| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Из газет:
Страшные находки парижской полиции. В одной из квартир дома N** по улице
* * *
обнаружены следы пыток (кровь, зловещие инструменты), а так же документы и личные вещи, включая нижнее белье исчезнувшего несколько дней назад сотрудника русской эмигрантской газеты "Часовой" Дмитрия Вощинина. Тело Вощинина пока не обнаружено. Предполагаемый владелец квартиры по данным полиции может быть сотрудником германских секретных служб...
Как сообщают наши московские корреспонденты. В СССР объявлен траур по случаю безвременной кончины от рук фашистских бандитов, первого заместителя Народного Комиссара Обороны, Маршала Советского Союза Михаила Тухачевского... Найденные на месте взрыва останки... будут захоронены у Кремлёвской стены...
Правительство Чехо-Словацкой республики перебрасывает новые армейские подразделения подкреплённые танками, артиллерией и даже авиацией в Судетскую область... Ожесточённые бои идут на улицах судетских городов... Действуют военно-полевые суды...Исполнение приговоров происходит сразу же после их вынесения...
Глава 3. Как это делается в Брюсселе
— Твой босс уехал, — перед тем, как сесть за Танин столик, Олег не стал снимать пальто, только расстегнул донизу, да положил темно-зеленую фетровую шляпу на столешницу с краю.
— А?..
Олег залюбовался ее глазами...
— Пока они строго соблюдают условия договора, — сказал он, доставая сигарету. — И то сказать, я скормил им столько... — он прервал на мгновение фразу, чтобы прикурить от вспыхнувшей с шипением спички, и продолжил, не отрывая взгляда от глаз Татьяны, — ...пищи для размышлений... вкусной и здоровой... что было бы верхом неблагодарности и глупости, начинать нарушать наше джентльменское соглашение с первого же дня.
— Значит, едем в Париж? — она сделала крошечный глоток, но Олег видел, — кофе понадобился только для того, чтобы сначала опустить взгляд, а потом, из-под взмаха ресниц, полыхнуть отблеском жемчуга распахнутых глаз...
"Кокетка!" — не без удовольствия подумал Ицкович и, щелкнув пальцами, выдернул сонного официанта из мира грез.
— Кофе! — приказал он не терпящим возражений голосом. — Крепкий. Без молока и сахара. Быстро.
— Ты ведешь себя, как настоящий фашист! — едва не подавившись смехом, выдохнула Татьяна.
— Возможно, — кивнул Олег. — Но радоваться тут нечему. Не так ли?
— Так, — теперь ее взгляд "прогулялся" куда-то влево, к окну и через него на улицу, и вернулся обратно: глаза в глаза. — Но ты не ответил на мой вопрос.
— Не уверен, — пожал плечами Олег.
— В чем? — не поняла его Таня.
— Не уверен. Про Париж, — ответил он. — Возможно, мы выберем что-нибудь другое...
— Почему? — удивилась она, забыв на мгновение даже о том, что кокетничает, а не просто так — погулять вышла.
— Во-первых, — Олег загасил сигарету в пепельнице, но новой брать не стал. Вообще с курением стоило завязывать, и уж, во всяком случае, его следовало сокращать. — Во-первых: никогда не следует упускать возможность озадачить твоих "работодателей" неожиданным ходом. Чем меньше они будут понимать "ход наших мыслей", тем лучше. Ну а, во-вторых: нам следует хорошенько обдумать, что и как теперь делать. Всем, я имею в виду. Danke, — равнодушно кивнул он официанту и, взяв чашку прямо с подноса, сделал первый глоток.
— К чему ты ведешь? — спросила Татьяна, когда официант оставил их одних.
— Поедем на природу, — улыбнулся Олег. — Как ты относишься к тому, чтобы уехать на несколько дней в провинцию?
— В провинцию? — кажется, он ее сильно удивил. Еще сильнее, чем прежде.
— Да, — подтвердил Олег. — В Арденны. Большой сельский дом, почти замок...
— Звучит заманчиво, — усмехнулась Таня. — Ты, я, природа...
— И все Родственники и Знакомые Кролика... — уловив оттенок озабоченности в ее голосе, поспешил расставить точки над "i" Олег.
— А я думала, ты предлагаешь мне романтическое приключение... — как бы даже разочарованно протянула Татьяна, и Олегу вдруг показалось, что она, и в самом деле, разочарована.
— А ты бы хотела? — спросил он, стараясь не выдать голосом переживаемых сейчас чувств.
— А ты спрашивал? — прищурилась она.
— И где бы я мог тебя об этом спросить? — все-таки женщины странные создания. Пять минут назад, можно сказать, пули над головой еще свистели, а теперь...
— Ну, например, здесь. Сейчас, — как бы подтверждая его мысль, предложила Татьяна, и глаза ее при этом вроде бы даже заблестели.
— Спрашиваю, — эта короткая фраза далась Олегу совсем нелегко, но он, кажется, справился.
— О чем? — сделала Татьяна "большие" глаза.
"Да, что ж ты делаешь!..."
— О возможности романтического путешествия вдвоем, — ровным голосом ответил Олег.
— Я — не — знаю... — опустив глаза долу, едва ли не шепотом ответила она.
— Знаешь, как называют таких девушек? — Олег снова взял себя в руки, и хотя и не был весел, задал вопрос почти веселым тоном.
— Знаю, — кивнула она, — но ты же не скажешь этого слова вслух?
Ну, разумеется, не скажет. Тем более ей. Еще "тем более", учитывая свои собственные грехи. И уж совсем "тем более", после крайне напряженной, а временами и просто опасной недели, которую они пережили в Брюсселе.
— Не скажу...
* * *
К сожалению, Олег не видел Татьяну у мемориала павшим воинам... Нельзя было, пусть и хотелось. Впрочем, он ее увидел в тот же день, только несколько позже. Увидел. Однако, не имел ни времени, ни сил, чтобы поговорить нормально, полюбоваться, глядясь в ее глаза, как в самые лучшие в мире зеркала, и уж тем более, не могло тогда быть даже речи, чтобы уединиться и... Ну что за жизнь! Ждешь, волнуешься, исходишь, можно сказать, на "нет" от страха, что больше ее не увидишь, но в самый ответственный момент — в "момент истины", если по большому счёту, — женщину, к которой неравнодушен, отодвигаешь в сторону, как "объект, не представляющий неотложного оперативного интереса" и переключаешься на того, кто такой интерес, несомненно, представляет. Штейнбрюк... Отто Оттович Штейнбрюк, офицер австрийской армии, если память Витьке не изменила, и корпусной комиссар РККА, если не ошиблась Ольга. Интересный человек. Неординарный. И, конечно же, опасный... И все-таки все началось не с начальника первого — западного отдела РУ РККА, а с нее — стройной молодой женщины в коротком пальто и длинной юбке, появившейся у памятника павшим воинам в шесть часов вечера второго марта 1936 года.
* * *
В Брюсселе, несмотря на официальное начало весны, было холодно и как-то промозгло, словно город стоял на море. А к вечеру еще и ветер усилился, и Тане, стоявшей у памятника на совершенно открытом месте, было совсем не сладко. Но ни уйти, ни "согреться танцем" она не могла. Ждала Олега, да и товарищи разведчики, наверняка, издали за нею присматривали. Поэтому она лишь прохаживалась вокруг памятника, то рассматривая убогие милитаристские барельефы на нем, то переводя взгляд на величественное здание дворца юстиции, такое большое, что даже страшно становилось за маленькую Бельгию: сколько же должно быть в ней чиновников, судей и прокуроров, чтобы заселить это мегалитическое уродство?
— Мадам! — раздался за спиной детский голосок, и вздрогнувшая от неожиданности Татьяна резко обернулась.
Перед ней стоял мальчишка вполне типичного — даже и без памяти Жаннет, легко узнаваемого по старым фильмам — облика: разносчик газет. "Покупайте "Ле Паризьен"! Свежий выпуск "Ле Паризьен". Крушение в Нанси! Человек-волк из Давоса загрыз беременную монахиню..."
— Мадам! — мальчишка был франкофон, и это значительно облегчало общение.
— Да, мальчик.
— Вы не месье Себастьяна ждете?
— Да, — сердце рвануло куда-то вверх и застряло в горле, мешая говорить.
— А денежку дадите?
— Д... дам!
— Давайте!
Мальчишка был тот еще пройдоха, но наука выживания на улице — нелегкая наука. И хотя Татьяна могла догадаться, что свой гонорар юный вымогатель уже получил, в тот момент она об этом даже не подумала. Сунула мальчишке пару монет и требовательно посмотрела в глаза, не забыв, однако, крепко ухватить его за воротник куртки.
— Ну!
— Идите по Рю де ла Редженс, до церкви Нотр Дам де Саблон. Войдите, сядьте и ждите, — судя по выражению лица, мальчишка повторял выученную наизусть инструкцию. — Это все, — он ухмыльнулся, извернувшись, освободился от захвата, и побежал прочь.
"Неглупо... — признала Таня, направляясь к створу улицы. — Если у НЕГО есть кто-то, кто будет проверять мой хвост на маршруте, то..."
Сама она хвоста не чувствовала. Вернее, чувствовала, но буквально во всех направлениях. Знание, что такой хвост — и, возможно, не один — имеет место быть — сбивало восприятие. Но вот, что она ощущала со всей определенностью, — это холод и вызванный им озноб. Впрочем, причиной озноба могли быть и другие обстоятельства... Но думать об этих... "обстоятельствах" она себе не позволяла.
В Брюсселе она никогда прежде не бывала, но если верить карте, изученной вдоль и поперек еще в Москве — идти ей недалеко. Улица — широкая, с трамвайными путями посередине — полого спускалась вниз в направлении королевского дворца. Слева и справа располагались многочисленные магазины колониальных товаров, лавки букинистов и антикваров и солидные кондитерские. В витринах Жаннет видела африканские маски, муляжи тортов, старинные карты и гравюры, и множество других интересных, дорогих и не очень, вещей. Однако отвлечься не удавалось. Она шла вдоль улицы, а кто-то, наверное, двигался за ней, а впереди ее ждала следующая остановка, но кто ждет Татьяну в церкви? Олег или снова какой-нибудь "Маннекен Пис"?
"А вот и церковь — тут и идти-то всего — ничего", — она пересекла улицу, и вошла в собор. Удивительно — в начале седьмого вечера божий храм оказался открыт и даже не пустовал, хотя молящихся было и немного. Пахло ладаном и сыростью. Но тут хотя бы не дуло. Она выбрала место у прохода и присела на скамейку, пытаясь спиной и ушами определить, войдет ли кто-нибудь в собор вслед за ней.
— Не оборачивайтесь, — сказал мужской голос за спиной. — Идите вдоль правого придела, — мужчина говорил по-французски, но с заметным английским или голландским акцентом. — Там будет дверь, за ней прямо по коридору еще одна. Выйдете на Рю Рэйвенс Тинстраат, и идите пока вас не обгонит темно-синий Ситроен "Сет-шво". Водитель притормозит метрах в десяти перед вами. Идите спокойно, не обращая внимания ни на авто, ни на водителя. Поравняетесь, садитесь в машину, и... Удачи!
Выглядело все это, как дешевый шпионский роман, но... — сработало!
Она вышла из собора, прошла метров тридцать вдоль загибающейся влево улочки — кривизна которой ограничивала поле зрения какими-то двадцатью шагами — и услышала сзади шум мотора. Синий Ситроен ехал медленно, словно никуда не спешил. Но Таню он, разумеется, догнал и, перегнав, остановился неподалеку, — у магазина мехов. Водитель — женщина, показавшаяся Татьяне знакомой — курила сигарету и рассматривала выставленные в витрине русские соболя.
"Оля!"
* * *
Поговорить не удалось. Как только Таня нырнула в салон авто, — Ольга выжала сцепление и рванула вперед. Пока крутились по узеньким улочкам старого города, успели разве что обменяться несколькими торопливыми репликами, а потом машина резко остановилась, и рукой, затянутой в бордовую лайку Ольга указала на небольшой ресторанчик через дорогу:
— Тебе туда, Танюша. Иди!
И Таня снова оказалась на пронизывающем холоде, не успев даже толком согреться в неотапливаемом салоне красивого, на взгляд Жаннет, но не слишком комфортабельного автомобиля. А когда, перейдя улицу, подошла к дверям ресторана, еще и дождь начался, — temps de chien! — так что пришлось поспешить. Зато внутри заведения было тепло, уютно трещал огонь в камине, и в прогретом воздухе витали дивные запахи "вкусной и здоровой" пищи. Но, уж так устроен человек! Еще мгновение назад Таня думала только о том, как ей холодно, как-то незаметно для себя позабыв, что вообще-то она "при исполнении", и вообще обо всем позабыв из-за знобкого, пьющего жизнь, холода. И об Олеге — жив или нет? И об ожидающем результатов этой встречи Штейнбрюке, оставшемся "до выяснения обстоятельств" в гостинице. А потом вошла в ресторан, ощутила тепло, расслабилась и... захотела есть, втянув носом дразнящие запахи жареного мяса и какой-то выпечки. Но стоило ей обвести взглядом невеликих размеров ресторанный зал, как и холод с голодом сразу же стали неактуальны. Из-за столика у дальней стены навстречу ей поднялся высокий мужчина в темном костюме и фиолетовой — в полоску — рубашке. Встал, поправил черный шейный платок, и у Жаннет даже дыхание перехватило, когда внимательные голубые глаза пробежались по ее фигуре, чуть замедляя движение на "акцентированных элементах экстерьера", как говаривал кто-то из ее студенческих еще приятелей, и остановились, наконец, на лице.
Взгляды встретились, и ... как она оказалась за его столиком? Вот вроде бы только что вошла и остановилась — что называется, на пороге — наслаждаясь теплом и запахами, оценивая обстановку, и вот: сидит уже рядом с ним, и в одной руке у нее зажженная сигарета, а в другой — пустая рюмка из-под коньяка.
— Здравствуйте, фройлен Буссе, — легкая улыбка скользит по четко очерченным губам. — Как добрались? Надеюсь, вы в порядке?
— Я... Да... — кивает она и возвращает рюмку на стол. — А?..
— Благодарю вас, — серьезно отвечает Баст фон Шаунбург и наливает ей еще. — У меня все благополучно.
— Жена, дети? — острит Жаннет на автомате и вдруг спохватывается: "Черт! Что я несу?!" Но сказанного не воротишь. — Прости...те.
— Все в порядке, — делает отстраняющее движение он. — Вы верно голодны? Я взял на себя смелость заказать нам обоим айнтопф из говядины, по-бельгийски... его здесь удивительно хорошо готовят... с пивом.
— О, это замечательно! — через силу улыбается она, не в силах отвести взгляд от его глаз.
"Да, что это со мной?! Что?"
— А вот и наш суп!
Но, кроме торжественного появления супа, в это же время произошло и еще кое-что, — что, скорее всего, куда важнее, "простых радостей желудка". Официант с подносом, уставленным тарелками, еще только показался в дверях кухни, когда открылась входная дверь, и на пороге появился высокий молодой мужчина в пальто с меховым воротником — бородка, дымчатые очки... "Где я его?.." — коротко кивнул Басту и снова скрылся на улице.
— Ну вот, — улыбается фон Шаунбург, и сквозь чужое, пусть и чертовски привлекательное лицо, проступают знакомые по Москве черты Олега. И пусть это всего лишь плод ее воображения, но такой... такой Баст нравится ей куда больше.
— Ну вот, — улыбается Олег. — Хвост твой мы благополучно потеряли и можем, соответственно, спокойно поговорить. Но сначала еще по рюмочке и за суп! И делу время, и потехе час.
* * *
Было уже далеко заполночь, когда на такси подъехали к гостинице "Мозамбик". Причем здесь именно эта африканская колония, да еще и не бельгийская, как объяснил Олег, а португальская, — понять было невозможно. Но, с другой стороны, хозяин — барин: отель, мимо которого они проехали пятью минутами ранее, вообще назывался "Bloom". То ли "расцвет" по-английски — но почему тогда по-английски, не говоря уже о смысле? — то ли просто Блюм. Вполне приличная, надо сказать, еврейская фамилия... Но тогда и "Мозамбик" может быть, pourquoi бы и нет?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
