды из райского источника.

— Но, сын мой! — говорил ему гриф. — я уже не могу летать.

— Как ты прибыл сюда, так же и туда полети — сказал ему Изумруд.

Слетал гриф на спинах других птиц туда, принёс стакан воды из райского источника, а затем птицы вернули его в его долину, доживать свой век. Тем временем, Изумруд-Анх приладил на место руки, ноги и голову Мехмеду, обрызгала его райской водой и только вода попала на его тело, как встрепенулся, словно проснулся после долгого сна.

— О Аллах! — сказал он слабым голосом. — Где это я?

Огляделся он по сторонам, видит рядом с собой младшую сестру и её мужа, а падишах птиц и говорит ему:

— Разве я не предупреждал тебя, сынок, разве не предсказывал, что дэв сильнее тебя и что он догонит тебя и убьёт? Так и случилось: он раскромсал тебя на куски и если бы твой конь не принёс тебя нам в сумке, не ожить тебе было. Если ты ещё раз попадёшь в руки тому дэву, он тебя снова убьёт, но на сей раз уже не сложит в конскую сумку, но волки и грифы растерзают тебя на горных вершинах.

— Нет, — отвечал юноша, — не откажусь от своей жены. Опять на него пойду.

— Упорный ты, сынок. — вздохнул падишах птиц. — Тогда прими мой совет: попав во владения дэва — не беги с женой по дорогам, он всё равно нагонит тебя и убьёт лучше разузнай где хранится талисман, в котором заключена его душа. Мы его найдём и уничтожим и тогда ты и твоя жена будете спасены.

Поблагодарив за совет и попрощавшись с сестрой и с зятем, шахзаде отправляется уже знакомой дорогой во дворец дэва. На счастье, Рюзгяр улетал куда-то по своим делам, потому йигит сразу же смог встретиться с женой и попросить её, как и советовал Изумруд, выведать где хранится талисман дэва, а юноша переждёт это время за соседней горой. Только скрылся за ней йигит, как вернулся домой Рюзгяр и подлетел к двери комнаты, в которой спряталась девушка.

— Ты когда засыпаешь, — сказала ему девушка, — так спишь сорок дней и сорок ночей, а я тоскую, предоставленная сама себе.

— И каких же тебе развлечений не хватает? — спросил её дэв. — Ты только скажи, я тебе любое предоставлю.

— Ой ли! — деланно удивилась она.

— Клянусь Аллахом, — сказал Рюзгяр. — Любое развлечение, какое только есть на земле я принесу тебе и положу пред твоими ногами.

— Ты умеешь летать подобно ветру — сказала девушка, потупив очи долу — и я так хочу!

— Увы, — отвечал дэв, — эту способность я получил благодаря моему талисману и у тебя так не получится, если ты попробуешь взлететь, подобно мне, то ты упадёшь на землю и разобьёшься.

— Жаль, — грустно сказала девушка. — А что у тебя за талисман за такой? Покажи мне его.

— Он спрятан очень далеко, — отвечал наивный дэв. — Даже сам я не могу его попасть туда чтобы взять его и подержать в руках.

— Не может быть! — воскликнула она. — Ты летаешь, словно ветер всюду, а к своему же талисману не можешь попасть?

— Один был смельчак в нашем подлунном мире, которому хватило бы мужества проникнуть туда, это твой бывший муж Мехмед, да и то врядли бы у него хватило бы сил на это.

— Это ты мне всё сказки рассказываешь. — сказала девушка. — Что ж это за такое место чудесное, где хранится твой талисман?

— Ну вот посуди сама, султанша — говорит ей дэв, — среди моря есть остров из семи слоёв состоящий, на этом острове пасётся бык, а у него в животе лежит золотая клетка с голубем. В она и есть мой талисман.

— Что-то ты совсем уж заврался. — сказала она. — Почему же на остров этот нельзя никак попасть? Сел на корабль и приплыл к нему. Разве нет?

— Эх, султанша! — воскликнул Рюзгяр. — Не всегда простые решения являются верными. Сколько ни плавай ты в морях да океанах, не доплывёшь ты до того острова. Есть другой способ добраться до него. Вовсе не морем.

— Хоть мы и говорим с тобой на одном языке — сказала девушка, но я тебя не понимаю. Как такое может быть, чтоб был остров в море, а до него не доплыть? И чтоб добраться до него можно было не на корабле?

— Тогда слушай — сказал дэв. — Напротив дворца младшей сестры твоего бывшего мужа есть высокая гора, а на её вершине — чудесный источник. Каждое утро к тому источнику прибегают на водопой сорок морских коней. Если пробраться на ту гору и успеть подковать одного из этих коней пока он пьёт воду, тогда и только тогда этот чудесный конь станет твоим и ты сможешь ему приказывать отвести тебя в любое место, куда только твоя душа пожелает. И он домчит тебя туда в мгновение ока, только лишь сядь ему на спину, да скажи куда тебе надо. Только на этом коне можно проникнуть на остров, охраняющем мой талисман. Теперь ты понимаешь, что я только слышал о том месте где хранится талисман, но ни разу там не бывал.

— То есть я никак не смогу им воспользоваться? — разочарованно спросила девушка.

— Нет, моя госпожа, — дэв развёл руками.

— Ну и какая мне тогда польза от твоего талисмана? — спросила она. — Я хотела полетать пока ты спишь.

— Неужели ты не понимаешь, — сказал дэв и попытался обнять её, — что это невозможно.

— Тогда пошёл прочь, скотина! — вспылила девушка.

Она уже выведала у дэва, всё что ей было нужно и ей больше не нужно было улещивать его. От того она выпроводила Рюзгяра и стала ждать появления Мехмеда. А дэву уже подошло время сна и он лёг вполне довольный тем, что вдоволь наговорился со своей женой и довольно быстро заснул. А вскоре явился и юноша и девушка рассказала обо всём, что говорил ей дэв. Быстро попрощавшись с нею, Мехмед поспешил во дворец своей младшей сестры и передал падишаху Изумруду всё что узнал от девушки. Принимал его падишах птиц вечером очень гостеприимно и уложил спать в лучшей из комнат своего замка, а наутро призвал он пять птиц и повелел им:

— Отнесите моего брата, шаха Мехмеда вон на ту гору — он указал на неё рукой и когда на неё придут морские жеребцы, выберите из них одного и пока он будет пить воду — подкуйте и оседлайте его, чтобы шах мог ехать на том жеребце куда пожелает.

Прилетели они туда вовремя, как раз в тот момент, когда птицы приземлились на вершине горы у чудесного источника, как послышался шелест крыльев и топот копыт — это прилетели морские жеребцы — птицы и Мехмед едва успели скатиться от источника вниз, под стоявшее поблизости дерево, чтобы не попасть под их копыта. Пять птиц присмотрели крайнего жеребца и пока он пил воду — подковали и взнуздали его, тогда сел на него Мехмед, а конь ему:

— Приказывай, мой султан!

— Вези меня, — приказал ему юноша, — на чудесный остров в океане, где хранятся талисманы, вмещающие в себя души дэвов.

— Закрой глаза, мой повелитель! — ответил конь, а когда он через пару мгновений уже оказался на чудесном острове добавил: — теперь можешь открыть глаза.

Йигит соскочил с коня, спрятал в карман его уздечку и отпустил на волю, с тем, чтобы позвать его уздечкой как только он понадобится. Затем огляделся шахзаде вокруг: по одну сторону — океан, на острове — дремучий лес. Пошёл он вглубь леса, вдруг видит: невдалеке от него старик идёт по тропе.

— Эй, сынок! — окликнул тот Мехмеда. — Ты кто такой и как ты здесь очутился?

— Купец я. — соврал шахзаде. — Мой корабль в бурю сел на мель и он рассыпался на части. Тогда я бросился в море и выплыл сюда, на остров. А ты кто такой?

— Ты попал на остров принадлежащий дэвам. — добродушно сказал дед. — У каждого из них здесь есть своя земля и свои угодья, а местные крестьяне ухаживают за ними. Я, например, — крестьянин дэва Рюзяра. Слава Аллаху, мой господин не загружает меня работой: когда приходит пора я сею и жну. А всё остальное время я предоставлен сам себе и делаю что хочу. Разве что нужно ухаживать за быком дэва, который помогает мне пахать землю. Хочешь я возьму тебя в помощники?

— Отчего же мне не хотеть? — сказал ему юноша. — Я остался здесь без денег и имущества, так что вполне буду рад заработать, чтобы прокормиться.

— Тогда будет тебе такая работёнка — сказал старик и повёл Мехмеда по тропе — Есть большой бассейн из которого бык пьёт воду. Каждый день его нужно наполнять водой. Ты согласен?

— Договорились. — ответил шахзаде.

Работа ему предстояла грязная, но зато непосредственно с тем самым быком, который хранил душу дэва. Старик привёл юношу к огромному бассейну и тот приступил к работе. Солнце палило нещадно и Мехмед сильно уставал. Каждый день он носил в бурдюках воду из колодца и выливал её в огромную яму, а вечером приходил бык и выпивал всё за один присест. Через несколько дней йигит заметил, что близ бассейна сложены огромные бочки полные вина, заготовленного для дэва. На следующий же день юноша наполнял бассейн только для вида, а когда подошло время водопоя, он вылил в яму всё вино из бочек и бык, придя в урочный час, выпил всё вино, сделал пару шагов и упал от опьянения. Шахзаде тотчас подбежал к быку, вспорол ему живот, достал золотую клетку и с нею в руках стремглав побежал к берегу океана. Увидал крестьянин, что новичок сделал такое разорение хозяйству его господина, схватил дубину и побежал вслед за ним. Только юноша успел на берег быстрее. Вытащил он уздечку из кармана, ударил ею по воде и тотчас перед ним появился конь и говорит:

— Приказывай, мой повелитель.

— Меня нужно доставить во дворец дэва Рюзгяра. — сказал шахзаде, сев на коня.

И едва только успел сказать ему жеребец: "Закрой глаза, открой глаза", как он уже оказался подле ворот дворца. А девушка уже соскучилась по любимому и всё сидела у окна, тосковала и думала: "Когда же придёт мой йигит?", а увидела его уже у ворот дворца и бросилась к нему. Мехмед помог ей залезть на коня и приказал ему везти их в замок падишаха птиц. А этот день как раз был сороковым днём сна Рюзгяра и он пробудился едва только девушка села на морского жеребца. Подошёл дэв к комнате своей жены и снова не находит её.

— Опять это проделки шахзаде Мехмеда! — сказал он, как бы разговаривая сам с собой. — Ну погоди у меня!

И догнал беглецов у дворца падишаха птиц. Услышала девушка у себя за спиной дыхание дэва и сказала о том любимому.

— Опять он меня убьёт! — в страхе воскликнул юноша.

— Не бойся, мой повелитель! — сказал ему жеребец. — Сверни шею птице, что сидит в клетке.

Шахзаде так и поступил и тотчас дэв окаменел и превратился в огромную гору.

Увидал их падишах птиц и обрадовался возвращению названного брата. Пировали у него весь день и весь вечер, а к утру вызвал Мехмед чудесного жеребца и полетел со своей любимой к своей средней сестре и её мужу-тигру. И у них пировали на радостях, а на следующее утро полетели в замок старшей сестры и её мужа-льва. Посетив их, сели влюблённые на волшебного коня и прибыли к отцу невесты. Он приказал играть новую свадьбу и длилась она сорок дней и сорок ночей, а после того вернулся Мехмед во владения отца и более старшие братья были вынуждены согласиться с тем, что именно он, победитель всех врагов их отца, достоин стать падишахом. И с той поры до самой смерти проводили падишах Мехмед и его любимая жена все свои дни в удовольствиях и наслаждениях.

15. Мысдык — победитель дэвов

Было то, али не было, никто не знает этого точно, ведь людей создал Аллах много и каждый говорит по-своему. Говорят это было в те далёкие времена, когда джинны, запершись в старой бане устроили соревнование по метанию дротиков. Так вот, в те времена жил-был старик и звали его Налджи. Мать вскормившая его была женщиной правильной и честной и, как говорят, именно по этой причине, он тоже провёл свою долгую жизнь честно и правильно: за все эти годы он не взял в рот и капли запрещённой еды, не снимал подков с мёртвой лошади, не гнался за покровительством сильных, не терял своей гордости, не держал рабов или слуг, а сам смотрел за своим домом, сам зарабатывал свой хлеб в поте лица. И потому он не скопил себе ни злата ни серебра, а единственное его богатство составляли три сына, стройных, как молодые кипарисы.

Поскольку было это давным-давно, имена двух старших сыновей не сохранились в памяти людей, пересказывавших эту историю из поколения в поколение, а вот младшего звали, кажется, Мысдыком. И, если верить тому, что о них говорили люди, внешне братья были похожи, но уж очень меж собою разнились головой: старшие были простодушны, тогда как разум младшего был острее сабли. Старшие братья были словно полноводная река, которая лениво течёт по равнине, шли они по жизни не поднимая глаз от земли и казалось, что выражение "пройдёт по снегу не оставляя следов" как раз про них. Тогда как младшенький всё поймёт, всё сообразит, самого Шайтана обманет, если будет нужно. Его иногда даже сравнивали с Кельогланом, простоватым мудрецом, который, если уж припекало, тоже мог обмануть самого Шайтана.

Когда пришло время и Налджи-баба попрощался с этим миром и детям пришлось определяться, что они будут делать дальше, потому как их праведный отец не смог оставить им в наследство ни горсти земли в горах, ни зеленого листка в винограднике. Вот и пришлось им идти по свету искать себе заработка, да лучшей доли, ведь, как говорится "владения их были с ладонь". Запряглись они дружно в арбу, сложили в неё только всё самое необходимое и стала арба для них передвижным домом на колёсах; а кроме того надели они кожаные сапоги-чарыки и взяли в руки железные посохи.

Долго ли, коротко ли шли они, а гор и долин прошли они столько, что уже и сами сбились со счёта. И вот однажды оказались они в одной удивительной местности, видят с горы — поле перед ними нескошенное, хотя уже и время убирать урожай; спустились в долину и изумились братья ещё больше: хлеба на том поле в человеческий рост, да и покачиваются, словно живые, да к людям склоняются, будто хотят, чтобы их скосили. И пока старшие братья только удивлялись замечательным посевам, младший предолжил им собрать урожай и дождаться хозяина, может быть он заплатит им за труды, когда вернётся. Так они и сделали. А вскоре появился хозяин поля. И как вы думаете кем он оказался? Правильно! Великаном-дэвом. Ведь, мы же помним, что и пшеница в поле стояла раза в два больше чем обычная, человеческая. Испугались братья, но дэв был настроен вполне дружелюбно.

— О дети человеческие, — сказал он, — я все горы облазил, все камни переносил, но это поле согнуло мою спину и я ждал, что мне кто-то вроде вас, поможет. Похоже, что это сам Аллах вас послал ко мне? Я даже не знаю как вас и отблагодарить! Ладно, сделаем так. За этой горой — мой дом, а возле дома ягнёнок, за ягнёнком смотрят три мои красавицы-дочери. И если захотите вы жениться на какой-нибудь из них, да усыпет Аллах ваш путь розами. Только для начала давайте съедим этого ягненка, а остальное уже само собой устроится.

Он написал записку для жены, чтобы она приготовила ягнёнка и послал самого младшего из братьев, а им, как мы помним, был Мысдык, передать ей эту записку. Что-то в глазах дэва Мысдыку не понравилось, хотя внешне дэв выглядел вполне дружелюбно. Когда юноша шёл горной тропинкой к перевалу, ему снова и снова вспоминался этот взгляд дэва и он решился развернуть записку и прочитать её. То что было написано в ней, повергло Мысдыка в ужас.

"Жена! — писал дэв. — Посылаю тебе человеческое дитя. Не теряя времени, можешь им полакомиться. Но, умоляю тебя, не ешь его сырым, как это было в прошлый раз, ведь тогда у тебя сильно болел живот. Так вот, насади его на вертел, покрути над огнём и пусть прожарится со специями".

"Вот оно что! — думал человек. — Теперь я понимаю почему такой странный взгляд был у дэва". К тому же это величайшая наглость — платить злом за добро. Мысли о мести и вертелись в его голове. При помощи острия ножа он подправил письмо и вместо "мальчика" теперь в письме стояло "ягнёнок". А пока шёл юноша последние парк, он прикидывал какую бы шуточку проделать у дэва. Меж тем ничего зараннее не придумывалось и он решил действовать по обстоятельствам. Мысдык похвастал жене дэва тем как они слаженно работали на поле его мужа. А, прочитав письмо, она приготовила не Мысдыка, а ягнёнка. И пока она хлопотала на кухне, юноша забрался на женскую половину в покои дочерей дэва. Там сидели три девушки-красавицы, одна — словно только что зацветшая ветка абрикоса, вторая — как мёд с ароматами тимьяна и мяты, третья — юна как младенец, ещё питающийся молоком своей матери. Увидал он их и онемел от их красоты, влюбился в них, словно его сердце пронзили тысячи стрел.

— Розы, вы выросли на какой горе? Гиацинты в чьём саду расцвели? — спросил их Мысдык, когда к нему вернулся наконец дар речи.

Зачем тебе знать о том? — отвечали они и глаза девушек наполнились слезами. — Мы — три дочери падишаха. В один, отнюдь не добрый день мы пошли гулять без сопровождения взрослых и забрели, точно ведомые Шайтаном, в Виранбаг, заброшенный сад. Когда бродили мы там, услыхали песни двух веток одного дерева, причём и всё было в том чудесно и удивительно: никто из нас раньше и подумать не мог, что ветви могут говорить и петь, а если, даже кто-то и подумал, что они поют, то наверняка бы не подумал о том, что их речи понятны людям. Ещё более чудесным было то, что ветви, которые привлекли нас к себе, принадлежали двух разным деревьям — тутовнику и груше, которые росли, ты не поверишь, прекрасный юноша, из одного корня. И это было так удивительно. Одну песню играла и пела ветка тутовника, в грушёвое дерево слушало, склонив голову, другую уже играла и пела груша, а слушало тутовое дерево, а когда вторая песня закончилась — они снова поменялись ролями. И так прекрасны были их песни, что они растекались по нашим жилам, закружили нам головы и мы потеряли сознание. А очнулись в какой-то глубокой, холодной и мрачной пещере. И вот с той самой поры дэвы хотят напиться нашей крови и если им это удасться и они выпьют три пригоршни крови каждой из нас, жизнь их продлится на три тысячи лет и все эти три тысячи лет они будут приносить людям беды и напасти. Днём мы на пяльцах вышиваем себе саван, а всю ночь до утра льём слёзы в стоящие у наших изголовий тазы смерти, в тот день, когда таз одной из нас наполнится — тогда и будет готов её саван. А тебя что сюда занесло: ураган или водный поток?

— Ни вихрь, ни поток не заносили меня сюда. — отвечал им Мысдык. — Меня прислал сюда дэв, чтобы заплатить мне за мой труд моею же кровью, но срок моей жизни не вышел, вот и получилось так, что вместо меня на жаровню попал ягнёнок. — И он рассказал им свою историю, а затем добавил — Если Аллаху угодно спасти нас — мы сможем вырваться из лап дэвов, и вы спасётесь вместе с нами. Ночью, в удобный миг для побега я подам вам знак, а вы, не мешкая, спускайтесь за нами следом!

Затем Мысдык направился к печи: ягнёнок был просто великолепен, он так прожарился, что стал похож цветом на спелый гранат, и аромат он источал такой вкусный. Схватил его юноша и понёс в поле. Там, на зов уже знакомого Мысдыку дэва собрались и другие дэвы, было их много и трудно сказать сколько: может — сорок, может — шестьдесят, а может — и все сто. Они очень удивились, увидав юношу живым и невредимым, да ещё к тому же с ягнёнком под мышкой, видать хозяин несжатого поля.

— Это же надо, — воскликнул неблагодарный дэв, — такой малец, а такой вред натворил. Мы хотели его обмануть, а он смог обмануть нас. Никогда я не прощу ему этого, иначе я не дэв! ... — и ещё не такие проклятия и ругательства бормотал он себе под нос, но Мысдык его почти не слушал.

Сели дэвы подкрепиться ягнёнком и, чтобы не вызывать подозрений в недружелюбности своих намерений, предложили поесть и людям. И дэвы и люди к тому времени уже нагуляли аппетит и оттого с жадностью разодрали они ягнёнка и быстро ео съели. А пока они наедались в голове у юноши засела мысль о том, что следовало бы предупредить братьев об опасности, но он знал, насколько они наивны и недальновидны и могут проболтаться в самый неудобный момент и решил ничего не говорить им до той поры, пока это не станет необходимо. Тем временем наступал вечер и, когда уже совсем стемнело, дэв-крестьянин, зло улыбнувшись, пригласил братьев к себе в гости и положил их в одной из комнат. Братья быстро заснули сном невинного младенца, ведь у них ягненок всё ещё горел во рту и приятно бурчал в животе, а Мысдык не спал, он внмательно прислушивался к разговорам дэвов, которые те вели в соседней комнате, совершенно не стесняясь спящих по соседству людей. Они предвкушали трапезу человечиной и подогревали себя и друг друга горячими высказываниями.

— Как только они заснут, давайте пустим им кровь! — предлагал первый.

— Нет, — не соглашался с ним второй, — лучше попьем кровь девушек!

— А, может быть, завтра другая,новая жертва придёт к нам. — с аппетитом заметил третий.

Слушал их хвастливые речи Мысдык и в душе смеялся, меж тем сон так и не смог его сморить, да и шутка ли такое: спать в то время, когда рядом с тобою сидят дэвы, которые мечтают тебя убить, пожарить и съесть? Когда они вышли во двор точить ножи, юноша растолкал братьев, на скорую руку объяснил им почему им следует бежать быстро и тихо, затем он подал знак девушкам и все они выскочили из дверей, словно стрелы выпущенные из лука. Вернулись дэвы с наточенными ножами, глядь — а от братьев и от сестёр уже и след простыл, а пока дэвы соображали как такое могло случиться и кинулись искать беглецов — те уж оказались в безопасности, потому что успели перебраться через реку вплавь, ведь дэвы никогда не могут войти в воду и боятся её, как люди огня. И когда люди на другом берегу переводили дух от страха, на другом берегу владелец злополучного поля, чёрный дэв, сгорая от злости, кричал Мысдыку:

— Я отомщу тебе, мальчишка Кельоглан, дай только срок! Ты лишил меня ягнёнка и трёх девушек! Но ты знай, что жизнь длиться долго и нам ещё придётся встретиться и когда-нибудь дорога приведёт тебя ко мне!

— Если бы ты не захотел убить меня — отвечал ему юноша с другого берега, — не потерял бы ягненка, если бы не держал девушек в постоянном страхе смерти — не лишился бы дочерей падишаха. Так что обижайся только на себя самого. А с моей дороги, лучше сам сойди подобру-поздорову, иначе тебе же будет хуже. А ещё лучше: сойди с моей дороги ибо и сам меня не догонишь, да ещё и твой же меч отсечёт твою дурную башку!

Когда Мысдык договорил, беглецы пошли вглубь леса, искать дорогу. А мы, оставим их и расскажем об отце девушек, спасённых от дэвов. Он просто обезумел, когда его вельможи сообщили ему об исчезновении дочерей. Да и как тут было не помрачиться его рассудку: они были чище неба, светлее дня, без единого пятнышка на сердце и в душе, и настолько чисты были их помыслы, что никому не удавалось увидеть даже краешка их платьев. "Кто же мог совершить такое чёрное дело?" — думал падишах. Думали о том и его визири, но сколько ни гадали никто даже и представления не имел о том, чьих рук это дело. Собирал падишах мудрецов и толкователей Корана, прорицателей и астрологов, но никто не дал толкового ответа, только вот все говорили, что девушки живы, но пропали.

— Если бы они умерли и вне зависимости от того были они похоронены или оставлены лежать на земле, земля должна была бы выдать их, если бы они погибли в горах или на перевале, то горы открыли бы их лица, если бы стали они пищей для птиц или червей, то листья выдали бы их живым. — подытожил ответы всех главный мулла страны.

И тогда повелел падишах разослать во все концы своих владений указ:

"Тот, кто разыщет и вернёт мне моих дочерей, тот получит от меня в благодарность всё, чего его душе угодно и всё, чего только он не пожелает — всё будет исполнено!"

Понятное дело, что после такого указа тысячи людей бросились на поиски девушек, многие искатели богатств и приключений приезжали из других королевств. Казалось в поисках дочерей падишаха перевернули всё вверх дном и просеяли все песчинки в реках, но от девушек — ни слуха ни духа, ни самого лёгкого намёка, где их искать. Как говорится: "Земля железная, небо медное, а пока в долине тепло, в горах снова выпал снег". И если вначале страна бурлила поисками и то и дело объявлялись самозванцы, которые пытались представить своих дочерей, под видом найденных дочерей падишаха, то со временем жизнь в королевстве замерла и надежды падишаха вернуть девушек угасли. И вот именно в это время, когда весь мир стал для падишаха немил, когда жил он в своём дворце, словно в мрачном подземелье, а горы и долины окрасились траурными цветами, именно тогда пред очами падишаха и предстали три его дочери и три сына Налджи-баба! Не веря своим глазам, падишах расцеловал юношей и поставил их справа от себя, а затем расцеловал дочерей и поставил их по другую сторону. Затем он закатил огромный пир в честь чудесного избавления девушек. На том пиру братья рассказывали о своих злоключениях, они очень понравились правителю, а, особенно, — Мысдык, казалось, что падишах был готов отдать ему даже часть своего сердца.

— Теперь я готов исполнить любое ваше желание. — повелел он. — Требуйте от меня всё что хотите!

— Чтоб ты был жив, цел, здоров — вот наше желание! — хором ответили братья и склонили головы.

— Когда пропали мои дочери, — сказал падишах, — я поклялся,что отдам их в жёны тем, кто найдёт их. Видит Аллах, я готов исполнить эту свою давнишнюю клятву. А если я послушаюсь визирей и откажусь от неё, значит, опозорюсь перед своим народом, нарушу справедливость и разрушу собственное счастье и на земле, и на небе. С этого мгновения, считайте меня своим отцом. Для свадьбы всё готово и она начнётся как только вы скажете "да". А чтобы не тянуть, даю я вам на размышление три дня и три ночи. Возможно, один из вас станет моим преемником!

По старшинству старшему брату должна была достаться старшая дочь, среднему — средняя, а Мысдыку — самая младшая. Только вот что получилось. Хотите — верьте, а хотите — нет, но старший брат возжелал себе младшую дочь, а среднему дочерей падишаха показалось мало и он положил глаз на трон их отца. И нет бы старшим братьям сказать себе: "Мы пальцем о палец не ударили ради того, чтобы добиться того счастья, которое нам выпало, ведь у нас закипел котёл, не накрытый крышкой, у нас еда сварилась, а пара не было и единственный кому мы обязаны своей удаче — это наш младший брат Мысдык". Но нет. Они не только не поблагодарили его за их нечанное счастье, но, напротив, решили вырыть ему яму. Недаром же говорится, что аппетит приходит во время еды. Так уж устроен человек, что, получив нечто большое, он хочет ещё больше. И вот, когда в положенный срок, через три дня, падишах, позвав к себе братьев, спросил у старшего, что они решил, тот ответил:

— О мой падишах, я буду носить вашу дочь на руках, но я беден и у меня нет ни зеленого шёлка, ни алого, да что уж говорить о том,нет у меня ни сахару, ни меду. А как я посмотрю ей в глаза, раз не могу сделать ей приятный подарок!

— Не беспокойся о таких мелочах! — рассмеялся падишах. — Аллах милостив ко мне и у меня во дворце золото льётся реками. Просто возьми и подари своей избраннице всё то, что тебе приглянулось!

— О мой падишах, — возразил ему коварный старший брат, — твоё имя и твоя честь велят, чтобы твоя дочь получила в подарок не просто дорогую вещь, но настолько удивительную и уникальную, какую ранее никто не видел, никто не трогал. Прознал я, о великий падишах, что есть такая вещь в пещере дэвов, это одеяло, расшитое жемчугом. Злато — ключ к дверям дворца, но не к дверям пещеры дэвов. И только наш брат Мысдык способен вырвать одеяло из рук дэвов. Кто более умён, чем он? Повелите — и он тут же отправится в путь!

Что ж тут было делать падишаху? Обратился он к младшему из братьев и спросил готов ли тот добыть одеяло. Понял уже юноша, всё коварство старшего, но не хотелось ему прослыть трусом, да и негоже отвечать отказом падишаху, и он сказал:

— Я с радостью добуду одеяло, расшитое жемчугом, ради того, чтобы мой брат подарил его вашей старшей дочери!

И он отправился в путь. Шёл он уже знакомой дорогой, той по которой братья с сёстрами бежали от дэвов. В народе говорят, что в пути юноша собирал розы и тюльпаны, гиацинты и хризантемы, но врядли его путь был лёгок. Один Аллах ведает каким образом Мысдык проник в пещеру дэвов и каким обманом добыл одеяло, известно только то, что когда бежал юноша с одеялом к пограничной реке, отделяющей царство дэвов от земель того падишаха, за ним погнались дэвы и совсем уже были готовы схватить его, но он прыгнул в воду и тем спасся, а его старый знакомый чёрный дэв стоял на берегу и кричал в бессилии:

— Ах ты проныра и мошенник! Ты лишил меня ягнёнка, трёх девушек, узнал наши тайны и украл одеяло! Единственное, о чём молю Аллаха, чтобы тот, кто укрывался этим одеялом вечером, поутру не смог бы проснуться.

Мысдык же не слушал его, он вышел на том берегу и поспешил во дворец. Там ещё не все придворные знали о задании царя, а он уже принёс обещание и положил перед падишахом. Когда юноша раскрыл одеяло перед падишахом, все ахнули от восторга и потеряли дар речи. И только старший брат весь почернел от злости, когда понял, что его козни провалились.

— О великий Аллах, — сказал падишах, когда способность говорить вернулась у нему, — да не состарятся руки, которые расшили это одеяло!

Когда же отнесли одеяло в комнату, где хранилось приданое старшей султанши, настал черёд среднего брата. На вопрос падишаха о его выборе он ответил:

— О мой падишах, я очень люблю вашу дочь и готов ради неё на всё, но у меня нет даже обручального кольца, не говоря уже про алмазы. И мне будет неловко перед женой, если я не добуду для неё чего-нибудь необычного, наподобие того, что мой брат добыл для её сестры.

— Моя сокровищница полна драгоценностями, — улыбнулся падишах, — выбери в ней всё что тебе понравится, и подари моей дочери.

— Согласен, мой падишах, — отвечал ему средний брат, — но опять-таки надо помнить про честь короны, негоже ронять её перед народом. Нужен не простой подарок, а нечто удивительное, вроде светящегося камня, что хранится в пещере у дэвов. Наш брат Мысдык уже доказал себя в деле и уже имел дело с дэвами, так что он, и только он сумеет ловко их обмануть. Прошу тебя: повели послать его за этим чудесным камнем!

И снова понял падишах, что зависть движет братьями, но ничего тут не поделаешь, симпатии к юноше — симпатиями, а честь короны превыше всего. Обратился он Мысдыку, а он согласился и на это. Отправился он в дорогу, но в этот раз тяжела она была, потому что дэвы стерегли все переправы через пограничную реку и до того, как проник он в их земли и уж тем более после того, как он проник в пещеру дэвов и похитил светящийся камень. И снова на обратном пути при переправе встретился ему чёрный дэв и снова юноше удалось ускользнуть от него, нырнув в воду, а тому оставалось стоять на берегу и проклинать его.

— Ты, мерзавец, лишил нас и ягнёнка и трёх девушек, и расшитого жемчугом одеяла, и светящегося камня. Заклинаю Аллахом, пусть у того, кто полюбовался этим камнем — да постигнет его бессоница, а голова болит непереставая!

— Кто использует не только добро, не может избежать зла. — назидательно отвечал ему Мысдык. — Для чего тебе знать зачем я сделал это, подумай лучше о том, что я собираюсь сделать.

И он поспешил во дворец, ведь в общей сложности ходил он за камнем тем полгода и целую осень. Когда показал юноша тот камень падишаху, братьям и придворным, они глядели на него и совсем ослепли.

— Великий Аллах, — говорили они, — это точно осколок звезды, что упала с неба в давние времена, ведь он не дымит, как лучина, не сгорает, как свеча, и светит днем и ночью одинаковым ровным и ярким светом.

Повелел падишах отнести тот камень в покои, где хранилось приданое средней дочери и спросил Мысдыка и тот ответил:

— Мой падишах, любовь должна быть взаимной и я сколько ни думал, сколько ни гадал не могу понять, смог ли я проникнуть в самые потаённые уголки вашей младшей дочери.

— Ты прав, — отвечал правитель, — в том, что в каждом сердце — свой султан. Но не переживай из-за этого, я давным-давно уже выпытал у неё, что ты господин, ты падишах её сердца. Что же ты теперь скажешь?

— Эти слова для меня как бальзам на раны умирающего. — сказал юноша. — Я буду всю жизнь носить её на руках. Но вот беда: нет у меня ни расшитого одеяла, ни светящегося камня, а, войдя с пустыми руками в комнату для новобрачных, я нанесу твоей младшей дочери страшную обиду и оскорбление. Что же мне делать? Придётся ещё раз отправляться мне в ту пещеру, может быть найду в ней хоть что-нибудь ценное, хоть сосновую смолу или какой-нибудь другой пастуший подарок привезу из неё.

С тем и отправился в путь Мысдык. Долог был его путь, потому как дэвы перекрыли все перевалы и берега рек и приходилось ему пересекать горные хребты не по тропам, но перелезая через горные кручи, цепляясь за карнизы не шире ячменного зерна, и всё же вошёл он в третий раз в пещеру дэвов. И как раз в это время увидал его сам отец дэвов.

— Эй, блоха! — поприветствовал он юношу. — Ты разве не знаешь, как говорят в народе: "Раз подпрыгнешь, два подпрыгнешь, а на третий — я тебя раздавлю". Так что не жди теперь от меня пощады.

— О, как ты прав, отец дэвов! — отвечал он, согнувшись в почтительном поклоне. — Признаю, я много глупостей наделал в прошлом. Но я раскаялся в них в тот самый миг, когда до меня дошло, что как бы я не старался, как бы я не убегал от тебя, всё-равно наступит день, когда ты проглотишь меня. Страх перед этим днём лишил меня покоя и сна и я таял день ото дня, как свеча в подсвечнике, как песок в реке, пока весь не растаял. И в тот день, я сказал себе: чем всякий час жить с мыслью о неминуемом наказании, чем ежесекундно думать о смерти, лучше я сам приду сюда, повинюсь перед всеми вами, сам, как агнец, как баран, принесу себя в жертву! Ты же хотел меня съесть, так съешь меня! Но перед тем, напиши здесь, на краю стены, что я пришёл сюда добровольно, а не по приказу падишаха и не по злой воле братьев и что это не ты поймал меня, но я сам пришёл на заклание. Ой! Больше я ничего не скажу, потому что в моей голове всё перемешалось, как будто в ней джинны метают дротики, или пери играют в футбол или старушка тесто замешивает. И я сам уже не знаю чего знаю, а чего не знаю. А всё почему? Когда я шёл сюда, что-то прыгнуло мне под ноги козлёнком, потом сдулось, превратившись в муху, муха та села на плечо и совсем пропала куда-то, может, растворилось в моей крови, может, слилось с моей душой. Так, что когда будешь, убереги тебя Аллах, подавиться этой косточкой.

— Довольно, довольно! — закричал отец дэвов. От слов юноши у него в глазах потемнело. — В твоих глазах, плут, шайтаны бегают, не приведи Аллах оказаться нам во власти их зла, и да не случится с нами того, что с тобой приключилось. Отойди от меня на семь шагов и проси всего чего только твоя душа пожелает!

Долго ходил по пещере дэвов Мысдык, осматривал чего ему хочется, джинны в страхе, что он может их похитить, открывали перед юношей двери потайных ходов, которые вели в другие пещеры заполненные золотом, серебром, драгоценными каменьями и всяческими диковинными предметами, он же, улыбаясь в усы, осмотрел всё это, приметил, где что лежит, но не взял ни зеркала, ни иголки дэвов, ни какого иного волшебного предмета, ничего не запало ему в душу. Уже собрался он спрашивать у отца дэвов, что он сам даст в выкуп, как вдруг приметил он, сидящую в зеленой клетке зелёную птицу с блестящими перьями и сверкающими глазами. Он взял эту клетку и хотел попрощаться с дэвами, но они куда-то исчезли, то ли бежали от той пещеры с дикими криками, то ли притаились в дальних подземельях, ведь известно, что тянутся подземелья той пещеры до самого входа в ад. "Как хорошо, что я спас эту бедную птицу из их лап" — подумал юноша, переплывая на лодке пограничную реку. На этот раз уже никто за ним не гнался и он пошёл по прямой дороге, которая быстро привела его во дворец. После диковинок, добытых им для старших братьев, на которые смотрели, закусив палец от удивления, райская птица не произвела впечатления на вельмож. А родные братья, зная о том, что можно лишь три раза ходить в волшебные места без вреда для себя решили разозлить Мысдыка и вынудить его пойти в четвёртый раз, они раззадоривали его на этот поход.

— Ты опозорил имя нашего отца — говорил старший.

— И ради чего ты рисковал жизнью? — спрашивал средний.

— Добыл птицу, — во весь голос ржал старший.

— Разве это подарок, достойный дочери падишаха? — продолжая смеяться говорил средний.

— Как говорят: "Цена дорогая, вес легкий" — говорил старший.

— Слушай, брат, — говорил средний, — неужто там ничего получше там не осталось?

Ну и в том же духе до бесконечности они издевались над ним, а он им отвечал:

— Если я не по нраву кому-то, то и подарок мой не придётся по нраву, каким бы замечательным он ни был. А насильно милым быть не хочу. Если не захочет падишах, то он может не отдавать мне свою дочь. Зато, я спас жизнь птицы!

С разочарованием посмотрел падишах на свадбный подарок младшей дочери, всё-таки большего ожидал он от Мысдыка, которому симпатизировал всем сердцем. Но, что было делать и он приказал отнести птицу в зелёной клетке в комнату младшей дочери. А затем ударили барабаны, они возвестили о начале свадьбы для всех трёх пар. И играли ту свадьбу сорок дней и сорок ночей. А на сорок первое утро Мысдык и младшая султанша, проснувшись от пения зелёной птицы, оделись, умылись и побежали к падишаху, целовать руки и полы одежды и услышать его родительское наставление. Вспомнил падишах о жалком подарке, который сделал его дочери зять и сказал им:

— Дети мои! Мир наш имеет четыре края (запад, север, восток и юг) и на каждом краю есть ручка, удерживающая его от падения в бездну и за две из этих ручек держатся женщины, за две другие — мужчины. Когда-нибудь вы унаследуете мой трон и я скажу вам те два заветных слова, которыми вы сможете править людьми и вы запомните их крепко-накрепко! А до того постарайтесь проводить дни в своей комнате, слушая пение зелёной птички, потому что вы станете предметом насмешек со стороны старшей родни, визирей и вельмож.

Дав им такое наставление, сел падишах ожидать других своих дочерей с зятьями, час ждёт, другой ждёт, да всё никак не откроются двери ни спальни с жемчужным одеялом, ни спальни со светящимся камнем!

— Может кто из завистников подсыпал им яду? — встревоженно спросил он везиров.

— О наш падишах, — успокаивали его визири, — мы не думаем, что всё настолько печально, как тебе кажется. Ведь вчера только закончилась свадьба, а за сорок дней и сорок ночей празднования можно устать и чувствовать себя как побитая собака. Да редкий йигит после брачной ночи поднимет голову раньше полудня.

Но вот наступил вечер, за ним ночь, падишах сидел у этих дверей, но они так и не открылись. Не открылись они и на другой день и на третий. "Тут наверняка замешано какое-то колдовство. — подумал падишах. — И никто, кроме Мысдыка, не сможет объяснить что происходит". А мысль правителя всегда воплощается в приказ для подданных, вот и позвал он юношу к себе.

— У меня язык не поворачивается, рассказать всё это тебе, мой падишах, — говорил он правителю, — но теперь уж поздно что-либо утаивать. Помоги им Аллах, но их коснулось проклятие дэвов. Горе им: укрывшиеся жемчужным одеялом не могут проснуться, а бодрствующие у светящегося камня не могут заснуть. Я хотел рассказать им о том заклятии, но они не захотели меня и слушать: их уши окаменели, вот и онемел мой язык. А ведь я из-за их прихоти рисковал собственной жизнью, а они рыли мне яму, потому что я могу перейти им дорогу и сесть на трон!

Почесал падишах бороду и повел такую речь:

— Вот как! — воскликнул падишах, почесал бороду в нерешительности, а затем продолжил. — Значит, их интересовал мой трон, а не жемчужное одеяло или светящийся камень! Да насытит Аллах их алчный взор могильной землёй! Мне не жаль их, но несправедливо, что мои нежные дочери терпят муки вместе с этими мерзавцами: одну навсегда усыпит жемчужное одеяло, другую погубит блеск камня!

Собрал падишах совет визирей и вельмож, мудрецов и толкователей Корана, лекарей и прорицателей и они давали множество советов, но ни один из них не был помог страдающим.

— О сын мой, — обратился тогда он к Мысдыку, — Аллах наградил тебя острым умом и добрым сердцем. Ты единственный, кто может помочь в этом несчастье свалившемся на мой дворец, и, если ты найдёшь способ как излечить их, клянусь Аллахом, я передам тебе свою корону и трон!

— О мой падишах, — отвечал он, — от мыслей, которые приходят в голову, она начинает кружиться, поэтому дай мне часа два, чтобы я пораскинул умом и разложил всё по полочкам. А если я найду выход из этого — приду и расскажу тебе.

Когда прошло положенный срок пришёл Мысдык к падишаху и сказал:

— О мой падишах, дэвы тоже живут по законам данным Аллахом. Они наложили проклятие и оно совершилось. Единственное проклятие, которое невозможно снять — это проклятие слёз сироты, но проклинали дэвы не за них, следовательно, оно не имеет полной силы. Как мне кажется, нужно сделать так: взять жемчужное одеяло и светящийся камень и отдадим тем, кто действительно в них нуждается — проклятие снимется. Тогда спящие проснутся. Сложнее будет усыпить бодрствующих, но насчёт этого, о великий падишах, ты не беспокойся, я чего-нибудь придумаю, заговорю их и нашлю на них сон.

Визиры стали искать кому нужны эти вещи и отдали: одеяло — девочке-нищенке, просившей милостыню у ворот дворца, а светящийся камень — мудрецу, сутками не отрывавшему головы от больших книг в чёрных переплётах. Но даже тогда ничего не изменилось и лишь когда Мысдык произнес свой заговор, проснулись уснувшие и заснули неспавшие. Поняли братья, что натворили и кинулись в ноги падишаха и стали умолять его о прощении. Эх, давно была эт история и теперь уже никто не знает достоверно, то ли они действительно раскаялись, то ли побоялись гнева тестя, но так или иначе падишах их простил.

Я готов истратить всё своё состояние, только бы мои дочери не остались вдовами. — сказал он им. — Но, неужели вы хотели стать падишахами, неся на своих плечах грязь и грех? Пусть то, что пристало к вам, с вами и остаётся, но я больше никогда не помогу вам в ваших делах и бедах и не отведу от вас меч. В исламе пять заповедей, но, как говорят, есть шестая: "Знай меру во всём". Неужели вы никогда не смотрелись в зеркало судьбы?

После этих слов подарил он им по небольшому окраинному княжеству и удалил их от себя, а Мысдыка назначил своим преемником и жил он в царском дворце как соправитель. И стали все они жить-поживать, в веселье да в радости дни коротать. И все достигли желанной цели, каждый — своей. А нас уже пора уезжать восвояси. Ой! Глядите! Ещё три яблока упало с неба! Они для тех, кто не требует от жизни больше того, что им положено.

16. Серебряная девушка

Было то, али не было, но молва нам передала так. Говорят, в те далёкие времена, когда вести разносили верблюды, а не караванщики, а блохи работали цирюльниками, были у одного царя три дочери-красавицы и были они словно три бутона на одной ветке. И всякий, кто их видел, тот от изумления не вынимал палец изо рта. Были они погодками и назвал их отец розами: старшую — Алтынгюль, что значит "золотая роза", среднюю — Кирмизгюль, что значит "алая роза" и самую младшую — Акгюль, что значит "белая роза". Родители оберегали их от всего на свете: и от дурного глаза, и от людей, и от солнца, и потому не выпускали их из дворца ни на минутку. А уж как родители зацеловывали своих дочерей: мать поцеловала, передала отцу, отец обнял и поцеловал и передаёт назад матери. Так и выросли они среди поцелуев и объятий.

Но времена меняются: одни приходят, другие уходят. Изменилось всё когда самой младшей из дочерей исполнилось одиннадцать, средней — двенадцать, а старшей — тринадцать. И у каждой из них были свои дела и свои печали. Тогда началась война. Расцеловал падишах своих ненаглядных дочерей, посадил их на колени матери и отправился воевать с тысячами своих бесстрашных воинов и у каждого из них на поясе — кривая сабля, заточенная до той остроты, что способна перерезать конский волос.

Вы наверняка спросите меня: "Зачем люди воюют и проливают кровь?" Что мне ответить на это? Не всё, что делает человек — постижимо разумом. Вот и война из таких дел.

А в те далёкие времена, о которых я веду рассказ, в те далёкие времена, когда верблюды ещё не поднимали своих голов, а карлики ещё не воевали с людьми, меж двух царств, одним из которых было царство нашего падишаха, стоял Кровавый колодец. Раз в семь лет небеса раскрывались и из каждого из семи небес появлялась рука и насыпала в тот колодец лопату земли, всего семь лопат и от того весь колодец заполнялся землёй до краёв. Тогда глаза народов обоих царств наливались кровью, а сердца переполняла злоба по отношению друг к другу горели они. Тогда оба царства посылали в смертный бой самых храбрых своих йигитов. И бились тогда не так как сейчас, с пушками да ружьями, а выходили с мечами один на один и били не более одного раза, даже если упавший раззадоривал победителя, то победитель не слушал его и прятал меч в ножны. Бились тогда семь дней подряд, а на восьмой день оставшиеся в живых подходили к колодцу и набирали себе столько земли, сколько каждый из них мог унести с собой и расходовали её как хотели: кто-то — воздвигал гору, кто-то — разбивал сад. А когда земля вычерпывалась до самого дна, приходил к колодцу сам Кельоглан и сеял на дне колодца просо.

Тем война и заканчивалась и люди возвращались к своим мирным делам. А через семь лет всё повторялось снова и было так может сто лет подряд, может тысячу.

Но на этот раз падишах после семь дней войны вернулся мрачнее тучи, его стиснутый от злости рот не мог разжать даже нож, не пил он и глотка воды, но лишь заперся в своем дворце и скорбел день и ночь от того, что в этой войне удача отвернулась от него и каждый день он терял по семь знатных, статных и высоких йигитов. До войны он хотел выбрать из них женихов для своих дочерей. Теперь их нет, а падишах сидит один-одинёшенек в своих покоях, прижав руки к груди, отказавшись от всех желаний и обидевшись на весь мир. Вот что только вытворяет переменчивая судьба и никто — ни визири, ни мудрецы — не напомнил ему нужные места в умных книгах, где говорится, что не стоит сетовать на судьбу, а следует махнуть рукой и сказать: "Пусть идет все своим чередом!" Тем более, что был он падишахом всех правоверных и все — от малолетних сирот до седовласых старцев — все смотрели ему в рот: кто в ожидании милости, кто — прощения, кто — наказания. А он забросил все государственные дела и даже в его собственном дворце был хаос и беспорядок, вещи стояли где попало, а уж о дочерях падишах и думать забыл.

Месяцы сливались в годы и проходили серо и однообразно. Тем временем три девочки-бутона распустились и стали прекрасными цветами, уста их благоухали молоком, источали мёд и соловьиные трели. Однажды они вышли в сад и наслаждались они благоуханьем цветов и пением птиц, вдруг им среди всего этого великолепия стало грустно от того, что молодость проходит без любви, в тоске и печали и посмотрели девушки друг другу в глаза так, будто им грозила скорая и долгая разлука, и вздохнули так горько, что от их вздоха опечалились и на мгновение замолчали соловьи. И они жаловались друг другу, что их никто не любит и никого не любят они. Невольным свидетелем их разговора стал садовник, дремавший в то время под соседним деревом, а он был не из тех, кто прятал глаза от веток и сучьев, а слова от людей.

— Ни одна из роз, что расцвели в моём саду не были краше вас. — обратился он к ним. — Я был бы рад что-нибудь сделать для вас, но у меня нет ничего достойного вас. Да ослепнет судьба, что свела меня с вами в тот момент, когда моё время уже прошло. Хотя никто не знает когда настаёт и когда уходит его время. Сейчас ни матери, ни отцу до вас нет никакого дела, но, вы же невесты и вам нужно как-то устраивать свою судьбу. Эти кусты были посажены во дни когда вы родились, а под кусты были закопаны ваши пуповины, потому-то каждая из вас цветом и ростом схожи со своим кустом. Я дам вам совет. Пусть каждый из вас сорвёт по цветку со своего куста и по одному гранату и попросит у главного казначея по золотому подносу. Пусть Алтынгюль положит гранат и золотую розу на один поднос и даст его рыжеволосой рабыне с золотыми украшениями в волосах, пусть Кирмизгюль возьмёт поднос с гранатом и алой розой и даст его румяной рабыне, одетой в красное, а Акгюль добавит к гранату на подносе свою белую розу и даст его бледной рабыне, одетой во всё белое. Затем пошлите этих трёх рабынь с подносами вашему Чёрному дядьке. Это пожалуй всё, что я вам скажу, единственное, что ещё добавлю: что бы не ответил вам Чёрный дядька, всё кончится хорошо.

Чем больше девушки слушали садовника, тем шире раскрывались их глаза, а, когда он замолчал, они стали громко обсуждать то, что услышали и в итоге сошлись на следующем: "Мы не знаем чудо ли это, волшебство ли это, но в его словах есть определённая доля мудрости и здравого смысла". Они решили отплатить садовнику за добрый совет и одна сняла с себя жемчуг, другая — алмазы, третья — все свои драгоценности. Садовник усмехнулся:

— О розы падишаха! — усмехнулся садовник. — Эти драгоценности идут только девушкам, потому и оставьте их себе, а лучше помяните меня добрым словом в день вашей свадьбы!

Когда он это говорил Алтынгюль побледнела, Кирмизгюль заалела, а Акгюль замерла. Наскоро попрощавшись с садовником девушки поспешили в свои покои, наполнили подносы, должным образом нарядили рабынь и отослали их к Чёрному дядьке.

— Эх, нехорошо будет, если при живом отце за дочерей будет принимать решение дядька — сказал тот, получив такое загадочное послание, и пошёл сообщить о том падишаху, прихватив с собой этих трёх рабынь.

Когда же рабыни оказались пред троном правителя, они замерли, гадая какую казнь он придумает для них, но он не стал казнить их, ведь они не понимали, что именно делают. "Три розы разного цвета — это три моих дочери, — подумал падишах, — но что означают гранаты на этих подносах? Уж не хотят ли мои девочки жениться? Ах, я столь надолго позабыл о них!" Чёрный дядька подтвердил предположение падишаха.

— Ах! — отвечал ему правитель. — В войне полегло столько йигитов, что во всей стране не осталось достойных женихов для моих дочерей.

— О мой падишах, — говорил ему чёрный дядька, — на этих покойниках не сошёлся клином белый свет. Есть много достойных людей и кроме них. Мне кажется, о мой падишах, что тебе пришло время подумать о наследниках.

— Моё решение таково, — сказал падишах и его голос приобрёл медное звучание, — я пошлю им три стрелы, и три лука без тетивы. Если моё предположение верно и они действительно желают найти себе мужей, то пусть каждая из них выберет себе стрелу и лук и сплетёт тетиву из собственных волос. Затем пусть выходят на крышу дворца и стреляют и куда полетит их стрела — на крышу ли, на порог ли, к очагу ли — туда они и пойдут в жёны, но домой уже не вернутся. Ведь они сами выбирают себе судьбу. Повезёт им — будут счастливы в браке, не повезёт — будут рыдать, но проклинать судьбу не станут, ведь они сами выбирали себе такого мужа.

Сказав это, падишах положил на поднос каждой из невольниц по луку без тетивы и серебряной стреле и отослал их назад. Рабыни на радостях от того, что их не казнили, поспешили к девушкам и пересказали им всё, что слышали от падишаха. Обрадовались султанши решению отца и тотчас стали плести тетиву для своих луков и, предупредив падишаха, уже следующим утром вышли на крышу дворца, чтобы совершить свой выстрел. Стрела Алтынгюль попала в дом первого визиря, но не было в том никакой интриги или политического умысла, просто его дворец находился настолько близко от дворца падишаха, чтобы первому визирю было легко в любой момент прибежать с докладом. Стрела Кирмизгюль попала во двор второго визиря, его замок был чуть дальше. А вот стрела Акгюль попала в небеса и долго летела пока, наконец, не вонзилась в голую вершину Кафадага, горного хребта, расположенного на краю обитаемого мира, а по ту сторону от Кафадага живут злые великаны дэвы. Ах, бедная Акгюль, бедная серебряная девушка! Она ещё и не была настроена на то, чтобы срочно искать себе жениха, но пошла за компанию со старшими сёстрами. Теперь же её участь решена и она должна покинуть отцовский дворец и идти искать своё счастье там, где найдётся её стрела. А пока для старшей и средней сестёр поднимали алые знамёна, били в барабаны и сорок дней и сорок ночей играли свадьбу, младшая на плохом коне, самом плохом на конюшне падишаха ехала к Кафадагу.

А пока каждая из них в пути к своему счастью, вернёмся чуть назад. Перед стрельбой мать подарила дочерям по камню: старшей — изумруд, средней — рубин, младшей же — чёрный метеоритный камень, называемый ещё камнем терпения. И вот с этим камнем на груди ехала бедная серебряная девушка и постоянно подгоняла своего коня. Даже дорога сжалилась и сама заговорила с ней:

— Нетерпеливая девушка! Не спеши ты так! Оглянись вокруг: ветер подул, орехи сбил. Остановись на немного, поешь орехов, а если тебе не жаль себя, то пожалей хотя бы своего коня.

Слышит это Акгюль, но не останавливается, а лишь молча погоняет своего коня, мчится она стремительно, как горный ручей, как ветер с холмов и не замечает вокруг себя ни людей, ни зверей, ни птиц. Реки звенели ей, когда она переправлялась через них:

— Нетерпеливая девушка! Что ты мчишься, словно у тебя горит подол платья или кипит на огне котёл! Остановись, и сама отдохни, и коня своего пожалей.

Слышит это Акгюль, но не останавливается, а лишь погоняет своего коня ещё быстрее, вот она уже спутала ночи и дни и едет во всякую пору. Наконец привела её дорога к подножию Кафадага. Земля там была бесплодна — кочки да камни — словно, осталась она нетронутой и невозделанной со времён Потопа. Осмотрелась она: где-то высоко на скале блестит, играет солнечными лучами её серебряная стрела, и полезла за нею на высокий утёс, сдирая в кровь руки и ноги и ежесекундно рискуя свалиться в пропасть. Вот уже стрела в её руках. "И где же моё счастье?" — вопрошала она себя. Но вокруг: не только нет суженого, но и вообще ничего для жилья — ни стен, ни крыши, ни очага, ни того из чего можно было бы их соорудить. А рядом какое-то странное место, похожее на могилу Ходжи Насреддина. Села она на то место, куда вонзилась её стрела и поняла, что ей больше некуда торопиться, что она пришла в конечную точку своего пути, а её суженого в ней нет, села она и стала жаловаться Камню Терпения.

— Ах, Акгюль, Серебряная девушка! — заговорил он с ней человеческим голосом. — Ты чиста как снег, но твой бутон распустился не на той ветке. Зачем спешила твоя рука, когда плела тетиву и целилась в небо? Разве была в том какая-то срочность? О нетерпеливая, ни судьба, ни люди не виноваты в том, что ты сама натворила. Так что теперь терпи и помни, что у каждой девушки есть сорок лучин и если погаснет одна, то, обязательно, загорится другая.

Всё поняла Акгюль и плакала уткнувшись розовым лицом на черную землю и всхлипывала: "Ох, что же я наделала!" Потом она вспомнила про коня, спустилась вниз и, отвязав его, сказала:

— Бедный мой конь! Иди на волю, спасайся из этой проклятой местности! Да минует тебя то, что выпало мне, а я должна на этой горе научиться терпению.

А конь, понял её и пошёл, но возвращался к ней, идёт и возвращается и так пока совсем не скрылся из глаз. А Акгюль, рыдая, смотрела ему в след. Меж тем вечерело и надвигалась гроза и девушке пришлось оставить свои слёзы и причитания и она стала искать где бы укрыться от грозы. Вдруг заметила она потайную дверь, а за ней — вырубленное в скалах жилище, покинутое давным-давно. И очаг в нём есть, но нет золы, а у того очага стоит свеча, рядом — трут и кремень. "Наверно, у этого дома есть свой хозяин, — подумала девушка, — но, надеюсь, он не будет против, если я пережду грозу здесь в его отсутствие". Не стала она зажигать свечу, а заснула как была в темноте. Прошла ночь, за ней вторая, третья. Пять ночей и пять ночей ждала она что кто-то придёт, но и хозяин не возвращается и суженый её не ищет её. На шестую ночь зажгла Акгюль свечу и сидела и смотрела на неё, а свеча всё не сгорала. "Эта свеча, как моё горе — думала она -горит, жжёт, а не сгорает". Прошла ещё одна ночь и наутро девушка почувствовала такой голод, что забыла о своём горе и выбралась из своего укрытия и пошла по окрестностям: видела дичь — охотилась на неё, видела съедобные травы — собирала их. Так и насыщалась вторую неделю. А в один из дней невезение сразило её: сколько не бродила она — не нашла она съедобных трав, а дичь выскальзывала у неё из рук, так и осталась она голодной. Вернулась домой с пустыми руками, вытащила Камень Терпения и стала жаловаться ему:

— Ох, мой Камушек Терпения! Горит моё сердце! Ещё недавно моя добыча была столь обильной, что её хватило бы на сорок сирот, сегодня же я из-за кусочка еды и глоточка воды бьюсь головой о камни. Так ответь мне, Камушек Терпения: ты ли терпеливей? Я ли терпеливая?

— Ах, Акгюль, Серебряная девушка, — отвечал ей камень, — Это правда: ты бела, как снег, чиста, как вода! Была ты богата, да проела ты своё богатство, была ты полнотелая, теперь глянь, в чём только твоя душа держится? Ни горы, ни холмы не виноваты в том, что твои ноги слишком спешили, бегая по горам, распугивая дичь и не давая глазам увидеть съедобные травы. А ты всегда так спешишь, словно сегодня к вечеру наступит конец света. Если ты будешь ходить неспеша, сможешь найти нужное, ведь до вечера ещё очень далеко. И ещё: может быть тебе придётся есть не то, что ты хочешь, а то, что встретится у тебя на пути.

И как только камень договорил эти слова, девушка услышала запах тмина и услышала крик фазана. От голода ей показалось, что нет на свете ничего вкуснее этого запаха и нет слаще звука нежели этот крик и от них Акгюль забыла и голод и горе. Но теперь, как назло, её стала мучать жажда, настолько сильная, что она загорелась, словно яченное поле, а у неё не было воды, и путь до источника был неблизким. Что ей было делать? Она стала пить запах тмина и крик фазана. От этого у неё закружилась голова и она потеряла сознание и когда она пришла в чувства, она не помнила часы ли, дни ли пролежала она в том месте. Очнувшись, она увидела на камне золотого фазана, держащего в клюве пучок тмина. Акгюль смотрела на фазана, а тот на неё и только тмин не смотрел ни на кого из них, у него было дело по-важнее их гляделок, он просто благоухал.

— Мне не везло ни в охоте, ни в собирательстве и потому Аллах послал мне и дичь и траву. Но мне жалко ради кусочка мяса посягать на этого прекрасного певца, а если я съем тмин — со мной больше не будет его прекрасного аромата. Так, что если в планы Аллаха не входит моя голодная смерть, то пусть он пошлёт мне что-то другое.

И так ей стало хорошо на душе, что она запела:

Для чего меня ты искушаешь, птица?

Голод злобен, что в глазах двоится.

Мне даже на краю земли нет места,

Отзовись, жених, пришла твоя невеста.

Может с горя выйти замуж за фазана,

Но певца неволить я, увы, не стану,

Пить хочу — воды нет и в помине...

Так напьюсь хоть ароматом тмина.

Когда она умолкла, запел золотой фазан, о чём он пел? Да кто же разберёт фазаний язык, наверное также была непонятна ему песня девушки. Пел он долго и постепенно приближался к девушке, то на шаг, то на полшага и оказался на расстоянии вытянутой руки. Она даже хотела схватить птицу, но вспомнила о том, что сказал ей Камень Терпения. "Не торопись, непослушная моя рука, — мысленно говорила ей девушка, — ты лишила меня отчего дома, потерпи, не лишай меня фазана и тмина". А потом она также мысленно обратилась к Аллаху: "Теперь у меня нет ни дома, ни мужа, так пусть хотя бы эта птица будет моим сердечным другом. Раз я лишена возможности слышать речь человека, так пусть меня сопровождает её пение". Наступал вечер, и становилось темно и страшно, хотя вокруг, по-прежнему, не было ни души. Вдруг фазан стал кружиться, словно колесо судьбы на одном месте, сбросил перья и превратился в прекрасного юношу-йигита. От удивления и страха Акгюль постарела на год.

— Ты человек или демон? — отойдя от страха, спросила она. — Как тебя зовут?

— Девушка, — отвечал ей фазан ставший человеком, — не бойся меня. Я — Коджабей. Но пока что не расспрашивай меня о том кто я и почему я оказался здесь. Я сам расскажу тебе всё, но позже. Пока же скажу тебе, что со мной приключилось за последние несколько часов: пока я был фазаном — я не мог летать, увидев тебя, — не смог убежать. Скажи, может ли стать твоим сердечным другом такая несчастная птица как я?

— О чужой юноша! — отвечала она, заметно покраснев. — Если ты называешь себя несчастным, то как следует назвать меня? Я, словно дикий камень, лежащий на склоне горы или пустыне: ничто не связывает меня с землёй, на которой я лежу, а надо мной — бескрайнее небо. Мне нечем тебя угостить, не то чтобы достойной тебя пищей, но даже самого простого — зелени и ягод — у меня нет. В этих краях ты будешь со мною полуголоден-полусыт. Так не лучше ли тебе, обернувшись фазаном улететь прочь.

И пока это говорили её уста, глаза её были ослеплены красотой йигита и сами собой закрывались. Тогда Коджабей утёр её слезы и показал на хрустальный дворец, пронзающий небо шпилями своих башен.

От удивления Акгюль ещё постарела, на сей раз — на три года. Слышит она и не верит своим ушам, Смотрит она и боится, что это всего лишь мираж, вызванный то ли здешним климатом, то ли голодом. "На вид он вполне обычный йигит, но я так боюсь обмануться в нём, а вдруг он окажется пери или джинном? И как мне то узнать? Да и дворец этот — как понять мне, что он не колдовство или наваждение? И что станется со мной, если я влюблюсь в него: стану ли я правительницей этого дворца или же буду бродить как во сне? Я прикасаюсь руками к этому юноше и ощущаю его кожу, но, может быть, мои ощущения это тонкий обман, которым в совершенстве владеют джинны и пери? Может быть этот и не дворец вовсе, а туман, который я считаю дворцом именно потому, что я хочу видеть его? Моё израненное сердце хочет столь многого, что я боюсь обмануться" — так думала девушка, направляясь во дворец Коджабея.

И вот уже она стоит у парадных ворот дворца.

— Ворота, откройтесь! — сказал юноша и они выполнили его приказание. Акгюль и Коджабей взошли на серебряный порог.

— Закройтесь, ворота! — сказала она, и ворота послушались её и закрылись.

За воротами был пышный сад, но в темноте было тяжело даже найти дорожку или увидеть глаза другого. Серебряной девушке казалось, что всё в этом саду спит и видит зелёные сны: и деревья, и их ветки, и сидящие на ветках птицы, и бассейн. Откуда-то появился садовник с двумя ветками в руках. Подойдя к ним он отдал ветки Коджабею и Акгюль и тут же исчез в темноте, также внезапно, как и появился. И тут случилось чудо: ветка в руках Серебряной девушки стала сама собой распускаться, а ветка Коджабея затрепетала от любви, её бутоны превратились в соловьёв и запели. Тут же сад воспрянул ото сна, ветки ожили, розы славили день, а соловьи — любовь. Акгюль склонилась к Коджабею, но тут заговорил Камень Терпения:

— До чего же ты нетерпелива! Тебе скажи, что твой суженый — вон то сливовое дерево, ты и на него заберёшься, только бы побыстрее выскочить замуж!

Пройдя через сад пара вошла во дворец и поднялась по сорока ступенькам, которые вели в богатые покои. От центрального холла отходили сорок дверей, в дверях — по сорока ключей и по сорок, горевших ярким светом, свечей у порогов. Акгюль хотела было спросить у Коджабея, что это за чудеса, но Камень Терпения уговаривал её молчать и она смолчала, хотя вопросы так и роились у неё во рту, и хотели сорваться с языка. Девушка и юноша уселись на камне, поддерживавшем центральную колонну и тут же послышался звон струн, словно заиграли сорок невидимых музыкантов. Мелодия была настолько щемящей и пронзительной, что от неё умолкали соловьи. Коджабей почувствовал состояние Акгюль и повелел музыке умолкнуть, а затем сказал Серебряной девушке:

— Девушка, дворец, в который мы вошли называется Дворцом Сердца, а эти залы — Залы Доброго Нрава. Под этой колонной можно раскрыть своё сердце другому человеку так же как ты открываешь его небу. Здесь ты можешь рассказать мне обо всём, что выпало на твою долю и открыться так, как это невозможно нигде больше.

И Серебряная девушка начала свой рассказ и не забыла в нём ни роз отцовского сада, ни посланных к Чёрному дядьке рабынь, ни плетения тетивы, ни стрельбы с крыши отцовского дворца, ни бешенной скачки на край мира, ни страданий в этом краю.

— Мне стало интересно, — завершив свой рассказ, спросила она, — ты будешь плакать над моей судьбой или же смеяться?

— Девушка! — сказал он, сохраняя совершенно бесстрастное выражение лица. — Я не умею ни смеяться, ни плакать! Только не удивляйся, пожалуйста. Я родился в стране, славящейся своими йигитами. Ростом я со взрослого дэва, а мой отец происходит из рода магов. Он передал мне способность к перевоплощению в различные тела: вечером я могу быть золотым фазаном, а наутро обернуться пятнистым оленем. Как ни странно, но, обладая такими способностями, я не умею выражать свои эмоции. И плач и смех для меня, словно маски, словно телесные оболочки которыми я оборачиваюсь, превращаясь то в фазана, то в оленя. Я не помню своей матери, она умерла когда я был ещё младенцем, но мой отец утверждал, что она из рода джиннов. Он дал мне наказ, жениться на женщине из рода людей. Ты научишь меня плакать и смеяться, а я тебя — тайнам магии и волшебства. И если наши роды соединяться, то проживём в этом хрустальном дворце до самой смерти.

После того, они давали друг другу клятвы и обещания вечной любви и хотя они оба не были искусны в этом, но были вполне искренни. Коджабей был настолько увлечён ею, что даже забыл ключ тайн. А на следующее утро Серебряная девушка проснулась на голой скале Кафадага, а дворец пропал как и не было его вовсе никогда. И она проплакала весь день и говорила себе: "Голодная курица во сне видит зёрна. Вот так и я в пустыне увидела огромный дворец". Но, как известно, день не длиннее ячменного зерна и как только зашло солнце снова появился Коджабей и их сердца снова были вместе и снова возник хрустальный дворец с сорока лестницами и сорока покоями и сорока свечами, снова в садах пели сорок соловьёв, а в покоях играли музыканты и славили новобрачных. Сорок дней продолжалась их свадебная церемония и Серебряная девушка каждый раз ночевала в разных покоях, а каждый из тех покоев носил чудные названия, были там залы: "За виденное не проси платы у глаза", "Не прислушивайся ко всему, что слышишь", "Не попрекай человека каждым его недостатком", "Не пренебрегай ни одним добрым делом", "Тайна — терпение", "Нежная речь", "Приветливое лицо" и многие другие, названия которых мы просто не помним. А Коджабей, немного бахвалясь постоянно менял свой облик, он оборачивался тем или иным зверем и был пред возлюбленной и куропаткой и оленем и соловьём и горлицей и лебедем. Спрятавшись за камни он смотрел ка рыдает Акгюль и сам постепенно научился плакать. А на сорок первое утро, как обычно, всё пропало, но Коджабей не исчез, а остался с ней на той же самой голой скале, что и она и радость, что она видит его днём, переполняет её. А она не хочет разбудить его, и он спит до полудня. Тем временем, послышались чьи-то шаги. "Кого это могло с попутным ветром занести сюда, в края, где не летают птицы и не проходят караваны?" — подумала Акгюль и тотчас она увидела идущего прямо на них босого пешего Кельоглана. Испугавшись, она отважилась разбудить Коджабея.

— Зачем тревожиться по пустякам, о Серебряная девушка, — отвечал юноша, едва прогнав сон, — ведь крылья мои в моей руке, и силу свою я не расстратил. Сделаем так: я обернусь голубем и буду стеречь тебя и оберегать тебя. Когда подойдёт Кельоглан, он заведёт с тобой разговор, то что ты должна будешь ответить ему я скажу тебе мысленно скажу, а тебе надо это лишь повторить за мной вслух.

Так и вышло: подойдя к девушке, Кельоглан не заметил, обернувшегося голубем Коджабея, но тут же заговорил с нею:

— О, Серебряная султанша! Да ослепнут глаза судьбы за то, что она бросила в тебя такой огромный камень! В нашей стране всё переменилось, но никто не позабыл тебя. Твои сёстры родили по ребёнку: у одной — златоволосый сын, у другой — белокурая дочь. Увидав их, твоя мать, забыла про алмазы и жемчуга, а отец расстался с печалями и тоской. Там такой праздник закатили,что сама судьба глядит на то, да нарадоваться не может. Кстати, было объявлено, что тому, кто вернёт младшую дочь падишаха, унесённую потоком без дождя, дадут столько золота, сколько те весят, но никто не согласился, вот и собрались старейшины и повелели мне: "Перед тобою, Кельоглан, отступают дороги и горы. Вот тебе и идти за нею". Так то.

Не верилось Акгюль, что всё так быстро переменилось в её царстве и посмотривала она украдкой на голубя, мол, не видит ли он в том какого подвоха, но нет, он не было в том ничего подозрительного.

— Кельоглан, — сказала она слова, которые мысленно говорил ей Коджабей, — да не устанут твои ноги, прошедшие из-за меня столь долгий путь. Да дарует Аллах долгую жизнь моим племянникам. Только вот мне не с чем показаться перед ними: со мной нет ни златокудрого, ни белокурой. Жених мой — купец, и неизвестно в каких горах, в каких морях он нынче? В его отсутствие у меня одна только радость есть — вот этот голубь, который утешает меня в этих диких горах. Если я пойду с тобой, примут ли меня с этим голубем и в этой одежде?

— Ох, Акгюль! — отвечал ей Кельоглан. — Тебя наградил Аллах чёрной судьбой, а ты всё ещё думаешь, что людям интересно твоё богатство? Да, уста твоих сестер не свяжут и сорок аршинов шелка, но, что бы они ни говорили про тебя, стыд падёт на голову говорившего.

Поняла Серебряная девушка, что она не сможет переспорить Кельоглана и она пошла с ним во дворец отца. Если уж говорить совершенно честно, то соскучилась она по своим сёстрам и родителям и хотела повидаться с ними. Долгим был их путь, но Кельоглан оказался замечательным попутчиком, он развлекал девушку разными весёлыми историями.

День закончился и солнце скрылось за горами, а путь ещё не кончается. Понял голубь, что далеко им ещё идти до ближайшего города, пошевелил он крыльями и предстал в сорока шагах перед ними всадник в зелёном кафтане и за пару мгновений перенёс их ко входу во дворец и тотчас растворился в воздухе. И вон входят они во дворец: впереди — Кельоглан, а за девушка с голубем Коджабеем на груди. Выглядела она как крестьянка из глухой деревни. Обиделись мать и сёстры, что пришла она в залатанной одежде и, что немало важно, без подарков, надулись они, а сёстрам к тому же было стыдно перед их мужьями за то, что у них есть такая родственница. Вместе с тем, держалась она гордо и независимо, не заискивала ни перед кем, не целовала рук, обуви или подолов платья.

— Она долго прожила на Кафадаге. — вступился за неё Кельоглан. — Её привёз к вам всадник в зелёном кафтане. Когда её муж, возвратиться из Индии, она и в одежды нарядится и наденет лучшие драгоценности, но, увы, сегодня, её руки пусты.

Бывало Кельоглан мог своими речами разжалобить даже камни, но уговорить сестёр Акгюль ему не удалось и они не признали её. Потому Серебряная девушка и Коджабей провели эту ночь в курятнике, но если два сердца сливаются в одно, тогда и курятник превращается в дворец.

— Ох, султанша! — сказал Коджабей, засыпая. — Мне так неприятно, что ты ночуешь здесь. Я мог бы одним взмахом руки поставить новый дворец на месте этого двора или унести тебя на родину на своих крыльях, но мы останемся здесь, чтобы проучить твоих сестёр. Завтра будет первый день состязания всадников и охотников, которое твой отец устраивает для двора и для народа. Я появлюсь на нём в виде всадника в белом кафтане. Только ты знаешь эту тайну, но никому её не рассказывай.

И вот утром забили барабаны и на празднично разукрашенной площади стал собираться народ и пришло столько людей, что негде было иголке упасть. А сутанши, вельможи, слуги и рабыни — вобщем, всё население дворца, собралось у окон и глазели вниз. Вспомнили спесивые сёстры о запертой в курятнике Акгюль и решили выпустить её на свободу и позвали её, а она робко примостилась у окошка.

На этот день было назначено конное состязание. Первым выступал сын старшего визиря, муж Золотой султанши, за ним сын младшего визиря, муж Алой султанши, затем все, чей конь был достаточно ловок для этого состязания. Вдруг появился всадник, одетый во всё белое, под ним был белый конь в белой попоне. Четыре круга сделал он по площади, четыре раза пролетел он по ней быстрее ветра, и все кто видели его, от удивления положили пальцы в рот, а затем над зрителями начали сыпаться лепестки роз, а сам таинственный незнакомец исчез. Что было потом никто не запомнил, ибо на площади, а, особенно, во дворце только и разговоров было — про этого загадочного белого всадника.

На второй день соревнования снова собрались зрители, было их вдвое больше, чем в первый день, ибо надеялись они увидеть что-то ещё более диковинное, чем то, что приключилось в первый день. И вот падишах объявил о начале рыцарских поединков. На этот раз Коджабей появился одетый во всё золотое, на золотом коне. Выехал он на арену, конь под ним играет, но не нашлось никого, кто бы осмелился с ним состязаться. Ждал он соперника долго, а затем направил своего коня на мужа Золотой султанши и поразил его в правый бок со словами "Такова, йигит, твоя судьба, прими её" но не убил, а, только ранил и ускакал прочь, поднимая пыли песка и пыли. От удивления золотая султанша даже выронила из рук на землю свою белокурую дочь.

— Что ж ты такая нетерпеливая! — сказала она Акгюль, поднимая ребёнка. — Этот красавец-йигит мог бы стать нашим зятем.

И она ударила Серебряную девушку по голове, та естественно не стерпела и дала ей сдачи, в результате чего завязалась потасовка, которую видели не только придворные и горожане, так что теперь темами для пересудов стали Золотой рыцарь Коджабей и драка султанш.

На третий день снова забили барабаны и на празднично украшенной площади народу собралось в десятеро больше чем в первый день и все ожидали какой-нибудь неожиданной диковинки. И их ожидания не обманулись: появился Коджабей на этот раз, одетый во всё голубое, на коне в голубой попоне. Стал он вызывать соперников на поединок, но никто не решился состязаться с ним и спрятали соперники свои головы под мышки. Тогда он вызвал мужа Алой султанши, сына младшего визира, поразил его в левый бок, сказав: "Такова, йигит, твоя судьба, прими её", но не убил его, а затем ускакал, подняв за собой облако пыли.

Зрителям только и оставалось как охать и ахать, вспоминая этот молниеносный поединок. Тогда розовая султанша выронила своего сына из рук на землю.

— Сестра, вот кто настоящий йигит! — шепнула она Золотой султанше, нагибаясь, чтобы поднять ребёнка, — а наши с тобой мужья — так себе. — А затем, обращаясь к Серебряной девушке, — Ах, если бы немного потерпела, тебе достался бы этот йигит, а нам он стал бы зятем.

И ударила её по голове, и Акгюль не стерпела и ударила в ответ. Завязалась драка. Мать сама в драку не полезла, но приказала рабыням побить Серебряную девушку. Такого унижения та вынести не смогла.

— О бессовестные рабыни, — воскликнула она, — у вас сердце замирает при виде этого юноши, так знайте, несчастные, что этот юноша, всем йигитам йигит — мой муж!

И тотчас, только она произнесла это к ней подлетел голубь, ударился о золочёную решётку окна и упал, обливаясь кровью.

— Эх ты, нетерпеливая! — говорил он с трудом. — Ты не смогла сберечь мою тайну, разве я достоин такого? Теперь ищи меня по свету. И пока не стопчешь на сапогах-чарыках семь железных подошв, не изобьёшь о дорогу железный посох — не видать тебе меня!

И голубь исчез, оставив на дорогом напольном ковру кровавые пятна. Мать, сёстры и рабыни, которые видели появление голубя совершенно не могли понять, что именно произошло, но кровь у них застыла в жилах от удивления и от встречи с чудесным. Да и сама Акгюль от того потеряла сознание и пришла в себя уже в своих старых покоях, где над её изголовьем склонились родители. Ей пришлось рассказать им удивительную историю своих похождений. Когда она подошла к концу мать заплакала и сказала:

— Давай я поплачу вместо тебя, ведь мы упустили птицу желания.

— Мы упустили не птицу желания, а птицу мира! — поправил её муж. — Не плачь, моя султанша, давай лучше я за тебя поплачу!

Но сколько бы они там, у изголовья младшей дочери, не плакали, а слёзы не могут вернуть потерю. Повелел падишах кузнецам выковать по ноге Акгюль железные подошвы на чарыки и железный посох под её рост и она приготовилась в дальний путь.

— Благословите меня! — сказала она уходя на поиски Коджабея. — Пусть свершится всё что суждено. Я отправляюсь на поиски моего мужа. Возможно, я пойду и не найду его, а, может, найду и не вернусь. — И они благословили её, вначале — отец её, потом — мать. После сказала она — А сёстрам моим передайте такие слова: "Всё, что вы мне сделали злого, вам же и достанется. Если меня сейчас слышит Аллах: когда я вернусь, потускнеет золото Алтынгюль и поблекнут алые розы Кирмизгюль".

Встала и пошла. Долог ли, короток ли был её путь, вдруг обернулась Акгюль и видит, что прошла не дальше чем длина ячменного зерна, и чарыки совсем целы, и посох не сбит. Не остановилась она ни для того чтобы присесть отдохнуть, ни для того чтобы вытереть пот со лба, а продолжила путь. Долго ли, коротко ли она шла, но перевалила горы и долины, пересекала реки и моря. С палуб кораблей, на которых она переплывала моря, видела она дэвов, а в горах её приветствовали карлики, охраняющие пещеры с несметными сокровищами. А она шла и шла. И нигде — ни на море, ни в долинах, ни в горах не повстречала она никого, кто был бы похож на Коджабея и ни где она не слышала голоса, который был бы похож на его голос. Она уже изнемогала от голода и усталости, когда ей на пути встретилось инжирное дерево. Его листья почувствовали боль её сердца и тихонечко шелестели, а ветки, узнав про её горе от листьев сами согнулись перед ней низко-низко, чтобы могла она сорвать плоды и утолить голод. Когда же внизу уже не осталось плодов, старое дерево пожалело девушку и подняло её на самую верхушку, чтобы могла она вдоволь наесться. А в это самое время под деревом появились два карлика ростом не более вершка, а борода каждого в два вершка. И была у одного из карликов белая борода, а у другого — чёрная. Уселись они, как видно, отдохнуть на закате от трудов своих праведных, да порассуждать на досуге о том, о сём.

— Что скажешь, Белая борода! — спросил один из них, чернобородый.

— Да что ж тебе сказать-то, Черная борода? — отвечал второй, тот который был с белой бородой. — У меня-то всё по-прежнему. А что ты мне скажешь?

— А мне-то что сказать? — сказал первый. — Вот ты столько лет прожил на свете, столько камней перенёс, столько сосен свалил, столько пней ты свернул и, пожалуй, нет на свете ничего, о чём бы ты не слышал. Вот есть один вопрос который мне не даёт покоя, может ты дашь на него ответ. Скажи, это правда, что дэвы сильны в колдовстве и магии?

— Безусловно, — отвечал второй, они настолько могущественны в колдовстве и магии, что заставляют греметь небо и землю, что они могут принять облик любого существа или неодушевлённого предмета и от их власти не могут спастись даже те, кто улетел, ускользнул от человека. Но то, что я говорю тебе — общеизвестно и ты это и сам прекрасно знаешь. В чём же твой вопрос, Чёрная борода?

— Ты прав, — сказал первый, — это было лишь начало вопроса. А вот теперь ты мне скажи: почему даже могущественные дэвы не могут найти средство от каждого горя, лекарство от каждой раны?

— Потому что, — отвечал второй, — всем руководит судьба, и именно она даёт каждому своё предназначение: одни умирают в белом, другие — в чёрном, одним смерть — это горе, другим же — исцеление от ран. Не будь судьбы, пери стали бы всемогущими владыками Земли, дэвы завоевали бы мир, люди построили бы лестницу по которой можно было бы добраться до самого неба, а нам с тобой, не осталось бы на этой земле ни клочка места, где мы могли бы с тобой посидеть и поговорить по душам.

— Жаль — сказал первый.

— Но, что поделать, — отвечал второй, — так уж устроен этот мир.

— Душа моя, Белая борода! — взмолился первый. — Пусть всё будет так, как есть, но скажи: может быть существует лекарство для излечения раны бедняги Коджабея? Его стоны слышны на расстоянии шестимесячного пути и уже не только я, но и окрестные горы не могут выдержать его стонов! Ты же исходил столько мест, видел столько горя и скорби, а на каждой мельнице, на которой ты побывал у тебя белел один волосок бороды. А знаешь ты даже то, чего не знает сам шайтан.

— Ах, ягнёнок мой, Черная борода! — отвечал ему второй. — Тебе всегда было жалко этих людей. Но они сами виноваты в собственных ранах и болезнях. Эта рана была нанесена языком. Я бы даже не назвал это раной, хотя она и кровоточит, это беда, причинённая языком одной нетерпеливой девушки, которой следовало бы замкнуть свой рот на замок и не рассказывать тайну, которую она должна была сохранить. Эту беду может излечить лишь одно из тысячи средств: В ночь на последнюю среду месяца нужно прийти к Роднику Немых, что лежит вот за той горой, и сказать три раза: "Нет имени другого, подобного твоему, ни с чем не сравнится вкус твоей воды"; тогда родник даст три глотка воды; и если собрать эту воду и дать испить её Коджабею, он исцелится; а потом он должен будет сказать: "О, мой язык, я тебя на части раскрошу!", и тогда он точно больше никогда не попадет в такую беду.

О многом ещё говорили в тот вечер Чёрная борода и Белая борода, пока совсем не стемнело и они не разошлись по домам к своим жёнам и детям. Но Серебряная девушка не слушала их больше, позабыла она и про инжир и о том только и думала: верить ей или не верить своим глазам и ушам. Вдруг она вспомнила, что наступившая ночь, как раз ночь последней среды месяца. Вот это был подарок от судьбы, верно, ведь говорят в народе: "просеивая муку, в решете можно найти верблюда". Когда Акгюль вспомнила, что сегодня как раз та самая ночь, вокруг стало настолько темно, что нельзя было даже различить глаз человека стоявшего в полуметре от тебя. Серебряная девушка слезла с дерева и побежала к горе, на которую указывал Белая борода, её подгонял страх того, что она не успеет добраться до родника до рассвета и когда она думала об этом и о том, что её любимому придётся страдать ещё целый месяц, её сердце обливалось кровью и от того нервничала и блукала ещё больше. И вот она окончательно заблудилась на поросших лесом склонах горы и, потеряв всякую надежду, она в отчаянии села на скалу. Вдруг из-под той скалы выскочил низенький кругленький человечек с волосами чернее чёрного цвета и с бородой — белее белого. В одной его руке был белый клубок ниток, в другой — чёрный. "Интересно, кто это бродит в лесу в такую темень? — подумала Серебряная девушка. — И что за клубки он держит в руках". Он подошёл к ней ближе и поздоровался.

— Кто ты? — спросила Акгюль, поздоровавшись в ответ. — Ты Белый старик или Чёрный дядька? И что ты наматываешь, а что разматываешь?

— Что делаю я? — удивился он. — А разве ты не видишь? Когда светит Солнце, я сматываю день и распускаю ночь, а, когда Солнце уходит под горизонт, сматываю ночь и распускаю день.

Услышав это, девушка схватила у старичка белый клубок и убежала с ним, ведь без него день не сможет наступить, а, значит, она сможет достичь источника до рассвета. Эта ночь казалась бесконечной, тем более, что так оно и было и люди напрасно ждали пока наступит утро. Отбежав от старичка на какое расстояние Акгюль остановилась и присмотрелась к расположению созвездий на небе. Глядя на них она смогла добраться до Родника Немых и без труда набрала в нём необходимые для исцеления Коджабея три глотка воды. Оттуда она поспешила к старику и возвратила ему белый клубок.

Теперь ей оставалась самая малость — найти любимого и дать ему лекарство. Пришла она в его родной край, край славящийся своими юношами-йигитами. Долго ли, коротко ли она шла, а может то день длился так долго, потому что длинна была предыдущая ночь, да только не настал ещё вечер, а Акгюль уже вошла в тот край. Странным ей показался тот край: люди там умели летать, лошади и ослы ходили без узды, кошки были без хвостов, в борзые — без ушей. "Наверное, это и есть земля моего Коджабея" — подумала она и только подумала она это, как зацепилась ногой за камень, наклонилась поправить чарыки, как увидела, что железо на подошвах порвалось, а железный посох весь истёрся. И настолько она обрадовалась, что запела:

— Я и лекарь и судья. Никто не знает, кто же я...

Она стучалась то в один дом, то в другой, но никто даже не открыл дверей, чтобы взглянуть на неё, а Серебряная девушка не теряла надежды и продолжала напевать свою песенку.

Известно, что больные ожидают помощи от кого угодно, даже от птицы, а кроме того у них обостряется слух и они слышат всё что происходит вокруг. И, конечно же, Коджабей, лёжа на своей окровавленной постели, услышал её песенку, но не узнал голоса любимой.

— Прислушайся, — сказал он своей сестре, сидевшей у его постели, — это идёт какой-то лекарь или судья.

— Ах, братец, — отвечала она, — что здесь будут делать лекари и судьи? Наверняка это какие-то безумцы или шутники, скажем король сумасшедших Безумный Омар, или Кельоглан.

— Да нет же, — твердил он, — я верю в то, что и в наших озёрах водится серебристая форель.

Сестра конечно же не поверила брату, но подумала: "Один Аллах ведает, может быть это последнее его желание, так почему бы мне не исполнить его", — и открыла дверь. А за ней был вовсе не Безумный Омар и не Кельоглан, а Серебряная девушка. Удивилась сестра Кельоглана, но взяла её за руки, ввела в дом и подвела к постели больного. Увидала Акгюль своего возлюбенного, на окровавленной постели и у неё отнялся язык и она забыла зачем пришла. Просто стояла молча и смотрела. А вот любимый не узнал её.

— Эй ты, девица! — возмутилась сестра Коджабея. — Ты так долго будешь смотреть на него как вербрюд на кузнеца? У него сорок ран и самая страшная рана — в серце. Если можешь — излечи его, не можешь — поди прочь!

Серебряная девушка опомнилась и сделала всё так как нужно: проведя рукой над каждой раной, она выпила сама три глотка воды из Родника немых и три глотка дала выпить Коджабею. И тут же от его ран не осталось ни одной. Она попросила больного повторять за собой заклинание и три раза произнесла: "Язык мой, я раскрошу тебя на мелкие кусочки", — и три раза это повторил Коджабей. Так исцелились причиненная языком болезнь и сердечная рана. Но юноша по-прежнему не узнал Акгюль и обращался к ней как к безвестному спасителю, случайно забредшему на их улицу:

— Лекарь мой! Да никогда ты не узнаешь боли. А что захочешь ты, пусть сбудется вдвое.

— Девушка-лекарь! — вторила сестра. — Ты исполнила моё желание, да исполнит Аллах и твоё.

И она, посадив спасительницу на почётное место, покинула их, чтобы поделиться радостью с соседями. И так они сидели и смотрели друг на друга, пока Коджабей не узнал в лекаре ту самую Акгюль, которую он когда-то любил и тогда они заплакали в четыре глаза, смывая из своих сердец всю грязь и муть, и они не стали упрекать друг друга в том, что произошло, ведь виноваты были они оба: один не сохранил тайну, другой — не стерпел обиды. Возможно, что пройдёт год и они оба дочитают до конца книгу терпения и к тому времени они уже будут не плакать, а смеяться над тем, что с ними произошло. И Серебряная девушка осталась жить с Коджабеем и по-прежнему её садили на почётное место гостьи, а перед ней ставили самую лучшую еду, которую она только пожелает. Но вот однажды, когда Коджабей, распустив крылья, летал по своему старому обыкновению над горами, Айгюль сидела и разговаривала с его сестрой.

— Скажи, сестра, — спросила её Серебряная девушка, — что бы ты сделала с тем, кто причинил твоему брату столько страданий?

— Что бы я сделала? — И её глаза таинственно заблестели. — Я выпила бы три горсти его крови.

Это всё, что было сказано, но сестра Коджабея тоже была наделена колдовскими способностями и теперь, когда девушка сама задала этот вопрос, она увидела ту сцену во дворце падишаха в мельчайших подробностях. Но с тех пор сестра перестала выходить гулять с ней, а стала ходить сама, не стала она и класть её в мягкую постель. Рассказала Акгюль о том Коджабею, а он ответил, что она опять проявила своё нетерпение. А сестра подсматривала за ними и тотчас ворвалась в комнату и напала на Серебряную девушку.

— Я тебе покажу как как разрушать чужие очаги! — кричала она. — Твой обман обнаружен! Ты вовсе не лекарь и не судья, а как раз та нетерпеливая девушка, что нанесла раны. Разве тебе этого мало?

— Нельзя поднимать руки на гостью. — сказал Коджабей и встал между ними. — Не пей её крови, если хочешь, оставаться мне сестрой.

И пришлось сестре опустить руки свои и она больше никогда не нападала на неё, но однажды она оделась по-праздничному и, стоя на пороге своего дома сказала Акгюль:

— Девушка, что глаз с земли не поднимает да чужие очаги разрушает! Сегодня я выпью шербет за помолвку Коджабея с дочерью его тётки, я как раз направляюсь к ней. А ты не сиди без дела, а построй-ка к моему возвращению мельницу на скале Бешиккая да смели пшеницу! Об остальном подумай сама.

И она ушла, а эта гора нависла новым горем над Серебряной девушкой. "Как мог Коджабей не сказать ей о том, что женится?" — недоумевала она. У неё в этой чужой местности не было никого, с кем она могла бы посоветоваться, кроме Камня Терпения и она вытащила его и стала жаловаться ему, но камень молчал. Тогда она вышла из дому и подошла к калитке, выходящей на улицу, но не прошла и трёх шагов, как Коджабей догнал её.

— Нетерпеливая моя, — спросил он, — отчего ты так стонешь? Мы же договаривались делить всё на двоих?

И Акгюль рассказала о словах сестры.

— Помолвка — не ложь, — отвечал он, — это старинное обещание. Но то, что свадьба не состоится пока что для всех должно быть тайной и делом твоего терпения. Если умеешь, прочитай это в моих глазах. Мельница — нам с тобой ещё пригодится, поэтому иди по пути которому я тебе укажу не страшась ничего, так как будто мы идём с тобой рука об руку. Пройди вот этот холм, — он показал на него рукой, — там на тебя накинутся чёрные-пречёрные волки, а вслед за тобой будет бежать стая собак. Они тебе не причинят вреда, если ты не будешь ни оборачивайся, ни глядеть на них. Иди, глядя только вперед, и увидишь Бешиккаю. Подойди к ней и скажи: "Скала Бешиккая, да не останется твой порог без ковра, а твоя колыбель без детей, всем ты даёшь, дай же и мне моё" и добавь своё желание. И тут же ты увидишь как тут же появится мельница, вода сама струёй прилетит с гор, а пшеница — с поля. Тогда мельница будет сама молоть и сама же и просеивать муку. Так ты справишься с этим заданием, только будь терпеливее!

Сказав это, Коджабей исчез. Серебряная девушка уже привыкла к его исчезновениям и полётам. Она пошла и сделала все, как наказал Коджабей и к её возвращению с Бешиккая в доме стояли мешки с мукой. Когда пришла его сестра и увидела муку, её челюсть так и отвисла от удивления. И когда к ней возвратился дар речи, она сказала:

— Ты только не хвались, что всё сделала ты сама. Это не твой ум, а совет моего глупого брата.

На следующий день сестра Коджабея снова нарядилась и, выходя из дома, сказала Серебряной девушке:

— Сегодня девичник у невесты Коджабея. Я иду туда, а ты до моего прихода тоже не оставайся без дела: вымети комнаты, перебей пух, перья в тюфяках, да наполни кувшины маслом и медом!

И снова Акгюль стала жаловаться своему камню, но он снова не отвечал. Тогда к ней подошёл Коджабей и спросил отчего она плачет и Серебряная девушка рассказала о новом задании, данном его сестрой.

— Ох, какая нетерпеливая же, — сказал Коджабей, — девичник — это не обман, только я не могу тебе объяснить это, а ты не сможешь это понять. А что до задания твоего,так оно легко исполнимо. Сперва подойди к дымовой трубе и крикни: "Горы Коджабея, пошлите мне пять светлых ветров и пять милостей. Я подмету и уберу комнаты невесты с золотым покрывалом!" Тогда подует ветер, он всё подметёт, а затем польётся дождь, он всё вымоет. Потом спускайся в сад и скажи: "Перелётные птицы, дайте мне по пёрышку да по клочку пуха, чтобы набить тюфяки для Коджабея". И к тебе прилетят птицы семи гор, они будут кружиться над тобой и сбросят тебе и перья и пух. Набивай, сколько нужно, тюфяков и одеял! И, наконец, отвори настежь двери и скажи: "Кувшины без ручек и кувшины без крышек, отправляйтесь на базар, возвращайтесь, полные масла и мёда. Я готовлю угощенье для Коджабея". И они сами сходят на базар и вернутся полными. Только, пожалуйста, будь терпеливой.

И он исчез, как и в прошлый раз, просто растворившись в воздухе. А Серебряная девушка сделала всё так, как научил её Коджабей: и подул ветер, и хлынул дождь, и прилетели и закружились над ней птицы семи гор, и заковыляли кувшины. К возвращению сестры всё было готово: комнаты выметены, вычищены, постели новые, а кувшины полные до краев.

— Ох, — заворчала она, — смотри не загордись, говоря, что сделала все сама, ведь и ты знаешь, что это не твоя работа, а работа птичьих мозгов моего брата.

На следующее утро она, нарядившись, сказала Серебряной девушке:

— Сегодня состоится свадьба моего брата. А пока я схожу за невестой, сбегай к Теллибею, что живёт на горе Карадаг, возьми у него сорокострунный саз, а то мы совсем остались без музыки.

Она ушла, а Серебряной девушке показалось, что тот самый Карадаг рухнул на неё. И снова она обратилась к Камню Терпения и изливала перед ним душу, но он снова молчит и девушка заплакала. Тут появился Коджабей и стал расспрашивать её:

— Нетерпеливая моя, что с тобой случилось? Отчего ты плачешь? Не обрушилась ли опять Сивасская крепость? Не похоронила ли она под собой йигита, мощного, как скала?

— Если мне не плакать, то кому тогда плакать? — говорила она сквозь слёзы и рассказала ему про новое задание.

— Нетерпеливая ты моя, — отвечал ей Коджабей, — свадьба — это не обман, но я всё ещё не могу говорить тебе о сути дела, да и ты вряд ли сможешь понять. Просто читай по моим глазам. Моя сестра хотела отправить тебя в те края, откуда нет возврата, но я тебе дам совет: как выйдешь из селения иди прямо по дороге никуда не сворачивая. И вскоре перед тобой будут две реки, настолько глубокие и широкие, что их не переплыть: одна — Мысмыл, другая — Мундар. Вода в них ядовитая, но ты должна подойти к ним и сказать: "Нет во Вселенной имени, подобного твоему, нет под Луною воды, вкуснее твоей", затем наклонившись, выпей из них по три горсти воды. И каждая из рек превратится в дорогу, поросшую чёрным кустарником. Когда его шипы вонзятся в ноги, скажи ему: "О, до чего же нежны эти шипы, я приняла их за розы". Потом ты увидишь сидящую на ветке сову. Скажи ей: "Какой у тебя сладкий голос, ты, наверное, соловей!" и она откроет перед тобой тропу ведущую к городу Сивасу, а вокруг него будет много садов. Сады моего дяди располагаются за городом, когда ты подойдёшь к ним: на тебя набросится с ножом сын моего дяди, но ты не бойся его, а поприветствуй его и он смягчится и сходит для тебя за волшебным сазом. Только, пожалуйста, будь терпелива.

Поцеловав её на прощание, Коджабей растворился в воздухе. А Серебряная девушка сделала всё как ей посоветовал любимый и обе встреченные ею реки превратились в дороги, кустарник пропустил её, а сын дяди сходил за сазом и дал его. Обратная дорога была лёгкой и вот Акгюль уже подошла к дверям дома. Когда сестра Коджабея вернулась, Серебряная девушка сидела во дворе и музицировала.

— Девушка, что глаз с земли не поднимает да чужие очаги разрушает, — со злостью сказала ей сестра, — не твоих рук это дело, а моего брата, видать, он до сих пор любит тебя, ну да ладно, всё-равно сегодня состоится его свадьба, а что с тобой я сделаю, после его свадьбы — о том знаю только я да Аллах на небе.

К вечеру стали собираться гости, пришли и званые и незваные, были тут и родственники и соседи, отцы семейств и молодые юноши и девушки. В ожидании невесты мужчины играли на сазе, один сыграв пару мелодий передавад его другому, девушки танцевали взявшись за руки и веселились, постепенно хозяйка, сестра Коджабея, зажигала огни. Но сам Коджабей сидел на главном месте за столом мрачнее чёрной тучи. Искал он глазами Серебряную девушку, но нигде не мог её найти. Наконец, когда сказали, что невеста уже прибыла в дом, он выбежал из-за стола, но не навстречу невесте, как то могли бы подумать гости, но стал он искать Серебряную девушку. Её нигде не было. Он прислушался. Откуда-то, словно из-под земли раздавался её плач, перекрываемый радостными криками гостей. Коджабей пошёл на звук её всхипываний и оказалось, что она плакала, сидя на дне глубокого колодца. Он заглянул в него: Серебряная девушка держала в руках Камень Терпения и жаловалась ему на свою тяжкую долю:

— О, Камушек Терпения! Была я одной из трёх роз выросших в саду моего отца, падишаха, любил он и лелеял меня, называя белоснежной розой, растил он меня как Серебряную султаншу. Затем мою судьбу отдали в мои руки, посадили на худого коня и послали к Кафадагу. Ты говорил мне: "Терпи!" — и я терпела, бывало, что голодала или мучалась от жажды, я не видела и не слышала людей и бродила совсем одна. Ты говорил мне: "Терпи!" — и я терпела. Прилетела ко мне птица и воздвигала предо мной дворцы, но я стала вдовой, а моё золото превратилось в медь. Голубь мой получил сорок ран и улетел с моей ветки и тогда я стала лекарем и пришла спасти его, но за добро мне отплатили злом, а его сестра посылала меня на задания, грозившие смертельными опасностями. Ты говорил мне: "Терпи!" — и я терпела, и не осталось ничего, что бы я не вынесла. Теперь я знаю тайну и умею хранить её, но сегодня сломались ветки в моих руках. Сегодня состоится свадьба Коджабея, а завтра я умру. Я больше не могу терпеть. О, Камушек, мог бы ты терпеть на моём месте? — Тут камень треснул и рассыпался на сотни тысяч мельчайших частиц, а Серебряная девушка воскликнула — Даже ты не смог вытерпеть мою боль, как же мне, девушке, её вытерпеть?:

В этот самый момент к ней в колодец прилетел Коджабей и на его щеках были слёзы, даже он, не умеющий плакать, зарыдал при её словах.

— О терпеливая девушка! — сказал он. — Ты раньше не умела терпеть и хранить тайны, но вот теперь ты научилась этому. Раньше моё сердце было каменным, а глаза не умели плакать. А теперь я познал всё это, благодаря тебе. Пусть в моём доме проходит свадебный пир, но он будет проходить без меня, а нас с тобой больше никто не разлучит, ни судьба, ни злая сестра, ни даже сама смерть. Наш час пробил!

Он превратился в орла и, посадив Серебряную девушку себе на спину поднялся в небо. В эту ночь звёзды и диск полной Луны сияли ярче, чем Солнце в иные дни. Коджабей уносил девушку прочь от своего опостылевшего ему дома. Когда они пролетали над горой, отделявшей его долину от соседней он спросил у Акгюль:

— Когда я лечу, я не могу оглянуться, скажи, не летит ли кто за нами?

— Да кто бы посмел на нас напасть, мудрый мой Коджабей! — отвечала она. — Вокруг всё спокойно, только с небесных гор Гёкдага плывёт темно-синяя туча.

— Догадываешься ли ты, какая беда надвигается на нас? — спросил юноша и его перья затрепетали. — То и не туча, а моя младшая тётка догоняет нас на волшебном ковре. У неё слабые лёгкие и часто они горят у неё, надо её умилостивить.

Он сел на вершину холма и, хлопнув в ладоши, превратил Серебряную девушку в бьющий из-под земли родник, а себя в золотой ковш. А тётка уже почти догнала их, но увидала родник, приземлилась на своём волшебном ковре, схватила ковш и стала жадно пить воду, не отрываясь. Она не забыла о том, что догоняла беглецов, но решила, что раз уж они её уважили, то она больше не будет держать на них зла. "Да сгинут те, кто мучался жаждой и не понял меня" — сказала она и, сев на ковёр, стеганула его кнутом и улетела в дом Коджабея. Там во дворе и в комнатах первого этажа скучали гости, а сестра юноши, его невеста и тётки решали как же вернуть жениха. И все они, как вы уже догадались, мои любимые слушатели, происходили из рода злых дэвов-великанов, некогда смешавшихся с людьми. Было там ещё и несколько настоящих дэвов из их близкой родни. Прилетела туда даже мать Коджабея, она уже давно умерла, но родственники часто вызывали её из ада, чтобы посоветоваться с ней, особенно часто с ней советовалась сестра Коджабея, винившая Акгюль в болезни своего брата и именно мать и придумывала для Серебряной девушки невыполнимые задания. И вот вернувшись в дом, младшая тётка жениха рассказала о том над какими землями летала, и из какого родника напилась. Дэвы недовольно заворчали, а мать Коджабея ударила её по коленям и сказала:

— Эх, сестра! Да что же наделала твоя овечья голова! Тот родник — злая девушка, а ковш — мой сын. Вот если бы ты не пила, а ударила золотым ковшом по берегу, то всё его волшебство растаяло, а чужая девушка и наш юноша разлучились бы и разошлись в разные стороны.

Потом она обратилась к средней сестре, той самой, чья дочь была просватана за её сына:

— Сестра! Если тебе не жаль моего сына, то пожалей хотя бы свою дочь: она осталась с пустыми руками и посрамлённым лицом.

И та, сев на свою волшебную шкуру полетела в погоню за Коджабеем и Акгюль.

А наши беглецы, едва только тётка улетела возвратили себе прежний облик и полетели прочь от той горы и к тому времени, когда средняя тётка вылетала из дома Коджабея, они уже были очень далеко от Гёкдага. Прошло какое-то время и снова юноша-орёл попросил девушку оглянуться и посмотреть не гонится ли кто-то за ними.

— О мой мудрый Коджабей! — отвечала Серебряная девушка. — Ну кто же может лететь за нами, кто осмелится гнаться за нами? Нет никого вокруг, только вот с вершин серых гор Боздага к нам плывёт прозрачное облако.

— Догадываешься ли ты какая новая беда нам грозит? — спросил юноша-орёл. — Разве ж это простое облако? Это нас догоняет моя средняя тётка, дочь которой я оставил сидеть в свадебном покрывале. Ну да ладно, придумаем и как с нею справиться.

Коджабей сел на холме и превратил девушку в прекрасный розовый сад, а сам обернулся садовником, да настолько искусно было это превращение, что его не узнала даже родная тётка. Она увидела, что беглецы спрятались на этом холме и, опустившись на него и встретив садовника, стала расспрашивать его:

— Скажи, садовник, а не проходили ли здесь высокий юноша и Серебряная девушка?

— Что ты говорить? — юноша притворился сумасшедшим и слегка коверкал речь — Кто я такой? Мой мать — редиска, отец — репа, а сам я — Нанемолла. Хочешь диких яблок? У меня их есть!

— Да ну тебя, Нанемолла. — разозлилась средняя тётка. — Я тебя спрашиваю, а ты мне не отвечаешь.

— Да как же не отвечаешь? — удивился юноша. — Ты спрашиваешь, а я очень даже отвечаешь.

— Тогда скажи-ка мне, будь любезен, — она ещё больше разозлилась, — не проходили ли здесь юноша с девушкой?

— Гей-гоп, гей-гоп! Если что — сразу в гроб! Но бежит народ, как телята в огород! На орехи не сезон, а цветы есть не резон! А ещё у меня есть дикие яблони! Хочешь?

— Эх ты дурачина! — сказала она. — Ты прекрасно разбираешься в лопате и орехах, но ты отвечаешь мне совсем невпопад. Я тебе говорю: "Тысяча карликов не стоят одного дэва", а ты отвечаешь: "Ворота Кайсари из ста домов". Понимаешь меня? — Юноша кивнул. А она зло повторила снова: — Здесь проходили юноша с девушкой?

— Ну что Вы! — сказал перевоплощённый Коджабей. — Ещё очень рано и я ещё не сажал ни лука, ни чеснока. На том поле — он махнул рукой куда-то в сторону — растёт шпинат, а на том — он махнул в другую сторону — сегодня расцвела тыква, не веришь, возьми в рот.

— Ну ты и зануда, Нанемолла! — в сердцах воскликнула его тётка.

Она поняла, что от этого блаженного крестьянина ничего не добьёшься, только зря время тратить на него, да языком молоть, тотчас взвилась в небо на волшебной шкуре и за несколько мгновений перенеслась в свадебный дом. Там она рассказывала родне о своём полёте и о сумасшедшем садовнике. Её сёстры и дэвы заворчали, а мать Коджабея ударила её по коленям.

— И ты тоже хороша, — воскликнула она — баранья у тебя голова, сестра! Не растут сады на высоких горах, значит, это не сад вовсе, а беглянка, а садовник — мой сын. Если бы не твои глупость да несообразительность, мой сын уже вернулся бы домой и мы уже сидели бы за свадебным стором. Прямо беда мне с вами, сёстры, и чую я, что без меня дела не будет.

Села она в кувшин, в нём что-то забурлило, забулькало, вспенилось и кувшин с нею в миг взлетел в небо. А тем временем Коджабей и Акгюль улетели ещё дальше от его дома.

— Любимая, — сказал он, — от скорости мои ноздри горят, но я не стану останавливаться, а ты если можешь, глянь: нет ли кого за нами.

— Что ты, мой мудрый Коджабей! — отвечала ему Серебряная девушка. — Кто нападёт на нас? Вокруг только ночь, Луна и звёзды, только над чёрными склонами Сиядага кружится чёрная-пречёрная туча.

— Самая страшная беда надвигается на нас. — сказал ей юноша-орёл. — То и не туча вовсе, а моя мудрая мать. Ты уже сталкивалась с её крутым нравом. Она давно уже умерла, но моя сестра часто вызывала её дух, чтобы посоветоваться то по одному, то по другому поводу. А когда моя сестра невзлюбила тебя за те раны, именно она придумывала для тебя те три невыполнимые задания. Её не обманешь и для неё нет тайн. Единственное, что мы можем сделать: рассказать ей обо всём что произошло честно, а там уж как повезёт: или благословит или развеет пеплом по окрестным горам.

Они спустились в глубокий овраг и Коджабей, хлопнув в ладоши превратил девушку в росток розы, а сам превратился в жёлтую змею и обвивал тот росток. Только успел он это сделать, как в тот же овраг спустилась и его мать. Увидела она росток посреди дикой земли и сразу же поняла, что это непростой росток.

— Не обвивайся так, вокруг неё! — говорила она сыну. — И если ты задумал сказать этим: "Кто дотронется до моей розы, стану змеей и ужалю", — то вышло глупо, ибо даже змеи, не жалят своих матерей. Эта девушка уже однажды ранила тебя, ранить будет тебя и дальше. И только попробуй спорить со мной! Вернись домой, а чужая девушка да скроется с твоих глаз и уйдёт восвояси.

И тот час жёлтая змея, соскользнув с цветка легла клубком у ног матери. Сын рассказал ей всю историю их любви.

— Моя мудрая мать, — сказал он, заплакав, — не одну, а тысячу девушек принёс бы я тебе в жертву, но эту не отдам. Ты знаешь, что во мне смешалась и отцовская кровь пери и твоя кровь дэвов. Я поклялся отцу, что выйду за девушку из рода людей, которая сможет научить меня плакать и смеяться. Ныне она научила меня только плакать, но я надеюсь, что Аллах позволит мне хоть раз рассмеяться. И если к отцовскому роду пери, к вашей крови дэвов прибавится человеческая душа, то исполнится завещание отца: все мы будем жить в этом мире как совершенные люди.

— Сын мой, — сказала она и было видно, что она едва сдерживает слёзы, — если бы я знала об этом. Твоя сестра вызывала меня и жаловалась на твои раны, потом на эту девушку. И мои опасения стали ещё сильнее, когда твоя сестра украдкой показала её мне: ты не поверишь, но когда я увидела её, я испугалась. И тогда я решила привязать тебя к домашнему очагу и женить на дочери сестры. Если бы ты сказал сестре или мне, когда она вызывала меня, что речь идёт о завете отца, я не стала бы тебе перечить и делать таких глупостей. А теперь мне неудобно и перед роднёй и перед чужой девушкой. Ну да ладно. Что было — прошло. Летите куда хотите и вейте своё гнездо где пожелаете.

Тогда змея снова стала Коджабеем, а белая роза сошла с ветки и стала Серебряной девушкой, перед тем как улететь к своей родне нарекла им новые имена и стал Коджабей Сабыр-ханом, что значит — Господин Терпение, а Акгюль — Сабыр-Ханум, что значит — Госпожа Терпение и благословила она их и поцеловала их: сына — в лоб, а девушку — в глаза, а они целовали её руки и подол.

— Вот какое я дам вам наставление: если бы человеком считали тех, кто умеет смеяться и плакать, то на земле все бы стали называться людьми. Не это не так. Этот мир — корабль, ум — его парус, замысел — рулевой. И ещё: услышанное днём не повторяй ночью, то, что может услышать друг, услышит и друг друга и стена дома, и висящая на ней шкура.

Сказав это мать, сев в кувшин, улетела в дом Коджабея. Там должна была быть свадьба её сына, но разве бегство жениха — повод для того, чтобы не отгулять свадьбу? Невесту женили на одном из соседских юношей, заглянувших на свадьбу, а на его брате тут же женили и сестру Коджабея, чтобы и ей не было обидно.

Но, оставим тех новобрачных, ведь они проходят в нашей истории очень вскольз, и вернёмся к Коджабею и Акгюль. Они перевели дух и возблагодарили Аллаха за то, что все их приключения завершились легко и счастливо и что самое страшное в их жизни они уже пережили и пошли они, взявшись за руки, по безымянной дороге, в совершенно незнакомой местности и они даже приблизительно не представляли себе, где именно они находились. Шли они долго, до самого рассвета и конечно же устали. И вдруг перед ними возник вороной конь. И Сабыр-ханум (чуть не оговорился и не назвал её по прежнему имени — Серебряная девушка) увидела, что это её конь,тот самый, которого она некогда отпустила на волю в горах. На свободе он вырос, окреп и стал могуч. Конь заржал, словно говорил им: "Эй, путники, да вы же устали! Садитесь на меня и я довезу вас благополучно в любое место, куда вам нужно".

Задумались влюблённые, куда им идти: возвращаться в страну дэвов им было не с руки, там как раз был разгар первого дня свадьбы невесты Сабыр-хана, к тому же их глаза всё ещё были полны слёз. Но и идти к людям им было нельзя, ведь они ещё не научились смеяться, сам Сабыр-хан этого вообще ещё не умел, а на долю Сабыр-Ханум выпало столько несчастий, что она разучилась вообще смеяться. И тогда они решили поселиться в той стране пери, которая располагалась между горами Кафдаг и Афдаг. Тогда они вскочили на коня и он быстро донёс их в царство пери. Пери встретили их как самых дорогих гостей, которых не видели сорок лет. Хотя и, действительно, давно уж Коджабей и Акгюль покинули их края. Их повели в построенный из камня тайны, волшебный дворец, настолько красивый, что ни один язык не в состоянии описать все его чудеса и красоты. И в этот же вечер пери закатили своему дальнему родственику поистине королевскую свадьбу. Играли свадьбу сорок дней и сорок ночей и не было в стране пери праздника красивее и пышнее, чем эта свадьба. Наступил новый год, а, значит, мир стал на год старше, но эта дата прошла незамеченной для пери, потому как они праздновали эту свадьбу. А после остались они в замке пери, по уговору, до тех пор пока они не научатся смеяться, но сколь не развлекали их добрые духи пери, сколько бы чудесных вещей они им не предлагали — не смогли они заставить рассмеяться Сабыр-хана и Сабыр-ханум. Даже улыбнуться у тех не получалось. Казалось бы, они обречены и никогда не станут людьми, но нет: Аллах всемогущ, он способен и не на такие чудеса. И вот спустя девять лет, девять месяцев, девять дней, девять часов и девять минут у нашей пары родились близнецы — мальчик и девочка. Родители назвали сына Месяцем, а дочь — Звездою. И нарекли их этими именами, чтобы звенели между людьми. Служанки укутали девочку цветами и повиликой и положили на грудь матери, а сына-месяца они окутали облаками и дали в объятья отца. А когда Сабыр-ханум поцеловала свою Звёздочку, она засмеялась так, что её смех услышала её родня во дворце падишаха — дед и баба, тёти и их дети золотокудрый двоюродный брат и белокурая двоюродная сестра — хотя тот дворец и располагался на расстоянии трёхмесячного караванного перехода. Как известно смех — заразителен и вслед за дочерью рассмеялась Сабыр-Ханум. Затем Сабыр-хан поцеловал своего толстенького сына он рассмеялся так громко, что его услышали и пребывающие в мире мёртвых дед с бабой, и тётки и даже бывшая невеста Коджабея. А за ним рассмеялся и сам Сабыр-хан. Услышала их родня их смех — точно должна была услышать, но,похоже не обратила внимание. Ведь в тот самый момент, наконец-то, Коджабей и Акгюль достигли вершины своих желаний и, наконец-то, стали людьми.

Ой, смотрите! Пока я рассказывал вам эту историю, с неба упало три яблока, да таких, что ими никак не насытишься. Одно из них достанется тому, кто слушал эту сказку, второе тому, кто намотал на ус эту сказку и стал терпеливее, чем Камень терпения, а, значит, будет знать меру во всём и будет знать когда плакать и когда смеяться, а третье яблоко я благословил и завещаю человеческой душе.

17. Ленивый Ахмед

Сколько бы ленивых людей не было на свете, но ни один из них не может сравниться с Ленивым Ахмедом, героем этой нашей сказки. Если вас, дорогие мои мальчики и девочки, называют лентяями или лентяйками, то вы даже не представляете, настолько вы отличаетесь от нашего Ахмеда, он, без сомнения, был самым большим лентяем в мире. Его отец и братья умерли, вот уж и не припомню при каких обстоятельствах, но жил он с матерью и был он единственным оставшимся в живых её ребёнком. Возможно именно по этой причине мать выполняла все прихоти сына и оберегала его и от холодного и от горячего. Он никогда ничего не делал, а, как правило, дремал, развалившись у тандыра. Вы спросите: "что такое тандыр?" "Тандыр, — отвечу я вам, — это такая круглая печь, которая есть почти в каждом турецком дворе". Так вот, мы отвлеклись. Когда Ахмед хотел выйти в сад и перейти в свою комнату он сам не вставал на ноги, а, лёжа, начинал покачиваться из стороны в сторону пока мать не подбегала к нему и не спрашивала у него: "Что случилось?". Но Ахмеду было лень даже просто ответить матери, он только продолжал покачиваться, а мать была вынуждена сама угадывать, чего именно хочется её драгоценному сыну и не просто угадывала она, а перечисляла всё что могло быть нужно её сыну и спрашивала у него: "Не голоден ли ты? Ты хочешь выйти в сад? Хочешь я принесу тебе цветов? А может быть тебе хочется на двор?" — и так до бесконечности, а когда бедная женщина, наконец, угадывала сын переставал качаться и нехотя говорит "да". Каждый раз, когда Ахмед хотел есть, мать кормила сына с ложечки, а если ему хотелось гулять, то как вы уже наверное догадались, взваливала на спину и тащила на себе на прогулку. Вполне вероятно, что это продолжалось бы и поныне, но вот что приключилось.

Страной, в которой жил Ленивый Ахмед правил падишах, и у него был сын и три дочки. Сын падишаха куда-то запропастился и его давно никто не видал. Слухи о нём ходили самые разные: кто говорил, что он умер, кто — что он бежал в дальние страны, что-то не поделив с отцом или визирями, кто — что он сошёл с ума и его спрятали ото всех и не показывают людям. Так что сын тот и не в счёт, словно его никогда и не было. Тем временем, дочери падишаха подрости и им пришла пора выходить замуж, более того все подданные посматривали на его старшую дочь и понимали, что девушка, мягко говоря, перезрела, и шушукались о том по углам, но, конечно же, ни в коем случае не осмеливались сказать так открыто, ибо боялись гнева правителя. Впрочем, в том, что падишах не выдал своих дочерей раньше, не было его злой воли, он держал на них зла и любил их отцовской любовью, только вот в голове у него были важные государственные дела, а про обустройство семейной жизни дочерей он попросту забывал. И вот однажды, то ли ему кто-то намекнул о том, то ли была на то какая-то другая причина, но дозрел, наконец, падишах до того, чтобы выдать своих ненаглядных дочерей замуж, более того, чтобы сэкономить деньги в казне он решил выдать всех их троих одновременно: всё-таки одна пышная свадьба менее разорительна, чем три, пусть даже и более скромные. Надо сказать, что любил он всякие чудеса, фокусы и эффектные штучки, потому не стал он спрашивать у дочерей в лоб, мол "Каких юношей вы предпочитаете себе в мужья?", а сделал по-веселее — повелел им:

— Принесите по арбузу, и каков будет арбуз, таков будет и ваш будущий муж!

Хотя и говорили про старшую дочь, что она засиделась в девках,она была красива. Чувство юмора у неё было и потому она принесла отцу переспелый арбуз. Увидев и разрезав его, падишах решил выдать её за сына великого визиря, он был умным и благородным, мудрым и благородным и тоже немного призадержался с выбором невесты. Когда средняя дочь принесла спелый арбуз, падишах решил выдать её за сына второго визиря, он тоже был умным и трудолюбивым, а ещё, в глазах отца, у него было два достоинства: он был красив и ни в чём не перечил родителям, а кроме того он был моложе жениха старшей сестры и было ему лет двацать пять — двадцать шесть. А вот младшая дочь была совершенно не похожа на отца, можно даже сказать, что она была его полной противоположностью: она была прямолинейна и не любила пути кривые да окольные, а нрав имела крутой и если она уже во что-то вцепилась, стояла на своём до конца. Принесла она отцу совсем зелёный арбуз. Разрезал падишах его — и ахнул: арбуз оказался совсем зелёным и без семян.

— Что бы это значило? — спросил правитель у своих визирей.

Но никто не мог растолковать смысл этого подарка. К тому же она была самая красивая и самая разумная из всех, значит, в этом арбузе был некий тонкий намёк, который оставалось только понять. И то ли падишаху самому показалось, что его дочь просто насмехается над ним, то ли это была проделка визирей, которые хотели устранить конкурентку их сыновьям в последующей борьбе за трон, но так уж случилось, что падишах где-то целый час всерьёз подумывал о том, не казнить ли её за эту проделку, но потом подостыл и понял, что такое наказание для девушки будет слишком суровым, и решил наказать её по-хитрому: выдать её за человека, похожего на зелёный арбуз и разослал гонцов-гавазов во все концы своей страны, которые должны были не только прочитать на городских площадях соответствующий указ,но и найти такого человека. Надо сказать, что в этом царстве арбузами называли таких людей, которые были ленивы, глупы и неповоротливы одновременно. Вот именно такого жениха и сулил своей младшей дочери падишах. Обрадовались местные хитрецы — да и слыханное ли дело — падишаху нужен не умный, а глупый зять. И вот уже повалили хитрецы толпами, они, облачившись перед правителем изо всех сил изощрялись в неповоротливости, тупоумии и лени. У некоторых это получалось настолько искусно, что вельможи и визири просто надрывали животы, глядя на их проделки, да и сам падишах от хохота частенько чуть ли не под стол падал. И каждый такой хитрый комедиант, выйдя из ворот дворца, считал, что его женитьба на султанше дело почти решённое и становился нормальным, обычным человеком. Но зря они думали, что обманули падишаха: как бы не было ему весело, когда они вытворяли свои хитрые штучки, он всё-таки искал жениха дочери, а не придворного шута. Поэтому он повелел своим людям следить за шутниками по выходу из дворца. С ними заводили милую беседу и они вели себя как обычные люди, а потом, когда они рано или поздно начинали хвастаться в кофейнях тем, что обманули падишаха, их отлавливали и пороли.

Время шло, а гавазы по-прежнему разъезжали по стране в поисках жениха. Добрались они и до городка в котором жил Ленивый Ахмед. Когда их голоса донеслись с площади, он только поморщился и стал, как всегда, покачиваться.

— Зажми мне уши руками, — сказал он матери, — на улице кричат, у меня в ушах звенит и это меня раздражает.

И вот тут-то мать впервые в своей жизни отказала сыну в его прихоти и наоборот, велела ему прислушаться к речам гавазов, но он не соглашался.

— Ах, Ахмед, — упрашивала его мать, — выполни мою просьбу: пойдём в столицу, предстанем пред очами падишаха, может быть нам повезёт и он даст тебе в жёны свою дочь. Что будет с тобой, когда я умру? Ведь, люди невечны и небессмертны. А если возьмёшь в жёны дочь падишаха — то ты будешь пристроен в надёжные руки и до самой своей смерти будешь жить спокойно и вольготно.

Сын, конечно же не слушал матери и ей ничего не оставалось делать, как взвалить сына на плечи и тащить его пешком в столицу. Принесла она его во дворец и сбросила прямо перед самим троном падишаха. Очень удивился правитель, ведь ему никогда не доводилось видеть, что бы настолько взрослый юноша сидел на спине у матери. Но, он был умным человеком и резонно предположил, что мать и сын сговорились между собою и сделали так нарочно, чтобы получить в жёны его дочь. Поэтому он стал задавать Ленивому Ахмеду разные вопросы, но он не отвечал на них, а лишь смотрел на мать и вопрошал:

— Мать, что от меня хочет этот человек? Что он говорит так длинно, что я не могу понять его речей. Я и сам не могу говорить так долго. Пусть он замолчит, он мешает мне.

Услышал это падишах и засмеялся даже, настолько вялым и сонным был преставший перед ним Ленивый Ахмед. Но когда дошло до падишаха, что этот увалень решается приказывать ему, что рассердился и впал в ярость.

— Пшол вон! — заорал он, как бесноватый. — Никогда мне не встречался лентяй больший чем ты! Пшол прочь, не то я тебя...

Долго ещё падишах изрыгал бы проклятия и наверняка казнил бы и самого Ахмеда и его мать, но Ахмед даже не пошевелился, он лишь испуганно смотрел на свою мать и плакал. Тогда мать взвалила сына на плечи и, тяжело дыша и останавливаясь на каждом шагу вынесла его из приёмного зала дворца. Падишах смотрел на то как тяжело шла эта женщина и диву давался. Он приказал своим людям проследить за этой странной парочкой, и если они только разыграли его, не сносить им было голов. Но слуги падишаха не увидели перемен и на улице бедная женщина, едва передвигая ноги, тащила на себе великовозрастного детину и на них оборачивались прохожие. Воротились слуги сообщили о том своему господину, а визири в один голос стали говорить:

— О, великий падишах, вот тот человек, которого ты искал! Тебе был нужен недотёпа и лентяй — так вот же он! И нигде в мире не найдётся другой такой.

Что поделать? Визири были правы, этот юноша полностью соответствовал требованиям падишаха и не отдать ему свою младшую дочь, значило бы отказаться от собственных слов. Вот и повелел падишах готовиться к свадьбе. Как и предполагалось — играли все свадьбы трёх дочерей падишаха одновременно. Гости ели, пили, танцевали и веселились положенные сорок дней и сорок ночей. И были у старших дочерей падишаха зятья как зятья — красивы, статны, умны, а Ленивый Ахмед лишь сидел беспомощно на своём ложе и ждал пока мать перевернёт его, а его жена смотрела на него со смесью брезгливости и смирения. Тяжело было и на сердце у падишаха: с одной стороны падишах добился своего и проучил свою дочь, с другой стороны видеть как мучается дочь с таким мужем он не мог и как только прошли положенные сорок дней свадьбы, спровадил он свою младшую дочь и её незадачливого жениха подальше от себя — в отчий дом Ленивого Ахмеда. Богатством их не обделили, благо у младшей дочери было хорошее приданное. Но по приезду к мужу возникли проблемы: султанша никак не могла разместить своё имущество в маленьком доме мужа, в конце концов она сложила часть вещей под кровать, часть — просто свалила в углу. В том же углу сидел Ленивый Ахмед и тупо глядел на свою жену. Он взял в жёны дочь могущественного падишаха, но его жизнь от того ни капельки не изменилась. Что было девушке делать? Она молчала и не удивлялась такому поведению мужа, ибо уже насмотрелась на него за сорок дней и сорок ночей свадьбы. Она не улыбалась, ибо ничего смешного в бесконечной тупости и лени Ахмеда она не видела, но она и не плакала, да и с чего тут было плакать — нужно было что-то предпринимать, а слёзы горю не помогут. Когда Ахмеду чего-нибудь хотелось, он, как и прежде, раскачивался на месте, и к нему подбегала мать и пыталась отгадать его прихоти, а потом исполняла их.

Один день, другой, третий наблюдала за этим дочь падишаха и не показывала свою злость и обиду. И вот однажды её терпение лопнуло и когда Ленивый Ахмед в очередной раз стал раскачиваться, сидя в своём углу, мать подбежала поинтересоваться, чего угодно её сыну, а он сообщил ей, что хочет выйти в сад, дочь падишаха взяла его на руки.

— Не беспокойтесь, — сказала она свекрови, — это мой муж и я сама отнесу его куда он захочет!

— Ой, не делай этого, доченька! — растерялась мать Ленивого Ахмеда. — Ты нежная и утончённая красавица, что тебе непрестало носить такие тяжести!

— Но это же мой муж — стояла на своём дочь падишаха, — кому как не мне его и нести.

И свекрови пришлось отступиться. Дочь падишаха взвалила Ленивого Ахмеда на плечи и понесла его, но не в сад, как он того просил, а в кухню. Там, заперев дверь на засов она изо всех сил бросила мужа на пол, да так, что тот даже не понял как очутился там и громко и горько заплакал. Но дочь падишаха не стала слушать его вопли, она вынула из очага горящее полено и стала бить Ленивого Ахмеда раскалённым концом. Долго она била: и по голове, и по спине, и по туловищу, и по рукам. Вскоре на теле мужа не осталось ни одного места, куда бы не попали её удары, а когда это полено потухло, она взяла другое и продолжила экзекуцию. От её ударов искры разносились во все стороны. Ахмеду было горячо и больно, но даже в такой ситуации ему было лень двигаться. Удары сыпались со всех сторон и Ахмеду стало больно лежать неподвижно, так как стали болеть побитые женой бока. Ему пришлось собрать все свои силы и встать на ноги. Он кинулся к двери, но, как мы помним, жена предусмотрительно заперла её, а догадаться как отодвинуть засов он не мог. Стал Ахмед ломать дверь, но при этом ему приходилось ещё и уворачиваться от ударов. Поняв, что отпереть дверь у него не получится, Ленивый Ахмед бросился к окну, распахнул его и выпрыгнул вниз во двор. Упал он на спину, но не разбился, а лежал совсем без сил, что долго не мог вымолвить и слова, он лишь глядет на жену, которая высунулась из окна и показывала ему тлеющее полено. Всё его тело ныло и горело, словно огонь головешки не погас, а продолжал гореть на его коже и одежде.

— Хватить лениться! — кричала ему из окна жена и грозно помахивала в руках поленом. — Иди работать и пока не станешь человеком — домой не возвращайся.

Сказав это, девушка закрыла окно. Наблюдавшая за всем этим мать Ленивого Ахмеда, конечно же, слышала стоны, крики и удары, но побаивалась дочери падишаха, мало ли что случится, если она заступится за сына, а вдруг невестка пожалуется своему отцу и тот прикажет казнить и её и её сына. Выйдя из кухни, невестка ни слова ни проронила о происшедшем, она и виду не подала, что была злая, уставшая или рассерженная, она просто занялась обычными домашними делами — готовила еду, вышивала, убирала в доме — но полено она всегда клала рядом с собой и даже когда пела, а у неё был красивый голос, то полено лежало настолько близко от неё, чтобы можно было взять его в любой момент, лишь протянув к нему руку.

Ленивый Ахмед, конечно же, не побежал исполнять приказание жены, а перевернулся на тот бок, который менее болел и заснул. Проснулся он от боли и голода и стал ходить вокруг дома, всё надеясь на то, что мать сжалится над ним и вынесет поесть, тогда как он боялся, что если он нарушит угрозу жены и войдёт в дом, то она снова будет бить его поленом. Но мать не вышла к нему и не вынесла еды, потому что она боялась своей невестки. Время шло, а голод всё усиливался. Тогда понял Ленивый Ахмед, что теперь ему придётся самому зарабатывать себе на еду и впервые в жизни он пошёл на базар наниматься на работу, но горожане знали его слишком хорошо и никто не мог доверить ему ничего ценного или ничего, что было бы слишком сложным для его ума. Пришлось ему целый день до вечера работать носильщиком. Заработал он на этом пять серебрняных монет. На одну из них он накупил хлеба и сыра и наелся тем досыта, а оставшиеся деньги понёс домой. Подойдя к воротам собственного дома он осторожно постучался. К нему спустилась мать.

— Кто там? — спросила она, подойдя к воротам.

— Это я, твой сын Ахмед. — отвечал он.

— Ах, мой Ахмедушка! — сказала она открывая калитку в воротах. — Сыночек мой любимый, заходи скорее в свой дом!

Но Ленивый Ахмед и не собирался заходить домой, он будто и не слышал слов матери.

— Жена моя дома? — осторожно и тихо спросил он.

— Всё ещё дома. — отвечала мать.

— А полено всё ещё у неё в руках? — ещё тише спросил он.

Мать кивнула головой и Ленивый Ахмед затрясся от страха и не стал переступать порога собственного дома, но дал матери заработанные четыре куруша и сказал:

— Возьми эти деньги и передай их жене, а я пойду дальше работать и скоро вернусь!

И как мать не упрашивала его остаться, как ни гладила его руки, но он был неприклонен и ушёл. Велико было горе матери, но что она могла поделать — она боялась невестки, да и в глубине души понимала, что та поступает сурово, но справедливо и иначе никак невозможно перевоспитать её сына-лежебоку. Закрыла она калитку, поднялась наверх, в кухню, где сидела невестка и отдала ей деньги, заработанные её сыном.

— Вот эти деньги — сказала она, — просил передать тебе мой сын, Ленивый Ахмед.

Посмотрела на эти серебряные монеты дочь падишаха, улыбнулась лукаво, положила их в красивую шкатулку и сказала сама себе:

— Ну-ка, ну-ка, Ленивый Ахмед, посмотрим на что ты способен! Покажи-ка себя в деле, мой Ахмед!

И если бы кто-то в тот момент посмотрел бы на дочь падишаха, то они наверняка бы подумали, что эта девушка безумно любит Ленивого Ахмеда. Но, наверняка, нашлись бы и другие, которые, увидев дочь падишаха с этой шкатулкой в руках, стали бы спорить с первыми, говоря: "Она же выросла в роскоши, а потому она вовсе не любит Ленивого Ахмеда, а безумно любит деньги". И они наверняка спорили бы так до утра, но, во-первых, никто, даже свекровь, не видел дочери в тот момент, когда она прижимала к груди шкатулку с первыми заработанными её мужем курушами, и, значит, спорить некому, а, во-вторых, мы не станем отвлекаться, а последуем за Ленивым Ахмедом. Переночевав на базаре под деревом, он с первой зарёй пошёл наниматься к кому-нибудь на работу и ему улыбнулась удача: лудильщик пожалел юношу и согласился взять его к себе помощником. До позднего вечера Ленивый Ахмед трудился в его лавке: мыл посуду, раздувал мехи, подметал и наводил порядок. Когда же лудильщик отпустил его, он дал ему одиннадцать курушей. На одну монету Ленивый Ахмед накупил хлеба и сыра и наелся досыта, а десять — понёс домой. Подойдя к воротам собственного дома он столь же осторожно, как и в прошлый раз постучался.

— Кто там? — спросила, спустившаяся на его стук мать.

— Это я, твой сын Ахмед. — тихо сказал он. — Скажи, мать, моя жена дома?

— Дома, — отвечала мать.

— Она всё ещё держит полено в своей руке? — почти шёпотом спросил Ленивый Ахмед.

— Держит, — ответила мать.

— Тогда передай моей жене десять курушей, — сказал он, — а завтра я ещё принесу денег.

И как не уговаривала его мать — она не смогла заставить сына вернуться в свой дом. Он развернулся и ушёл. А мать смотрела на него вслед и только диву давалась, настолько быстро он изменился, в нём не осталось ничего от прежней лени и неуклюжести, откуда только взялись ловкость и быстрота в его движениях. Когда юноша завернул за угол, мать, закрыв калитку, поднялась к невестке и отдала ей деньги, заработанные её сыном. Дочь падишаха положила их в шкатулку и приговаривала, держа ту шкатулку у груди:

— Ах, мой Ленивый Ахмед! Ты исправляешься, мой Ленивый Ахмед!

И если бы люди видели её сейчас, они наверняка сказали бы, что дочь падишаха безумно любит своего мужа Ленивого Ахмеда, а те, кто ранее могли бы сказать, что она любит деньги, умолкли бы и согласились бы с первыми.

Так изо дня в день продолжалось месяцами. Каждый вечер Ленивый Ахмед, приходя к порогу собственного дома, задавал матери, задавал одни и те же вопросы и,услышав, что его жена всё ещё держит полено в руках, он уходил и ночевал под тем же самым деревом на базаре. Но теперь Ахмеда ценили намного больше — он зарабатывал по двадцать-тридцать курушей за день. И вот однажды Ленивый Ахмед пришёл домой намного раньше, чем обычно, задолго до захода солнца и, отдав матери деньги, сказал, что отправляется завтра в далёкие края с караваном и не вернётся, пока не скопит приличного состояния. Затем он поцеловал матери руку, попросил её поклониться за него жене, развернулся и ушёл, не оглядываясь. И с той поры не было от него никаких вестей и продолжалось так ни день и не месяц. В городских кофейнях говорили про него всякое, кто-то утверждал, что он умер, кто-то — что он попал в плен и его сделали рабом, но никто уже не ждал его возвращения. Даже его мать смирилась с возможной смертью сына. Единственной, кто всё это время ждал его была его жена. Каждый вечер, в тот час, когда он обычно приходил и приносил деньги, она с замирающим сердцем садилась на кухне и ждала не постучится ли он в двери, но нет, он не приходил и она брала в руки свою шкатулку, прижимала её к груди и со слезами на глазах говорила:

— Ах, мой Ленивый Ахмед, вернись ко мне! Я жду от тебя хотя бы весточки!

Но Ленивый Ахмед не умер и не попал в рабство, он ходил с караванами и копил деньги, надеясь, что когда он вернётся богатым, жена простит его. И всякий раз, возвращаясь из одного своего путешествия он, пересчитывая свои деньги и понимал, что их у него не столь много, сколько ему хотелось бы, давал себе зарок, что следующий поход будет последним, но, возвращаясь из него, он понимал, что денег скопил не слишком много и давал себе новый зарок. Так продолжалось довольно долго. И всё это время он думал о жене и матери. Он любил их обеих, хотя мать испортила его, приучив к лени, а жена избила поленом. Ему очень хотелось послать им весточку, но он надеялся вернуться к ним богатым и знаменитым.

И вот однажды, дорога его каравана пролегала через большую пустыню, и не каждый решился бы ехать через неё: ведь там нет ни воды, ни деревьев, только пробегавшие иногда облака отбрасывали тень на землю, но и в тени было, как в пекле. Дорога была тяжёлой. По недосмотру компаньонов быстро кончилась вода и верблюды и люди стали погибать от жажды. Вот, наконец-то, Слава Аллаху, они набрели на колодец. Радости странников не было предела и некоторые из них просто онемели от внезапного счастья, но,подойдя поближе выяснилось, что их восторженные крики были преждевременны: колодец оказался настолько глубок, что в нём не было видно воды. Тогда они бросили в колодец камень и от него послышался слабый всплеск, который подарил караванщикам надежду. Бросив жребий, они обмотали верёвками одного из своих компаньонов и опустили его в колодец. Через какое-то время он закричал:

— Спасите! Горю!

И спутники тут же вытащили его наружу. Смельчак не смог объяснить, что он там увидел, потому что упал без чувств.

— Это простой испуг, — сказали его компаньоны.

Они решили снова бросить жребий, кому спускаться в колодец. Но и с ним приключилось всё тоже самое: он опустился не очень глубоко, как вдруг закричал и его вытащили. А когда его развязали, он тоже упал замертво. Тогда вызвался лезть в колодец Ленивый Ахмед. Любопытство превозмогло в нём осторожность и он попросил не поднимать его наверх, сколько бы он не кричал и не умолял спутников вытащить его. Чтож, когда находится доброволец, остальным остаётся только молиться за него Аллаху. Они обвязали его верёвками и стали опускать его на дно. Ленивый Ахмед не кричал и не просил помощи, ничего ужасного ни по пути, ни на дне колодца он не увидел. Напротив, на дне колодца он попал в роскошный гранатовый сад, которому не было видно ни конца ни края, а посреди этого сада располагался большой бассейн, у которого сидела красавица. Ахмед подошёл к ней и поздоровался, но она то ли спала, то ли глубоко задумалась о чём-то о своём и не ответила на его приветствие. Впрочем, ему было не до неё, ведь его спутники умирали от жажды. Ахмед, отвязав веревку, мигом наполнил ведро водой и подал знак, чтобы ведро подняли. Столь же быстро он наполнил и второе ведро, и его тоже подняли. И тут девушка очнулась о своего забытья и изумлённо посмотрела на юношу. Изумился и Ахмед, только сейчас он понял, что она очень похожа на его жену

— Ты кто? — спросила она. — И как ты очутился здесь? Ведь никому не удавалось проникнуть сюда ни на крыльях птицы, ни под брюхом змеи.

И Ленивый Ахмед рассказал девушке всю историю своей жизни от начала до конца.

— А как ты оказалась здесь? — затем спросил он её.

И слёзы покатились из её глаз.

— Ты лучше и не спрашивай! — сказала девушка и слёзы покатились из её глаз. — Это очень долгая история. Поэтому лучше уходи, оставь меня, иначе можешь лишиться жизни!

И она, сорвав несколько гранатов, положила их в сумку Ленивому Ахмеду и быстро обвязала веревку вокруг его пояса.

— Возьми их, они пригодятся тебе. — сказала она. — А теперь уходи по быстрее!

Почувствовав, что Ахмед дёргает за верёвку, спутники стали поднимать его наверх, но когда он уже видел их лица, тот из его компаньонов, который полез первым и первым закричал "спасите, горю!" перерезал верёвку и Ленивый Ахмед упал назад, к ногам красавицы. А получилось вот как: когда он был в гранатовом саду и рассказывал красавице историю своей жизни, его спутники из зависти и жадности сговорились между собою не дать ему вылезти из колодца, а деньги и товары его, поделить меж собою. Они надеялись, что юноша разобъётся о дно колодца, ибо они не знали, что колодец этот ведёт в подземное царство. И Ленивый Ахмед упал на мягкую землю, лишь слегка вскрикнув от боли.

— Как видишь, судьба распорядилась иначе. — сказал он красавице. — И я вынужден остаться с тобой.

— Тогда слушай куда ты попал. — девушка начала рассказывать Ахмеду свою историю. — Это подземное царство принадлежит страшному дэву, который убивает всех, кто пытается проникнуть сюда. Мясо этих несчастных он всегда съедает сам, а кости выбрасывает воронам. Я — дочь великого падишаха, была обручена с сыном другого падишаха, но семь лет назад дэв похитил меня и околдовал моего жениха и теперь он лишился рассудка. Дэв обходится со мной приветливо и готовится к свадьбе. Совсем скоро он уснёт и проспит сорок дней, потом он состоится эта проклятая свадьба.

— Неужели всё настолько ужасно и ничего нельзя предпринять? — спросил Ахмед.

— Есть один способ, — отвечала красавица. Её тронуло сочувствие Ахмеда и на её глазах снова появились слёзы. — Нужно убить его, вонзив ему кинжал промеж глаз. Но дэв настолько силён, что убьёт всякого кто рискнёт сразиться с ним, поэтому убить его можно только во время сна. Но никто не рискнёт даже подойти к нему, настолько он ужасен даже спящий.

— Отлично, — Ахмед сверкнул очами, — раз его можно убить — я спасу тебя. Хоть меня и прозвали ленивым, у меня хватит силы в руках и решительности в сердце.

— Ах! — девушка снова горько заплакала и с жалостью смотрела на него. — Он может вернуться с минуты на минуту и учуять запах человека издали. Тогда поднимется страшный ураган, в твоих глазах потемнеет и он убьёт тебя. Лучше забудь про меня и убегай.

— Я спасу тебя даже если мне самому придётся погибнуть. — отвечал он ей.

— Ты самый смелый человек, которого я когда-либо встречала. — сказала красавица. — Но тебе сейчас нельзя здесь оставаться. Возвращайся через пять дней, когда дэв заснёт.

Она набила доверха набила сумку Ахмеда гранатами и подвела его к колодцу. Цепляясь за выступы камней, Ахмед с огромным трудом вылез из колодца. Его руки и ноги были ободраны до крови, но он не обращал на это внимания. Вид на поверхности удивил и ужаснул его: верблюды стояли по-прежнему привязанными там, где их оставили, но спутники, деля его товары и деньги поубивали друг друга и теперь лежали мёртвые. Вдалеке показалось облако пыли и юноше показалось, что это летит тот самый дэв, что заточил султаншу и приготовился к бою, но, присмотревшись по-внимательнее, он вздохнул с облегчением: это не дэв был вдалеке, а приближался другой караван. Подойдя к колодцу странники стали расспрашивать его о том, что произошло и он рассказал им всё, утаив лишь историю своего пребывания в колодце. Затем он спросил куда они идут и по счастливому совпадению оказалось, что их путь лежит в родной город Ахмеда. Раздав караванщикам вещи своих жадных спутников, он попросил их:

— Как придёте в город, спросите дом Ленивого Ахмеда, меня там все знают. На порог могут выйти две женщины: одна — старая, одна — молодая, Передайте им вот эту сумку с гранатами и скажите, что послал её Ленивый Ахмед, и что сам он скоро вернётся. Да воздаст Аллах вам за вашу доброту!

Путники дали ему поесть и попить и удалились, пообещав выполнить его просьбу, а Ахмед, притаился за дальними горами, нашёл там убежище, в котором было нежарко днём и нехолодно ночью и сидел в нём, считая дни. И вот на закате пятого дня он спустился в колодец. Спускаться было ещё тяжелее, чем подниматься, острыми камнями он сдирал уже поджившие было раны. Наконец он опустился к на дно. Девушка уже ждала его у бассейна. Она пошарила рукой и нашла припасённую для Ахмеда саблю. Затем она подбежала к юноше, стряхнула пыль с его одежды, вложила саблю ему в руки и сказала:

— Я никогда не видала большего храбреца!

Потом они долго шли прекрасным садом и вошли в прекрасный и богатый дворец. Его покои были разукрашены золотом, серебром и драгоценными каменьями. И вот Ленивый Ахмед уже входит в комнату, в которой спал дэв. Был он настолько огромный и безобразный, что если рассказывать о его уродстве во всех подробностях — вы испугаетесь и не дослушаете сказку до конца, достаточно сказать лишь то,что его храп долетал до неба, а человека повергал в страх и трепет, а остальное вы сможете домыслить и сами. Но как бы не был ужасен дэв, рука Ленивого Ахмеда не дрогнул и он поразил дэва саблей точно промеж глаз, как и велела девушка.

— Хвала Аллаху! — воскликнула тогда красавица. — Теперь мой жених расколдован, и ум вернулся к нему!

Тут Ленивый Ахмед вспомнил про свою жену и заторопился домой, чтобы похвастать ей своим геройством, но девушка попросила его обойти сад и дворец дэва, чтобы освободить всех его пленников. Так они и сделали. Потом люди взяли во дворце столько драгоценностей, сколько могли взвалить на спины, стоявших в конюшне дэва лошадей и отправились в путь. Но пошли они не к колодцу, а красавица показала пещеру, через которую обычно дэв прилетал из мира людей и, следуя по этой пещере люди выбрались на поверхность. Солнечный свет с непривычки слепил им глаза и люди заспорили как добраться из той гористой местности, в которой они оказались до ближайшего города, потому что оказалось, что вышли они совсем не в том месте, где стоял колодец. Вскоре один из спасённых Ленивым Ахмедом людей, тоже бывший караванщик, вспомнил, что бывал когда-то в этих краях и он вывел всех к ближайшему городу. А Ахмед с красавицей пошёл в свой город и на третьи сутки перед ними показались его стены. Несмотря на усталость, он ускорил шаг и красавица едва поспевала за ним. Вот он уже на пороге своего дома. Постучался. Но открывать вышла незнакомая бедная женщина, которая сказала, что мать и жена построили себе красивый дворец, а этот дом подариили ей. Очень удивился Ленивый Ахмед, но девушка, загадочно улыбнувшись сказала:

— Напрасно ты удивляешься, ведь гранаты, которые я дала тебе были из яхонта.

Бедная женщина провела Ахмеда и девушку ко дворцу, в котором ныне жили его родственники. Радость их встречи невозможно описать словами: женщины бросились ему на шею и целовали его до тех пор, пока не устали, а потом стали рассказывать о том, как они скучали без него. А красавица сидела тихонько и слушада и речи. Оказалось, что она была просватана за шахзаде их королевства и он из-за своей душевной болезни семь лет не показывался людям. Теперь же он выздоровел и девушка в сопровождении ахмедовой родни отправилась в столицу, во дворец падишаха, чтобы встретиться с любимым. Как ни отказывалась жена Ахмеда, которая как мы помним, была младшей дочерью того самого падишаха, но ей пришлось снова переступить порог дворца своего отца. Но там её никто не узнавал, да и сама она ходила и удивлялась тому, что её больше ничего не связывает с этими комнатами, так, лишь смутные воспоминания, не более того. Падишах и его сын заплакали от радости, увидев девушку и закатили шикарный пир. Посреди пира загрустил, вспомнив о своей младшей дочери и сказал:

— Ах, если бы я мог узнать что с ней теперь? Где она нынче? Жива ли она и этот смешной человек, её муж? — при этих словах жена Ахмеда побледнела и спряталась за спину мужа, а её отец продолжал. — Я всё бы отдал за одну только весточку от неё.

Подумал Ленивый Ахмед, что это было бы слишком жестоко, лишать отца радости встречи с дочерью и чистосердечно во всём признался.

— Слава Аллаху! — закричал тогда падишах и заплакал от радости. — Я нашел свою дочь!

Тогда жена Ахмеда бросилась на шею отцу. Затем Ленивый Ахмед рассказал падишаху о всех своих приключениях, а тот только диву давался, слушая о том, каким героем оказался тот никчема, за которого он отдал свою своенравную дочь.

Прошло какое-то время и падишах стал подыскивать себе преемника, к сожалению, подданные всё ещё считали его сына душевнобольным и отказывались признавать его своим повелителем. Поэтому падишах решил посадить на трон Ленивого Ахмеда. Тот, конечно отказывался, ведь одно дело за пару секунд снести голову дэву, а совсем иное — управлять государством, да так, чтобы в нём всем подданным жилось богато и счастливо, но вскоре Ахмеду стало лень отказываться от трона и он согласился. И, надо сказать, что после смерти тестя Ахмед долгие годы прекрасно управлял страной и его подданные весьма разбогатели, а все войны, которые он вёл неизменно заканчивались победами. Но было одно дело, в котором Ахмед так и остался неисправимым лентяем: он не оставил после себя наследника и его род должен был прекратиться. Тогда визири предложили поставить на его место нескольких человек, чтобы они управляли страной. И хотя были они и честными и умными, народ очень долго не мог забыть Ленивого Ахмеда.

18. Два брата

Давным-давно это было. В те далёкие времена жили-были два брата. Старший был — себе на уме, а младший — немного того, в смысле — шалопай, да ещё и с придурью. Когда их родители умерли они поделили их имущество поровну. Старший, на доставшуюся ему часть наследства открыл лавку и жил не то, чтобы уж совсем безбедно, но во всяком случае — нужды не знал. А вот младший полученные деньги проел, пропил, прогулял и, как того и следовало ожидать, деньги у него закончились. Куда ему было деваться? Пошёл он, естественно к старшему брату и говорит ему:

— Дай мне немного денег.

Подумал старший брат немного: и не дать вроде бы неудобно, всё же родной брат просит и денег у него действительно нет, а с другой стороны — понимал он, что младший их прогуляет да проест без особой пользы. Вот и дал он ему немного — пятьдесят серебряных монет курушей. Так и случилось, как и предполагал старший брат: у младшего деньги закончились и он опять пришёл к старшему просить денег. И что было делать старшему? Он дал младшему ещё немного денег. А через несколько дней всё повторилось опять. Много раз так приходил младший брат к старшему, что тому это до смерти надоело и он решил продать свою лавку и отправиться в Египет, в надежде, что там уж точно младший его не найдёт. И надо же было такому случиться, что как раз в день, когда старший уже сел на корабль, младший пришёл в лавку за очередной подачкой. А в лавке-то уже новый хозяин. Спрашивает младший:

— Куда это мой брат подевался?

А новый хозяин его лавки и рассказал ему всё как на духу. Тогда младший летит в порт и успевает как раз к отправлению корабля. Как уж удалось ему попасть на корабль без гроша в кармане — не скажу, потому что и сам я не знаю, да и тот кто рассказал мне эту историю не говорил, но тем не менее, только корабль вышел из гавани и старший брат воспрянул духом: "Ну наконец-то я от него отделался", и с такой радостной мыслью вышел прогуляться по палубе, как вдруг видит идёт прямо ему навстречу младшенький с криком, от которого глохли и бывалые матросы:

— А-а-а! Старшой! Вот ты где! Я тебя уже обыскался!

Старшой сильно рассердился на младшего, но даже и вида не подал и они вполне тихо и мирно плыли весь путь до самого Египта. Хотя по ночам старший долго ворочался в кровати и не мог заснуть, а когда засыпал то ему снился один и тот же сон: вот он идёт по улице, берегу моря или даже безлюдной дорогой и вдруг откуда не возьмись появляется его братец с криком: "А-а-а! Старшой! Вот ты где! Я тебя уже обыскался!"

И вот они прибывают в Египет, а точнее, в крупнейший порт страны — в Александрию. Народу там полным-полно, наверное, как в Стамбуле, из которого они только что прибыли, а, может быть, даже ещё больше. Сойдя с корабля, они бродили по улицам и местным базарам и основательно подустали и пора было искать подходящую гостиницу. Тогда старший сказал:

— Подожди меня здесь, братишка! Я поищу извозчиа и мы сядем и поедем в гостиницу.

И с этими словами скрылся из виду. Бежал он быстро, роняя тапки с ног, возвращаясь за ними и метров через пятьнадцать снова их роняя. А младший меж тем ждал своего братишку час, другой, третий, а тот всё не появлялся и до него дошло, что всё-таки убежал от него старшой. Что младшему-то делать? Один в чужой стране, никого из друзей или знакомых. Вот и пошёл он куда глаза глядят. Шёл он горами и долами, берегом моря и пустыней. Вобщем, проходил он так шесть месяцев без перерыва и почти без отдыха, разве что упадёт он, заснёт, а потом снова в путь. И вот после долгого пути оказался он у подошвы высокой горы и видит: сидят трое юношей и спорят о чём-то.

— Что вы здесь делаете? — спросил он, подойдя к ним поближе.

— Нас трое братьев. — отвечал самый старший из них. — Год назад наш отец умер, оставив в наследство шапку, плётку и коврик и мы до сих пор никак не можем их поделить.

— А в чём сложность-то? — удивился путник. — Пусть старший выберет себе первым ту вещь которая ему больше приглянулась, вторым пусть возьмёт средний из вас, а младшему — уже что достанется.

— Так-то оно может и справедливо было бы. — отвечал тот же брат. — Только вот вещи эти с секретом и нужны все вместе, а по отдельности от них немного пользы: шапка делает человека, надевшего её невидимым и её можно использовать и отдельно, но коврик и плётка бесполезны один без другого: если сесть на коврик и хлестнуть его плёткой, то он перенесёт тебя в любое место, куда только пожелаешь.

Смекнул наш молодец, что такие вещи и ему самому сгодятся да говорит им:

— Принесите мне ветку дерева и я сделаю стрелу. Тогда я брошу ту стрелу и кто её принесёт — тому всё и достанется.

Поверили ему братья, принесли ветку, а юноша выстрогал стрелу и со всей силы, что только была в руке бросил её перед собой. Трое братьев кинулись за нею, а наш молодец надел шапку, сел на коврик, хлестнул его плёткой, а коврик ему и говорит:

— Приказывай, мой господин!

— Вези меня, коврик, — сказал ему юноша, — к моему брату.

И тотчас оказался посреди большого базара в незнакомом городе, в другой стране. Только вот незадача: народу вокруг великое множество, а брата-то нигде нет, видать, научился он прятаться так, чтобы быть совсем незаметным. Вдруг видит: глашатаи-гавазы созывают народ. Полетел он поближе к ним, устроился на своём коврике на крыше ближайшей к гавазам лавке и сидит слушает, а гаваз вещает:

— Слушайте все указ падишаха, да продлит Аллах его дни! Стало известно, что дочь падишаха каждую ночь куда-то пропадает, но никто не может узнать о том. Если кто будет столь искусен в том, чтобы узнать это и доложить падишаху — он получит её жёны, а если согласится на то, да обманет падишаха и ничего не узнает — того тут же и казнят.

Тут юноша и понял, что это его шанс устроиться в жизни, пока он найдёт своего брата и, в миг слетев с крыши, растворился в толпе. Прибежал он во дворец падишаха и говорит:

— Я всё разведаю о дочери падишаха!

И вот его по приказу падишаха положили в комнату к дочери падишаха. Наступила ночь и девушка легла в постель, а юноша делает вид, что спит, а сам следит за нею. Прошла пара часов и всё во дворце замерло и заснуло, только вот не спится дочери падишаха. Она встала с кровати и воткнула юноше в пятку иглу. "Больно, конечно, только вот когда палач отсечёт голову, будет больнее" — подумал юноша и пересилил боль.

— Ага! — громко обрадовалась султанша. — Он действительно спит!

И, взяв подсвечник она вышла из комнаты. И только она покинула комнату, как молодец, одев шапку-невидимку и сев на волшебный коврик, бросился вслед за нею. Вылетел он в коридор, а там стоит статный юноша-араб с золотым подносом на голове, а девушка залезла на тот поднос и едет на нём. Подлетел юноша к подносу и сел рядом с султаншей. Тяжело стало арабу и он затрясся и завопил:

— Что вы там такое делаете, госпожа? Так же недолго и упасть!

— Я даже не шевелилась, — испуганно сказала девушка, — Как ты меня посадил на голову, лала, так и сижу.

— Значит, показалось. — отвечал араб.

Идёт он дальше по длинным коридорам, а юноше захотелось немного пошутить с арабом и он надавливал то на одну сторону подноса, то на другую.

— Что это вы сегодня такая тяжёлая, госпожа? — снова спрашивает араб. — Ещё немного и я себе шею сломаю.

— Со мной-то всё в порядке, — отвечала султанша, — а вот что с тобой, дорогой мой? Я каждую ночь та же самая и раньше ты не говорит, что тебе тяжело.

Внёс её араб в сад, да только сад тот не простой, а волшебный и все деревья в нём из золота да из драгоценных каменьев. У юноши от удивления дыхание перехватило и он чуть не свалился с подноса, но не растерялся, а схватил одну ветку, отломал её и спрятал в кармане и она тотчас пропала под шапкой-невидимкой.

— Сын человеческий посягнул на наши души! — тут же закричали деревья.

— Послушайте, султанша! — сказал араб. — Этой ночью с нами творится что-то неладное!

— Дорогой мой лала, — отвечала девушка, — сегодня вечером мой отец, обеспокоенный моими ночными исчезновениями, подселил ко мне в комнату одного лысого парня. Когда я уходила, я убедилась в том, что он спал, но вот что мне думается: не занесли ли мы с собой его душу?

— Так, не бывает, моя госпожа! — отвечал араб.

Шёл араб дальше и свернул на другую аллею. Тут деревья были украшены серебром да алмазами. Не утерпел юноша, сломал ещё одну ветку и тоже спрятал её в карман. И тут же деревья снова заголосили:

— Сын человеческий посягнул на наши души!

Но ни араб, ни султанша не стали уже обращать на то внимания и потихоньку добрались до моста, также построенного из золота, серебра и алмазов. Юноша соскочил с подноса и отломал кусок моста и сунул его в карман и тут же зазвенело по всему огромному саду: зынгзыр-зынгзыр, зынгзыр-зынгзыр и заговорил мост человечьим языком:

— Сын человеческий посягнул на наши души!

Подошли араб с девушкой к чудесному дворцу, а у входа перед ними в два ряда выстроились рабыни. Спустилась девушка с подноса, а рабыни протягивают ей туфельки, вышитые алмазами и другими драгоценными каменьями. Поставила она пару туфель перед собой, одну туфельку надела, а вторую утащил в карман юноша, ищет девушка туфельку, а найти не может.

— Очень мне нужны твои туфли! — фыркнула она и пошла во дворец без обуви. Идут они по лестницам и по коридорам, а юноша, оставаясь невидимым летит следом за ними. Вошли они в одну из комнат, а в ней сидел араб с огромными губами: одна губа на полу лежит, другая аж на небе.

— Где ты была, султанша? — возмущается этот араб. — Погляди сколько времени я уже тебя ожидаю. Почему ты так задержалась?

— Ах, мой эфенди! — отвечала ему девушка. — Сегодня вечером мой отец положил ко мне в комнату одного лысого парня. И когда я уходила, я точно уверена, что он спал, только вот с тех пор со мной столько всего приключилось, что я и сама не могу понять, что происходит.

И она стала рассказывать о всех странностях, которые подстерегали её на пути сюда. И пока девушка рассказывала о том, она постепенно успокаивалась и стала доброй и ласковой для губастого араба. Когда же он увидел, что девушка вернула себе хорошее расположение духа, он повелел рабыням принести ей шербета и тот тотчас же появился в большой хрустальной, с алмазными вставками, чаше. И только рабыня наклонилась, чтобы дать чашу султанше, как юноша выбил чашу из её рук и она разбилась с весёлым звоном на сотни осколков.

— Аман! — закричал губастый араб. — Что за чертовщина происходит с нами этой ночью?

Но араб, который нёс девушку на золотом подносе лишь издал лишь нечленораздельное мычание.

— Мой эфенди, — взмолилась султанша, — я ничего не понимаю, что происходит. Мне не нужно от тебя ни шербета, ни чего-то другого, но единственное о чём тебя прошу — дай мне уйти отсюда, пока со мной ничего дурного не случилось.

— Ах, султанша! — воскликнул губастый араб. — Что плохого может случиться с тобой, пока ты находишься в моих владениях? Ты всего-навсего переволновалась из-за того, что твой отец приставил к тебе юношу.

Затем он кликнул слуг и они накрыли стол. Села пара ужинать за одним концом длинного стола, а юноша сел за другим и тоже стал есть.

— Смотри, султанша моя! — с удивлением сказал губастый араб. — Я ем с этой стороны, ты — с той, а с третьей-то — кто?

— Я тем более не знаю. — отвечала девушка.

И они продолжили трапезу. Когда на третье подали компот, юноша украл со стола их ложки, а те стали их искать и не могут найти. Тогда губастый араб попросил принести им новые ложки, но и они исчезли в карманах юноши.

— Уже поздно, — сказал губасный араб, — пора уже и ложиться спать.

И они пошли и легли в специально приготовленные постели. Тогда юноша лёг между ними и, пользуясь своей невидимостью, трижды скидывал их по разные стороны кровати.

— Госпожа моя, — сказал губастый араб, почёсывая набитую от удара о пол шишку на лбу, — и вправду сегодня происходит что-то странное. Может быть тебе стоит вернуться к себе, пока ещё не рассвело?

И он позвал араба с золотым подносом, который посадил девушку на него понёс его к дверям. В этот момент юноша заметил, что на стене комнаты висит меч в ножнах, и, выхватив его, отсёк голову губастому арабу. Как вы уже догадались, этот араб был не человеком, а падишахом пери, добрых духов, предназначение которых состоит в том, чтобы помогать людям в борьбе со злыми демонами, однако, пери иногда не прочь пошалить с людьми. И вот в тот момент, когда юноша отсёк голову губастому падишаху пери весь дворец зазвенел на все лады:

— Сын человеческий убил нашего падишаха!

От этого шума напал на юношу страх и он некоторое время провисел под потолком комнаты, боясь что его обнаружат. Внизу под ним суетились слуги пери, девушка-султанша билась в истерике и причитала: "Ну я же предупреждала его!" но он был по-прежнему невидим ни для пери, ни для султанши, потому к юноше постепенно вернулось самообладание и он, стеганув коврик плёткой приказал ему лететь в комнату султанши. Сама же султанша явилась намного позже и была крайне взбешена. Она снова воткнула иглу ему в подошву, но юноша снова стерпел.

— Ах ты, плешивая свинья! — яростно ругалась султанша. — Ты мне вечер испортил и за это я тебя!

И так она долго ругалась, а юноша, знай молчит. В конце концов и султанше это надоело и она легла и заснула.

Едва только забрежжило утро, как пришли стражники и вызвали молодца на допрос. Вывели его из покоев султанши и спрашивают:

— Разузнал ты что-то о султанше?

— Разузнал, — отвечал он, — да только ничего вам не скажу, так что ведите меня прямо к падишаху.

Делать им было нечего — повели к падишаху. А тот спрашивает:

— Сын мой, говори всё что видел без утайки.

— Господин мой, — отвечал ему юноша. Видел я многое, только вот говорить здесь не буду. Собери народ свой от мала до велика на площади и вели посадить меня на возвышение, а сам сядешь со мною рядом. Тогда я скажу и все услышат.

Тогда падишах сделал всё, как захотел юноша и он стал рассказывать обо всём по порядку, вплоть до самого утра. А султанша каждый раз всхлипывала: "Это всё ложь, отец!", а юноша вытаскивал из кармана одно за другим все припасённые им доказательства и, показывая их народу спрашивал: "А это тогда что такое?", а она лишь продолжала всхлипывать "Это всё ложь, отец!" Рассказ юноши подошёл к концу, когда он заметил в толпе любопытствующих своего старшего брата и с криком "А-а-а! Старшой! Вот ты где! Я тебя уже обыскался!" бросился к нему. Старший брат опешил от неожиданной встречи, но совершенно резонно предположил, что если вокруг его братишки крутятся стражники падишаха, то он, всенепременно чего-то натворил и надо делать ноги, чтобы не замели и его, и бросился наутёк. А младший, не отставая бежал за ним. От всего происходящего голова падишаха просто кругом пошла и он приказал поймать их обоих и выпытать у них правду. И братьев схватили и привели падишаху. Допрашивал их сам падишах, он к тому моменту уже успокоился и возвратил себе способность мыслить здраво и трезво. Перед правителем Египта пришлось братьям рассказать всю свою историю от самого начала, а когда младший брат завершил свой рассказ, он добавил:

— Мой повелитель! Моя единственная забота — этот мой непутёвый брат, поэтому, если то будет вам угодно: выдайте свою дочь за него.

Подумал падишах, раз тайна раскрылась, нет причины не исполнить просьбу человека, тем более человека, который ту тайну и разгадал. И приказал он готовиться к свадьбе. Играли её, как и положено по обычаю, сорок дней и сорок ночей и достигли они всех своих желаний. И долго правил страной старший брат и подданные дивились его прозорливости. А на самом деле, за каждым мудрым указом или решением старшего брата стояла верная рука брата младшего. Так, младшой, доказав свою преданность правителю, остался жить до самой смерти со старшим братом и его женой.

19. Слепой волк

Вот уж не скажу вам, в каком городе или в какой деревне случилась эта история, причём история надо заметить, совершенно правдивая, но жил-был когда-то один довольно молодой человек, звался он Аман и был он очень беден. Каждое утро он вставал с рассветом и шёл в лес и рубил там старые сухие деревья на дрова, а потом продавал эти дрова соседям или же на рынке, а на вырученные деньги покупал кое-какой нехитрой снеди. Нельзя сказать, чтоб Аман и его жена уж совсем голодали, потому что денег почти всегда хватало на хлеб и сыр, но во всём остальном им приходилось себе отказывать.

И вот однажды он, как обычно, встал рано-рано и отправился в горы рубить дрова. День был долгим и он забрался высоко в горы, туда где лес переходит в зелёные луга, на которых летом выпасают стада овец, коров и коз. Видит: навстречу ему идёт большое стадо овец и с ним нет ни одного пастуха. Удивился Аман.

— Раз у этого стада нет пастуха, — размышлял он вслух, когда стадо подходило к нему, — значит, можно поймать хотя бы одну из этих овец, да притащить её домой, и я и моя жена уже давно не ели мяса, то это будет по-настоящему царская пирушка. Видать, это стадо послал сам Аллах, чтобы порадовать меня, бедняка. С другой стороны, если продать овцу, то за неё можно выручить большие деньги и справить жене новое платье.

И пока Аман так рассуждал стадо прошло мимо него. Собрался он выбрать какую-то овцу для отлова, но тут его глаза разбежались в разные стороны и он пошёл за стадом, останавливая свой взгляд то на одной, то на другой овце. Вдруг, видит он: одна овца отделилась от стада. "Вот её-то я и поймаю!" — подумал Аман и уже даже пошёл за нею, как вдруг она упала в яму. Подошёл дровосек к той яме и смотрит вниз и диву даётся: в этой большой яме сидел слепой волк, а упавшая сверху овца лежала перед ним.

— Ох! Чудо-то какое совершил Аллах! — воскликнул Аман. — Он кормит этого слепого волка, который сам уже не может охотиться. Счастье этого волка само приходит к нему, а я меж тем, встаю ни свет ни заря, тружусь в поте лица своего, сбиваю в кровь руки и ноги, таскаю тяжести и всё это я терплю за какие-то жалкие гроши, которых никогда ни на что не хватает. Но если столько милости у Аллаха по отношению к волку, то уж обо мне он-то точно должен позаботиться. Моё счастье само упадёт к моим ногам!

С этими словами, он плюнул на землю, бросил под ноги топор и верёвку и возвращался домой налегке. Шёл он радостный и было ему так хорошо на душе. Только переступил Аман порог собственного дома, как его без дров и еды увидела жена.

— Муженёк, — удивлённо спросила она, — ты разве не ходил сегодня в лес?

— Нет. — ответил он и разлёгся посреди двора, прямо под персиковым деревом.

— И поесть ты ничего не принёс? — ещё больше удивилась она.

— Видишь ли, дорогая, — отвечал ей муж, — я сегодня в лесу увидел такое удивительное чудо, что теперь не хочу работать. Представь, я видел волка...

— И что же тут чудесного? — удивлённо спросила его жена.

— Погоди ты! — сказал он. — Я видел слепого волка, который сидел в яме, и к нему в эту яму сверху свалилась овца. Понимаешь?

— Я ничего не хочу понимать! — отвечала жена. — Я хочу есть!

— Да, пойми ты, дурёха, — сказал Аман, — счастье волка само пришло к нему и упало к его ногам. Вот я и подумал: "Пусть тот, кто послал эту овцу, пошлёт и моё счастье к моим ногам". А раз так, то я с этих пор и ноги своей за дверь не выставлю, покуда этого не случится.

Дело было летом и с персикового дерева упал недозрелый персик.

— Вот, видишь! — сказал муж, подобрал персик и надкусил его.

— Ничего я не хочу видеть! — отвечала она. — Я хочу есть!

Съев половину, муж протянул остаток жене. А когда она съела свою долю, у неё ещё больше разыгрался аппетит и она стала злиться на непутёвого мужа ещё пуще, только вот не слушал её Аман, а продолжал лежать под персиковым деревом, он погрузился в сладкое состояние ожидания счастья, которой порой бывает даже сильнее, чем само счастье. Он смотрел на бегущие по небу белые, словно хлопковая вата облака, на шелестящие на ветру ветви деревьев и от этого ему становилось ещё лучше. Лежащим там же под деревом его и застала ночь, там же он и заснул, глядя на звёзды. Жена его тоже замолчала, поняв, что он не отступится от своего решения, подошла и легла рядом. Проснувшись утром, Аман не вставал со своего места и сколько бы его жена не твердила, что она голодна, он и не пошевелился и ей пришлось довольствоваться той едой, которая завалялась в доме, да падавшими с дерева зелёными персиками. И этот день провёл Аман, на том месте, где он лёг вернувшись из леса, и следующий. Но счастье так и не приходило к нему.

А следующей ночью ему приснился сон. В том сне к нему пришёл дервиш и сказал:

— За распутьем, где ты обычно сворачивал с дороги на лесную тропу лежит большой камень, а под ним зарыт кувшин с золотом. Пойди и достань его.

Поутру Аман рассказал о том жене.

— Я в тебя всегда верила! — радостно воскликнула жена. — Пойдём же заберём тот клад по-скорее!

— Неохота. — отвечал муж. — Я же говорю тебе: моё счастье само придёт к моим ногам.

— Аман, муженек, пойдём, достанем его! — умоляла она.

А он ни в какую. Так она и проругала его весь день.

И надо же было такому случиться, что крики амановой жены подслушала их соседка. Она так обрадовалась, что непутёвый Аман отказывался выкапывать клад, что достала лопату и кирку и никак не могла дождаться возвращения своего мужа Измаила. Он весь день работал в поле, а денёк выдался жарким и потому он очень устал, и сама мысль о том, что нужно идти куда-то на ночь глядя, показалась ему женской блажью, но рассказы жены о зарытых сокровищах возбудили у него интерес и он согласился идти к тому камню на распутье. Благо наступившая ночь была лунной, а с ней пришла и лёгкая, приятная прохлада. По странному совпадению Измаил с женой вышли из дома в тот самый момент, когда жена Амана примостилась под деревом рядом со спящим мужем. По дороге Измаил и его жена уже мечтали что купят в первую очередь, а что во вторую и в третью и так замечтались, что проскочили камень и им пришлось довольно долго возвращаться назад.

Почва в том месте была каменистой, а движения рук слишком нетерпеливыми, потому долго копался Измаил со своей женой в земле, пока лопата не цокнула о какой-то черепок. Бережно разрыли они землю вокруг и извлекли огромный кувшин, в каких раньше возили зерно. Измаил хотел было открыть кувшин, чтобы посмотреть на свалившееся на него богатство, но жена убедила его в том, что если открыть его сейчас — несколько монет может просыпаться на землю и односельчане найдут их и распустят слухи. Кряхтя, и озираясь по сторонам, чтобы чей-то нескромный глаз не увидел, свалившегося на них богатства, они занесли этот сосуд во двор, закрыли ворота поплотнее и стали открывать кувшин.

Каменная пробка не сразу сдвинулась с места, но вот она выпала из горлышко и свалилась на землю, а из кувшина, шипя полезли змеи. Еле-еле смогли они при помощи лопаты и кирки запихать змей назад в кувшин и привалить его пробкой. Шумели они так, что казалось, что они разбудят всё селение, но даже Аман не проснулся. Он в это время по-прежнему сладко посапывал под персиковым деревом, обняв свою жену. Куда девать злополучный кувшин? Жена Измаила придумала верный ход: перекинуть через забор, во двор к Аману, что,вобщем-то, и логично, ведь это он заварил всю эту кашу. Сказано — сделано и вот уже кувшин катится по двору прямиком к персиковому дереву. Проснулся утром Аман и видит: одной рукой он обнимает свою жену, а другой — кувшин. Пробка снова отетела и на искателя счастья посыпался дождь золотых монет. Осмотрелся он и сам не поверил собственным глазам. И растолкал жену. Она была рада, что всё так быстро и удачно всё разрешилось. Аман пошёл в дом и вырыл в полу яму и спрятал в неё кувшин и прикрыл яму ветошью. Когда же появлялась у него нужда в деньгах, он шёл, к кувшину, брал у него сколько нужно и тратил, и, сколько бы он не тратил, его количество оставалось неизменным. И проводили они весь остаток своих в покое и наслаждениях. Аман выучился читать и читал старинные книги сидя под тем самым персиковым деревом, возле которого и нашёлся чудесный кувшин.

20. Сын Мехмеда-рыбака

Жил-был в давние времена рыбак по имени Мехмед. Днём он ловил рыбу, а вечером продавал её на базаре. И надо сказать, что хотя он был довольно ленив, деньги у него всегда водились, а рыба всегда клевала, на зависть другим рыбакам. Был он завидным женихом, но всё как-то не до того ему было. Но вот пришло время и он женился и у него родился сын. Но, вскоре после рождения сына Мехмед заболел. Тогда он, позвав жену, попросил:

— Не говори моему сыну, что я был рыбаком.

— А почему это я должна говорить? — удивилась она. — Сам и скажешь, как спросит.

— Когда он спросит, — отвечал Мехмед, — меня с ним рядом не будет.

— А где же ты будешь? — ещё больше удивилась жена.

— Нигде не буду. — сказал он ей. — Чувствую умру я скоро.

Не поверила ему жена, ибо болезнь его казалось лёгкой и несерьёзной, но так и получилось, как он сказал: через несколько дней Мехмед-рыбак умер. Когда его сын подрос и стал прекрасным юношей, стал он пробовать себя в разных делах да ремёслах и за что он ни возьмётся — всё у него не клеится и он, начав дело, бросал его незавершённым. Давай он допытываться у матери о том, кем был его отец, а она, не придумав какой-то стройной версии, говорила, что занимался он разными ремёслами. Но вот и мать его умерла и юноша, ещё почти мальчик,остался один — голодным и неприсмотренным. Шарил он по дому, в поисках чего-то на продажу, как вдруг ему попалась на глаза отцовская удочка. Юношу как плёткой ударило от пришедшего прозрения. "Наверное, мой отец был рыбаком. — сказал он себе. — Посмотрим, получится ли это у меня?" Взял он удочку и пошёл на берег моря ловить рыбу. Попались ему две рыбы, одну из них он продал на базаре, а на вырученные деньги купил хлеба и угля, вернулся домой, пожарил вторую на углях и тем и насытился. "Чтож, — подумал юноша поутру, — занятие это вполне подходящее для меня" и снова пошёл на рыбалку. И, действительно, работа рыбака нетяжёлая: знай, сиди себе на берегу, смотри на набегающие на берег волны, да на проплывающие по небу облака, да ожидай, когда рыба начнёт клевать, а когда наступал отлив, брал он ведро и собирал мидий, устриц, съедобные водоросли и рыб, попавших на берег в отлив. Вот так и жил юноша, занимаясь отцовским трудом.

Однажды поймал он одну рыбу. Была она настолько красива, что юноша не мог решиться ни продать её, ни съесть. Тогда решил он поселить её в бассейне для сбора дождевой воды, который был во дворе его дома. Был сухой сезон и воды в бассейне не было, наносил юноша воды из колодца и пустил рыбу в бассейн. Рыба та ожила, плавает, её чешуя играет под лучами Солнца, а юноша смотрит на неё и нарадоваться не может. Была эта рыба его единственным уловом в то утро, а вечером идти на работу ему не хотелось — уж очень умилительно плавала эта замечательная рыба в его бассейне — вот и заснул он в ту ночь голодным. Но как бы не была та рыба красива, но голодный желудок на утренней зорьке позвал юношу на работу. А когда вернулся он домой видит: в доме всё прекрасно убрано и выметено. Поел он и снова уселся перед бассейном, смотрит на свою рыбу и умиляется. Смотрел он на неё и думал, что это какая-то добрая и жалостливая соседка, зная, что он остался сиротой решила прибраться у него в доме и пожелал этой соседке всего самого доброго. Так и заснул он, любуясь тем, как плавала его рыба в бассейне. А утром снова пошёл на работу. Воротился — а дом внутри, от самих ворот, что ведут на улицу, аж сияет, настолько в нём чисто и прибрано. На третий день возвращаясь с рыбалки юноша встретил приятелей и они зазвали его в кофейню, посидеть, попить кофе, выкурить кальян. А когда кофе было выпито и пошла свободная беседа обо всём и ни о чём, один из друзей, увидев, что юноша загрустил, спросил:

— В чём причина твоей грусти? Уж не влюбился ли ты часом?

— Ах, если бы! — отвечал юноша. — Странное дело происходит у меня дома. Когда я возвращаюсь домой — там всё так чисто и прибрано, что дом аж сияет. Хотя живу я один.

— Может кто-то ещё в доме остаётся? Может у кого ключи есть? — выдвигали версии друзья.

— Да в том-то и дело, что ключи я всегда ношу в кармане, — отвечал им юноша, — а в доме кроме рыбы, что плавает у меня в бассейне — никого. Мышей и крыс — и тех нет.

— А что за рыба-то? — интересуются приятели.

— Рыба как рыба, — отвечал он, — только красивая очень, её чешуя на солнце так и играет.

— А ты проследи за ней. — советует один из друзей.

И так слово за слово и просидели ребята в кофейне допоздна, а наутро сын рыбака Мехмеда решил проследить за рыбой, как ему и посоветовали приятели. Сделал он вид, что ушёл на рыбалку, а сам спрятался в укромном местечке и наблюдает за двором. Не прошло и десяти минут, как рыба вышла из воды, отряхнулась, сбросила с себя чешую и превратилась в прекрасную девушку, стала та девушка прибираться в доме, да так быстро, да так искусно, что он аж диву давался: махнёт правой рукой — посуда вымыта, махнёт левой рукой — полы прометены да промыты. Улучил юноша момент, схватил рыбью чешую, да бросил её в огонь. Обернулась девушка, а уже поздно — горит её чешуя в печи.

— Ты не должен был этого делать. — сказала она. — Ну да ладно, теперь уж ничего не поделаешь.

А юноша был так заворожен её красотой, что тут же позвал её выходить за него замуж. И так был прекрасен сын Мехмеда-рыбака, что она согласилась, не раздумывая. Уже на следующий день стали они играть свадьбу и длилась она как и положено сорок дней и сорок ночей и было весело многочисленным гостям и всего было вдоволь — и еды, и питья, и музыки, и танцев. И завидовали соседи и гости юноше, ведь у него раньше за душой было ни серебряного куруша, ни медяка-пары, а тут вдруг — такая богатая свадьба, и вот стали они распускать слухи о свадьбе, да о невесте, говорили, что недостойна такая девушка простого рыбака, но самому падишаху под стать. Понятное дело, что за пару недель весть о той девушке дошла и до самого падишаха и прислал он к простому рыбаку глашатая-телляля с приглашением явиться во дворец.

— Вот, видишь, — сказала юноше рыба-девушка, — говорила я тебе, что зря ты сжёг мою чешую! А теперь нас ожидают неприятности.

— Что теперь делать? — сокрушался сын Мехмеда-рыбака.

— Что-нибудь да придумаем. — отвечала она. — Поутру оденемся и пойдём во дворец.

— Во что ж мы оденемся-то? — удивился юноша.

— Утром проснёмся — увидим. — сказала она.

И, действительно, когда юноша проснулся поутру, перед ним лежало два парадных костюма для него и его жены, расшитых золотом да брильянтами, а рядом сидела его жена и загадочно улыбалась. Оделись они и пошли во дворец. Увидал рыбу-девушку падишах да от её красоты — дара речи лишился и чуть сознание не потерял. Позвал он в сторонку своих визирей и говорит им:

— Негоже, чтобы такая невеста была у простого рыбака. Его срочно казнить, а девушку — ко мне в гарем.

— Ваша воля, великий падишах, — молвил первый визирь, — но времена сейчас тяжёлые, а нрав у народа больно крут. Нехорошо это будет выглядеть в глазах у подданных, если взять эту девушку у него и просто так отобрать. Надо дать ему задание, с которым он ни за что не справится, а когда срок пройдёт — казнить его за это.

— Твоя правда. — немного успокоившись отвечал ему падишах. — Только вот чтобы ему такого придумать?

— Повели ему, о великий падишах, — молвил второй визирь, — возвести среди моря дворец из золота да алмазов, не построит в течении сорока дней — и девушку отберёшь и его казнишь.

Согласился на то падишах, отозвал юношу в сторону и дал ему задание, которое придумал второй визирь. Возвращаются они домой из дворца, а юноша идёт невеселый, смотрит на дома, на улицы — будто с белым светом прощается. Заметила то рыба-девушка и спрашивает его:

— Почему ты плачешь, почему кручинишься?

Рассказал ей сын Мехмеда-рыбака про задание падишаха, а она ему в ответ:

— Это не стоит твоих слёз, дорогой мой эфенди, да и сделать это легче лёгкого. Иди на то место, где ты меня выловил и бросай в воду камешки. В тех краях стоит дворец моего отца. Вскоре выйдет к тебе его привратник-араб и скажет: "Приказывай!" — а ты скажешь ему: "Младшая царевна передавала привет и низкий поклон и просила узелок для бани". Когда он даст тебе его, забрось тот узелок подальше в море в том месте, где повелел тебе падишах, а сам домой возвращайся, потому что я без тебя буду ужасно скучать.

Сделал юноша всё как сказала жена: пошёл к арабу, бросил узелок и вернулся домой; а поутру приходит он и видит, что на тот месте, куда он бросил узелок стоит дворец красивее того, в котором живёт падишах. Ну и на радостях кинулся юноша доложить правителю о том,что его поручение исполнено и не в сорок дней, а намного быстрее. Не поверил падишах, взял молодца и свиту и поехал проверить: и в самом деле там из моря поднялся дворец. Разъярился тогда падишах, но поразмыслил и сказал:

— Кабы ещё и хрустальный мост к дворцу тому. А не будет моста через сорок дней — казню и тебя и жену твою.

Воротился домой юноша домой, ещё печальнее, чем вчера был. Только порог переступил — и в слёзы.

— Что с тобой? Почему ты плачешь? — спрашивает его жена.

И рассказал сын Мехмеда-рыбака про своё новое поручение. А жена снова посылает его к арабу и говорит, чтобы муж попросил у него подушку, которую нужно бросить в воду перед дворцом. Сделал юноша всё как говорила ему жена, идёт наутро к тому дворцу и видит,что ко дворцу тому перекинут хрустальный мост. Обрадовался он тому — и прямиком к падишаху, мол, Ваше повеление исполнено быстрее условленного. А падишах, как услышал то известие, разозлился на весь мир и сам уже был не рад, что ввязался в это соревнование с сыном рыбака, да что сделаешь: не пойти на попятный. Собрал он визирей да советников, чтобы они придумали ему поручение для юноши, которое он точно никогда бы не выполнил.

— Пусть его жена, раз она такая искусница, — сказал первый визирь, — за сорок дней наварит столько еды, чтобы все твои подданные ели, а еды бы всё прибавлялось.

Понравилось это задание падишаху и он передал его юноше. Снова вернулся он домой пригорюнившись, а когда рассказал он жене про новое поручение, она сказала:

— Это не стоит твоих слёз, дорогой, да и сделать это легче лёгкого. Возьми у араба кофейную мельничку и принеси её мне, но только, дорогой, не верти её.

Сделал юноша всё как сказала его жена, только вот не удержался он, конечно, крутанул её легонько, глядь — а из неё вылетело семь огромных блюд с едой. Спрятал он её за пазуху и бегом домой, чтоб никто не отобрал её у него. Не стал юноша дожидаться положенного срока в сорок дней, а на следующее утро пришёл к падишаху сообщить, что его жена готова к исполнению задания. Пуще прежнего разъярился падишах и повелел своим глашатаям-гавазам ехать по всем городам его империи и приглашать всех желающих поесть в доме рыбака. Собралась огромная толпа, как только выдержали камни, которыми была вымощена улица, на которой жил рыбак, да вот все уже и сыты до отвала, а еда не только не убавляется, а всё прибавляется. И понял падишах, что снова проиграл он сыну рыбака, и снова собрал он советников да визирей и они придумали новое поручение для юноши: пусть он выведет мула из куриного яйца. Уже и не печалился сын Мехмеда-рыбака особо, когда выслушивал от правителя новое задание, наоборот, пытался угадать, чего ещё выдумает падишах, но ни разу не угадывал. Скорее забавляло его это состязание.

— Иди к арабу, любимый, — сказала девушка, когда услышала про новое задание, — и возьми у него три яйца,только смотри, неси осторожнее, не разбей их.

Пошёл молодец на берег моря и попросил у араба три яйца. Шёл он домой и думал, что это за такие волшебные яйца, взял и бросил одно из них на землю. А из яйца, едва оно разбилось, выскочил огромный мул и давай бегать то туда, то сюда, юноша только успевал уворачиваться от него и только пожалел он, что не послушал свою жену, как мул со всего маху бросился в море и уплыл куда-то. Принёс сын Мехмеда-рыбака домой только два яйца.

— Где же ещё одно подевалось? — спросила его девушка-рыба.

— Разбил. — чистосердечно признался он. — Мне захотелось посмотреть, что у него внутри.

— И как? — лукаво поинтересовалась она. — Тебе понравилось то, что ты увидел?

— Мне стало страшно. — отвечал юноша.

— Не стоило этого делать. — сказала девушка и погладила его по голове. — Но раз уж сделал, не переживай из-за этого!

Наутро юноша принёс одно из двух оставшихся яиц падишаху и попросил разрешения взобраться повыше, на полку, что была прибита к стене под самым потолком. Падишах, не ожидая подвоха, согласился и юноша залез туда. И только бросил он яйцо на землю, как из него выпрыгнул мул, набросился на падишаха и едва не затоптал его. Пришлось сыну Мехмеда спрыгнуть на пол и отогнать мула громкими криками. Тогда мул убежал по коридорам дворца и, выбравшись прочь, бросился в море и уплыл в неизвестном направлении. А падишах, едва к нему вернулось присутствие духа, позвал визирей и советников и стали они ломать головы, какое придумать задание для юноши, чтобы он наверняка не справился. И что бы не предлагал один из них, то другой отвергал и считал слишком простым. Тогда собрал падишах большой совет и позвал на него магов и прорицателей, ходжей и мудрецов, астрологов и толкователей Корана. Напрасно, пытались они втолковывать падишаху, что нельзя давать более трёх поручений, и что это плохое предзнаменование, если уж такое смирное животное, как мул набрасывается на человека, да не на простого человека, а на самого падишаха: если уже какая мысль засела в голове правителя, то её оттуда ничем ни выковыряешь, ни выбьешь. Набросился на них в ярости падишах и своими руками выдирал волосы из голов седобородых старцев и рвал их книги, а, когда прогнал их и его гнев прошёл, сел он посреди того зала и сам придумал поручение. Тотчас слуги кликнули юношу и сказал ему правитель:

— Достань-ка мне только что родившегося младенца, да непременно такого, чтобы он мог и ходить и говорить мог!

Склонил юношу голову пред падишахом, в знак принятия его поручения и пошёл к себе домой.

— Совсем уже достал падишах своими заданиями. — в сердцах сказал сын Мехмеда-рыбака жене и рассказал ей про новое поручение.

— Любимый мой эфенди, — отвечает ему жена, — это сделать легче лёгкого. Иди снова к арабу и скажи ему: "Младшая султанша передавала привет и сказала, что если её сестра родила, то она хотела бы посмотреть на племянника".

Пошёл юноша на берег моря,позвал араба и передал ему слова своей жены, а араб отвечал ему:

— Она ещё не родила, но подождите немного, как только родит, я его Вам принесу.

Пришлось сыну Мехмеда обождать пару часов и вот вышел араб с младенцем на руках и передал его на руки юноше. Увидел его ребёнок и сказал, вполне понятным, в чём-то даже взрослым голосом:

— Дядюшка, а когда мы пойдем к тетушке?

— Сейчас же и идём — ответил рыбак, едва оправившись от удивления.

Когда же они пришли домой, младенец обнял девушку-рыбу за шею и говорит:

— Тётушка! Я так рад тебя видеть!

Затем сын Мехмеда и девушка-рыба, взяв ребёнка, отправляются к падишаху. Только увидел правителя, слез с рук, подбежал к падишаху и давай его бить, да удары у него сильнее чем даже у самого сильного взрослого. Бьёт, да приговаривает:

— Разве можно за сорок дней построить дворец из золота и алмазов? А мост из хрусталя? А разве может едва родившийся младенец ходить и разговаривать, словно взрослый? А разве можно вывести мула из куриного яйца, а?

И с каждым разом всё сильнее бьёт падишаха, а тот того и гляди — испустит дух. Долго правитель крепился, да, наконец, взмолился:

— Помилуй меня, сын Мехмеда-рыбака! Убери от меня ребёнка! Я больше не буду посягать на твою жену! И пусть достаётся тебе дворец из золота и брильянтов, да с ведущим к нему хрустальным мостом! Только убери от меня этого младенца!

Взяла на руки ребёнка девушка-рыба и он снова стал обычным младенцем, не умеющим ни ходить, ни говорить. Ушли из дворца рыбак и его жена-рыба и поселились в своём дворце и праздновали они победу над падишахом, словно новую свадьбу играли — сорок дней и сорок ночей.

Чтож, дорогие мальчики и девочки, они своей добились цели, а мы заляжем на постели! И спать! Ой, глядите: с неба упало три яблока. Одно пусть будет мне, второе — для сказочника Хюсни, а третье отдадим тому, кто эту сказочку сказывал. "A какое же мне?" — наверняка спросит каждый из вас. Ах, я чуть не забыл! Конечно же, бери одно из этих трёх яблок, одно для тебя.

21. Волшебная печать китайского падишаха

Было ли то али не было, но только вот говорят, что в прежние времена жила-была вдова, и у нее был сын. И были они настолько бедны, что соседи и знакомые чуть ли не каждый вечер приносили им какой-то еды со своего стола. Шло время и мальчик стал прекрасным юношей. Вскоре он, подрабатывая носильщиком, заработал несколько медных монет пара и купил на них топор и верёвку. Принеся это домой он сказал своей матери:

— Отправлюсь я в горы да нарублю дров, продам их и пойду свататься к дочери падишаха.

— Деньги нам, конечно, не помешают. — отвечала она. — Только пора тебе уже перестать верить в сны и сказки: ты ещё и на хлеб не можешь заработать, куда уж тебе жениться на султанше?

— Поживём — увидим. — сказал он, взял топор, сложил в мешок три каравая хлеба на дорогу и отправился в путь.

Поднялся юноша на вершину горной гряды и построил там шалаш для ночёвки. Так он и жил там: днём рубил дрова, да закладывал их в кладки, а по ночам отсыпался в своём шалаше. Прошло три месяца и приехал к нему торговец дровами и купил у него дрова за три золотых. Юноша никогда в жизни не видел таких больших денег и потому решил, что их будет достаточно, чтобы жениться на султанше. С тем, взял он топор и мешок и, покинув свой шалаш стал спускаться в селение. Но не прошёл он и полпути, как видит: старик тащит собаку на верёвке и собирается её убить. Юноше стало жалко собаку и он говорит старику:

— Уважаемый папаша, хочешь я куплю у тебя эту собаку, только не убивай её.

— Ох, — вздохнул старик, — досталась она мне, конечно, задаром, но так и быть, за золотой я тебе её уступлю.

— По рукам! — ответил юноша.

Он протянул монету и, взяв верёвку, отпустил собаку на волю. Удивился старик его доброте и щедрости и тут же скрылся в лесу. Идёт юноша дальше, а собака бежит за ним и не на шаг от него не отходит. Он медленным шагом — и она медленным шагом, он бегом — и она бегом. Так и пошли они вместе. Вдруг встретил он другого старика, который хотел убить кошку. Пожалел её юноша и выкупил на свободу и её и тоже за один золотой. Так пошли они втроём. Вот уж до селения оставалось совсем рукой подать, как встретился юноше мужчина, который хотел убить змею. И, как вы уже, наверное, догадались, и её выкупил. "Жалко, конечно, денег — подумал он, — ну да ладно, я ещё себе заработаю, зато три души от смерти спас". И с такими мыслями идёт дальше. Когда из-за поворота дороги должны были выглянуть крайние дома его селения, юноша оглянулся, чтобы посмотреть не идут ли за ним собака и кошка, как увидел, что вместе с ними, не отставая от них ни на шаг ползёт и спасённая им змея. А, надо сказать, что наш герой очень боялся змей и, конечно же испугался он и в этот раз. Но тут змея заговорила человеческим языком:

— Не бойся меня, сын человеческий! Я не причиню тебе вреда, но принесу тебе пользу. Ты спас меня от смерти и я отплачу тебе добро за это.

— Сколько же времени я не видел людей, что мне стало казаться, что со мной разговаривают змеи! — воскликнул он.

— Я — не змея. — отвечала змея. — Я — дочь китайского падишаха. Когда я гуляла по свету, приняв облик змеи, этот человек схватил меня и хотел убить. И если бы Аллах не послал тебя и ты не очутился в нужном месте — он меня и убил бы. Пойдём, я покажу тебя своему отцу и да вознаградит он тебя за твою доброту по достоинству! Ну как? Ты согласен?

— Конечно согласен! — решительно ответил юноша. — Я дальше этих гор нигде не бывал, так хоть мир посмотрю!

И они повернули с дороги, ведущей в деревню и углубились в лес.

— Когда я приведу тебя пред очи моего отца, — дорогой наставляла его змея, — и расскажу ему, что ты — мой спаситель, он предложит тебе просить у него всё, чего ты только пожелаешь. Так вот, чего бы он тебе не предлагал, проси только ту печать, что у него под языком.

Долго ли коротко ли шли они, только вот устал и юноша, устала и змея и сказала она ему:

— Далеко наша земля от вашей расположена и отсюда пешком до неё не дойти. Садись ко мне на спину и мы помчимся!

— Да как же я сяду на тебя? — удивился юноша. — Я же, не ровен час, раздавлю тебя!

— Садись, не бойся. — отвечала змея.

И только юноша присел ей на спину, как змея обернулась прекрасной лошадью, которая понеслась по небу быстрее ветра, и не успел он и глазом моргнуть, как лошадь уже остановилась на вершине высокого горного хребта.

— Вот это — владения моего отца. — сказала лошадь.

Посмотрел юноша вниз и вдаль и от увиденного у него перехватило дыхание: перед ним, сколько хватало глаз, простирались сады и большие города с громадными красивыми дворцами. Такого бедный юноша, чья жизнь прошла в небольшом селении, конечно же никогда не видал. Но недолго, обозревал он те красоты, лошадь понеслась по небу и через пару мгновений опустился на землю в саду перед дворцом падишаха. Когда же юноша слез с неё, она обратилась прекрасной девушкой и, взяв его за руку, ведёт к своему отцу.

Тот сидел на золотом троне в роскошно обставленном зале и было ему на вид лет сто не меньше. Увидал он свою дочь и говорит:

— Дитя моё! Где ты бродила столько времени? Твоё долгое отсутствие огорчило меня и причинило беспокойство. — И уже обратив внимание на юношу, что был с нею, спросил. — А чего здесь нужно этому сыну человеческому?

— Эх, отец, — отвечала она, — если бы не этот сын человеческий, который спас меня от гибели, ты смог бы увидеть меня только на том свете!

И она рассказала о том, что произошло с нею на прогулке.

— Вот как! — удивился китайский падишах. — Но раз такое дело, тогда проси у меня, сын человеческий, всего чего только пожелаешь!

— Да что же мне пожелать-то — притворно удивился юноша — у тебя тут столько чудесных диковинок, что у меня глаза разбегаются.

— Не стесняйся в своём выборе, сынок, — сказал ему китайский падишах, — я дам тебе всё, что скажешь.

— Тогда попрошу я у тебя самую малость. — сказал юноша. — Ту маленькую золотую печать, что хранится у тебя под языком. Дашь её — отлично, не дашь — мне другого и не надо.

— Лучше давай я дам тебе золота, жемчугов да драгоценых каменьев! — предложил он.

— Ну вот, — огорчился юноша, — мне говорили, что китайский падишах может дать всё чего только моей душе угодно, а он жалеет для меня такую малость.

И как только не уговаривал его падишах, какие только диковинки не предлагал, на всё юноша отвечал: "Нет, не хочу я!" И уже собрался он уходить ни с чем, как вдруг сказал ему правитель:

— Негоже отпускать тебя с пустыми руками. Чтож, возьми то, что просишь. — И с этими словами он достал изо рта золотую печать и, передав её юноше, добавил. — Возьми её, с её помощью ты получишь всё, чего только захочеся тебе, только, ради Аллаха, не потеряй её!

Спрятав печать под язык и поблагодарив падишаха, юноша покинул дворец и отправился в дальний путь к себе на родину. Долго ли, коротко ли он шёл, только дороге всё нет конца, а ноги его уже стали распухать от ходьбы. Шёл он и всё думал, почему это спасённая им дочь китайского падишаха уговорила его попросить такую безделушку как эта печать, что сейчас лежит у него во рту, "не иначе как из жадности, она посоветовала мне такое" — думал он. А ещё он злился на себя за то, что так растерялся при виде величественного дворца, что забыл попросить себе в жёны дочь китайского падишаха. И, правда, он же хотел жениться на султанше, а тут предоставилась такая возможность, а он её упустил.

Тем временем подошёл он к источнику, и поскольку время было вечернее, а пройденный путь долгим, попив воды заснул там юноша и проспал до утра. Проснулся же он утром от того, что по нему ползла какая-то змея. Как вы уже помните, юноша боялся змей, поэтому он сбросил её с себя, а потом признал в ней свою знакомую — дочь китайского падишаха. Только собрался он выругать её за бесполезную печать, как она спросила сладким голосом:

— Уж не потерял ли ты ту печать?

— Нет, — ответил юноша и проверил языком на месте ли она.

— Тогда почему ты терпишь столько мучений от пешей ходьбы, когда с тобою печать? — спросила она.

— Да какая от неё польза-то? — удивился юноша.

— Ох, — вздохнула змея, — я так спешила домой, что забыла рассказать, что нужно делать с печатью. Полижи её и тут же явится араб, который исполнит все твои желания за то время пока ты не успеешь и глазом моргнуть.

— Вот как! — восхищённо воскликнул юноша.

И только хотел он было поблагодарить китайскую султаншу за полезный совет, но она уже исчезла. Юноша долго лежал и не мог понять: то ли во сне, то ли наяву случилось то, но он всё-таки решился проверить совет султанши, вытащил печать и лизнул её. Тотчас появился перед ним огромный уродливый араб.

Жду приказаний, мой господин! — сказал он, да так громко, что юноша чуть было не оглох от его голоса.

Араб имел ужасный вид, но чувство голода пересилило страх юноши и он пожелал столик с едой. Араб сделав четыре поклона растворился в воздухе и через несколько мгновений появился вновь, но уже со столиком с яствами и поставил его перед ним. Пока юноша завтракал, он не переставал изумлятся тому чудесному подарку, который сделала ему китайская султанша и мысленно благодарил её за него. Завершив трапезу, он снова лизнул печать и снова перед ним явился громогласный араб.

— Чего пожелаете? — на сей раз спросил он.

— Пожелаю, чтобы ты отнёс меня домой. — сказал юноша.

— Будет исполнено. — ответил араб.

С этими словами он схватил юношу и утащил его куда-то под землю, а через пару мгновений вынырнул вместе с ним перед воротами его дома. А ещё через минуту юноша уже стучал в ворота своего дома.

— Ох, сынок, — сказала мать, открывая ему калитку, — чтож ты так долго пропадал? Я уже несколько дней как голодаю.

— Не плачь, мама. — отвечал ей сын. — Сейчас я мигом всё устрою!

Он лизнул печать и появился араб. Мать юноши испугалась его, но промолчала, ведь когда голоден любая помощь не будет лишней.

— Ну-ка принеси ещё один столик с едой! — повелел ему юноша.

И через секунду он появился с широким столом, на котором было множество разной вкуснятины и солёной и сладкой. Повелел юноша арабу поставить столик тот посреди двора и они сели с матерью вокруг него и впервые в своей жизни они наелись досыта и вознесли за это благодарность Аллаху.

— А теперь самое время подумать о будущем. — мечтательно сказал юноша, когда завтрак был съеден. — Мать, сходи во дворец падишаха, попроси его дочь за меня!

— Да ты от вкусной еды, совсем с ума спятил, сынок! — отвечала она. — Ты сам посуди: кто мы и кто дочь падишаха? Разве пойдёт она в наш курятник? Раз уж у тебя появились деньжата, то не заносись так высоко, а я сосватаю тебе какую-нибудь простую девчонку.

— Сделай так, как я тебе сказал! — рассердился юноша.

И что делать матери: одела она рваную-прерваную паранджу, единственную, которая была у неё и направилась во дворец падишаха, благо от их деревни до столицы было рукой подать. Только вот стражники у входа приняли её за нищенку, сунули ей в руки несколько пара, а она, увидев деньги настолько обрадовалась, что забыла за чем пришла и вернулась домой.

— И как результаты? — спросил её сын. — Ты засватала за меня султаншу?

— Нет, но когда я подошла ко дворцу мне стражники дали несколько пара! — радостно сообщила она и протянула их сыну.

— Ты не понимаешь, что мы теперь по-настоящему богаты! — юноша разозлился и, выхватив из рук матери эти медяки, бросил их под дерево. — Я тебя посылал не за милостыней, а за девушкой. Возвращайся-ка обратно и иди прямо к падишаху. И ещё: запомни хорошенько, мы с тобой теперь не нищие, поэтому ни в коем случае не бери деньги.

И хоть устала женщина от ходьбы, что ей оставалось делать — пошла она снова во вдорец падишаха и уже через пару-тройку часов снова предстала пред его парадным входом. Стражники и на этот раз пытались откупиться от неё милостыней, но она заявила:

— Мне не нужны ваши деньги, у меня есть разговор к падишаху, только разговор очень личный и я не могу говорить ни с кем, кроме него.

Удивились стражники, но доложили о том правителю. А сам падишах удивился ещё больше и из любопытства захотел он увидеть эту женщину и приказал провести её в приёмную-селямлык. Вышел он к ней и спрашивает:

— Что это за дело срочное, что привело тебя, матушка, прямо ко мне?

— Вот какое у меня к тебе дело, государь! — отвечает она. — У меня во всем мире нет никого кроме единственного сына и я пришла, как то положено по обычаю и по закону Аллаха посватать свою дочь за него. Не отдашь ли ты её?

Падишах, услыхав это, даже не рассердился, а рассмеялся в душе, и, вправду, виданное ли это дело, чтоб всякие нищенки приходили сватать царских дочерей за своих сыновей, к тому же ему стало жалко обижать эту женщину и он сказал, стараясь не подавиться со смеху:

— Я не против отдать свою дочь за вашего сына, но пусть он за сорок дней выстроит дворец напротив моего дворца, а иначе не только не отдам ему дочь, но и сниму голову с плеч вам обоим.

Вернулась женщина домой вся в слезах и рассказала о требовании падишаха.

— Говорила я тебе — рыдала она — не посылай меня к нему, от того только злое получится, но ты меня не послушал и вот результат: падишах грозится отрубить голову и тебе и мне.

— Это и всё что он хотел? — спросил юноша и у него на душе сразу повесело. — Так ведь это ж совсем просто дело.

После этого дни побежали своей чередой. Мать и сын наслаждались разными диковинными блюдами, которых раньше и не едали, а падишах, хоть и не верил в то, что его условие будет исполнено, но на всякий случай приказал выставить стражу напротив своего дворца, чтобы помешать возможному строительству нового дворца. Но чем ближе подходил срок, тем грустнее становилась мать юноши, а когда пришёл вечер сорокового дня она совсем залилась слезами и только всхлипывала: "Завтра нам отрубят наши дурные головы!"

Когда наступила ночь, юноша лизнул печать и тотчас явился араб и спросил:

— Что надо сделать?

— Я хочу, чтобы ты сию же минуту выстроил дворец напротив дворца падишаха, да такой, чтобы дворец падишаха на его фоне показался бы курятником.

— Будет исполнено, эфенди! — ответил араб и исчез.

Ещё даже не начало светать, как араб появился снова и спросил:

— Эфенди, дворец готов, будут другие приказания?

— Теперь укрась его и обставь его золотом и серебром!

И араб снова исчез. А поутру проснулся падишах, подошёл к окну и потерял дар речи от удивления: перед его дворцом за ночь появился такой дворец, по сравнению с которым его дворец не стоил и горстки медяков.

А как раз в это самое время, юноша снова вызвал араба и повелел доставить ему отличного коня да парчёвые одежды и, нарядившись и вскочив в седло, отправился он знакомиться с будущим тестем. Приехал во дворец и предстал перед падишахом.

— О, великий правитель! — сказал он, входя в селямлык. — Я выполнил свою часть уговора и по твоему приказанию построил дворец. Теперь я хочу жениться на твоей дочери.

Посмотрел на юношу падишах и увидел, что тот пригож собою, да и к тому же, как ни странно, богат, так что он уже был почти согласен на брак, но пожелал дать ему новое испытание:

— Сын мой, я дам своё благословение, но есть у меня одно маленькое условие: я хочу чтобы ты достал для моей дочери свадебный наряд — платье, вышитое алмазами — и тогда мы заключим брак.

— Будет исполнено! — ответил юноша.

Со стороны могло показаться, что в его голосе появились нотки, которые были у его волшебного слуги. Покинув дворец юноша отправился в укромное место на берегу реки, чтобы там его никто не мог увидеть, лизнул там печать и на его зов явился араб.

— Я хочу чтобы ты принёс женское платье, вышитое алмазами! — повелел он ему.

Араб исчез и появился через пару минут с таким платьем и юноша поспешил к падишаху. Очень понравилось то платье падишаху и он решился выдать за юношу свою дочь. Он тотчас же повелел собрать советников, ходжей, старейшин и уважаемых людей и в их присутствии объявил о помолвке, а наутро была назначена свадьба и играли её как и полагается по обычаям сорок дней и сорок ночей. А в сороковой вечер свадьбы сказал падишах зятю:

— Построй от этого дворца до своего мост, устланый бархатом, чтобы моя дочь пришла по нему к тебе.

Уединился юноша, вызвал араба и сообщил ему о желании падишаха.

— Слушаюсь, мой повелитель, — отвечал араб, — только прошу одна ночь сроку для того чтоб построить такой мост.

— Ступай, — отвечал ему юноша,— я даю тебе этот срок. Но объясни мне почему дворец был построен за меньшее время.

— Мой повелитель, — отвечал араб, — Человеку не должно видеть как это происходит, иначе он сойдёт с ума, вот я и должен дождаться того момента, когда во дворце все заснут.

— Но ты же помнишь, что ты должен сделать всё, как следует. — сказал ему юноша.

— Не беспокойтесь, мой повелитель. — ответил ему араб. — Всё будет в лучшем виде.

И действительно к утру такой, невиданный доселе, мост появился между дворцами. Понравился мост падишаху и он повелел одеть девушку и отвести её в покои юноши.

Наконец-то юноша достиг того, чтобы его желание осуществилось, но вы думаете, что это конец нашей сказки? А вот и нет! Прошло довольно много времени и молодожёны жили счастливо в своём дворце, что напротив дворца падишаха, но тесть-падишах всё это время пытался прознать откуда взялись у его зятя богатство и сверхчеловеческие возможности. И вот приставил следить за ним одного араба, который до того служил в должности писаря при дворце и надо же было такому случиться, что этот араб внезапно воспылал любовью к жене нашего юноши. Каждый день и каждую ночь он неотлучно следовал за ними, оставаясь незамеченным. А поскольку было это давно, в незапамятные времена, то уже никто и не помнит, что было тому виной: то ли обладал араб волшебной шапкой-невидимкой, то ли просто наш юноша стал беспечен. Только вот итог каков.

— Милый, — спросила однажды у юноши жена, — ты делал такие вещи, какие ни за какие деньги сделать невозможно. Наверняка, у тебя есть какая-то страшная тайна, которую ты скрываешь ото всех. Поделись ею со мной и тебе же самому станет легче.

Она улыбнулась столь очаровательной улыбкой, что наш герой растаял и рассказал всю чудесную историю своей жизни и конечно же показал печать. И в тот момент когда она вертела её в руках, араб выскочил из своего тайного укрытия,выхватил печать из её рук и лизнул её. Появился другой, волшебный, араб и сказал другому арабу, настоящему:

— Приказывай, мой господин!

— Выкинь вон этого мерзавца, а дворец вместе со всем убранством перенеси на ту сторону моря, на мою родину, в счастливую Аравию!

И тотчас юноша оказался в пыли придорожной канавы, а дворец взмыл в воздух и с невероятной быстротой улетел в полуденный край. Несмотря на поздний час, в котором это всё происходило, зять пошёл к падишаху и,рассчитывая на поддержку и сочувствие, рассказал ему обо всём, но падишах решил по-другому: узнав, что его зять достиг своего положения и женился на его дочери при помощи волшебства, велел заточить его в тюрьму как опаснейшего колдуна, с тем, чтобы в скором времени казнить его.

Оставим, однако, юношу раскаиваться в своей неосторожности и излишней откровенности и перейдём к кошке и собаке, которых он спас в те дни, когда он был ещё бедняком. Если они пропали из нашей истории, то только потому, что мы говорили вещах намного более важных и интересных, но они нашли дом юноши через пару дней после того как он вернулся из Китая и неотступно были с ним, ожидая своего часа, чтобы спасти его. И вот он настал. Они жили во дворце молодожёнов и когда он внезапно взлетел на воздух, они забеспокоились и стали искать хозяина, но нигде не нашли, но увидели, что в нём заправляет какой-то незнакомец. Когда оказалось, что дворец приземлился в незнакомой местности, они забеспокоились ещё больше и кошка, узнав, благодаря своей интуиции, что хозяин оказался в тюрьме, сказала собаке:

— Эй, приятель, пришёл наш черёд; он нас с тобой спас, а мы спасём его.

Тем временем араб, уверенный в собственной безнаказанности, заснул в покоях юноши. Кошка с собакой пробрались в спальню и залезли на кровать. Кошка стала щекотать нос араба хвостом и тот чихнул и выплюнул печать, а собака, зажав печать в лапе, лизнула её.

— Чего ты хочешь, мой господин? — спросил волшебный араб, слегка удивившись тому, что ему придётся исполнять пожелания собаки.

— Перенеси нас в тюрьму к нашему хозяину! — сказала собака.

Ещё больше удивился араб тому, что собака говорит человеческим языком, но что ему оставалось делать? "Будет исполнено!" — ответил он и за пару мгновений кошка и собака оказались в камере, в которой спал их хозяин. Кошка стала ластиться к спящему хозяину, он долго не просыпался, потому что ему казалось, что это сниться ему. Когда же он наконец проснулся, собака отдала ему печать, ему снова показалось, что он спит, но он лизнул печать и перед ним возник волшебный араб.

— Чего прикажете, мой господин? — спросил он, в душе радуясь тому, что теперь он исполняет желания не собаки, а человека.

— Записывай — сказал ему юноша.

— Не извольте переживать, мой господин, — отвечал араб, — у меня идеальная память.

— Тогда запоминай. — сказал юноша. — Во-первых, возьми того мерзавца, который украл у меня жену и дворец и зашвырни его за горы Каф, что стоят на краю света. Во-вторых, верни мой дворец с женой и со всем имуществом на прежнее место. И в-третьих, верни меня в мой дворец.

И тотчас всё было исполнено. А поутру глянул падишах в окно своей спальни и изумился — дворец его зятя стоял на прежнем месте. А тут и сам зять в двери стучится. Испугался падишах до смерти, ведь юноша мог сделать с ним всё что угодно, но тот на радостях обнял тестя и простил ему тюремное заточение. А когда падишаху пришла пора умирать назначил он нашего героя своим наследником и жил тот со своей женой долго и счастливо, до самой смерти.

22. Шахзаде в стране дэвов

В решете ли, на дне ли казана

Было то, аль не бывало,

Но в прежние-то времена

Падишахов мне встречалося немало.

Так вот, жил-был в прежние времена один падишах и был у него единственный сын. И когда сыну исполнилось лет семнадцать, а может быть восемнадцать, согласитесь, что год тут не играет такой уж важной роли, отец решает его женить. И всё было хорошо: и пара ему быстро нашлась, и свадьба была и красивой и богатой и всё было на свадьбе по древним обычаям падишахов, да только в одну из ночей девушка неожиданно исчезла. Хватились её только под утро, ищут-ищут, да только нет её нигде. К кому обращаться в таких случаях? Конечно же к звездочётам, или сказать по-современному: к астрологам. Вот и собрал падишах астрологов изо всех правоверных стран и задал им один и тот же вопрос: "Что с моей дочерью и куда она подевалась?" Астрологи, раскрыв свои толстые книги и посовещавшись меж собою, пришли к общему выводу, что невеста шахзаде похитил дэв, живущий на горах Каф, что лежат на краю земли и собирается выдать её за своего сына.

— Что мне следует сделать, чтобы вызволить дочь? — спросил их падишах. — И кто может не только добраться туда, но и победить дэва?

Услыхал то шахзаде, вначале побелел весь от страха, ведь горы те на краю земли да и к тому заселены ужасными великанами, но потом смирился с мыслью и сказал отцу:

— Я готов. Я пойду в те горы Каф, потому как судьба у меня такая и если я не я, то никто не сможет освободить мою суженую!

— Да ты же ещё мал, сынок, — взмолился падишах, — тебя дэвы проглотят и не заметят, как ты глотаешь кусок нежного шашлыка. Может быть мы тебе другую невесту подберём.

— Нет, — упрямо твердит шахзаде, — другой мне не надо, а если мне не удастся её спасти, то лучше я погибну, чем покрою своё имя позором.

Уговаривал его падишах остаться, а с другой стороны глаз его радовался, что такой отличный сын у него вырос. Так что недолго отец и сын припирались и отец, с тайной гордостью за сына, благословил его на поход. И вот уж шахзаде вскочил в седло и отправился в дорогу. Долго ли, коротко ли ехал он, по горам, по равнине, по долам пролегал его путь, с низин летел он, словно вихрь или ураган, с вершин он нёсся, словно горный поток, на дневных привалах собирал он гиацинты и тюльпаны, а на ночных курил и пил кофе. И вот оказался шахзаде на вершине огромной горы и собрался там отдохнуть ненадолго, слез с коня и уселся под сенью росшего там дерева. И вдруг его взгляд упал на борьбу двух, совершенно одинаковых змей, одна из которых была чёрной, а другая — белой, и каждая из них пыталась проглотить другую, но ни одной из них это не удавалось. Тогда взял шахзаде камень и огрел им чёрную. Когда белая уползла на большое расстояние от тела чёрной она вдруг превратилась в юношу и сказала:

— Благодарю тебя, шахзаде, ты спас меня и если тебе есть нужда в чём-то — скажи, я всё сделаю.

— А ты кто такой? — спросил юноша. Он был просто поражён событиями последних нескольких минут.

— Ты не бойся меня. — отвечал незнакомец. — я — пери шахзаде, сын падишаха добрых духов, а та змея — тоже пери, но только злая, или точнее, если ты понимаешь разницу, она враждовала со мной. И если бы не ты — он убила бы меня. Так, что ты можешь рассчитывать на мою помощь.

Немного придя в себя, человеческий шахзаде рассказал пери-шахзаде историю своих бедствий и странствий.

— Так что путь мой лежит в горы Каф, но я совершенно не представляю как туда попасть. — сказал человек. — И если у тебя есть силы и возможности, отведи меня туда.

— Эх! — вздохнул пери. — Нам запрещено появляться на самой горе, но я смогу отвезти тебя к её подножью, а дальше тебе придётся идти самому. Насколько я знаю, тамошние дэвы — самые свирепые из всех дэвов, так что они могут проглотить, словно крошку хлеба. Но я дам тебе кое-что — и он протянул железную рубашку и три железные стрелы. — Я подожду тебя у подножья, а потом отвезу тебя домой.

— Я вернусь, я обязательно вернусь. — отвечал ему человек.

Пери, обхватив его за пояс взлетел в небо и через пару минут уже опустился вместе с ним у подножия горы Каф.

— Удачи тебе,шахзаде! — напутствовал его пери. — Пусть будет твой путь — путём света! Я подожду тебя здесь — и он указал на огромные камни, что лежали в тени несколькх деревьев.

Неблизким был путь шахзаде на вершину. Несколько дней карабкался он по скалам и вот появилась пред ним огромная горная гряда. И перед тем как начать восхождение на неё остановился он отдохнуть под деревом и присел на огромный чёрный камень, а оказалось то и не камень вовсе, а огромный и отвратительный дэв из пасти которого вылетало пламя.

— Эй, поосторожнее там, сын человеческий! — закричал он. — не наваливайся на меня! — От страха шахзаде не смог и слова вымолвить, он лишь кусал свои пересохшие губы, а дэв продолжал. — Что тебе надо от наших диких краёв? Их избегают и джинны и пери и даже сыны человеческие.

Испугался шахзаде пуще прежнего, да видит он дэв этот настроен незлобно, не съел он его в тот же миг, когда увидел, потому стал рассказывать свою историю.

— Если ты поможешь мне в одном очень личном деле, мы с тобой станем друзьями и я доставлю тебя куда тебе нужно.

— А что это за очень личное дело? — спросил шахзаде.

— У того самого дэва, похитившего твою возлюбленную, есть дочь, в которую я влюблён вот уже лет семьдесят и всё жду удобного случая добыть эту девушку. В одиночку мне идти боязно, но с тобой — пойду с радостью: ты свою девушку спасёшь, а я свою возлюбленную добуду. Когда мы придём в дэвье место, начнётся бой и я пойду вперёд, ибо тебе одному с ними не справится. Вот тебе плётка, когда увидишь что я мёртв, хлестани меня ею по спине и я оживу.

Сказав это, он дал шахзаде плётку, подхватил его и по воздуху перенёс на огромный луг в долине между горами.

— Вот это и есть дэвье место. — сказал знакомый шахзаде.

Они прошлись по лугу к колодцу из которого время от времени вылетало пламя.

— Как бы мне спуститься туда? — спросил юноша у дэва, но тут из самого колодца стал подниматься странный шум и вскоре этот шум превратился в страшного дэва, сыплящего искрами из глаз. Это оказался тот самый дэв, который украл у юноши его невесту.

— О, сын человеческий, — своеобразно поприветствовал он шахзаде, — я тебя давно искал, а ты сам пришёл к моим ногам! Ты же хочешь напасть на меня? Нападай!

— Нет! Ты первый нападай. — отвечал ему юноша, он хорошо помнил, что врагу, тем более такому страшному и демоническому нельзя ни в чём доверять и ни в коем случае ни в чём нельзя с ним соглашаться.

И пока они шумно выясняли кому из них нападать первым, из колодца снова послышался гул, сильнее прежнего, и был он, словно гул от землетрясения — зыгнзыр-зынгзыр — зазвенела, задрожала земля вокруг колодца. Это вылез из того колодца семиглавый дракон и набросился на друга шахзаде, а дев, вылезший из колодца, оставил препирательства и набросился на самого шахзаде. Натянул юноша лук и попал этому дэву в правый глаз, заревел дэв от боли, а йигит, не мешкая, пустил вторую стрелу и попал ему в левый глаз, а третья стрела попала ему как раз в середину лба и вышла у него из затылка.

— Сын человеческий, ты сгубил душу мою! — заорал дэв и рухнул на землю как подкошенный молнией тополь.

Юноша, подбежал к нему и, выхватив меч из его рук, отсёк ему голову. Испустил он победный вопль и оглянулся назад: как там его друг сражается. А у того дэва дела были совсем плохи: дракон уже был готов сожрать дэва. Подлетел шахзаде к дракону и одним ударом меча снёс ему все его семь голов и покатились они по земле.

— Если ты герой, — говорили ему головы, — ударь ещё раз.

Но крепко помнил юноша, что нельзя соглашаться с демонами и не стал его бить второй раз, как того хотел дракон, иначе ожил бы он и все его семь голов вернулись бы на свои шеи и приросли бы к ним. Увидал дэв отвагу шахзаде, обнял его и сказал:

— Благодарю тебя, сын человеческий! Ты оказался храбрее меня и не подоспей ты мне на подмогу — мне пришёл бы конец. А теперь, похоже, наши желания исполнятся.

Они подошли к краю колодца и дэв, посадив юношу себе на плечи, прыгнул в него и плавно приземлившись, ведь, как мы помним, дэвы умеют летать, он оказался на самом дне колодца. В темноте они заметили железную дверь и она оказалась незаперта. Открыли её, а за нею огромный сад, в центре которого шикарный дворец, смотреть на который тяжело, так слепил он глаза. Но, пока они прошли по аллее сада к тому дворцу их глаза привыкли к слепящему свету и смогли войти внутрь. Много комнат было в том дворце и юноша долго искал комнату, в которой сидела его девушка. Вошёл к ней шахзаде, а она ему и говорит:

— Любимый, как так случилось, что ты оказался здесь? Ведь если этот ужасный дэв увидит тебя, он тебя проглотит, словно крошку хлеба.

— Ты не бойся, — отвечал йигит, — я уже отправил того дэва в дальний путь, из которого нет возврата.

Вознесла девушка хвалу Аллаху, обняла своего жениха и заплакала от счастья. Почти одновременно с шахзаде, его друг-дэв нашёл в другой части дворца свою любимую (а они все эти долгие семьдесят лет любили друг друга, но были разлучены коварством её отца) и они тоже встретившись обнимаются и плачут.

Собрали победители в том дворце столько золота, жемчугов и драгоценных каменьев, сколько могли поднять в воздух два дэва. И перенёс те дэвы шахзаде и его жену к подножию горы Каф, почти к тому месту, где ожидал юношу пери-шахзаде и оставили им их долю добычи.

— Да пошлёт вам Аллах счастья, — благословила молодожёнов пара влюблённых дэвов, — с этих пор и впредь, да не будет у вас ни в чём недостатка!

И попрощались дэвы с йигитом и его невестой, но не стали ждать появления пери-шахзаде, потому что нельзя дэвам встречаться с пери, у них вражда давняя и взаимная. Но и пери-шахзаде не стал нарываться на конфликт, когда увидал издалека, что дэвы дружелюбны по отношению к его другу-человеку и терпеливо ожидал пока они распрощаются и только когда дэвы удалились, подлетел к людям. И отвёз юношу и девушку пери-шахзаде и посадил прямо на крышу отцовского дворца. И улетел в свои земли. А юноша, после победы над дэвом и семиглавым драконом почувствовал себя героем и решил обрадовать отца своим неожиданным появлением и он спустился по верёвке прямо в комнату, где спал его отец-падишах. Тот удивился, увидав сына, упавшим с неба, но обрадовался и обнял его со словами:

— Добро пожаловать, сын мой! Я уже давно соскучился по тебе!

Сын долго рассказывал отцу о своих приключениях, а отец всё не мог нарадоваться возвращению сына. Затем издал падишах указ и сорок дней и сорок ночей праздновала вся империя падишаха свадьбу наследника престола с чудесно спасённой девушкой. А на сорок первый день созвал падишах большой совет на большой площади перед своим дворцом и позвал на него шейх-уль-ислама, визиров и советников, ходжей и мудрецов, толкователей Корана и астрологов, прорицателей и простых подданных и сказал им:

— Стар я стал и хочу уйти на покой, не могу я больше быть падишахом. Да будет с этих пор вашим новым падишахом мой сын. Согласны ли вы?

— Согласны! — хором отвечал собравшийся на площади народ.

Тогда пожаловал новый падишах каждому пришедшему по новому кафтану да по одному драгоценному камню, из тех сокровищ, что принёс он из земли Каф. И все довольные и радостные разошлись по домам, а наш йигит с тех самых пор и до самой смерти проводил время с любимой девушкой в радостях и развлечениях, в удовольствиях и наслаждениях.

23. Белая роза

Было то в те далёкие времена, когда верблюды работали на площадях глашатаями, а мыши неподалёку от них — брадобреями, в те времена мне было пятьнадцать лет и я сидел то ли в решете, то ли на дне казана, и мне — тынгыр-мынгыр! — приходилось качать колыбели своего отца и своей матери.

Кто в горку бежит — дрожит,

Кто под горку катит, валит,

А чем закончит тот йигит,

Кто без спросу в сад влетит?

Шаг-другой, шаг-другой, шаг другой.

Мы поднялись утром рано, Шаг-другой!

Оторвались от дивана. Шаг-другой!

По горам да по долам, шаг-другой.

Да по рекам, по волнам, шаг другой.

Из весны да осень, шаг-другой.

Шли мы месяцев восемь, шаг-другой.

Был с ячменное зерно шаг-другой.

За китайской оказалися стеной, шаг-другой.

Увидали падишаха Китая, шаг-другой.

Убежали мы, тапки теряя, шаг-другой.

Шаг-другой, шаг-другой, шаг другой.

Повстречали мы мельника с кошкой, Ой-ёй-ёй!

Даже их испугались немножко. Ой-ёй-ёй!

Ведь у кошки — глаза, нос и рот. Ой-ёй-ёй!

У неё лапы есть, брови, уши и хвост. Ой-ёй-ёй!

У неё — шерсть и морда и рост. Ой-ёй-ёй!

Шаг-другой! Ой-ёй-ёй! Шаг-другой!

Так вот, в те самые времена жил-был один могущественнейший падишах. Был он успешен и в войнах и в мирной жизни и его богатствам и воинской славе завидовали не только соседние правители, но и те, кто жил на другом конце земли. Но у него не было наследников, а единственной его настоящей ценностью была его дочь, которую он так любил, что не отпускал от себя и берёг, как никто и никого. Была она красавицей из красавиц, и, как такое частенько бывало на Востоке, о ней стали ходить слухи, постепенно перераставшие в легенды и ходили те слухи и легенды, по всему свету.

И вот дошли они и до йеменского шахзаде. Он был юн и горяч сердцем и от рассказов купцов да послов его сердце разгорелось и он пожелал увидеть её, чем бы это для него не обернулось, о нём даже стали говорить, что он потерял рассудок из-за этой заморской красавицы, ибо он всё время твердил: "Во что бы то ни стало — увижу её". А путь из его родного Йемена до столицы, в которой жила султанша был долог и труден, пролегал он через безводные пустыни и высокие горы, через кишащие разбойниками непроходимые леса и глубокие ущелья, но все эти трудности не останавливали пылкого влюблённого. И вот он, покинув родину пустился в путь, как иные паломники оправлялись в хадж.

А пока он шёл с султаншей произошла одна очень неприятная история. Вот как это получилось. Её отец-падишах очень любил любоваться цветущими розами и потому в его саду их росло превеликое множество и были в нём розы всевозможных цветов и оттенков. И вот однажды бродил он по своему розарию и, насладившись их красотой воскликнул:

— Как бы ни были прекрасны эти розы, ни одна роза в целом мире не сможет сравниться с красотой моей дочери!

А так уж случилось, что это услыхала злая колдунья, бродившая неподалёку и за это она сильно разгневалась на падишаха, потому что она жила в таинственном саду со своими дочерьми и посреди этого волшебного сада цвела её любимая белая роза, которую она берегла пуще глаза и даже своих любимых дочерей, в которых она души не чаяла, заставляла по очереди сторожить тот розовый куст и днём и ночью. И только падишах проронил эту неосторожную фразу, как колдунья появилась перед ним:

— Неужели ты видел все розы на земле? — спросила она ехидно прищурившись.

— Нет. — в растерянности отвечал падишах, её появление застало его в расплох и он не понимал кто эта женщина и как она смела появиться в его саду.

— Раз так, то как смеешь ты говорить, что твоя дочь — прекраснее всех роз на земле?! — в ярости закричала она. — Чтож, ты пожалеешь о своих словах. С этой минуты твоя единственная дочь онемеет, как нем цветок, станет уродливой, словно пожухлые листья, которые удобряют землю под кустом, и будет жить, точно во сне! И только белая роза из моего неведомого сада может снять моё проклятие, да никто и никогда не сможет заполучить ту белую розу!

Ошарашен был падишах такой неслыханной дерзостью, и кликнул слуг, чтобы схватить и казнить колдунью, но она тут же растворилась в воздухе и сколько слуги не прочёсывали сад — никого не нашли. Поспешил падишах к своей любимой дочери и видит, что сбылось проклятие колдуньи: султанша онемела, лицо её скукожилось и покрылось морщинами, словно осенний лист, да и бродила она из комнаты в комнату в полной прострации, как в тумане, и хоть и смотрела она вокруг себя, затянутыми водянистой поволокой глазами, но никого не узнавала. В отчаянии падишах запер её во дворце и не давал ей выходить из своих покоев, а успокоившись издал указ: "Тому, кто добудет белую розу из Неведомого сада и расколдует султаншу — тому падишах отдаст её в жёны!" — вещали они.

И именно в тот момент, когда гавазы-глашатаи, разворачивали свои свитки на площадях столицы, чтобы прочитать указ падишаха в южные ворота столицы въехал заочно влюблённый в султаншу йеменский шахзаде. Отчаянию юноши не было предела, но, отойдя от первого шока, он понял, что эта случайность даёт ему возможность не только увидеть девушку, но и жениться на ней. И с тем он пошёл к падишаху.

— За последние дни многие уже приходили ко мне, и клялись, что добудут ту розу. — отвечал он на пылкие уверения юноши в том, что он непременно привезёт белую розу. — Но и тебе я скажу то же, что и другим: если ты пришёл за деньгами на дорогу — то я не дам ни медяка ибо много проходимцев хотят нажиться на моём горе.

— Нет, великий государь, — отвечал шахзаде, — я единственный наследник йеменского падишаха и у меня достаточно средств для поисков, но у меня есть единственная просьба. Слухи о красоте Вашей дочери достигли и моего родного города и я влюбился в неё, не видя её, поэтому, отправляясь на поиски Белой Розы из Неведомого Сада, я хотел бы хоть одним глазком взглянуть на неё.

— Это невозможно. — отрезал падишах и его голос налился медью. — Она сейчас не в том состоянии, чтобы её можно было бы показать кому бы то ни было.

Юноша продолжал умолять правителя и тот, хотя и был непреклонен, но немного смягчился, сказав:

— Пойми, сынок, сейчас она страшна и уродлива и если ты глянешь на неё, то разочаруешься в ней и откажешься от поисков Белой Розы, а может быть ты и есть моя единственная надежда?

И шахзаде отправился в путь. Но у кого он не спрашивал, никто знал где находится этот Неведомый Сад, хотя легенд о нём он наслушался предостаточно. Ехал он долго и по проезжим дорогам и по узеньким тропкам, вот уж у него не осталось ни денег, ни одежды, а разбойники отобрали у него коня, но он всё шёл, шёл и шёл. Ему, принцу, шахзаде одной из богатейших стран мира пришлось просить подаяние, словно нищему, чтобы хоть как-то не умереть с голоду. И если ему подавали или же он сам находил пищу, то ел, а если ему не везло — так и брёл целый день от рассвета до заката голодный и холодный.

И вот семь лет его безуспешных поисков Неведомого Сада привели его в плодородную долину, полную садами да виноградниками. Время было летнее и сады были полны спелыми плодами. От голода он набросился на те плоды и давай срывать их и жадно есть. Так и брёл он среди тех садов, пока дорога не привела его к беседке, в которой сидела женщина-дэв, сторожившая эти сады. Раз в три дня она вставала и обходила кругом сады, затем возвращалась в беседку и засыпала на три дня, после чего снова просыпалась и совершала свой обход. И надо же было такому случиться, что появился шахзаде в саду как раз в тот день, когда она обходила сады. Увидал он её и испугался и все мысли о еде вылетели из его головы, да и до еды ли в тот момент, когда он сам может стать едой для дэва? И, как юноша не прятался за деревьями, женщина-дэв почуяла его. Тогда вышел из своего укрытия и говорит ей:

— Смилуйся, матушка! Вот я стою перед тобой. Не делай мне зла, пожалуйста!

Хотя она и была дэвом, хотя и охраняла она те сады и обязана была убивать каждого, кто покусится на них, но она прежде всего была женщиной, а, значит, — матерью, и очень уж жалким выглядел этот юный оборванец и она не убила его и не растерзала, но спросила участливо:

— Сынок, да как ты забрёл-то в наши края?! Ты понимаешь, что я должна сейчас съесть тебя за то, что ты ел плоды из сада?

— Ах, матушка, — заплакал юноша, — кто знает, может быть Аллах привёл меня сюда для того, чтобы ты меня и съела?

Ещё жальче стало женщине-дэву этого юношу и она спросила его:

— Сынок, что это за беда, из-за которой ты пропадаешь, словно от смертельной болезни и которая пригнала тебя сюда?

И он, в надежде на то, что женщина-дэв пожалеет его и поможет ему, рассказал ей всю правду. А она ему отвечает:

— Ох, и вправду тяжела беда твоя, сынок! До того сада ровно девять месяцев пути, если идти человеческим шагом. Но даже попав в него ты не сможешь сорвать Белую Розу. До тебя многие жаждали этого, но никто не видел её хотя бы одним глазком, не то что сорвать её, но все они погибли страшной смертью. Так что лучше откажись от этой затеи, сынок, возвращайся на родину, живи спокойной жизнью.

— Нет! — отвечал юноша. — Я ведь столько лет люблю прекрасную султаншу, а она сейчас в опасности и только я смогу ей помочь!

— Никому я не говорила этого, — отвечала она, — но ты столько перенёс и заслужил, чтобы твоя мечта исполнилась. Неведомый Сад расположен совсем неподалёку от того города, где живёт твоя любимая, но колдунья настолько хорошо заколдовала его, что даже не каждый ищущий Белую Розу способен найти его, он просто пройдёт мимо калитки, не заметив её. А кроме того колдунья и три её дочери стерегут ту розу и все они способны принимать облик тех иных животных.

— Но как же я смогу понять это тот сад или нет? — спросил юноша.

— Если любишь султаншу — поймёшь и не сможешь пройти мимо, что-то обязательно привлечёт твоё внимание.

Поблагодарив советчицу, юноша поспешил на поиски того сада. Долго ли, коротко ли шёл он, много разных садов попадалось на его пути, но он сердцем чуял, что не те сады это были и он с лёгкостью проходил мимо них. А когда подходил шахзаде к этому саду, что-то кольнуло у него в груди и он тут же понял: это — он! Тогда он просто брёл по дикой пустынной местности и вдруг внутри что-то заныло и он услышал пение птиц и пошёл на их голоса, не разбирая дороги, и чем ближе он приближался, тем сильнее было это его ощущение. Шахзаде вышел на дорогу, шедшую в город, в котором жила его султанша, по обе стороны от дороги раскинулись сады и виноградники, сердце ныло, но ни перед одной из калиток ему не хотелось останавливаться. Наконец он подошёл к нужной калитке. Она была приоткрыта и юноша увидел за ней чудесный сад, от него веяло прохладой и покоем. Ветер доносил оттуда дивные ароматы чудесных цветов и сладкое пение птиц.

— Неужели, я смог добраться до Неведомого Сада? — то ли от радости, то ли от того, что в долгих странствиях нечасто разговаривал с людьми, шахзаде потерял всякую осторожность и задался этим вопросом вслух. И в то же мгновение он увидал, сидящую на заборе у самой калитки, большую кошку, то была старшая дочь ведьмы.

— Он самый! — мяукала кошка. — А я старшая дочь хозяйки. А ты кто? И как ты нашёл наш сад?

Опешил он от такой откровенности стражницы и искренне рассказал ей всю свою историю. Кошке стало жалко несчастную султаншу, к тому же ей понравился смелый шахзаде. Была у неё и ещё одна причина стать на сторону юноши: девушке-кошке хотелось погулять по свету, а со временем выйти замуж, а мать заставляла её сторожить эту проклятую Белую Розу и из-за неё держала и её и сестёр при себе.

— Пойдём! — сказала она и сама привела шахзаде к тому месту где рос огромный куст белых роз и он растерялся, какую из них выбрать, они, действительно, были столь прекрасны, что юноша просто влюбился в них, казалось, что один их вид зачаровывал.

— Срывай цветок побыстрее, да беги отсюда пока не вернулась моя мать — она разорвёт тебя на клочки. Да когда будешь бежать, не оглядывайся назад. — крикнула кошка и вывела юношу из нерешительности.

Сорвал он первую из роз и всю усталость, что накопилась в нём за время его долгих странствий сняло как рукой, он опрометью кинулся к калитке, а там, в почти полной темноте преградили ему путь две пары светящихся кошачих глаз — это были глаза старшей и средней дочерей колдуньи.

— Эй, парень! — крикнула ему старшая. — Ты не останавливайся, а беги без оглядки! Если ты дождёшься, когда придёт наша младшая сестра, мы втроём накинемся на тебя и растерзаем!

Перепрыгнув через них юноша вылетел из калитки с такой скоростью, что его не догнала бы и стрела. Эта роза так сияла в лунном свете, что завернул за поворот, юноша спрятал её за пазуху своего кафтана. Как мы помним Неведомый Сад располагался в предместьях столицы и потому он быстро добрался до крепостной стены города. Но была ночь и подъёмный мост через ров был поднят, а, значит, юноше пришлось завернуть в кофейню, что стояла у южных ворот города.

Вид у шахзаде был ужасный, можно даже было сказать о нём, что он потерял человеческий облик, и посетители той кофейни сразу поняли, что он пришёл из дальних стран и стали расспрашивать его кто он и откуда.

— Я водил караваны, — соврал он, не желая распространяться о своих приключениях, — и однажды на меня напали разбойники и отняли у меня всё — и деньги и товары, и я вот уже девять месяцев хожу из города в город, а вот сегодня забрёл к вам.

Услышав эту историю посетители кофейни сжалились над юношей и то один, то другой заказывали для него по чашке кофе и чего-нибудь поесть, а он ест, пьёт, да предвкушает тот миг, когда он завтра войдёт к падишаху и вручит ему Белую Розу. Поначалу ему и дела не было до разговоров в кофейни, но ночь предстояла ему долгая и каковы бы не были сильны его ожидания, разговоры его отвлекли от них и ненапрасно. Оказывается, власть в стране переменилась, старый падишах умер, а фактическим правителем стал первый визирь, который держит султаншу взаперти и никого к ней не подпускает. Умирая прежний падишах назначил его временным правителем до тех пор пока не найдётся Белая Роза и её не вложат в косу больной и она выздоровеет. Поэтому первый визирь разослал отряды во все концы страны на поиски той розы, он во что бы то ни стало хочет заполучить её и жениться на султанше. Из разговоров да полунамёков выяснил юноша, что единственный способ пробраться к султанше — найти подход к её няньке, которая осталась при ней, ото всех иных контактов первый визирь надёжно охраняет девушку. "Если есть хотя бы одни ворота, — подумал юноша, — значит, крепость не такая уж и неприступная", и с теми мыслями он и лёг спать в той же кофейне.

Утром шахзаде вышел из кофейни с чётким намерением — найти няньку султанши. Правда, как найти незнакомую женщину в большом, людном городе он не знал. Вдруг ему вспомнилось наставление женщины-дэва и он, поднявшись в Верхний Город, стал бродить по рынкам и наиболее людным улицам. Долго он ходил по городу. Время это, конечно, несравнимо с восьмью годами поисков Неведомого Сада, но Солнце уже стало клониться к закату, а в животе у юноши уже призывно заурчало. И вот он увидел старую женщину в новом и чистом платье, оно так шуршало — тирил-тирил, тирил-тирил — что, глядя на него, шахзаде сразу сообразил, что эта женщина и есть нянька его любимой. Но как к ней подступиться? Решение само придумалось на ходу. Он пошёл за нею и женщина заметила его, остановилась и спросила:

— Сынок, ты откуда такой?

Ведь, как мы помним, вид у нашего героя после восьми лет странствий был самый ужасный, какой только может быть.

— Матушка, — отвечал он, вытащив Белую Розу из-под кафтана — я выращиваю в своём саду розы и каждый год приезжаю продавать их на рынке. В этот раз я уже распродался и у меня осталась всего одна.

— Покажи мне её поближе. — попросила его нянька, она тоже знала, что заклятие злой колдуньи может снять только белая роза, такая же как и та, что была в руках торговца, надежда на то, что эта роза, окажется той самой была невелика, но почему бы и не попробовать? И она добавила, повертев цветок в руках: — Какая прелесть! И по чём ты её продашь?

— Ох, матушка, — отвечал юноша, — это роза не для твоего почтенного возраста, а скорее для молодых девушек.

— Если я решусь и куплю её, сынок, — сказала нянька, — то, конечно же не для себя! И, к сожалению, не для своей дочери. Я всю жизнь была няньками во дворце падишаха, вот и сейчас хотела подарить эту розу дочери падишаха, как ты знаешь, наверное, она сейчас болеет. Но вот беда, деньги, что у меня были на сегодня потрачены...

— Раз тебе, матушка, она нужна для подарка, а роза у меня одна, то так и быть я подарю её тебе, а ты уж передари тому кому она нужнее. — и с теми словами шахзаде отдаёт цветок няньке султанши и растворяется в толпе зевак.

"Вот это будет подарок для моей султанши!" — думала нянька, возвращаясь во дворец. Она летела как на крыльях, потому что ей вдруг показалось, что это и есть та самая роза, которая может исцелить султаншу, которая была ей как дочь и в беспечности она забыла, что первый визирь тоже охотится за белой розой и вспомнила о том только у самого дворца и спрятала цветок под паранджой и так пронесла его в покои султанши.

"Какой прелестный цветок! — написала девушка на листке бумаги, когда нянька показала его. — Спасибо тебе, моя милая за него!", а затем передала его няньке, та же, прочитав написанное, воткнула тот цветок в волосы и девушка стала оживать. Тем временем старуха читала заклинания и порча совсем покинула султаншу и её место в сердце заняла страстная любовь к юноше, который подарил этот цветок. Так через цветок ей передалась его страсть.

— Нянюшка, милая, — спросила она, когда к ней вернулся дар речи — откуда у тебя эта роза?! Такое чувство, что вместе с нею в мою душу занесли тлеющие головешки и теперь огонь в ней разгорается всё сильнее!

— Мне её подарил один бедный крестьянин, доченька. — отвечала нянька.

— Пожалуйста, — умоляла султанша, — не покажешь ли ты мне того человека, который подарил тебе эту розу?

— Да где же я его возьму? — удивлённо спросила нянька. — Он случайно встретился мне на улице и я даже не уверена, не вернулся ли он в свой сад.

— Как хочешь, но завтра покажи мне его, — потребовала султанша, иначе я пожалуюсь первому визирю и тебя казнят!

— Ох, доченька, — вздыхает нянька, — я завтра буду ходить по базару, обязательно пощу его и если попадётся он мне на глаза, я обязательно покажу тебе его.

— Так не годится. — обрывает её султанша. — Хочу его видеть и точка. А, если я его не увижу, — ты увидишь как топор палача отсекает твою старую башку!

— Пойду его искать. — заторопилась нянька, она испугалась, что на её воспитанницу нападёт ярость.

— Вот именно! — сказала на прощание султанша. — Не желаю ничего знать, но хочу его видеть!

Нянька увидела шахзаде, едва только вышла она из боковых дверей дворца, он специально караулил её там. А она кинулась его догонять и кричит ему вослед:

— Погоди, мил человек! Я хотела у тебя что-то спросить. — он обернулся и остановился. — Что это за роза у тебя была такая?

— Да, обычная роза, — смущённо отвечал юноша, — только белая.

— Только вот моя госпожа после неё совсем заболела и жаждет видеть тебя. — сказала нянька, она уже понимала, что юноша встретился ей не просто так и что он тоже знает тайну Белой Розы, но для окружающих людей, на случай если в толпе находятся шпионы первого визиря, всё должно было быть чинно и благопристойно. — А, если я тебя ей не покажу, грозилась меня отдать в лапы палачу. Если у тебя есть немного времени, пойдём со мной, тебе ничего даже делать не надо будет, просто постоишь, где я тебе скажу, да прогуляешься по площади. А я тебе за то десять серебряных курушей дам.

— Ну уж нет! — поломался для вида шахзаде. — Ради тебя пойду, а денег мне не надо!

Но, она всунула ему в карман жменю курушей и они пошли под окна покоев султанши. И, как увидела она его, влюбилась как тысяча сердец и в порыве страсти написала ему записку "Эфенди! Я полюбила тебя всем сердцем своим и всей душою своею и если ты меня хочешь увидеть, приходи этой ночью в сад" и сбросила её вниз. Обрадовался юноша её записке, хотя уже в тот момент, когда нянька исцелила султаншу от чар злой колдуньи было понятно, что девушка влюбится в своего спасителя. Нянька же подойдя к нему сказала:

— Будь осторожнее, сынок, и никому не рассказывай о том, ты же знаешь какие у нас дела с первым визирем.

Йеменский шахзаде кивнул ей в знак согласия и ушёл в одну из боковых улиц. Он бродил по городу, заходил в кофейни и всё не мог найти себе места и дождаться вечера, то ему казалось, что за ним охотятся люди первого визиря, то он думал, что и Неведомый Сад и встреча с нянькой султанши приснились ему из-за истощения и перевозбуждения.

В густых сумерках юноша перелез через стену ограждавшую падишахский сад и встретился с султаншей и его нянькой и они стали обсуждать как им быть дальше. В это время первый визирь, почуяв недоброе, кинулся разыскивать султаншу. Когда же он не обнаружил ни своей сумасшедшей пленницы, ни её няньки, он кинулся искать их с личной гвардией, нашёл их в саду в обществе какого-то оборванца и приказал схватить его.

— Стойте! — сказала султанша. — Я законная наследница трона, которая излечилась от проклятия злой колдуньи и вы не имеете права исполнять приказы этого самозванца.

И гвардейцы послушались султаншу и отпустили юношу. Шахзаде и султанша вернулись во дворец и уже с завтрашнего дня играли свадьбу, как и положено по обычаям падишахов сорок дней и сорок ночей. А бывший первый визирь, поняв, что проиграл, удушился шёлковым поясом. Ах да! Чуть не забыл! Говорят, что с тех пор куст белых роз, что рос в Неведомом Саду колдуньи сам собой перенёсся в сад падишахского дворца и цветёт каждый год, с тех незапамятных времён и на эту весну расцветёт.

Чтож, они своих достигли целей,

вас уж ждут давно постели.

24. Одна из сорока бессмертных пери

В прежние времена у одного падишаха был сын, а поскольку занят был падишах важными государственными делами, то поручил он своего сына заботам лала, дядьки-воспитателя, который должен был обучать ребёнка всему, что сам знал и умел. Лала был молод и неженат, так что вскоре они с шахзаде сдружились и так лала полюбил сына падишаха что сроднился с ним, и бывал с ним везде и никогда не отпускал его далеко.

Вскоре мальчик вырос в прекрасного юношу, что не только девушки человеческие, но и девушки из числа небесных духов стали заглядываться на него, но как это часто бывает в юности, шахзаде не обращал на это внимания. И вот однажды увидал юноша во сне прекрасную девушку и влюбился в неё, но он думал, что то был обычный сон, а на самом деле увидел юноша одну из сорока прекраснейших девушек-пери, тех добрых духов, что охраняют наш мир от джиннов и других злых демонов. А юноша всё сильнее и сильнее влюблялся в эту девушку, но нигде не мог отыскать её и от этого огорчался всё сильнее и сильнее и вот уже он плакал от отчаяния день и ночь. Пери — существа волшебные, поэтому они всё знают и всё могут и вот узнала та девушка-пери про беду юноши и снова явилась к нему во сне и говорит:

— Не плачь, что не можешь найти меня среди обычных девушек, но ищи меня в бане "сорока"! Ведь я — пери.

Едва проснувшись поутру, юноша побежал к лалу и спрашивает:

— Любезный мой друг лала! Не знаешь ли ты где находится баня сорока?

А лала тоже был спросонья и никак не мог понять зачем шахзаде та баня, да и откуда царевич мог о ней узнать.

— Что ты будешь делать в ней? — спросил лала.

И юноша рассказал дядьке о своём сегодняшнем сне.

— Вот оно что! — воскликнул лала. — Ты не переживай, теперь стало ясно, что это за девушка и почему ты нигде на земле не можешь найти похожую на неё. Я во что бы то ни стало добуду эту девушку для тебя, только, прошу тебя, не рассказывай никому об этом, ведь эта девушка — пери и если ты станешь рассказывать о ней людям, или она или её братья и сёстры обидятся на тебя и могут даже убить.

И шахзаде поклялся, что будет молчать. А лала отправился в баню сорока. В каждой горной местности есть особое здание, стоящее высоко в горах, по виду это обычная баня, только вот люди не моются в ней, но по вечерам туда прилетают пери, гуляют и отдыхают там до утра и чаще всего прилетают они туда в полнолуния. Как правило, в каждой такой бане по ночам бывает сорок пери, отчего в народе и называют эти бани — "банями сорока". Вот в одну из них и отправился лунной ночью лала шахзаде. Только открыл он двери, как пери обрушили на него град пощёчин и оплеух, но поднять руку на пери большой грех и лала не стал обращать на них внимания, а пробрался в самый центр бани и уселся на гебек-таш, большой камень посередине зала. Подняли пери вокруг него жуткий шум, пугают лала, но ничего с ним сделать не могут, не имеют права пери вредить человеку, если он не обидел их и не сделал им ничего дурного. Казалось, что купол над центральным залом разрушится от того шума и гама и осыпется вниз мелкими и крупными осколками. Когда же появилась та девушка, в которую был влюблён его воспитанник, и стала раздеваться, лала украл её жемчужное ожерелье и золотые браслеты, и под оплеухи и пинки других пери убежал из бани прочь. Еле-еле смог удержаться лала, чтобы не повредиться рассудком, но всё же смог он вернуться во дворец живым и невредимым, да к тому же, не растеряв по дороге украденных у девушки-пери украшений. Просыпается как-то утром шахзаде, а лала уже ждёт его и показывает ему свою добычу.

— Как это у тебя удалось? — спросил его изумлённый юноша.

И лала рассказал ему о своей вылазке в баню сорока. Ещё более изумился шахзаде и стал упрашивать дядьку:

— Пожалуйста, дорогой лала, своди меня в ту баню сорока, в которую ты ходил!

— Ах, мой милый шахзаде! — отвечал ему дядька. — Если ты попадёшь туда, то наверняка повредишься рассудком от того, что ты увидишь, ведь нехорошо человеку видеть пери и других духов, я и сам удивляюсь как мне удалось остаться в здравом уме, выйдя из бани сорока. Да и к тому же ты не выдержишь того количества ударов и пощёчин, которыми пери осыпают того, кто осмелится войти в их баню.

Но юноша продолжал умолять и лала предложил:

— Кроме этой бани, есть ещё и долина, в которой живут пери, давай я тайком свожу тебя в ту долину и ты вдоволь налюбуешься девушкой, в которую влюбился, только берегись приходить туда без меня: они зазовут тебя в свой круг и тогда ты никогда больше не сможешь увидеть ни меня, ни отца, ни матери.

— Пожалуйста, — умолял его юноша, — дорогой лала, своди меня в то место, где живёт моя любимая и я сделаю всё, как ты скажешь.

Как уж прознал дядька шахзаде про ту долину — не скажу, ибо и сам я ничего о том не знаю, да и те рассказчики у которых я услышал эту историю, тоже не обмолвились о том ни словом. Только вот в одну из последующих ночей, когда все во дворце падишаха уснули, лала разбудил шахзаде и они тайком ушли из дворца в лес. Шли они долго, пока не попали в какой-то большой и красивый, но довольно запущенный сад. Аллеи привели их к бассейну и наши отважные герои спрятались в тени деревьев и сидят в засаде, лишний раз кашлянуть боятся, чтобы не спугнуть ненароком пери. И вот, когда уже усталость едва не накрыла их тёплым пледом сна раздался шум крыльев и к бассейну прилетели сорок голубок, нырнули они по очереди в тот бассейн, отряхнулись и превратились в прекрасных девушек, одна краше другой. Только наш влюблённый юноша ни на кого из них не смотрел, а свою любимую, буквально пожирал глазами.

— Ах, о мой любезный лала! — шептал шахзаде, глядя на неё. — Я так благодарен тебе, что ты показал мне её!

— Тише! — умолял его дядька. — Ради Аллаха, молчи! Если они нас заметят — они улетят, а мы навсегда останемся в этом саду и не сможем выбраться из него.

Послушался его юноша и продолжал поедать глазами девушку-пери из-за которой он потерял покой и сон. Тем временем возле бассейна появился широкий стол, уставленный различными яствами и девушки расселись за ним и вели за едой неспешную беседу. Когда же ужин плавно перетёк к десерту и девушки-пери стали вкушать разнообразные сласти, та девушка, в которую был влюблён шахзаде пожелала, чтобы перед всеми появились стаканы с шербетом, и они тотчас же появились.

— Давайте выпьем за здоровье того, кто любит меня, — произнесла она и все выпили за это шербета.

На Востоке обычно шербет пьют на помолвках, в знак того, что свахи договорились поженить юношу и девушку, вот и получается, что девушка-пери знала, что её любимый шахзаде и его лала спрятались неподалёку и не только не прогнала их, но одобрила его любовь и этим шербетом скрепила их помолвку. Шахзаде же было не до таких сложных мыслей, он, предполагая, что незаметен, стоял в своём укрытии и любовался девушкой-пери. Отужинав, девушки разделись и стали купаться в бассейне, а лала, оставаясь незамеченным, пробрался к бассейну и украл одежды возлюбленной его подопечного и снова спрятался в своём укрытии. Когда же девушки-пери вышли, они отряхнулись, превратились в птиц и улетели, а вот любимая шахзаде никак не могла найти свои одежды. Она села на каменный бордюр фонтана.

— Кто же это мог сделать? — запричитала она. — Неужто какой-то джинн или сам Шайтан пробрался сюда? Что же мне теперь делать? Куда деваться? Ведь я теперь не могу летать!

Только она сказала это, как юноша вышел из-за дерева, за которым он скрывался. Он хотел завести с ней разговор, но мысли и слова как-то путались, а язык совершенно не хотел произносить ничего связного, он просто вышел и встал в растерянности. Первой заговорила она:

— Так это ты сделал? Пожалуйста, шахзаде, отдай мне мою одежду!

— Это не я! — уверял её юноша, но она, конечно же, не верила ему.

— Раз ты был здесь, — сказала девушка-пери, — то должен был заметить, как кто-то пробрался к бассейну и украл мою одежду. Разве не так?

— О любимая! — наконец-то к шахзаде вернулось красноречие. — Я уже долгие месяцы сгораю от любви к тебе и рыдаю по тебе денно и нощно, а ты всё это время проводишь в удовольствиях и веселье. Если ты поклянёшься, что будешь моей женой, я постараюсь найти их.

— Клянусь! — сказала девушка-пери.

И тотчас же на сад налетел ураган и сад исчез и превратился в ровный и гладкий луг. И девушка и юноша были в равной степени ошарашены происшедшей переменой. Первой собралась с мыслями девушка.

— Ты, — сказала она, — к сожалению, разлучил меня с подругами и теперь мы принадлежим друг другу.

— Ты жалеешь о том? — спросил шахзаде.

— Нет, — отвечала она, — но я не думала, что мои сёстры покинут меня и выгонят меня из чудесного сада.

Юношу переполняла радость, ведь теперь, его любимая навсегда принадлежит только ему. Они пошли по равнине и шахзаде высматривал лалу везде, но он как сквозь землю провалился.

— Ну куда же подевался мой лала? — спросил юноша.

Он задал этот вопрос, как бы размышляя вслух, но на самом деле он надеялся, что его возлюбленная подскажет где можно найти лалу, ведь пери настолько искусны в магии, что для них не составляет труда узнать где находится тот или иной человек. Но она почему-то пропустила его вопрос мимо своих прекрасных ушей. Тогда ему пришлось признаться:

— Любимая, — сказал он, — я знаю кто взял твои вещи.

— Вот как! — пери удивилась. Она, конечно же, и сама уже знала кто это сделал, но решила послушать, что скажет её возлюбленный.

— Их взял мой лала, — сказал шахзаде, — который и привёл меня в этот сад. Он был вместе со мной, а потом куда-то пропал. Не знаешь ли ты, часом, куда он мог бы подеваться?

— Эх, — вздохнула девушка, — знаю я. Ты его не ищи, потому что он стал пери. Если бы он догадался сжечь мою одежду, я бы просто осталась с тобой и не смогла бы вернуться к братьям и сёстрам, но, поскольку, одежда осталась у него в руках, теперь другие пери наденут её на него и он станет пери. И ты потерял своего лала навсегда.

— Неужели во всём так? — сокрушался юноша. — Неужели для того, чтобы получить что-то желанное, нужно потерять что-то не менее дорогое?

— Это не злой рок и не плата. — терпеливо объясняла ему девушка. — Пойми, что он теперь попал в число "сорока", а я освободилась, вышла из их числа.

Видя, как шахзаде тоскует по своему дядьке, девушка-пери пообещала ему:

— Любимый! Когда я жила среди сорока бессмертных стражей, у меня была любимая служанка-пери. Наверняка, она прилетит ко мне проведать меня. Тогда я расскажу ей о твоём лала и попрошу её найти его.

— А ты не можешь позвать её? — спросил юноша.

— Увы, нет. — отвечала девушка. — Ведь я уже не вхожу в число сорока пери и теперь я не могу её вызывать или приказывать ей. Она теперь наверняка занята с другими.

— Надеюсь, она поможет. — вздохнул юноша.

— Пойдём в твой мир, — сказала девушка, — ты добился того чего хотел и теперь я должна стать твоей женой.

И шахзаде привёл её в свой дворец и поселилась она в его покоях. Отец-падишах посожалел о пропаже лала своего сына, но неглубоко, а так, скорее ради приличия. Да и допытываться о том, что за девушку привёл во дворец шахзаде, тоже не стал, а просто повелел им готовиться к свадьбе. А вскоре к невесте шахзаде прилетела её любимая служанка. Была глубокая ночь и все во дворце уже спали, но девушка-пери не спала. Служанка подлетела к окну и тихонько постучала. Девушка отворила окно и впустила её.

— О, султанша, — всхлипывала служанка, сев на раму окна, — как я буду теперь без тебя? С тех пор, как я разлучилась с тобой, я не нахожу себе места.

— Ты, действительно, хочешь остаться со мной и покинуть мир пери? — спросила её девушка.

— Я не хочу покидать тебя. — отвечала она и слёзы продолжали капать из её глаз.

— Тогда выполни одно моё поручение, — отвечала султанша пери, — а мы потом что-нибудь придумаем. Слетай к бассейну того сада, откуда меня забрал мой любимый и позови его лала, который ныне носит мою одежду.

— Да это же невозможно! — воскликнула служанка и чуть было не упала с окна. — Теперь он пери и его новые друзья вводят его в курс дела и не отпускают его ни на шаг, так что если мне даже и удасться поговорить с ним, то друзья не отпустят его одного, а прилетят вместе с ним. А когда они узнают, что это я его позвала, ещё и меня погубят и мы потеряем друг друга навеки.

— Придумай что-нибудь, — попросила её девушка-пери, — ты же всегда была умненькой и сообразительной.

— Я постараюсь. — отвечала она. — И если у меня получится переговорить с ним с глазу на глаз, я обязательно уговорю его.

— Пожалуйста, дорогая нянюшка, — сказала девушка, — делай всё что хочешь, только приведи его сюда, дай хоть разок моему любимому взглянуть в его лицо и поговорить с ним, ведь раньше он был дружен с ним.

И служанка-птица улетела во дворец падишаха пери. Несколько дней спустя служанка улучила момент и подлетела к лале, когда он был один.

— Я к тебе с известием. — сказала она. — Шахзаде очень доволен своей невестой, но соскучился по тебе и они просили, чтобы я позвала тебя вернуться хотя бы не надолго, повидаться с воспитанником. Когда ты сможешь?

— Даже не знаю, когда это получится, — отвечал лала, — но как-нибудь ночью — обязательно. Но только очень не надолго, потому что если мои новые друзья заметят моё исчезновение, они сразу же поймут куда я летал и накажут меня, а, может быть, даже убьют.

Служанка-птица кивнула.

— А как я найду тебя? — спросил лала.

— Ты, видимо, ещё не привык к тому, что ты теперь пери. — отвечала она. — Нет ничего проще: просто представь меня и если я буду свободна — просто шагни ко мне.

Уже следующей ночью, оба они, скрываясь, от любопытных глаз пери, прилетели в сад падишаха, искупались в его бассейне и обернулись людьми. Султанша пери уже предчувствовала их приход и разбудила жениха и они сидели у окна, с которого открывался вид на бассейн, ожидая их прилёта.

— Нужно действовать быстро. — сказала девушка, когда птицы нырнули в бассейн и вышли из него людьми. — Ты готов, шахзаде?

Тот молча кивнул, а девушка продолжала:

— Я, сняв с них перьи одежды, одену их в человеческие и впущу их по боковой лестнице в наши покои, а ты брось их одежды в огонь, тогда они будут вынуждены остаться с нами. Только не мешкай.

И так и произошло: она спустилась в сад, дала им человеческие одежды, вместо тех, в которых они летали, они переоделись и поднялись в покои шахзаде, а пока она их развлекала приятной беседой, юноша схватил их одежды и, пробравшись к горящему очагу, бросил их в огонь.

— Горим! — тут же закричали они оба и упали на пол без чувств.

Хотя невеста шахзаде и потеряла место в числе сорока хранителей и утратила способность летать, но она по-прежнему была искусным магом и сразу же смогла оживить этих двоих.

Так и остались они среди людей. Падишах обрадовался возвращению лала и даже не стал ругать его за таинственное исчезновение. А совсем скоро во дворце сыграли две свадьбы одновременно: шахзаде женился на султанше пери, а его лала — на её служанке. И праздновали они, как и положено во дворце у султана: сорок дней и сорок ночей. А ещё через пару месяцев падишах умер и шахзаде унаследовал его трон.

25. Повилика

В прежние времена жил-был один очень могущественный падишах, он командовал тысячами солдат, а его богатства были несметны, но как бы не был могущественен правитель, он всего лишь смертный человек и потому в одно, совсем не прекрасное утро, он почувствовал, что его одолела слабость и он не может встать с постели. Его болезнь всё усиливалась, несмотря на то, что созвали к нему лучших лекарей со всей империи. Да что там империи? Лечить его за большие деньги выписывали лучших врачей со всего света. Только все их старания оказались напрасными и стало понятно, что падишах вскоре умрёт, да и он сам почувствовал приближение своей смерти и позвал своих визирей и всех троих своих сыновей, написал в их присутствии завещание и прочитал его. Удивительным был текст того завещания, но собравшимся у одра умирающего падишаха было не до того, чтобы вдумываться в его текст: сыновья были в слезах от того, что понимали, что скоро их отца не станет, визири же были в слезах не потому, что им было жалко умирающего господина, они боялись за себя, боялись, что наследник прогонит их от власти, а то ещё и не ровен час повелит казнить их за растраты и за злоупотребления властью. Откроем же это завещание и прочитаем его вместе с падишахом:

"Да наследует мой трон после моей смерти мой старший сын. — говорилось в нём. — Когда ему станет скучно и он захочет себе развлечений, пусть поедет он на охоту на птиц. А, приехав на распутье трёх дорог, ни в коем случае пусть не ездит он по левой дороге"

То, что падишах назначил своим преемником старшего из своих сыновей никого не удивило, он был умнее и опытнее своих братьев, но вот дальше начинались странности. Откуда мог знать умирающий падишах, чем заняться его сыну со скуки и уж тем более — по какой из дорог ехать? Наверняка в этом есть какая-то тайна!

Но, чтож, завещание было написано и прочитано и визири и сыновья падишаха разошлись. А через несколько дней сам падишах умер и его похоронили со всеми почестями в гробнице тюрбэ. А ещё через несколько дней на его престол взошёл старший сын.

Долго ли, коротко ли он царствовал, но вот однажды ему стало скучно и он собрался ехать на охоту, и, взяв с собой главного визиря и слуг, выехал из дворца. Вскоре дорога привела его на перекрёсток трёх дорог и юноше случайно вспомнился совет отца.

— Скажи, — спросил он у первого визиря, — почему мой отец не советовал мне ездить по левой дороге?

— Не знаю. — честно ответил он. — Но я думаю, что если Ваш отец так написал, значит, у него были на то все основания. И я бы не рекомендовал Вам нарушать его запрет.

— Да, какой там запрет? — удивился новый падишах. — Так, глупость. Может привиделось ему что-то. Но если ты такой трусливый — оставайся здесь со слугами, а я съезжу на разведку.

— Я бы вам не советовал... — начал было говорить первый визирь.

— Оставайтесь здесь. — зло оборвал его новый падишах. — Я — на разведку. А все пусть останутся здесь. И это приказ.

И он поскакал налево, а все его люди остались у распутья. Проехал он совсем немного, как увидел он, что вдоль дороги распустились жёлтые цветки повилики и так ему захотелось нарвать этих неказистых цветов, что просто мочи нет. Зачем? Да он и сам не знал, просто захотелось. Подъехал к ней ближе — повилика отодвинулась в сторону, он за ней, а она — прочь от него, и так он гнался до тех пор пока не оказался у горы, а в той горе был вход в пещеру. Перед пещерой стоял большой котёл с горячим-прегорячим пловом и такой аппетитный запах был у того плова, что юноше захотелось есть. Слез он с коня, запустил ложку в котёл, глядь — а из пещеры вылез араб, хозяин плова, и говорит:

— Эй, сын человеческий! Сначала привет, а потом уж обед! Давай для начала померяемся силами, а потом уже подкрепимся. Что за борьба на полный желудок?

Хоть и проголодался юный падишах, а пришлось ему сойтись с арабом в рукопашную. И то ли был тот араб колдуном и чародейством одолел юношу, то ли сам юноша был слишком голодным и думал лишь о еде и не смог настроиться на поединок, только прижал незнакомец его к земле и отсёк ему голову. Тем временем визирь и слуги остались на распутье и не могут они нарушить ни приказ нынешнего падишаха, ни запрет его отца. Час стояли они, другой, третий, пятый. Вот уж и солнце стало клониться к западной стороне неба и закатилось за горизонт, а они решили возвращаться во дворец. Ни завтра, ни в последующие дни от юного падишаха не было никаких известий, а, после его исчезновения, слухи распространились очень быстро и потому поехать или от того распутья налево отказывались даже рабы.

— Лучше сразу казни меня, мой господин, — говорили они, — чем я пойду туда.

Вот и провозгласил первый визирь наследником среднего брата. Долго ли, коротко правил тот, но не прошло и месяца, как он от скуки, собрав весь двор, выехал на охоту. И его вскоре дорога привела на тот же перекрёсток трёх дорог. Вспомнилась ему недавняя охота его старшего брата и решил он поехать посмотреть, что же всё-таки с ним случилось и как не отговаривал его первый визирь, наказав всем оставаться у перекрёстка, средний брат повёл своего коня по левой дороге. И с ним всё произошло также как и со старшим братом: при дороге стелилась повилика и среднему брату захотелось сорвать её цветы, но они отдалялись от всадника до тех пор пока не привели его к большому котлу с аппетитным пловом, что стоял у входа в пещеру и только понял падишах, что проголодался и прикоснулся к ложке, как вышел араб и, предложив померяться силами, победил его и отсёк ему голову. Безуспешно целый день прождали его визирь и придворные, когда же наступил вечер вернулись они во дворец и в отсутствии вестей от среднего брата провозгласил визирь падишахом младшего из трёх братьев. Хоть и была за ним слава юноши неосторожного и способного к неожиданным поступкам, да и не готовили его специально управлять империей, но старшие братья пропали и пришёл его черёд. То ли младшему действительно стало скучно, то ли взыграло в нём любопытство, только выехал он вместе со всем двором уже через пару дней после своей коронации и, естественно подъехал вскоре к проклятому распутью. И уже направил он поводья коня, чтобы повернуть налево, как его остановил первый визирь:

— Два твоих брата уже погибли в той стороне, так и ты туда же! А ты не подумал, кто тогда станет падишахом над всеми нами?

— Так тебя ж никто не неволит. — отвечал ему нынешний падишах. — А я поеду: и братьев своих найду, да и погляжу, что за напасть там впереди.

И поехал налево. А весь двор застыл в страхе, не решаясь последовать за своим падишахом. Первым, что привлекло его внимание, было ржание коней, они до сих пор паслись на лугах вокруг той горы. Вокруг был совершенно идиллический пейзаж и юноша задумчиво сказал сам себе:

— Наверное моим братьям здесь так хорошо, что они не стали возвращаться во дворец и променяли титул на эти красоты!

Вскоре перед ним точно также как и перед его братьями появились цветы повилики и они привели его к котлу с пловом.

— Повилики не нарвал, — сказал он вслух, слезая с коня — так хоть наемся от души.

— Наешься, — отвечал на его слова араб, вышедший из своей пещеры, — только вначале — приветы, а потом уж беседы, не так ли? Давай поборемся, а потом и наедимся.

— Согласен. — сказал юноша и встал в стойку.

И быть бы и младшему брату побеждённым этим арабом, только вот знал он молитву кара-хедже, известную только чёрным магам и руки араба перестали слушаться своего хозяина, тот выронил кинжал и упал на землю. Отрубил юный падишах голову своему противнику и только собрался он угоститься пловом, как его взгляд снова упал на повилику, но на сей раз трава не убегала от него, а спокойно далась ему в руки. Воткнул юный падишах себе в чалму её былинку, откушал плова, да, свистнув коней, принадлежавших его братьям, вернулся к перекрёстку. И первый визирь и все придворные смотрели на юного падишаха как на вернувшегося с того света. Рассказал он им про араба убившего его братьев да про плов, только вот долго ему пришлось уговаривать их поехать по левой тропе, да откушать плова. Под вечер вернулись они во дворец сытые да довольные и с тех пор больше никто не боялся ездить по той левой дороге.

Перед сном юноша достал из чалмы былинку повилики, налил стакан воды и поставил её на полку, чтобы она лучше сохранилась до утра и лёг спать. А надо сказать, что была у него с детства такая привычка: просыпался он среди ночи и перекусывал сладостями лукумом да шербетом и ложился в кровать засыпать. Привычка эта была совершенно безвредной и никому не вредила, а потому он решил сохранить её, став падишахом. И вот в эту ночь, когда все во дворце заснули, былинка повилики, вылезла из стакана, отряхнулась и превратилась в девушку, настолько прекрасную, что ни одна девушка в мире не сравнится с нею. Прошлась она по спальне падишаха, выпила шербет, закусила лукумом, и для того, чтобы на её появление точно обратили внимание, меняет местами два подсвечника, один из которых стоял у ног падишаха, а другой — у его головы. Совсем уж наслаждаясь своей безнаказанностью она расцеловывает правителя в обе щеки и превращается в былинку повилики, что стоит в стакане. Как вы уже конечно догадались в былинке той жила девушка-пери. Шутка, проделанная ею была вполне невинной, но представьте себе ощущения проснувшегося среди ночи юноши, еда которого съедена, а вещи — переставлены. Так ему и пришлось остаться без сладкого.

Вызвал он поутру слуг и давай допытываться:

— Кто ночью входил ко мне в спальню?

— И мы не входили и никого входившего не видели. — отвечали слуги и все вместе и по отдельности. Но, чем больше твердили они это, тем больше разъярялся падишах и от злости даже избил нескольких, попавших под горячую руку.

А глубокой ночью, когда заснул падишах, а вместе с ним — и весь дворец, всё повторилось снова: повилика превратилась в девушку, съела оставленные на ночь запасы, переставила подсвечники, расцеловала спящего и вернулась в свои зелёные покровы. А в предрассветных сумерках, проснувшийся голодным падишах опять увидел, что кто-то побывал у него в спальне, и разъярился пуще прежнего: мало того, что шутки с правителем неуместны, так ещё речь могла идти о покушении или заговоре. И так он разошёлся, что у слуг брызнула кровь. На третью же ночь юный падишах притворился спящим, а чтобы не заснуть, до боли обвязал себе палец шёлковым шнурком. И вот в полночь повилика ожила и превратилась в девушку и делала всё то же, что и в прошлые разы, падишах с любопытством наблюдал за нею, когда же она наклонилась над кроватью, для поцелуя, он схватил её за руку.

— Отпусти меня! — завопила девушка-пери.

— И не подумаю! — отвечал падишах. — Ты знаешь скольких слуг я избил за твои проделки?

— И что это меняет? — спросила девушка-пери.

Но падишах не ответил, он, наконец, дотянулся до стакана с водой, в котором стояла былинка, в которую одевалась пери, и порвал её.

— Неееет! — заорала она.

Но было поздно: девушка больше не могла вернуться в свои одежды и была вынуждена остаться в человеческом облике с падишахом. На следующее утро правитель объявил о своей помолвке с нею, и к полудню началась сорокодневная свадьба и они не расставались друг с другом до самой смерти.

26. Салкым-Зюмбюль

В давние времена была где-то страна, в которой правил падишах грозный да смелый. И был у падишаха у того сын молодой да такой красивый что ходила о нём молва народная по всему свету и не было среди людей такого, кто посмотрев на шахзаде не обмирал бы от красоты его неземной да не терял бы покой от желания страстного. А уж как любил его отец падишах! Тот и вовсе с сыном не раставался ни на миг, ибо любил он его больше всего остального на свете.

Но вот пришло время его и заболел падишах могущественнейший, и сколько бы лекарей да чародеев не пыталось излечить государя великого — ни у кого не вышло. Ходил бедный шахзаде от скорби черный, ходил и не ел и не пил, да только и он отцу помочь не смог — умер падишах в отведённый для него день. И горе обуяло народ, и плач поднялся громкий да нестерпимый, даже собаки и те выли и от пищи отказывались, и долго горевала вся страна и не было ни у кого никаких радостей и смеха слышно не было. Построили для падишаха того великий тюрбэ подстать умершему, да похоронили со всеми почестями. Так горестно было всем что казалось будто даже солнце померкло вместе с ним, и тишина на всю страну ту упала траурная. А сын его почтительный и вовсе не в себе был, от боли душевной по родителю падишаху великому ходил он в горьком трауре втрое дольше положенного да в люди не показывался и как не уговаривали его визири да советники, не желал он даже на солнце смотреть без умершего. И кто знает как долго бы продолжалось то наваждение, но визири решились и посадили его на место отцовское. И смирился красавец-шахзаде и понял что родительское дело продолжать нужно и стал править той страной как повелевал ему долг.

Время летело и устал юный падишах от суеты да от тяжести доли своей. И вот однажды решил он отдохнуть от трудов своих государственных, кликнул своего лала и, вскочив на своих резвых коней, умчались они, словно от пэри или дэвов грозных. И долго скакали они пока не устали они вконец да не заморились их кони и вот устроились они под сенью дерева раскидистого да плодовитого. А поутру дальше скакать решили, и ещё несколько дней с коней своих быстрых почти не сходили. Полей промелькнуло пред их глазами видимо-невидимо, рек быстрых да звонких без счёта пересекли они, под древними деревьями ночлег они искали усталые.

Вот увидали они долину, а в ней словно сад чудесный да волшебный, а посреди него играл, искрился и пел источник полный воды чистой и прозрачной, а вокруг него деревья стояли невиданные, да такие что глаз залюбуется, их разглядывая, а цветы меж теми деревьями ароматами своими манят да дурманят усталых путников, словно уговаривая их уснуть на ковре из трав душистых да цветов красочных. А сад тот чудесный со всех сторон окаймляют луга сочные да пышные и пчёлы над ними жужжат, словно мелодию воды травам напевают. Омыли путники наши лица разгоряченные да ладони усталые в источнике, а вода в нём вкусная, а вода в нём чистая, а вода в нём студёная. Наполнили они бурдюки, лошадей напоили да отдохнуть прилегли. Смотрел лала на воспитанника своего да дивился: переменился тот в лице и в раз скорби да печали отступились от него и сменились восторженными вздохами по красоте этой чудесной. И о трауре своём не печалился он боле и горе отпустил с души молодой и вокруг смотреть начал и красоту замечать и улыбаться ей вновь научился. Не нарадуется лала на воспитанника своего, а у того даже красота засияла на лице как в юности. Пока же предавался лала думам своим радостным падишах голос подал к лале обращаясь:

— Ох, лала, дорогой мой лала, здесь молодость моя ко мне вернулась, и вновь себя я чувствую живым, и глаза мои, увидев эту красоту не хотят более видеть будни серые и тяжкие, давай останемся мы здесь хоть на время, давай поживём здесь и души наши растревоженные ублажим покоем.

А лала что? К спеху ли ему было возвращаться в столицу? Был он доволен преображением воспитанника своего, да и сам был отдохнуть не прочь. От того обрадовался лала предложению юного падишаха да согласился он с красавцем-падишахом, и решили они задержаться в том чудесном краю. И не раз и не два откладывали они свой отъезд. Было, что перекусив плодами чудесного сада да раскурив чубук, садились они лицом к источнику тому, с дымящимся кофе да чубуком в руках и заводили неспешную беседу. Одну, другую и время пролетало и вот уже беспечное журчание вод ручья да голоса птиц чудесных, что летали между ветвями уносило их в мир сновидений сладчайших и красочных. А по пробуждению падишаху и вовсе уголок тот в сердце иголкою вонзался, не хотел он покидать его.

— Ах, лала! — восклицал юноша. — Посмотри на эту красоту, послушай пение источника и птиц райских, взгляни на луга бескрайние, красоту цветов да птиц вниманием не обдели и скажи: разве хочется тебе отсюда уезжать? Лала, отвечай! Моему сердцу нет дороги отсюда, не хочу я покидать эту долину чудесную, в сень дворца моего скучного возвращаться, променяв свободу птичью на плен глашатаев и визирских поучений. Давай останемся тут, хоть до полной луны.

Распереживался лала, что воспитанник его без охраны, мало ли какие лихие люди бродят по окрестным горам, да и дела в столице не ждут, но как он не пытался уговорить падишаха — да всё бестолку, не стал его слушать йигит. Долго убеждал его лала, мол, скоро вернёмся сюда и часто будем приезжать, ведь место уже знакомое, но упёрся падишах и не уехали они и в тот день. И вновь сидели они у источника, гуляли по лугам, да по саду чудесному, слушая как пчёлы играют с травами, да вода уносит пение птиц вдаль, смотрели они на причудливые тени, что отбрасывали деревья да кусты. И так провели весь день до сумерек.

А когда наступил новый день и вновь молодой падишах растроился что надо уезжать надо, да с досадою ногой притопнул:

— По возвращению в столицу велю тотчас же здесь замок возвести да такой, чтобы был он подстать красоте этой! И буду я в погоду добрую здесь жить да гулять да дела вершить.

И поник лоб его от мысли что пришло время покидать долину эту и вздохнул он горестно. А лала, от облегчения что воспитанник его всё же собрался возвращаться во дворец, ему лишь поддакивает а сам меж делом коней собирает, да к падишаху подводит. И только собрались они уезжать, как к источнику подошёл старец с кувшином. Набрал воды набрал, умылся, да и назад повернулся уходить. Изумился юный падишах: они с лалом здесь столько дней да ночей провели, а ни разу того старика здесь не замечали, и спросил он старика кто он да откуда. Охнул он по-стариковски, поставив кувшин наземь да отвечал:

— Недалеко отсюда, если верхом — минутах в двадцати неспешным шагом, стоит дворец красавицы Салкым-зюмбюль, и вся эта земля её, и источник тоже, а я при ней служу. Вот вышел я воды набрать уж очень моя госпожа её любит. Она сама посещает источник этот один раз в двенадцать лун и три дня пребывает здесь её паланкин, но частенько она посылает меня сюда за водой. А вы-то как осмелились сюда явится? Красавицу Салкым-зюмбюль охраняют дэвы числом в три дюжины да еще дюжины треть. Бегите прочь оба и по-быстрее, ибо если прознает её охрана о вашем пребывании здесь, никто вас больше не увидит, разве что оплачут те кто вспомнят. Своим бы внукам я бы посоветовал бежать быстрее ветра, и вам о том же говорю. Не серчайте на старика, да молодость свою не губите.

Юность всегда горяча, а падишах был молод и была охоча до приключений его красивая голова, вот и загорелся он желанием увидеть ту красавицу Салкым-зюмбюль и душа его затрепетала от огня любопытства и сомнений. И расспрашивал он старика о том, как бы ему девицу ту увидеть. Но как ни просил, как ни уговаривал он старика рассказать ему о девушке, дед всё отмалчивался, да по-прежнему советовал бежать как можно быстрее и как можно дальше. Совсем уже было собрался старик уходить, но, обратив внимание на необычайную красоту юного падишаха, вдруг сжалился над ним да решился рассказать о девушке. Вздохнул он, потряс бородой и указал на вершину горы виднеющуюся вдалеке на юге.

— Видишь вон ту гору? — молвил он. — За ней сидит дэв, да не простой то дэв, а мать всех стражников, охраняющих красавицу Салкым-зюмбюль. Только она подскажет тебе как осуществиться твоему желанию. Падай ей в ноги да моли чтоб исполнила она твоё желание да подсказала как тебе увидеть госпожу мою. Повезёт тебе — она тебя обучит хитрости как дэвов-стражей обмануть.

Услыхав такие слова, падишах поклонился старцу благодарно, да, вскочив на коня, помчался в сторону указанную мудрым собеседником, а лале оставалось лишь последовать за ним, да скакал юноша столь резво, что лале пришлось приложить немало сил чтобы догнать воспитанника. И вот обнаружил падишах то, что искал, так и замер не в силах ни бежать, ни звука издать. А картина та была и впрямь страшная изрядно: стоят горные вершины, да не видать их под дэвом, сидит он на ложбине между горами, как в кресле, а на соседние горы ноги закинул. И был тот дэв, как и говорил им старец-советчик, и вправду женщиной, груди её, словно огромные плоды манго, с ними ей тяжко, ибо она их плечами поддерживает, а лица её за ними не видать, лишь голос громче обвала скал грохочет над долиной. Сидит она словно птица невиданная на насесте своём из гор сотворённом, да ест плоды рожковых деревьев, размерами себе подстать, да каждый плод воловьей головы поболе будет. От её вздохов земля дрожит, да в глаза песок летит, и саженей шестьдесят наверное в размахе рук она будет.

Ох и зоркая же она оказалась! Увидала их да подхватила и что пчёл в длани зажала. Задрожали они, но на ногах устояли когда посадила их женщина-дэв возле горки пищи своей. Только она глянула на них, обезумели они от страха окончательно, прижались к грудям женщины-дэва, коими выкормлена была охрана красавицы Салкым-зюмбюль, и совсем уж решили они что пришла пора им прощаться с жизнью и вскричали в ужасе:

— О, пощади нас, Великая мать!

— Хитрецы вы, — отвечала им мать сорока дэвов-стражей охранников, — не зря меня матушкой кликнули, ибо не скажи вы так, да не прижмись ко мне с сыновьим почтением не сосчитать бы воронам костей ваших. Раз уж так, то отвечайте: зачем пожаловали и мой покой нарушили, кем отправлены в моё ущелье, да что за дело привело вас в мои края?

От ещё не прошедшего ужаса путники не могли сразу и слова вымолвить. А как успокоились, правды таить не стали, ибо не велел им того старец и сказал ей юноша:

— Увидали мы земли Салкым-зюмбюль, и повстречались невольно с одним из её людей, он расказал нам о её охране, и, чтоб спастись от той охраны, посоветовал к тебе идти. Помоги нам, матушка-анне могучая! — Сглотнув, ибо пересохло горло и от слов и от напряжения, падишах продолжал. — Узнав имя той красавицы чей прекрасный источник мы потревожили, я потерял сон и покой и провожу все дни и ночи свои с мыслею одною, как бы мне хоть на миг увидать ту чья краса стоит такой охраны?! Тебя прошу, матушка, помоги, ибо лучше тебя никто не поможет да не посоветует!

Покачала она головой и от того посыпались с гор камни и отвечала им:

— Эх зря, сынок, ты о ней думать начал, ибо нет никого, краше этой красавицы на всей земле и многие прекрасные и храбрые йигиты, одержимые желаниями на твоё схожими, сгубили жизни свои. Ох, сколько было таких, кто о ней мечтал, кто ждал её и добивался её, а в живых уж никого из них нет, и в памяти людей не сохранились даже их имена, ибо не любит Аллах ни упорства ненужного, ни гордости лишней! — Отправив в рот очередную охапку плодов камеди матушка-анне продолжала. — Охрана её: то сыновья мои доблестные и служат они стражами её и под светом солнца и под лунным сиянием. Их там три дюжины да еще треть, и никто без ведома их не покажется около дворца её, ни зверь, ни человек. Не надо оно тебе, беги прочь, сынок, от затеи этой пустой и опасной, гибельна она для тебя!

Так повторяла она это раз за разом, отговаривая юношу, да вот только бесполезны были слова её, ибо если втемяшилось что-то в голову падишаха, не отступал он от своего.

Так и тут вышло. Упросил он её, умолил обещая, что поможет, ежели нужда будет и всё для неё сделает. И камень бы на его просьбы отозвался, а матушка, хоть и дэв, но всё же живое существо и не обошли её мольбы йигита и согласилась она помочь храбрецу. Превратила она лала в метёлку-салким новую, а самого шаха прицепила к торсу своему словно дитя малое, и оглянутся путники не успели а она за два широких шага подле замка Салкым-зюмбюль оказалась. Бросила она на землю горсть песка, что с сумы своей достала, и наказала юному падишаху:

— Размети его хорошенько по земле, бери салким, да акуратно мети, ибо то твой товарищ, помни о том, не забудь! А как перемешается песок с землёю, не переживай и не думай ни о чём дурном, иди себе в замок к девушке. Как в её палатах окажешься, ступай в опочивальню её и сними с руки её то кольцо, что ярче всех сияет, и бегом обратно. Я тебя здесь обожду. А дэвов, сыновей моих, не опасайся, они спать будут.

Осмелел падишах, загорелись его глаза, да сделал все как велела ему анне, благословляя про себя её доброту. Заглянул он в опочивальню красавицы и взаправду спит она.

— Ах, краса какая! — воскликнул он, глядя на неё. — Я и не представлял, что бывает такое! Красива она, словно райская дева, посмотрев на неё от красоты её умереть можно

И стоял наш падишах перед нею и не мог он глаз отвести от девицы и рассудок потерял было совсем, но, вспомнив наказ доброй анне, опомнился, забрал кольцо что ярче всех играло на точенных пальцах красавицы да и попятился из комнаты, чтобы хоть на пару мгновений продлить радость для глаз своих. Шатаясь, словно слепец, прибежал он к матушке дэвов и протянул ей кольцо. И не успел он в себя прийти как анне, подхватив его и лалу, всё ещё превращённого в салким, вернулась в ущелье, в котором они её нашли. Падишах стал было благодарить анне, но она отвечала, что не завершила она своего волшебства и потому благодарить пока ещё не за что. Махнула анне рукой да превратила юношу в высокую амфору, кинула туда добытое кольцо и положила ту амфору в пещеру в одной из гор.

А наутро проснулась красавица, принялась за утренний туалет и заметила вдруг, что любимого кольца как не бывало! Огорчилась она сильно и послала своих дэвов-стражей на поиски кольца и в замке, и в саду, где гуляла она обычно, да все без толку: не нашёл никто кольца её.

Опечалилась Салкым-зюмбюль, стала охранников своих распрашивать, где были да что видели они той ночью. И пришлось тем признаваться что заснули они, и не могут поручиться что никто не приходил пока спали они сном беспечным. А, если кто приходил, то может тот и вором оказался. И сильно разругала красавица дэвов, и не вынесли они позора такого да кинулись на поиски повторно. Но и тут результатов не было. И пошли они тогда к матери к своей на поклон, быть может она что видела. Но не призналась им анне что сделала, а насмехалася над ними, говоря, что никто не полезет на рожон к дэвам в этот райский уголок где их так много. Обругала она сыновей что они повелись на такие обвинения девицы да отослала их прочь. А на следующий вечер, когда в небе загорались первые звёзды, анне, подхватив путников вновь подошла ко дворцу. И снова рассыпала она песок по земле, и, вернув падишаху его истинный облик, вручила ему заколдованного лалу с наказом на сей раз принести ей серьгу из уха красавицы.

— Но будь акуратен — напутствовала падишаха великая анне, — и не путайся в замыслах и помыслах своих и не наделай того о чем пожалеешь после!

И она, пожелав ему удачи и осталась ждать. А падишах, уже зная что ему нужно делать, ободрился и обернулся ещё быстрее чем в первый раз, разве что вновь засмотрелся он на спящую Салкым-зюмбюль, но не его в том вина, и любой бы так поступил, ибо нет ни у кого сил отвести взгляд от такой красы истинной! И переборол молодой падишах своё желание остатся подле возлюбленной и вернулся он к матери дэвов с серьгой трофейной. Анне обрадовалась столь скорому возвращению молодца, да и его послушанию, видно было что красавец чист помыслами и душою, а это пришлось ей по нраву. И повторилось всё вновь: мать дэвов, вернувшись в своё ущелье, закляла юношу, бросила в недра амфоры и драгоценные безделушки и салким, положила их в пещеру, а сама занялась своими делами. Неуютно было терпеть в заклятом виде путникам, но что не сделаешь ради любви? А к этому моменту падишах уже настолько был влюблён в красавицу Салкым-зюмбюль, что страстно мечтал жениться на ней.

А утром девица сразу почувствовала неладное, ибо серьга её тяжелой была, и уху стало непривычно без её тяжести. Увидав в чём дело, всплеснула девица руками и расплакавшись от гнева и бессилия, вновь созвала своих верных дэвов, да устроила им распрос. А дэвам то и сказать нечего, ведь вновь проспали они всю ночь заместо того, чтоб сон и покой хозяйки стеречь. Осерчала Салкым-зюмбюль и позвала деда старого что у неё с младенчества служил, воду ей подносил чистую свежую, никогда не подводил её какое бы поручение не задала она старику. Мудрый он был старец этот, и успокоить умел, и утешить, и девичье, сердце понимал хорошо. Подошел час, и пришёл старец и воды принёс и угощение, какое только его дочь делать умела, ох и любила же его красавица, это угощение! Села Салкым-зюмбюль, и старика усадила, и принялась жаловаться ему на странности что творятся последние две ночи. Ибо боязно ей уже стало, и хотелось ей совета услышать мудрого, а старец многое знал, и не раз ей выручал её мудрым словом.

Услышал её жалобы да обиды тот старик да что сказать не знает, ведь понял он кто чудит и почему, а признаться-то боязно! И стал он её утешать как умел, развлекать да страхи её отгонять прочь сказаниями и легендами. А, уходя, сказал он ей:

— Ой торунэ милая, не дело рассказываешь ты старику седовласому, тут дэвы, тут матушка их, они тут столько народу сгубили а ты боишься что тут бродят незамеченные да неопознанные лихие люди! Не бывает так и не может того быть. Может где в покоях потеряно, может где в саду упало незаметно, великое ль то дело такую мелочь-то потерять?! Я поищу где смогу и как смогу, а ты уж не серчай на старика, глаза слабые да спина не гнется как хочется. А ты зазря не переводи слезы девичьи, что потерялось то вернётся, не грусти и не томись ты в печалях.

И старец ушёл, а красавица, потребовав у рабыни ароматного кофе, села на терассе и принялась думать что ж это за странности происходят вокруг, а заодно и успокоить сердце своё разтревоженное. И решила девица что это кто-то шутки устраивает так поглупому да ерундой занят со скуки и что обязательно шутника изловить надо да наказать чтоб другим неповадно было. Вызвала Салкым-зюмбюль к себе вновь дэвов всех своих горе-стражей и выругала их и ножками топала и кулачками махала и пугала что покарает их жутко ежели и этой ночью приключится чего невиданного. И вновь разпереживалась девица, и не находила себе покою целый день и до восхода белого лика Луны не могла никак занятие по душе себе подобрать. А пока девица красавица так металась по своему дворцу, пугая слуг и стражей падишах тем временем мечтал о новой встрече, и одновременно её боялся. А боялся потому что не понимал он действий доброй анне и не знал как бы подступится к прекрасной Салкым-зюмбюль.

Вот, снова наступил вечер, на чистом небе цвета темно-синего бархата зажглись первые звёзды, а мать дэвов вновь вернула падишаху его истинный облик.

— О анне всемогущая, — обратился он к ней, — подскажи как мне быть, что мне делать, умираю хочу увидеть красавицу Салкым-зюмбюль, не могу и не хочу я жизни без неё видеть, как мне её в жены добиться, смилуйся помоги мне мудрая матушка!

Не стала ему отвечать в этот раз мать дэвов, лишь улыбнулась и в третий раз понесла странников к замку красавицы. А там и указание новое дала влюбленному юноше:

— А сегодня тебе придётся исполнить самое приятное из трёх моих поручений! Иди к возлюбленной твоей да в ланиты расцелуй и не бойся ничего. Ты это заслужил своей смелостью и добродетельностью. Счастья себе. Только ж не забудь от счастья про время и не потеряйся нигде.

С этими словами мать дэвов попрощалась с падишахом. Взял он своего заколдованного лалу, размёл им песок, да и пошёл прямой дорогой в опочивальню к возлюбленной своей. Но вот беда, от ярости своей и слез долгих Салкым-зюмбюль той ночью заснуть так и не смогла хоть и умостилась на ложе на своём раскошном, а сон к ней так и не пришёл. Переползая ленивым взором от угла к углу, девушка лежала под лунными лучами посеребрившими все вокруг и раздумывала а не придёт ли и сегодня тайный шутник учудить еще чего либо этакого, когда увидела как открывается дверь в её опочивальню, куда ходу не было никому до той поры. Испугалась красавица, но с места не сдвинулась, уж больно любопытно ей было поглядеть кто же этот наглец, что осмеливается тайно пробираться к ней по ночам, да еще и не таить этого. Вот зашёл юноша в её опочивальню, и его осветило лунным светом, а красавица, увидав насколько прекрасен падишах, не устояла, да и влюбилась в красавца. Сердце её затрепетало и огонь в раз раздулся в пожар поглотивший её раз и навсегда. И поняла она что нашла свою судьбу. Тем временем, падишах приблизившись к ложу своей возлюбленной красавицы, затаив дыхание и обмерев вновь от её красоты поцеловал её по наказу матушки дэвов в обе щёчки. Не заметил ослепленный любовью шах что девица не спит, а Салкым-зюмбюль от счастья замерла едва дышать не разучилась, но когда падишах попытался отстраниться, девушка не позволила возлюбленному убежать и, обвив юношу руками прошептала:

— Лунный свет навсегда нарисовал твой образ на сердце моем, серебром выткав мою судьбу рядом с твоей, кто ты, возлюбленный мой, как очутился тут?

Не смог ответить ей шах, обмерев и от испуга и от счастья, услышав слова какие и не надеялся услышать никогда, и тогда, поняв его сомнения девица добавила:

— Не переживай более, мой господин, теперь я с тобой навек, половинка моя найдена, и другой искать не стану я.

И не успела она вымолвить свои слова как падишах сомлел от счастья и лишившись чувств пал бездыханным рядом с девушкой. Не растерявшись, Салкым-зюмбюль при помощи ароматических масел вернула молодца к жизни. И сидели они друг против друга до восхода солнца и смотрели глаза в глаза и тонули в них и никак не могли оторваться. Но вот солнце взошло, его лучи шаловливо пробежались по тяжелым шторам опочивальни девицы, и таки попали внутрь, словно отрезвив молодых. И сказала Салкым-зюмбюль возлюбленному своему падишаху:

— И теперь моя судьба за твоей судьбой идет, и переплетаются наши ладони навсегда, и не быть другому, но не как я не в силах отсюда уезжать, прошу тебя мой гсподин живи со мною тут и буду я тебе верная жена навеки.

Опечалился падишах, слушая такие речи любимой и сказал ей:

— Драгоценность сердца моего, я неволен перед своей судьбою, я падишах, за мной страна, и не могу народ я бросить, но когда набрел я на источник что ты устроила за лугами я решил построить там дворец себе и приезжать туда отдыхать. Быть может так и поступим любимая?

И согласилась с ним девица, и решили они свадьбу играть в городе, а жизнь строить и так и этак, и там и тут в радости и любви вместе. Поднялась она с ложа своего и, топнув ножкой, позвала охрану свою неверную, что опять заснула на всю ночь, и с ними вместе они пришли к анне, которая ждала их все там же перед дворцом. Поклонились они в земль той что помогла им обрести свою судьбу и попрощались с ней как с матерью, ибо она им счастье подарила, как истинно мать родная. И сказала им мать дэвов довольная тем, как все сложилось:

— Молодость и счастье светят вам надолго, судьба ваша теперь едина, и с моей она расходится, только и вы про меня не забывайте как я про вас помнила, и жду я от вас теперь каждый день по тому же количеству баранов сколько сыновей моих тебя охраняло дочь моя Салкым-зюмбюль! А ежели не пошлёте — обижусь я на вас лютой обидою и попомните вы неблагодарность свою и память дэвов!

Но не успела она договорить эти слова как падишах ей отвечает:

— О, анне, после всех твоих дел что ты сделала для нас, да за всю твою доброту и помощь какже забыть тебя добрейшая? Не бывать тому, не беспокойся, будет тебе сорок баранов ежедневно, и ежели что, всей помощью какой смогу помогу всегда, ты только скажи а я уж отблагодарю. Только прошу твоих сынов дэвов могучих чтоб и впредь земли эти охраняли от бед и от напастей разных.

И вот воротились счастливые молодожёны вместе с лалой в столицу, во дворец падишаха. А придворные да слуги уже испереживались куда подевался повелитель, а визири уже хотели отправляться на поиски падишаха, а как выяснилось что с ним приключилось — обрадовались все, да столы накрыли и созвали весь честной народ на свадьбу. И играли ту свадьбу сорок дней да ночей и все кто смотрели на молодых диву давались, как такие красавцы на свет нарождаются, и тому насколько они друг другу подходили. "Вот, воистину, божественная чета правителей" — восклицал народ и благословлял свадьбу и свою судьбу, за то, что им довелось жить при этих прекрасных и щедрых правителях. И жили с тех пор падишах и красавица Салкым-зюмбюль, как и условились они, то в городе где правил падишах, то в долине той, где жила красавица и жизнь их проходила в счастье, спокойствии и радости. Да и про мать дэвов которой они были столь многим обязаны не забывали и исправно отправляли ей баранов и другие гостинцы, а иногда и сами наведывались в гости. И до сих пор наверное правят они у себя там в своей стране молодые, красивые счастливые, и живут, наслаждаясь своей прекрасной судьбой.

27. Трава, открывающая глаза

Эй, рассказчик, славный бес,

Не растягивай словес!

Было ли то али не было, но люди говорят, что в прежние времена был один купец и было у него столько богатств, что никто не знал им счёта. И был у того купца один-единственный сын Али и многие богачи — и купцы и вельможи и даже визири — хотели бы выдать своих дочерей за сына этого богатого купца. Но однажды всё изменилось: вернувшись из очередного караванного путешествия купец заболел и напрасно приводили к нему лекарей и знахарей, мудрецов и прорицателей — никакое лекарство не могло помочь ему, а болезнь лишь усиливалась, а вскоре умер он, оставив всё своё наследство своему единственному сыну, которому на тот момент уже было лет шестнадцать и был он красивым юношей. Но так уж сложилось, что юноша этот связался с дурной компанией и, проводя в забавах ночи и дни, не только не преумножил отцовского капитала, но промотал всё что досталось ему и уже через полгода стал настолько беден, что у него в карманах не было и десятка медяков-пара, чтобы купить себе хлеба и он часто спал на пустырях и ходил голодный и оборванный.

На его счастье, нашёл он на дороге рассыпанную горстку пара и, накупив на них хлеба и наевшись им досыта, он решает податься на базар, работать носильщиком-хамалом, но он целый день пробродил по базару без толку: зная, насколько этот юноша безалаберный, никто не доверил ему перенести свой груз. И вот, под вечер, когда городская стража уже закрывала крепостные ворота, Али решает покинуть свой родной город и идти странствовать по свету. И долго он бродил по свету, приходя то в один, то в другой город с караванами или же самостоятельно, нанимался то там, то там на случайную работу, а то и просто утолял голод, забираясь в чужие сады. И вот в своих бесконечных странствиях, забрёл он случайно в один город и, придя на базар, услышал громкий голос глашатая-телляля:

— Кто возьмётся исполнить поручение купца Рахима, тому он даст тысячу золотых и дочь в жёны!

"Эта работёнка как раз для меня! — подумал Али. — И какое бы сложное задание не дал бы мне он — я сделаю". А подумав так, подошёл к теллялю и тот отвёл его в дом купца. Но лишь увидал Рахим, что перед ним юношу, почти мальчик, удивился и спросил:

— Э, да ты совсем ребёнок, тебя отец отпустит на такое дело?

И Али рассказал ему историю своей жизни.

— Сынок, — сказал ему тогда Рахим, — то, на что я зову тебя совершенно законно, но до того места, следует ехать неделю, согласен ли ты ехать так далеко со мной?

— Отчего же не согласиться? — отвечал юноша.

Тогда купец дал сто золотых и в знак того, что собирается исполнить уговор, представил ему свою дочь и её личную служанку и оставил их пообщаться наедине. Наутро купец и юноша на лошадях выехали из города. Ровно неделю длилась их дорога и с каждым днём всё меньше встречных попадалось на их пути, мельче становились проходимые ими селения, а местность становилась всё более дикой и глухой. Переночевав, в кофейне небольшой деревушки, утром восьмого дня подъехали они к необитаемому горному хребту.

Когда они спешились, купец заколол одного из коней и, вытащив из него внутренности сказал юноше:

— Вот твой остаток — девятьсот золотых. Теперь смотри, что ты должен сделать: полезай внутрь этого коня и сиди там тихонечко. Вскоре прилетит большая птица, она поднимет этого коня на самую вершину горного хребта и оставит тебя там. Как только окажешься там, выходи из коня наружу. На горе лежат камни, похожие на речные, бросай их вниз, в мою сторону.

Али настолько был заворожён думами о том, что он теперь не бедный странник, а женатый обладатель значительной суммы денег, что не подумал о том, каким образом он спустится назад, чтобы получить эти деньги. Он залез в коня, как ему сказал Рахим, а когда птица принесла его на высокую гору, юноша вышел из коня и огляделся: вокруг, насколько хватало глаза, было усыпано драгоценными каменьями. Как и было условлено, Али собирал их в кучки и сбрасывал вниз купцу, а тот наполнял ими мешки и вскоре отправился в обратный путь, оставив юношу на горе одного. И только когда Рахим ушёл, к Али вернулся здравый смысл и он стал понимать, насколько подло поступил с ним купец. Мало того, что тот познакомил его с девушкой, которую выдавал за свою дочь да не додал обещанные девятьсот золотых, так ещё и оставил умирать на вершине горы под дневным палящим солнцем и под холодными ночными ветрами. Семь дней провёл юноша там почти без еды и питья, семь дней он сидел и плакал над своей горькой судьбой, забросившей его на вершину горы в столь дикой и пустынной местности, что за эту неделю ни одна живая душа не проходила мимо него, семь дней он бродил по скале собирая траву. Когда же прошли эти семь дней он решил, что нельзя сидеть сложа руки и стал искать способ выбраться к людям, но с той стороны, с какой он подошёл с купцом, его путь преграждали отвесные скалы, тогда как по другую сторону горного хребта был другой хребет, выше этого. На то, чтобы взобраться туда, перевалив через ложбину у него ушло ещё сорок дней и всё это время юноша ел траву, что попадалась то тут то там. Взобравшись на ту гору, Али вздохнул с облегчением, за ним он увидел плодородную долину, а где-то далеко на горизонте — дворец падишаха здешней долины.

— Слава Аллаху, — прокричал юноша в небеса, — что в той стороне тоже живут люди! Значит, я смогу как-то выжить. Ещё несколько дней ушло у Али на то, чтобы попасть в ту страну и он, ежесекундно рисковал упасть и разбиться о скалы, но Аллах хранил его и вот уже юноша спустился в долину. Только вот чем дальше спускался он в ту долину, тем больше удивления было в его глазах: перед ним раскинулись сады, виноградники и поля, но нигде он не видел ни человеческого жилья, ни людей. Подошёл он ко дворцу, смотрит, а попасть во дворец невозможно, все входы и выходы заперты, и нет вокруг ни души, чтобы можно было бы спросить у них как попасть во дворец. Весь следующий день потратил он на то, чтобы найти хоть кого-нибудь, но всё напрасно. Долина казалась вымершей. Это казалось тем более странным, что вокруг дворца были ухоженные поля и было непохоже, что люди давно покинули этот край. Но на этом чудеса этой странной долины только начинаются.

В своих безуспешных блужданиях по долине, Али подошёл к скале, в которой была сделана дверь. Сколько ни дёргал за неё юноша — так и не смог открыть, тогда он спрятался в кустах поблизости от неё и стал ждать, может быть её откроют изнутри или снаружи. На закате к той двери подъехал на лошади какой-то старик. Лихо спрыгнув с неё, он отпер дверь и вошёл внутрь, а лошадь загадочным образом исчезла. Юноша юркнул в дверь и оказался в длинном и тёмном коридоре, в конце которого сиял свет. Али пошёл на свет и оказался в чистой и богато обставленной комнате, в которой сидел только что приехавший старик и девушка, прекрасная как Луна в полнолуние. Юноша остановился в коридоре и стал подслушивать.

— Ах, отец мой названный! — говорила девушка. — Долго мне ещё томиться здесь, в этой пещере? Пожалей меня и отведи меня к людям, ибо тяжело мне без общения.

И слёзы покатились из её глаз.

— Да что же я могу сделать, дочка? — отвечал ей старик. — Ты же знаешь, что я держу тебя здесь не по своей злой воле. Я до сих пор не могу найти лекарство для моих глаз. И как только оно найдётся — я с радостью увезу тебя к сынам человеческим. Когда-то я был известным колдуном и владел всеми здешними талисманами, теперь же я почти слеп и не могу уйти отсюда, пока я не вылечу свои глаза. К сожалению, никто из сыновей человеческих не сможет попасть в эту долину ни для того, чтобы забрать тебя отсюда, ни для того чтобы получить растущую у них траву для исцеления моих глаз. Эх, если бы кто-то из них мог попасть к нам.

И он тоже заплакал.

"Слава Аллаху, — обрадовался наш юноша, когда понял, что несколько засохших цветов той травы случайно оказались в его карманах, — теперь я смогу выбраться из этой долины к людям".

И довольным этим он заснул там же, где и сидел — в узком коридоре пещеры, он даже не увидел, что в этой пещере были дальние комнаты, в одной из которых располагалась секретная комната старика, а в двух других — спальни старика и девушки. А утром старик встал для того, чтобы проверить целы ли его талисманы и, выйдя за дверь комнаты, обнаружил спящего Али.

— Э! — сказал он. — Да тут сын человеческий! Как ты сюда попал?! В наши края даже пери и джинны не залетают, а уж сыновьям человеческим это тем более не по плечу!

— Хозяин, — решил схитрить юноша, — впусти меня в комнату, и я смогу рассказать тебе как я сюда попал.

Любопытно стало старику и он впустил Али.

— Мой отец, — начал рассказывать юноша уже в комнате, — был богатым купцом, но он умер, а я по юности да по глупости растратил всё его состояние, от того я стал бродить по городам и однажды, когда я думал, что моя жизнь кончена, во сне ко мне явился старик-дервиш и повелел: "Встань и иди на луг и собери немного цветов травы, открывающей глаза. Потом пойди в эту долину и отнеси этих цветы моему слепому другу, чтобы он мог сделать себе исцеляющий бальзам. А когда он прозреет, он сможет щедро вознаградить тебя и ты станешь богаче, чем был, когда получил отцовское наследство". Проснувшись, я, не мешкая, отправился на луг и нарвал этих цветов. Оттуда я двинулся в эту долину и целый год шёл пешком и вот этой ночью я нашёл тебя, но был настолько уставшим, что уснул на пороге.

И юноша достал из кармана целебную траву и дал её старику. Вы даже не можете себе представить радость старика, когда трава оказалась в его руках.

— Сын мой! — воскликнул он. — Ты действительно спас меня и я сделаю тебе много добра и дам тебе столько золота, что ты будешь богаче, чем раньше.

Сказав то, старик удалился куда-то в дальние коридоры пещеры, изготовил там целебный бальзам, наложил его на глаза и прозрел. Вернувшись к Али, он привёл его в комнату девушки и, познакомив их, сказал:

— Смотри, дочка: Аллах смилостивился над нами и прислал этого юношу с цветами целебной травы и теперь мои глаза прозрели, а ты сможешь выбраться с ним к людям.

И так юноша и девушка друг другу приглянулись, что вскоре старик обручил их, а на следующее утро мудрец приготовил для Али и девушки двух лошадей, наполнил алмазами огромный мешок, который навьючил затем на лошадь и подарил юноше волшебный перстень.

— Сын мой! — сказал он, надевая перстень на руку своего спасителя. — Если ты попадёшь в беду, только лизни этот чудесный предмет и тотчас пред тобой предстанет араб, который исполнит любое твоё поручение.

Поблагодарив старика, молодые сели в сёдла, а он сказал им на прощание:

— Счастливого вам пути! Это непростые кони, вы не правьте ими, а доверьтесь их ходу и они через три дня выведут вас в вашу страну.

И, действительно, лишь только старик ушёл в свою пещеру, кони сами пошли и к исходу третьего дня пути привели седоков в родной город Али, в тот самый город, который он когда-то покинул и куда он поклялся больше никогда не возвращаться. Но, теперь он был богат, да и к тому же он значительно возмужал и никто из горожан не узнал бы в нём ни того юнца-кутилу ни оборванца, которым он стал немного позже.

Заночевав прямо на постоялом дворе, юноша утром оставил там свою жену и пошёл на рынок к теллялю, чтобы он помог продать ему один из подаренных стариком бриллиантов. И на вырученные деньги Али построил для дворец для себя и своей жены. И было в том дворце убранство роскошнее, чем во дворце падишаха той страны. И наняли они слуг и жили они в своё удовольствие. Но деньги имеют свойство заканчиваться и юноша, взяв ещё пару бриллиантов снова направился к теллялю. Когда же телляль, обходя с теми алмазами рынок повстречал людей падишаха, те забеспокоились, ведь бриллианты такой ценности в их стране не могут быть нигде кроме сокровищницы падишаха, а если они попали на базар, подумали люди падишаха, значит, они были из той сокровищницы украдены. Телляля доставили во дворец и он был вынужден указать на Али и его вскоре доставили во дворец пред очи падишаха. А надо сказать, что правил той страной человек жадный и завистливый и как только юноша попал к нему во дворец, падишах приказал отобрать у него всё имущество, а дворец его разрушить. Хотел падишах казнить Али, но время было позднее, а по обычаю нельзя казнить человека ночью и потому его отправили в темницу. Оказавшись в столь тяжёлом положении юноша не сразу вспомнил про волшебный перстень подаренный ему стариком, ведь он даже ни разу не воспользовался им ранее. И вот, лизнул он тот перстень и перед ним появился чудесный араб.

— Приказывай, мой господин! — сказал он. — Всё что ни пожелаешь — всё будет исполнено!

— Я хочу, чтобы ты вывел меня из этой темницы. — пожелал юноша.

— Исполняю! — отвечал араб.

Он стукнул рукой по стене и стена в тот же миг разлетелась на куски и Али смог выйти на свободу.

— Ещё будут приказания? — поинтересовался араб.

— Да. — сказал юноша. — Я хочу, чтобы ты отправил падишаха, заточившего меня в эту темницу, на гору Каф и бросил бы там на волю джиннов.

Араб исчез, схватил падишаха за волосы, принёс его в своих руках к Али, и размахнувшись, метнул его с такой силой, что тот полетел прямо на гору Каф.

— Что ещё прикажешь? — спросил араб.

— Доставь сюда визирей. — сказал юноша и араб снова исчез.

В голове юноши зародилась шальная мысль стать падишахом. "А что в этом такого? — подумал он. — Ведь кто-то же должен занять его место? Так почему бы этим кем-то не стать мне? И к тому же новый падишах может оказаться столь же завистлив как и этот". И только он подумал так, как здесь, на ночной улице, перед разбитой стеной городской тюрьмы стли появляться визири, были они в домашнем халате и домашних тапочках, потому что к моменту появления араба они уже готовились ко сну.

— Эй, визиры! — обратился Али к ним. — А знаете ли вы зачем я собрал вас здесь?

— Нет, не знаем. — поёживаясь от ночной прохлады, отвечали они.

— Бывший падишах — сказал юноша, — позарившись на моё имущество, подложно бросил меня в темницу и возжелал казнить меня завтра поутру, но теперь он уже лежит на одном из склонов горы Каф и общается с джиннами. Так вот, я тут подумал и решил стать вашим новым падишахом. Если вы будете мне покорны — я сохраню вам жизнь, имущество и должности, нет — прикажу этому арабу придумать для каждого из вас какую-нибудь мучительную казнь.

Визири вспоминали как бесцеремонно волочил их сюда араб и желание что-либо злоумышлять против нового падишаха у них пропадало, к тому же полуразвалившееся здание городской тюрьмы навевало на них печальные мысли и они верноподданнически присягнули новому падишаху и встали пред ним на колени. Тогда юноша приказал арабу одарить каждого визиря и перенести его во дворец падишаха. На утро же была назначена коронация нового падишаха — нашего хорошего знакомого Али. Во время коронации юноша вспомнил, что за всей текущей суетой, он так и не сыграл сорокадневную свадьбу и со следующего дня в течении положенных сорока дней все жители империи гуляли на ней. А после юноша и его жена прожили долгую и счастливую жизнь, полную удовольствий и развлечений.

Чтож они смогли достичь своих желаний. Теперь осталась самая малость: чтобы и мы достигли своих!

28. Гюль-Султан

Было то, аль не бывало,

Но печалей каждому дано немало.

У одного падишаха, жившего в прежние времена, было три сына и все они были умелыми воинами и любили заниматься бегом и стрельбой, охотой и скачками, метанием копий и дротиков, борьбой и фехтованием, а также и другими искусствами, необходимыми для настоящего йигита. А, как известно, нет предела совершенству, поэтому они, вскочив с постели, с первыми лучами солнца и хорошо позавтракав, весь день оттачивали своё мастерство, соревнуясь друг с другом то в одном то в другом искусстве.

А в это утро они, выехав довольно далеко за город. договорились разойтись в разные стороны, чтобы поохотиться и определить, кто из них более меток и удачлив. Так как каждый пошёл своим путём, мы с вами последуем за младшим из братьев. Он отъехал довольно далеко от того места, где они сговорились об охоте и попал большой лес. "Здесь наверняка много дичи, — подумал он, — а, значит, мне улыбнётся удача!" Но так он думал напрасно: он полдня бродил по лесу и за всё это время никакая дичь, достойная охотника, не попадалась ему. Вдруг заметил он в чаще красавца-оленя и из удали молодецкой решает он не убивать того оленя, а поймать его живьём, да свести его к отцу-падишаху. Да это была бы достойная победа в соревновании с братьями! Но олень не собирался становиться лёгкой добычей для охотника и убегал всё дальше в чащу, и, как не подгонял юноша своего коня, расстояние между ним и оленем не уменьшалось. Наконец, человек почувствовал, что стал уставать, а олень, как казалось усталости не знал, а бежал всё с той же прытью и тогда подумал йигит, что не сможет он поймать того оленя и уже вытащил стрелу из колчана, чтобы выстрелить в него, но животное в тот же миг перепрыгнуло через стену, неизвестно откуда взявшегося посреди леса сада и скрылось в глубине. Когда юноша понял, что добыча столь легко ускользнула от него, сказал себе: "Клянусь, я добуду этого зверя: или убью, или поймаю его" и поскакал вдоль каменного забора этого сада в поисках калитки. Постепенно, к уставшему от погони юноше возвращалась способность мыслить здраво и он задумался над тем, что довольно странно, что такой большой и красивый сад спрятан в лесной глуши. Долго ехал он вдоль стены, а калитка всё не находилась. И чем дальше он ехал тем больше удивлялся он размерам сада. В какой-то момент ему это надоело и он, потеряв терпение, собирался спрыгнуть с коня и перемахнуть через стену, благо в этой части она была не слишком высокой, но тут показалась и заветная калитка. Возле неё сидел старик-привратник.

— Селям, тебе путник. — приветствовал он всадника.

— И тебе селям! — отвечал юноша.

— Эй, сынок, — спросил привратник, — как ты оказался здесь? Откуда и куда путь держишь?

— Вот, дедушка, погнался я за оленем. — признался тот.

— Ох, сынок, — сказал старик, — то и не олень вовсе, а колдунья, которая хотела завлечь тебя в ловушку.

— А чей это сад? — спросил юноша.

— Он принадлежит Гюль-Султан, дочери здешнего падишаха. — отвечал привратник. — Её заколдовала та же ведьма, которая завлекла тебя сюда. За стеной стоит замок, в котором Гюль-Султан живёт со своей нянькой, а я сторожу этот замок. И все восемь лет, что я здесь работаю я не видел ни одной живой души, за исключением няньки. Так что мне порой целый день не с кем и словом перекинуться.

Видя, что старик доброжелателен и словоохотлив, йигит рассказал ему кто он и как сюда попал.

— Уходи в свои земли, — внезапно сказал ему сторож, — мы уже довольно долго болтаем с тобой, а если кто-то увидит, что я тут разговариваю с тобой, то и тебя убьют и меня казнят.

Но юноша уже загорелся желанием взглянуть на Гюль-Султан и стал упрашивать старика пропустить его в сад.

— Нет, — отвечал он, — это невозможно. У входа в замок привязаны лев и тигр и как только они увидят тебя — набросятся на тебя и растерзают на мелкие кусочки. Лучше уходи прочь...

И много ещё, казалось бы, убедительных доводов приводил охранник, пытаясь отговорить юношу от этой гибельной затеи, но он всё не отступал и наконец сторож сдался.

— Ты не подумай, сынок, — сказал он, — что мне жалко пропустить тебя внутрь, но это лишь для того, чтобы спасти тебе жизнь, но раз ты настолько непреклонен — ступай, но не пеняй на меня, что я тебя не предупреждал.

И он открыл калитку. В саду было прекрасней чем в раю: деревья, ветви которых сгибались под тяжестью плодов, ароматы цветов, соловьиные голоса, журчание ручьёв. Любуясь всем этим великолепием, юноша вышел по аллее ко дворцу, перед которым был мраморный бассейн, вода в который вливалась со всех его четырёх сторон. Вдруг послышался перезвон цепей и прикованные к ним тигр и лев, оскалившись, приготовились напасть на йигита. Но в этот самый момент в окно выглянула прекрасная девушка, она увидела юношу и влюбилась в него, сильнее чем тысяча сердец и остановила животных. Тогда юноша взглянул на неё и упал без чувств, ослеплённый её красотой. Показав няньке лежащего без сознания йигита, Гюль-Султан сказала:

— Оживи этого бедолагу и приведи его сюда, мне так хочется расспросить его кто он, откуда и как оказался здесь.

Нянька брызнула на него водой и он сел на землю, пытаясь вспомнить, что с ним случилось.

— Пойдём, герой, — сказала ему нянька, — я приведу тебя в чувства!

И юноша со страхом и любопытством поднялся по ступеням дворца. Нянька отвела его в покои девушки и только он увидел её он снова упал без сознания от её красоты.

— Эй, йигит! — игриво сказала девушка, после того как он снова пришёл в чувства. — Если бы я не услыхала звона цепей, они набросились бы на тебя и растерзали бы в один присест. Как это ты не побоялся прийти сюда, где тебя могли растерзать дикие звери, но падаешь в обморок, едва меня видишь?

И он признался, что полюбил её с первого взгляда и рассказал ей в подробностях как и почему он оказался в её владениях.

— И я в тебя влюбилась всем сердцем и всей душою, как только увидала. Но как только мой отец, который запер меня сюда, узнает, что ко мне кто-то проник и, что я кого-то полюбила, он жестоко расправится с нами обоими, поэтому мы не можем оставаться здесь более. Бежим, может быть нам удасться уйти в страну, на которую не распространяется его власть и до нас не дотянутся его хищные лапы.

И они, собрав вещи ценностью подороже и весом полегче, выходят на крыльцо дворца. Взяв с собой няньку и обоих зверей влюблённые покинули замок. Вначале юноша испугался, когда увидел, что лев и тигр идут за ними, но девушка объяснила ему, что они преданы ей и не причинят вреда ни ей, ни тому, кто будет с нею, но зато могут остановить отряд, который отец может послать в погоню за ними. Опустилась ночь и они так и ехали во тьме лесами и лугами, горами и долами и две светящиеся пары глаз следовали за ними. На рассвете они наконец-то покинули владения её отца и вздохнули с облегчением, на чужой территории и сам отец и его воины, если догонят беглецов, будут вести себя намного сдержаннее.

К месту, где юноша расстался с братьями они прибыли где-то к полудню. И конечно же братьев на месте не оказалось, они встретились тут ещё вечером и допоздна ждали его, но не дождались и поспешили вернуться во дворец, потому как предположили, что с ним что-то случилось. Узнав об исчезновении младшего сына падишах очень огорчился, но время было позднее и он лишь утром отправился на поиски шахзаде. И каковы же были удивление и радость отца, когда он уже настроившийся на плохой исход, увидел сына, причём не одного, а вместе с невестой. Братья тоже были рады видеть младшего целым и невредимым, но их съедала зависть, от того, что самая вкусная добыча досталась именно младшему. И потому повелел падишах визирям подыскать старшему и среднему сыновьям невест и совсем скоро устроил он всем троим своим сыновьям свадьбу и все эти сорок дней и сорок ночей гости дивились двум диким кошкам, сидевшим возле младшего шахзаде и его невесты.

29. Искусство превращения

И деревенские рассказчики сказок и повествователи легенд и знатоки книжной мудрости редко бывают настолько единодушны, как тогда когда речь идёт об этой удивительной истории, как простой юноша научился игре в превращения. Вот как это было в далёкие-предалёкие прежние времена. У одной женщины родился сын и дала она ему имя Дженгиз, что значит — бесконечный, бескрайний как море. И, действительно, был сын замечательным во всём. Был он настолько прекрасен, что на всём белом свете никто не смог сравниться с ним красотой. Бесконечны были его таланты и способности и можно сказать, что был он само совершенство во всём. Отец Дженгиза умер, а мать, прослышав, что падишах его страны стал собирать при своём дворе умных и сообразительных юношей его мать отдала на воспитание и обучение ко двору падишаха. И все ученики служили пажами-ичогланами при падишахе. Своими способностями, умом и красотой заслужил он внимание падишаха.

— Скажи, юноша, — спросил у него как-то падишах, — как тебя зовут? Ты добрый малый и я надеюсь ты оправдаешь мои надежды.

— Дженгиз. — ответил он.

— Какое простое деревенское имя! — воскликнул правитель. — Давай я дам тебе другое имя. Например, Али. Согласен?

Трудно было не согласиться, если тебе даёт имя сам великий и могущественный падишах. Тем более, что при дворе была мода на имена, взятые из Корана. И хотя Дженгизу нравилось имя, которое он получил при рождении, он вскоре привык к тому, что его называют Али, а иногда он и сам так представлялся: "Я — паж Али-Дженгиз".

И вот однажды случилось так, что при дворе пошли слухи об удивительной игре в превращения, никто не знал как в неё играть и что нужно делать человеку для того, чтобы превратиться в какое-то животное или предмет, но все о том только и говорили. А падишах был охочим до всяких диковинных и чудесных штучек и тогда повелел он собрать большой совет и пригласил на него визирей и советников, лекарей и знахарей, ходжей и дервишей, астрологов и толкователей Корана и задал он им вопрос:

— Умеет ли кто-нибудь из вас играть в игру превращений?

— Нет, — отвечали ему собравшиеся, — не умеем. Говорят, дервиши в неё умеют играть.

И тогда спросил падишах дервишей, что пришли на совет:

— А вы умеете играть в превращения?

— Нет, — отвечали ему дервиши, — мы — не умеем. Как нам рассказывали, давным-давно этим искусством владели египтяне, но теперь, увы, осталось мастеров играть в неё всего несколько человек, да и те разбежались по окраинах мира: кто в Боснии живёт, кто — в Марокко, кто — в Йемене, кто — в Индии.

Опечалился падишах и собрался было послал людей, чтобы позвали тех мастеров ко двору, но тут Али-Дженгиз, присутствовавший на совете как ичоглан падишаха подумал "Если эту игру придумал человек, значит, и я смогу научиться играть в неё", и сказал правителю:

— Если будет на то твоё высочайшее соизволение, о падишах, я отправлюсь в путь и научусь играть в неё!

Обрадовался падишах и тут же благословил юношу на дорогу. Долго ли, коротко ли странствовал юноша по свету, только однажды встретил он одного дервиша.

— Куда, сынок, путь держишь? — спросил его дервиш.

— Хочу я научиться игре в превращения. — отвечал Али-Дженгиз. — Если один человеческий разум ту игру выдумал, значит, и я смогу постичь все её тонкости.

"Однако, этот юноша самонадеян сверх меры" — подумал дервиш, вслух же сказал:

— Тебе повезло, сынок! Я как раз тот, кого ты искал. Пойдём со мной и я научу тебя играть в превращения.

Али-Дженгиз согласился и они пошли с дервишем в горы. Через несколько дней они пришли в пещеру, в которой дервиш жил. Но в дороге дервиш ни разу не обмолвился о той удивительной игре, а юноша стеснялся спросить у мудреца когда же тот станет давать уроки. Ничего не изменилось и когда они пришли в пещеру: дервиш занимался своими обычными делами, рассказывал какие-то истории, молился Аллаху, но об игре — ни полслова. Один день сменялся другим, а тот — третьим, но мудрец хранил загадочное молчание. И скучно стало юноше и он стал осматриваться вокруг, ходил в окрестностях, а однажды он заметил, что в дальнем конце пещеры, которая служила жилищем дервишу есть замаскированная потайная дверь. Когда хозяин куда-то отлучился Али-Дженгиз подёргал ту дверь — она оказалась закрыта. Стал осматривать комнату, чтобы найти ключ и он нашёлся. Отпер юноша дверь, а за ней сидит девушка, прекрасная, словно Луна в полнолуние, а в глазах её — такая бездна, что в них можно утонуть.

— Скажи, красавица, — спросил её юноша, ты пери или джинн?

— Нет, — отвечала девушка, — я и не джинн и не пери, я — как и ты из рода человеческого.

— Как ты оказалась здесь, в темноте пещеры? — удивился Али-Дженгиз.

— О, это очень грустная история. — отвечала красавица. — Когда я ещё была ребёнком дервиш похитил меня и привёл сюда. Он не желал мне зла, просто ему нужна была ученица и он считал меня очень способной, но я всё равно не смогла заговорить так, как говорил он. А, когда он понял, что я не оправдала его надежд, — он заключил меня в эту темницу, чтобы я не смогла никому не раскрыть тайну игры в превращения.

— А что это за такая жуткая тайна? — удивился юноша.

— Пойдём, — сказала девушка и вывела его из пещеры.

Она подвела его к колодцу, который был до самого верха заполнен человеческими костями.

— Вот, — сказала луноликая, — это те, кто пытались постичь тайну этой игры.

И Али-Дженгиз ужаснулся, увидев это, и потерял сознание и было от чего: его любопытство привело его на грань гибели. Когда же он пришёл в себя, девушка сказала ему:

— Не бойся, я помогу тебе. Вся тайна состоит в том, чтобы читать заклинания неправильно и если ты прочитаешь их правильно — ты погибнешь, как эти смельчаки. — она показала на колодец и юноше снова стало не по себе, но на этот раз он сдержался и не упал в обморок. А она продолжала — Есть такой особый код: если ты видишь первую букву, то ты должен прочесть её как последнюю, вторую — как предпоследнюю и, наоборот, если ты видишь, что написана буква "Я" — ты должен прочитать её как "А", видишь "Б", а читаешь как "Ю".

И она давала ему ещё много дельных советов пока они не заметили, что на тропинке, ведущей к их пещере появился дервиш. Тогда Али-Дженгиз отвёл её обратно в её темницу, а сам, как ни в чём ни бывало, подошёл к мудрецу и спросил:

— Так когда же мы будем учиться?

— Когда? — переспросил дервиш. — Да хоть сейчас, сынок.

И он достал книгу и попросил немного почитать из неё, а юноша, наученный советом луноликой, читал наоборот, произнося "Я" вместо "А" и "Б" вместо "Ю". И долго стоял он так, преклонив колени перед разложенной на низкой подставке книгой и от страха ни разу не ошибся и не прочитал букву правильно. И это разъярило дервиша, ведь если бы юноша ошибся — он умер бы.

— Э, — сказал мудрец, — да ты не по годам смышлёный!

И он, окончательно рассвирепев, снял с юноши штаны и порол его плёткой пока ярость не прошла. Тогда он взял книгу заклинаний, тех самых, которые позволяют человеку менять свой облик и превращаться в животных, растения или какие-то неживые предметы и заставлял юношу читать её от начала до конца, в надежде, что Али-Дженгиз где-нибудь обязательно стратит, но и тут юноша ни разу не ошибся, более того, прочитывая каждое из этих заклинаний один раз, он запоминал его на всю жизнь, ведь оно должно было пригодиться ему для превращений.

— Тебе всё равно не выучить эту книгу! — закричал дервиш, когда книга была прочитана от корки до корки.

Он схватил Али-Дженгиза и, снова отлупив его, забросил его за дальний перевал.

Упав на землю, юноша не разбился, но встал, отряхнулся и присел на ближайший камень поразмыслить что ему делать. Его мечта исполнилась — он теперь мог превращаться во что угодно, только радости это знание ему не принесло, более того он понял насколько смертельно опасно искусство этой игры. Поэтому он решил не возвращаться к падишаху, а вернуться домой к матери. Так он и сделал.

Мать удивилась возвращению сына, но нисколько не обрадовалась, ведь она надеялась, что при дворе у падишаха, юноша получит хорошее образование и сделает себе карьеру. Но Али-Дженгиз не стал рассказывать о своих приключениях и остался дома. Тем временем дервиш остыл и решить тайком нагрянуть в дом юноши, приняв какой-нибудь вредоносный облик, чтобы убить его. Но он не подумал о том, что его ученик оказался способным в колдовстве и чародействе. И, действительно, дервиш только задумал то, а Али-Дженгиз уже знал о помыслах своего учителя. Поэтому решил юноша спрятаться и сказал своей матери:

— Ты уж не удивляйся, но завтра утром я превращусь в коня, ты возьми меня под уздцы, отведи к падишаху и продай меня, с деньгами поступи как захочешь, одно только прошу: не отдавай ему моей уздечки!

— Ох, сынок! — отвечала она. — Наслушался ты при дворе всяких сказок да побасенок, вот и бредить начал. Да мыслимо ли ты, чтобы человек в коня превратился?

Али-Дженгиз не стал разубеждать мать, но, как только проснулся на рассвете, он превратился в прекрасного скакуна и давай бить копытами во дворе. Проснулась мать, удивилась, но что ей было делать? Вспомнила она про вчерашний разговор, взяла сына за уздечку и повела продавать сына падишаху. Понятно, что не каждый может попасть на приём к могущественнейшему правителю, но когда Али-Дженгиз вызвался разузнать все тонкости игры в превращения, падишах через своих людей навёл справки и узнал всё и про юношу и про его мать, поэтому он не удивился, когда стражники сообщили, что у входа стоит мать Али-Дженгиза с конём и приказал провести её к нему. Понял падишах, что сумел юноша изучить искусство превращения и без разговоров отдал за того коня сто тысяч курушей серебром и попытался выведать у юноши-коня секрет превращения, но тот отвечал уклончиво, а когда стемнело и вовсе, улучив момент, вернул себе человеческий облик и сбежал из дворца домой. Там он увидел, что днём дервиш, обернувшийся ветром уже побывал в его комнате, и более того оставил записку: "Ты, свинья, всё-таки смог овладеть искусством перевоплощения. Чтож, берегись, теперь я уничтожу тебя". Прочитав это, Али-Дженгиз спустился вниз и сказал матери:

— А завтра, мама, я превращусь в барана и ты точно также отведи к падишаху.

И, действительно, наутро он превратился в барана и мать снова повела его во дворец. Но, когда ей оставалось всего каких-то пятьдесят метров до дворца, дорогу ей перегородил тот самый дервиш и, протягивая ей мешок с золотыми монетами, сказал:

— Продай мне, матушка, этого барана, денег тебе здесь хватит на целую отару.

И только она взяла этот мешок, как юноша обернулся голубем и воспарил в небо. Дервиш чуть замешкался, ведь ему было жалко терять столько денег, но затем превратился в коршуна и помчался следом за талантливым учеником. Когда голубь подлетел к беседке в саду, где отдыхал падишах, коршун настиг его и готовился клюнуть, но тут Али-Дженгиз превратился в яблоко и упал на колени правителя. Коршун вернул себе облик человека и, войдя в беседку сказал:

— Прости, о великий падишах, но это моё яблоко!

— Твоё? — удивился правитель. — Да ты в своём ли уме? Как смеешь ты отобрать яблоко у меня?

Падишах уже вознамерился позвать стражу, чтобы арестовать этого зарвавшегося подданного, но тут он подумал, что дервиш может убить его и превратившись в птицу улететь. И тут правителю стало по-настоящему страшно. Тогда он протянул яблоко чародею. Но юноша тут же превратился в просяное зёрнышко и оно скатилось с рук падишаха. Дервиш в то же мгновение обернулся курицей и уже занёс свой клюв, чтобы съесть зерно, но оно превратившись в куницу, задушило птицу. Едва только этот стремительный поединок закончился, как Али-Дженгиз снова стал юношей, столь же прекрасным, как и прежде.

— Да ты ли это, сынок? — спросил его оторопевший падишах.

— Я. — отвечал он. — Голубем и яблоком, просом и куницей тоже был я. Теперь ты видишь, о великий падишах, что я выполнил твой приказ и научился игре в превращения. А этот дервиш, которого мне, к сожалению, пришлось убить, был моим учителем. Когда он понял, что я превзошёл его в искусстве игры, он напал на меня, но, как видишь, я оказался искуснее.

Порадовался падишах способностям юноши и дал ему сто тысяч курушей, сверх того, что ранее заплатил за коня, а ещё подарил ему дворец и приблизил его к себе и сделал своим любимцем и первым визирем. А Али-Дженгиз вернулся в пещеру, где томилась в пещере девушка, которая помогла ему советами и вызволил её. И играли они свадьбу долгую, как и положено по обычаю сорок дней и сорок ночей, а потом жили долго и счастливо в своём дворце.

Вот и пришёл конец этой сказке, но попрощавшись с нею, мы перейдём к следующей. Не так ли, дружок?

30. Испытание верности

Говорят, в старые времена рядом с дворцом одного падишаха жил простой человек и у него была дочь-сиротка. Каждый день она ходила в школу мимо окон дворца в школу. А из тех окон за ней наблюдал сын падишаха. И он, всякий раз, когда видел её проходящей с книгой подмышкой, спрашивал:

— Девочка, чему тебя научили в школе?

А она что-то отвечала ему. И шахзаде и сам не заметил как влюбился в неё. И вот пришёл он к своему отцу и говорит:

— Отец, мне скоро придёт время выбирать себе невесту, так вот я решил, пусть ею станет дочь нашего соседа.

Задумался падишах: с одной стороны он был рад, что его сын встретил свою настоящую любовь, с другой — он сожалел о том, что выбор сына пал на дочь бедняка.

— Эх, сынок, — сказал он наконец, — она бедна, так что я смогу добыть тебе более подходящую партию.

— Нет, — отвечал сын, — я возьму в жёны только её.

— Но она слишком юна. — уговаривал его отец. — Тебе уже семнадцать, а ей — всего тринадцать.

— Ничего, — отвечал шахзаде, — я буду ждать столько, сколько потребуется.

Видя непреклонность сына, падишах согласился на его будущую свадьбу с этой девочкой. А чтобы она выросла достойной невестой для шахзаде и будущей шахиней, отец жениха повелел построить для неё семиэтажный хрустальный дворец и приставил к ней лалу, няню-воспитательницу, которая следила за ней и обучала её хорошим манерам и всем премудростям, необходимым для того, чтобы быть женой монарха. Так девушка росла и хорошела с каждым днём. И она тоже полюбила сына падишаха.

Но вот какая беда приключилась однажды. Хотя шахзаде и навещал девушку каждый день и подолгу разговаривал с нею, ей было скучно сидеть одной в огромном дворце в семь этажей и она подолгу сиживала у окна, ожидая любимого и наблюдая за прохожими. И так случилось, что проходивший мимо хрустального дворца сын первого визиря увидел её сидящей у окна и тоже влюбился в неё и мечтал о том, чтобы получить от неё хотя бы поцелуй. Но, что может привлечь внимание девушки, которая в скором времени станет женой могущественного правителя? Только редкостная диковинка. И у этого юноши такая диковинка нашлась. И не просто диковинка, а то, чего ни у кого и никогда не было. У него в клетке жила птица, которая каждое утро неслась бриллиантами размером с куриное яйцо. И вот взял сын визиря эту клетку и одевшись так, чтобы его не узнали случайные прохожие, стал прогуливаться у заветного окна, время от времени покрикивая:

— Продам птицу несущуюся алмазными яйцами!

И его выкрики достигли ушей девушки и она спросила у своей лала:

— Я о многих чудесах читала, но о таком даже и не слыхала.

Но и нянька-воспитательница о ней ничего не знала. А когда выглянула девушка в окно, оказалось, что птица та очень красивая и ей очень захотелось купить её.

— Дорогая моя! — сказала она лале. — Спустись к нему да разузнай что он просит за неё и мы её купим.

Когда же няня спросила продавца о цене, он ответил:

— Птица эта бесценна и я не могу продать её за деньги.

— Но что же ты хочешь за неё? — с изумлением спросила лала.

— Всего один поцелуй твоей госпожи. — отвечал юноша. — Такая плата меня вполне устроит.

Когда няня-воспитательница вернулась к девушке и сообщила требования продавца, та зарделась как цветы красного мака.

— Да мыслимо ли это? — спросила она лалу. — Как можно поцеловать незнакомого, да и нелюбимого мужчину?

Но лала сама загорелась мыслью о том, чтобы приобрести ту птицу и сама стала уговаривать девушку:

— Один поцелуй — это же такая мелочь! К тому здесь никто не увидит, поцелуй его один раз и забери клетку с птицей.

И так она её уговаривала, пока та не сдалась под её напором. Девушка выставила свою щеку в окно и мечта сына визиря сбылась. Тотчас же он отдал клетку с чудесной птицей и смешался с окружавшей его толпой.

После этой невинной покупки, девушка подвесила клетку с птицей под потолок спальни и не могла нарадоваться на эту птицу: её оперение переливалось всеми цветами радуги и тем ласкало взор. Но почему-то получилось так, что поцелованная сыном визиря щека девушки поблекла и потеряла былую прелесть, тогда как другая была красива как и прежде и на свою беду и на беду девушки это заметил шахзаде.

— Признайся, — сказал он, — кто посмел прикоснуться к тебе?

— Никто просто так и не войдёт сюда. — отвечала она.

— Вот уж не знаю кто и как смог проникнуть сюда, — сказал шахзаде, — но я же вижу, что твоя щека поблекла, значит, кто-то приходил к тебе. Если ты не признаешься — я попрошу отца казнить тебя!

И девушке пришлось признаться в происшедшем и даже показать юноше птицу. Разгневался шахзаде и сказал ей и подбившей её на это лале:

— Раз она любит теперь другого, то пусть уходит он прочь из моего дома, хочет пусть идёт к своей новой любви, хочет — пусть ищет другую.

И лале пришлось подчиниться: она переодела девушку в бедные одежды, в которых она пришла в этот дворец и, открыв двери, отпустила её в белый свет. Только и было у неё, что эта волшебная птица. Первую ночь ей пришлось провести в лесу спрятавшись от волков и лихих людей в дуплле огромного дуба. Наутро чудесная птица снесла бриллиантовое яйцо и неслась она в странствиях, ежедневно, как она и делала это дома. Девушке лишь оставалось класть яйца в заплечную суму.

Однажды в горах ей встретился пастух с отарой овец. За алмазное яйцо она купила у него одежду и одела её. Теперь она стала юношей-пастухом, а прежняя девушка-сиротка как будто умерла. Так, что я даже в небольшом замешательстве: как называть её дальше? Будем называть её: "девушка-юноша". Дорога привела её в большой город. У ворот увидала она бедного старика, сидевшего под деревом. Подошла она к нему, поцеловала руку и сказала:

— Отец, возьми меня, пожалуйста к себе в сыновья!

— Сынок, — отвечал он, — зря ты просишься ко мне в сыновья, я беден и мне едва хватает денег на хлеб своим деткам, а если ещё и ты сядешь мне на шею, она совсем согнётся.

— На всё воля Аллаха, — сказала девушка-юноша, — так что может я вам сгожусь в каком-нибудь деле, а ем я совсем мало.

И как старик не отказывался, она плакала, умоляла и в конце-концов он сжалился и принял её. Привёл к себе в хижину, представил детям и разделил с нею скромный ужин. Поутру девушка-юноша встала раньше всех и выннула из клетки только что снесённое алмазное яйцо, а когда старик проснулся, она показала ему это яйцо и сказала:

— Меня здесь никто не знает, поэтому сходи, отец, продай его и купи на эти деньги всё что нужно для дома.

Изумился старик, но пошёл на базар и выручил за алмаз ровно тысячу золотых монет. На один золотой он накупил еды и всяких сладостей, каких ни он ни его дети отродясь не едали, а остальные принёс своему новому сыну. И наелась тогда семья старика до отвала. А наутро птица снесла новое яйцо и снова девушка-юноша попросила своего нового отца продать его на базаре. Итак в течении всего недели-другой стала их семья богачами. Девушка-юноша повелела насыпать в море искусственный остров, а посреди него построить дворец, и разбить огромный сад. А вокруг них — много других построек, была там даже баня. В самом центре дворца повелела девушка-юноша сделать тайную комнату, все стены которой были выложены снесёнными птицей алмазами и вся комната искрилась и сверкала, словно в ней жило само солнце. А клетку с птицей она повесила под потолком и поселилась в той комнате, сторожить столь драгоценную птицу.

По всему свету прошёл слух о том чудесном дворце и о живущем в нём богаче, из далёких краёв приходили люди полюбоваться дворцом, приходили к нему, словно паломники.

И пока девушка-юноша наслаждается своим богатством, мы вернёмся к горделивому шахзаде. Прогнав свою любимую, он жестоко раскаялся в содеянном, но этого уже не вернёшь и от тоски по девушке заболел, да так, что сколько не приглашал к нему отец-падишах лекарей да колдунов, мудрецов да чародеев — ни один не смог прописать ему исцеляющего лекарства. И даже под угрозой смертной казни они лишь разводили руками и говорили:

— О великий падишах, у нас есть лекарства от всех болезней, но только от сердечной любви нет под Луной ни одного надёжного средства.

И чтобы хоть как-то поддержать настроение чахнущего сына, падишах повелел мудрецам своего государства собирать истории о всяческих диковинках и рассказывать их юноше. И вот в числе прочих историй, рассказали ему, что где-то далеко появился такой чудесный дворец на острове насыпанном посреди моря. Услыхал про него шахзаде и тут же ожил и пошёл к отцу и рассказал что знает о том.

— Захотелось мне съездить туда. — говорит он затем. — Может полюбуюсь перед смертью на такое чудо, а может быть увижу я тот дворец и пройдёт моя хворь, а сердце и душа успокоятся.

Удивился падишах перемене в настроении сына и сказал:

— Но, сынок, ты же был болен ещё сегодня утром. Я боюсь отпускать тебя в далёкие края.

— Я и сам не знаю почему, — отвечает ему шахзаде, — но сердцем чую, что я непременно должен поехать туда!

И как ни старался падишах, как ни уговаривал его — сын стоял на своём. И в итоге отец сдался и сказал:

— На всё воля Аллаха! Если я удержу тебя силой, то твоя болезнь станет от того ещё тяжелее, а если ты не умрёшь в дороге, то, кажется, ты будешь жить долго и твоя хворь покинет тебя навсегда. Единственное, о чём прошу тебя: возьми своего лала-воспитателя, он не допустит, чтобы с тобой случилось там что-то злое.

И шахзаде, поблагодарив отца и взяв с собой, как и было условлено, своего лала, в тот же день отправился в путь. Долго ли, коротко ли ехали они, но вот дорога привела их к чудесному дворцу, построенному его возлюбленной, но, как мы помним, юноша ещё не ведает о том. Тогда как девушка увидела его и узнала, лишь только сошёл он с корабля, но не стала подавать виду, а наблюдала за ним, оставаясь неузнанной да следила за его действиями через своих слуг. Вскоре познакомился шахзаде с приятным и хорошо воспитанным юношей, хозяином дворца, он показывал гостю редкие и диковинные деревья сада и многочисленные комнаты дворца. Много часов они гуляли вдвоём и сын падишаха даже не заподозрил, что перед ним не юноша, а его возлюбленная. И вот наконец она ввела его в ту самую потайную комнату. Блеск алмазов ослепил глаза шахзаде и он стал умолять хозяина дворца продать ему хотя бы один из этих бриллиантов за любые деньги, а девушка-юноша не соглашалась. И так в споре их застала ночь и никто из них не мог убедить другого. Наконец, девушка-юноша устала от припирательств и решила открыться ему.

— Вот видишь, — сказала она, — ты готов на всё ради того, чтобы обладать хотя бы одним из этих бриллиантов, а я когда-то давно купила у птицелова эту чудесную птицу, — она показала на клетку под потолком, — всего лишь за один поцелуй и ты прогнал меня.

Обомлел юноша от этих слов и лишился дара речи, а девушка переодевшись из мужского наряда в женский и предстала перед шахзаде. Тогда они обнялись и заплакали. Девушка простила своего любимого и они с чудесной птицей уехали к нему на родину, а дворец тот оставили старику в благодарность, за то, что он приютил девушку, когда она была юношей. И обрадовался отец-падишах возвращению сына с его возлюбленной и устроил им свадьбу по всем правилам и обычаям на сорок дней и сорок ночей и мечты наших влюблённых осуществились.

31. Невезучая красавица

И рассказчики сказок и повествователи легенд передают эту совершенно правдивую историю так. В прежние времена случилось так, что и у падишаха и первого визиря было по одной дочери. И хотя, падишах с визирем были прекрасных отношениях и всегда понимали друг друга с полуслова, а вот их дочери, писанные красавицы, да к тому же и одногодки были меж собой соперницами. И вот сидели они как-то во дворце у окна и им обоим приглянулся красавец-водонос, что работал на дворцовой кухне.

— Эй, красавчик! — окликнула его султанша. — Признайся, кто из нас двоих красивее: я или дочь визиря?

Эх водонос-водонос! Сказать бы ему, что красивее, конечно же, султанша и ему не пришлось бы испытать столько приключений и неприятностей. Но, что поделать: он был юн и прямодушен, да к тому он не был искушён в дворцовой деликатности потому и ответил честно:

— Ах, султанша! Вы обе красивы и мне даже неудобно, что приходится выбирать меж вами, но, по правде говоря, дочь визиря прекрасней!

И, сказав то, он пошёл с большим сосудом к источнику. Для него это был не более чем забавный эпизод, но сколько ярости его слова вселили в душу проигравшей! Ведь она была дочерью падишаха и всегда и во всём должна быть первой. И не будь она прекрасно воспитана, она наверняка вцепилась бы в волосы соперницы. Но султанша даже и виду не подала. Тем временем в её голове созрел коварный план. Вернувшись в свои покои она сказалась больной и её отец, чтобы вылечить дочь созвал лекарей-хекимов и знахарей, но ничем не могли помочь мнимой больной, они лишь качали головами: сколько бы не осматривали они её — не могли найти у неё ни единого недуга. Тем временем, султанша позвала личного врача семьи, человека в высшей степени доверенного и деликатного и, вручив ему пригоршню золота сказала ему:

— Пойди-ка к моему отцу да убеди его в том, что единственное средство излечить мой недуг: убить дочь первого визиря и дать мне напиться её кровью.

Опешил лекарь от столь жуткого предложения, но подумал: "Если она способна на такую смертельную интригу, то она может и меня невзлюбить и сжить со свету" и согласился исполнить просьбу султанши.

— Я тут прочитал в одной старинной книге, — сказал он придя к падишаху, — что есть одно верное средство излечить незлечимый и смертельно опасный недуг султанши, состоящий в том, что она чувствует себя больной, но внешне кажется вполне здоровой.

— Какое же? — торопил его отец интриганки. — Говори скорее!

— Нужно убить дочь первого визиря и напоить султаншу её кровью.

И жалко было падишаху дочь своего друга и верного слуги, но раз судьба поставила перед ним выбор между её жизнью и жизнью султанши, он, безусловно, выбрал свою дочь. И трудно осудить его за этот выбор, ведь не знал он какую подлость она устроила. И вот вызвал он своего визиря и сообщил о приговоре лекаря. Понурил голову визирь, но не стал он спорить с правителем, ибо тогда он мог погубить и семью и всю свою многочисленную родню, но спросил соизволения всё сделать самому. А придя домой рассказал о приказании падишаха дочери.

— Эх, — сказала она, услышав слова отца, — нельзя при дворе быть красивее султанши.

Красавица дочь визиря была колдуньей и отец её знал о том. Поэтому когда визирь зарезал кошку и послал её кровь султанше, девушка обратилась той кошкой и жила в доме в её облике. Наутро же вельможа приказал слугам сделать большой сундук из орешника, посадил в него девушку-кошку и продал тот ларь на базаре перекупщикам, а колдунья сделала так, чтобы купил его никто иной, как тот самый водонос, который оценил её выше султанши. Позвал он носильщиков-хамалов и они принесли он сундук домой, поставил его в комнате, а зачем он это сделал и сам понять не может. Только вот любуется на ларь, и всё тут. А когда утром водонос ушёл на работу девушка вернула себе прежний облик и навела порядок в доме юноши: махнула одной рукой — подмела всюду, махнула другой — помыла полы, подула на постель — она сама и застелилась, а когда пришла пора водоносу возвращаться домой, колдунья снова стала кошкой. Заходит он в дом и ничего понять не может и ничего не украдено, и всё на своих местах стоит, только вот в доме у него что-то не так. Уже он и со свечой ходил да осматривался: всё вроде бы и по-прежнему, да как-то красивее и более ухоженно стало вокруг. "Кому это могло понадобиться прийти ко мне?" — подумал он. И до глубокой ночи провёл в таких мыслях, но про дочь первого визиря он даже и не подумал, ведь кто он и кто она, слишком уж разнилось их положение в обществе. Наутро он снова ушёл на работу и вернувшись вечером опять увидел, что дома — чистота и порядок. "Наверняка, это как-то связано с тем ларем, который я купил третьего дня" — решил он и подошёл к ларю и, постучав в него, сказал:

— Джинн ли ты, пери ли ты — выходи! Я хочу на тебя посмотреть!

Но девушка-кошка не стала показываться из ларя и не проронила и звука. И ещё один вечер он провёл в раздумьях. А утром он твёрдо решил выследить, кто это стал появляться в его доме. Для этого он, купив на базаре мяса, положил его на самом видном месте, а сам сделал вид, что ушёл. Девушка, вернув себе прежний облик, мигом приготовила мясо и собрала бельё, чтобы постирать его. Она даже не заметила как водонос вернулся домой.

— Ой! — воскликнула девушка, увидев его, и закрыла лицо.

Только сейчас он узнал ту самую дочь визиря и очень удивился тому, что такое счастье свалилось на него.

— О моя госпожа! — сказал он ей. — Теперь я понимаю, что ты — моя судьба, от которой никуда ни деться!

И уже вечером они стали играть свадьбу, пригласив его друзей и соседей. И была та свадьба богата и играли её как и положено сорок дней и сорок ночей, потому как была та девушка колдуньей. А, отгуляв свадьбу, жили они в любви да согласии. Вы, наверное, уже подумали, что на том и сказке конец? А вот и нет!

Пришлось как-то красавцу-водоносу уехать из города, по какой причине — вот уж не скажу, ибо давно то было. Только вот решил он: пока он будет в отлучке — пусть жена поживёт в доме его матери, что обитала в другом квартале того же города. А, чтоб матери жилось хорошо и вольготно, прислал он вместе с женой сорок мулов, нагруженных золотыми монетами. Увидали это соседи матери и стало им завидно, что такая жена у простого парня. Вот и решили они опорочить девушку и написали ему письмо, в котором обвинили её во всех грехах, какие только могут быть. Прочитал водонос то письмо и по наивности своей поверил всему, что в нём было написано и сильно разозлился. А, поскольку был он человек горячий и вспыльчивый, взял кинжал и захотел убить свою жену. Подошёл он к дому своей матери, а жена его уже наперёд знала, что он придёт и зачем, вот и вышла встречать его. Только вот чем ей обороняться-то? Взяла она в каждую руку по серебряному подсвечнику, чтобы в случае чего отвести от себя удар любимого. Постучался водонос в дверь, а девушка уже здесь. Он даже не поздоровался с ней, а вытащил свой кинжал, намереваясь убить её. Но, так уж случилось, что почти у самого порога этого дома протекала речка и девушка, превратившись в рыбу прыгнула в реку. Опешил он от такого поворота дела, сел на порог и заплакал. Тогда мать вышла к нему и рассказала насколько он был глуп, когда поверил людской молве. И её пуще прежнего зарыдал красавец-водонос, потому что понял он, что упустил своё счастье и свою любовь.

В это время воды реки уже вынесли девушку в море, она плыла, наслаждаясь своим новым телом. Но это продолжалось недолго: она попала в рыбацкие сети и запуталась в них. А когда рыбаки вытащили сети на берег рыба снова стала девушкой. Опешили они от неожиданного улова и заспорили между собой кому она достанется в жёны, ведь поняли они, что девушка та непростая. Тогда дочь визиря сказала им:

— Вот я пущу стрелу — и в её руках появился лук и стрела — и кто первый её принесёт, тому я и буду женой.

Девушка придумала это нарочно, ведь любила она не смотря ни на что, только наивного красавца-водоноса. Поэтому, когда она выстрелила и рыбаки бросились за стрелой, дочь визиря успела спрятаться за деревьями и они вернувшись не нашли её и поняли насколько были глупы они, когда поверили ей. Долго ли, коротко ли шла по берегу дочь визиря, но встретила она старика.

— Девушка, — сказал он, — тебе нельзя ходить по берегу одной, вокруг бродят лихие люди, мало ли что они с тобой сделают! Давай лучше, я возьму тебя в жёны.

Не ожидала она такого молодецкого задора от старика, ведь он казался довольно дряхлым и сказала ему:

— Протяни руки вперёд!

Сделал старик как сказала ему девушка, а она вложила в руки те подсвечники, что были в её руках, когда она превратилась в рыбу, и убежала и от него. Хотел было погнаться за ней старик, да жалко ему было отпускать серебрянные подсвечники, а бежать с ними у него никак не вышло, всё-таки возраст был у него почтенный.

Наконец судьба привела дочь визиря к источнику, что бил из прибрежной скалы. Остановилась девушка перед ним, устала она и наклонила попить воды. И надо же было такому случиться, что мимо проезжал сын падишаха той страны. Был он братом соперницы нашей героини, но мы не рассказывали вам о нём только потому, что до сей поры его судьба никак не пересекалась с судьбами ни водоноса, ни дочери визиря. Была девушка настолько прекрасна, что и шахзаде тоже решил жениться на ней, а девушка, любила только красавца водоноса и не отвечала согласием шахзаде. Несмотря на это сын падишаха привёз девушку во дворец в качестве своей невесты и всем говорил о своей скорой свадьбе. Надо сказать, что с тех пор как красавец-водонос столь неосторожно предпочёл дочь визиря султанше, хоть и не утекло много времени, но многое переменилось при дворе: визирь тот умер, а султаншу выдали за сына падишаха соседней страны и никто во дворце не смог узнать в невесте шахзаде дочь прежнего визиря.

Вечером того же девушка сказала шахзаде:

— Я хотела бы, чтобы тот источник, возле которого мы встретились отделали бы дорогим мрамором и, чтобы на камне вырезали бы мой портрет.

— Конечно, дорогая! — отвечал шахзаде. Он был настолько влюблён, что был готов исполнить любой каприз этой девушки. — Я повелю и это будет сделано за пару дней. Будут ли у тебя ещё какие-то пожелания?

— Что-то мне неуютно во дворце. — пожаловалась она. — Вот если бы ты повелел построить горе, что нависает над тем источником небольшой замок. Мы могли бы жить в нём, вдали от городской суеты.

— И это будет исполнено. — отвечал шахзаде.

Сын падишаха приказал исполнить желания девушки и вскоре они перебрались жить в небольшой уютный замок. Одно из окон выходило прямо на источник и девушка частенько сидела у того окна, выжидая когда придут попить воды все её обидчики. И сколько бы не расспрашивал о её прошлом шахзаде, она отвечала ему:

— Ещё не время. Как-нибудь я тебе сама всё расскажу.

Прошло совсем немного времени, как к источники подошли те самые три рыбака, которые выловили её из воды.

Как только увидели их девушка, позвала к окну шахзаде и сказала:

— Если хочешь узнать мою историю — повели бросить их в темницу.

— В сей же миг. — отвечал ей шахзаде. — Их следует казнить?

— Нет, — сказала она, — но посидеть в темнице им не повредит.

Увидели рыбаки голову девушки вырезанную из камня и упали без чувств, настолько она была красива. И опомнились уже в подземельи, которое было в том замке.

— Твоё пожелание исполнено, — сказал ей сын падишаха, — может быть теперь ты расскажешь, свою историю.

— Не сейчас. — отвечала она. — Скоро ты обо всём узнаешь.

И что оставалось делать влюблённому юноше? Только ожидать того часа, когда девушка сама заговорит. Вскоре пришёл к источнику и тот старик, которому дочь визиря отдала два серебряных подсвечника. И он тоже обомлел от красоты вырезанной из камня девушки, и его стража бросила в темницу по желанию дочери визиря, но она снова ничего не рассказала, пообещав шахзаде что совсем скоро наступит время ей заговорить. Наконец пришёл к источнику тот красавец-водонос, который был её мужем. Увидал он голову своей любимой на камне и лишился чувств от понимания, какую глупость он совершил. А когда он ещё только подходил к источнику, девушка та позвала шахзаде.

— Сегодня ты узнаешь обо мне всю правду. — сказала она. — Повели доставить в замок этого юношу и вытащить из темницы тех четверых.

Сын падишаха вышел к страже, чтобы те исполнили волю девушки. Когда же это было сделано и он поднялся в её покои, она наконец заговорила и рассказала ему всю историю своей жизни, начиная с того момента, как красавец-водонос предпочёл её султанше. Опечалился шахзаде, узнав правду и сказал:

— Несмотря на то, что я тебя сильно полюбил, ты, если захочешь можешь вернуться к своему мужу. Но, скажи, что же делать с теми, кого по твоему желанию заточили в подземелье?

— Рыбаки вытащили меня из моря, а, значит, и привёл меня к тебе, — отвечала она, — старик оскорбил меня. Поступай с ними как знаешь.

Тогда шахзаде повелел отпустить рыбаков, а старика — казнить. А когда водоноса привели в чувства, сын падишаха вывел к нему его жену, а тот, сгорая от стыда, за причинённое ей оскорбление пал ей в ноги и она конечно же простила его. Тогда повёл красавец-водонос девушку домой, а по дороге рассказала она ему о всех своих приключениях. Собрал он друзей и соседей, чтобы отпраздновать её счастливое возвращение. И жили они с тех пор до самой старости не зная бед.

На том и завершилась эта наша сказка, а нам самое время переходить к следующей.

32. Жёлтая корова и петух с серьгой

Было то али не было, но скорее было, чем не было, ведь у Аллаха много рабов под Луной, а, значит, такое вполне могло произойти с кем-то в прежние времена. Так вот, жила в одном небольшом городке девушка. Когда умерла её мать, ей показалось, что весь мир сгорел в огне и осыпался пеплом к её ногам. С тех пор она ни разу не улыбалась, ибо не было никого кто мог бы защитить и приголубить её. Только-только похоронили мать сиротки, как отец женился во второй раз и поручил свою дочь заботам мачехи. А у мачехи была своя дочь и её, в отличие от падчерицы, женщина холила и лелеяла. Что поделать? Отцу сиротки была нужна жена, а на то, что она ненавидела его дочь ему было безразлично. И хотя отец и старался немного облегчить жизнь дочери, да разве он помощник в тех делах, где нужны женская доброта да материнская ласка. Ох, да спасёт вас Аллах от такой судьбы, какая выпала на долю этой несчастной девочки! Ведь у её мачехи было каменное сердце, как она заставляла её делать всю грязную и тяжёлую работу, как измывалась над бедняжкой, вынуждая её таскать воду в решете. Постепенно девочка выростала и становилась настоящей красавицей, и всем, кто видел её и сводную сестру замечал, что сиротка намного красивее, чем дочь мачехи. И вполне возможно, что именно из-за этого доставалась сиротке лишняя пара тумаков в каждых побоях.

С тех пор, как в доме появилась мачеха и её дочь, сиротку выгнали спать в хлев. Там она подружилась с жёлтой коровой и голосистым петухом с серьгой. И так подружилась, что девушка стала понимать их язык, а они — её. На рассвете петух усаживался у неё в ногах и громко приветствовал её:

— Ку-ка-ре-ку! Полно спать, сиротка, просыпайся! Вокруг много горя, но много и радостей! Чёрные дни не могут длиться без конца, так что может быть этот день будет для тебя светлым и радостным! Если не этот, то хотя бы завтрашний — верь в это! И сохрани чистоту своего сердца.

И от этих слов девушке становилось теплее и радостнее, а в её душе поселялась надежда. И потому, проснувшись она всегда, обнимая петуха, благодарила его за доброту, а затем она бежала обнимать жёлтую корову, которую она называла "моё золото". Затем корова кормила девушку из своего вымени, причём из одного соска для неё текли сливки, а из другого — настоящий мёд. А ещё сиротка рассказывала жёлтой корове про все свои горести и обиды и корова, стараясь утешить её жалобно мычала и ластилась, словно кошка. Почти каждый день с весны до осени девушка выгоняла жёлтую корову в горы, на летние пастбища — яйлы. Они любили уходить туда вдвоём, потому что там, высоко в горах их не могла достать со своими придирками и побоями мачеха.

И вот что приключилось в один из летних дней, когда они ушли в горы на дальние луга искать места, полные вкусной и сочной травой. Обычно летом каждый хозяин сам выгонял сам скот, из-за чего коровы и козы быстро выедали вкусную траву в близлежащих долинах и найти хорошее пастбище тяжело. Но на этот раз им повезло: они сразу нашли хороший луг и девушка, отпустив корову пастись села в тени дерева прясти шерсть. И тут то ли задремала сиротка в мареве полуденного зноя, то ли подул с гор сильный ветер, но клубок спряденных ниток выкатился из её рук и поскакал вниз по склону. И что ей оставалось делать? Ведь мачеха не признаёт никаких отговорок: что ветер, что палящий зной, что град — всё равно накажет за потерю ниток и пряжи. Вот и бросилась девушка догонять тот клубок, но чем быстрее она бежала, рискуя покатиться кубарем со скалы, тем быстрее катился и клубок. И нет бы ему зацепиться за траву или кусты, а он всё катится да катится, словно ведёт за собой сиротку по какой-то одному ему известной дороге.

Но вот он остановился прямо у дверей какой-то хижины. Вроде бы и доводилось девушке бывать в этой местности, выпасая жёлтую корову, да только как ни силилась она, так и не смогла вспомнить, чтобы стоял здесь этот дом прежде. Только собралась сиротка поднять клубок, глядь, а на порог хижины вышла старушка, вся седая да ветхая, что кажется, рассыпется она от сильного порыва ветра. А в руках у той старушки большое зеркало. Переборола девушка свой страх, подошла к ней и заглянула в то зеркало да только не успела она ничего увидеть в нём.

— Ах, доченька! — тотчас сказала ей старушка. — Я знаю о тебе всё, взглянув сюда. Это зеркало судеб. Каждый, в ком достаточно мудрости и смелости может заглянуть в него и увидеть всё, что происходило в прошлом и произойдёт в будущем с ним или с другими людьми. И как только ты пришла я увидела всю твою жизнь, я узнала всё, что ты перенесла за свою короткую жизнь. Да свяжет тот клубок, что привёл тебя ко мне, руки твоей мачехи, что злее самого шайтана! Вырви у меня из головы клок волос и сделай из него пряжу и пусть он будет заменой той шерсти, что ты потеряла, пока катился клубок.

— Ну что вы, бабушка, — возразила девушка, — разве могу я спасти себя, если причиню вам боль, вырвав у вас клок волос. Да и нет мне пользы от такой замены, всё равно мачеха меня заругает. Она обязательно найдёт повод для этого. И сколько бы хорошего я ни делала бы — у неё для меня только одни гадости на языке, а то ещё она и побить может. Мне настолько не мила жизнь, что я даже буду рада тому, если вы меня утопите в реке, ведь за всё время жизни с мачехой я ни разу не улыбнулась.

И только заплакала она, как старуха сказала ей:

— Нет, доченька, твоя мачеха не стоит твоих слёз. Твоя совесть чиста, а в груди бьётся золотое сердце, потому не может быть такого, чтобы не наступил твой день, день когда Аллах пришлёт тебе счастье, такое же огромное, как твоя и душа. Возьми воды и умой лицо, чтобы никогда больше твоё лицо не омывали слёзы.

Трудно это описать словами, но только старушка сказала это, как из её пальцев тёплыми потоками стал струиться свет. Заворожённая этим колдовством, девушка подставила свои руки под струи, набирала свет полные пригоршни и умылась им. Затем сиротка поблагодарила старушку за помощь и добрые слова и, подняв с земли клубок, вернулась к жёлтой корове. Вроде бы недолго пробыла девушка у волшебницы, а подошла к корове, оглянулась: солнце стало закатываться за западные горы, а, значит, пришло время возвращаться домой. Не успела сиротка и переступить порог дома, как вышедшая к дверям мачеха злобо запричитала:

— До чего ж ты докатилась окаянная! Если Аллах задумает покарать нас за твоё распутство — он забросает наш дом камнями. Эй, муженёк, выгляни посмотри что наделала твоя дочь: размалевалась как обезьяна и хочет войти в честный дом. Но я её не пущу. Ведь у меня тоже растёт дочь, а вдруг она заразится её наглостью.

На её зов прибежал отец, глянул на дочь и от того, какой она стала красавицей даже потерял дар речи. И, правда, её брови изогнулись как два натянутых лука, губы приобрели настолько ярко красный цвет, словно пылали огнём, а на щеках появились родинки, будто чья-та рука рассыпала на них горошины чёрного перца. А когда отец пришёл в себя стал вместе с мачехой ругать дочь:

— За хлеб мой ты благодаришь меня бесчестием и позором! Откуда у тебя сурьма на бровях и помада на губах? Если ты спуталась с бродягами и мерзавцами, то и иди к ним, а в моём доме тебе нет больше места!

Надеялась девушка на защиту отца, а он вторил мачехе. И оторопела девушка от таких слов и не могла понять за что на неё свалилась эта напасть. Тогда мачеха ткнула её носом в зеркало и сиротка поняла что произошло. После того как она умылась колдовским светом, что источали руки горной старушки, её лицо сияло словно солнце и полная луна, вышедшие на небо одновременно. Только теперь девушка поняла почему, когда она гнала корову домой односельчане оборачивались и долго смотрели ей вслед, будто на её лице была печать какого-то греха. Села она на порог своего дома и заплакала, но слёзы не только не портили черт её лица, а, наоборот, с каждой слезинкой она становилась всё красивее, словно и не человек она уже, а пери. Тогда жёлтая корова, что стояла тут же и наблюдала за всем происходившим вдруг заговорила человеческим голосом:

— Как у вас только язык поворачивается возводить такую напраслину на сиротину! Даже на Солнце и Луне можно увидеть пятна, а она же — невинна и чиста. И я клянусь вам в том. А если моего слова вам будет мало, я призываю в свидетели небо и землю!

Стояли отец и мачеха и смотрели то друг на друга, то на девушку, то на жёлтую корову и не могли и слова произнести, от того чуда, что произошло с их коровой.

— Не может быть, чтобы корова солгала. — заговорил пришедший в себя первым отец. — Если бы на её лице были румяна и сурьма, потоки слёз смыли бы их.

Но мачехе мало было слов мужа, она стала носить воду из колодца и поливать ею лицо сиротки, но вот вылила она на падчерицу сорок вёдер воды, а та не стала менее красивой: ни один волос её бровей не побелел, ни одна родинка не стекла с её лица.

"Наверняка она повстречалась в горах с джиннами, раз её красота не меркнет. — подумала мачеха. Вот бы передать это родной дочери или хотя бы выведать каким образом ей это удалось!"

Тогда глаза мачехи стали масляными, а голос приторно-сладким и она выспросила у падчерицы что с ней было этим днём, а та по простодушию да наивности своей рассказала всё как на духу. Да и не просила старушка не рассказывать никому о её волшебстве. Едва только ночное небо окрасилось в розовые тона, как родную дочь мачехи погнала жёлтую корову пастись в горы. И вот идёт она следом за коровой в нарядных одеждах, а от копыт поднимаются грязь и пыль и садится на неё, злится, ругается она да ничего сделать не может, только пуще прежнего пыль поднимается. С трудом нашла девушка нужное пастбище, села под деревом, взяла моток шерсти да никак не выходит у неё сделать из шерсти нить, уже и руки и всё лицо в той шерсти вымараны, а не получается ничего. С большим трудом сделала она маленький клубок, перебрасывает его с руки на руку, а ничего не происходит. Уже подумала мачехина дочка, что обманула её сводная сестра, но вот налетел порыв ветра и погнал клубок по склону горы. Побежала за ним девушка, да непривычным оказался для её полного тела спуск в долину, поскользнулась она и покатилась по скалам и буграм и прикатилась к порогу старушкиной хижины, словно тот клубок, да к тому же одежду всю изорвала, а тело было в синяках и ранах. Как и вчера, старушка вышла на порог встретить гостью. И так торопилась она, что она взяла с собой своё вязание.

"Да неужто эту уродливую старуху моя сводная сестра и называла луноликой? — подумала девушка. — Да она ведьма: и волосы спутанные и на лице — паутина морщин".

Мачехина дочка подумала это про себя, но волшебница без труда прочитала её мысли и ответила ей вслух:

— Каков человек на самом деле — это только Аллаху ведомо. Как ты посмотришь на меня, такой ты меня и увидишь.

Ухмыльнулась сестра сиротки, но не поняла намёка, а спросила:

— А что это ты вяжешь, старуха?

— Работа у меня такая — отвечала она ни секунды не смутившись от наглости гостьи — кто какую пряжу мне принёс, тому то и свяжу. Ты уж прости, дочь, но не могла бы причесать меня.

— Что? — удивилась девушка. — Ты давно на себя в зеркало-то смотрела? Тебе уже поздно за волосами ухаживать!

— Эх, дочка! — сказала старушка. — Стесняюсь даже попросить тебя, но ради памяти твоего умершего отца, пожалуйста, умой мне лицо и глаза.

— И лицо, и глаза у тебя уже давно не мытые и мыть их бесполезно. — отвечала мачехина дочка. — Ты грязная ведьма-джады!

— Да неужто я настолько грязная? — удивилась старушка. — А может это ты запачкалась и тебе срочно нужно помыться? Так подойди же и умойся!

— Ну наконец-то! — в сердцах воскликнула девушка.

С тех пор, как мать раскрыла ей секрет красоты её сводной сестры, она ждала этого момента, когда горная старушка предложит ей умыться. И когда из рук волшебницы стал струиться свет девушка умыла лицо, руки и ноги в том свете, а потом, даже не поблагодарив старушку, поспешила к корове и с нею вернулась домой. И когда она шла по дорогам и по улочкам родной деревни прохожие оборачивались на девушку и долго смотрели ей вслед, а она из тщеславия думала, что все засматриваются на её красоту. Но только она вошла в дом как мать онемела от того как теперь стала выглядеть её родная дочь. И снова девушке показалось, что мать восхищена её красотой.

— Неправда ли я теперь красивее всех на свете? — игриво спросила она.

Но мать не отвечала, а лишь промычала что-то неопределённое.

— Да что же это с тобой такое случилось? — удивлённо спросила она. — Отчего ты молчишь, словно воды в рот набрала?

Мать по-прежнему тихонько мычала, только дала дочери зеркало, а та, как увидала себя, сама чуть было не лишилась дара речи от страха. И было от чего: брови и ресницы все вылезли напрочь, будто их и не было никогда, а всё лицо было покрыто ссадинами и синяками от ударов о камни и скалы. От досады взяла в руки камень и долго била по зеркалу разбивая его на мелкие кусочки.

— Горе мне! — причитала она, добивая зеркало. — Кто теперь посмотрит на меня?

И она плакала, а домочадцы забегали вокруг неё да никто не может помочь её горю. Тогда мать позвала сиротку и, показав ей что стало с её сестрой сказала:

— Посмотри до чего ты её довела!

И уже собиралась мачеха выпороть сиротку, но тут за неё вступилась жёлтая корова и вновь заговорившая человеческим голосом:

— Так всегда получается, когда пшеничная мука хочет стать рисовым зёрнышком! Зло это не от сиротки, а от Вашей дочери. Это она так нагрубила старушке, что я не решабсь передать Вам её слова. Но поверьте, что от её слов и горы бы поступили бы также. Потому и превратилась она в обезьяну.

— Это всё из-за тебя вышло! — мачеха нашла новую виновницу беды её дочери и набросилась на корову. — Если бы не нужно было гнать тебя на пастбище, если бы ты не надоумила эту мерзавку, то не превратилась бы моя драгоценная доченька в уродину. А раз так, то отправлю я тебя прямиком к мяснику.

И, сказав это, она собралась идти за мясником, но сиротка пала на колени и хватаясь за полы мачехиной юбки умоляла её:

— Раз уж тебе нужно напиться чьей-то крови, то на, выпей мою, а корову не трогай. Так ли уж часто бывает, чтобы животные разговаривали как люди? А раз она заговорила, значит, в том есть особый знак от Аллаха!

Но чем больше умоляла девушка, тем пуще наливались кровью глаза её мачехи.

— Да как ты смеешь меня поучать? — заорала мачеха. — Чем эту скотину защищать, побеспокойся о том, чтобы я из тебя всю кровь бы не выпила.

И выпутавшись из рук сиротки побежала за мясником. А бедная девушка, рыдая, обнимала корову и прощалась с нею. Мясник пришёл быстро и принёс с собой ножи и большую колоду. Увидев его, жёлтая корова не стала мычать, убегать или прятаться, но, наоборот, подошла к мяснику и положила голову на ту колоду как на плаху.

— Что за чудеса творятся у вас? — спросил мясник. — Я много скота перевидел на своём веку, но чтоб корова сама склонила свою голову передо мною — такое со мной впервые!

Мясник этот хоть и зарабатывал себе на жизнь простым и грязным трудом, но слыл в их городке человеком умным и начитанным, он даже совершил паломничество в Мекку. Но что могли ответить ему отец сиротки и её мачеха? Взмахнул мясник ножом, коснулся тот шеи коровы и отскочил от неё.

— Бисмиллях! — воскликнул мясник. — На всё воля Аллаха!

И снова он ударил ножом по шее коровы и снова нож отскочил от неё. И в третий раз ударил он — и опять кожа оказалась прочнее.

— Мои ножи способны разрезать даже камень! — сказал он, в задумчивости запустив пятерню в свою окладистую бороду. — Значит, не простая у вас корова, а на ней благословение Аллаха. Что бы я ни делал — с неё и волос не упадёт.

И, забрав свой инвентарь, мясник удалился.

Много ли, мало ли времени прошло с той поры, только вот оставалась мачеха немой и не могла она и слова вымолвить. Но даже увиденные чудеса не сделали её добрее, скорее, наоборот, она обозлилась на падчерицу и жёлтую корову пуще прежнего и заперла их в хлеву и не давала им ничего больше куска хлеба для девушки и горсти сена для животного. Сиротка отдавала корове свой хлеб, а та в благодарность, поила девушку мёдом и сметаной из своего вымени.

И было бы так ещё очень долго, может быть и по сей день, только однажды во дворце самого большого богача их городка справляли большую свадьбу. Старался тот богач во всём подражать падишахам да султанам, от того и закатил свадьбу на сорок дней и сорок ночей и все желающие могли прийти на ту свадьбу посмотреть и угоститься за здоровье и долголетие молодых. Понятное дело, собрались на свадьбу не только все местные жители, но и заезжие торговцы и жители окрестных селений. Ведь такой праздник прекрасный повод не только угоститься бедняку со стола богача, но и себя показать, да разузнать последние новости.

Естественно, что и мачеха сиротки, принарядив свою обезьяноликую дочь, пожелала сходить на свадьбу. Наклеила она ей перья на отсутствующие брови, подкрасила глаза сурьмой и та приобрела почти человеческий вид. И уже совсем на пороге вспомнила мачеха о сиротке и испугалась, что та тоже пойдёт на свадьбу и все станут сравнивать девушек, а исход такого сравнения понятен. Потому и зашла к ней в хлев и повелела:

— Я ухожу с моей алмазной дочуркой на свадьбу. А тебе сделаю в честь этого небольшой подарок: выпущу на этот день из хлева, но с тем условием, что ты будешь сторожить дом, как собака. Ты же и есть собака. И не приведи Аллах, если в доме пропадёт или не найдётся на своём месте хоть иголка. Тогда я тебя саму положу спать на иголки. Понятно?

— Понятно. — упавшим голосом отвечала падчерица.

Так рухнули её последние надежды на то, чтобы хоть немного развлечься. Когда мачеха ушла, обняла она рыжую корову и давай жаловаться на свою горькую судьбу. Выслушала её корова и снова заговорила человеческим голосом:

— Сиротинка ты моя! Все они не стоят твоих слёз. Недавно к мне прилетали пери и прислали весточку от солнцеликой старушки и на том месте, где они коснулись моего лба выросли три золотые волосинки. Вырви одну из них и попробуй поджечь — верно из этого что-то получится.

И только девушка сделала так, как вдруг перед ней появилась арба, а в ней наряды да украшения — всё что нужно для того, чтобы идти на свадьбу. Застыла девушка перед теми вещами в нерешительности и раздумывала стоит ли ей нарядиться и идти на свадьбу или же остаться сторожить дом, но корова прочитала её мысли и сказала ей:

— Не бойся покинуть свой дом, ступай веселись, а я посторожу дом!

Нарядившись стала девушка прекраснее гурий из райского сада: краше розы и ароматнее сирени, походка грациознее лани, волосы темнее гиацинта, глаза пьянят сильнее вина и у любого, кто только взглянёт на неё — кровь тут же ускоряет свой бег по жилам. И действительно, стоило ей лишь войти в зал дворца того богача, который устраивал свадьбу, как все настолько были заворожены её красотой, что застыли в оцепенении, будто то и не девушка вошла, а напала на них банда разбойников. Даже тамада, специально выписанный из столицы, подумал, что видал эту девушку при дворе самого падишаха. Весь вечер сиротка танцевала и веселилась, мачеха и её дочь забились в уголок и просидели там, словно две ощипанные гусыни.

И можно было бы ещё долго веселиться сиротке, но как только её родственницы собрались уходить, и она поспешила домой быстрее них и так она бежала, что пересекая главную площадь, потеряла одну из двух своих золотых туфель и она с громким металлическим звоном упала в бассейн, но нельзя было ей останавливаться, чтобы поднять её. И вот уже сиротка дома. Времени до прихода мачехи хватило как раз на то, чтобы девушка успела переодеться из дорогих нарядов в ставшую привычной для неё мешковину.

— Помнится, что я повелела тебе охранять дом. — Это было первое что спросила мачеха у сиротки когда вернулась домой. — Справилась ли ты с этим заданием?

— Охраняла-то я охраняла, — отвечала девушка, — только вот зазря это было: никто не приходил за это время.

— Ох, деревянная твоя голова! — сказала мачеха. — Да кто же мог постучать, если весь городок гулял на свадьбе.

Она, дразня падчерицу, рассказывала с многочисленными подробностями о том что происходило во дворце богача. Причём как обычно она перевирала как могла и у сиротки была одна забота: как бы не засмеяться и не выдать мачехе то, что она тоже побывала на свадьбе. А мы пока оставим мачеху наслаждаться её недолгой властью над сироткой и расскажем вам о шахзаде страны, которой принадлежал тот городок.

Надо сказать, что в Турции климат очень засушливый, поэтому на площадях даже маленьких городков есть бассейн с фонтаном, в бассейн этот собирается и дождевая вода и вода соседних источников и это не роскошь, как то могло показаться нам, а очень полезная необходимость: когда пересыхали колодцы местные жители брали воду из фонтана, здесь же путники поили своих уставших от скачки по горам коней.

Так случилось и в этот раз: проезжая через городок, в котором жила наша сиротка, шахзаде подъехал к бассейну на площади, чтобы напоить свою лошадь. Выехал на площадь, а дальше лошадь ни в какую не соглашалась идти к воде, хотя её конечно мучала жажда. И уговаривал её сын падишаха, и плёткой хлестал, и пригибал морду к воде — всё бестолку. А если ему и удавалось заставить её пройти пару шагов, на третьем она пятилась и возвращалась назад. "Тут что-то нечисто. — подумал шахзаде и спешился. — Не иначе как это проделки джиннов и пери!" Наклонился он к воде и увидел, что в воде что-то блестит, а когда вытащил он из воды ту золотую туфельку, которую потеряла сиротка и вовсе поразился: никогда не было в мире другой такой обуви из золота вылитой, да драгоценными каменьями украшенной.

— О Аллах! — воскликнул он. — Раз так прекрасна эта туфля, то насколько же прекрасной должна её хозяйка!

И хоть говорил он сам с собой, даже в маленьких городках обязательно найдётся тот, кто вольно или невольно подслушает твои речи. Вот и сейчас слова шахзаде услышала сидевшая рядом старушка настолько горбатая, что её язык даже доставал до земли.

— Ох, сынок, тут недавно была свадьба местного богача и какая-то девушка танцевала в точно таких туфлях! — старушка как и принято на востоке, в одном кратком сообщении пыталась пересказать все новости своего селения. — Но как она оказалась в воде — ума не приложу. Только ты, сынок, осторожнее езжай с ней, мало ли что может случится в дороге: лихие люди нападут на горной тропе или гурии, пери и джинны захотят её отобрать. А они уж точно были на свадьбе и никто не мог от тех туфлей глаз отвести.

От тех слов разгорелся интерес шахзаде к этим туфлям и к девушке, которая их носила. Приказал он всадникам, что были в его свите и ожидали своего господина по-близости, чтобы они обыскали окрестности и нашли вторую туфлю. Но они объехали всю долину и обыскали каждое дерево и каждый кустик, но нигде не могли найти её. Тогда вернулся шахзаде во дворец и затосковал. А когда отец и мать спросили его что случилось, показал он золотую туфлю и понял отец, что вещь эта действительно чудесная и кому не показывал падишах ту туфлю — и казначей, и визири, и золотых дел мастера — все они в один голос говорили:

— Невозможно сделать такую!

Тогда созвал падишах большой совет и были приглашены на него учёные и толкователи Корана, мудрецы и астрологи, визири и ювелиры, купцы и хаджи. Но сам же не присутствовал в зале, а слушал речи из потайного места, чтобы не смущать собравшихся своим присутствием. Три дня и три ночи заседали они в залах дворца, но никто из них не знал где искать вторую туфлю и её владелицу, каждый из них и считал своим долгом наговорить много умных речей, потому что боялся показаться глупцом в глазах других. А когда всем стало ясно, что многомудрый диспут ни к чему не приведёт, слово взял первый визирь, которого все считали мудрейшим из мудрейших советников падишаха, потому что он мало говорит, но много слушал:

— О почтенные старцы! — сказал он. — Страна управляемая нашим падишахом со всех сторон окружена высокими горами, через которые и птицы не перелетают, а караваны могут пройти только узкими тропами. Потому, если только девушка, носившая золотые туфли, ни джинн, ни гурия, ни дочь пери, то она безусловно живёт в наших землях и сейчас занимается своими обычными домашними делами. Прикажи, о великий падишах, издать фирман, чтобы двое слуг прошли по домам нашего государства и примерили туфельку на ногу каждой девушке, та, которой туфля придётся в пору — та и есть её владелица. И на ней мы и женим шахзаде.

Понравилась эта идея падишаху и он сделал так, как предложил первый визирь. Первым делом отправились слуги правителя в тот городок, в котором нашлась туфля и обошли они весь город, заходили в каждую открытую дверь и открывали закрытые. Вот и пришёл черёд дома жестокосердной мачехи. Но как и следовало ожидать, ни на её ногу, ни на ногу её обезьяноликой дочери туфли не налезли.

Появление слуг с туфелькой и глашатаев-гавазов, то и дело оглашавших высочайший указ вызывало оживление на каждой улице и вместе со слугами падишаха от дома к дому переходил рой любопытных соседок и их детей. Когда слуги падишаха убедились одна из таких соседок возьми да и скажи:

— А падчерицу-то куда подевали? Неужто совсем извели бедняжку?

Говорила это соседка не потому что ей было жалко сиротку, а чтобы позлить её мачеху, ибо не любили в районе эту женщину, почти каждому она успела насолить. И что тут сделалось с мачехой: она позеленела от злости и сказала:

— Да ты что, соседка, в ней нет ничего девичьего, так — метла для отхожего места, не больше.

— Простите, — вмешался в перепалку один из слуг падишаха, — но согласно фирману нашего господина мерять туфлю положено на всех женщин и девушек.

И пришлось мачехе пригласить сиротку, а когда та вошла оказалось, что она вовсе не метла для отхожего места, а красивее розы. К тому же пришлась туфля ей впору. Прикусила мачеха язык, да и слуги падишаха не ожидали, такого поворота событий. А когда стали расспрашивать сиротку как же так случилось, что бедная девочка одела такие дорогие туфли, но она лишь растеряно моргала ресницами. Но её красота сказала слугам падишаха, что они нашли именно ту девушку, которая блистала на свадьбе у местного богача и сказали ей:

— Да будет к тебе милостив Аллах! Завтра же тебя заберут во дворец.

Но мачеха и не думала сдаваться, вот и решила выдать за сиротку свою родную дочь. Всю ночь она накрашивала её да принаряжала, а рано поутру приехала свита падишаха чтобы отвезти сиротку во дворец. Как только разместились они на этой узкой улочке маленького городка, толпились здесь, желая глянуть на неё хотя бы одним глазком, знатнейшие люди государства. И вот мачеха вместо сиротки вывела свою дочь в богатых и нарядных одеждах и тщательно скрывающей её уродливое лицо парандже. Подъехал к ней первый визирь и сказал:

— О луноликая, не прячься от нас в такой светлый день! Сними с себя паранджу и яви нам свой лик!

Ни будущая невеста, ни её мать сделали вид, что не услышали просьбы. Но не привык первый визирь повторять свои просьбы, тем более, что перед ним стояла ещё не жена шахзаде и её мать, а всего лишь две простые женщины, подошёл он к невесте и сорвал с неё покрывало. И тут он ахнул, а вместе с ним ахнула и вся свита падишаха: зубы выпали, три волосины на лысой голове, лягушачья талия.

— И это про неё говорили, что равных ей по красоте нет ни на небе ни на земле? — возмущались придворные.

Только первый визирь сохранил самообладание и спросил:

— И где же вторая туфля?

Растерялась обезьяноликая и не знала что ответить. Ей на помощь пришла мать и сказала за неё:

— Она говорила мне, что когда одна туфля утонула в бассейне, вторую она выбросила в реку.

Обезьяноликая закивала головой и замычала, словно корова.

— И где же та река? — спросил первый визирь.

— Её выпила корова. — отвечала за дочку мать, а та по-прежнему кивала и мычала.

— И куда делась та корова? — спросил первый визирь.

— Убежала на вершину горы. — сказала хитрая женщина.

— Какой именно? — визирю порядком надоел этот цирк, но долг службы заставлял его расспросить женщину.

— И горы уже нет, она загорелась и превратилась в пепел. — отвечала она.

Может быть так припирались бы первый визирь и мачеха и до заката солнца, но тут петух, взлетев на забор сказал человеческим голосом:

— А красавица-то сидит во дворе у тандыра! Пока вы тут беседуете, красавица сидит у печи!

От неожиданности опешили все и только жена падишаха, которая тоже приехала в свите, сказала:

— Удивительное чудо произошло здесь: птица заговорила словно человек!

— То есть вы не верите мне, — мачеха сделала вид, что оскорбилась, — но хотите поверить какому-то петуху? Ну хорошо, идите проверяйте.

Она распахнула настежь ворота, потому что была уверена, что сиротка надёжно заперта в хлеву, но жена падишаха и первый визирь, войдя во двор, увидели красавицу-сиротку сидящей как раз там, где и сказал петух. Обрадовались они, что нашли настоящую владелицу туфельки, а девушка рассказала будущей свекрови о тех унижениях, которые она перенесла от мачехи. Прослезившись, жена падишаха сказала злой женщине:

— Сама выбирай себе вид казни, потому как, вернувшись во дворец, расскажу мужу о твоих проделках и он повелит тебя казнить.

— Пожалуйста не делайте этого, госпожа, — попросила сиротка за мачеху, — ведь в таком случае её дочь может оказаться в таком же положении, как и я. Не говорите ничего ни падишаху, ни шахзаде, а она пусть живёт с этой тайной.

А мачеха при этих словах бросилась в ноги сиротки и стала целовать подол её платья, но девушка подняла её с колен.

— Ты мудра, дочь моя! — сказала жена султана. — И я очень довольна тем, что именно ты станешь женой моему сыну.

Тогда сиротка переоделась в тот наряд, в котором была на свадьбе и предстала перед свитой и все ахнули от того, что она была красивая, словно роза и тонкая, словно тростник. Гудела от восхищения запруженная народом улица и казалось, что она покачивается то в одну то в другую сторону. Села девушка на коня и поехала во дворец, а за нею во дворец пришла жёлтая корова, на спине, которой сидел голосистый петух. Сиротка передала их в дворцовый хлев, на попечение здешних слуг и лишь после этого поднялась в большой зал дворца, где её уже ждали падишах и шахзаде. И с тех пор живя во дворце она каждый день навещала своих верных помощников и обнимала их, как делала это, когда жила с ними в одном хлеву. А уже на следующий день началась свадьба сиротки и шахзаде. Длилась она сорок дней и сорок ночей и была она такой яркой и такой весёлой, что жители того государства долго не могли забыть этих празднеств. Чтож, желания сиротки и шахзаде исполнились, а мы перейдём к следующей сказке. Ой, глядите: с неба упало три яблока, давайте-ка отдадим их сиротам, не знающим улыбки.

33. Сватовство Небесного юноши к Золотоногой султанше

В одной стране жил старый и бедный дровосек и была у него косоглазая дочь. Однажды, когда он на рассвете шёл с топором и верёвками рубить дрова в дальнем лесу, ему повстречался дервиш.

— Отец, у меня есть к тебе просьба. — Почтительно обратился к нему странник. — Погуляй со мной по лесу, а я дам за это золотой, ведь тебе нужно же кормить свою семью.

И хоть и побаивался старик дервишей, ибо молва приписывала им разные чудеса и странные истории, но прогулка в лесу всё же приятнее изнурительной рубки деревьев. По пути дервиш рассказывал какие-то истории, но дровосек их не запомнил. И вот гуляя так подошли они к небольшому холму.

— Отец, — сказал дервиш, — подними меня на спину и донеси до вершины холма, а как станем спускаться вниз — я понесу тебя.

— Я не смогу даже поднять тебя. — отвечал старик. — Ведь на тебе тяжёлое шерстяное пальто и громадная чалма.

Как-то странно посмотрел дервиш на дровосека, но ничего не сказал и они пошли дальше. Выйдя из леса на их пути встретилась похоронная процессия.

— Интересно, — спросил дервиш, — живого ли человека положили в саван или покойника?

— Да разве могут зашить в саван живого человека? — удивился дровосек.

Так они гуляли до вечера, а когда совсем стемнело, дервиш привёл старика к пещере в которой он жил, отдал ему обещанную плату и старик вернулся домой. Там он показал дочери заработанный золотой и рассказал о том что было с ним сегодня.

— Какой странный этот дервиш! — сказал он, завершив свою историю.

— Ты, отец, просто неверно понял его слова. — возразила дочь. — Когда вы подошли к холму он сказал: "Не грусти, давай поднимем друг другу настроение шутками и весельем". А, когда вы встретили покойника, он хотел узнать беден он был или богат.

— Ну неужели он не мог изъясняться точнее?! — недоумевал старик.

Утром, встав раньше обычного, девушка приготовила яичницу из десяти яиц, приложила к ней каравай хлеба и попросила отца отнести этот дар дервишу.

— Ему ведь голодно и холодно там в пещере. — пояснила она.

Не захотел дровосек обижать дочь, ведь она старалась, да и к тому же жил странник недалеко от того места, где он рубил лес и, взяв передачу, отправился к пещере дервиша. Но где-то на полпути старику стало жалко отдавать всю еду пришельцу. "Как он узнает, — подумал дровосек, — если я отдам ему половину, а другую съем сам? Ведь о том сколько было яиц знают только двое: я и моя дочь". И вот он, удобно расположившись на ближайшем пне, съел ровно половину еды и лишь затем поспешил к пещере.

— Эту пищу прислала тебе моя дочь. — сказал он, подойдя к дервишу.

Тот открыл котелок и сказал:

— Когда внизу дует тёплый ветерок — вверху сильная буря. Что поделать: Луна уменьшается, а день увеличивается.

И снова дровосек не понял, что имел ввиду дервиш, поэтому вернувшись домой передал дочери его слова и попросил её объяснить, что тот хотел сказать.

— О, это очень просто, — отвечала она, — он намекал, что ты съел половину яичницы.

За ужином дочка попросила отца пригласить этого дервиша в гости и хотя эта идея отцу и не понравилась, но чего не сделаешь для любимой доченьки — и поутру старик снова отправился к пещере дервиша и позвал его к себе. Тот любезно принял приглашение и весь день дровосек провёл за беседой с дервишем, а дочь дровосека подсматривала за ними через полуоткрытую дверь. Правда старик плохо понимал, что говорил дервиш и девушке иногда приходилось объяснять иносказания отшельника.

— У Вас хороший дом, — сказал как-то дервиш и добавил: — правда труба оказалась кривой.

Этим он намекал на то, что девушка оказалась очень сообразительной, но немного косили её глаза. Тогда она набралась смелости и сказала, войдя в ту комнату, в которой беседовали мужчины:

— Не беда, что труба кривая, зато её дым всегда поднимается вверх.

Обрадовался дервиш её словам и открыл и девушке и её отцу свою тайну. Оказывается, он был не настоящим дервишем, но падишахом их страны и, переодевшись дервишем обходил свои владения, чтобы найти для себя подходящую жену. И дочь дровосека ему настолько понравилась своим умом, находчивостью и смелостью, что он согласился взять её в жёны.

Но не стал падишах забирать с собой во дворец дочь дровосека, наоборот, правителю хотелось отдохнуть от государственных дел и он прожил несколько месяцев в доме старика оставаясь неузнанным. Но с каждым днём он всё больше тосковал по дворцу и по привычному ему быту, поэтому сказал он однажды сел на коня и, позвав дочь дровосека, сказал:

— Жена, я возвращаюсь к себе во дворец. Возьми этот амулет. Если у меня родится дочь — продай его и купи приданое для неё, а если же родится сын — надень амулет на него и отправь его ко мне.

И он уехал. А когда прошёл положенный срок дочь дровосека родила мальчика и дала ему имя Гёк, что значит — "Небесный". Когда мальчик подрос и стал прекрасным юношей, сверстники на улице дразнили его за то, что у него нет отца и тогда мать рассказала ему кто его настоящий отец, надела юноше на руку амулет и отослала его к падишаху. Только ехал шахзаде по стране, а слуги падишаха увидели на нём высочайший амулет и доложили о том правителю. Вспомнил падишах о дочери дровосека, обрадовался тому, что у него есть шахзаде и наследник и повелел устроить празднества по всей стране. Только вот сам Гёк ещё не знал этого. И на одной из остановок подошёл к нему лысый проходимец по прозванью Кельоглан и сказал, что его послал к юноше его отец-падишах и юноша поверил Кельоглану. Тогда проходимец повёл Гёка к священному колодцу и сказал:

— Твой отец велел тебе передать, что ты должен искупаться в воде священного колодца, а если ты не исполнишь его волю — умрёшь.

Испугался юноша и дал связать себя верёвкой и опустить себя в колодец. Когда же он искупался Кельоглан сказал ему:

— Ты навсегда останешься в этом колодце.

— Но почему? — возопил из глубины Гёк.

— Потому что я не хочу тебя вытаскивать. — безразлично сказал проходимец.

— Я заплачу тебе, как только доберусь до дворца — кричал юноша.

— Этого не достаточно. — возразил Кельоглан.

— А чего ты хочешь? Я всё сделаю! — голос юноши в колодце всё слабел.

— Поклянись водой этого священного колодца, что я стану шахзаде, а ты — моим конюхом и я вытащу тебя. — говорил ему проходимец.

— Клянусь Аллахом и водой источника, что сделаю всё так как ты скажешь. — сказал юноша.

— А ещё поклянись, — требовал лысый, — что ни отцу, ни стоя перед палачом не откроешь этой страшной тайны.

Гёк поклялся и в этом и мошенник вытащил его из колодца, затем они поменялись одеждами и юноша продолжил свой путь в столицу, теперь уже в качестве конюха Кельоглана. Во дворце падишах устроил пышный праздник в честь приехавшего наследника, но что-то неуловимое было в самозванном шахзаде, что отталкивало от него и самого правителя и придворных. Вместе с тем падишах привязался к конюху, но почему — он даже не задумывался.

— Сынок, — сказал падишах Кельоглану, вскоре по их приезду, — пусть и конюх будет жить с тобой во дворце.

— Но кто тогда будет охранять моего коня, отец? — спросил тот.

Довод был резонным и падишаху пришлось с ним согласиться. А Кельоглан с каждым днём досаждал отца разными нелепыми просьбами, он выпрашивал различные забавы, которые казались пустыми и нелепыми. Например, однажды он захотел себе в качестве игрушки мяч из чистого золота, а, получив желаемое, часто играл с тем мячом, стараясь попасть им в голову Гёка. Не только законный шахзаде страдал от мяча, но в каждого мог запустить своей игрушкой Кельоглан. И несерьёзность сына очень заботила падишаха, ведь именно ему он должен был передать и корону и трон.

Много ли, мало ли времени прошло и вот однажды играл Кельоглан с золотым мячом возле источника, выходившем из горы, на которой стоял дворец падишаха и мяч разбил кувшин старушки, набиравшей воду. И оказалась та старушка колдуньей.

— Эх, юноша, — сказала она, — я бы выругала тебя, да ты — шахзаде и побежишь жаловаться отцу или стражникам, поэтому я тебе лишь одного пожелаю: чтобы ты влюбился в золотоногую султаншу Дильруба.

Проговорив это, старушка исчезла, а слова её оказались проклятием: тотчас упал Кельоглан на землю и потерял сознание, а когда он очнулся уже во дворце, больше ни о ком и ни о чём не мог думать, только об этой золотоногой султанше. Катался он по полу в своих покоях, бесновался и бился головой о стены. Узнал о причине его горя отец и сильно опечалился.

— Сынок, — сказал он, — мои владения распространяются на многие дни пути, моя казна несметна, но не все забавы в мире я могу купить для тебя. Я много лет воевал с золотоногой султаншей Дильруба и ни разу мне не удалось победить её.

— Тогда, отец, — кричал лже-шахзаде на падишаха, — прикажи послать мего конюха, чтобы он засватал её!

— Да ты совсем обезумел, сынок! — убеждал его отец. — И конюха погубишь и ни с чем останешься.

Но Кельоглан всё твердил:

— Нет, пусть он пойдёт и приведёт мне Дильруба, а без неё я умру.

И падишах, увидев, бесполезность своих слов позвал Гёка и, объяснив ему всю сложность задания, снарядил корабль и назначил юношу его капитаном.

Долог был путь в страну, где правила золотоногая султанша. Ни день и ни два плыл корабль пока однажды ночью Гёк не проснулся от какого-то странного шума на палубе. Подумал он, что моряки взбунтовались и решили убить его, а самим вернуться домой. Он смело вышел на палубу, но оказалось, что матросы вытаскивали из моря большую и красивую рыбу. Она цеплялась за борта судна плавниками, словно человек, но моряки всё же смогли выловить её.

— Оставьте рыбу, — приказал им Гёк, — зачем она вам нужна вы даже не знаете съедобна ли она?

Матросы разошлись, а юноша подошёл к рыбе полюбоваться её чешуёй. И в этот момент она заговорила человеческим голосом:

— Отпусти меня, шахзаде, а в благодарность проси у меня что угодно.

Непривычно было Гёку, что рыба назвала его шахзаде и он выбросил её за борт, сказав:

— Ну и чего мне может быть нужно от рыбы? Плыви себе спокойно!

Тогда она сорвала с себя три чешуйки и они полетели по воздуху так, что оказались в руке юноши.

— Когда твоё положение покажется тебе безвыходным, — сказала рыба, — потри их и я приду к тебе на помощь.

И с тем она нырнула в воду.

Несколько ночей спустя Гёк снова услышал на палубе подозрительный шум и вышел посмотреть, что там происходит. Никого из матросов на палубе не было и юноша уже задумался о том, что же могло вызвать странный шум, как вдруг на него налетел огромный дракон. Не растерялся Гёк, выхватил висевший у него на поясе меч и отрубил голову дракона, и она с шипением и упала в море, а за ним вода поглотила и остальную часть чудовища. Только вернулся юноша к себе в каюту и собрался было заснуть, как вдруг послышался шелест крыльев и прямо в каюте, залив её зеленоватым светом, появилась изумрудная птица Феникс.

— Дракон гонялся за мной уже не дней, а ты спас меня. — сказала она. — За это я дам тебе всё что ты только пожелаешь!

— Ну и чего я могу попросить у птицы? — пожал плечами Гёк.

Но птица не могла улететь, не отблагодарив своего спасителя и вот три пёрышка слетели с её крыльев и оказались в руке юноши.

— Если ты окажешься в беде, — сказала ему птица, — потри эти перья одно о другое и я помогу тебе.

Когда корабль был уже совсем близко от страны, в которой правила Дильруба, Гёк стоял ночью на палубе и размышлял о том, как ему убедить золотоногую султаншу выйти за уродливого лысого человека, которому он вынужден служить, вдруг в море появилось странное свечение, оно шло откуда-то из морской пучины. Присмотрелся юноша и увидел он, что это знаменитый волшебник и чародей Юнус-баба, превратившись в огромную рыбу с человеческой головой подплыл к его кораблю. Удивился Гёк, оказанной ему чести, ведь Юнус-баба был знаменитым магом и когда его проглотил огромный кит, он смог убедить кита доставить его туда, куда ему было нужно доплыть, да и к тому же выйти выйти из его чрева в том порту. А морякам он появлялся обычно в моменты, когда им угрожала смертельная опасность. Юноша поприветствовал чародея, а тот сказал:

— Я знаю куда ты плывёшь, сынок, и помогу тебе. Когда сойдёшь на берег, дорога поведёт тебя в крепость, стены которой сложены из отрубленных голов. Это — те, кто раньше тебя приходил свататься к султанше Дильрубе. Как войдёшь во дворец, тебя встретит две шеренги палачей и каждый из них будет требовать от тебя бакшиш, плату за то, что они позволят тебя пройти к золотоногой. Ты должен сказать им, что заплатишь на обратном пути. Пройдя через их строй, ты окажешься на широкой лестнице. Ступай не на каждую её ступеньку, а через одну, и смотри не сбейся, иначе она сбросит тебя в тёмное и мрачное подземелье, попав в него, ты не сможешь выбраться на свободу и твоя голова пополнит кладку крепостной стены. Когда подойдёшь к султанше, она удивится, тому что ты легко ты смог преодолеть все преграды и спросит: "Зачем ты прибыл в наши края?" Не бойся, а скажи прямо: "Я пришёл забрать тебя на мою родину". А дальше уже действуй как знаешь. Но когда тебе станет совсем плохо, возьми эти два волоска — Юнус-баба выдернул их из своей бороды и протянул их Гёку, — свяжи их одним узлом и я тебе помогу.

Поутру корабль Гёка достиг земли, которой правила Дильруба. Команда корабля сошла на берег и направилась в крепость, за стенами которой виднелся дворец. Когда же моряки подошли ближе, вид человеческих голов, из которых была сложена крепостная стена ужаснул их и они остановились у ворот крепости, а юноша пошёл один. Он легко преодолел стражников-палачей, требовавших с него бакшиш и лестницу, которая могла провалиться под его ногами и наконец оказался в покоях султанши. Золотоногая сидела посреди большой комнаты, укрытая сорока покрывалами. Увидала она шахзаде и спросила:

— Ну и зачем ты явился сюда, козёл?

— Чтобы увезти тебя с собой! — отвечал ей Гёк.

Она сдвинула брови и хлопнула в ладоши. Перед ней появились слуги и белые и негры: все как на подбор, высокие и мускулистые.

— Отправьте его в каменную тюрьму! — повелела она им.

И тут же руки слуг схватили юношу и потащили его вниз по лестницам в холодное и сырое подземелье. Свет не проникал туда, так что шахзаде оставалось только догадываться снаружи вечер или утро. Много ли, мало ли провёл он в темнице, только к через какое-то время к нему пришёл слуга и принёс ему корку арбуза, осколок тарелки и кусок железа.

— Моя госпожа велела передать тебе вот что. — сказал он. — Ты кажется хотел жениться на ней? Так вот она согласна стать твоей женой если ты сможешь вырастить арбуз из корки, из черепка — целую тарелку, а из куска железа — нож. Если ж не выйдет у тебя ничего — придётся тебя казнить.

Когда же слуга ушёл, Гёк вспомнил о словам Юнус-бабы, нашёл в кармане его волоски, связал их одним узлом и тут же вся камера осветилась голубоватым светом, а вскоре появился и сам волшебник.

— Что за горе постигло тебя, сынок? — участливо спросил он.

Но, как показалось шахзаде, чародей не был удивлён тому, что он попал в темницу. Юноша рассказал ему о задании султанши.

— О, это очень просто. — ответил ему Юнус-баба.

Он провёл рукой по корке и она раздулась в огромный спелый арбуз, взял он в руки осколок и он тут же стал большим расписным блюдом, и едва он прикоснулся пальцем к железу, как оно стало острым ножом. Поблагодарил юноша чародея, положил арбуз на блюдо и отрезал от него скибку и постучал в дверь своего каземата. Заспанный стражник появился не сразу и ещё долго он не мог понять чего нужно узнику среди ночи. Но когда он увидел, что невыполнимое задание султанши исполнено — мигом открыл дверь и повёл шахзаде к госпоже. Та ещё не спала, но, увидев юношу несущего блюдо с нарезанным арбузом, не обрадовалась, а противным голосом завопила:

— Не считается! Это поручение не считается!

Из нескольких дверей снова выскочили слуги, схватили Гёка и бросили в ту же самую камеру, откуда он вышел с подносом, ножом и арбузом. Долго ли, коротко ли раздумывала золотоногая над тем, какую новую невыполнимую хитрость придумать для шахзаде, но наконец придумала и послала к узнику того же слугу, что приходил и в первый раз.

— Завтра на рассвете ты будешь состязаться с моей госпожой в скорости. — сказал он. — Если ты успеешь добраться до вершины самой высокой горы, быстрее чем она, да к её приезду наберёшь хворосту, разожжёшь костёр и сваришь там кофе — она, так и быть, станет твоей женой.

Снова при помощи волосков вызвал Гёк Юнус-бабу и рассказал о новом задании.

— И это совсем несложно, сынок! — отвечал ему чародей. — Тебе дадут самого старого и паршивого мула, а султанша будет догонять тебя на отличном скакуне. Вот тебе хлыст и когда отъедешь хотя бы на немного от свиты золотоногой, незаметно стегани мула и он в одно мгновение донесёт тебя в нужное место.

Когда Юнус-баба исчез, юноша заснул, а поутру всё произошло, как и сказал волшебник. Шахзаде дали старого мула, который был настолько дряхл, что казалось, он околеет не пройдя и сороковой части пути. Но как только Гёк завернул за угол, он огрел мула хлыстом и тот, быстрее молнии помчался к цели и к приезду султанши он уже успел разлить горячее, только что приготовленное кофе по чашкам.

— И это не считается! — завопила золотоногая и её голос был ещё противнее, чем в прошлый раз. — Я дала тебе фору. Вот если помоешь чашки, сложишь их в корзинку и обгонишь меня пока я буду ехать во дворец — тогда я стану твоей женой.

Но когда юноша и в этот раз успел быстрее султанши, она опять завопила, что и это задание не засчитано и опять Гёк оказался в подземелье. А утром к нему пришёл слуга своенравной Дильрубы и сказал:

— Когда моя золотоногая госпожа была ещё совсем ребёнком, она купаясь уронила перстень в море. Если сможешь найти его — она согласится выйти за тебя.

Слуга вывел юношу на берег моря и оставил его одного. Тогда шахзаде вспомнил о той рыбе, которую он спас от моряков и, потерев друг о друга чешуйки, позвал её. И рыба тотчас же явилась.

— Какая беда приключилась с тобой? — спросила она. — Какая помощь тебе нужна?

— Найди перстень султанши Дильруба. — отвечал Гёк. — Она обронила его, как ещё была совсем юна.

Рыба нырнула в море и через несколько минут вернулась к юноше с перстнем во рту. Когда же он принёс перстень золотоногой, та сказала:

— На самом деле, те поручения, которые я давала тебе до сих пор — всего лишь испытания, которые позволили мне убедиться в том, что ты действительно замечательный герой-йигит. Но у меня есть только одна загадка, ответ на которую для меня действительно важен: что сказала Гюль своей сестре Гюллю и почему так вышло, что Гюллю рассердилась на Гюль? И если ты поможешь мне в этом — я согласна стать твоей женой. Нет — пеняй на себя.

На сей раз султанша не стала запирать юношу в подземелье, но отвела ему комнату во дворце. Там Гёк дождался пока все заснул и, потерев перья изумрудного Феникса друг о друга, призвал чудесную птицу.

— Завтра, — сказала она, когда шахзаде рассказал ей о своём горе, — ожидай меня у подножия вон той горы. И не забудь прихватить с собой моток верёвки.

Изумрудный Феникс показал крылом на зубец горы, черневший в окне посреди ясного фиолетового неба, освещённого светом полной Луны и растворился в воздухе, словно его никогда и не было. А юноша всё стоял у окна и смотрел на ту гору, пытаясь понять зачем ему будет нужна верёвка. Ещё не рассвело, а шахзаде уже шагал по направлению к той горе. Подойдя к ней, Гёк увидел своего чудесного помощника, спрятавшимся в ветвях дерева так искусно, что не каждый смог бы разглядеть его в листве.

— Я уже заждался тебя. — сказал Феникс, спускаясь на землю.

Тогда шахзаде сел на спину птицы и она перенесла юношу к колодцу, что стоял на самой вершине той горы.

— Там, в глубине колодца есть жилище дэва, — сказала птица, когда юноша спрыгнул с её спины на камни — а близ того дома на ветвях висят две клетки с птицами. Если тебе повезло и дэв сейчас спит — хватай клетки, найди в саду райские яблоки и райское вино и возвращайся к колодцу — я вытащу тебя на землю.

Феникс помог шахзаде обвязаться верёвкой и стал осторожно спускать его вниз. О том, что дэв спит, юноша узнал, едва ступив на дно колодца: чудовище издавало настолько сильный храп, что от него дрожала земля. Гёк быстро нашёл всё, о чём говорил Феникс и ещё за пару мгновений оказался наверху.

— Теперь я расскажу тебе о той загадке, которую задала тебе султанша. — сказала птица. — У Дильрубы были две сестры: Гюль и Гюллю, но однажды они поссорились, а поскольку они обе прекрасно разбирались в волшебстве, то каждая из них наложила на сестру-соперницу чары, превратившие её в птицу. Дэв, во владениях которого ты только что побывал выкрал обоих птиц-сестёр и нашёл как возвращать им человеческий облик при помощи яблок и вина. Когда предстанешь перед султаншей, окропи клетки райским вином и дай и понюхать райских яблок и они снова станут девушками, прекрасными и стройными, словно газели.

Отнёс Феникс шахзаде прямо в покои золотоногой султанши и улетел по своим делам. А юноша сделал всё, как ему посоветовала птица, и с двумя девушками предстал пред Дильрубой.

— Чтож, — сказала красавица, — теперь когда ты разгадал мою загадку и спас моих сестёр, я готова стать твоей женой.

На радостях, что его мечта исполнилась и неприступная султанша ответила согласием, Гёк провёл несколько месяцев в чудесном дворце золотоногой, а потом вместе с тремями девушками отправился на том же корабле в город где правил его отец.

Это в дальних странах Гёк был бесстрашным шахзаде, героем-йигитом. В его же родной стране он, из-за дурацкой клятвы данной самозванцу, он всё ещё числился конюхом при лже-шахзаде Кельоглане. Увидал трёх девушек самозванец, чуть было вторично не лишился рассудка от их красоты. И он захотел жениться на трёх сёстрах, благо Аллах позволяет иметь и три и четыре жены одновременно, но все они и хором и по отдельности говорили, что хотят стать жёнами Гёка, а от старого и плешивого Кельоглана воротили нос, несмотря даже на то, что он был единственным наследником короны. Видя, что девушки неприступны и непокорны, самозванец упросил падишаха казнить конюха и тот, не подозревая, что велит казнить своего единственного сына, дал такое распоряжение. Тут же палачи схватили юношу и отсекли ему голову. Но девушки подобрали голову, приставили её к туловищу, сбрызнули его райским вином, дали ему понюхать райских яблок — и Гёк выглядел ещё красивее, чем до казни.

— Эй вы, бездельники! — заорал на палачей. — казнить человека — что может быть легче?

И они подгоняемые криками падишаха и Кельоглана поймали юношу и собрались было казнить его вторично, но тут из рукава рубахи выскочил небесный амулет и правитель вспомнил о дочери дровосека и о её сыне.

— Стойте! — закричал падишах. — Приведите его ко мне.

Они уединились с шахзаде и тот рассказал отцу всю свою историю и падишах, услышав, как проходимец издевался над его сыном, приказал казнить Кельоглана. И сразу же правитель объявил о свадьбе своего сына со всеми тремя сёстрами. И продолжалась та свадьба сорок дней и сорок ночей и не было пышнее её под Луной. Их мечты сбылись, а нам остаётся быть довольными тем, что они наконец счастливы и никакие заботы их не тревожат.

Ой, глядите: с неба опять свалилось три яблока! Одно мы отдадим рассказчику, другое — слушателю, а третье оставим для того, кто эту сказку записал.

34. Младший шахзаде — победитель драконов

Чума приходит от врага,

Верблюд согнулся как дуга.

Кто слушал сказку — будет мне как брат,

А кто не слушал — порот будет сорок раз,

При чём за то, в чём он не виноват.

Умён запомнивший йигита имя,

Кто не запомнил — пусть сосёт верблюжье вымя.

Соседки имя "Гюль" — что значит "роза",

Смотри, как расцвела она среди навоза.

Было то, али не было, только вот в прежние времена в саду одного падишаха росла чудесная яблоня, каждый год на её верхушке созревало три яблока, но как только они поспевали, чья-та невидимая рука срывала их. И вот, когда яблоки на верхушке уже налились соком, позвал падишах своих трёх сыновей к той яблоне и сказал им:

— Вот уж много лет на этой яблоне появляются яблоки, но никто до сих пор не смог попробовать. Более того, неизвестно чья рука срывает те яблоки.

— Отец, — сказал старший сын, — яблоки уж налились и эта подлая рука может их сорвать этой же ночью, а потому я посторожу и убью этого мерзавца, а поутру сорву их и принесу тебе.

Падишах с радостью разрешил ему это и порадовался в душе, что у него вырос такой йигит. А когда стало смеркаться, шахзаде взял лук и стрелы и спрятался в укромном месте так, чтобы ему были видны эти яблоки. Ночь была тихой и ничто не предвещало беды, но лишь настала полночь, как на сад налетел сильнейший ветер, даже не ветер то был, а настоящий ураган и юноша, роняя тапки на ходу, убежал из своей засады. Рассказал он отцу, что приключилось, наутро же вышли падишах и три шахзаде в сад и увидели они, что яблоки всё ещё висят на ветвях нетронутые никем.

— Видать, я спугнул тех злодеев, — сказал он, подбирая с земли потерянные ночью тапки, — и они не прикоснулись к яблокам.

— Так может быть ты и в эту ночь пойдёшь? — спросил его падишах.

Но старший шахзаде замялся и вместо него вызвался средний, он во всём старался походить на старшего. Но и с ним приключилось то же самое: до самой полуночи в саду было тихо, но потом поднялся страшный ураган, испугавшись которого средний брат убегал быстрее, чем старший, да и тапки свои искал он утром дольше.

На следующий вечер вызвался идти младший из шахзаде. Ураган, налетевший на юношу в полночь был сильнее и злее предыдущий, и шахзаде,конечно же испугался, но он не бежал, а лишь покрепче вжался в дерево, которое служило ему укрытием. Когда буря угасла, появился двуглавый дракон, только подлетел он к яблокам и раскрыл одну из своих пастей, чтобы проглотить яблоки, как юношу пустил стрелу и прострелил её. Дракон задрожал и улетел в ту сторону, из которой явился. Огляделся по сторонам — никого. Залез на дерево и сорвал те яблоки.

Вошёл он в покои отца, а там уже два других брата дожидались его и думали, что и его дежурство закончится позорным бегством. И каково же было удивление и братьев и отца, когда он положил на стол три яблока с той яблони. Рассказал младший шахзаде о своей победе над драконом и глаза у старших разгорелись, стало им стыдно, что испугались они и решили хотя бы добить подраненное чудовище. Но всё же на вокруг дворца стояла такая непроглядная тьма, что как бы не спешили братья реабилитироваться за свою прежнюю трусость, им пришлось остаться во дворце до утра. Когда сошло взошло они увидели на земле следы драконьей крови на земле вокруг той яблони и пойдя по тем следам братья подошли к колодцу, что стоял на склоне горы. Вокруг него было много драконьей крови и братья поняли, что именно там и находится логово раненного дракона.

— Обвяжите меня верёвкой и аккуратно спустите меня вниз! — сказал старший из них, ему не терпелось доказать другим, что он самый смелый.

Связали они вместе свои пояса, уздечки коней и верёвки, что были при них и опустили старшего шахзаде, но не опустился он и на половину глубины, как закричал: "Спасите! Горю!" и братьям пришлось вытащить горе-героя на поверхность. Следующим вызвался средний брат, но и он не смог преодолеть и половины пути.

— Теперь, похоже пришла моя очередь. — сказал тогда младший. — Только как бы я не кричал, не обращайте внимания и опускайте меня дальше.

И с теми словами он обвязался верёвками и полез в колодец. На полпути он, как и старшие, закричал "Горю!", потому что жар от стенок того колодца был нестерпимым, но братья продолжали опускать его всё ниже и наконец он достиг дна колодца. Там не было воды, зато, когда глаза младшего шахзаде привыкли к царившему там мраку, он увидел незапертую дверь и отвязал верёвку он вошёл в ту дверь. За нею было большое пространство, похожее на освещённую странным светом каменистую равнину и где-то вдалеке лежал раненый дракон. Юноша, подскочив к нему одним ударом снёс ему обе головы. Стал он обходить владения того дракона и увидел дом, а в нём сидели три девушки, да такие красивые, что залюбовался ими шахзаде. Присмотрелся он и увидел, что у каждой из девушек есть замечательные вещи: у одной из них — золотая прялка, которая сама пряла, у другой — золотые пяльцы, которые сами вышивают, а у третьей — золотой поднос, на котором золотая наседка с золотыми цыплятами клевала жемчужины, одна другой крупнее. А они ему, чуть ли ни в один голос:

— Беги прочь, пока дракон не вернулся. Он тебя проглотит целиком!

— Дракон, говорите? — он сделал горделивое лицо. — Так я с ним уже расправился.

Несказанно обрадовались девушки и давай благодарить юношу. обрадовались Когда он это сказал, девушек охватила большая радость.

— Хотите, я вас подниму на поверхность земли? — спросил шахзаде.

— Ты ещё спрашиваешь? — сказала одна из тех девушек. — Мы тут же который год сидим и долго белого света не видели.

Тогда собрал юноша их чудесные предметы в сумку и повёл девушек к колодцу. Удивились они, что выход на свободу, оказался настолько близко от дома, в котором дракон держал их в заточении. Они много раз проходили мимо той двери и подумать не могли, что именно за нею и находится путь наверх. Обвязал юноша одну из девушек верёвкой и крикнул:

— Эй, старший братец, эта будет тебе женой!

Вытащили братья её наверх и сбросили верёвку. Младший привязал к верёвке вторую девушку и крикнул:

— Эй, средний братец, это — твоя доля!

И её вытащили братья.

— Сперва ты лезь. — сказала ему третья девушка, когда братья снова скинули верёвку. — Я немного колдунья и могу предсказывать будущее. Если я поднимусь раньше тебя, братья из зависти оставят тебя в колодце.

— Нет, — отказывается шахзаде, — на всё воля Аллаха, ты лезь первой, а там будь что будет.

— Как знаешь, — она пожала плечами, — но знай, что тебя ожидает: братья перережут верёвку и ты упадёшь ниже чем то место, где мы находимся. Там ещё одно подземное царство, в котором бродят два барана — белый и чёрный. Если тебе повезёт и ты упадёшь на белого — он подбросит тебя на своих горах и ты вылетишь на поверхность земли, но если упадёшь на чёрного — плохи твои дела и ты погрузишься под землю на семь царств ниже царства тех баранов и выбраться оттуда тебе не удастся. Хотя, — она выдернула из своей головы три волоска, — возьми их, и сожги одих из них и будет тебе помощь.

Обвязал юноша и третью девушку и крикнул братьям:

— Тяните! Эта мне будет женой!

Подняли они и её и скинули верёвку, чтобы и младший мог подняться. А пока тот лез по колодцу старший сказал среднему:

— Непорядок получается, что младший нас с тобой обошёл: и геройством и жену взял краше наших.

— Пожалуй ты и прав, — ответил средний, он всегда соглашался со старшим.

— Тогда давай перережем верёвку. — предложил тот.

Они так и сделали и младший шахзаде кувырком полетел вниз. Тынгыр-мынгыр! Упал он на чёрного барана и тот рогами отшвырнул его в ещё более глубокий колодец и юноша оказался в самом глубоком из подземных царств.

Осмотрелся он вокруг. Там было ещё темнее, чем в царстве, из которого он вызволил девушек, но вскоре его глаз достаточно привык к сумраку, чтобы различать дорогу. Долго ли коротко ли он шёл, как вдруг показался перед ним дом. Остановился юноша перед ним и постучался. К нему вышла старушка.

— Пусти, матушка, переночевать! — попросился он у неё.

— Как ты здесь оказался, сынок? — удивилась она. — В наше подземелье не попасть ни дэвам, ни пери, ни джиннам, ни сынам человеческим.

— Так уж случилось, что не по своей воле я здесь. — отвечал он. — И мне некуда идти, матушка. Будь милостива ко мне и приюти странника, я буду тебе сыном.

Умолял он её, обнимал и целовал и в конце концов растаяло сердце старушки и она согласилась приютить его. А он был настолько уставшим от приключений этого дня, что упал и спал без задних ног. Проснулся он от мучившей его жажды и попросил старушку попить.

— Ох, сынок, — отвечала она, — у меня в доме не осталось ни капли воды!

— Тогда скажите где её набрать, — сказал юноша, — я схожу и принесу Вам сколько скажете.

— В нашей стране нет воды. — пожаловалась ему старуха. — Когда-то очень давно она была цветущим краем, но все источники захватил дракон и всякий раз под новый год мы отдаём ему на съедение девушку, на которую падает жребий и пока он ест её, мы набираем столько воды, сколько каждый может унести и эти запасы растягиваем на весь год. Как раз завтра и должен наступить новый год и мы сможем набрать воды, а сегодня ни у кого её не осталось.

— Жуть-то какая! — воскликнул шахзаде, а затем спросил. — А кто же на сей раз станет жертвой дракона?

— На этот раз вся наша страна будет в трауре, — отвечала старуха, — жребий пал на любимую дочь падишаха.

— Где же живёт дракон? — спросил юноша.

— Вон на той горе. — отвечала старуха и показала её в окне.

И шахзаде попрощавшись с хозяйкой поспешил на гору, на которую она показала. Было очень темно, но юноша смог различать контуры кустов и деревьев на дороге. Вскоре он обогнал процессию, которая вела бедную девушку на съедение чудовищу. Подошёл шахзаде к норе дракона и спрятался в укромном месте. Вскоре взошло здешнее солнце, но светило оно очень тускло. И с первыми лучами солнца появилась процессия, которая привела султаншу к пещере и оставила её там.

Едва показались драконьи головы из норы, как во всех источниках этой страны появилась вода и люди караулившие тот миг, бросились набирать её во все сосуды, что были с ними. А юноша выскочил из своего укрытия и одним взмахом отсёк дракону все семь голов. Обрадовалась султанша, обняла своего спасителя и спросила как его зовут.

— Да какая разница? — отвечал он.

Решила девушка, что юноша захочет остаться неизвестным героем-йигитом, окунула в драконью кровь свои руки и оставила след на его спине, а он даже не почувствовал того и попрощавшись с девушкой спустился с горы. Видит: люди в долине набирают воду, и изумляются тому, что она всё не кончается и не кончается. Побежали вельможи падишаха к пещере дракона и видят удивительное чудо: лежит тело убитого дракона, отсечённые головы рядом с ним, а девушка сидит целёхонька на том же самом камне, на котором они её оставили поутру. Привели они султаншу к падишаху и он спросил у дочери:

— Скажи, кто тот смельчак, который спас тебя?

— Я даже не запомнила его, — отвечала она, — всё было настолько стремительно. Но я знаю верный способ найти его. Повели своим глашатаям-гавазам кричать на всех базарах и улицах города, чтобы завтра с утра все мужчины страны пришли ко дворцу и я укажу тебе на него.

Падишах счёл это разумным и сделал так, как того хотела султанша. И вот на следующее утро на площади перед дворцом собрались все мужчины страны, пришёл сюда и наш йигит. А девушка позвала стражников и сказала им:

— Возьмите того, на кого я укажу и ведите во дворец.

Тогда она села у окна, а гавазы повелели собравшимся проходить рядами и шеренгами перед тем окном и как только вдалеке показался шахзаде, она сразу же узнала его и подала знак стражникам. Они схватили его и привели к падишаху.

— Сынок! — спросил у него правитель. — Не ты ли спас мою дочь?

Но юноша испугался, а вдруг со мной сделают что-то злое и стал отказываться:

— Нет, это был не я!

Но султанша настаивала:

— Как же не ты, когда я пометила тебя драконьей кровью?

Падишах повелел юноше раздеться и, действительно на его спине нашли отпечатанные в драконьей крови ладони султанши. Тогда шахзаде не отпирался более, а признался.

— Сынок, — сказал ему правитель, — хочешь, я выдам за тебя свою дочь?

— О падишах! — отвечал юноша. Я — сын человеческий, пришелец в земле Вашей и хотел бы вернуться на родину и это единственное моё желание.

— Жаль, — сказал правитель, — но я всё-равно в долгу перед тобой. Тогда проси у меня чего захочешь — я сделаю для тебя всё.

— Одно только у меня желание, — просил юноша, — я хочу увидеть свой мир, людей. Помоги мне выйти на поверхность земли.

— Это, пожалуй, единственное, что я не в силах сделать. — опечалился падишах. — Не подумай, что я не хочу исполнить твою просьбу. Я благодарен тебе за спасение дочери и за спасение всех моих подданных, но, к сожалению, мой мир находится слишком глубоко под землёй и нет ни одного способа попасть отсюда в мир людей, что ходят по лику земли. Но, может быть, у тебя есть какое-то иное желание? Клянусь, я исполню его.

— Увы, — отвечал шахзаде, у меня нет другого желания, ведь там моя родина, там осталась моя родня.

— Я понимаю тебя, сынок, — сказал падишах, — но ничем не могу тебе помочь.

Юноша покинул дворец и довольно долго бродил по владениям этого падишаха. И так он ходил бы по той стране и до сих пор, но однажды лёг он под деревом и собрался уже заснуть, как вдруг появился ещё один дракон. Не просто так он появился там, дело в том, что на том дереве свила гнездо волшебная птица Симуранка и вывела в нём птенцов. Да так уж случилось, что отлучилась она куда-то и именно тогда и появился дракон, решивший полакомиться птенцами. Услышал шахзаде приближение дракона, почувствовал он его огненное дыхание, выскочил с обнажённым мечом и рассёк его пополам. А затем настолько сморил его сон, что он улёгся там же под деревом и заснул крепким сном. Под утро прилетела Симуранка и, не разобравшись что к чему, набросилась на юношу и пыталась клюнуть его.

— Я покажу тебе как поедать моих птенцов! — приговаривала она, пытаясь умоститься поудобнее.

А её дети образумили её и сказали хором:

— Да что ты, мама! На нас напал дракон, а этот благородный юноша защитил нас, убив того дракона.

И он их разговора проснулся юноша и спросонья не мог сразу сообразить, что происходит.

— Ах, вот оно что! — воскликнула птица. — Раз такое дело, проси у меня всё что пожелаешь, я всё исполню!

— Если можешь, — отвечал юноша, — вынеси меня на лицо земли.

— Это очень тяжело, но возможно. — сказала Симуранка. — Возьми с собой сорок баранов и сорок бурдюков воды и подвесь их мне на спину. Ты сядешь между ними и мы полетим. Когда я проголодаюсь, скажу тебе "Гак!" и ты бросай мне в пасть барана, а когда меня будет мучать жажда — скажу: "Гык!", а ты кинь бурдюк. Так, с помощью Аллаха мы и долетим до твоего мира.

Вернулся шахзаде к падишаху и сказал ему:

— О падишах, я нашёл способ вернуться в свой мир, на лицо земли, но для этого мне нужно сорок баранов и сорок бурдюков с водой. Если твоё обещание всё ещё в силе, дай мне их.

— Я рад тому что твоё желание исполнится! — отвечал правитель и повелел приготовить юноше то, что ему было нужно и приказал отвезти баранов и бурдюки туда куда скажет шахзаде.

Привезли повозки еду и воду к гнезду Симуранки, загрузил юноша на неё бурдюки и баранов и они полетели. И как только она говорила "Гак!" юноша кидал ей барана, а если она говорила "Гак!" — бурдюк. Долго ли, коротко ли летели они но остался последний баран. Устал юноша от полёта и выпал баран у него из рук. И что ему было делать? Ведь до родины ему оставалось совсем немного. Отрезал он кусок от своего бедра и забросил этот кусок ей в рот. Но Симуранка была умной птицей, настолько умной, что даже говорила по-человечески. И она сразу сообразила, что последний кусок мяса очень похож на человечину, потому она не стала его глотать, а спрятала его в клюве под языком.

И вот, наконец, достиг шахзаде своей родины, что лежит на посреди лика Земли. Опустилась Симуранка под деревом и юноша слез с неё совершенно обессилевши от потери крови.

— Пройдись. — сказала ему птица.

— Ослабел я что-то от долгого пути. — признался шахзаде. — Но ты за меня не волнуйся и возвращайся к своим птенцам.

— Нет, — отвечала Симуранка, — ты пройдись сначала, а потом уж я улечу!

Но как ни старался юноша, он не мог удержаться на ногам и, вставая, каждый раз падал. Тогда птица выплюнула кусок его бедра и приложила его на место да так ладно и удачно это получилось, что стал шахзаде здоровее и красивее, чем был до падения в колодец. И только теперь Симуранка попрощалась в с юношей и улетела в свои земли.

Нашёл юноша широкую проезжую дорогу и пошёл по ней, справляясь у прохожих как ему попасть домой. И вскоре пришёл он в свой родной город. Там первым делом он заглянул в кофейню, разузнать последние новости. Завсегдатаи, увидев в нём свободные уши, с удовольствием пересказали ему все сплетни, включая то, кто из их родни женился, а кто — недавно родил наследника. О себе узнал он немного, лишь то, что его считают погибшим, тогда как братья с тремя девушками вернулись домой целыми и невредимыми, а ещё то, что с момента их возвращения прошло почти семь лет. Чтож, в подземных мирах даже время течёт по-другому, там прошло всего семь месяцев. Узнав о подлости братьев, перехотелось юноше возвращаться во дворец, но и оставаться в городе, где его могут узнать, тоже было опасно, так как он задумал выждать удобного момента, чтобы проучить братьев. Тогда пошёл он на базар и на последние деньги купил у мясника требухи. Взял пузырь, натянул его на голову и стал похож на плешивого человека.

— В таком виде, — сказал он сам себе, смотрясь в зеркало, — меня точно никто не узнает!

После отправился он к мастеру-ювелиру и стал проситься к нему в ученики. Не нужны были тому ученики, но уж очень этот плешивец был настойчив, что мастер в конце концов согласился.

"Что-то уж очень этот незнакомец похож на легендарного Кельоглана, — подумалось мастеру, — а вдруг это он и есть, тогда наверняка мне будет от него удача и прибыль".

И стал шахзаде подмастерьем у ювелира.

И пока сын падишаха зарабатывает себе на кусок хлеба тем, что убирает в мастерской, мы на время оставим его и расскажем о том, что же произошло с его братьями. Вытащив всех трёх девушек из колодца они поспешили во дворец и соврали отцу, что младший их брат пропал в дороге. И хотя разозлился на них отец-падишах, но подумал, что хорошо хоть, что двое старших вернулись. А где-то через неделю сыновья попросили падишаха, чтобы он женил на них спасённых ими девушек. Позвал правитель тех девушек и предложил им стать жёнами шахзаде. Не стали девушки рассказывать падишаху о подлости старших братьев, но говорили уклончиво:

— Мы не хотим выходить замуж до тех пор, пока не вернётся младший шахзаде.

— Но если он никогда не вернётся? — спросил их падишах.

— Всё в воле Аллаха, — за всех троих отвечала самая старшая, — но положим, мы будем ждать его семь лет, как они пройдут, о великий падишах, поступай по своему разумению.

И вот уж прошли положенные семь лет сроку и к самому окончанию его появился младший шахзаде и устроился работать подмастерьем у ювелира.

Коротка память падишаха, но при нём всегда есть верные визири, которые всё за ним записывают и напоминают правителю всё, что нужно, чтобы он не забыл. И вот в один из дней призвал он тех трёх девушек к себе и сказал:

— Сегодня, день в день, прошло семь лет ожидания, которое вы просили для того чтобы дождаться возвращения младшего из моих сыновей. Увы, не вернулся он, потому пора вам выбирать себе мужей.

— Положен мне свадебный подарок, — сказала старшая из девушк, — так вот соглашусь я выйти за старшего шахзаде, если он добудет или же ты, могущественнейший падишах, прикажешь своим ювелирам сделать золотую прялку, да такую, чтобы она сама пряла.

Позеленел от злости правитель, да только куда ему деваться? Нет такой прялки нигде в мире. Вызвал он главу ювелиров города и приказывает ему:

— Вот тебе сорок дней, сделай золотую прялку, чтобы она сама пряла. А не будет она готова к сроку — палач отсечёт твою бесполезную башку.

— Будет сделано, — ответил ему мастер и пошёл в свою мастерскую. Опечаленно смотрел на улицы и сады города, смотрел, будто с белым светом прощался. А это был тот самый ювелир, у которого служил в подмастерьях изменивший внешность младший шахзаде. Пришёл мастер в мастерскую, сел на скамейку, обхватил голову руками и заплакал. Подошёл к нему плешивый и спрашивает его:

— Что случилось у тебя, хозяин?

— Пшол вон, плешивый! — разъярился тот. — Случиться-то случилось да такое, что я сам не могу ладу дать, а куда уж тебе?

— Ну, может я тебе пособлю тебе чем-нибудь? — спросил его лысый. — А если и не смогу помочь, то ты хотя бы душу изольёшь и тебе станет легче.

— Твоя правда, — отвечает мастер, — так лучше будет. Значит, слушай. Позвал меня падишах да повелел сделать прялку из золота да непременно такую, чтобы она сама плела. А не будет её — через сорок дней палач мне оттяпает башку.

— И это единственная причина? — удивился плешивый. — Да я такое и за меньший срок сделаю!

— Кабы не был ты и так обижен Аллахом, — рассердился мастер, — я бы повыдирал бы все волосы на твоей дурной башке. А так — просто проваливай с глаз моих. И не здевайся над моим горем!

— Говорю же тебе, — уверял лысый. — не плачь, я помогу твоему горю.

Удивился ювелир и подумал: "Али правда то, что ко мне в помощники пришёл сам Кельоглан?", а вслух спросил:

— Да как же, сынок, у тебя такое получится, если я сорок лет делаю вещи из золота да каменьев драгоценных и ни разу о таком даже и не слыхивал?

— Эх, хозяин, — отвечал плешивый, — в мире много чудес одно другого удивительней. Но, раз я сказал, что сделаю — значит, сделаю.

— И что тебе для этого надо? — спросил мастер.

— Да в сущности не так уж и много, — отвечал лысый, — принеси сюда мешок орехов да бочка бузы. И все эти сорок дней ни на шаг не подходи к мастерской, а на сорок первый — будет тебе прялка для падишаха.

"Точно, точно, это ко мне на выручку Кельоглан пришёл!" — подумал мастер и, повеселев от той мысли, побежал на рынок за орехами и бузой и уже через час вернулся с покупками. Вроде бы и не было причин у мастера не доверять подмастерью да уж неспокойно было у него на душе, к тому же его профессиональное любопытство взяло верх на обещанием и через несколько дней не вытерпел ювелир и пошёл в мастерскую посмотреть как подмастерье без него справляется. Подошёл, видит: ставни закрыты. Нашёл щёлочку, заглянул в неё и удивился: лежит плешивый на полу, перед ним мешок с орехами и бочка бузы, выпивает он кружку в один присест, заедает орехами, а потом напевает песенки да только уже слов не разобрать, только мотив слышится мононный и протяжный "Тырыллан-тактак-тактак! тырыллан-тактак-тактак!". Ошалел мастер от увиденного, ворвался в комнату и набросился на подмастерья:

— Ах ты негодник! Ты даже не приступал к делу!

— Эй, хозяин, полегче! — закричал хмельной плешак и взялся за молоток. — Я как раз открыл ящик с инструментами и стал выбирать нужный, а тут ты явился и испортил мне весь рабочий настрой. Возвращайся домой да не беспокойся — к сроку всё будет!

Мастер поспешил удалиться, подумав: "Интересно, что он наработает". А через несколько дней снова пришёл ювелир к своей мастерской и снова увидел ту же картину, но не стал уже разговаривать с подмастерьем, а вернулся домой. Несколько раз ходил он так, но видел так ничего нового и не увидел.

И вот взошло солнце сорок первого дня. Шахзаде чисто прибрался в мастерской, открыл ставни и сел за столом в ожидании ювелира. А его всё нет и нет. Тогда приготовил он кофе, разлил по чашкам — а тут и мастер появился.

— Вышло у тебя, сынок? — спросил он.

— А как же могло не выйти? — с важностью ответил плешивый.

Тогда вытащил он золотую прялку из своей сумки и положил её на стол. Изумился ювелир, взял в руки ту прялку и налюбоваться не может. А лысый поучал его:

— Настоящего мастера никто не должен видеть за работой, чтобы никто не мог подглядеть его секреты.

— Умно говоришь, сынок. — отвечал ювелир.

— А теперь отнеси её падишаху — сказал шахзаде — и потребуй за неё столько золота, сколько в ней весу.

Пошёл мастер к правителю и сделал так как сказал подмастерье. Удивлению падишаха не было границ, но как он не вертел ту прялку в руках, никак не мог понять как такое может быть, чтобы она пряла сама. А, отдав мастеру положенное количество золота, поспешил он на женскую половину дома и показал её девушкам. Узнала старшая из сестёр свою прялку, обрадовалась и сказала сёстрам:

— Ах, вы только поглядите! Шахзаде, который спас нас от дракона смог вернуться на лицо земли!

А, когда же ювелир вернулся в свою мастерскую, он хотел дать своему подмастерью какую-то их часть, ибо заслужил он её.

— Не нужны мне деньги, — отвечал лысый хитрец, — я же это делал ради искусства!

И с той поры ювелир точно убедился, что к нему нанялся в подмастерья сам Кельоглан. Не обижал он его и подкармливал и даже стал советоваться с ним по разным вопросам.

А во дворце стали играть свадьбу старшего сына, со старшей из спасённых сестёр. Сорок дней и сорок ночей продолжалось празднование, а на сорок первый день позвал падишах двух других сестёр и напомнил о том, что им тоже было бы неплохо определиться с женихами. Тогда средняя сестра, чей был черёд выходить замуж, сказала:

— О великий падишах! Моя старшая сестра получила чудесный свадебный подарок, потому будет нехорошо, если я останусь без него. Вот если бы средний шахзаде добыл где-нибудь золотые пяльцы, которые сами вышивали и сами и нитку распускали, или же вы повелели бы своим ювелирам сделать такие, то я соглашусь стать женой вашего среднего сына.

Снова вызвал падишах того ювелира и сказал:

— Изготовь золотые пяльцы, чтобы сами вышивали и сами нитку распускали. Ты такой кудесник, что и с прошлым заданием справился в сорок дней, а оно было совершенно неисполнимым и в сорок лет, так что снова дам тебе сорок дней сроку, а не будет таких пялец к сорок первому дню — повелю казнить тебя.

Вернулся ювелир в мастерскую, полон мрачных дум: с одной стороны ему конечно очень повезло, что его лысый подмастерье выполнил за него невыполнимую работу, с другой же — теперь падишах уверен в его всемогуществе и станет давать подобные поручения. А тут к нему подошёл плешивый и спрашивает:

— Что за новая печаль тебя посетила?

— Час от часу не легче. — отвечал ювелир. — Теперь возжелал падишах пяльцы, которые сами вышивали и распускали нитку.

— И всего-то? — удивился подмастерье. — Это легко сделать. Принеси мне два мешка орехов да две бочки бузы.

— А чего это нынче расценки так возросли? — пришла очередь удивляться мастеру.

Шахзаде не ответил.

— Ну да ладно. — примирительно сказал ювелир. — Ты приступай к работе, а всё необходимое я тебе принесу.

И как только мастер принёс орехи и бузу, лысый, закрыв ставни, уселся на полу посредине мастерской и провёл отведённые для работы сорок дней в песнях и веселии, а на сорок первый с довольным видом вручил мастеру чудесные пяльцы. Тот передал пяльцы падишаху, а он, заплатив ювелиру, как и в прошлый раз, по весу пяльцев, понёс их на женскую половину средней сестре.

— Теперь точно понятно, что младший шахзаде вернулся на лик земли — сказала она, увидев свои пяльцы.

И опять сорокадневное празднество было во дворце — на этот раз женили среднего шахзаде на средней из спасённых сестёр. А на сорок первый день сказал падишах младшей сестре:

— Ну вот настал и твой черёд. Следовало выдать тебя за моего младшего сына, но он погиб. А тебе не сидеть же весь век в девках. Так что ты можешь выбрать себе мужа.

Говоря так, падишах надеялся на то, что младшая сестра выберет кого-то из двоих его сыновей, ведь в их стране каждый человек мог иметь четыре жены. Но она-то уже точно знала, что младший шахзаде находится неподалёку, просто по какой-то причине не хочет показываться.

— Я тоже хочу чудесный подарок, о могущественный падишах! — отвечала она. — Твои ювелиры такие искусники! Пусть сделают они золотое блюдо, на котором золотая наседка с золотыми цыплятами клюём настоящие жемчужины. После же повели, чтобы все мужчины твоей страны прошли перед окнами дворца, а я выберу из них того, кто будет мне по нраву.

Когда услышал то мастер — совсем позеленел от злости, но плешивый снова согласился помочь беде ювелира, всего за три бочки бузы и три мешка орехов. А на сорок первый день ещё до прихода ювелира нужное блюдо перекочевало из сумки шахзаде на стол мастерской. Обрадовалась младшая сестра, увидев своё блюдо, и сказала про себя:

— Ну чтож, милый шахзаде, кажется, завтра я тебя увижу.

И в тот же день на всех рынках и улицах страны глашатаи-гавазы объявляли указ падишаха, о том, чтобы на следующее утро все мужчины страны явились бы перед дворцом падишаха. Дошла та весть и до ювелира и он сказал своему подмастерью:

— Пойдём испытаем свою судьбу? А вдруг девушка, которую все считают султаншей выберет кого-то из нас себе в женихи?

— Ты если хочешь — иди, — отвечал плешивый, — а вот мне там делать нечего. Куда уж мне с моей-то головой? Разве что позорится!

— А я пойду! — в запале сказал ювелир. — Я ещё довольно молод и если даже мне не посчастливится стать мужем той султанши, мне всё-равно будет приятно от мысли, что я мог бы им стать!

И он пошёл ко дворцу, а младший шахзаде направился в противоположную сторону: в поле. Там он сжёг один из подаренных девушкой волосков и перед ним появился араб.

— Чего пожелаешь, мой господин?

— Пожелаю, — отвечал шахзаде снежно белого скакуна и белые одежды.

И в тот же миг перед ним появилось то, что он просил.

Нарядившись юноша отправился на площадь перед дворцом. Мужчин там было видимо-невидимо. Все они нестройными рядами проходили перед окнами дворца, а многие, надеясь попытать счастья второй раз, норовили сделать лишний круг. И только появился шахзаде, как девушка узнала его и бросила в него золотым мячом, который определял избранника. Поймал юноша тот мяч, да ускакал прочь. Выехал он за город и в каком-то поле отпустил скакуна и переоделся, а затем направился в мастерскую уже с пузырём на голове. И едва он успел вернуться, как пришёл и его хозяин.

— Эх, зря ты не пошёл! — сказал он и стал пересказывать появление белого всадника, да с такими деталями и какие были, и каких не было.

— Хорошо, что меня там не было! — отвечал плешивый. — Не приведи Аллах, она попала бы в меня тем мячом — голова была бы у меня в кровь разбита, а то не ровен час, она бы последние мозги из головы вышибла!

Несмотря на ожидания, счастливчик не явился во дворец до вечера и на следующее утро опять повелел падишах собраться всем мужчинам перед окнами девушки. На этот раз шахзаде, призвав араба, попросил у него красные одежды и красного коня. И снова девушка попадала в него золотым мячом, но он снова не явился во дворец, а ускакал прочь и переодевшись в укромном месте вернулся в мастерскую. И снова словоохотливый ювелир пересказывал юноше все подробности его же появления на площади.

В третий раз собирал падишах мужчин на площади. Теперь юноша появился на зелёном коне в зелёном платье, но и на этот раз узнала его девушка и бросила в него золотым мячом. Но ускакать прочь ему на этот раз не удалось: стражники падишаха схватили его и привели во дворец. Сначала разозлился правитель, что юноша трижды испытывал его терпение, да только присмотрелся и признал в нём своего пропавшего без вести сына, обрадовался и повелел женить его на младшей из сестёр. Только вот как не расспрашивал падишах сына о том, что же с ним случилось — молчал он. А после сорока дней и сорока ночей свадьбы, шахзаде сам рассказал отцу что с ним случилось, причём рассказывал он долго и по порядку, начиная от того момента, как погнался он с братьями по кровавым следам дракона. Призвал падишах старших сыновей и спросил:

— Правду ли говорит младший или оговаривает вас?

И им пришлось повиниться во всём.

— Чтож, — сказал падишах, — идите и придумайте сами какой казнью вас завтра казнят.

— Отец! — остановил его младший шахзаде. — Я не желаю им смерти, как они желали смерти мне. Поэтому я прощаю им их поступки и если для тебя, отец, моё слово что-то значит: отпусти их с миром.

Признал падишах те слова младшего шахзаде справедливыми и назначил его своим преемником, а старшие братья были при нём визирами и военачальниками. И было его правление долгим и счастливым. Чтож, его мечты осуществились и да поможет нам Аллах, чтобы осуществились наши!

35. Птица Зелёный Орех

Незаметно для себя

Сорок съел баранов я,

А виновна в том скамья.

Не привру я ни на грош,

Скажут все: "Рассказ хорош".

Кто не слушал мой рассказ:

Девки выпорют тотчас,

А уроды выбьют глаз.

У того кто слушал — всё будет в шоколаде,

Того же кто не слушал — сожрёт горбатый кади.

А ещё за этим негодяем

погонятся три самых страшных человека в долине Дуная:

меняла-сарраф Махмуд, живущий в Белграде,

шестипалый Бекир из Ада-Кале

и злой Джатлак-Хасан из Фет-уль-Ислам.

Было то, али не было, но в прежние времена, когда я сидел в решете на дне казана, а этого света почти не было, да и тот что был совсем-совсем иным. Так вот в те самые времена были у одного падишаха жена и три дочери. И надо сказать, что из них из всех больше он любил младшую дочь. И всё у него в жизни было хорошо: соседи не напрягали войнами, а те сражения, что случались были успешными для него и в казне у него было немеряно золота и несчитано драгоценных каменьев.

И вот решил он отправиться в хадж, в паломничество в Мекку, чтобы поблагодарить Аллаха за то, что его жизнь удалась. Позвал он жену и дочерей и сообщил им о своём решении, а затем спросил:

— Чего вы хотите, чтобы я привёз вам из этой поездки?

— Хочу золотой браслет! — отвечала жена.

— Привези мне золотой пояс. — отвечала старшая дочь.

— А мне хочется бриллиантовый цветок в подарок. — отвечала средняя.

— Отец, — сказала самая младшая, — ничего мне не нужно от тебя, лишь бы ты вернулся из того путешествия жив, цел и здоров.

— Ну уж нет! — сказал ей отец. — Все пожелали подарков для себя, а ты, значит, отказываешься! Закажи что угодно — я всё для тебя достану!

— Правда, отец, — отвечала она, — если ты вернёшься из хаджа жив, цел и здоров, это будет для меня самым лучшим подарком.

Желал падишах порадовать самую любимую из дочерей диковинным заморским подарком, но понял он по её словам, что только она и любит его по-настоящему. И не стал он мучать её, выспрашивая какой ей нужен подарок, а отправился в путь. Поняли то и старшие сёстры и затаили они злобу на младшую и вот какую интригу они задумали.

Не прошло и недели как старшая сестра сказала средней, когда осталась с ней наедине:

— Ох, неспроста, наша младшенькая ничего не попросила у отца! Она выставила и нас и нашу мать корыстолюбивыми, а сама, наверняка, шепнула ему наедине чего ей хочется. И теперь мы томимся в сомнениях: что же он ей привезёт.

— И что же теперь делать! — воскликнула средняя и всплеснула руками.

— А давай напишем отцу письмо! — предложила старшая.

— Давай! — согласилась средняя.

— Только не от своего имени, — продолжала старшая. Средняя сестра удивилась, а старшая меж тем продолжала: — а от её.

— А что мы ему напишем?

— Надо попросить у него что-то невыполнимое и выставить настолько дурацкие условия, чтобы отец рассердился, когда поймёт, что его любимица потребовала то, чего на белом свете вообще не может быть, а когда он вернётся домой — прикажет её казнить.

— Ловко ты придумала! — сказала средняя. — Только вот что: это твоя затея, вот ты и пиши!

Старшая сестра недовольно фыркнула, но взялась за перо и написала:

"Дорогой отец! Когда ты уезжал, я не попросила у тебя ничего, потому ещё не знала точно, что мне хочется, и предполагала, что если я напишу тебе позже, когда определюсь с выбором. А сейчас моё желание уже созрело. Я хочу Птицу Зелёный Орех..."

— Великолепно! — воскликнула средняя. Она уже предвкушала как её младшая сестра стоит перед палачом. — Запечатывай и отправляй!

— Погоди ты! — одёрнула её старшая. — Теперь нужно написать всяких несуразностей и побольше!

"Я догадываюсь, насколько это сложное задание, — старшая сестра продолжала скрипеть пером по бумаге, а средняя подглядывала из-за плеча и умилялась уму старшей, — поэтому вполне возможно, что ты не найдёшь её — не беда. Садись на любые корабли, пока твой корабль не окажется на мели, да в таком месте, чтоб позади тебя было светло, а впереди — темно и ты сойдя с корабля попадёшь в лапы волкам и птицам".

— Гениально! — восторженно воскликнула средняя.

— Да так пустяки. — отвечала старшая. — Я бы и больше придумала бы, но мне лень.

И тотчас она запечатала письмо и отправила его отцу с посыльным.

"Странно, — подумал падишах, прочитав то письмо, — почему она не попросила меня, когда была лицом к лицу со мной? Что это за птица такая? Ну да ладно, поспрашиваю её на базарах и может быть удасться её купить".

Но сколько он не спрашивал о той птице ни торговцы, ни шедшие с ним в паломничество мудрецы и толкователи Корана лишь качали головами, мол, слышать мы о ней слышали, но где её найти не знаем. Через какое-то время падишах благополучно прибыл в Мекку и, как и положено мусульманину, семь раз обошёл священный камень Каабы. На базаре соседнего городка он прикупил подарки для жены и старших дочерей, а про птицу Зелёный Орех никто и там не слыхивал, хотя проходили через тот город паломники со всех концов земли. Вдруг один из торговцев сказал, что кто-то из странников говорил ему будто бы видел, что эту птицу продавали в Дамаске на базаре.

"Отлично! — подумал падишах. — Это как раз по пути на родину".

Прибыв в Дамаск, он нанял глашатаев-теллялей, чтобы они кричали на всех базарах: "Падишах, что остановился в таком-то караван-сарае купит птицу Зелёный Орех за любые деньги! Сколько бы не пожелал торговец, столько ему и будет уплачено!" Неделю, месяц кричали телляли, но никто не пришёл по указанному адресу, а торговцы даже не слыхивали о такой птице и удивлённо пожимали плечами, когда слышали объявление.

Вспомнил тогда падишах о том, что дочка в письме советовала сесть на корабль и искать ту птицу на одном из островов, каких множество в окружающих землю морях и океанах. Поэтому покинул он Дамаск и сел на корабль в ближайшем порту. Не прошло и трёх дней, как корабль сел на мель и как ни старались матросы, они не могли сняться с той мели, их усилия приводили к тому, что корабль всё прочнее садился на ту мель. Перед носом корабля стоял непроглядный и никогда не рассеивающийся мрак, а за кормой — было светло целый день. Глядел на это падишах и понял, что сбылось проклятие дочери и что оказался он в том месте, которое она подробно описала в своём письме. Стояли они так один день, другой, третий, четвёртый, пятый, а на шестое утро то ли приснилось падишаху что-то плохое, то ли съел он накануне что-то несвежее, но вышел падишах из своей каюты в тяжёлом настроении и скорбь на душе такая, хоть в петлю лезь, подошёл он к борту, увидел, что корабль стоит на той же мели и громко вздохнул:

— Ох!

Тут же море вспенилось и расступилось и из него появился чудесный араб.

— Ты звал меня, о великий правитель?

— Не-а, — отвечал падишах, — не звал я тебя.

— Ты же сказал "Ох!", — сказал араб, — а Ох — это моё имя, вот и получается, что ты позвал меня.

— Выходит так. — безразлично отвечал правитель.

— Наверное у тебя есть какое-то горе, которое заставляет тебя вздыхать. И раз ты вызвал меня своей тоской и скорбью, расскажи мне — я помогу тебе и всё исполню.

— Если ты не джинн, пришедший посмеяться над моим горем, — отвечал ему падишах, — то случилось со мной вот что... — и он рассказал Оху о пожелании дочери, которое привело его на эту мель, пока не съедят волки и птицы.

— И, правда, горе твоё велико! — отвечал Ох. — Такой птицы нет нигде на земле. Но погоди кручиниться да проливать слёзы, я найду способ помочь тебе, может быть птица Зелёный Орех есть в глубинах морских.

И, когда сказал он это, вода моря снова запенилась и Ох погрузился в пучину. А был тот чудесный араб слугой у султанши морских пэри, отец которой был падишахом этого моря. И так уж случилось, что та самая птица, столь необходимая земному падишаху жила в покоях султанши и частенько, когда та выходила в сад, чтобы повышивать на пяльцах, птица летала вокруг неё и развлекала её.

Вот и сейчас, когда араб подошёл к ней, султанша сидела в саду и вышивала, а птица Зелёный Орех летала над нею. Пери, как известно, искусны в волшебстве и умеют читать чужие мысли, поэтому когда султанша пэри увидела араба она уже знала, что он хочет, но спросила его:

— И чего тебе хочется, слуга?

— Да чего мне может хотеться-то? — спросил он с самым невинным видом. — У меня замечательная госпожа, которая даёт мне всё необходимое. Только вот случилось так, что одного падишаха закляла собственная дочь и если он не добудет птицу Зелёный Орех его съедят птицы и волки. И если ты дашь ему эту птицу, ты спасёшь его от смерти.

— Как ты можешь просить о таком? — закричала султанша. — Это же моя любимая забава! Куда я без неё?

— Но, госпожа, — возрожал ей слуга, — ты же знаешь, что зовусь я Ох и меня часто вспоминают люди попавшие в беду и я не могу не помогать им. Пусть я ещё сорок лет прослужу тебе, но я не прощу то, что ты не позволила мне исполнить просьбу, с которой ко мне обратился человек.

— Ладно, — махнула она рукой, — ступай к своему падишаху и скажи ему, что как только возвратится он на родину пусть обрадует свою дочь: прилетит к ней птица Зелёный Орех, только пусть она в четверг попарится в баньке и принарядится как невеста, а потом откроет окна в своих покоях и тогда птица обязательно прилетит к ней.

Возвратился араб к падишаху и передал слова султанши.

В тот же миг, корабль снялся с мели и поплыл. Так случилось, что всё то время, когда падишах разговаривал с арабом, матросы спали, поэтому проснувшись они увидели, что корабль плывёт и удивились они произошедшему чуду.

А падишах поклялся, что никогда больше не допустит к себе младшую дочь, из-за глупой выходки которой ему пришлось пережить такие приключения. Его дорога домой была лёгкой и он быстро вернулся в столицу.

Жена и три дочери вышли встречать падишаха, но когда младшая дочь подошла поприветствовать его он прогнал её прочь. Прошло какое-то время и она снова захотела приблизиться, но и снова прогнал её отец. Уже на второй день по возвращению раскаялся падишах в том, что дал такой обет, но не мог он его нарушить и от того ходил чернее тучи. А на следующий день, это как раз была среда, позвал жену и сказал:

— Своди завтра нашу младшую дочь в баню, покрась хной и одень как невесту. И открой окна в её покоях тогда прилетит птица Зелёный Орех. Только не говори ей ничего о том.

— Да будет так. — отвечала она.

Наутро шахиня сделала всё, что повелел её муж и оставила её. И хотя мать и не проронила ни слова, показалось девушке что-то чудесное и торжественное и сидела она в своих покоях в ожидании чуда. Вечером послышалось птичье щебетание и в комнату влетела чудесная зелёная птица. Это была та самая птица Зелёный Орех. Лишь только села на пол, как превратилась в прекрасного юношу, настолько прекрасного, что девушка не испугалась его, не закричала в испуге и не позвала стражу, а тут же влюбилась в него. До утра общались они, а утром он улетел в окно и снова вернулся с последними лучами солнца. Проходит так неделя, проходит другая и вот однажды сказал юноша:

— Мы с тобой уже столько времени почти что муж и жена, а получается, что я прилетаю тайком. Давай завтра я останусь днём, чтобы познакомиться с твоим отцом.

А когда взошло солнце, они пошли в покои падишаха и девушка представила своего любимого. Отец уже простил свою дочь за её поступок, а повод показался ему настолько весомым, что он решил, что он снимает с него обет. Но в тот момент, когда девушка и Зелёный Орех вошли в покои падишаха, с ним были две другие дочери, которые, увидав юношу позеленели от зависти. И, когда отец, младшая дочь и её жених мило общались между собой, две старшие сестры-завистницы совещались между собой.

— Мы хотели её поссорить с отцом, — в ярости сказала старшая, — а вышло, что мы выдали её замуж!

— И получилось так, что она раньше нас выскочит! — подливала масла в огонь средняя.

— Давай проследим за ними. — сказала старшая. — Может придумаем как ей насолить.

Минуло ещё несколько недель и вот пришли сёстры утром в покои младшей сестры и Зелёного Ореха и стали упрашивать её, прогуляться с ними в саду.

— Их правда, — сказала младшая Зелёному Ореху, — что-то я давно не гуляла. Ты отпустишь меня с ними, любимый?

— Как же я могу неволить тебя? — отвечал он. — Если тебе хочется — иди с ними, но будет лучше если ты останешься у себя.

— Да что со мной может случиться! Этот сад укрыт от посторонних нескромных глаз и окружён стражей. — сказала девушка и ушла гулять с сёстрами.

Скучно стало Зелёному Ореху в покоях невесты без неё и он улетел через окно. И как только он покинул дворец, в покои девушки вошли служанки её сестёр и положили на те места, куда садился Зелёный Орех в облике птицы много битого стекла. Загулялись девушки допоздна, как раз до начала вечерней молитвы и вернулись лишь тогда, когда муэдзины с минаретов стали возвещать о начале молитвы. Не обратила младшая сестра на беспорядок в своей комнате и потому, когда прилетел Зелёный Орех и сел на своё обычное место, стёкла вознились в его тело и порезали его крылья.

— Что же ты наделала, глупая! — воскликнул Зелёный Орех. — Теперь надевай железные туфли-чарыки, бери в руки железный посох и иди искать меня по свету, но знай, пока не изотрётся посох до половины, а от чарыков не останутся одни лохмотья — не видать тебе меня.

И с тем он улетел, обливаясь кровью. А невеста его только сейчас поняла весь хитрый замысел сестёр, да что же делать теперь? Слегла девушка в постель и всё тосковала по любимому. Через несколько дней её отсутствие заметил отец и пришёл узнать, что случилось. Призналась ему во всём девушка, а падишах сказал:

— Что же теперь делать тебе? Хочешь, я найму для тебя лучших врачей?

— Нет, — отвечала султанша, — я должна идти искать его, иначе я умру от тоски и печали по нему.

— Да как же ты его найдёшь? — сокрушался падишах. — Ты и раньше была слаба, а от болезни ещё больше ослабела.

— Отпусти меня, отец. — просила она.

— Да как же ты пойдёшь по свету одна-одинёшка. — уговаривал её падишах. — Ты дальше дворцового сада никуда не выходила, а там, куда ты пойдёшь крутые горы и узкие перевалы, там тебя могут растерзать волки и хищные птицы.

— На всё воля Аллаха. — отвечала она. — Но если ты не благословишь меня, я всё равно пойду его искать и найду во что бы то ни стало.

И не смог никак уговорить её падишах, потому приказал мастерам сделать для неё посох и чарыки из железа и, когда они были готовы, благословил её на дорогу. Тогда одела девушка мужское платье, то в котором обычно дервиши странствуют по свету и отправилась в путь.

Долго ли, коротко ли она шла, железным посохом стучала по камням, слёзы утирала, гиацинты да тюльпаны в пути собирала, по кофейням кофе пила и табак курила, пока не привела её дорога на вершины высокой горной гряды. Может быть было то на Балканах, а может быть где-то в другом месте, этого я вам не скажу. А на вершине той горы бил источник. Села девушка у источника, попила воды и заплакала о своей горькой доле:

— Столько путей-дорог я исходила, привела меня судьба в этот настолько глухой и отдалённый край, что долго я не встречала ни какого путника, который шёл бы мне навстречу и вот наконец я оказалась одна-одинёшенька на вершине горы!

Но сколько бы девушка ни плакала — на душе легче от слёз ни становилось. Тогда она стала оглядываться вокруг и заметила она возле тополя, что рос неподалёку, следы костра. Смекнула она, что здесь кто-то есть, подошла к кострищу и разожгла в нём огонь.

"Останусь я у огня, — решила она, — если кто-то вернётся к нему — хоть распрошу дорогу, а не вернётся, так просто погреюсь".

Но вот уж солнце село и вокруг стало темно, но никто к огню не подходил. Тогда девушке стало страшно и она залезла на тополь и она, привязав себя к его веткам, чтобы не свалиться во сне, устроилась там на ночлег и заснула. Но ровно в полночь она проснулась от сильного урагана, бушевавшего вокруг. Только успела она испугаться, как ветер стих, а у костра появились два слепых дэва — мужчина и женщина. Мужчина вытащил из-за спины бочку вина и присел на бревно, а женщина разожгла костёр и стала жарить на огромном вертеле человеческие окорока. Так они ели, пили и постепенно между ними зашёл разговор столь громкий, что мешал спать девушке. Её сон прошёл и она стала развлекать себя, слушая их беседу.

— Я слыхала, — сказала женщина-дэв, — что Зелёный Орех сильно приболел.

Тут девушка стала слушать ещё более внимательно.

— Да, его дела совсем плохи. — отвечал мужчина-дэв. — Отравленные осколки проникли ему в тело, его мышцы ссохлись и от него остались одни кости.

— Вот как! — удивилась женщина-дэв. — А ведь я знала его приятным юношей. Неужто нет лекарства от его болезни?

— Чем его только не лечили! — воскликнул мужчина-дэв. — И мази накладывали и самого доктора Локмана привели да только и он не смог найти лекарства.

— Так не бывает, — сказала женщина-дэв, — чтобы на яд не было противоядия!

— Ты права. — отвечал мужчина-дэв. — Есть такое средство, но я боюсь о нём говорить.

— Боишься? — удивилась женщина-дэв. — А с чего ты взяла, что нас могут подслушать. Да и к тому же, кому понадобится это противоядие, кроме самого Зелёного Ореха?

— Не знаю, — отвечал мужчина-дэв. — Ты же знаешь, что у стен есть глаза, а у земли — уши. Мало ли кто будет проходить мимо!

— Ты вызвал моё любопытство! — воскликнула женщина-дэв. Расскажи что это за средство! Тут настолько глухой угол, что тут ни джинн, ни пери, ни сын человеческий не появляются уже несколько тысяч лет кряду.

— Эх, — вздохнул мужчина-дэв, — хоть и не хочется мне о том рассказывать, но ты и мёртвого сможешь уговорить. Нужно вымочить листья тополя а нашем дэвьем сале, потом высушить те листья и истолочь в порошок, а затем посыпать раны — за три дня они сойдут.

— Неужто у нас такое целебное сало? — спросила женщина-дэв.

— Ох, жена! — воскликнул мужчина-дэв. — Всё, что окружает нас полезно, нужно только знать что и когда применить. Ты лучше скажи, что это тебя так заинтересовала судьба Зелёного Ореха, он же обитает при дворце морской султанши.

— Обитал. — поправила его женщина-дэв. — Теперь же он вернулся умирать во дворец своей матери, что находится в долине вон за той горой. И иногда по ночам, когда я прикладываю ухо к земле я слышу его стоны.

И женщина-дэв махнула рукой в сторону высоких гор.

Долго ещё беседовали между собой дэвы, но девушка уже не слушала их, а ожидала, пока они не допьют бочку вина и не заснут мертвецким сном. Уже светало, когда вокруг догоревшего костра послышался богатырский храп на два голоса. Тогда спустилась девушка с дерева и ударила каждого дэва по ноге своей железной палкой, но они даже не пошевелились. Тогда она взяла меч дэва и убила их обоим и добыла дэвьего сала. Собрала она и листьев тополя и, сложив и то и другое в сумку поспешила за тот перевал, где располагался дворец матери Зелёного Ореха. А когда до перевала оставалось совсем немного, зацепилась девушка за лежавший на дороге камень и глянула на свои чарыки — они изорваны в клочья. Вспомнила она предсказание любимого и посмотрела на посох свой. И он, как и было сказано, истёрся до половины. Теперь девушка точно знала, что скоро, совсем скоро она увидит Зелёного Ореха. За перевалос была широкая долина. К полудню девушка спустилась в неё, а к вечеру уже подошла ко дворцу и стала напевать:

— Знают все, я — мудрый врач,

Но не знают, я — ловкач!

Услышал эту песню Зелёный Орех и попросил мать посмотреть кто там бродит под окнами, а мать, увидев дервиша, рассказала о том сыну.

— Позови его, — попросил сын, — ведь у дервишей бывают всякие чудеса, может поможет он мне.

— Да чем же поможет тебе этот бедняк, — удивилась мать, — если сам доктор Локман не смог найти средства от твоей болезни?

— А вдруг? — спросил юноша и так печально посмотрел на мать, что она не смела отказать сыну.

Девушка, одетая дервишем вошла в дом, осмотрела больного и сказала:

— И кто это вам сказал, что от этой болезни нет лекарства? Да это пройдёт за три дня!

Смазала она раны дэвьим салом, присыпала их сверху порошком сухих листьев тополя и его боль Зелёного Ореха тут же прошла. Во второй день смазала она раны раны и присыпала их — и они покрылись корками, а на третий день и корки те отпали и стал Зелёный Орех будто на свет заново народился.

— Проси, отец-дервиш, у нас чего хочешь! — в один голос заговорили Зелёный Орех и его мать.

— Не нужно мне ничего, — отвечала девушка, — дай перстень-печатку с твоего пальца, чтобы мог я показывать его, как свидетельство исцеления.

— Мы дадим тебе золота, бриллиантов да жемчугов! — сказала мать Зелёного Ореха. Дело в том, что этот перстень был и личной печатью человека и его можно было использовать для мошенничества.

— Нет, — отвечает девушка, — нам запрещено брать за лечение деньги и драгоценные камни. Хотите — дайте мне этот перстень на память, а нет — так нет.

Но столь велика была благодарность сына и матери, что они решились подарить дервишу ту печатку. И тогда девушка вернулась в свой дворец и стала ожидать прихода Зелёного Ореха. Но он долго не появлялся. А тем временем выяснилось, что девушка беременна и в положенный срок она родила мальчика — точную копию Зелёного Ореха. И вот прилетел однажды её любимый и постучался клювом в створки оконных ставень. Раскрыла их девушка и голубь влетел в комнату и обернулся человеком. Набросился Зелёный Орех на девушку и попытался укусить её да так сильно, что у неё пошла кровь.

— Что это с тобой, любимый? — закричала она.

— Я пришёл выпить всю твою кровь! — отвечал он. — Ведь из-за тебя я перенёс столько страданий, от которых меня не смог исцелить даже сам доктор Локман!

— Вот тебе! — она сняла с пальца его печатку и протянула Зелёному Ореху.

— Так, значит, ты же и исцелила меня?! — сказал он в недоумении.

— Погоди, я скоро вернусь — сказала она, — я тебе ещё не всё показала.

И пока он рассматривал свою же печатку, возвратившуюся к нему столь неожиданным образом, девушка принесла ребёнка и, показав его юноше, сказала:

— Это наш сын!

— Теперь я тебя никогда не покину. — сказал Зелёный Орех.

Он взял своё птичье оперение и бросил в огонь жаровни, что стояла рядом с её кроватью. И так он навсегда и остался юношей.

Сорок дней и сорок ночей длилась их свадьба. Чтож, их мечты осуществились. А там, глядишь, сбудутся и наши!

36. Мурад-Шах — голубок с насурмленными глазами

Когда время было другое и текло иначе, а обстоятельства жизни были совершенно иными, один падишах настолько любил свою единственную дочь, что повелел заточить её в сорокоэтажном хрустальном дворце, который построил рядом со своим, так чтобы у обоих дворцов был общий выход в сад. Зачем девушке такой большой дворец, когда она не могла самого простого: выйти на улицу и поиграть со сверстниками? Я не знаю. Да что там я, бедный дервиш-рассказчик, этого и сам падишах не знал. Девочка очень быстро выросла и уже лет в тринадцать превратилась в прекрасную девушку.

И вот позвала она как-то свою няньку-воспитательницу и сказала ей:

— Любезная лала! Я уже соскучилась сидеть взаперти, может быть мы хотя бы погуляем в саду?

— Ох, доченька! — отвечала ей лала. — Ничего дурного в том, конечно, не будет, только берегись, чтобы не прознал о том твой отец, иначе он посадит нас с тобой в ядро пушки и отправит куда-нибудь в горы Каф.

— Да какже он узнает? — удивилась султанша.

Няньке и самой хотелось выйти прогуляться, поэтому после недолгих уговоров, они вдвоём вышли в сад и сели отдохнуть в беседке у бассейна с фонтаном. Вдруг прилетели сорок голубей, выкупались в бассейне и улетели. Только один голубок остался в саду и ходил вокруг беседки. Как увидела его девушка — так и влюбилась, и говорит няне:

— Глянь, лала, какой красавец! И глаза у него такие очаровательные, словно насурмленные. Давай поймаем его?

— Давай! — откликнулась лала. — Кинь ему браслет, чтобы отвлечь его внимание, а мы подбежим и поймаем его!

Но, когда девушка сделала всё как посоветовала лала, голубь подхватил браслет и унёс его прочь и она осталась и без браслета и без голубка.

— Не переживай ты так! — утешала её няня-лала. — Завтра он опять прилетит и мы его обязательно поймаем!

Весь остаток дня девушка не могла и думать ни о чём другом, кроме как о том голубке, а ночью от мыслей о нём она не смогла заснуть. А, когда, наконец, наступило утро, и султанша с лалой вышли в сад и уселись у фонтана, минуты ожидания длились бесконечно долго. И вот опять прилетели голуби и стали купаться в водоёме и сурмяной голубок прилетел с ними.

— Смотри, няня, он снова здесь! — восторженно сказала девушка. — Давай поймаем его!

— Накинь на него шапочку-тепелик, которую ты носишь на голове, — посоветовала лала, — она тяжелее браслета будет и он не сможет его поднять.

И только золотой тепелик упал на голову сурмяного голубка, как он схватил его клювом и улетел вместе с ним вослед другим голубям. От такого неожиданного поворота девушка упала в обморок и няне пришлось тащить бедняжку в покои и укладывать в постель. Нескоро она пришла в сознание, но так и не вставала с постели из-за любви к сурмяному голубку. Прошло несколько дней и падишах заметил, что его дочь заболела.

Тогда созвал он лекарей-хекимов со всех концов его страны и ни один из них, осмотрев девушку, не нашёл у неё никакого недуга. И только главный лекарь падишаха, многомудрый и опытный, понял, что речь идёт о любовной хвори, но не решился сказать о том напрямую и отвечал падишаху очень уклониво:

— О великий правитель! Для каждой болезни есть своё лекарство, но не все они известны докторам. Какое средство необходимо для излечения твоей дочери знает только она сама.

Тогда вошёл падишах к дочери и спросил:

— Правда ли то, что сказал главный хеким и ты сама знаешь средство, которое может излечить тебя от твоей болезни?

— Скучно мне, отец! — отвечала она. — Потому вот какое лекарство мне будет в самый раз: вели построить баню и приглашай туда всех мыться бесплатно, а я буду там главной банщицей и стану расспрашивать людей о том, что чудесного и удивительного происходило в их жизни и так я смогу избавиться от моей хандры.

— Отличное средство! — воскликнул падишах.

Ему уже показалось, что девушка влюбилась, но, узнав, что у неё всего лишь хандра, которая лечится досужими байками простолюдинов, вздохнул с облегчением. Потому тотчас он позвал придворного архитектора-мимара и повелел построить такую баню, как просила его дочь. И вот уж совсем скоро дочь падишаха становится банщицей и каждого заглянувшего в баню расспрашивает о разных чудесах с ними происходившими. Не сказала девушка отцу самого главного, что она не спроста заинтересовалась историями и побасенками, а решила она таким образом выведать что-то о тех голубях. Много всякого наслушалась она, но про голубей так никто ничего и не рассказал.

А пока дочь падишаха сидит в бане и слушает байки мы оставим её на время и расскажем вам о жене пастуха. Вот уж не скажу куда подевался сам пастух и по каким делам отлучился, только вот пока его не было его жена, взяв с собой сына отправилась в горы пасти овец. Солнце стало припекать и её снепривычки разморило на солнце, поэтому она удобно устроилась под деревом, положила голову на колени сына и задремала. А мальчик её сидел и следил за овцами. Вдруг видит: по земле сами катятся два кувшина и позвякивают "тынгыр-мынгыр, дзинь-дзилинь, тынгыр-мынгыр". Докатились они до источника, сами наполнились водой и покатились оттуда откуда пришли "тынгыр-мынгыр". Любопытно стало юноше и он, подложив камень под голову матери, побежал за кувшинами и увидел, что они вкатились в ворота и вылили воду, что была в них в бассейн, который был за воротами. И так ходили они несколько раз, пока бассейн не наполнился до краёв. Тогда с лица неба спустились сорок голубей и стали купаться в той воде, а один из них из голубя превращается в прекрасного йигита, вытаскивает пару браслетов и тепелик и целует их да так, что теряет сознание. Испугался сын пастуха, что его кто-то заметит и убежал назад к матери. Его страх был столь велик, что он, разбудив мать, погнал овец домой, придумав на ходу что может испортиться погода. Но и дома не рассказывал он матери, о том, что видел, а стал думать чем бы занять её, да так, чтобы она забыла про выпас овец в той долине. Наконец он придумал!

— Мать, — сказал он, — а давай завтра сходим в новую баню, мы ещё не были в ней!

— Давай. — согласилась мать.

Едва помылись они, слуги отвели их к дочери падишаха, ведь они были той бане впервые. Долго рассказывала мать султанше про свою жизнь, ещё с девичества, да всё в мелких и скучных подробностях. Зато мальчик сразу смекнул чего от него хотят и рассказал про чудесные вёдра и купавшихся голубей.

— Отведи меня туда. — попросила банщица-султанша.

— Отведу, — отвечал мальчик. — Только страшно там и я как только доведу тебя до ворот — сразу вернусь назад.

— Хорошо, — согласилась султанша.

И они вдвоём, оставив за старшую в бане мать мальчика, пошли к тому источнику и присели под тем же деревом. Не прошло и двадцати минут, как послышался — тынгыр-мынгыр — перезвон катящихся кувшинов. Как и в прошлый раз они сами прикатились к струе воды, а наполнившись, с таким же звоном покатились назад. Мальчик и султанша пошли за ними следом и пришли к воротам. Ворота сами раскрылись, пропуская вёдра.

— Если ты войдёшь в эти ворота, — сказал мальчик, — ты увидишь то же, что увидел я. А я, пожалуй, вернусь назад.

Когда кувшины шли за новой порцией воды к источнику, девушка проскользнула в ворота и осталась караулить голубей в укромном уголке возле бассейна. Вскоре бассейн весь наполнился водой и голуби прилетели. Увидала девушка того самого насурмленого голубка — аж растаяла от радости. А он, искупавшись в бассейне пошёл по аллее и девушка, прячась в тени деревьев, пошла за ним. Аллея привела в беседку. Там юноша вытащил из-за пазухи коробку, выннул из неё браслеты и тепелик и стал их целовать и от слёз потерял сознание. Смотрела на это султанша и радовалась тому, что юноша настолько влюблён в неё. И едва он потерял сознание, девушка вошла в беседку и присела у его изголовья. Прошёл час, может быть больше, а султанша всё сидела и смотрела на юношу и умилялась его красоте. Вдруг он очнулся.

— Кто ты? Как ты сюда попала? Чего ты ищешь? — вопросы сыпались из юноши как из рога изобилия.

— После того так я полюбила тебя, — отвечала девушка, — мне мир стал настолько тесен, что единственное, чего я искала это тебя.

Обручился юноша с той девушкой и тайно поселил её в одной из комнат громадного дворца, который, как оказалось, располагался в дальнем конце сада. Султанша жила в той комнате постоянно, а юноша днём улетал, принимая вид голубя, а под вечер возвращался к ней в человечьем обличье, искупавшись в чудесном бассейне.

Когда же девушка забеременела и это стало заметно юноша рассказал ей свою историю: этот чудесный дворец, как и весь сад принадлежал падишаху пэри. Сам же он — шахзаде людей, которого пэри выкрали ещё в раннем детстве и с тех пор он не видел ни отца, ни матери. Теперь он тоже стал пэри, но его новые собратья не простят ему, если он заведёт здесь, во дворце многочисленную семью, а сам он бежать не может, потому что он — один из сорока пэри, охраняющих эту долину и пэри не допустят его бегства и убьют его, а его место займёт кто-то другой, кого, как и его выкрадут у людей.

— Чтоже делать?! — воскликнула девушка.

— Давай я отправлю тебя к своей родне. — сказал юноша. — Если уж я оказался в неволе, то может быть ты и наш ребёнок спасётся. Я знаю дорогу, которая ведёт из этого дворца ко дворцу моих родителей, но будь осторожна, идти придётся ночью, а сама дорога полна острых камней и скал, они могут рвать в клочья твои одежды и сбивать в кровь ноги, но ты не останавливайся и не оглядывайся, а иди прямо и попадёшь к той двери дворца, из которой я вышел много лет назад и которую с тех пор никто никогда не открывал. Вероятнее всего тебе не откроют и в этот раз, но ты стучись и кричи: "Пустите меня ради головы Мурад-шаха!" и они впустят тебя во дворец.

И что оставалось делать султанше? — Она согласилась уйти к родне её возлюбленного. Юноша проводил её до ворот, которые были на другом конце сада и попрощавшись вернулся к пэри. А девушка пошла, как он и говорил ей, не оборачиваясь. Дорога через перевал изобиловала острыми камнями и скалами, а ночь была настолько тёмной, что освещали путь только звёзды. И когда утром она подошла к двери дворца её одежды были разодраны, а руки и ноги разбиты в кровь. Слабеющими руками она постучалась в дверь. Ответом была тишина. Она постучалась ещё раз — и снова тишина. После того как она постычала в третий раз, заспанный голос служанки ответил:

— Кто мог прийти в такую рань? Да ещё и к этим дверям! Ведь их не открывали уже сорок лет.

— Пустите меня ради головы Мурад-шаха. — девушка повторила слова, которые сказал ей любимый.

— Погоди немного, — ответили ей из-за двери, — я доложу о тебе госпоже.

И хоть час был действительно ранним, служанка поднялась в покои хозяйки и доложила о странной гостье, стучащей в двери, которые не открывали столь долго. Но как бы крепко она не спала до того, от упоминания имени Мурада, она тотчас проснулась и сказала:

— Долгих сорок лет не было вестей от моего сына, более того, всё это время я не слыхала его имени во дворце. Чтож, в память о нём, впустите гостью, кем бы она ни оказалась и пусть живёт на кухне.

Служанка спустилась к девушке и провела её на кухню, накормила её хлебом и сыром и поселила в маленькой комнатке поблизости. На следующее утро султанша родила мальчика, прекрасного как капля света и очень похожего на юношу, ставшего пэри. Увидала его служанка и доложила жене падишаха.

— Раз так, — сказала она, — дайте ей миску чорбы и пусть поест и сделайте ей постель из шкур, чтобы ей было удобно спать.

Служанки так и сделали, а кроме того из конской попоны они устроили люльку для младенца. А когда все во дворце уснули и время приближалось к полуночи к девушке прилетел Мурад-шах в образе голубя и постучался крыльями в окно её комнатки. Но створки его были закрыты и он не смог влететь внутрь.

— Любимая моя! — сказал он. — Ах, если бы только моя мать знала, что её невестку положили на камни, укрытые шкурами, а её внука завернули в попону, она тут же переложила бы тебя в жемчужную постель, а ребёнка — в жемчужную колыбель.

Тут что-то спугнуло его и он — пфррр! — улетел прочь. Девушка заснула, глядя на дитя счастливыми глазами. А случилось так, что хозяйка дворца, услышав, что гостья имеет какое-то отношение к её пропавшему сорок лет назад сыну, приставила к ней служанку негласно следить за гостьей. Вот и сейчас, служанка подслушала разговор девушки с голубем и передала его хозяйке.

— Уж не приснилось ли тебе? — усомнилась та. — А ты выдала свой сон за явь.

— Хорошо, госпожа, — отвечала служанка, — если ты не веришь мне, вечером пойдём вместе послушаем, он должен прилететь.

В разных делах прошёл следующий день, а госпожа всё это время думала над словами служанки и после захода солнца она пробралась в кухню и стала прислушиваться к звуках, раздававшимся из комнаты её новой гостьи, но было слышно только то, как мать забавляется с малышом. Когда же в доме все заснули, снова послышался стук крыльев о решётки окон и голубь позвал девушку человеческим голосом:

— Нежная моя!

— Да, мой Мурад-шах? — отозвалась она.

— Почему ты спишь на шкурах и шкурами и укрываешься? Почему плоский камень служит тебе подушкой? Почему сын твой завёрнут в попону? Ах, если бы только моя мать знала, что ты — моя жена, а это — мой сын, она положила бы тебя в золотую постель, а ребёнка — в золотую зыбку! И ты качала бы его, напевая колыбельную.

На кухне в это время громко вздохнула жена падишаха, и голубь понял, что его речи подслушивают и — пфррр! — улетел высоко в небо. Но хозяйке и услышанного было достаточно. Несмотря на глубокую ночь она пошла в покои падишаха, разбудила его и рассказала о том, что услышала. На радостях от того, что у них, оказывается, появился внук, а сын хоть и стал пэри, но всё же жив и здоров, они с большим почётом поселили невестку и внука на женской половине дворца: после бани её одели в царские одежды и положили в жемчужную постель, укрыли расшитым золотом одеялом, а ребёнка в вышитых одеялах уложили в алмазную колыбель и сама бабушка-шахиня пела ему колыбельные.

Подлетел этой ночью Мурад-шах к окну комнаты где раньше спала султанша с ребёнком, постучался крыльями — а нет их на месте. Обеспокоился он, но потом почувствовал, что с ними всё в порядке и настроившись на них полетел к окну той комнаты, куда их переселили. Бабушка-шахиня к тому времени уже легла спать, а султанша ворочалась с боку на бок, ожидая его прилёта и только забились крылья голубя о решётку, как она подлетела к окну.

— Где ты теперь лежишь, нежная моя? — спросил Мурад-шах.

— В жемчужной постели, как ты и говорил. — отвечала она.

— А где мой сын? — спросил он.

— Как ты и обещал — в алмазной зыбке. — говорила она. — Более того, бабушка весь вечер напевала ему колыбельные и убаюкала его.

— Тогда спокойного сна вам обоим. — сказал Мурад-шах и — пфррр! — улетел к пэри.

И так каждую ночь прилетал на пару минут шахзаде к султанше. А его мать и подумать не могла, что сын прилетает к жене и сыну, а к родителям даже не показывается. Поступал он так потому что боялся, что кто-то из пэри узнает, что он стал летать в свой родной дворец, но захотелось матери повидаться с сыном, которого она не видела уже более сорока лет. И вот, в одну из ночей шахиня подслушала разговор сына с невесткой, а наутро позвала её и сказала:

— Дочь моя! Я знаю, что ты разговариваешь с моим сыном каждую ночь. Может быть, ты убедишь его, чтобы он и со мной и с отцом со своим поговорил?

— Хорошо, — отвечала девушка, — я поговорю с ним о том.

И, действительно, когда Мурад-шах прилетел в этот раз, она сказала ему:

— Любимый, ты бы хоть раз стал человеком, чтобы повидаться с родителями!

— Дорогая, — отвечал он, — если я стану человеком, то все те голуби-пэри, которые сейчас со мной, прилетят и дворец в клочья разнесут и погубят всех кто живёт в нём. А я беспокоюсь за тебя и за моего сына.

— Неужели нет никакого средства, — спросила девушка, — чтобы сменить личину без вреда для нас?

— Есть один способ. — отвечал юноша.

— Какой же? — с неперпением спросила девушка.

— Попроси моего отца, чтобы он повелел чтобы строители выложили на черепичной крыше нашего дворца бритвы и битого стекла, а в нашей комнате открой окно и приготовь жаровню, чтобы служанки успели сжечь моё оперение. По этому запаху пэри узнают, что со мной что-то случилось и кинутся мне на помощь. Станут они садиться на крышу и порежут себе крылья и ноги о бритвы и тогда я спасусь от необходимости быть пэри до самого конца своей жизни.

— Замечательно! — отвечала девушка, — предвкушая то, что её возлюбленный навсегда станет человеком.

Она передала разговор с Мурад-шахом его родителям и падишах повелел собрать у цирюльников все бритвы, какие у них только были и выложить их на крыше в перемешку с битым стеклом. И вот как только наступил вечер, в комнате жены Мурад-шаха разожгли огонь, а окно оставили открытым. Прилетел он, обернулся человеком и сбросил с себя птичьи крылья. Служанки тотчас схватили те крылья и бросили их в огонь. А в этот миг все окна дворца были закрыты. Поэтому прилетевшие на помощь своему сотоварищу пэри садились на крыше, но они резали лапы и крылья и падали со скатов и умирали.

Так Мурад-шах смог избавиться от необходимости быть пэри и остался с семьёй. Наутро падишах объявил о начале свадьбы своего нашедшегося после стольких лет отсутствия сына и султанши. Чтож, они сошлись друг с другом, чего и нам желают!

Содержание

1. Меткий, но хвастливый стрелок 1

2. Небесная дочь хорасанского султана 5

3. Чудесная миска 9

4. Муж собаки 14

5. Бехнане и ревнивая мачеха 23

6. Три чудесных источника 28

7. Лиса и два падишаха 33

8. Султанша из подземелья 38

9. Три брата и их сестра Седеф 42

10. Сын дервиша и чудесная птица 45

11. Сын пастуха 51

12. Плачущий гранат и смеющаяся айва 54

13. Сын падишаха и сын крестьянина 63

14. Рюзгяр: дэв-вихрь 69

15. Мысдык — победитель дэвов 79

16. Серебряная девушка 87

17. Ленивый Ахмед 106

18. Два брата 114

19. Слепой волк 119

20. Сын Мехмеда-рыбака 121

21. Волшебная печать китайского падишаха 125

22. Шахзаде в стране дэвов 131

23. Белая роза 134

24. Одна из сорока бессмертных пери 140

25. Повилика 145

26. Салкым-Зюмбюль 148

27. Трава, открывающая глаза 154

28. Гюль-Султан 158

29. Искусство превращения 160

30. Испытание верности 164

31. Невезучая красавица 167

32. Жёлтая корова и петух с серьгой 170

33. Сватовство Небесного юноши к Золотоногой султанше 178

34. Младший шахзаде — победитель драконов 185

35. Птица Зелёный Орех 194

36. Мурад-Шах — голубок с насурмленными глазами 200