Попытка номер два. Часть Ii

— О, ничего такого, на что бы вы сами не согласились по собственному желанию. Удача, деньги, женщины... За отдельную плату можно обсудить особо изысканную месть вашим врагам. А если сможете меня удивить в способах отмщения, то можем обговорить льготные условия.

Боб сглотнул и машинально перекрестился, вызвав весёлый хмык своего невидимого собеседника.

— Крестятся другой рукой, и пальцы надо по-другому складывать. Могу потренировать. За отдельную плату, естественно.

— М-может, покажетесь? Н-неудобно с голосом в-в т-темноте говорить, — судорожно сжав пальцами чёрные кожаные подлокотники довольно мягкого и удобного кресла, попросил Боб.

Ответом ему стала вспышка множества факелов, закреплённых на стенах оказавшейся очень просторной комнаты. Проморгавшись, Боб снова встретился взглядом с двумя нечеловеческими глазами. Правда, в этот раз к ним прилагалось вполне человеческое лицо — вместе с остальным телом, запакованным во вполне приличный строгий костюм-тройку. Обычный такой себе белый воротничок, если на глаза внимания не обращать.

Лицо его было ничем не примечательно — тёмные волосы с уже вполне сформировавшейся лысиной, большой прямой нос, тонкие губы, ярким пятном выделяющиеся на фоне общей бледности кожи.

Треск факела слева от стоящей фигуры, сопровождаемый вылетевшими искрами, заставил Боба непроизвольно отвлечься... Чтобы, вернув взгляд обратно, увидеть уже вполне обычного для центральных офисных улиц Лондона клерка среднего звена, неотличимого в своей безликости от толпы коллег, затапливающей в обед различные кафе и закусочные.

— Так лучше? — сверкнув извиняющейся улыбкой, спросил незнакомец.

— Д-да!

— Замечательно. Что же, тогда приступим.

Взмахом руки "клерк среднего звена" заставил появиться позади себя аналогичное кожаное кресло, такого же чёрного цвета. Единственным отличием от того, что уже занял Боб, была высокая прямая спинка, из-за чего новый предмет мебели смахивал немного на трон. Это впечатление лишь подчёркивалось тем, как в нём просто-таки с царственной осанкой расположился его владелец — закинув ногу на колено, откинувшись на спинку и положив руки на подлокотники.

— Имя моё слишком известно, чтобы его называть, поэтому мы с вами обойдёмся нейтральным "мистер Смит". Как вас зовут, мой друг, мне уже известно. А чтобы вы не забыли...

Мистер Смит элегантно и плавно, что выдавало в нём долгий опыт подобного действа, сделал лёгкое движение кистью, словно подражая рядовым фокусникам, после чего у него в ладони из-за пальцев показался небольшой прямоугольник визитной карточки. Ещё один взмах — и кусочек плотной бумаги исчез, словно по волшебству, а Боб почувствовал, что у него в кармане рубашки, которую он так и не удосужился снять ранее, что-то появилось.

"Мистер Смит, торговый агент. Ваши желания — наши возможности" значилось обычными чёрными буквами на белом фоне — после того, как Боб вытащил карточку из своего кармана и прочёл. Ни названия фирмы, ни номера телефона на ней не было.

— ...возьмите мою визитку.

Боб Шеффилд с недоумением во взгляде несколько раз покрутил кусок плотного картона, после чего хмуро посмотрел на бывшего владельца визитки.

— Душу не продам, — категорически заявил он. — Самому пока нужна.

Мистер Смит же лишь широко улыбнулся, сверкнув белозубой улыбкой прожжённого коммивояжёра, способного впарить самой недоверчивой домохозяйке летом лишнюю пару лыж.

— Вот это уже деловой разговор. Уважаю подобных вам людей, Боб, — довольно кивнул он ему. — Вы всегда схватываете всё с малейшего намёка. Но с чего вы взяли, что мне нужна ваша душа?

— Ну, пусть не вам, пусть вашему боссу, — поморщился в ответ на данный очень сомнительный комплимент Боб. — Всё равно не продам.

Неожиданно от одетого в деловой костюм мужчины пахнуло осязаемым неудовольствием, флёром к которому прилагались отголоски дикой ярости, отблеск которой Боб с испугом увидел во вновь ставших нечеловеческими глазах. Миг — и всё снова исчезло без следа.

— Позвольте вас предупредить, мистер Шеффилд, от повторения подобной глупости в дальнейшем, — сухо и очень серьёзно, сверля своего собеседника осязаемо-тяжёлым взглядом, медленно проговорил мистер Смит. — Я никогда и никому не служу. Как никто не служит и мне.

Боб судорожно вдохнул, сбитый с толку таким резким переходом в их недолгом диалоге, проклиная заодно свой длинный язык.

— У меня со всеми исключительно договорные отношения, — закончил прояснять ситуацию его собеседник. — Так что насчёт вас, Боб? Вашу душу оставим пока в покое. Скажите, что вам больше всего надо?

— Ничего! Ничего мне от вас не надо! — ответил он, думая про себя, что стоит только распробовать, как в итоге рано или поздно с душой попрощаться ему обязательно придётся.

— Ну, вот опять! — экспрессивно взмахнул руками Смит. — У нас с вами, Боб, уже завязался нормальный диалог, а вы опять начинаете.

Произнесено это было таким обиженным тоном, что казалось, будто мистер Смит готов надуться от обиды, словно маленький мальчик, лишённый обещанного подарка.

Боб лишь отрицательно покачал головой, решив лишний раз рта не раскрывать. Смит же с хитрым видом прищурился.

— Совсем-совсем? Даже если это будет щепотка удачи? Или глоток уверенности? Или, быть может, вас заинтересует аромат успеха?

С каждым озвученным вопросом мистер Смит демонстрировал в своих ладонях вычурные, кажущиеся стеклянными, бутылочки, заткнутые такой же стеклянной пробкой. Зелёный, синий, коричневый... Фиалы путешествовали меж пальцев искусителя с той же лёгкостью, как и кусочек бумаги ранее, словно по волшебству меняя ладони.

— Или вы хотите не приобрести, а избавиться? Не хотите ли продать мне что-нибудь, Боб?

Тот же, заворожённый движением блестящих граней фиалов, не сразу среагировал на очередные слова собеседника.

— А?

— Не хотите ли продать мне свою неудачу, Боб?

Боб, уже почти открывший рот, желая озвучить категорический отказ, замер, словно мешком ударенный.

— Да, Боб, — ответил ему Смит, видя немой вопрос в его глазах. — Мне не нужна ваша душа — пусть этим ширпотребом занимаются мелкие бесы. А вот чистые грани чувств, дары Создателя, которыми наделены его творения — вот истинный товар, достойный моего внимания.

— Вы хотите купить мою неудачу? — ошарашенно, тщательно проговаривая каждое слово, спросил Боб. Чего именно было больше в этом вопросе — надежды или недоумения, он и сам не смог бы ответить, если бы ему задали подобный вопрос.

— Ну, что вы, Боб, что вы... — Сидевший на троноподобном кресле мужчина продемонстрировал праведное возмущение несправедливо оскорблённого человека. — Это вы хотите мне её продать.

Боб замер, демонстрируя собеседнику своим расфокусированным взглядом, как он пытается осознать тот скользкий момент, когда они незаметно поменялись ролями.

— Да? — Он всё-таки решил уточнить.

— Да.

И снова на некоторое время тишина воцарилась в этом зале.

— И ради чего я захочу продавать вам этот "Дар Создателя"? — спросил после затянувшихся размышлений Боб, выделив интонацией пару кавычек в своём вопросе. И только озвучив его, по усмешке собеседника, он понял, что тот ждал подобного вопроса с самого начала.

— Давайте подумаем вместе, мистер Шеффилд... — демонстративно приложил палец к губам таинственный коммерсант. — Может быть потому, что вы хотите получить от жизни немного больше, чем богатый опыт смены рабочего места каждый месяц-два? Может быть, вы хотите получить уверенность, что у вас в конце концов будет свой дом, где ничто не станет ломаться по два раза на дню, а личный автомобиль не сгорит на автомойке через пару суток после покупки? Может быть потому, что вы устали от привычного одиночества, когда очередная девушка, узнав, что вы патологический неудачник, бросает вас, прихватив, исключительно по забывчивости, что-нибудь ценное на память? Может...

— Достаточно!!! — не выдержал Боб. — Хватит! Я понял, что вы про меня всё знаете. Скажите конкретно, что вам надо? Не надо играть словами.

Выражение лица торгового агента, прерванного на взлёте, когда он только начал свою речь, было просто-таки бесценно. Но запечатлеть его было некому, а Боб находился немного не в том состоянии, чтобы обращать на подобное своё внимание.

Мистер Смит кисло улыбнулся слегка кривоватой и сухой улыбкой, демонстративно вздохнув при этом, и сложил руки перед лицом, уперев пальцами друг в друга.

— Не стоит так нервничать, мистер Шеффилд. Как я уже сказал, вы хотите продать мне свою неудачу, а я готов вам предложить в качестве оплаты оказание вами некоторых услуг мне.

Боб устало прикрыл глаза, как-то неопределённо обмякнув в кресле, уже никак не выражая своих эмоций, будто мгновенно перегорев.

— Услуг? — всё же поинтересовался он.

— Вот, снова пошёл деловой разговор! — блеснул приклеенной белозубой улыбкой торговец. — Сейчас мы быстренько оформим договор, вы немного потренируетесь расписываться пером... Не современно, понимаю, но эти старпёры в бухгалтерии настолько консервативны...

Проснувшись наутро в своей комнате на кровати, Боб облегчённо вздохнул, успокаиваясь, что это всё ему просто приснилось, как вдруг что-то укололо его холодом на груди. Судорожно задрав майку, в которой спал, он увидел тот самый амулет, предназначенный для собирания неудачи, вручённый ему мистером Смитом после заключения договора.

Осознав, что всё было на самом деле, а не является продуктом его больного воображения, Боб разочарованно застонал и упал на подушку обратно. Задранная им майка уже сама опустилась обратно, прикрыв амулет, и продемонстрировала первому дню начавшейся сегодня новой жизни Боба улыбку жёлтого круглого смайлика и надпись: "Новый день — новая улыбка".

* * *

Гермиона смотрела в окно комнаты Боба, и улыбалась, будто кошка, утянувшая весь улов у растяпы рыбака, а, придя домой, получившая мисочку молока, как помощь вечно голодающим усатым любимцам.

Зачем она устроила всё это представление, она не могла ответить и сама себе, не то что объяснить кому-нибудь ещё. Но, однозначно, это было весело. Бедняга-сквиб своими эмоциями здорово поднял ей настроение, а магический контракт, подписанный кровавым пером, приятно грел её гордость за свой ум — получить верного до самой смерти помощника, обязанного хранить её тайны, и работающего при этом на неё бесплатно, при том, что её настоящее лицо он ещё и не видел... И всё это за один амулет для защиты от детских выбросов по пять сиклей за дюжину.

Гермиона довольно прищурилась — день определённо задался.

Глава 8. Кризис юного возраста

Луна Лавгуд в задумчивости грызла кончик пера, не замечая посаженных на пергамент фигурных клякс. И, судя по состоянию вконец измочаленного кончика пишущего инструмента, предавалась она этому занятию уже довольно долго. Что поделать, если текст "не шёл", а муза улетела куда подальше?

— А всё из-за вас! — обвиняюще ткнула она своим орудием труда в сторону полупрозрачных сгустков разнообразных форм и размеров, летающих над ней. — Что вам стоило помолчать в тряпочку, пока бы я придумала до конца эту статью для "Придиры"? Так нет же — надо обязательно начать советовать под руку и толкать это хрупкое видение своими эктоплазменными лапами! Тут уж любая девушка обидится и хлопнет дверью.

Луна с грустью оглядела пергамент, несущий на себе следы чернил в виде ровных строчек английского языка и графических элементов, очень напоминающих заготовки под карты Роршарха, и грустно вздохнула — статью сдавать отцу надо было самое позднее завтра, а она застряла на описании летучегладкого небесного змея. Бросив ещё один грустный взгляд, теперь уже за окно, где светило летнее солнышко и гулял лёгкий тёплый ветерок, не ограничивающий себя в добровольном заточении в башне-ладье, девочка взлохматила волосы, явно пытаясь нащупать в голове свежие идеи.

Но те были солидарны с улетевшей музой, а потому виртуозно прятались в закоулках её гениального разума. Однако же, как иногда бывает вредно быть чересчур гениальной.

— Так, мне точно надо отвлечься, — решительно произнёс начинающий репортёр, но тут же она смазала весь эффект подобного серьёзного заявления. — Пойти, что-ли, над Диггори поиздеваться? Он, кажется, меня ещё два раза лунатичкой обозвал, думая, что я его не слышу, а я так до сих пор и не вынесла ему замечание. С занесением.

Сборы были недолгими — любимые штаны неопределённого цвета, зачарованные на прочность, но, несмотря на чары, порванные на коленках, были затянуты первым попавшимся поясом, а верный рюкзак забивался, исходя из подхода "пакость миной не испортишь". Кивнув сама себе в зеркале, девочка выпрыгнула из окна второго этажа, плавно опустившись на газон. И тот факт, что на спине у неё болтался ощутимо нагруженный рюкзачок, юной волшебнице никак не помешал. Всё-таки магия — классная вещь!

А дальше она, насвистывая весёлый мотивчик, спокойным шагом, всем своим видом демонстрируя, что просто прогуливается, направилась к дому одного сотрудника Министерства магии в отделе по контролю за волшебными существами, у которого был сын по имени Седрик Диггори примерно пятнадцати лет от роду. Оный юноша своими действиями посмел оскорбить одну даму, а, значит, дама вправе потребовать сатисфакции. Но, так как защитников девичьей чести поблизости не наблюдается, кроме её отца, конечно, то приходится брать на себя сие тяжёлое бремя. Ведь не привлекать же по таким пустяковым вопросам тяжёлую артиллерию в виде родителей? Она и сама ему причёску поправит, а, может, и геометрию лица подрихтует. И даже бесплатно!

Проходя мимо участка рядом с Норой Уизли, Луна перестала вести себя так беззаботно, стараясь остаться незамеченной. Не то, чтобы она боялась быть обнаруженной или скрывала свои намерения, просто она сегодня хотела всё сделать одна — без каких-либо помощников или советчиков. Читай — без Джин и без рыжих из ларца — одинаковых с лица. Это Фред и Джордж, если по паспорту. Первая замучает своими страхами и вопросами, да обязательно засыплется в неподходящий момент, а последние запарят советами и своими инициативами. Всё в тот же неподходящий момент. А закапывать трупы сегодня у неё нет настроения. И вот потому...

Луна короткими перебежками, пригибаясь и скрываясь за редкими кустиками, внимательно при этом оглядываясь, пробиралась по условно-вражеской территории. В роли разведки выступало первое авианесущее эктоплазменное подразделение зелёных лунопухов во главе с главным нарглом милейшего розового цвета. Вели себя эти малютки настолько забавно, "докладая" и принимая доклад настолько серьёзными писками, что Луна, заслушиваясь, периодически забывала о цели своей миссии. Эта сценка так напоминала просмотренный в её-не-её прошлой жизни фильм про миньонов одного злодея... Что после осознания данной аналогии по отношению к себе любимой злобный смех вырвался сам собой, хотя она и вовремя успела зажать рот ладошкой.

Честно говоря, с того момента, как девочка увидела их в первый раз, она так и не смогла прийти к окончательному выводу — являются ли эти сущности, которых она видит, духами из-за Завесы, или они просто являются овеществлением чувств магов, позднее сумевшими обрести автономность и самодостаточность. Самое главное, что они являются реальными, а не плодом её больного воображения на почве переживаний последствий несчастного случая с нею и её мамой, что однозначно было подтверждено попыткой Ксенофилиуса Лавгуда объяснить происходящее с ней.