Попытка номер два. Часть Ii

Попытка номер два. Часть II. Тролль — это не только...

Пролог

Лето 1989 года...

Этот день начинался совершенно обычно. Маленькую блондинку разбудили солнечные лучи, пробравшиеся сквозь неплотно задёрнутые шторы. Девочка в очередной раз, как и в прочие подобные утра, обиженно насупилась и, не открывая глаз, накрылась с головой одеялом, негодуя в душе на то, как коварное солнце умудряется каждый раз так точно прицеливаться прямо ей в глаза.

Впрочем, долго валяться в кровати у неё бы и так не получилось — в детскую уже зашла светловолосая женщина, явно пришедшая с целью разбудить одну маленькую засоню. Увидев, как девочка снова умудрилась укутаться и зарыться поглубже, женщина в безмолвной мольбе закатила глаза. Когда же та забудет об этой своей привычке?

— Луна... Луна... — осторожно потрясла мать, лежавший на кровати кокон из одеяла, накрытый сверху мокрой подушкой. — Пора вставать — солнышко уже встало.

Кокон пробурчал что-то невнятное, отказавшись разворачиваться самостоятельно. Женщина на подобное поведение девочки лишь улыбнулась, и с удовольствием принялась доставать своё сокровище.

— Ну ма-а-ам! Ещё рано! — недовольно протянуло растрёпанное чудо.

— Как это рано? Солнце уже встало.

— Мам, ты же волшебница?

— Да. И ты тоже будешь, когда вырастешь, — несколько озадачилась женщина из-за подобного неожиданного вопроса дочки.

— А давай ты скажешь волшебное слово, и уложишь его обратно в кроватку, и мы вместе ещё немножечко поспим? Ну, пожалуйста-а-а! — изобразила девочка глазки голодного котёнка. Вот только прищур глаз спросонья несколько смазал задумываемый эффект. Мама девочки звонко рассмеялась на подобную логику.

— Ух ты моя маленькая умненькая хитрюга! Вся в меня! — начала она щекотать своё сокровище. — Вставай лучше завтракать, а то всё остынет!

— А я не голодная! И еду можно разогреть палочкой. И папа говорит, что здоровый сон всегда полезен, — не сдавалась будущая равенкловка.

— Так, Луна Пандора Лавгуд! — Мать подхватила девочку подмышками, и поставила на пол. Теперь, когда они стояли напротив друг друга, с одинаковыми недовольными насупленными выражениями на лицах, было с первого взгляда понятно, что девочка вся пошла в мать — те же белые, слегка вьющиеся волосы, серебристо-серые глаза, слегка заострённый подбородок и упрямо вздёрнутый нос. — А ну живо умываться и завтракать.

Девочка несколько мгновений посопела, смотря на мать взглядом Красной Шапочки, которую заставляли нести пирожки через лес с голодными волками на ночь глядя, но всё же развернулась, и пошла в сторону уборной, громко при этом топая босыми ногами.

— А если успеешь умыться и позавтракать в течении часа, то я разрешу посмотреть, как я создаю новые заклинания, — произнесла в воздух, будто ни к кому не обращаясь, Пандора Лавгуд. — Конечно, если кое-кто не проговорится папе.

Время, прошедшее между прекращением демонстративного топота и захлопнувшейся дверью уборной, было настолько мизерным, что посторонние вполне могли посчитать проявленный энтузиазм Луны за способность к аппарации.

Через восемнадцать минут сытая Луна серой мышкой притаилась в уголке лаборатории матери, своим примером наглядно доказывая, что правильный стимул творит чудеса. И даже без магии. Сидела на старом, потёртом, можно даже сказать — антикварном, диванчике, явно повидавшем на своём веку многое — многочисленные следы пятен и разводов на его когда-то тёмной обивке наглядно свидетельствовали о множестве пережитых испытаний.

Впрочем, судьба с детства знакомого предмета интерьера в это утро маленькую Луну совсем не занимала. Сейчас девочка изо всех сил пыталась не нарушить обещания "сидеть тихо, не вставать и не отвлекать", из-за чего ёрзала, вытягивала шею, забиралась на спинку дивана и совершала прочие кульбиты в попытках получше рассмотреть то, чем занималась её мама.

Пандора же с головой ушла в работу, вычерчивая на полу непонятные непосвящённому закорючки и прочие геометрические фигуры. При этом она постоянно сверялась со свитком в руках. А также, после каждого дополнения к уже нарисованному, произносила непонятное для девочки сочетание слов, взмахивая при этом своей палочкой. А создаваемый волшебницей рисунок после каждого подобного заклинания расцвечивался разным светом, явно о чём-то говорившем женщине. Девочку же с каждым разом всё сильнее манило подойти поближе, но пока она ещё сдерживала своё любопытство.

Наконец, миссис Лавгуд закончила, и распрямилась, довольным взглядом окидывая свои труды.

— Мам, — всё же не выдержала Луна. — А теперь тебя отвлекать можно?

— Да-да, милая, — несколько заторможенно ответила ей та.

Это "да-да" было воспринято как полный карт-бланш, так что следующий свой вопрос девочка задавала с противоположной стороны сложной фигуры, разместившейся на полу лаборатории. Правда, домашняя лаборатория Лавгуд была не слишком большой, а потому этот недавно созданный элемент интерьера занимал почти всё свободное место, оставляя лишь самый минимум возле двух столов, заставленных различными колбами, котлами и прочими классическими элементами лаборатории фэнтезийного алхимика, включая аптекарские весы для взвешивания ингредиентов.

— А что ты делаешь? — спросила Луна, мгновенно успев оббежать на противоположную сторону. — И почему руке щекотно над твоим рисунком?

Женщина вздрогнула, рывком возвращаясь в реальность из мира цифр и расчётов.

— Луна, только осторожно, смотри, ничего не сотри.

Девочка сразу же сделала пару шагов назад, уперевшись в столешницу позади, при этом, явно машинально, спрятав руки за спиной.

— А вот этот рисунок, как ты его назвала, нужен для того, чтобы подавлять любую магию и не давать творить внутри волшебство.

Девочка уже не так восторженно посмотрела на ранее так красиво светившееся нечто, и бочком-бочком аккуратненько обошла такую неприятную вещь, чтобы оказаться поближе к маме, заняв стратегически верную позицию за её спиной.

— А зачем он тебе? Ведь магия такая красивая, — озадаченно спросила девочка. — И полезная.

— Чтобы создавать новые заклинания. Наша родовая способность позволяет видеть любые волшебные проявления. Некоторое её подобие создали древние артефакторы, но их очки показывают только самые сильные и упорядоченные линии сил. Я же могу, а очень скоро и ты тоже сможешь, рассмотреть всё, что происходит, когда маг творит волшебство. Но увидеть мало, нужно ещё суметь остаться целым, если что пойдёт не так. Вот с помощью этого негатора я могу безопасно проверить рассчитанные воздействия, поскольку он ничего не даст создать внутри себя, но пробившихся крох сил будет достаточно для нашей способности, чтобы увидеть, что должно получиться. Поняла, зайка?

Луна уже не так боязно смотрела на этот грозный негатор, явно успокоенная словами матери.

— Ага. Это как когда просто машешь учебной палочкой, пока она не загорится правильным цветом.

— Примерно так, милая, — взлохматила она волосы дочери. — Если бы ещё было можно создать негатор, способный выдержать больше пары десятков выбросов, вообще было бы всё замечательно.

— Ну, мам! — обиженно пробурчала девочка, отскакивая от матери, не замечая, что в этот раз слегка наступила на рисунок на полу.

Пандора же звонко рассмеялась на подобное поведение Луны.

— Иди на диван, я тебе покажу, как это всё работает.

Пока девочка устраивалась в первом ряду, женщина зашла внутрь фигуры, заняв самый большой круг, и замкнула его изнутри. Ещё парой движений она дорисовала связующую руну, после чего для проверки попыталась наколдовать Люмос. Видимых результатов не появилось, что явно говорило о том, что всё работает, как и планировалось.

— Смотри, Луна, я сейчас попыталась зажечь светлячок на кончике палочки, но в круге у меня ничего не получилось — вся затраченная мной магия была мгновенно просто проглочена негатором.

— А почему он такой голодный? И, может, его надо покормить?

— Голодный потому, что я его только что нарисовала. И теперь буду как раз кормить заклинаниями. Будешь и дальше смотреть? Это, вообще-то, довольно скучно.

— Ага. Тебе же не скучно, значит, и мне будет интересно, — привела железный довод девочка.

Её мама не смогла остаться серьёзной после такого перла ребёнка, и беззастенчиво рассмеялась.

— Ну раз так, то смотри. — Луна согласно закивала головой.

Пандора приступила к запланированной серии экспериментов, подтверждая или опровергая свои нумерологические расчётные выкладки, не забывая надиктовывать получаемые результаты самопишущему перу на столе поблизости.

В таком темпе прошло несколько часов. Пандора уже заметно утомилась, но остатков сил ей должно было хватить на пару попыток, а потому она решила провести последний опыт с учётом правок по полученным результатам, пока её никто не отвлекает — Ксено ещё не вернулся из Министерства, а дочка мирно заснула спустя полчаса, как она начала. При мысли о Луне Пандора не удержалась от улыбки и взгляда, брошенного на спящую на диване девочку.

— Так, опыт тридцать четыре. Использование двух дополнительных звуковых связок для уменьшения затрат на удержание воздействия. — Перо по-прежнему бесстрастно записывало все её слова.

В этот раз, как и в предыдущие тридцать три, Пандора повторила уже поднадоевшие ей взмахи палочкой, и приготовилась всматриваться в едва видимые следы воздействия разрабатываемого заклинания, как мгновенно зажмурилась от рези в глазах. Пусть и сильно ослабленный, но выпущенный её палочкой луч заклинания ударил в один из столов рядом, довольно сильно его покачнув.

— Что за... — Пандора поражённо перевела взгляд с палочки на пол, где после пристального разглядывания каждого элемента заметила-таки слегка смазанную руну Sowuli, являющуюся началом цепочки, отвечающей за световые сигналы контура защиты. — Мерлин! Луна, я же просила быть аккуратнее!

— Мама? — Последняя громкая фраза разбудила девочку, которая и отвлекла женщину от решения потенциально-опасной ситуации, тут же не замедлившую стать очень опасной — на столе, куда угодил луч ослабленного заклинания что-то с чем-то прореагировало, и несильно полыхнуло, разбросав вокруг то, что на нём стояло.

Пандора просто ничего не успела сделать, лишь беспомощно наблюдая, как одна из палочек-заготовок, уже с внедрённой сердцевиной, падает на линии внутреннего контура накопителя, замыкая тем самым внешний щит над всей фигурой негатора. Вместе с ней.

Женщина с ужасом смотрела, как выгорают начерченные руны, предназначенные сдерживать всю накопленную энергию.

— Мама?! — бросилась к ней девочка.

— Луна, назад! Живо из дома! Он сейчас взорвётся! — закричала она, упираясь спиной в щит, по-прежнему не отрывая взгляда от отсчёта своих последних мгновений в виде сгорающих рун уже внутреннего защитного контура.

— Нет! Только с тобой! — В глазах девочки плескался ужас, а волосы начали колыхаться будто от ветра, предупреждая, что у девочки скоро случится спонтанный выброс.

— Луна, я справлюсь сама, — всё же оторвала взгляд от пола Пандора, уверенно посмотрев на девочку. — Тебе сейчас опасно быть тут. Вернёшься, как я тут справлюсь. Поняла?

— Нет! — Одновременно с этим её выкриком, детский выброс ударился о заперший её мать щит, разрушая его.

Но порадоваться никто из них не успел — поток магии был настолько силён, что прошёл дальше, ускоряя разрушение накопителя. Взрыв, произошедший спустя пару секунд, оказался направлен слегка в сторону от волшебниц. За что стоило благодарить сильный магический выброс Луны и стечение обстоятельств. Но это не уберегло их ни от простой ударной волны, ни от магической.

И если Пандору просто швырнуло в стену, причинив тем самым множественные переломы, то девочка попала под основной удар потока магии, горным водопадом обрушившегося на её опустошённый источник, корёжа его связи с телом и душой. Удар же не стал настолько же фатальным для Луны — диван смягчил её падение.

Вбежавшему в разрушенную лабораторию Ксенофилиусу Лавгуду открылась ужасающая картина только что случившейся трагедии. За то, что он явился столь вовремя, следовало поблагодарить то же самое стечение обстоятельств, что не дало умереть Пандоре внутри негатора — выброс Луны сделал взрыв направленным, основное направление которого пришлось на внешнюю стену башни-ладьи. Именно благодаря тому, что взрыв привлёк внимание главы семьи, помощь к пострадавшим подоспела очень вовремя.

Пандоре потребовалось около недели, чтобы залечить все переломы, но в сознание она так и не пришла. А девочка провела в Мунго только пару дней, после чего её выписали. Однако ни её отец, ни бригада колдомедиков, вызванная тогда Ксенофилиусом, не заметили, что сердце девочки в тот день не билось сорок две секунды, а с первым новым ударом магическое ядро засияло ярче прежнего.

Глава 1. Ты кто?

Июнь 1992 года...

Гарри находился в отвратительном настроении. Его всё и все раздражали. Раздражала отвратительно солнечная погода, из-за которой его глаза, отсвечивающие зеленью сквозь стёкла очков, неимоверно сильно слезились, раздражало внимание однокурсников, причём по диаметрально противоположным причинам.

Если гриффиндорцы радовались тому, что утёрли нос змеям после награждения баллами от директора, бахвалясь и склоняя его самого и его имя без всякого стеснения, и чьё внимание Гарри достало похлеще, чем в первые дни после Распределения, то слизеринцы неожиданно ударили по тому чувству, которого, как мальчик считал, у него не было — неожиданно он осознал, что пренебрежение, и даже презрение в глазах посторонних людей его очень сильно задело. Задело аж до желания подретушировать эти самые выражения прямо на чужих лицах. Про воронов и барсуков он ничего плохого сказать не мог, но и их показательное безразличие к его поступку задевало что-то непонятное где-то в глубине его души.

Случайный поворот в рассуждениях — и он опять возвращается к тому, что произошло в последней комнате Запретного коридора. В Квирреле оказался дух того, кто лишил его родителей. Волан-де-Морт. Он же Том Риддл, но своё настоящее имя тот не любил, ведь оно было слишком простым. Маггловским. И он как-то его смог убить. Точнее, профессора Квиррела, который протащил этого убийцу в школу. Директор объяснил, что сожгла профессора и не давала духу Тёмного Лорда приблизиться к нему защита его матери, за которую та заплатила своей жизнью. Но что-то внутри него не верило в подобное объяснение. Хотя в пользу наличия этой защиты было то, что дух опасался к нему приближаться, когда пытался пробиться к Гермионе. Интересно, зачем она ему была нужна, если Волан-де-Морт ненавидел магглорождённых?

В общем, всё было сложно. Хотя теперь он гораздо лучше понимал Гермиону, постоянно где-то скрывающуюся от лишних глаз, и спокойно занимающуюся своими делами. Вот и сейчас опять она куда-то скрылась, и уже полдня не показывается. Может, ему попроситься к ней в компанию? Хотя нет — письменными работами и прочими эссе замучает же.

Так Гарри предавался размышлениям, гуляя в одиночестве после обеда, и погрузившись в свои мысли настолько глубоко, что бродил по коридорам, не обращая внимание на то, куда и как идёт, успев воспользоваться несколькими тайными переходами, о которых вроде как раньше и не знал, скрываясь в них от встречных школьников, пока не забрался на этаж рядом со входом в их факультетскую гостиную.

И вот только теперь он осознал, как и через какие пути прошёл. И немного испугался. А вы бы не испугались того, что вдруг неожиданно появляется у вас в голове? Хотя, если это будут ответы на задачки или информация для написания эссе... К чести Гарри, паниковать он не стал, как и бежать в вотчину мадам Помфри. Ему вполне хватало и того, что в течение всей предыдущей жизни за ним намертво закрепилась слава психа и урода благодаря стараниям Дурслей, а потому он не горел желанием тащить в свою новую жизнь подобное отношение.

Но вот проверить, сходит он с ума или нет, было вполне возможно. Если верить его смутным чувствам, рядом должен быть вход в секретный коридор. Долго размышлять Гарри не стал.

— Откройся! — сказал он монолитной на вид стене, находящейся между двумя витыми колоннами, витки на которых утолщались к их середине. То, что он команду прошипел на парселтанге, а не произнёс на английском, прошло для него незамеченным.

Первые несколько секунд, когда после произнесения пароля так ничего и не произошло, настроили мальчика несколько философски. Ну, сходит он с ума после встречи с духом Тёмного Лорда. И что тут страшного? Директор Дамблдор вон лимонные дольки уважает, а от вязаных шерстяных носков вообще, наверное, в экстаз впадает. Или это маразм? У Гермионы надо уточнить будет.

И тут стена начала по камешку проваливаться внутрь. Процесс открытия напоминал открытие прохода в Косой переулок, только выглядел намного более изящным. Гарри не успел даже порадоваться тому, что он всё же не псих, как разглядел невысокую фигуру в школьной мантии, замершую внутри прохода. В первый момент мантия, одетая на девочке, показалась ему смутно знакомой, а потом проход открылся настолько, чтобы свет снаружи осветил лицо человека напротив него.

— Гермиона?!

Гарри было очень хорошо заметно, как девочка вздрогнула при звуках его голоса, и как поражённо распахнулись в удивлении её глаза.

— Гарри?!

— ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ? — Вопрос был задан одновременно и в два голоса. После чего последовала короткая пауза, в течение которой они оба осознавали произошедшее.

Как ни удивительно, но девочка вышла из ступора первой, втащив Гарри за галстук внутрь прохода, после чего резко выглянула наружу, по-прежнему держась за такую удобную красно-золотую опору, кинула взгляд в обе стороны коридора, убедившись, что нежеланных случайных свидетелей нет, и также оперативно юркнула обратно. В то же мгновение проход в коридор собрался обратно в монолитную на вид стену.

Гарри же с некоторой оторопью наблюдал за развившей бурную деятельностью подругой, не помышляя, впрочем, уже ни о каких действиях — неудержимая сила кудряшек непреодолимо тащила его куда-то вглубь прохода. Ни о каких-либо вопросах в этот момент он уже не думал, стараясь просто удержаться на ногах. Закончился этот внезапный забег в просторном помещении с высоким потолком, где находился минимум мебели, и непонятной статуей какого-то человека в слабоосвещённом дальнем углу комнаты.

— И где это мы? — оказавшись в одном из кресел, смог всё же задать свой вопрос Гарри.

— Нет уж, Гарри, вопросы здесь задаю я! — суровым тоном МакГонагалл отрезала возможные возражения девочка, держа в руках палочку из остролиста. — Как ты нашёл этот проход, и откуда ты узнал слово-ключ?

Мальчик, увидев знакомую палочку в чужих руках, машинально дёрнулся к карману, в котором обычно носил свой инструмент, но его рука замерла так и не закончив движения.

— Гермиона, ты меня пугаешь, — сглотнул он, будто загипнотизированный, смотря на то, как его палочка в руках девочки размеренно ударяет по маленькой ладошке. Почему-то в этот момент ему вспомнилась старая карга из старой школы, любившая повторять подобный жест с металлической указкой в руках.

Гермиона тяжело вздохнула и разочарованно посмотрела на мальчика.

— Значит, будем это делать "по-плохому", — констатировала она. — Ступефай.

Луч заклинания был быстр, но мальчика в кресле уже не оказалось. Девочка подняла брови в удивлении. Гарри же скорчился за спинкой кресла, судорожно пытаясь понять, что к чему, а также почему мир успел сойти с ума, а он этого не заметил.

— А у тебя отличная реакция, Гарри, — похвалила его Гермиона. Ну, или та, кто выдавала себя за неё, ибо Гарри начинал в этом сильно сомневаться.

— Ну же, Гарри, не прячься. — Девочка начала обходить укрытие последнего Поттера. Гарри смещался вслед за ней, по-прежнему стараясь оставить между ними большое и массивное кресло весёлой ромашковой расцветки. — Если не будешь сопротивляться, мы сделаем всё быстро и незаметно.

— А, может, не надо, Гермиона? Или кто ты там? — Как и ранее, перед лицом опасности, Гарри собрался, и внимательно следил за той, кто выдавал себя за его подругу.

— Я? — Девочка приостановилась, в задумчивости приложив к губам палочку Гарри. — Я та, кто весь первый год пыталась отбиться от вашего чрезмерного внимания, посылая в библиотеку и куда подальше. Впрочем, это сейчас к делу не относится. Ступефай.

Заклинание, выпущенное палочкой Поттера, вышло каким-то блеклым и слабым даже на вид, потому никто не удивился тому, что оно даже до боковины кресла не долетело.

— Ладно, хватит играться с тобой. Акцио кресло!

Гарри, оставшись без своего прикрытия, растерялся буквально на секунду, но этого девочке хватило с лихвой.

— Ступефай. Обскуро. Конфундо. Инкарцерос.

От первых двух заклинаний — паралича и блокировки зрения — самый молодой ловец столетия увернулся просто-таки волшебным образом, но последние заклинания — дезориентации и связывающее — легко попали в цель.

Далее всё, что оставалось Гарри, — это прислушиваться к приближающимся шагам, после чего последнее, что он услышал, когда его перевернули на спину тычком в бок, было неизвестное ему заклинание.

— Легилименс.

В полной тишине маленькая девочка с пышной причёской и слегка выступающими передними зубами продолжала стоять с направленной в лицо Гарри палочкой, и лишь всё сильнее хмурилась, ведь то, что она узнавала, листая страницы памяти Поттера, ей активно переставало нравиться.

— Волди! Да грёбаный ты дважды альтернативно одарённый имбецил, многократно залюбленный уроненным об потолок безмозглым плодом стараний самки макаки и бутылки от хереса! Да чтоб тебя этими якорями все семь раз с третьей попытки воскрешали не в том порядке через задний проход негра-трансвестита тёмной безлунной ночью безрукие гибриды свиньи с пегасом, который тоже гибрид!

Далее следовали менее цветистые, но зато более нецензурные выражения, описывающие впечатление Гермионы от просмотренных обрывков воспоминаний не только пробудившегося, но и начавшего сливаться с душой мелкого Избранного, посмертного крестража Волан-де-Морта. Запала девочки хватило минут на шесть, после чего она решила поступить так, как призывал один древний, но очень умный философ-номиналист Уильям Оккам: "Не следует множить сущее без необходимости".

— Обливиэйт!

Но Избранный в очередной раз оправдал свою честно заслуженную репутацию — заклинание не подействовало. Гермиона, включая память Тома, встретилась с подобным впервые, ибо раньше её любимое заклинание для заметания следов её ещё ни разу не подводило. И, честно говоря, на мгновение она даже растерялась, не зная, что делать в данной ситуации.

Впрочем, пришла она в себя быстро, начав просчитывать возможные варианты действий, диапазон которых варьировался от валить из страны до привлечь Поттера на свою сторону. К сожалению, без Гарри она решить ничего не могла. Тяжко вздохнув, она перенесла его в кресло, примотав тело к спинке и подлокотникам, после чего демонстративно расслабленно села в кресло напротив.

— Вот почему с тобой всё так сложно, Гарри? Энервейт!

— Кха! — судорожно вздохнул Гарри, приходя в себя. Подёргавшись и убедившись, что связан крепко, он всё же соизволил обратить свой взор на свою собеседницу, сидевшую напротив.

— Развяжи меня! — Очень злой взгляд зелёных глаз упёрся в девочку.

— Только после того, как мы договоримся, — фыркнула девочка. — А если будешь упираться и мы не договоримся, ты так и останешься тут связанным подыхать от жажды. Ведь вряд ли тебя смогут найти в Тайной комнате Слизерина.

Но, судя по следующему вопросу, Гарри не придал значения ни этой угрозе, ни месту, в котором он пребывал, ибо его мысли занимала совершенно другая тема.

— Сначала скажи, кто ты, и где Гермиона?

Сидящая перед ним девочка цинично усмехнулась, сложив перед собой руки в замок, не выпуская, впрочем, из ладони свою палочку.

— Я и есть та самая Гермиона, с которой ты проучился весь этот год бок о бок. Неужели я тебя так сильно приложила, что ты меня теперь не узнаёшь?

Гарри, смотря на такое знакомое лицо, одновременно узнавал и не узнавал свою подругу. Да, лицо было её, и все жесты, которые неосознанно совершала девочка, тоже твердили ему, что перед ним его подруга... Однако глаза, которые смотрели на него так, словно видели Гарри насквозь, промораживали своим ледяным равнодушием так, что сразу становилось понятно — их обладательнице на него и его жизнь совершенно плевать. Она легко выполнит уже озвученное, и забудет сразу же, как повернётся к нему спиной.

Мальчик громко сглотнул, смотря на девочку, как кролик на удава, но при этом упрямо вздёрнул подбородок и не отвёл взгляд.

— Докажи, или прямо сейчас можешь проваливать — с убийцей своих друзей я договариваться не собираюсь.

Гермиона со стоном провела ладонью по лицу. Этот... этот...

— Гарри, да с чего же ты такой отмороженный на всю свою голову гриффиндорец. Ведь шляпа тебе Слизерин тогда предлагала...

Фраза была произнесена риторически. А Гарри при этом лишь выше приподнял свой упрямо вздёрнутый подбородок.

— И как же я должна доказать тебе, что я — это я?

— Ну... Э-э-э...

— Ты предлагай, предлагай, — я слушаю. — Девочка доброжелательно улыбнулась.

Гарри же как-то сразу потерял свой уверенный вид.

— Расскажи что-нибудь, что знаем мы вдвоём, — неуверенно предложил он.

Гермиона медленно выдохнула, закатив глаза к потолку.

— Мне кажется, Рон на тебя плохо влияет, — спокойным тоном констатировала она.

— А при чём тут он? — озадачился предполагаемый объект плохого влияния.

— При том, что ты уже год живёшь в школе волшебства и учишься этому самому волшебству, включая посещение библиотеки. И при том, что ты знаешь, что за тобой могут охотиться недобитки того, кто оставил на твоём лбу свою метку, и сам их бестелесный хозяин. Я про Волан-де-Морта, если ты не понял. — Гермиона уже откровенно была зла. — И ты не учишься изо всех сил, не тренируешься в заклинаниях, не занимаешься улучшением физической формы — ты просто страдаешь фигнёй с Роном, стараясь как можно больше передрать эссе у своей подруги Гермионы. Я всё верно сказала?

Гарри отвёл взгляд в смущении.

— Не слышу, Гарри!

— Ну, да, — промямлил он.

— Громче, Гарри. Я не слышу.

— Да, ты права! Довольна?! — разозлился мальчик. — К чему ты ведёшь?

— К тому, мой маленький неразумный друг, что ты за прошедший учебный год так и не смог узнать этот новый для себя мир. Ты не знаешь, как нужно себя вести среди круга, к которому принадлежишь по рождению, ты так и не выяснил, кто был среди тех, с кем сражались твои родители. Ты не узнавал об их завещании, и есть ли оно вообще. Ты не искал своих родственников. Ты не пытался узнать, почему тебя подбросили, и кто именно, твоей тёте-маггле, хотя тут маги все друг другу та или иная родня. И, наконец, ты так и не узнал, как маги разрешают подобные ситуации, когда требуется привести доказательства без материальных свидетельств.

Израсходовав весь воздух, Гермиона замолчала, переводя дух.

— А что касается доказательств, то перед тем, как ты недавно лишился тут чувств, я применила на тебе заклинание "Легилименс", и прочитала с его помощью твои воспоминания. И поэтому я могу рассказать тебе что угодно из того, что ты сам знаешь.

Закончив читать мораль, Гермиона слегка поёрзала в кресле, занимая более удобное положение, чтобы было приятнее наблюдать за произведённым её словами эффектом. А оный был заметен с первого взгляда, судя по отсутствующему выражению лица Поттера, и прочему недостатку шевеления.

— Знаешь, теперь верю, что ты настоящая Гермиона, — отвис спустя пару минут Гарри. — Только ты способна парой предложений сделать так, чтобы мне стало стыдно, и я почувствовал себя идиотом.

Одновременно с тем, как Гарри закончил свою фразу, он смог в полной мере насладиться выражением полного оху... удивления на лице девочки.

— Гарри, ты действительно "Избранный", — простонала она. — Только избранные могут довести меня до такого состояния своими словами. И теперь я точно убедилась — ты кретин с диагнозом "гриффиндор головного мозга"!

Проведя ладонью по лице, девочка постаралась успокоиться и настроить себя на рабочий лад.

— Ладно, раз уж ты меня всё же признал, то я тебе начну разжёвывать. Как обычно. — Всё-таки не удержавшись в конце фразы от фырканья. — Если ты ещё что-то помнишь из общей истории, что тебе преподавали в школе, то ты должен помнить о том, что происходило после победы в войне. По глазам вижу, что не помнишь, а потому говорю сразу — стороны подписывали мирный договор, фиксирующий всё то, чего добились победители в войне, а проигравшие отказывались от претензий. Договор нужен был для того, чтобы соседи, которым тоже хотелось грабить награбленное, или следующий правитель проигравшей стороны, не воспользовались предлогом помощи проигравшим или общей несправедливостью, и не напали на ослабленного победителя. Это если упрощённо. Нечто подобное такому договору есть и у магов — называется Непреложный обет. Суть его сводится к тому, что участники клятвы обещают что-то друг другу, а магия участников следит за её исполнением. В случае нарушения условий обета — смерть.

— И зачем ты мне это рассказываешь? — спросил Поттер, всем своим видом демонстрируя недоумение.

— А затем, что мне требуются гарантии, что ты никому не расскажешь обо мне и о том, что здесь произошло, и чтобы никто не смог обо мне прочитать в твоей гриффиндорской головушке. Понятно?

— А если нет?

— А тогда я сотру тебе память. Постараюсь только за сегодня, но, если не получится, то... как получится. Мне моя жизнь дороже твоей.

— Только не говорить никому? И всё?

— И не мешать друг другу.

— Тогда согласен. Что надо делать?

— Э-э-э... Только есть проблема, Гарри. Нужен третий маг в качестве свидетеля.

Гарри озадаченно моргнул, переваривая слова подруги, а потом у него на лице появилась ехидная усмешка.

— И как мы будем решать эту проблему?

Гермиона смущённо отвела взгляд.

— Ты предлагай, предлагай — я слушаю. — Мальчик доброжелательно улыбнулся.

Впрочем, улыбка быстро исчезла с его лица, сменившись некоторым испугом, когда Гермиона стала приближаться к нему с очень серьёзным видом без признаков каких-либо эмоций на лице.

— Э-э-э... Гермиона... Я же просто шутил, — уже откровенно паникуя, зачастил Гарри, начиная подёргиваться в кресле. — Не надо мне память стирать, я, честно, никому не скажу.

Девочка остановилась рядом с ним, молча смотря на мальчика тем самым взглядом, который так перепугал его ранее.

— Гермиона, Герми... Не надо, давай, я просто тут останусь, пока ты кого в свидетели найдёшь? Я тебя всегда слушать буду, только не делай того, что ты задумала!

Девочка всё также молча направила палочку ему в голову.

— Я знаю, Гарри. Но я не могу рисковать, веря тебе на слово. Такая уж я выросла. Так что... Прости.

Отчаянный крик мальчика прервала вспышка заклинания.

Глава 2. Новый мир, новые впечатления.

1989 год...

Больница. Как говорится — кто в них не бывал, тот не рисковал. Ну, в том смысле, что, сидя на диване, сложно совершить нечто эпичное, достойное срочной госпитализации. Хотя, если в некоторых странах и дальше продолжится горизонтальный рост нации, то количество вызовов бригад реанимации на дом из-за случившегося неожиданного сердечного приступа — да-да, на диванах, не смейтесь — только увеличится.

Уставший мужчина с тёмными, практически чёрными, кругами под глазами и спутанными блеклыми волосами, издалека своим беспорядком напоминающими паклю, сидел, сгорбившись, перед кроватью, на которой лежала женщина, обмотанная бинтами почти до состояния куколки, и лишь её руки до предплечья были свободны от повязок. Мужчина держал её ладонь в своих руках, прижимая к губам, и с неистовой мольбой в глазах смотрел на неё. Но та оставалась глуха к его мольбам, по-прежнему оставаясь без сознания.

— Пандора, как же ты так, — еле слышно шептал он. — У нас же я всегда самый безалаберный, а ты всегда всё перепроверяешь и ничего не забываешь. Пожалуйста, очнись, не оставляй нас.

Ксенофилиус безостановочно продолжал бормотать свои просьбы, никак не реагируя на окружающее, так и не отводя взгляд от лица любимой, и потому не заметил, как лежавшая на соседней кровати такая же светловолосая девочка слегка приоткрыла глаза, и окинула комнату взглядом, задержавшись на нём. А если бы он прочёл её мысли в этот момент — ни один колдомедик не поставил бы и ломаного кната на здравость его рассудка.

"Бля, неканон", — было первой относительно цензурной мыслью девочки. — "Вот свезло так свезло. Вознесём же молитву Одину за то, чтобы его валькирии не по разу уронили того недовикинга, что, сидя за баранкой маршрутки, посмел сбить такую милую девочку-одуванчик. Аминь".

Девочка продолжала лежать, притворяясь спящей, и не торопилась привлекать к себе внимания — бормотание Ксенофилиуса Лавгуда, если судить по схожести с образом из фильмов, было явно на английском, которого она не понимала.

"Спрашивается, где все плюшки и память владельца тела?" — обиженно подумала попаданка, начиная усиленно шевелить и так едва работающими мозгами. Организм подобных усилий не одобрил, выразив своё несогласие вспышкой боли в области где-то между ушами, отчего девочка непроизвольно застонала.

Радостный отец бросился обнимать очнувшуюся дочурку, забыв про её состояние, из-за чего девочка заорала практически в полный голос, и отключилась от боли. Можно было считать, что ей, наверное, повезло во второй раз, ибо процесс слияния новой души с телом был очень болезненным. А вот часть, отвечающая за "наверное", была несколько неожиданной, ибо не зря говорят, что без надзора начальства всё делается как-нибудь, что зачастую означает кое-как, а кое-как тянет за собой нифига себе, в смысле неприятных последствий.

В сознание девочка пришла почти через сутки, ощущая странную слабость и непонятную двойственность чувств, особо сильно проявляющуюся при взгляде на привычные для юной волшебницы вещи, но откровенно незнакомые самой попаданке. Пик обострения когнитивного диссонанса в ощущениях возник при взгляде на простые белые шторы, скрывающие явно унылый вид из окна. Ведь иначе, зачем было его скрывать подобной банальностью? Луне внезапно захотелось это проверить. Ну, как захотелось — одной её половине было любопытно, а второй было немного интересно осмотреться в новом мире.

Оглядевшись вокруг и не увидев отца, девочка попыталась встать на ноги. С некоторым трудом ей всё же это удалось, хотя мир вокруг неожиданно сильно штормило. Но, по-видимому, на кровать были наложены какие-то чары, выполняющие роль сигнализации, потому как девочка, упорно пробираясь сквозь внезапно начавшееся землетрясение, из-за которого всё вокруг качалось, а пол норовил подняться и ударить по лицу, добраться до своей цели так и не смогла — прибежали дежурные. Но был и плюс — с началом землетрясения штормить перестало.

Луна двум юным практикантам очень обрадовалась — теперь добираться до занавешенного салатовыми шторами окна стало гораздо веселее. А толкающийся пол ещё и помогал уворачиваться от их неуклюжих попыток поймать ловкую девочку. Луна счастливо рассмеялась, и показала язык двум взмыленным парням, уже готовым плюнуть на запрет применения к пациентке магии, и приложить её парализующим. От подаренных ей двух сильно злых взглядов девочка исполнила грациозное па, после чего благодарно поклонилась зрителям.

Раздавшийся зубовный скрежет чудесным образом наложился на звучавшую в её голове мелодию, и Луна продолжила свой путь к жёлтым в фиолетовую крапинку шторам, вальсируя в такт музыке своей души. Практиканты проводили лежачую пациентку усталыми взглядами голодных хищников, следящих за тонкой фигуркой, облачённой в больничную ночнушку, словно за грациозной ланью.

Но от пути к чёрным готичным шторам в розовый цветочек Луну отвлёк зашедший отец. Незнакомый с предысторией недавно окончившейся игры в салочки, Ксенофилиус увидел лишь двух взмыленных и тяжело дышащих молодых парней, глаза которых жадно следили за девочкой, не оставляя простора фантазии при определении их намерений, особенно если учесть то, что Луна едва стояла на ногах, шатаясь во все стороны, но упорно пыталась добраться до окна, чтобы уйти как можно дальше от двух парней, перекрывающих собой единственную дверь палаты.

Утробный рык матёрого хищника послужил сигналом к низкому старту двух очень невезучих практикантов. Луна же огорчённо смотрела вслед развевающимся на плечах практикантов-неудачников нежно-голубых штор — ей теперь оставалось лишь грустно вздыхать из-за того, что за окном оказалась хмурая серость дождя, а закрыться от неё уже было нечем.

— Солнышко, ты в порядке? Они тебе ничего не сделали?

Луна рассеянно перевела взгляд на отца, продолжая раздумывать о том, какого же цвета были шторы до того, как она появилась в этой палате. Ответ же шёл по остаточному принципу.

— Не-а, они меня не поймали. — Секундная пауза, в которой опять раздался очередной зубовный скрежет, и гордое: — Я победила.

Мистер Лавгуд озадаченно замер, начиная подозревать, что что-то он понял неправильно.

— А когда мама проснётся, и мы пойдём домой? — всё также рассеянно смотря в даль, задала в пространство свой вопрос девочка.

Ксено виновато отвёл глаза в сторону, и предпочёл оставить его без ответа.

— Мне кажется, что тебе самой будет лучше побыть пока здесь, — сказал он, подходя к девочке, и приобнимая за плечи. — Да и сейчас лучше всего будет прилечь, а не играть с мальчиками, едва стоя на ногах.

— Они были такие забавные, — хихикнула она. — Зря ты их прогнал.

Разместившись на койке, Луна внимательно и серьёзно посмотрела на отца.

— Мама говорила, что, когда я стану большой, я смогу увидеть тех, кто заставляет людей делать плохие вещи. — Девочка сфокусировала взгляд на чём-то рядом с головой мужчины. — Похоже, я уже большая, а что ты плохого будешь сейчас делать?

— Я?! Что ты такого углядела? — откровенно озадачился мистер Лавгуд.

— Ну... Они мелкие, лохматые и перемигиваются.

Несколько секунд отец озадаченно разглядывал свою дочь, после чего у него на лице стало проступать понимание о том, о чём спрашивала Луна.

— О, Мерлин! — Ксено простонал в голос, бросив растерянный взгляд на бессознательное тело Пандоры. — Как же это не вовремя...

— Что не вовремя?

— Всё не вовремя, — грустно вздохнул маг, начинающий экстренно вспоминать те немногие разговоры с супругой, во время которых она описывала, что и как будет рассказывать дочери, когда та пробудит свой дар. Помнится, начинать она хотела с игры, но всё зависело от формы визуализации. Что же, вариант с непонятными мохнатиками они тогда тоже обсуждали, и довольно весело провели время, придумывая им названия. Эх, Пандора, как же ты так... — Понимаешь, Луна, все люди думают о разном, и чувствуют различные эмоции. Но мало кто из магов и вообще никто из магглов знает, что на самом деле есть такие существа, которые питаются этими самыми мыслями и чувствами людей. Некоторые просто слетаются к самым ярким из них, как пчёлы на мёд, а некоторые сами заставляют людей думать, как им нужно, чтобы лакомства было побольше...

Луна сидела, и заворожённо слушала то, о чём ей рассказывал отец, следя при этом, как вокруг него становилось всё больше и больше сиренево-фиолетовых перемигивающихся лохматиков. В крапинку.

Три года спустя...

Луна Лавгуд сидела на старом, продавленном, пережившем очень многое, диване в бывшей лаборатории своей матери, и рассеянным взглядом блуждала по полупустому помещению, задерживая его на пару мгновений то на старых сломанных аптекарских весах, перекошенной башней взиравших на кучу обгорелых пергаментов, лежавших у их подножия, то на подставку с обломками палочек, которые так никто и не доделал, то на выжженный рисунок на полу, из-за которого она три года назад и оказалась в этом мире.

Девочка грустно вздохнула. С момента, когда она начала вспоминать чужую жизнь, а, точнее, вспоминать, кем была в прошлой жизни девочка Лена, так скоропостижно и неожиданно погибшая под перевернувшейся маршруткой, она практически ежедневно приходила в старую лабораторию Пандоры, пытаясь... Да непонятно чего пытаясь. Наверное, ей стоит признать, наконец, что она не знает, что ей тут дальше делать.

Всё дело в том, что сегодня она окончательно осознала себя этой самой Леной. Той самой безбашенной экстремалкой, способной в четыре утра постучаться снаружи в окно подруги, спящей в спальне на втором этаже, чтобы в ответ на её матерную тираду, полную отсутствия любви и всепрощения, вручить ей брикет мороженого, усесться на подоконник, разворачивая свою порцию, и позвать полюбоваться Луной с крыши строящейся высотки, потому что ей хорошо и весело, и неожиданно захотелось этим хорошим настроением поделиться с друзьями. Или подбить одноклассников устроить флешмоб, смотря при ответах не на учителя, а рядом, будто он там и стоит. Или... много ещё чего.

В общем, осознала, и... И всё. Всю ту многотомную серию Боулинг она читала давно, фильмы тоже смотрела, а потому прекрасно понимала, что её ждёт впереди, как Луну Лавгуд. Нормальный хэппи энд, если не подставляться. Это первое. Луна была странная, а потому на неё не обращали серьёзного внимания, и она делала, что хотела. Это второе. Судя по личному опыту, в прошлой жизни она не успела ничего сделать. Что немного печально и очень обидно. Но, как там говорил один колоритный вымышленный литературный персонаж, позавчера занёсший папке письмо с приглашением в Хогвартс? "Для высокоорганизованного разума смерть — это лишь ещё одно приключение". Проверено, Нео, лож... тьфу ты, смерти нет. Это в-третьих. Отсюда вывод...

Светловолосая девочка с глазами слегка навыкате, придающими ей мечтательное и немного наивное выражение лица, предвкушающе улыбнулась во всю челюсть. А потом сделала то, что смазало весь эффект от подобной ухмылки, сделавшей честь любому представителю народа гоблинов.

— Ой, зубастики, да не мельтешите вы мне тут, — помахала она рукой перед собой, будто разгоняя кого-то невидимого. — Идите лучше мозгошмыгов с нарглами погоняйте по округе, а то из-за вас на меня и так все как-то странно косятся.

Глава 3. Лето перемен

Все, кто хоть когда-нибудь ненадолго уезжали из дома — не важно, на курорт к морю или в другой город по делам, — знают, что по возвращении их ждёт радостная встреча с объятиями, поцелуями и прочими радостными эмоциями. Именно так встречали Гермиону её родители на вокзале Кинг Кросс, стоило ей только лишь выйти за пределы дробной платформы, несмотря на то, что они вроде бы недавно, на Рождество, провели несколько дней вместе.

Но всё равно это было очень приятно, хотя и несколько смущающе — девочка уже давно считала себя совершенно взрослой и независимой, а потому совсем запуталась в том, как ей реагировать на подобную сцену, устроенную родителями, на глазах стольких свидетелей. Впрочем, она нет-нет, но иногда ловила себя на том, что из-за посторонних взглядов тянется к палочке, ощущая острую необходимость в массовом стирании памяти.

Короче говоря, встреча прошла в тёплой дружеской обстановке, исключая неприятное столкновение на выезде с парковки, где их подрезал минивен с очень злым матерящимся и довольно упитанным водителем за рулём, в котором Гермиона узнала Вернона Дурсля. После чего они, нигде не задерживаясь, поехали домой.

Опустим несколько дней, которые девочка была вынуждена потратить на внимание своей семьи. Хотя под конец она уже едва сдерживалась от того, чтобы не повлиять на родителей, вложив им мысль оставить её в покое — к примеру, дать заняться домашним заданием. Но, благо, хватило простых слов. Впрочем, любимая и единственная дочь уже заложила в необъятной глубине своего разума мысль об организации отвлекающего манёвра, позволившего бы ей перевести фокус внимания взрослых на что-то иное. Или кого-то. Например, на будущую сестричку или братика. Девочка в тот момент так ласково и многообещающе улыбалась своим мыслям, что вызвала лёгкую обеспокоенность объектов своих размышлений.

Переживала же Гермиона не зря, ибо отпущенное ею самой время утекало неумолимо, и, в случае опоздания, грозило очень серьёзными проблемами для неё и её планов. Вот и делай после подобного добрые дела под влиянием чувств.

"Нет эмоций, но есть покой".

Поёжившись от не вовремя всплывших воспоминаний, девочка продолжила свои размышления на тему, что в бытии разума без эмоций есть свои плюсы — хотя бы проблем на пустом месте сама себе не организовываешь. Прибила бы она этого героя, и не пришлось бы теперь судорожно собираться в Литл-Уингинг на Тисовую улицу. Подумаешь, пропал бы мальчик с концами. А на неё бы никто и не подумал бы. Эх, мечты, мечты...

Воспользовавшись услугами кеба за вполне умеренную цену, она относительно быстро добралась до двадцатого дома на Тисовой улице, на котором она, собственно и заканчивалась, после чего пошла пешком к месту временного заключения особо злостного хулигана, любуясь видами, эмоциями и мыслями окружающих.

М-да... После того, как Гермиона прошла примерно половину расстояния до цели своего назначения, перекинувшись как бы мимоходом несколькими парами фраз с обитателями этого места, она уверенно могла порекомендовать данный населённый пункт, как место для сбора идей к сериалу "Чисто английское убийство". Такой концентрации в одном месте фальшивых улыбок, зависти и корысти, скрытых за приветливыми и красивыми фасадами, девочка ни разу ещё не встречала. А она-то, наивная, думала, что в людях ещё сильнее разочароваться нельзя.

Гермиона, держа на лице лёгкую приветливую улыбку, лёгким шагом приближалась к дому номер четыре, уже продумывая, как будет продолжать разговор с Поттером, если её предположение о том, что заклинанию стирания памяти препятствовал процесс активного слияния памяти из крестража, окажется ошибочным, когда ей в глаза бросился сидящий верхом на заборе чёрный жирный котяра далеко не маггловской наружности. Или низзл, если по-простому.

Да, проблемы из-за её добрых дел не замедлили проявить себя уже в самом начале.

Впрочем, Гермиона ведь и так ожидала, что за Поттером будут присматривать, пусть по его внешнему виду этот факт и вызывал некоторые сомнения. Остановившись около восьмого дома, девочка завязала для вида разговор с женщиной, ухаживающей за своей относительно маленькой аккуратной клумбой, красоту которой создавали несколько лилий, россыпь фиалок, четвёрка оранжево-чёрных настурций и даже парочка гиацинтов. Ко всему этому разнообразию женщина собиралась высадить нежно-розовые георгины.

Прошерстив её память, девочка заочно познакомилась со всеми полуниззлами миссис Фигг, а для некоторых даже узнала клички — Мистер Лапка, Мистер Тибблс, Хохолок и Снежок. Судя по чужим воспоминаниям и одному живому надзаборному представителю, Арабелла Фигг прекрасно понимала, что за нарушение Статута Секретности её по головке не погладят, а потому все полукровки были фигурно острижены, явно для того, чтобы с помощью выпяченной необычности скрыть заметные особенности этой магической породы.

Также, всё из того же источника информации, Гермиона узнала о сменности заборного караула. Кошки бдили не за страх, а за совесть — отлучались они очень ненадолго, правда, меняя свою дислокацию при появлении взрослых Дурслей, явно чтобы не попадаться тем на глаза. Последнее соседка странным не находила, так как мистер Дурсль обладал взрывным характером, и наглый котяра рисковал получить весомый презент от всей ширины души, альтернативно-любящей всё семейство кошачьих.

Последнее размышление женщины стало отправной точкой последующих действий Гермионы, которая очень не хотела проверять свои способности в легилименции на магических полуразумных животных. Точнее, проверить-то она хотела, но точно не на карауле Поттера.

Мистер Тибблс спокойно сидел на заборе, лениво наблюдая за противоположным домом, высматривая, не появится ли во дворе юный волшебник. Лениво он поглядывал потому, что, как и все низзлы, вполне себе мог ощущать магию двуногих волшебников, пусть и не очень далеко. И это самое его чувство говорило, что мальчик уже долгое время сидит в доме на одном месте, чему Тибблс был только рад — солнышко приятно пригревало, местные шумные мальчишки поблизости отсутствовали, а из дома хозяйки тянуло будоражащими инстинкты запахами, обещая вкусный обед. Чёрный котяра довольно вытянул и втянул когти на передних лапах, оставляя глубокие отметины в белых досках забора, прищурив свои синие глаза от удовольствия. Последнее как раз и не позволило вовремя заметить появление неожиданной опасности.

Увесистый булыжник прилетел коту откуда-то сбоку со стороны улицы, отчего полуниззл жалобно взмявкнул, свалившись с внутренней стороны забора участка миссис Фигг. Удар о землю лишь добавил разнообразия в обиженный мявк несправедливо обласканного представителя семейства кошачьих.

— Да! — Радостный азартный выкрик мальчишеским голосом разнёсся по всей улице, привлекая внимание её обитателей. Ну, из тех, кто его услышал. Арабелла Фигг была как раз из таких.

Дальнейшую суету Гермиона наблюдала из-за поворота ограды, осторожно выглядывая так, чтобы поймать взгляд миссис Фигг, подбежавшей к своему пострадавшему любимцу. На Полкисса она внимания уже не обращала, да оный и сам сбежал, только пятки засверкали, стоило лишь внушению отработать все заложенные действия.

Старушка суетилась над пострадавшим, а Гермиона, всё-таки поймавшая её мимолётный взгляд и успевшая ознакомиться с поверхностными воспоминаниями кошатницы, легонько и размеренно билась головой о доски забора, изо всех сил вытрясая из себя сомнения в том, что Дамблдор не выжил из ума и явно имел в виду что-то хитрое, поставив присматривать за Поттером престарелую женщину-сквиба, явно страдающую если не склерозом, то уж точно особым взглядом на мир.

Вот как можно считать совершенно нормальным побои Поттера, оправдывая их строгим воспитанием? Да ещё размышлять, дескать, строже с ним надо быть, ведь раз он герой, то и спрос должен быть с него больше.

Кажется, Гермиона уже догадывалась, кто станет для Гарри первым объектом отработки знаний из крестража. Конечно, если они договорятся, и она не заблокирует лишнюю информацию обливиэйтом.

Дождавшись, когда старушка и все её питомцы скроются в доме, Гермиона осторожно бросила в сторону дома Дурслей чары обнаружения, чтобы найти настоящего охранника или охранников Поттера. И тут её ждал очередной сюрприз. Больше никого рядом с домом не было, а внутри был один маг и один маггл. Похоже, фраза "это тайный план Дамблдора" для неё станет основным оправданием всех его странных поступков.

Сделав глубокий вдох, а затем медленный выдох, девочка пошла ко входной двери дома Дурслей. На стук дверного молоточка ей открыла высокая худая женщина. Лицо её, честно сказать, не блистало красотой фотомодели, а рыжеватые волосы, стянутые в аккуратный хвост, были тусклыми и ломкими даже на вид. Поверх платья на миссис Дурсль был надет фартук — стук в дверь явно отвлёк её от готовки. Все эти делали внешнего вида женщины дополняли картину классической домохозяйки. Даже немного усталой домохозяйки.

— Вы что-то хотели, мисс? — недоумённо спросила женщина.

— Гарри в чулане? — не стала ходить вокруг да около Гермиона.

— Что? — На лице Петунии проступило удивление, быстро сменившееся сначала лёгким испугом, а потом злостью. — Ты кто ещё такая?!

Гермионе не улыбалось выслушивать ещё и вслух всё то, что и так она уже знала из мыслей этой женщины, а потому она просто внушила ей приказ не замечать себя, после чего смело прошла внутрь дома. Петуния замерла на полуслове, словно её выключили. Недоумённо осмотревшись вокруг, женщина пожала плечами и закрыла входную дверь.

Гарри Поттер нашёлся в саду за домом, занятый подстриганием газона ручной газонокосилкой. Однако стрижка газона, судя по его отсутствующему взгляду, мало что значила для него в этот момент. Он просто тупо выполнял то, что ему приказали.

— Гарри, привет! — радостно улыбнулась ему Гермиона. — Только со школы приехал, и сразу помогать бросился. Молодец!

"Остановись. Аккуратно положи косилку, и молча иди за мной, не привлекая внимания. Не слушай больше никого, кроме меня. Имитируй встречу хороших друзей, пригласи меня погулять в парке."

Гарри замер на середине движения, после чего проделал всё то, что она приказала ему мысленно. Гермиона поморщилась — куклу явно нужно дорабатывать.

— Герми, привет! Рад тебя видеть. Может, в парк сходим, чтобы в доме не сидеть?

— С удовольствием, Гарри. Пошли!

Обойдя дом вокруг, чтобы лишний раз не напрягать Петунию, дети вышли на улицу, и, держась за руки, пошли в парк. Полуниззлы отсутствовали, явно морально подбадривая своего пострадавшего друга, а для всех остальных свидетелей дети выглядели вполне естественно — счастливая девочка держала за руку мальчика, который послушно шёл за ней и очень глупо улыбался, явно не видя ничего вокруг, несмотря на очки.

Забравшись глубже в парк, так, чтобы их никто не видел за густыми кустами и множеством деревьев, Гермиона вплотную занялась получением результатов одного из своих экспериментов, пусть уже и почти перешедшего на заключительную стадию.

Её любознательную натуру уже давно корёжило от того, как убого маги относятся к имеющимся у них возможностям. Например, ментальным наукам, они же магия разума, к практическим примерам которых относятся заклинания "легилименс" и "обливиэйт". Исходя из своего пусть недолгого, но обширного и разнообразного опыта работы с людьми, Гермиона наловчилась так комбинировать внушение, чтение мыслей и стирание, а, точнее, блокировку воспоминаний, что фактически из россыпи несвязанных картинок создавала нужные ей сцены с правильными акцентами.

И всё было бы замечательно, если бы для этого не требовалось её непосредственное участие, что резко ограничивало широту возможных операций и их безопасность с точки зрения раскрытия личности самой девочки. И тогда она вспомнила о непростительном "империо". Точнее, не так. О самом заклинании она и не забывала, только область его применения Гермиона сознательно ограничивала немагами — слишком уж явные для знающих оно оставляет следы. Да и по изменившемуся поведению легко вычислить жертву подобного заклинания, даже при относительно недолгом общении.

Влекомая своей натурой исследователя, она решила создать свой аналог непростительного, который бы не имел подобного недостатка. Первоначально она пыталась убрать внешние признаки заклинания подвластия, оговаривая поведение до самой последней мелочи, но ничего путного не вышло — внешне поведение человека также отличалось, а любой легилимент легко определял жертву по угнетённости сознания. В итоге об "империо" в ответственных областях, однозначно ведущих к ней, пришлось забыть.

Далее было ещё много провальных попыток, пока Гермиона не нащупала вроде бы верный путь — если не можешь повлиять на сознание так, чтобы скрыть своё воздействие, значит, надо создать такую личность, в мыслях которой этого бы видно не было. А тут и подопытный оперативно нарисовался. Всё одно к одному. К концу первого года что-то у неё даже стало получаться. По крайней мере, искусственная матрица, внедряемая в разум объектов, вполне уже могла поддерживать разговор и проявлять эмоции, опираясь на имеющиеся воспоминания, с чем было напряжённо при "империо". Жалко только, что чем дольше функционировало её творчество, тем более заметным становилось отличие от полноценной личности, что она сейчас и наблюдала на примере с Гарри. Ну не Бог же она, чтобы, творя на коленке и из подручных материалов, создать новый разум. Её силёнок пока хватает только на "сотворить". Что-то. И как-то. Бывает, что и со смертельным исходом.

Тогда так неожиданно случилось, что, по сути, у неё нормального выхода из сложной ситуации с Поттером и не было — пусть она и через слово повторяла себе "нет человека — нет проблемы", но, если бы Гарри исчез с концами на территории школы, Дамблдор бы всех наизнанку через задний проход вывернул, чтобы лично на гланды полюбоваться. А так ей нужно было перенести вопрос с клятвой из стен школы куда подальше, благо, там всего одна ночь оставалась, и больше разговоров с директором не предвиделось.

В итоге, пусть и под её присмотром, но всё получилось. А угрюмость мальчика и односложные ответы все списали на недовольство Гарри незаслуженной оценкой его действий от директора. Среди умных людей он даже пару баллов заработал.

Но вернёмся к теме "куклы". А именно так Гермиона решила назвать этот свой приём, когда основное сознание мага погружается в глубокий сон, а на освободившемся месте создаётся псевдоличность, способная обращаться к воспоминаниям временно отстранённого владельца. Ну, личностью она является только в первом приближении — тут уместнее будет сказать, что тот же самый человек, но с кардинально изменёнными побудительными мотивами. Гермиона, на текущем уровне знаний, была способна только лишь заблокировать лишние воспоминания, а из оставшихся обрезков сложить новый паззл личности, считающий белое — чёрным, а чёрное — белым. Плюсы такой методики были видны сразу — свобода воли при принятии решений, наличие эмоций, отсутствие опасности сброса "империо". Минусы же... точнее, был только один — качество сильно зависело от того, насколько силён в контроле был применяющий данную технику, ведь нужно было не только почти полностью подавить исходные взаимосвязи, но и перевязать отобранные воспоминания по-новому, стараясь в этой куче узелков не упустить ничего важного, из-за чего мозг объекта воздействия не начал бы бить тревогу, уже самостоятельно восстанавливая образовавшиеся лакуны.

Закончив исследовать состояние Гарри и наложенной на него псевдоличности, Гермиона снова убедилась, что пока ещё не может найти ту грань, когда исходное сознание ещё не способно вернуть контроль, а кукла уже не коллапсирует от логических нестыковок в своей основе. Гарри уже почти очнулся. Что же, пора продолжить их разговор.

Уложив мальчика на траву, чтобы не набил себе шишек в процессе смены рулевого, девочка убрала остатки своего творчества, вернув настоящую личность. К её удивлению, Гарри просто широко распахнул свои зелёные глаза и судорожно вздохнул, рефлекторно сжав траву в кулаках. Первая судорожная реакция прошла довольно быстро, после чего тело мальчика внешне расслабилось. В эмоциональной же сфере его обуревал такой вихрь чувств, что Гермиона предпочла отстраниться от подобной какофонии, пока не заработала себе мигрень. Да и вообще отойти от него на пару-тройку шагов. Просто на всякий случай.

— Гермиона, — спокойным голосом обратился к ней Гарри. — Знаешь, ты та ещё сука. И это не ругательство, а констатация факта.

Девочка озадаченно наклонила голову, рассматривая его с новой точки зрения. Подобная рассудительность в такой момент была довольно странной. Но это не помешало ей улыбнуться.

— Спасибо за комплимент, Гарри. Но с чего такая рассудительность? Ты, судя по эмоциям, должен был сейчас как минимум пытаться свернуть мне шею.

— Много чести.

Гермиона озадаченно моргнула, что не укрылось от Поттера, скосившего на неё глаза.

— Ты и сама себе довольно скоро её свернёшь, а я буду с удовольствием наблюдать за этим процессом из первого ряда, — пояснил свою мысль Поттер.

Девочка на этот его спич лишь хмыкнула.

— Не дождёшься.

Гарри медленно принял сидячее положение, осторожно поворачивая голову в разные стороны, словно хрустальную. Судя по тому, как он морщился, голова у него сильно болела.

— И где свидетель? Или ты всё же решила меня... того? — смотря прямо в глаза девочки, спросил Гарри.

— Нет, убивать я тебя не собираюсь. По здравому рассуждению я решила, что твоя смерть принесёт слишком много минусов в долговременной перспективе, внеся смуту в уже поделённое политическое болото магического мира. Так что, как с тобой поступить, я решу сразу после получения очень важной для меня в данный момент информации.

— И когда же ты её получишь? Я не собираюсь тут весь день сидеть — меня потом Дурсли ужина лишат же, как минимум.

— Не волнуйся, мне надо проверить только одну вещь. И это не займёт много времени, — ответила Гермиона, направляя на Поттера свою палочку из грецкого ореха с сердцевиной из сердечной жилы дракона. — Обливиэйт!

Расширившиеся от удивления глаза Гарри резко потеряли свою осмысленность.

— Всё же сработало? — удивилась Гермиона. — Вот и ладушки — одной головной болью меньше.

Стерев, а точнее, заблокировав отдельные куски воспоминаний, в которых фигурировала она настоящая и Тайная комната, единственная подруга Гарри Поттера смущённо поблагодарила его за прогулку и экскурсию, после чего они попрощались недалеко от дома номер четыре по Тисовой улице, пообещав писать друг другу.

Дождавшись, когда мальчик скроется из виду, девочка убедилась, что хвостатых наблюдателей по-прежнему не видно, после чего набросила на себя заклинание незаметности и уселась на лавочку, раздумывая над дальнейшими планами на лето. При этом она из любопытства воспользовалась заклинанием тонкого слуха, желая убедиться, что в доме из-за её появления не случится ничего необычного. О, она сразу поняла, как же оказалась права в своём предположении, когда расслышала проклятия Вернона Дурсля, звук смачной затрещины с перекатыванием по полу чего-то лёгкого, вскрик голосом Гарри, ещё один удар об стену, как будто что-то в неё швырнули...

— Посиди пока в чулане, мальчишка! Будешь знать, как от работы отлынивать и без спросу сбегать допоздна! И ужина не получишь!

М-да... Быстро просмотренные обрывки воспоминаний не передавали целиком всю картину "заботы" о национальном герое. На секунду у девочки возникло желание вернуться к Дурслям, и... быстро прошло — не ей сейчас ломать планы Великого Светлого Волшебника. Скорее уж оный её сломает и не заметит.

Стон Гарри отвлёк её от размышлений, а после следующих звуков она всецело сконцентрировалась на происходящем в чулане.

— Козёл! — прохрипел Поттер. - За что мне это! Я же ничего не сделал!!!

До девочки донёсся треск разрываемой ткани и пыхтение с резкими шипящими вздохами, когда от боли перехватывает дыхание. И всё усиливающиеся всхлипывания, явно переходящие в тихий плач.

— Гермиона... — сдавленно доносился до неё голос Гарри. - За что?! Я же думал, что ты мой друг. Только ты и Рон. Я бы никогда никому не рассказал... Почему? За что мне это?! Родителей убили, Дурсли и меня скоро убьют, единственная подруга — стерва, способная непонятно на что... Если ещё и Рон...

Оная вздрогнула от неожиданной боли и разочарования, прозвучавших в голосе Поттера. А потом вздрогнула ещё раз, когда ощутила со стороны дома номер четыре ощутимый ток магии. Несколько секунд она озадаченно смотрена в сторону этого дома, а потом до неё резко дошло — Поттер! Настолько сильные переживания стали причиной зарождающегося стихийного выброса.

Именно зарождающегося. Если у обычных детей они начинаются, или просто происходят, то выброс Гарри зарождался, всё сильнее усиливая ток магии от него. Гермионе стало страшно — она просто растерялась. С одной стороны, сдохнет — и ладно, хотя и немного жалко пацана, с другой — вдруг выживет, ведь это же грёбаный Мальчик-Который-Выживает. Тогда его начнут проверять, а на нём следы обливиэйта и её прочего творчества. И ей станет очень нехорошо.

Плюнув на всё, девочка рванула к Поттеру. Усыпив с одного взгляда Дурслей, отчего те опустились на пол прямо там, где их застало воздействие девочки, Гермиона рванула дверь чулана.

Открывшееся ей зрелище заставило судорожно сжать зубы да прошипеть сквозь них пару ругательств — Дурсль так избил Гарри, что на том места живого не было. И при этом мальчик умудрился перевязать себе грудь, пытаясь утянуть, видимо, треснувшие или сломанные рёбра.

И тут девочка с сожалением поняла, что Гарри был тогда полностью прав — она бессердечная стерва. И даже не заметила, когда стала такой. Впрочем, это сейчас несущественно — надо успокаивать героя.

— О, Боже, Гарри, прости! — рухнула рядом с ним на колени Гермиона.

— Т-ты? — От удивления Гарри даже привстал, сразу же, правда, болезненно застонав.

— Тише, молчи! — закрыла ему рот ладонью девочка. — И не шевелись! Он тебе, похоже, отбил всё, что мог, и сломал рёбра. Сейчас, у меня были зелья.

Гермиона убрала руку от губ мальчика, проговорила пару заклинаний, поведя палочкой над телом пострадавшего, и стала вовсю рыться в своей бездонной сумочке, уже не обращая внимания на то, с каким выражением продолжал на неё смотреть Поттер. Как и начавшее спадать возмущение магии. Наконец, она нашла искомое.

— Пей по очереди и залпом — вкус отвратный. — Гермиона выставила ряд бутылочек, а первую, уже открытую, поднесла ему ко рту.

— Почему?.. — Продолжение его вопроса потерялось при глотании зелья, когда Гермиона просто-напросто сжала его челюсть так, чтобы можно было влить в рот Гарри содержимое склянки, а затем аналогичным мануальным способом заставила проглотить влитое. И пока мальчик собирал мысли в кучку, она повторила этот процесс с остальными бутылочками.

— Сама не знаю. Считай, испугалась, что на твоём трупе найдут следы моих заклинаний, — ответила на давно прозвучавший вопрос Поттера Гермиона, смотря при этом куда угодно, но не на Гарри. — Я ведь просто хотела, чтобы ты забыл о том, что случайно узнал. Но на тебя сейчас не действуют, или же почти сразу спадают, любые заклинания из ментальных.

Гарри, переставший чувствовать боль, явно начал приходить в себя. И в первую очередь это выразилось в его вопросах, только вот девочка была не расположена отвечать на них.

Суровый тон отказа девочки разбился о хитрую змеиную усмешку губ мальчика.

— Нет, Гермиона. Немного не так. Ты не можешь избавиться от меня, и не можешь стереть мои воспоминания о тебе настоящей. Так что ты расскажешь мне всё, что я хочу узнать, или можешь бежать из Англии прямо сейчас.

Лицо девочки заледенело настолько, что стало похоже на безэмоциональную маску.

— Итак, какой твой положительный ответ?

Если бы взглядом можно было убивать, то мальчик рисковал не то, что умереть, а просто-на просто испариться.

— Ты меня шантажируешь? — как-то озадаченно уточнила она.

— Ага. У тебя научился. В этом плане ты очень хороший образец для подражания.

Девочке очень сильно захотелось стереть эту самодовольную ухмылку с лица Поттера.

— Ну, сам напросился, — злобно оскалилась она ему в ответ. — В тебе просыпается крестраж Волан-де-Морта.

Видя непонимание на лице оппонента, она поспешила исправить пробелы в его знаниях.

— Крестраж — это кусок души, который нужен для того, чтобы с его помощью создатель оного мог вернуться к жизни после своей смерти. Или, если по-простому, ты превращаешься в того, кто пытался убить тебя десять лет назад. Содержит все воспоминания оригинала на момент своего создания.

— А... А... — ошарашенно что-то пытался произнести Гарри.

— Ахренеть? — ласково предположила Гермиона. — Абалдеть? Апупеть?

Гарри лишь помотал головой из стороны в сторону на эти её предположения.

— А... как так? — смог произнести он через некоторое время.

Однако ответ Гермионы был прерван самым неожиданным образом — сквозь открытую дверь чулана пролетела сова, села рядом с Поттером, и протянула оному лапку с привязанным к ней посланием.

— Гарри, не сме... — попыталась она остановить потянувшегося за письмом мальчика, но так и не успела предотвратить получение им письма. — Да в кого ж ты такой импульсивный?!

Гарри же, не обращая внимания на её возмущение, вскрывал доставленное ему письмо. Однако содержимое оного его очень сильно разочаровало.

"Дорогой мистер Поттер!

Мы получили донесение, что в месте Вашего проживания сегодня вечером в двадцать часов восемнадцать минут были применены заклинания "Вулнера санентур" и "Эпискеи".

Как Вам известно, несовершеннолетним волшебникам не разрешено вне школы использовать приёмы чародейства. Ещё одна такая провинность — и Вас исключат из вышеупомянутой школы согласно Указу, предусматривающему разумное ограничение волшебства несовершеннолетних (1875 г., параграф С).

Также напоминаем, что любой акт волшебства, способный привлечь внимание не умеющего колдовать сообщества (магглы), является серьёзным нарушением закона согласно Статута секретности Международной конфедерации колдунов и магов.

Счастливых каникул!"

— "Счастливых каникул!" — передразнил он вслух окончание письма. — И что мне с этим делать?

Гарри озадаченно посмотрел на Гермиону. Девочка посмотрела на него своим фирменным взглядом, сочетающим в себе фразы "Я лучше знаю" и "Что за глупый вопрос?".

— Уже ничего. Забей. Раз не сказано, что тебя накажут, то это просто предупреждение. В крайнем случае, если спросят, посмотри в глаза вопрошающему, и вспомни, как этот морж тебя избил, включая всю гамму ощущений и эмоций. Гарантирую — вопросов к тебе не будет.

— А заклинания?

— Скажешь, что жизнь заставила выучить. Тем более, что они не запрещены. — Гермиона тяжело вздохнула перед тем, как озвучить окончание своей фразы. — Я тебя им научу.

Девочка поднялась с колен, на которых продолжала сидеть с момента своего появления в чулане, и протянула мальчику руку.

— Пошли отсюда, пора нам прийти к обоюдному соглашению.

Гарри, внимательно посмотрев на предложенную помощь, осторожно встал сам. Девочка демонстративно фыркнула на подобную самостоятельность.

— И куда же?

— Туда, куда министерские совы не прилетают. Только я твоим Дурслям память подкорректирую.

Быстренько обработав родственников Поттера, причём Гарри внимательно наблюдал за тем, как она склоняется над каждым телом, после чего оное, будто зомби, пошатываясь и запинаясь, медленно перебирается на диван или кресло, Гермиона достала из своей неизменной сумочки обычную перьевую ручку и протянула её мальчику.

— Это порт-ключ. Возьмись за неё и не отпускай.

Гарри с опаской коснулся кончика ручки своими пальцами.

— А его не засекут?

— Этот? Да ни в жисть. Величие гения.

Стоило прозвучать фразе-активатору, как Гарри прочувствовал всю гамму ощущений от желудка, свободно болтающегося по всему телу. А Дурсли, очнувшись в пустом доме, радовались тому, что удачно сплавили в летний лагерь мелкого урода, да ещё и бесплатно.

Глава 4. Немного о проклятиях и осторожности

Однажды, в одной далёкой и широко известной школе, одним солнечным шотландским утром, когда сквозь распахнутые створки окна до владельца кабинета доносились трели неведомых обычным людям представителей семейства птичьих, а огненный феникс, считающийся фамильяром директора школы, что-то им долго и заковыристо, хотя и столь же мелодично, отвечал в доступных им терминах и понятиях, к директору школы чародейства и волшебства Хогвартс деликатно зашла его заместитель Минерва МакГонагалл. Она же декан факультета Гриффиндор по совместительству.

Стоило директору только лишь взглянуть на выражение лица волшебницы, как его отличное настроение перестало быть таким отличным, а чашечка Эрл Грей вприкуску с любимым лакомством, которые Альбус как раз держал в руках, стали причиной лёгкого чувства неловкости. Впрочем, оное он никак не продемонстрировал, спрятав за открытой улыбкой.

— О, Минерва, здравствуй. Может, чайку?

Заместитель директора не смогла удержаться от того, чтобы не продемонстрировать своего отношения к поведению начальства, поджав губы.

— Альбус, у нас близится катастрофа! — Минерва не позволила сбить себя с главной темы своего появления в кабинете директора.

Всю серьёзность своего отношения к словам женщины Альбус продемонстрировал тем, что поставил чай на стол да отложил кусочек мармелада, сцепив в замок ладони у себя перед лицом. Блик очков-половинок стал невербальной просьбой к пояснению прозвучавшего заявления.

— Уже прошла половина месяца после завершения учебного года, а у нас до сих пор висит вакансия на должность профессора ЗОТИ! А ведь новому преподавателю нужно будет вникнуть в предыдущие учебные планы, составить свои, ознакомиться со школой и имеющимися учебными материалами, составить график дополнительных консультаций для семикурсников, заявить список литературы для всех курсов и прочее. А мне нужно верстать бюджет на следующий год, но без конкретных цифр на его зарплату и затрат на учебные пособия я не могу к нему даже подступиться — сам же знаешь, что стоит хоть на пару кнатов не освоить имеющиеся средства, как совет попечителей норовит их урезать! А ты тут сидишь и просто пьёшь!

Последнее прозвучало, как обвинение. Директор же окинул взглядом то, в распитии чего его обвинили, и так же грустно вздохнул.

— Минерва, я уже разослал приглашения на эту должность нескольким кандидатам, и пока жду ответа. На настоящий момент ответил только лишь Гилдерой Локхарт. Минерва?

Однако Минерва застыла с приоткрытым ртом, и перестала реагировать на внешние раздражители.

— Минни? — сделал ещё одну попытку дозваться женщину директор. Результатов это не принесло, чем директор Дамблдор поспешил воспользоваться, вернувшись к остывающему чаю. Впрочем, счастье было недолгим — примерно на половине чашечки заместитель директора вернулась в реальность.

— Альбус, ты предложил должность профессора ЗОТИ Локхарту?! — радостно-неверящим тоном переспросила она. — И он согласился?

— И довольно быстро. Я даже этому немного удивился.

— Подумать только, у нас в школе будет преподавать обладатель Ордена Мерлина третьей степени и Почётный член Лиги защиты от тёмных сил! — От избытка чувств Минерва прижала руки к груди.

— Минни? — с подозрением в голосе попытался обратить на себя внимание волшебницы директор.

— Альбус, мы просто не можем ждать ответа от других твоих кандидатов! Надо брать... в смысле, соглашаться с тем, что есть!

— Это ещё почему? Вполне можно подождать до конца этого месяца...

— Но Альбус, он же может... — осеклась Минерва. — Я же тогда с бюджетом не успею! Мне ещё же надо будет перепроверить все заявки от Аргуса, и с Помоной решить по ассортименту полученного урожая с теплиц на продажу... Если это отложить на полмесяца, то понадобится твоя помощь.

Теперь уже на пару мгновений замер в кресле и Альбус. Но, в отличие от своего зама, своего отношения к подобной перспективе он больше никак не продемонстрировал.

— Хорошо, думаю стоит его пригласить на послезавтра на собеседование. Как думаешь?

— Лучше на завтра, — уверенно сместила сроки его заместитель.

Директор с подозрением во взгляде поверх своих очков-половинок пристально посмотрел на декана Гриффиндора, но, что бы он там ни хотел увидеть, успеха не добился — Минерва МакГонагалл встретила его интерес со всей неприступностью, присущей народу Шотландии, невозмутимо выдержав любопытство начальства. Альбус был вынужден отвести взгляд, так как пауза стала ощутимо затягиваться. Директору явно не хотелось идти на поводу своего зама, поскольку сомнения по поводу Локхарта в роли преподавателя у него присутствовали, причём обоснованные — результаты его в бытность учеником альма-матер, мягко говоря, не радовали. Но вот, полистав пару его книжек, Альбус был вынужден признать, что в основе всех художественно-приукрашенных историй явно лежат реальные случаи.

Фоукс, перехватив взгляд мага, издал мелодичную трель, под звуки которой Альбус потянулся за пером и пергаментом. Мелькнувшую буквально на секунду довольную улыбку Минервы он уже не заметил.

* * *

Гермиона была недовольна. Просто недовольна. Если так можно сказать об её чувстве недовольства собой, своими действиями, ситуацией с Гарри, с Питером, погодой и развитием своего организма в целом. Впрочем, переживать она из-за этого и не думала, лишь сухо констатируя данные факты после вдумчивого анализа прошедшего года.

К сожалению, результаты были неутешительны — лишь случай помог ей не раскрыть себя перед директором, лишь случай помог ей не стать очередным сосудом для обгрызенной души Риддла, и лишь чудо помогло ей на Тисовой улице. Если бы не контроль над эмоциями, она бы сейчас точно билась в истерике.

Сейчас, когда она сидела за письменным столом в своей комнате, спокойно раскладывая свои действия и их мотивы по полочкам, рисуя при этом машинально вольные закорючки ручкой на листе бумаги, она начинала осознавать, что совершенно напрасно считала себя такой умной и взрослой. Ведь только ребёнок полезет во все те авантюры, в которые влезла она в Хогвартсе.

Ведь, когда она только ехала туда, то ставила перед собой одну-единственную цель на этот год. Ну, ладно, две цели — получить информацию о магглорождённых, которых в будущем можно было привлечь на свою сторону и использовать в своих целях, и сформировать себе репутацию умной девочки, одинаково уважающей как традиции аристократов-чистокровок, так и их идеологических противников. Последнее было, конечно, чересчур наивно и честолюбиво, но и отсутствие негатива с обеих сторон уже можно было считать успехом.

Судя по всему, обоих целей она добилась. Но! Вот зачем она связалась с Гарри-Чёртовым-Поттером?! Ах, он тоже крестраж? Ах, в его тени никто не будет обращать пристального внимания на магглорождённый источник его успехов на ниве домашних заданий? И в результате она имеет свою мужскую копию с трёхлетним отставанием от её уровня развития, которая не постеснялась её же саму и шантажировать раскрытием. Но тут уж она гораздо опытнее, и в эти игры играет уже давно, так что Гарри обломилось немного — равно столько, сколько она и хотела ему предложить изначально, ещё в Тайной Комнате в Хогвартсе. То есть обоюдная клятва молчать и не мешать, заверенная посредником, услуги которого были оплачены через гоблинов. Жадюги зелёномордые, чтоб у них там у всех счёты заклинило.

Далее... Питер. Этот идиот, несмотря на её негласную заботу в период праздников зимой, всё же решился последовать велению своей жадности, начав обносить дома, которые трогать не следовало. И при этом ещё попытался зажать долю тех, кто его прикрывал от местных бобби. В итоге, где именно он сейчас чалится, она даже и выяснять не стала. Но вот усилий, вложенных в него, ей было откровенно жаль. Да и с деньгами надо что-то теперь решать.

Девочка задумчиво закусила кончик ручки, подняв глаза к потолку комнаты. Пришедшая ей в голову мысль отдавала откровенным цинизмом по отношению к подросткам, состоявшим под крылом Питера, и, соответственно, промышлявших кражами, но без Питера их и так не ждёт ничего хорошего, поскольку своими действиями они все уже успели отдавить множество мозолей у соседей. А вот ей они помогут собрать за это лето довольно большой куш, дальше же она должна успеть доработать свою технику с куклой. Так что решено — этот проект она больше продолжать не будет, хотя замену главарю из имеющегося состава подобрать было бы очень легко. В общем, трёхразовое питание, жёсткий режим дня и стабильность на ближайшее будущее в колонии пойдёт им всем только на пользу.

Приняв решение и набросав примерный план действий до сентября, Гермиона переключилась на последнюю из своих текущих проблем — своё состояние. И речь не о физиологии, хотя ей уже почти без трёх месяцев тринадцать лет, а о проблемах после близкого знакомства с духом Риддла. Она до сих пор никак не может полностью вернуть себе контроль над эмоциями. А все эти буйства неподконтрольных ей чувств вызывали у девочки дополнительное раздражение. Пока небольшое, но достаточное, чтобы задуматься о необходимости поиска решения.

— Гермиона! — оторвал её от тягостных дум голос матери, донёсшийся снизу. — Тебе звонят.

Озадаченная Гермиона спустилась в холл к тумбочке, где стоял телефон, недоумённо проводив взглядом мать, которая, уходя в сторону кухни, заговорщицки ей подмигнула. На подобные загадки, бросающие вызов её любопытству, у девочки был уже рефлекс, а потому, когда она поднесла трубку к уху, уже знала, голос кого в ней услышит.

— Гарри, ты не охренел? — спросила лучшая, по мнению учеников Хогвартса, подруга Мальчика-который-выжил. — Мы вроде бы уже полностью решили вопрос наших дальнейших взаимоотношений. И это было, если мне не изменяет память, а она мне никогда не изменяет, что-то вроде "я не лезу к тебе, а ты не лезешь ко мне". Или ты забыл?

Однако быстрый и взволнованный голос Избранного, заставил девочку опять потерять контроль над своими чувствами.

— Ты сделал ЧТО?!

* * *

А в это время совсем недалеко от деревни Оттери-Сент-Кэчпоул, расположенной на северо-западе Англии в графстве Девон, на одной из полянок, любуясь лесными цветами, прямо на траве лежали две девочки. Одна из них что-то уверенно говорила своей подруге, а та внимательно слушала, утвердительно кивая на некоторых моментах.

— Джинни, ты поняла, как надо себя вести с ним при первом знакомстве? — с заботой в голосе переспросила блондинка.

— Да, Луна. А откуда ты так хорошо разбираешься в отношениях с мальчиками?

— П-фф! — прищурилась Луна, прикусив кончик только что сорванной травинки.

— Нет, ну, правда? Мы ведь одного возраста.

— Я же помогаю папе с "Придирой". А для этого надо много общаться с людьми. А так как у каждого нарглы влияют по-своему, иногда приманивая лунопухов, пришлось учиться разбираться, что у кого из-за своих тараканов, а что подцепили из-за чего-то другого. Так что просто следуй моим советам, и не прогадаешь.

— Спасибо, Луна! Обязательно! Ты лучшая подруга.

Дождавшись, когда седьмая Уизли отойдёт достаточно далеко, чтобы уже точно потерять её из виду, Луна довольно улыбнулась. Она ещё с прошлой жизни больше всего ненавидела тех, кто считает, что знает, как будет лучше для других. Подобные индивидуумы её всегда просто выбешивали, аж до рефлекторного сжатия рук и последующего их обоюдного вращательного движения во встречных направлениях. И поэтому одну личность с очень большими планами ждёт жестокий облом.

Глава 5. Холодные блюда

Вечер. Парк. Тени, падающие от деревьев, посаженных по линейке и остриженных под одно лекало, делали наступающие сумерки лишь гуще, создавая под зелёными кронами филиал приближающей ночи. Возможно, именно поэтому сейчас тут и стояли эти двое, разделённые лежащим на земле телом третьего.

Они неподвижно стояли друг напротив друга, скрестив взгляды. Он смотрел ей в глаза, и не находил даже намёка на то, как она относится к случившемуся. Она смотрела ему в глаза, и видела его насквозь.

Гермиона привычно держала лицо, не допуская вовне лишних эмоций, но при этом не считала нужным надевать знакомую своему собеседнику маску прилежной и ответственной девочки. И нет, не потому, что он и так уже знал её настоящую, а потому, что подобное поведение ещё сильнее выводит из равновесия, заставляя всё сильнее нервничать — ведь неизвестность всегда пугает.

Гарри смотрел в её бесстрастное лицо, и постепенно успокаивался. И нет, не потому, что она была рядом, и что теперь сможет решить за него все проблемы, хотя, в некоторой степени, и из-за этого тоже. Тут, скорее, было сочетание множества факторов: толики уверенности, из-за того, что есть более "старший", который поможет; пришедшего отката после снижения уровня адреналина от пережитого стресса, когда он осознал, что наделал; включившейся в работу головы, начавшей искать пути выхода из сложившейся ситуации, помимо панического звонка "другу". И, как итог, над всеми мыслями, крутившимися в голове Поттера, сейчас царило осознание простой истины — нельзя действовать сгоряча, надо продумывать свою месть от и до, а не поддаваться эмоциям.

Первой эту дуэль взглядов прервал Гарри, опустив глаза на тело кузена Дадли.

— Вижу, что ты не очень доволен, — нарушил тишину голос девочки. — Считал, что вот отыграешься за все издевательства — и тебе станет легче? А в итоге чувствуешь лишь брезгливость и недоумение?

Поттер смиренно кивнул ей вместо ответа, так и не подняв обратно взгляда. Гермиона также посмотрела на жертву чувства справедливости победителя Тёмного Лорда. Даже слегка обошла, став рядом с Гарри, чтобы видеть лицо лежащего.

— И как оно? — Не то, чтобы она и так не знала, её скорее интересовало, осознаёт ли это сам Поттер.

— Никак. — Гарри отвернулся от тела, и почему-то задрал голову вверх, пытаясь рассмотреть что-то сквозь переплетение ветвей в кронах деревьев. — Ты в очередной раз оказалась права.

Гарри снова посмотрел на тело своего кузена. На этот раз с отвращением.

— И что Риддл находил в этом?

— Ты про пещеру? — Гарри согласно кивнул на вопрос девочки.

— Я же помню это чувство удовлетворения, когда он ползал на коленях и умолял перестать...

— Кх-м... Ты? — кашлянула Гермиона.

— Ну, Том. — Гарри изобразил рукой какой-то жест в воздухе. — И перестань уже изображать из себя психолога — ты и так меня насквозь видишь, несмотря на месяц занятий окклюменцией. Лучше помоги привести его в порядок.

Гермиона растянула рот в радостной улыбке. Ей всегда нравилось, когда в руки сами по себе падали подобные подарки.

— Будешь должен.

— Можно подумать, что это могло кончиться иначе, — пробурчал Гарри.

Гермиона лишь фыркнула про себя на его слова, склонившись над телом двоюродного брата избранного. Судя по состоянию оного, Гарри оторвался за все прошедшие года сразу — вывихнутые пальцы, множество переломов, включая нос и челюсть, наливающиеся гематомы от ударов ногами, проглядывающие сквозь порванную одежду...

— Очень хорошо, что ты не применял к нему ничего кроме паралича — от остаточных следов чистить тело особо не придётся. — Конечно, чтобы пинать парализованную жертву много силёнок не требуется, но сколько же времени он тогда его пинал?

Отбросив подобные мысли, девочка сконцентрировалась на работе с памятью потерпевшего. Причём в обоих смыслах этого слова — теперь даже под страхом смерти Дадли Дурсль будет утверждать, что стал жертвой подвыпившей компании из заводских трущоб Лондона, лиц которых запомнить не смог.

Отлеветировав тело поближе к более оживлённой части парка, парочка детей удалилась по своим делам, изображая друзей и держась за руки.

— Гарри, очень надеюсь, что мне не придётся ещё раз бросать все свои дела, и мчаться сломя голову к тебе, чтобы прибирать за тобой мусор. — Девочка ласково улыбнулась мальчику с выражением заботы на лице. — Особенно мне будет неприятно увидеть в подобном состоянии других твоих родственников...

— Гер... — сглотнул Гарри. — Я...

— Да не парься, — легкомысленно махнула рукой девочка. — Мне всё равно, что ты с ними сделаешь, лишь бы тебя никак не связали со случившимся. Ибо тогда я буду очень, просто очень-очень недовольна. А ты ведь уже помнишь, что делал Том с вызвавшими его недовольство?

Ласковая заботливая улыбка не покидала лица Гермионы. Гарри побледнел, и даже попытался вырвать свою ладонь из ладошки девочки, но еле смог сдержать гримасу боли из-за резко сжатых пальцев.

— Гер...

— Ты иди, иди, не останавливайся. И улыбайся мне, чёрт тебя побери! — всё также продолжая улыбаться мальчику, прошипела ласковая улыбка девочки. — А если ты не сможешь сделать так, чтобы на тебя не упало ни грамма подозрения, то лучше даже не пытайся. Потому что я тогда тебя самого прикопаю. Понял?

Гарри непроизвольно сглотнул, заворожённо смотря в неожиданно потемневшие глаза, взгляд которых будил в нём ощущения, словно на него смотрят как удав на кролика.

— Ты кивни, если понял. И да иди же ты, не останавливайся.

Гарри кое-как выполнил эту просьбу-приказ, продолжив идти туда, куда тянула его Гермиона.

— Гермиона, не волнуйся, теперь я буду держать себя в руках, — попытался вставить пару слов в своё оправдание Гарри. — Просто сошлось так.

— Угу, угу. Главное, чтобы так не сошлось ещё раз.

Девочка продолжала тянуть мальчика в одном ей известном направлении. И как в том очень известном анекдоте про индейца и отсутствующую стену, Гарри не сразу осознал, что его куда-то тащат.

— А...

— К дружкам твоего Дадли. Он был с ними перед тем, как ты решил поиграть в юного мстителя. Хочу проверить что они помнят, и поправить, если что.

Гарри грустно вздохнул.

* * *

Где-то в Шотландии...

Абсолютно у всех людей есть увлечения. Но так как все люди разные, то и увлечения людей отличаются размахом, разнообразностью и степенью опасности для окружающих. Кто-то собирает марки или отломанные ручки чайных чашек, кто-то увлекается фотографией и за испорченный кадр может даже и убить, а кто-то просто любит всех животинок и тащит их себе под крыло.

Последняя категория людей зачастую также отличается разнообразностью — от тихой любви к котятам до активной борьбы за свободу от клеток чёрных пантер и ядовитых ползучих гадов, не обращая в процессе борьбы на всякие мелочи, вроде наличия рядом простых обывателей или неприспособленности животных к выживанию в этом жестоком мире.

Впрочем, всё вышесказанное касается не только обычных людей. Подобные настроения не минули магический мир Британии, и смогли пустить корни в умах некоторых его представителей. Например, полувеликанах. И да — речь идёт о Рубиусе Хагриде и его страсти к различным зверюшкам-милашкам.

Рубиус с детства был добрым и отзывчивым ребёнком, увлекающимся разными животными. С возрастом это из него не выветрилось, а лишь усилилось, дополнившись желанием помочь братьям меньшим обрести более лучшую защиту от окружающих опасностей. Но так как из-за некоторых обстоятельств он не смог закончить своего образования, предпочитал действовать эмпирически. Или, если говорить простым языком, не переставая экспериментировал, пытаясь скрестить ежа с ужом. Ну, образно говоря. И всё бы ничего, но недавно он услышал легенду времён маггловского Средневековья, в которой фигурировали петухи, жабы, петушиные яйца и немного навоза...

А директор Дамблдор в этот момент в школе отсутствовал, пропадая на заседаниях Визенгамота, совещаниях с Попечительским советом и прочих организационных мероприятиях. Короче говоря, направить или возглавить энтузиазм лесника было некому.

* * *

Окрестности Оттери-Сент-Кэчпоул.

— Фред!!! Джордж!!! — Истошный крик, разнёсшийся по округе вокруг Норы, дома семейства Уизли, заставил в испуге замереть даже мотыльков в воздухе. — Убью нафиг!!!

Дальнейший топот ног по ступенькам лестницы, хлопанье дверьми и прочий ор подключившегося к разборкам матриарха семейства доносился до Джинни Уизли уже едва слышным. А что вы хотели — вовремя натянутая на голову подушка в дополнение к зажатым ушам иногда может на равных посоревноваться с чарами молчания. Да и имеет существенное преимущество — она неожиданно не развеивается в самый неподходящий момент.

Что на этот раз сделали близнецы Рону, девочку совсем не волновало — скорее уж раздражало. Ведь она специально легла спать пораньше, чтобы также пораньше встать завтра с утра. Ведь завтра был самый важный день в её жизни — она пойдёт в Косой переулок покупать свою палочку! Она и так уже долго уламывала маму сходить и купить всё к школе, и вот, наконец-то, та назначила дату похода... А тут опять, эти... шутники, чтоб им огород от гномов зимой разгномливать.

Дальнейшие размышления Джинни на тему придумывания эпитетов близнецам были прерваны наглым и даже беспардонным вторжением в комнату юной девушки. Близнецы, констатировала Джинни, выглянув из-под подушки. Заодно она поняла смысл часто повторяемой фразы Луны, когда та смотрела на этих рыжих балагуров — эти хитрые морды, зеркально отражающие друг другу наглые ухмылки и довольство от проделанной над младшим братом шалости, действительно просили кирпича.

— Ой, сестрёнка...

— А ты уже что, ...

— Спишь что ли?

И их эта противная привычка говорить одну фразу на двоих её также раздражала. Неожиданно для себя Джинни осознала, что хотела бы оказаться хотя бы на денёк как можно подальше от этого дурдома.

— Сплю, — буркнула она. — Точнее, спала пока вы, придурки, не взорвали что-то у Рона в комнате. Ведь, в отличие от вас, я хочу запомнить день покупки своей палочки как можно лучше. Так что валите к себе, и не мешайте мне тут.

Близнецы озадаченно переглянулись между собой, после чего также вместе повернулись к девочке обратно. В этот раз говорил только один.

— Джин, ты это... извини. Мы как-то не подумали об этом. — Несмотря ни на что, свою младшую сестрёнку парни старались опекать. Впрочем, подобное было с обеих сторон.

— Просто дайте мне нормально выспаться, пожалуйста, — картинно закатила глаза Джинни, сидя на кровати. — Да стучитесь, что ли, в следующий раз.

Близнецы синхронно кивнули в знак согласия, после чего продолжили свою любимую игру в стиле "как достать соседа" — говорить на два голоса.

— Обязательно! Мы...

— Так и будем делать...

— В следующий раз. А может...

— Через один.

— Или два.

— Если не забудем.

Джинни разъярённо сжала кончик подушки, показывая, что сейчас кто-то схлопочет прямой в голову. Парни сделали вид, что испугались.

— Джинни, — начал Джордж. Или Фред. — А ты знаешь, почему мама так долго откладывала твой поход за палочкой?

Девочка заинтересовалась, и даже опустила подушку обратно на кровать.

— Ну?

— Завтра в книжной лавке будет презентация новой книги Локхарта, — заложил мать Фред. Или Джордж.

Джинни поражённо распахнула глаза, а потом с разочарованным стоном упала на кровать.

— Ну почему у меня всё всегда не так, как надо? — спросила она у такого знакомого ей потолка своей комнаты.

Ответом ей была тишина. Удивлённо подняв голову, девочка уже никого не обнаружила — парни предпочли сбежать подальше, пока их любимая младшая сестрёнка не придумала им какое-нибудь наказание. А это она может, ибо уже не раз такое проделывала.

От хорошего настроения и приятной дрёмы не осталось и следа. Вот всё у неё не как у нормальных магов. Ещё и завтра, скорее всего, либо что купить забудут, либо не смогут из-за чего-нибудь, например, драки. И что её мама находит в этом Локхарте?

Глава 6. Размышления о будущем

Хогвартс...

Мало кто знал, что среди всех привлекающих к себе внимание посетителей штучек, вращающихся, выпускающих дым или издающих различные звуки, в кабинете директора школы чародейства и волшебства хранится истинное сокровище среди артефактов, дошедших из прошлого до наших дней. Внешне оно выглядело массивно, но при этом не могло похвастаться бросающимися в глаза украшениями — лишь множеством рун, отдающих скандинавскими корнями, которые были нанесены на него снаружи.

По легенде, этот артефакт был найден Основателями школы Хогвартс на том же самом месте, где они и решили её построить. И с тех пор данный артефакт передаётся по наследству каждому последующему директору, чтобы он мог посмотреть на действия своих предшественников, оставляющих, по традиции, свои воспоминания, в которых делились педагогическими наработками и опытом.

Не был исключением и текущий директор Альбус Дамблдор, пребывающий в настоящий момент в согнутом положении, полулёжа на столе, и погрузив лицо в большую каменную мис... чашу Омута памяти, в которой плавали белёсые светящиеся нити воспоминаний. Поза была не очень, а потому процесс просмотра воспоминаний протекал в сугубо интимной обстановке, дабы не компрометировать уважаемого в обществе человека.

Процесс просмотра тянулся уже довольно долго — настолько, что Фоукс, огненный феникс, успел спрятать голову по крыло и вполне себе уверенно отойти в мир грёз и сновидений. Однако вернуться обратно ему пришлось из-за громких стонов своего старого друга.

— Ох, моя спина... — простонал Дамблдор, осторожно распрямляясь и держась за поясницу.

Фоукс встревоженно курлыкнул, явно беспокоясь.

— Да, Фоукс, старость не радость, — ответил на его заботу директор.

— Курлык! — полыхнул хвостом феникс.

— Предлагаешь мне последовать твоему способу, и заняться самосожжением? — улыбнулся этому предложению старый волшебник.

Феникс издал согласную трель.

— Заманчиво, — задумался Альбус. — Особенно, когда погода меняется, и суставы ломить начинает. Жалко, что я не феникс и в пепле переродиться у меня не получится.

Птица теперь уже пропела нечто сочувствующее.

— Да, у каждого свои недостатки.

Фоукс на это возмущённо пискнул нечто эмоциональное, и повернулся к директору хвостом, как бы говоря, что у фениксов недостатков нет.

— Ох, — ещё раз выдохнул Альбус, заканчивая разминать затёкшую спину. — Надо будет к Поппи заглянуть за её чудодейственной мазью.

Закончив с разминкой, директор занял своё кресло, налил горячего чаю из заварника, зачарованного на поддержание температуры, придвинул поближе конфетницу с мармеладом, и стал размышлять над только что просмотренными воспоминаниями о Гарри Поттере и его друзьях.

К своему стыду, далеко не с первого просмотра он смог увидеть то, что не давало ему покоя уже больше полугода, вызывая чувство тревоги, будто он что-то забыл и не сделал, и которое не давало ему так просто расслабиться.

То, что он принимал за смущение из-за смены обстановки, то, что считал дружелюбием, то, что на первый взгляд выглядело робостью... оказалось забитостью, неуверенностью и страхом сделать что-то неправильно. И Альбус корил теперь себя за то, что прямо не спросил у Гарри об этом, когда беседовал с ним.

Мерлин, да мальчик практически открытым текстом сказал ему об этом, когда поинтересовался о том, что оставили ему родители! И он, старый дурак, тогда так ничего и не понял, подумав, что Гарри имеет в виду библиотеку Рода. Естественно, он сказал, что к наследию Рода Поттер сможет получить доступ только после эмансипации!

Неожиданно директор вспомнил ещё кое о чём, из-за чего кусок мармелада стал ему поперёк горла. Точнее, о ком — об одном мальчике, поступившем в Хогвартс почти полвека назад. Томе Риддле. Голубоглазый подросток тогда совершенно точно так же, как и Гарри, с восторгом смотрел на мир магии и волшебства, точно так же проявлял осторожность и плохо сходился с одноклассниками... и точно также не хотел возвращаться на лето обратно.

Прокашлявшись и смочив чаем запершившее горло, Альбус застыл в напряжённых раздумьях. И лишь машинальный перестук пальцев руки, которой он упёрся в столешницу, выдавал напряжённость размышлений директора. В тот раз он допустил ошибку, слишком занятый противостоянием с последователями своего бывшего товарища... Всего лишь каких-то семь лет, когда он недостаточно уделял внимания ученикам, и Том пошёл совсем не туда. А теперь и с Гарри...

Ладонь на столе застыла в неподвижности, чтобы в следующий момент легонько хлопнуть по дереву, ставя тем самым точку в размышлениях директора. Альбус кивнул своим мыслям — решение принято. Третьего Тёмного Лорда в этом столетии быть не должно.

* * *

Лондон.

Боб Шеффилд был одним из тех, кого все вокруг называют неудачником по жизни. И нет, он не был глубоко несчастным человеком, сердце которого было разбито вдребезги из-за того, что его бросила девушка, хотя она его действительно бросила, также он не был разочарован в жизни из-за того, что почти ни одно из его начинаний не выгорело, как, впрочем, он не находился в состоянии бешенства, когда всё окружающее вызывает ярость и желание взять в руки обрез, чтобы наносить добро и причинять справедливость. Просто он был флегматиком, и стоически переносил все кочки и ухабы, встречаемые им по жизни. При этом, когда он вечерами в пабе отдыхал от очередного дня за бокалом светлого, Боб находил в себе силы шутить, что его жизнь напоминает своей колеёй хорошую грунтовку, и было бы гораздо хуже, если бы подобные ямы ему начали встречаться в асфальте.

Очередное утро после уик-энда началось с того, что он проспал на работу. Банальность, если бы причина не крылась в промолчавшем будильнике. У вас когда-нибудь заклинивало новый будильник? Нет? А вот для Боба Шеффилда это давно уже было банальностью, из-за которой он уже давно не покупал электронные — те умирали гораздо быстрее.

В общем, Боб проспал, а потому, придя на работу на три с половиной часа позже, был морально готов к продолжению. Выйдя из здания закусочной уже совершенно свободным человеком, он посмотрел на голубое небо, кусок которого без единого облачка виднелся в просвете улицы, улыбнулся, и пошёл в сторону парка.

Неторопливо, так как спешить сегодня ему уже было ни к чему, а вот подумать было надо.

Да, продумывать планы — это единственное, что ему хорошо удавалось.

Расположившись на одной из скамеек, установленных вдоль берега маленького пруда, Боб меланхолично рассматривал окружающих, продолжая в очередной раз осмысливать свою жизнь и почему ему так в ней не везёт. Ведь, в конце концов, тогда, в роддоме, ему же повезло, когда его вынесли одним из первых, подальше от начавшегося одновременно с его рождением пожара?

Грустно вздохнув, так и не придя ни к какому новому решению, мужчина достал из бумажного пакета сандвич с зеленью и ветчиной, предусмотрительно захваченный из кухни кафешки до его личного визита к работодателю, и с кислой миной начал жевать, запивая колой всё из того же пакета.

Он пока ещё не знал, что зря задержался до самого вечера в парке, и что его очередное испытание стоит у него за спиной и пристально его рассматривает тёмными глазами, машинально накручивая на пальцы один из локонов своих пышных волос.

* * *

После обработки дружков Дадли, которые всё же запомнили, как оный уходил в сторону парка с Поттером, Гермиона отпустила вконец заклёванного и присмиревшего Избранного, а сама решила пройтись пешком да поразмышлять в спокойной обстановке. Мысли у неё в голове крутились банальные и сугубо меркантильные. Точнее, одна мысль, а всё остальное было её следствием.

Какого риддла она возится с мелкими воришками, договаривается с барыгами, обрабатывает бобби, действует окольными путями, когда чёртов Поттер берёт и просто колдует направо и налево?

Вот девочка и ходила по парку с отсутствующим видом, прикидывая уже нечто посерьёзнее, чем игры с подростковыми бандами. Пока не наткнулась на кое-что интересное. Точнее, кое-кого.

Молодой парень в таком же задумчивом состоянии, как у неё, сидел на лавочке, установленной на берегу пруда, и машинальными движениями подкармливал местных водоплавающих. На первый взгляд ничего необычного, но, если взглянуть вооружённым взглядом... или подключив отсутствующие у магглов чувства, то сразу становилось понятно, что наткнулась она на решение обдумываемой задачи.

Решение пока ещё не подозревало о своём будущем, продолжая кидать кусочки хлебобулочного изделия в сторону вечно голодных пернатых, как и о том, что простым своим существованием очень неприятно щёлкнуло по носу одну особу, считавшую себя самой умной в местном пруду. Гермиона же, машинально портившая себе причёску, предвкушающе улыбнулась, отбросив в сторону досаду на себя за то, что стала жертвой жизненных взглядов, привитых памятью Тёмного Лорда, и заблуждений магов в целом.

И как это она забыла о сквибах?

Глава 7. Бесплатный сыр?

То, что очередное утро снова не задалось, Боб понял, ещё окончательно не проснувшись. Сквозь полудрёму его организм упорно подавал мозгу сигналы, что с ним что-то не так, пока, наконец, тот не сообразил, что мягкость кровати как-то странно изменилась. Да и без одеяла что-то прохладно. В общем, Боб уже хотел открыть глаза, когда...

— Энервейт!

Ощущения, возникшие сразу по всему организму, были непередаваемые. Думаю, каждый помнит, как возвращается чувствительность у отлёжанной ноги или руки? Эти непередаваемые уколы кончиками тысяч иголок сквозь кожу на фоне полного отсутствия чувствительности к прикосновениям и слабости мышц... Сейчас же Боб чувствовал, что его подвергают не только сеансу китайского иглоукалывания, но и проводят плановую замену всех технических жидкостей, заливая вместо крови кипяток.

Короче говоря, Боб вскочил на ноги с жаждой деятельности в глазах, всеми силами разыскивая того, кого нужно отблагодарить за столь качественную побудку. Однако окружающая действительность нанесла очередной подлый удар, просто-напросто выбив почву у того из-под ног.

Глаза. Светящиеся красным, нечеловечески большие глаза с вертикальным зрачком, висящие в темноте почти прямо перед ним. Красное свечение, излучаемое ими, странным образом подчёркивало все детали радужки и зрачка, но при этом не освещало ничего вокруг, лишая тем самым его возможности рассмотреть что-либо ещё в этом наполненном темнотой помещении.

Боб шумно сглотнул и машинально сделал несколько шагов назад... Чтобы наткнуться на что-то ногами, и, нелепо размахивая руками, рухнуть в мягкое кресло. Судя по скрипу — кожаное. Откровенно паникуя, он уже рванул было прямо через спинку кресла, наощупь, но лишь бы подальше от этого скрывающегося в темноте монстра, когда вокруг него вспыхнули пять факелов, осветив небольшой пятачок комнаты, оставив носителя кровавых глаз под покровом темноты, странно клубящейся за границами круга света, очерченного белыми линиями.

Короткий сухой смешок, раздавшийся совсем не с той стороны, где последний раз он видел этого монстра, заставил Боба почувствовать, как у него встают дыбом волосы даже там, где их никогда не было. Впервые за всю свою насыщенную жизненными неурядицами жизнь Боб пожалел, что является атеистом.

— Вы проснулись, мистер Шеффилд, — констатировал из темноты голос. К удивлению Боба, он был полностью человеческим, без каких-то там спецэффектов, вроде эха и прочего, что любят добавлять режиссёры в кинематографе в подобные моменты.

— Ч-ч-то в-вам от м-меня н-надо? — В отличие от постороннего голоса, язык Боба откровенно заплетался, а зубы не выбивали дробь друг о друга только потому, что язык заплетался именно о них.

— О, ничего такого, на что бы вы сами не согласились по собственному желанию. Удача, деньги, женщины... За отдельную плату можно обсудить особо изысканную месть вашим врагам. А если сможете меня удивить в способах отмщения, то можем обговорить льготные условия.

Боб сглотнул и машинально перекрестился, вызвав весёлый хмык своего невидимого собеседника.

— Крестятся другой рукой, и пальцы надо по-другому складывать. Могу потренировать. За отдельную плату, естественно.

— М-может, покажетесь? Н-неудобно с голосом в-в т-темноте говорить, — судорожно сжав пальцами чёрные кожаные подлокотники довольно мягкого и удобного кресла, попросил Боб.

Ответом ему стала вспышка множества факелов, закреплённых на стенах оказавшейся очень просторной комнаты. Проморгавшись, Боб снова встретился взглядом с двумя нечеловеческими глазами. Правда, в этот раз к ним прилагалось вполне человеческое лицо — вместе с остальным телом, запакованным во вполне приличный строгий костюм-тройку. Обычный такой себе белый воротничок, если на глаза внимания не обращать.

Лицо его было ничем не примечательно — тёмные волосы с уже вполне сформировавшейся лысиной, большой прямой нос, тонкие губы, ярким пятном выделяющиеся на фоне общей бледности кожи.

Треск факела слева от стоящей фигуры, сопровождаемый вылетевшими искрами, заставил Боба непроизвольно отвлечься... Чтобы, вернув взгляд обратно, увидеть уже вполне обычного для центральных офисных улиц Лондона клерка среднего звена, неотличимого в своей безликости от толпы коллег, затапливающей в обед различные кафе и закусочные.

— Так лучше? — сверкнув извиняющейся улыбкой, спросил незнакомец.

— Д-да!

— Замечательно. Что же, тогда приступим.

Взмахом руки "клерк среднего звена" заставил появиться позади себя аналогичное кожаное кресло, такого же чёрного цвета. Единственным отличием от того, что уже занял Боб, была высокая прямая спинка, из-за чего новый предмет мебели смахивал немного на трон. Это впечатление лишь подчёркивалось тем, как в нём просто-таки с царственной осанкой расположился его владелец — закинув ногу на колено, откинувшись на спинку и положив руки на подлокотники.

— Имя моё слишком известно, чтобы его называть, поэтому мы с вами обойдёмся нейтральным "мистер Смит". Как вас зовут, мой друг, мне уже известно. А чтобы вы не забыли...

Мистер Смит элегантно и плавно, что выдавало в нём долгий опыт подобного действа, сделал лёгкое движение кистью, словно подражая рядовым фокусникам, после чего у него в ладони из-за пальцев показался небольшой прямоугольник визитной карточки. Ещё один взмах — и кусочек плотной бумаги исчез, словно по волшебству, а Боб почувствовал, что у него в кармане рубашки, которую он так и не удосужился снять ранее, что-то появилось.

"Мистер Смит, торговый агент. Ваши желания — наши возможности" значилось обычными чёрными буквами на белом фоне — после того, как Боб вытащил карточку из своего кармана и прочёл. Ни названия фирмы, ни номера телефона на ней не было.

— ...возьмите мою визитку.

Боб Шеффилд с недоумением во взгляде несколько раз покрутил кусок плотного картона, после чего хмуро посмотрел на бывшего владельца визитки.

— Душу не продам, — категорически заявил он. — Самому пока нужна.

Мистер Смит же лишь широко улыбнулся, сверкнув белозубой улыбкой прожжённого коммивояжёра, способного впарить самой недоверчивой домохозяйке летом лишнюю пару лыж.

— Вот это уже деловой разговор. Уважаю подобных вам людей, Боб, — довольно кивнул он ему. — Вы всегда схватываете всё с малейшего намёка. Но с чего вы взяли, что мне нужна ваша душа?

— Ну, пусть не вам, пусть вашему боссу, — поморщился в ответ на данный очень сомнительный комплимент Боб. — Всё равно не продам.

Неожиданно от одетого в деловой костюм мужчины пахнуло осязаемым неудовольствием, флёром к которому прилагались отголоски дикой ярости, отблеск которой Боб с испугом увидел во вновь ставших нечеловеческими глазах. Миг — и всё снова исчезло без следа.

— Позвольте вас предупредить, мистер Шеффилд, от повторения подобной глупости в дальнейшем, — сухо и очень серьёзно, сверля своего собеседника осязаемо-тяжёлым взглядом, медленно проговорил мистер Смит. — Я никогда и никому не служу. Как никто не служит и мне.

Боб судорожно вдохнул, сбитый с толку таким резким переходом в их недолгом диалоге, проклиная заодно свой длинный язык.

— У меня со всеми исключительно договорные отношения, — закончил прояснять ситуацию его собеседник. — Так что насчёт вас, Боб? Вашу душу оставим пока в покое. Скажите, что вам больше всего надо?

— Ничего! Ничего мне от вас не надо! — ответил он, думая про себя, что стоит только распробовать, как в итоге рано или поздно с душой попрощаться ему обязательно придётся.

— Ну, вот опять! — экспрессивно взмахнул руками Смит. — У нас с вами, Боб, уже завязался нормальный диалог, а вы опять начинаете.

Произнесено это было таким обиженным тоном, что казалось, будто мистер Смит готов надуться от обиды, словно маленький мальчик, лишённый обещанного подарка.

Боб лишь отрицательно покачал головой, решив лишний раз рта не раскрывать. Смит же с хитрым видом прищурился.

— Совсем-совсем? Даже если это будет щепотка удачи? Или глоток уверенности? Или, быть может, вас заинтересует аромат успеха?

С каждым озвученным вопросом мистер Смит демонстрировал в своих ладонях вычурные, кажущиеся стеклянными, бутылочки, заткнутые такой же стеклянной пробкой. Зелёный, синий, коричневый... Фиалы путешествовали меж пальцев искусителя с той же лёгкостью, как и кусочек бумаги ранее, словно по волшебству меняя ладони.

— Или вы хотите не приобрести, а избавиться? Не хотите ли продать мне что-нибудь, Боб?

Тот же, заворожённый движением блестящих граней фиалов, не сразу среагировал на очередные слова собеседника.

— А?

— Не хотите ли продать мне свою неудачу, Боб?

Боб, уже почти открывший рот, желая озвучить категорический отказ, замер, словно мешком ударенный.

— Да, Боб, — ответил ему Смит, видя немой вопрос в его глазах. — Мне не нужна ваша душа — пусть этим ширпотребом занимаются мелкие бесы. А вот чистые грани чувств, дары Создателя, которыми наделены его творения — вот истинный товар, достойный моего внимания.

— Вы хотите купить мою неудачу? — ошарашенно, тщательно проговаривая каждое слово, спросил Боб. Чего именно было больше в этом вопросе — надежды или недоумения, он и сам не смог бы ответить, если бы ему задали подобный вопрос.

— Ну, что вы, Боб, что вы... — Сидевший на троноподобном кресле мужчина продемонстрировал праведное возмущение несправедливо оскорблённого человека. — Это вы хотите мне её продать.

Боб замер, демонстрируя собеседнику своим расфокусированным взглядом, как он пытается осознать тот скользкий момент, когда они незаметно поменялись ролями.

— Да? — Он всё-таки решил уточнить.

— Да.

И снова на некоторое время тишина воцарилась в этом зале.

— И ради чего я захочу продавать вам этот "Дар Создателя"? — спросил после затянувшихся размышлений Боб, выделив интонацией пару кавычек в своём вопросе. И только озвучив его, по усмешке собеседника, он понял, что тот ждал подобного вопроса с самого начала.

— Давайте подумаем вместе, мистер Шеффилд... — демонстративно приложил палец к губам таинственный коммерсант. — Может быть потому, что вы хотите получить от жизни немного больше, чем богатый опыт смены рабочего места каждый месяц-два? Может быть, вы хотите получить уверенность, что у вас в конце концов будет свой дом, где ничто не станет ломаться по два раза на дню, а личный автомобиль не сгорит на автомойке через пару суток после покупки? Может быть потому, что вы устали от привычного одиночества, когда очередная девушка, узнав, что вы патологический неудачник, бросает вас, прихватив, исключительно по забывчивости, что-нибудь ценное на память? Может...

— Достаточно!!! — не выдержал Боб. — Хватит! Я понял, что вы про меня всё знаете. Скажите конкретно, что вам надо? Не надо играть словами.

Выражение лица торгового агента, прерванного на взлёте, когда он только начал свою речь, было просто-таки бесценно. Но запечатлеть его было некому, а Боб находился немного не в том состоянии, чтобы обращать на подобное своё внимание.

Мистер Смит кисло улыбнулся слегка кривоватой и сухой улыбкой, демонстративно вздохнув при этом, и сложил руки перед лицом, уперев пальцами друг в друга.

— Не стоит так нервничать, мистер Шеффилд. Как я уже сказал, вы хотите продать мне свою неудачу, а я готов вам предложить в качестве оплаты оказание вами некоторых услуг мне.

Боб устало прикрыл глаза, как-то неопределённо обмякнув в кресле, уже никак не выражая своих эмоций, будто мгновенно перегорев.

— Услуг? — всё же поинтересовался он.

— Вот, снова пошёл деловой разговор! — блеснул приклеенной белозубой улыбкой торговец. — Сейчас мы быстренько оформим договор, вы немного потренируетесь расписываться пером... Не современно, понимаю, но эти старпёры в бухгалтерии настолько консервативны...

Проснувшись наутро в своей комнате на кровати, Боб облегчённо вздохнул, успокаиваясь, что это всё ему просто приснилось, как вдруг что-то укололо его холодом на груди. Судорожно задрав майку, в которой спал, он увидел тот самый амулет, предназначенный для собирания неудачи, вручённый ему мистером Смитом после заключения договора.

Осознав, что всё было на самом деле, а не является продуктом его больного воображения, Боб разочарованно застонал и упал на подушку обратно. Задранная им майка уже сама опустилась обратно, прикрыв амулет, и продемонстрировала первому дню начавшейся сегодня новой жизни Боба улыбку жёлтого круглого смайлика и надпись: "Новый день — новая улыбка".

* * *

Гермиона смотрела в окно комнаты Боба, и улыбалась, будто кошка, утянувшая весь улов у растяпы рыбака, а, придя домой, получившая мисочку молока, как помощь вечно голодающим усатым любимцам.

Зачем она устроила всё это представление, она не могла ответить и сама себе, не то что объяснить кому-нибудь ещё. Но, однозначно, это было весело. Бедняга-сквиб своими эмоциями здорово поднял ей настроение, а магический контракт, подписанный кровавым пером, приятно грел её гордость за свой ум — получить верного до самой смерти помощника, обязанного хранить её тайны, и работающего при этом на неё бесплатно, при том, что её настоящее лицо он ещё и не видел... И всё это за один амулет для защиты от детских выбросов по пять сиклей за дюжину.

Гермиона довольно прищурилась — день определённо задался.

Глава 8. Кризис юного возраста

Луна Лавгуд в задумчивости грызла кончик пера, не замечая посаженных на пергамент фигурных клякс. И, судя по состоянию вконец измочаленного кончика пишущего инструмента, предавалась она этому занятию уже довольно долго. Что поделать, если текст "не шёл", а муза улетела куда подальше?

— А всё из-за вас! — обвиняюще ткнула она своим орудием труда в сторону полупрозрачных сгустков разнообразных форм и размеров, летающих над ней. — Что вам стоило помолчать в тряпочку, пока бы я придумала до конца эту статью для "Придиры"? Так нет же — надо обязательно начать советовать под руку и толкать это хрупкое видение своими эктоплазменными лапами! Тут уж любая девушка обидится и хлопнет дверью.

Луна с грустью оглядела пергамент, несущий на себе следы чернил в виде ровных строчек английского языка и графических элементов, очень напоминающих заготовки под карты Роршарха, и грустно вздохнула — статью сдавать отцу надо было самое позднее завтра, а она застряла на описании летучегладкого небесного змея. Бросив ещё один грустный взгляд, теперь уже за окно, где светило летнее солнышко и гулял лёгкий тёплый ветерок, не ограничивающий себя в добровольном заточении в башне-ладье, девочка взлохматила волосы, явно пытаясь нащупать в голове свежие идеи.

Но те были солидарны с улетевшей музой, а потому виртуозно прятались в закоулках её гениального разума. Однако же, как иногда бывает вредно быть чересчур гениальной.

— Так, мне точно надо отвлечься, — решительно произнёс начинающий репортёр, но тут же она смазала весь эффект подобного серьёзного заявления. — Пойти, что-ли, над Диггори поиздеваться? Он, кажется, меня ещё два раза лунатичкой обозвал, думая, что я его не слышу, а я так до сих пор и не вынесла ему замечание. С занесением.

Сборы были недолгими — любимые штаны неопределённого цвета, зачарованные на прочность, но, несмотря на чары, порванные на коленках, были затянуты первым попавшимся поясом, а верный рюкзак забивался, исходя из подхода "пакость миной не испортишь". Кивнув сама себе в зеркале, девочка выпрыгнула из окна второго этажа, плавно опустившись на газон. И тот факт, что на спине у неё болтался ощутимо нагруженный рюкзачок, юной волшебнице никак не помешал. Всё-таки магия — классная вещь!

А дальше она, насвистывая весёлый мотивчик, спокойным шагом, всем своим видом демонстрируя, что просто прогуливается, направилась к дому одного сотрудника Министерства магии в отделе по контролю за волшебными существами, у которого был сын по имени Седрик Диггори примерно пятнадцати лет от роду. Оный юноша своими действиями посмел оскорбить одну даму, а, значит, дама вправе потребовать сатисфакции. Но, так как защитников девичьей чести поблизости не наблюдается, кроме её отца, конечно, то приходится брать на себя сие тяжёлое бремя. Ведь не привлекать же по таким пустяковым вопросам тяжёлую артиллерию в виде родителей? Она и сама ему причёску поправит, а, может, и геометрию лица подрихтует. И даже бесплатно!

Проходя мимо участка рядом с Норой Уизли, Луна перестала вести себя так беззаботно, стараясь остаться незамеченной. Не то, чтобы она боялась быть обнаруженной или скрывала свои намерения, просто она сегодня хотела всё сделать одна — без каких-либо помощников или советчиков. Читай — без Джин и без рыжих из ларца — одинаковых с лица. Это Фред и Джордж, если по паспорту. Первая замучает своими страхами и вопросами, да обязательно засыплется в неподходящий момент, а последние запарят советами и своими инициативами. Всё в тот же неподходящий момент. А закапывать трупы сегодня у неё нет настроения. И вот потому...

Луна короткими перебежками, пригибаясь и скрываясь за редкими кустиками, внимательно при этом оглядываясь, пробиралась по условно-вражеской территории. В роли разведки выступало первое авианесущее эктоплазменное подразделение зелёных лунопухов во главе с главным нарглом милейшего розового цвета. Вели себя эти малютки настолько забавно, "докладая" и принимая доклад настолько серьёзными писками, что Луна, заслушиваясь, периодически забывала о цели своей миссии. Эта сценка так напоминала просмотренный в её-не-её прошлой жизни фильм про миньонов одного злодея... Что после осознания данной аналогии по отношению к себе любимой злобный смех вырвался сам собой, хотя она и вовремя успела зажать рот ладошкой.

Честно говоря, с того момента, как девочка увидела их в первый раз, она так и не смогла прийти к окончательному выводу — являются ли эти сущности, которых она видит, духами из-за Завесы, или они просто являются овеществлением чувств магов, позднее сумевшими обрести автономность и самодостаточность. Самое главное, что они являются реальными, а не плодом её больного воображения на почве переживаний последствий несчастного случая с нею и её мамой, что однозначно было подтверждено попыткой Ксенофилиуса Лавгуда объяснить происходящее с ней.

Впрочем, непонимание природы явления никогда не мешало разумным, да и, если честно, альтернативно разумным, использовать это самое явление и в хвост, и в гриву. Даже если у оного ни первого, ни второго никогда не наблюдалось.

Вот так, потихоньку, замирая от смех... проявлений бдительности, девочка преодолела зону повышенной опасности, и, уже не таясь, направилась к границе оповещающих чар, оплетающих поместье Диггори. При этом она в предвкушении разминала пальцы, похрустывая суставами.

Подойдя к завесе чар оповещения, Луна задумчиво прищурилась, вглядываясь отсутствующим взглядом во что-то, видимое и понятное только ей. Простояв в неподвижности пару минут, она победно улыбнулась, после чего несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, явно вгоняя себя в медитативное состояние. Ещё пара минут подобных действий — и она просто сделала шаг вперёд, проходя незримую границу. Линия чар никак не показала, что её только что кто-то пересёк. На последовавшее же массовое проникновение неопознанных летающих объектов она также закономерно не отреагировала.

В тот момент, когда приотставшая компания догнала её, Луна на корточках уже пристально что-то рассматривала между кустами, растущими аккурат друг напротив друга.

— А вы, однако, быстро учитесь, мистер Диггори, — радостно и с лёгким предвкушением в голосе, шёпотом произнесла юная взломщица. — Сначала — модернизированные чары оповещения, теперь — ловушка на пути к дому... Интересно, до автоматических турелей с пулемётными очередями заклинаний сами дойдёте, или мне придётся аккуратно вас подталкивать, например, жалящим в любимом кресле? Впрочем, это всё потом, а пока мы аккуратненько сотрём вот это... Соединим это... А вон ту фигню вообще выкинуть надо... Поставим перемычечку сюда, а то ещё разрядится раньше времени... И заполируем кусочком ауры Седрика вместо слепка моей магии. И когда, зараза, успел снять только... Дамби, поделись, пожалуйста, будь другом.

Розовое нечто радостно трижды пискнуло, явно пытаясь воспроизвести "Слушаюсь, тащь Луна!", после чего юркнуло в руки девочки.

— Вот молодец! Спасибо, неси службу дальше.

Раздавшийся практически сразу очередной уставной писк прошёл уже мимо её внимания — Луна с полной самоотдачей собирала модернизированную ловушку обратно. А закончив, спокойно прошла прямо сквозь неё, заодно постаравшись оставить как можно больше явных следов того, что она прошла именно тут. Конечно, комбинированные всего из двух блоков ловушки совсем не её уровень, особенно заряженные какой-то липкой гадостью и перьями, но раз уж тут такие без дела валяются, да ещё и на халяву, то здесь сам Бог велел. Как там было... Ищите и обрящете, кажется.

К огорчению девочки, больше ничего интересного в саду ей не повстречалось, так что к дому она подошла без приключений. А дом семьи Диггори представлял собой классический английский особняк в два этажа, сложенный из камня, немного уже заросший мхом около фундамента и сильно обросший плющом. Окна с раскрытыми ставнями, на взгляд Луны, были немного узковаты, впрочем, у неё в их башенке были практически такие же — компромисс между светом и зимними холодами. Крыша же была уложена обычной черепицей. Короче говоря, ничего необычного.

Остановившись в кустах, скрывавших её от случайных взглядов из окон, девочка задумалась — пришла она сюда без какого-то плана, просто желая сделать свой ход в их с Седриком игре, а потому сейчас просто разглядывала окружающую обстановку, ожидая, когда её посетит гениальная идея.

И тут она увидела, что справа, из-за угла дома, где находилась летняя терраса, выглядывает кончик стола и половинка спинки стула. Похоже, кое-кто решил устроить ланч на открытом воздухе... В этот момент несколько хищная улыбка придала девочке какое-то особое очарование. Ощутив всплеск азарта, которым просто-таки плеснуло в стороны от юной Лавгуд, её лунопухи начали перемигиваться разными цветами, что в данной ситуации явно сошло за загоревшуюся лампочку с надписью: "Эврика!".

Прокрадываясь по кустам, Луна подобралась поближе к почти накрытому столу. А вот то, что накрыт столик был не на три персоны, а на шесть... Это она удачно зашла. Ну, что, Седрик, похоже, просто жалящим в стуле ты у меня теперь не отделаешься.

— Оказывается, и от этикета есть польза, — немного удивлённым из-за данного факта голосом прошептала девочка. — Очень помогает узнать заранее, кто где усядется.

Дальнейшее происходящее представляло собой мастер-класс по незаметному проникновению, совмещённое с вздрагиванием из-за каждого шороха. Но Луна успела полностью реализовать задуманное вовремя — до выхода к столу хозяев вместе с гостями. Первыми на террасу вышли Седрик вместе с матерью, одетые в полностью официальные платье и мантию соответственно. Они вполне себе успели разместиться за столом и даже переброситься парой фраз, из чего девочка смогла понять, что Седрик не очень рад происходящему. Но вот появились гости, ведомые хозяином, и Лавгуд подобралась, явно с нетерпением ожидая реализации своей задумки.

Сквозь окна Луна смогла рассмотреть гостей. Ими оказалась незнакомая девочке семейная пара с дочерью довольно миловидной блондинистой внешности, примерно возраста Седрика. Мистер Диггори, как принимающая сторона, шёл впереди, показывая дорогу и прочее, что там положено в подобных случаях, а девушка шла позади всех, немного отставая из-за того, что усиленно пыталась подавить любопытство, которое заставляло косить глазами на всё то, на что падал её взгляд. Скорость её передвижения, естественно, при этом заметно страдала.

В итоге, случилось так, что, когда родители девушки уже начали занимать места за столом, она сама лишь только показалась у входа, явно торопясь догнать всех остальных. На подобный подарок Луна даже не рассчитывала, а потому сразу перешла к плану "И". Импровизация, если кто сам ещё не догадался.

Один взгляд искоса — и розовый наргл в сопровождении трёх бойцов рванул в сторону девушки. Тычок пальцем в сторону Седрика — и к нему полетела пятёрка других. Сама же Луна сосредоточилась на активации простенького амулета со звуковыми чарами собственной разработки.

И раз! Девушка в платье до щиколоток спешит к столу. Вот она на полпути оступается, теряя равновесие, но делая при этом шаги гораздо шире, чем следовало, и издавая неопределённый звук в диапазоне между вскриком и писком. И два! Подкинутая неосторожными движениями юбка взлетает ещё выше, подхваченная неожиданным резким порывом ветра. Тут Луна отметила для себя, что надо будет получше продумать этот момент, а то ветра нет, а его порыв есть. И три! Девушка вскрикнула от неожиданности, все обернулись на неё, запечатлев в своих глазах очень смущающую композицию... И тут со стороны юноши доносится лёгкий присвист, дополняемый парой слов:

— Офигенные ножки!

То, как медленно и синхронно повернулись к Седрику головы всех присутствующих, пробрало последнего до потери способности шевелиться. А судорожно сглотнуть он смог лишь спустя десяток секунд.

— Объяснитесь, молодой человек! — ледяным тоном произнёс отец юной леди.

Но, к сожалению Седрика, возможность говорить к нему ещё не вернулась. Всё, что он смог сделать, это истошно помотать головой, отрицая своё отношение к произошедшему. Он уже в мыслях, видя, как наливается краснотой лицо мужчины, явно прощался с жизнью, когда со стороны сада раздался громкий хлопок, и в небе расцвели несколько фейерверков.

К сожалению Луны, её желание сполна насладиться состоявшейся сценкой наказания Седрика привело к тому, что, когда она меняла дислокацию, чтобы занять более лучшую точку обзора, по сторонам смотрела не очень внимательно, закономерно вляпавшись во вторую ловушку своего оппонента. И на этот раз оная сработала в точности по задумке своего автора.

— Лавгуд!!! — раненым бизоном взревел парень, осознав, на кого сработало его творчество. — Убью!!!

Седрика уже не волновал случившийся конфуз и необходимость принесения извинений, сейчас он бежал к той, кто его так подставила. Бежать, впрочем, далеко не пришлось — всего лишь до противоположной от выхода стороны террасы, где его взгляду открылось удивительное зрелище, мгновенно затушившее пылающее в его душе пламя отмщения. Подбежавшие чуть позже его родители с гостями замерли рядом с ним в безмолвном удивлении от открывшейся им композиции.

Луна же, связанная наколдованными верёвками, облитая чем-то липким и обсыпанная перьями до полностью равномерного слоя так, что в таком виде её и родной отец бы не узнал, мерно раскачивалась в метре над землёй парализованной гусеницей.

— Эт-т-то ч-т-то т-такое? — слегка заикаясь спросил кто-то из гостей.

— Это Лавгуд, — констатировал Седрик таким тоном, будто одно это слово являлось ответом на самый главный вопрос Вселенной.

— Э-э-э?

— Она не первый раз пробирается к нам и устраивает разные розыгрыши и прочие практически безобидные ловушки. Но сегодня она явно перешла черту, — всё же пояснил свою мысль Седрик. Родители поддержали сына единодушно. — И за сегодняшний случай эта полоумная так просто не отделается.

Ах, ты!.. Всё, милый, ты попал. Если бы Луна не висела спиной к зрителям, а те смогли бы рассмотреть отражение испытываемых девочкой чувств в её глазах после прозвучавшего оскорбления... То никогда бы не стали снимать с неё парализацию. И это стало второй сегодняшней ошибкой Седрика Диггори.

— Фините.

— С-е-е-дрик!!! — Больше надрыва в голосе, Луна, больше. И слёз теперь надо добавить. — Как ты мог?!! Ты же обещал, что мы будем вместе!!!

Девочка, связанная верёвками так, что могла шевелить одной головой, истово извивалась в воздухе, стараясь перевернуться лицом к в очередной раз онемевшим зрителям.

— Чего? — ошарашенно спросил парень, удивившийся раздавшемуся вокруг него эху.

Луна наконец-то смогла занять, пусть и с помощью Седрика, более выгодную позицию для продолжения спектакля, демонстрируя своё заплаканное личико с выражением ничем не обоснованной обиды.

— Значит, всё было ложью?!! — пустила слезу девочка. И, набрав воздуха в грудь, продолжила ещё более патетичнее. — А как же твои слова, когда мы гуляли в этом саду вдвоём? Ты никак не хотел расставаться, нагло навязываясь, и обещал, что и в будущем мы тоже будем вместе!

Гуляли они тогда и вправду вдвоём — Седрик пытался догнать одну мелкую паршивку, чтобы надрать уши за порванные им штаны из-за неожиданно и поздно обнаруженных чар приклеивания. И грозил, что в будущем, когда та поступит в Хогвартс, она уж точно от него не сможет далеко убежать.

— Да как ты ещё смеешь после всего того, что ты мне...

— Но я же люблю...

— Силенцио! Да как ты вообще посме...

Неожиданно раздавшийся звук пощёчины прервал Седрика в самом начале его обличительной речи, заставив замолчать и всех остальных. Потенциальная невеста презрительно оглядела наливающийся багрянцем результат своих трудов, после чего гордо вскинув носик, развернулась в сторону дома.

— Мама, папа, я считаю, что больше нам здесь делать нечего. Прошу вас, давайте уйдём отсюда, — остановившись около родителей, произнесла девушка приглушённым голосом. Однако в тишине, по прежнему царившей среди всех присутствующих, её услышали все.

Амос Диггори с супругой резко засуетились, пытаясь хоть как-то сгладить случившееся, сопровождая гостей к выходу. Но, судя по поведению гостей, у них мало что получалось. Седрик же не решился следовать за ними и нервировать девушку своим присутствием ещё сильнее. Вместо этого он с тяжёлым вздохом уселся прямо на землю, лицом к виновнице случившегося скандала.

Случайно или нет, но лицо висевшей вниз головой девочки оказалось на одном уровне с ним.

— И зачем ты всё это устроила, чудо в перьях? — спросил он тоном уставшего от жизни ещё в прошлом столетии человека. — В этот раз ты перешла все границы, сорвав знакомство с моей уже явно бывшей потенциальной невестой. Уилкинсы явно посчитали себя оскорблёнными.

Луна в ответ повторила позу недавно ушедшей девушки, попытавшись аналогично ей задрать кверху носик.

— Что?.. Ах, да, Фините! Так зачем?

— Ты сам виноват! — с чисто женской логикой выпалила в ответ Луна.

— Я виноват?

— Ты!

— Я?!!

— Да, ты! И любого, кто обзовёт меня полоумной, будет ждать то же самое!

— А ты веди себя, как разумный человек! Если ты ведёшь себя как... как... да я не знаю кто, то тебе самое место в Мунго! Луна, ну что я тебе сделал-то, что ты мне почти каждый день устраиваешь подставы и ловушки, портишь одежду и прочее?

Отчаяние и смирение к концу крика души Седрика можно было ощутить физически.

— Я не против твоих игр. В конце концов, твои идеи здорово стимулируют развитие меня, как мага. Но должен же быть предел твоим проказам? Сегодня ты рассорила рода Диггори и Уилкинс. Как, впрочем, и Лавгуд. Отец тебе это не простит.

Похоже, что что-то из слов юноши дошло до девочки, так как она начала что-то упорно рассматривать в небе, перестав фонтанировать злостью.

— Вижу, задумалась. Хоть что-то. Что же до сегодняшнего... Фините максима! — Луна кулем упала на землю, когда все заклинания резко развеялись. — Спасибо за то, что мне не пришлось общаться с этой дурой. Хотя могла бы и помягче, рука у неё тяжёлая оказалась. Двадцать три к восемнадцати в твою пользу?

— Мог бы и помягче, — пробурчала девочка, едва успевшая сгруппироваться в падении. — Ты... Это... Извини... Я и правда перестаралась, походу. Просто увидела, что ты не в восторге от этого знакомства, вот и решила помочь в меру сил.

Луна, по-прежнему облепленная перьями, брезгливо отлепила с носа чей-то бывший в употреблении элемент оперения.

— А на мой вопрос "почему я" ответа не будет?

Луна грустно вздохнула, не поднимая головы и уперев взгляд в землю.

— С тобой интересно.

Если бы она в этот момент посмотрела на парня, то смогла бы заметить безмерное удивление, или даже ошеломление, нарисованное у того на лице.

— Вс-с-ё... Всё это ты делала просто потому, что тебе было интересно?!! — кое-как смог выговорить Седрик. — Не хочешь пояснить свою мысль?

— Ну... Отец всегда занят, с Джин можно поговорить только о куклах и Поттере, Фред и Джордж самоуверенные кретины, Перси — зануда, у Рона одна извилина, и та в форме древка от Чистомёта, а ты меня воспринимаешь всерьёз. С тобой можно поговорить о заклинаниях, проверить мои поделки, — на этом месте Седрик непроизвольно передёрнулся, — да и просто поговорить. Хреново быть чересчур умной.

— Угу, глядя на тебя, сразу понимаешь, почему всех гениев считают немножечко двинутыми.

Услышав подобное, Луна подобралась словно пружина, сжав в кулаках клочья выдранной травы из газона, но почти сразу расслабилась.

— Седрик, пожалуйста, не говори больше так. С того самого несчастного случая, после которого мама до сих пор лежит в Мунго, меня таскали по целителям. И каждый из них говорил приторным голосом, как с какой-то дурочкой, пичкая всякой гадостью, пытаясь показать свою значимость. Мои ответы не укладывались в какие-то их рамки. Я уже сама тогда стала сомневаться в своей нормальности. Папка тогда меня просто забрал из больницы домой, наплевав на всех этих уродов. Так эти козлы записали в карту, что я чокнутая. Там, правда, иначе написано, но смысл такой. В итоге все семьи, которые проявляли интерес ко мне — отвернулись. И ещё отец. Он начал жить по течению, начиная просто закукливаться в своём мирке, днями просиживая рядом с мамой. Если бы я не тормошила его, поначалу просто-напросто заставляя выпускать "Придиру", то он... он бы... тоже...

Луна не смогла договорить, пытаясь удержать внутри непрошено навернувшиеся слёзы.

Седрик, оказавшийся неожиданно для себя причиной истерики девочки, не знал, куда себя деть, совершенно забыв, что недавно собирался её чуть ли не выпороть. Он даже начал поднимать руки, желая то ли обнять её, то ли просто поддержать, но та уже смогла справиться с прорвавшимися наружу чувствами.

— Зато каждый раз после моих проделок, — Луна подняла совершенно сухое лицо, смотря прямо на парня, — папка отчитывает меня или хвалит, но это смотря над кем я прикалываюсь, и я знаю, что он рядом, а не ушёл от меня в выдуманный мир. К маме. Так что...

Слишком поздно Седрик осознал для себя изменившийся тон их довольно интимной беседы... Хлопок под ногами, которым сопровождалась струя удушливого дыма, заставившего его глаза слезиться так, что сквозь слёзы почти ничего не было видно.

— Что-то я задержалась тут у вас, — раздался чуть подальше и в стороне привычный ему насмешливый голосок мелкой пигалицы. — Пора бы и честь знать. Ты это... Я буду заходить, если что... Пока-пока.

Седрик, не разбирая дороги, рванул за чертовкой, уже точно желая выпороть, а не просто пугая на словах. Окриков родителей, как раз вернувшихся обратно, он уже не слышал, к своему сожалению, ведь Луна ещё никому не прощала подобных подстав себя любимой. Особенно с перьями. А потому бежала она аккурат в сторону приметных кустиков и далее между ними.

Подошедшая чуть позже на шум чета Диггори с недоумением начала рассматривать обсыпанного перьями сына, аккуратно раскачивающегося вниз головой. А Луна, ненадолго задержавшаяся для контроля срабатывания уже своей ловушки, с чистой совестью прогулочным шагом пошла в сторону дома, потихоньку начиная возвращаться к мыслям о летучегладком небесном змее. Может, написать, что у него есть замечательные гладкие пёрышки в форме чешуек? Нет, это слишком просто...

А в этот момент где-то в Лондоне такая же юная мисс Грейнджер металась по его районам и улочкам, агитируя некоторых сквибов, теперь уже на полном серьёзе предлагая заключить договор, а не развлекаясь, как в первый раз. Всё это было уныло, скучно и однообразно, из-за чего Гермиона постепенно начинала приходить в то особое состояние разума, когда действительно разумные начинают разумно держаться подальше, и с просто огромным нетерпением ждала возвращения в Хогвартс.

Глава 9. Покупки и подарки

Это утро девятнадцатого августа для владельцев магазинчиков на Косой аллее привычно началось с суеты покупателей, спешащих купить своим чадам то, что можно было спокойно выбрать неделей, а то и месяцем, ранее. Ну, или отложить ещё на недельку — совсем к окончанию августа. Впрочем, за годы, в течение которых данная суета повторялась регулярно, они уже вполне успели привыкнуть практически ко всему — и к быстрым налётам старшекурсников Хогвартса, и к степенным шествованиям супружеских пар, и даже к неприкрытому разглядыванию со стороны магглорождённых, впервые попавших в мир волшебства из сказок.

Однако сегодняшний день отличался всего лишь одним, вроде бы маленьким, событием, на первый взгляд не связанным с покупкой школьных принадлежностей — во "Флориш и Блоттс" Гилдерой Локхарт организовал встречу со своими поклонниками, где планировал провести презентацию своей новой книги "Я — волшебник". Объявление об этом было размещено в "Ежедневном Пророке" примерно месяцем ранее, а потому основной контингент его поклонников, а это лица женского пола в возрасте от девяти и до шестидесяти, имел возможность спланировать свои покупки так, чтобы успеть заглянуть на презентацию и взять автограф автора. Естественно, большинство решило не ходить лишний раз на Косую в период суеты и толкучки, а потому были с детьми и прочими половинками. Результат не заставил себя ждать.

Молли Уизли гордо шла по Косой аллее, держа за руку свою дочь, окружённая остальными представителями семейства. Маршрут движения был разработан и единолично утверждён заранее, а потому книжный магазин находился в самом конце их пути, предваряемый посещением Гарика Олливандера.

Джиневра Уизли радовалась и улыбалась всему, что видела. К тому же сегодня её не доставали близнецы, пусть и в своей шутливой манере оказывая ей преувеличенно-чопорные знаки внимания, да и Рон не проявлял признаков ревности, когда ей покупали что-то новое, обделив его самого.

Выйдя от мистера Олливандера вместе со своей палочкой из тиса длиной в четырнадцать дюймов, она была счастлива, как никогда. Мистер Олливандер ещё говорил что-то про её сердцевину, но девочка в тот момент была вся в ощущениях от обретения своей первой палочки, а потому просто пропустила всю его речь мимо ушей. Да и кому там важно, из чего сделана палочка, если она ей идеально подходит? Тем более, что и Гарри Поттер был тут полностью на её стороне. Как он сказал, знание того, из чего сделана твоя палочка, тебе никак не поможет — самостоятельно сделать ещё одну или починить имеющуюся в наличии... — тут он с сочувствием посмотрел на Рона — всё равно не сможешь, а знание того, что твоя палочка повторяет чужую, может сильно расстроить. И, грустно вздохнув, покосился на кожаную кобуру со своим инструментом.

Открыто улыбнувшись на эти его слова поддержки, Джинни про себя порадовалась тому, что решила последовать совету Луны, и теперь может спокойно общаться с Гарри. А ведь поначалу, когда он только стал гостем у них в Норе, он с настороженностью посматривал на всех, а особенно — на неё и маму. Впрочем, с её родителями он по-прежнему слегка насторожен, но это видно только ей, потому как она сама старается никак не показать своих чувств. Хотя при первой встрече она была готова провалиться под землю от смущения.

Надо будет обязательно поблагодарить Луну, решила про себя Джинни. Хотя тогда, когда она впервые поделилась с ней своей мечтой, подруга в своей неповторимой манере высказалась прямо и ни капельки не смущаясь:

— Ты, главное, не цепляйся к нему, как репей или кусок жвачки на асфальте, — это вызывает только одно желание — брезгливо вытереть подошву или выругаться из-за предстоящего процесса муторного тщательного выдёргивания кучи цепких крючочков. Да ещё о том, что надо обязательно ещё раз одежду почистить. Если хочешь, чтобы он тобой заинтересовался, то сделать он это должен сам, а ты при этом должна быть как бы не при делах.

— А это как это? — озадаченно спросила Джин. — Ведь, если я ничего не буду делать, то он на меня и не посмотрит! Кому нужна такая мелкая рыжая пигалица в веснушках? У него, наверное, за год уже куча подруг и поклонниц...

— Ну, это вряд ли. Мальчишки в этом те ещё дубы, — хихикнула Луна. — И куча медоносных пчёлок, вьющихся вокруг них, жужжа что-то непонятное о своих девчачьих делах, их только раздражает и вызывает лишь одно желание — сбежать куда подальше и укорениться в другом месте. Или же на метле улететь.

Тут Луну явно озарила какая-то важная догадка, потому что глаза её распахнулись в удивлении, а голова повернулась к её собеседнице, из-за чего девочка даже привстала с травы, где расслабленно лежала до этого, смотря на небо и любуясь облаками.

— Точно! — воскликнула она. — Это всё объясняет.

— Что объясняет? — настороженно спросила Джинни, несколько напуганная такой необычной реакцией подруги.

— Почему среди мальчишек так популярны эти идиотские мётлы! — произнесла Луна с таким видом, словно открыла для себя ответ на самый главный вопрос магического мира.

Джинни, ожидавшая совсем другой ответ, озадаченно замерла, пытаясь переварить такую резкую смену темы обсуждения, а потом её губы начали растягиваться всё сильнее в улыбку, пока подруги синхронно не рухнули на траву, закатываясь от хохота.

— А как мне тогда поступать? — отсмеявшись, всё же попыталась вернуться к своему главному вопросу Джинни.

— Ну... Сначала ты не должна никаким образом показать, что он тебе интересен, — прижав указательный палец к губам, начала размышлять вслух Луна. — Он тоже должен привыкнуть к тому, что ты рядом и никак для него не опасна.

Джинни поперхнулась воздухом.

— Опасна? — осторожно переспросила она. — Я?

— Ага! — хитро улыбнулась Луна. — А вдруг ты как прилипнешь к нему или на шее повиснешь, а он не сможет тебя оторвать? Или преследовать начнёшь? Он такой утром пойдёт в ванную, зубы чистить, а тут вдруг в отражении в зеркале увидит, как ты, сама непричёсанная и заспанная, из-за шторки выглядываешь и жадно пожираешь его глазами... Или вечером, когда он только ляжет спать и выключит свет, как неожиданно, едва привыкнув к полумраку комнаты, увидит два блестящих отражённым лунным светом глаза "неизвестной", с тоской смотрящих на его пижаму в ромашках из-под соседней кровати. И только он соберётся заорать от испуга, как его прервёт смачный чих этого таинственного подкроватного монстра...

— А почему чих? — озадаченно и немного смущённо спросила Джинни, поражённая описанными картинами.

— Так пыльно же, под кроватью, наверное, — совершенно обычным тоном безмятежно сказала Луна. — Я бы точно чихнула.

Правда, серьёзность своей речи она же сама и смазала, начав не просто смеяться, а откровенно ухохатываться, смотря на озадаченно-возмущённое личико подруги.

— Да ты... Да я... Да я никогда... — возмущённо пыхтя, попыталась возмутиться девочка. — Да ну тебя!

И тоже захихикала над представленными, согласно прозвучавшей вводной, картинами.

— Короче говоря, — продолжила Луна, когда подруги отсмеялись и вернулись к процессу рассматривания облаков, — тут, как с рыбалкой на удочку. Ты же с братьями на рыбалку ходила?

— Угу, — кивнула Джин, жадно внимающая откровениям явно с опытом говорящей подруги.

— Вот здесь всё то же самое. Сначала выясняешь, что ему нравится или не нравится, и прочие предпочтения. Это простым наблюдением поймёшь. Только ни в коем случае близко не приставай и пристально подолгу не рассматривай — спугнёшь. Можешь невзначай за обедом или завтраком расспросить. Далее начинай прикармливать... В буквальном смысле этого слова — например, стол сервируй, и сама садись так, чтобы будущий улов не мог сам дотянуться. Тогда ты невзначай сможешь ему передать, что потребуется. За недельку, глядишь, и привыкнет к подобному, а потому и в последующем будет не против твоей помощи. Тут, главное, не упустить момент — если перекормишь или оставишь, как есть, то так и останешься для него привычным фоном, на котором глаз не задерживается.

Следующий этап — аккуратно забрасывай наживку. Ты уже должна будешь понять его вкусы и темы, которые он любит обсуждать. Вот и, как бы мимоходом, вставляй комментарии или озвучивай своё мнение. Но обязательно поначалу оно должно совпадать или не сильно отличаться от его. Ты должна в его глазах стать той, кто "в теме" и за него. Лучше всего дополнять его точку зрения, выступая на его стороне. Но при этом не подавляй парня в разговоре — замкнётся и уйдёт в глубину, откуда рыбку будет намного сложнее вытащить.

После того, как он начнёт легко дополнять твои мысли в разговоре или просто просить подтвердить своё мнение, самое время будет подсекать. Начинай обсуждать с ним то, в чём он не силён. При этом тема не должна быть совсем далёкой от его интересов. Тут ты легко сможешь предложить прогуляться, допустим, в книжный или маггловский читальный зал, где есть книги, подтверждающие твои слова. Заодно сможешь затащить парня туда, где вы будете вдвоём, в тишине и практически наедине.

Тут Луна скосила глаза на замершую статуей самой себе Джин, и позволила проскользнуть на лице мимолётной лукавой улыбке. Рыбка явно клюнула.

— Но сразу не смей ничего такого делать или демонстрировать! — повысила голос Луна, заставив Джинни вздрогнуть и покраснеть от смущения. — Во-во, мелкая ещё. Рыбалка не терпит суеты и спешки. Она у тебя затянется на несколько лет, а не пару недель, как ты себе явно вообразила. Если будешь торопиться, то рыбка сорвётся с крючка, и тебе придётся искать новую наживку и менять место клёва. А в Хогвартсе это будет сделать затруднительно.

— Да я и не думала об этом!

— Ага, ага. А личико у тебя от солнышка покраснело... Ладно, не обижайся — просто тебя так прикольно подкалывать, — ещё раз подколола её подруга. — Но вернёмся к рыбалке. Когда поймёшь, что рыбка крепко заглотила наживку, начинай вытягивать её к себе. В смысле, начинай потихоньку менять привычную ему обстановку, внося всё больше изменений, говорящих о тебе, уменьшая при этом время, которое он уделяет другим. Но ни в коем случае не позволяй случиться тому, когда ему придётся выбирать между его увлечениями и друзьями и тобой. Тянуть надо ровно и медленно, но не допуская рывков и прослаблений. В итоге, у него должен остаться только один путь. Поняла?

— Как-то это всё сложно, — протянула Джинни. — Мама вон...

— Слышать об этом ничего не хочу, — подскочила Луна, зажав рот подруги ладошкой. — И тебе не стоит никому об этом говорить. Запомни, Джин, подобные лёгкие пути, когда в основе отношений лежит ложь, ни к чему хорошему в будущем не приведут. И ваша жизнь, и ваш дом тому наглядный пример. Уверена, что твоя мама в Хогвартсе мечтала не о бессменной вахте на кухне и идеальном знании бытовых заклинаний. Но тут ты сама для себя решай: я — не аврор, чтобы хватать за руку.

Испуганный взгляд владелицы двух медных косичек был ей ответом.

— Ты меня услышала? — спросила Луна, убрав руку, но продолжая внимательно всматриваться в глаза девочки. — И поняла? Потому что, если нет, то наша дружба на этом и закончится. Будем просто соседками на уровне "привет-пока".

— Да, — тихо сказала та. — Я поняла.

— Вот и отлично, — беззаботно подытожила Лавгуд, заваливаясь обратно в дежурную позу наблюдателя за облаками. — Ещё вопросы по теме предмета?

— А чем мне его заинтересовать? Я же тоже, кроме квиддича, из-за Рона, и вязания, от мамы, и не знаю ничего.

— Тю-ю... Так кто тебе мешает узнать? Книги для того и придуманы, подружка! Читай, задавай вопросы, запоминай и делай выводы! Так ты будешь умнее — это тебе обязательно поможет. А знаешь почему?

— Почему?

— А потому, что дуры, способные говорить только на одну и ту же тему по кругу, никому не нужны.

Этот памятный разговор состоялся уже достаточно давно, чтобы Джинни успела понять, насколько была права Луна. Реальность отличалась гораздо сильнее от того, каким она представляла себе Гарри. На самом же деле, он оказался... мелким. Ну, в смысле, этот Поттер ни на один взгляд не тянул на того, кто ещё в детстве был способен одним своим видом оставить от Того-кого-нельзя-называть пепел и грязную мантию. Да и после перелёта на их фордике с близнецами он был каким-то чересчур взъерошенным и ошарашенным. Хотя, зная близнецов... Они вполне могли провести полноценный штурм, "спасая" его из собственной спальни.

Джинни всё же не стала тогда прыгать вокруг мальчика — там и одного Рона с мамой было достаточно, — решив присмотреться к нему получше. И, неожиданно для неё, само собой получилось именно то, о чём ей говорила Полумна. Гарри перестал стесняться её присутствия. Да и она сама, честно говоря, тоже. Вроде бы ничего сложного, но она три дня придумывала, о чём бы с ним поговорить, кроме обыденных "привет-привет" каждое утро, всё же догадавшись, благодаря Рону с его квиддичем, просто спросить, чем Гарри ещё увлекается.

В итоге, после определённой суеты и помощи Луны с книжками, чтобы понять, о чём речь, у обоих появился понимающий собеседник. Да и просто помолчать с ним иногда было удобно, когда она уставала от шума, вечно царившего у них в Норе.

От дальнейших мыслей на тему её отношений с Гарри Джин оторвала мелькнувшая впереди знакомая белобрысая макушка очень знакомой девочки, что-то задумчиво рассматривающей за стеклом витрины. Узнав оную, девочка направилась к ней, забыв обо всём.

Подойдя ближе, она увидела, что объектом пристального внимания её лучшей подруги стал очередной выставочный образец метлы.

— Ты это серьёзно? — поражённая до глубины души Джинни даже забыла поздороваться. — А как же твоё отвращение к этому "непрофильно применяемому хоз. инвентарю"?

— И тебе привет, — ни на секунду не отвлекаясь от своего занятия, флегматично ответила Луна. — Врага всегда надо знать в лицо. Правда, Гарри?

Джинни посмотрела себе за спину, вслед за оглянувшейся Луной. Правда она предпочла просто обернуться вполоборота, а не демонстрировать свою гибкость, изгибаясь "буквой зю", как это сделала Лавгуд — изогнув шею так, что голова её теперь была откинута назад и слегка наклонена набок. Вкупе со скошенными до упора глазами, приоткрытым ртом и серьёзным тоном ответа, впечатление на подошедшего к подругам Поттера получилось... озадачивающим. Усугубляло его ещё и то, что Луна была одета в лёгкое светлое платье, немного не достающее до колен, и простые, такие же светлые, босоножки. В целом, девочка смотрелась мило. И то, что всем своим видом она бросала вызов окружающим тёмным силам чёрных мантий и остроконечных шляп, её явно нисколечко не заботило.

— Ты враждуешь с мётлами? — выразил своё недоумение Гарри.

Луна Лавгуд смерила мальчика оценивающим взглядом, кивнула самой себе, словно подтвердила составленное ранее мнение, и вернулась к разглядыванию выставленного Нимбуса. Остальные неосознанно посмотрели туда же.

— Ты зря удивляешься, Гарри, — не отрываясь от своего занятия, начала отвечать Луна. — Мир большой. И в нём нет никого, кто бы не имел врагов. Некоторые даже считают, что они враждуют с целым миром. Вот скажи, что на твой взгляд правильнее — когда враждуют между собой два человека или когда один человек считает своим врагом какой-то предмет?

— Эм... — Гарри и Джинни удивлённо переглянулись. Юная Уизли даже пожала плечами, не понимая, к чему та ведёт. — Наверное, первое. Как можно ненавидеть вещь? Вещь сама ничего не может сделать человеку. Как-то так.

— То есть, когда один человек пытается убить другого, зачастую не обращая внимания на сопутствующие жертвы, ты считаешь нормальным и правильным? А тех, кто ритуально сжигает каждый год колдографии какого-нибудь побеждённого Тёмного Лорда, нужно сажать за решётку или лечить принудительно?

— Э-э-э... Если, конечно, смотреть на это так, то лучше сжигать бумагу, — озадаченно протянул Гарри, явно задумавшись над свежим взглядом со стороны.

— А если это будут представители движения зелёных, которые в порыве ненависти ко всему, что наносит вред окружающей среде, пролезут в исследовательскую лабораторию и в процессе её разгрома вызовут распространение ядовитых химикатов, вызвавших множество смертей пострадавших? Или попытаются выпустить диких хищников из клеток в зоопарке?

Луна демонстративно хмыкнула, и уже полностью обернулась лицом к собеседнику, чтобы, уперев руки в боки, скептическим взглядом окинуть Поттера от взлохмаченных волос до пыльных ботинок.

Гарри в ответ аналогичным образом демонстративно окинул взглядом девочку, а потом перевёл свой взгляд куда-то ей за спину. Также демонстративно хмыкнув.

— И когда нам ждать твоего проникновения на завод, где делают Нимбусы? Хочется на такой большой костёр посмотреть.

Луна с удивлением посмотрела на Гарри, явно удивлённая таким хитроумным ответом. Непроизвольно выползшая на её лицо улыбка стала результатом осознания того, что у неё вероятно появится стоящий и понимающий её юмор собеседник.

— Уел, Гарри. Кстати, Луна Лавгуд. Будем знакомы, — протянула руку девочка.

— Гарри Поттер, — пожал её в ответ мальчик. — А откуда ты меня знаешь?

— Пф! — пренебрежительно заявила девочка, подкрепив свой развёрнутый ответ демонстративным взглядом в сторону лба Гарри.

— М-да, согласен. Дурацкий вопрос.

Так оживлённо завязавшийся разговор был бесцеремонно прерван подошедшим Роном, вторгшийся в процесс знакомства с присущими ему тактом и чувствительностью.

— Гарри, Джинни, вы чего сбежали, да ещё и с этой общаетесь? — спросил он, положив им руки на плечи и вклинившись между ними.

Только что упомянутые, не сговариваясь, сначала закатили глаза, явно считая про себя или выпрашивая свыше немножко терпения, а потом грустно выдохнули, но так, чтобы Рон этого не заметил. Всё это у них получилось настолько синхронно, что Луна не выдержала и захихикала.

Рон же, не задумываясь, принял это на свой счёт, мгновенно покраснев от накативших чувств и забушевавшего неудержимого желания поставить на место одну белобрысую выскочку. Правда, высказать накипевшее сразу же он не смог.

— Рон, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не обижал Луну! — донеслось до него справа от Джинни.

— Рон, мы просто разговариваем. И тебе не стоило быть таким грубым с девочкой! — ему вторил слева голос Гарри.

То, что слова были подобраны неправильно, ребята поняли почти сразу же, по последовавшему продолжению.

— Не обижать эту? Да с этим исчадием ада просто нельзя иначе!

Луна польщённо улыбнулась подобной высокой оценке себя любимой, шаркнув по мостовой носиком босоножки и склонив голову в деланном смущении. Но при этом не смогла упустить такой момент.

— Ой, не надо меня так на людях хвалить, Рон. Я прямо смущаюсь. Но спасибо за оценку. Мне её очень лестно было услышать из твоих уст.

Рон, явно не ожидавший подобного, замер в прострации, временно способный только лишь молча открывать и закрывать рот.

— М-да, — неутешительно подытожила она результаты своего осмотра. — Мозги вроде бы и есть, но пользоваться ими явно пока ещё не пробовали. Джинни, ты бы хоть потренировала эту замечтавшуюся будущую звезду квиддича, а то он сейчас идеально подходит под амплуа какого-нибудь национального героя.

Судя по насупившемуся выражению лица да промелькнувшей в глубине глаз на пару мгновений непонятной эмоции, Поттеру подобное сравнение не очень понравилось.

— Луна, не стоит... — начала Джинни, но была прервана в самом начале.

— Джинни! Гарри! Вы почему сбежали? — раздался внезапно голос миссис Уизли, оказавшейся, неожиданно для всех, рядом с детьми. Ну, почти неожиданно — ведь Луна всё же прекрасно видела женщину, но не стала предупреждать своих собеседников. Ибо, да, постоянная бдительность!

Последнюю мысль, подкреплённую подмигиванием, Гарри прочитал в полном ехидства выражении лица Луны. Жалко, что как-либо ответить ей он уже не смог, утянутый за руку фактическим главой семейства Уизли.

— Так, у нас по списку остались только книги — идём в книжный, — озвучила взятый курс Молли, утягивая другой рукой заодно и Джинни.

Луна пошла за всей толпой, но соваться в битком набитый магазин поостереглась — злобные мегеры, которым не досталось места внутри, своими взглядами, казалось, пытались превентивно избавиться от всех потенциальных конкурентов на автограф кумира. По её мнению, это была серьёзная, для одиннадцатилетней девочки, причина не искать лишний раз приключений на свои будущие нижние девяносто. Молли же, при её формах, даже не заметила препятствий, целеустремлённо прокладывая путь к стойке продавца. Лавгуд прекрасно было видно сквозь витрину, как миссис Уизли переговорила с продавцом, получила два набора книг Локхарта, после чего ласково рукой поправила причёску Поттера. И...

— Гарри! Гарри Поттер!.. — донеслись до Луны крики обладателя какой-то там улыбки.

Мимо Луны прошла чета Малфоев, правда, леди Малфой предпочла уйти по своим делам, а вот отец с сыном прошли внутрь. А значит, что и мордобой скоро будет. Последний не замедлил себя проявить. Внимательно смотреть неумелую драку лорда с работником заштатного отдела Министерства магии она не стала, предпочтя внимательно наблюдать за котлом Джинни, куда были сложены все купленные книги, и в котором лежала та, что брал в руки Люциус Малфой.

Драка всё же выплеснулась за пределы магазина, приманивая зевак и непрошеных доброжелателей. Последним оказался лесник Хогвартса, просто-напросто схвативший аристократа и не очень аристократа за шкирки и попытавшийся методом интенсивного встряхивания переключить у обоих драчунов имеющуюся соображалку на режим с большим КПД. Помогло это или нет — было неясно, зато все лишние задачи из буйных голов были им явно вытеснены, так как желания продолжить процесс мануально-вербального общения драчуны больше не проявляли.

Короче говоря, все вернулись к прерванным занятиям, а Малфои ушли куда подальше. И теперь Луне никто не мешал попытаться сделать то, ради чего она пришла сегодня к "Флориш и Блоттс".

— Джинни, слушай, — отвела подругу в сторонку Луна, чтобы их никто не услышал. — У меня деньги кончились, а я хотела себе что-нибудь для зарисовок купить. Ты не могла бы мне подарить вон ту тетрадку? А я тебе взамен позже другую такую же отдам. Просто мне зарисовать кое-что хочется...

Луна не стала выдумывать особо хитрых планов — ведь самые простые всегда самые надёжные. Те, кто знал, что это за вещь, уже ушли, а прочим сейчас до неё дела нет. А жалобная мордашка, подкреплённая умильным взглядом голодного котёнка, помноженная на знание Джинни о том, что на Луну подобное часто накатывает, позволила получить желаемое без шума и пыли.

— Спасибо, Джин! — Луна чмокнула подругу в щёчку на прощание и умотала куда подальше, не оглядываясь. И именно поэтому для неё осталось незамеченным, что Гарри Поттер пристально, хотя и с явным недоумением, смотрел ей вслед.

Глава 10. Рекорды и достижения

Если вас спросят, чего можно достичь за без малого месяц, то каким будет ответ? Студенты скажут, что за месяц можно написать диплом, а некоторые даже добавят, что и два, если за отдельную плату. За месяц можно пройти испытательный срок после приёма на работу или же провести его на курорте, отдыхая от идиотизма тех, кто в его ходе проверку пройти не сумел. Или же за почти месяц двенадцатилетней девочке можно организовать с нуля своё собственное дело. Невозможно, скажете вы? Нет, это просто магия, вполне серьёзно ответит Гермиона Грейнджер, а потом изменит ваши воспоминания.

За два дня до отправления Хогвартс-экспресса Гермиона безвольной медузой развалилась на кровати в своей комнате, бессовестно сминая покрывало, усыпанное изображениями планет и прочих естественных и самых значимых искусственных спутников Солнечной системы, выполненных в стиле примитивизма. Обычно она любила рассматривать картинки, бессознательно обводя пальчиком пунктирные траектории планет на рисунке, размышляя о чём-то своём, но сейчас она просто лежала на спине и смотрела в потолок, отказываясь делать что-либо ещё — борьба с ветряными мельницами бюрократического аппарата Великобритании отняла все её силы за это лето, да и просто морально выжала.

Нет, может, для тех, кто удовлетворяет всем требованиям, не таким уж и сложным, если честно, это так и есть, однако для той, кто хочет остаться в тени, но при этом иметь полный контроль над создаваемой будущей корпорацией, появляется ряд сложностей.

Первая, самая простая — начальный уставной капитал. Своих денег, накопленных с доходов от того, что её банда с Питером во главе толкала барыгам, ей явно не хватало. Но тут удачно и в тему пришлось её решение избавляться от старой компании. Одна неудачная попытка ограбления инкассаторов... И все, кто надо, видят небо в клеточку, а кто не надо — распределены по детским домам. И даже не вспоминают, что знали когда-то одну милую девочку Бонни. Ну, а то, что пару мешков потеряли, так эти четыре мешка воры в процессе побега по дороге попрятали — у них об этих шести мешках и спрашивайте. В общем, минимальные двести тысяч фунтов уставного капитала для открытия своего дела она теперь могла обеспечить, ведь у сквибов, согласившихся подписать договор, как оказалось, и близко таких сумм не было.

Впрочем, наличие таких сумм стало одной из причин, почему с ней согласились вообще иметь дело, изрядно насмешив при этом девочку. Как и наличие фляги со специфическим запахом, из которой она изредка отпивала в ходе переговоров, тоже добавило ей веса в глазах напротив. Взрослые иногда такие предсказуемые... Вот и тут, желание обокрасть кого-то маскирующегося под маленького наивного ребёнка напрочь затмило все доводы совести. Ей даже почти и помогать этому процессу не пришлось. А уж мнение, что её оппоненты смогут обойти составленные ею договоры... Уже смешно. Но, если действительно смогут такое провернуть, то она и возмущаться не будет — Гермиона уважала достойных противников.

Дальнейшее было делом техники. И нанятых юристов. Она же занялась подбором соответствующего здания и подготовкой оного под свои нужды. Последнее стало актуальным ввиду наличия относительно живого Волан-де-Морта. Она не очень горела желанием однажды вечером заявиться в доставшийся ей по наследству схрон и узреть там очередную интимную попытку возрождения одного монстрика в самый неподходящий момент.

Доверить такое ответственное дело никому постороннему она не могла, да и не объяснять же, что нужно здание с глубоким подвалом, где планируется проводить разные тёмномагические ритуалы и эксперименты? Вот и пришлось побегать. Хотя бегать пришлось бы намного меньше, если бы она сначала не решила, что лучше начать искать с предместий Лондона и прочих городков с приставкой "литл". Однако взгляды в спину, которые она ощущала на себе, словно впивающиеся раскалённые иглы, быстро заставили изменить критерии подбора. Так что итоговый вариант в виде добротного дома постройки времён Второй мировой по адресу Гримуалд Плейс, дом 8, стал почти подарком судьбы. Тут было всё, чего она хотела — просторный подвал, ранее использовавшийся как бомбоубежище, большой холл на первом этаже с подсобными помещениями и кухней, пригодный для перепланировки под магазин, и второй этаж, где можно было устроить как кабинеты, так и спальни.

Но не это было главной причиной выбора дома, а то, что Гермиона, когда шла смотреть очередной вариант, так и не смогла найти дом под номером двенадцать. Осторожное выяснение в том же Министерстве магии — и ей уже известно, что тут когда-то был дом Блэков. С этого момента, если бы девочку спросили о причине своего выбора, она бы не смогла точно ответить, так как разрывалась между желанием залезть в дом тёмной семьи, где однозначно есть обширная библиотека, и тем, что прятаться легче в тени свечи — ведь никого не удивит, если по адресу с такой репутацией вдруг потянет чем-то запрещённым.

Далее последовала работа с людьми. Опуская подробности, магия помогла сэкономить примерно полмиллиона фунтов, а юная Грейнджер в некоторой степени стала разделять неприязнь Риддла к магглам. Но не ко всем, а к одной узкой прослойке. К чиновникам. До Круцио пока не дошло, но, как говорится, желание появилось. Правда, после общения с милой дочкой-племянницей начинающих предпринимателей у некоторых из них появились небольшие странные пристрастия, большей частью безвредные, вроде желания ощутить вкус маринованных огурцов с горячим шоколадом... Или фобии, например, протянутых запечатанных конвертов... Или неконтролируемые реакции, но подобного вмешательства в физиологию она больше не повторяла... если в комнате не было форточки... Но большей частью она жёстко прописывала запрет брать взятки в личных целях. Ведь нет хуже наказания, чем отдать своими же руками деньги в какой-нибудь фонд защиты бабочек Амазонии. Воздействие она не фиксировала, так что после примерно месяца всё вернётся на круги своя... Но вот воспоминания останутся.

Зарегистрировав таким образом шесть компаний с ограниченной ответственностью из трёх соучредителей с равными долями, Гермиона предложила сквибам разделить области, в которых они будут работать. Одной сразу было суждено заняться юридической деятельностью, так как все трое свежеиспечённых владельцев имели юридическое образование. И первым их заданием как раз и была легализация полутора миллионов фунтов, нажитых непосильным детским трудом. В последнем Гермиона даже ни капельки не покривила душой — своими силами эти мешки она даже приподнять тогда без напряжения всех сил не смогла.

Второй компании, ещё безымянной, она отвела роль частного детективного агентства. Ей в будущем пригодятся те, кто имеют связи как с полицией, так и с не самыми законопослушными слоями общества. Её недолгий опыт общения однозначно намекал на необходимость подобного. Ну, а куча зелий всегда готова помочь в добывании информации.

Третьей она отвела роль чисто денежную, в которой пока ничего не понимала, кроме того, что знающий и умелый брокер на бирже способен добывать деньги фактически из воздуха.

Четвёртая по её плану должна была занять фармакологическую нишу. Но тут непреодолимой стеной встали законы по лицензированию лекарств. Пришлось эту идею отложить на следующее лето, дав команду заняться проверкой совместимости зелий, эликсиров и их концентратов с магглами. При этом особо указав на недопустимость похищений и прочей явно вредной для репутации деятельности. Бродяг — нанимать. Вот когда, если что, то вот тогда и всё остальное.

Пятой она отвела роль на ниве грузоперевозок. Почему никто из магглорождённых, знающих о сундуках с расширением пространства, не занимается ничем подобным, она пока не понимала. Но раз какая-то причина есть, то начинать нужно с малого. Ведь ниша с контрабандой в тайниках с расширением пространства так и напрашивается.

Шестым стало охранное агентство. Официальное разрешение на карманную вооружённую армию никогда не помешает. А то, что там у ребят даже личное оружие с пластиковыми пулями титановые сантиметровые листы пробивать в будущем будет, так это патроны такие качественные.

* * *

Джинни Уизли сидела в своей комнате, смотря из окна во двор, где мальчишки как раз разгномливали сад, и напряжённо размышляла о жизни и мальчиках. Точнее, об одном конкретном, но в виду применения её девичьей логики эти размышления затрагивали несколько большую выборку, итоговые оценки которой, непонятным для постороннего образом, распространялись на всех подобных субъектов, находящихся в непосредственной близости. Или, если говорить кратко и конкретно, она ревновала.

Причина её раздрая в чувствах в данный момент особо эффектно запустила гнома за пределы участка, зашвырнув его куда подальше по высокой дуге через забор. А всё началось с безобидного вопроса Гарри Поттера прошедшим вечером, когда он имел неосторожность прямо поинтересоваться одной особой...

— Джинни, скажи, ты хорошо знаешь эту Лавгуд?

— Ну, да. Она моя лучшая подруга, — с удивлением в голосе от проявления подобного интереса ответила девочка. — А что вдруг?

Гарри несколько замялся, пытаясь подобрать слова так, чтобы подвести к основному предмету своего интереса. Для девочки же это выглядело словно мальчик на секунду смутился, заронив тем самым в душу зёрна сомнений.

— Она показалась мне несколько необычной, — дипломатично попытался зайти издалека Поттер, не подумав, что его слова можно понять как-то иначе, чем он имел ввиду.

— Ну, есть немного, — начиная что-то подозревать, ответила Джинни. — Она вечно имеет на всё своё мнение, не обращая внимания на то, какое впечатление производит на окружающих, поступая так, как считает правильным. За это её не любят, считая немного того.

На этих словах девочка покрутила пальцем у виска.

— А всё потому, что она девочка культурная, предпочитает отвечать неприятному собеседнику так, чтобы он не понял кем его обозвали и куда послали. В итоге все довольны. Ну, и ещё, она неконфликтная. Предпочитает не ругаться сразу, а стерпеть, записать, и уже потом отомстить по полному списку.

Гарри хмыкнул.

— Не заметил, чтобы она не обращала внимание на собеседника. Мне она показалась вполне здравомыслящей и интересной. И я не против с ней ещё поболтать. Только я не понял в конце, когда она попросила у тебя что-то — сама купить не могла или она у тебя всё выпрашивает?

— Да нет, обычно пару раз в неделю забегает, или я, когда скучно становится, хожу к Лавгудам. А эту тетрадку она просто попросила на обмен — она часто так делает, когда какая идея ей в голову стукнет, и ей захочется что-то записать или зарисовать. Потом другую отдаст — она всегда отдаёт.

— А можно в следующий раз пойти вместе с тобой? — как можно естественнее попытался поинтересоваться Гарри, размышляя в этот момент только о том чувстве родства, что шло от невзрачной чёрной тетрадки, и не думая, что даёт толчок к не самому удачному развитию событий в будущем.

— Можно. Наверное, — озадаченно ответила Джинни. — Но она скорее всего завтра сама придёт отдавать взамен взятого. Тогда и поговоришь.

Сама же Джинни решила обязательно переговорить с Луной с глазу на глаз, ощущая, что ей требуется прояснить несколько моментов.

Глава 11. Школа жизни и прочие ужасы

Вокруг неё был туман. Или что-то похожее аналогичного грязно-серого оттенка с капелькой сизого цвета, испускающее свет равномерно со всех сторон. Точнее сказать она не могла, потому как так и не смогла приблизиться к этой призрачной границе, сколько бы она ни шла и в какую бы сторону ни направлялась.

Она не помнила, как попала сюда, и не могла расслышать ни одного постороннего звука, кроме тех, что издавала сама — шуршание школьной мантии, дыхание, стук сердца и шум крови в ушах. Да даже её собственный крик казался ей совсем не похожим на тот, к которому она привыкла.

Чувствуя, что постепенно начинает терять присущую ей ясность разума, она решила пойти в любую сторону, лишь бы не оставаться больше в неподвижности и тишине наедине со своими мыслями. В дополнение к движению она усиленно вспоминала, как могла оказаться тут, чтобы понять, где это самое "тут" и кто в этом виноват.

Впрочем, имеющиеся в её распоряжении навыки окклюменции оказались бесполезны. Вот она зашла в пустое купе Хогвартс-экспресса, задвинула вещи на полку, разместилась с книгой у окна, и... Вот она уже в сером "нигде". Без палочки и прочих привычных ей аргументов скрытого ношения.

Всё нарастающее ощущение полной беспомощности было ей даже в новинку.

Она не могла даже сказать, сколько уже так шла в этом месте, так как ни усталости, ни голода с жаждой так и не почувствовала. Собственно, она не чувствовала ничего, кроме того, что ей надоело идти. Эта мысль натолкнула её на одну догадку — задержав дыхание и для надёжности заткнув рот и нос руками, она стояла и считала про себя удары сердца. После пятисотого удара, когда удушье так и не наступило, девочка прекратила эксперимент, озадаченно хмыкнув. Впрочем, чтобы развеять определённые подозрения, она себя ущипнула изо всех сил.

— Ай! Чтоб тебя! — Боль всё-таки присутствовала, а потому, это, похоже, всё же не сон.

Девочка грустно вздохнула.

— Ну и что теперь? — размышляя вслух, спросила она неизвестно кого.

— А теперь ты готова к разговору с нами!

Незнакомый женский голос раздался, казалось, одновременно со всех сторон, вызвав волну дрожи по телу девочки и отдаваясь неприятными ощущениями у неё внутри. И одновременно с последним звуком, стоило ей только моргнуть, как она оказалась в зале суда. Таком памятном ей-Тому зале, где он выступал свидетелем по делу Рубеуса Хагрида, после которого оному сломали палочку.

Правда, некоторую новизну ощущений вносили цепи и кандалы, которые не позволяли ей сдвинуться с места обвиняемого. Осознав всю эту гамму ощущений после такого резкого изменения обстановки, она озадаченно моргнула ещё раз... Чтобы увидеть, что зал уже не пуст.

Теперь уже места обвинителя и защитника, а также свидетелей защиты и обвинения были заняты, а места в общем зале были заняты множеством людей, лица которых не давала разглядеть всё та же грязно-серая, сизая дымка.

Громкий удар молотка, неожиданно раздавшийся из-за пределов её взгляда, заставил девочку испуганно вздрогнуть.

— Тишина в зале! Рассматривается дело Гермионы Джин Грейнджер по обвинению в нарушении законов магии!

Только что названная Гермиона от удивления просто-напросто открыла рот, забыв обо всём, что с ней было до этого. Но продолжение для холодного и сугубо рационального разума, привыкшего мыслить логически, стало настоящим ударом по мировоззрению.

— Сторону обвинения представляет Смерть, сторона защиты — Жизнь. Председатель суда — я, Магия. Судебное заседание объявляю открытым!

Удар молотка судьи вывел Гермиону из оцепенения.

— Ничего себе у меня бред, — буркнула себе под нос девочка. — И вроде же ничего такого с утра не употребляла...

— Слово предоставляется стороне обвинения.

Из-за стола, расположенного ближе к закованной девочке, встала смутно знакомая ей женщина. Но стоило Гермионе задуматься об этом факте, как память Тома вспышкой озарения подсказала, кто это. Беллатрисса Лестрейндж. Выглядела она на все сто. В смысле — великолепно. А так, всего где-то на двадцать семь — тридцать лет. Идеально уложенные в красивую причёску волнистые иссиня-чёрные волосы с одной выпущенной спереди седой прядкой, гладкая кожа, полные губы, буквально притягивающие к себе взгляд, выразительные глаза.

Гермиона не заметила, как непроизвольно мазнула языком по губам. И только закусив нижнюю, подавшись вперёд насколько позволяли цепи, осознала своё поведение. Млять, чёртова память Риддла! Ещё подобных наклонностей ей не хватало!

— Благодарю, сестра. Я буду краткой. Гермиона Джин Грейнджер обвиняется в незаконном присваивании части души Томаса Марволо Реддла, его родовых даров и усилении личной силы за счёт поглощения оболочек души выше названного, что исключает эту душу из оборота Реинкарнации, как невосстановимо повреждённую.

Гермиона от удивления замерла с отпавшей челюстью на неудобном стуле, забыв про все неудобства. Мысли из головы все как-то незаметно у неё выветрились. Явно, чтобы не вызвать критическую ошибку в насквозь материалистическом мышлении девочки.

— Слово предоставляется стороне защиты.

Из-за дальнего стола встала ещё одна знакомая ей по памяти крестража женщина, прервав тем самым недовольный гул со стороны зрительного зала, по-прежнему скрывавшемуся за мутной пеленой тумана. И опять она была из семьи Блэков. Нарцисса Малфой. Так же красивая и настолько же идеальная.

— Безусловно, все названные сестрой факты имели место быть. Однако, прошу обратить внимание, что в момент начала поглощения части души мистера Реддла, обвиняемая ещё не родилась, а значит названные обвинения неприменимы к моей подзащитной. Считаю, что следует рассматривать факт передачи крестража в пользование Гермионы Джин Грейнджер процессом дарения. А также учесть факт того, что Том Марволо Реддл создал шесть крестражей, что подразумевает под собой добровольное нанесение своей душе непоправимого вреда, и самовольное исключение оной из процесса круговорота душ.

Единственная мысль после этой речи своей защитницы, бившаяся в голове девочки, сводилась к одной фразе — "Вот это её вставило". Неожиданно раздавшийся удар молотка заставил её вздрогнуть.

— Тишина в зале, а то прикажу всех вывести!

Слова Магии, вопреки всему, не оказали существенного действия на зрителей, недовольный гул которых стал разноситься волнами по мере зарождения споров скрытых в тумане неизвестных аналитиков. Удары молотка, повторно требовавшего тишины, как-то отдалились, доносясь до девочки сквозь слой ваты, не отвлекая больше от размышлений об обвинениях и последовавших доводах.

Гермиону настолько поразило происходящее, что она не сразу поняла, что окружающее начало терять чёткость и отдаляться от неё, скрываясь в тумане. И лишь только гулкие удары, доносившиеся со стороны, продолжали терзать её голову, отдаваясь вспышками боли где-то в затылке...

— Говорил же тебе, что она опять зачиталась, а ты — нету её, нету.

Смутно знакомый голос вырвал девочку из мутной пелены, разом заставив вспомнить, что она находится в Хогвартс-экспрессе на пути в школу, а голос принадлежит Гарри Поттеру.

— Гермиона, спать нужно в кровати, по ночам, а не днём, уткнувшись носом в разворот первого попавшегося учебника, — вторил ему второй знакомый голос, принадлежащий Рону Уизли.

— Просто вы ничего не понимаете в призывах сносмурфиков.

А вот этот девчачий голос Гермионе был незнаком. И это был лишний аргумент за то, чтобы приподнять голову от такой тёплой книги. Кара последовала незамедлительно, вызвав гримасу боли на лице из-за затёкшего тела. Пока Гермиона разминала шею, чтобы хоть как-то разогнуться, разговор про неизвестную магическую фауну продолжился сам собой, а ведущие его дети не спеша размещались в купе девочки.

— Правда я никогда не пробовала их приманивать, засыпая на книге про мифы и сказки магической Британии, — несколько задумчиво продолжила Луна, вошедшая вместе с ребятами и Джинни Уизли в это купе. — Скажи, а у тебя получилось?

Гермиона, размяв, наконец, шею, смогла повернуться к гостям, сходу поймав незамутнённый взгляд незнакомой ей, видимо, первокурсницы, полный открытого нетерпения и интереса, присущего не каждому маститому зоологу.

— Получилось — что? — настороженно, словно идя по минному полю, уточнила она. У неё всё ещё были свежи воспоминания о столь запоминающемся судебном заседании, а потому сейчас на любую странность она реагировала несколько неадекватно.

— Ну, увидеть тех, кто приносит сны. — Ответ маленькой девочки с наивными глазами, явно ожидающей от неё чуда, сбивал с толку и заставлял сомневаться в своей адекватности. Особенно спросонья. — Мне папа в детстве рассказывал, что сны нам приносят сносмурфики, но приходят они не к каждому, а только к тем, у кого много идей и фантазий. Я, чтобы их у меня было много, всегда на ночь читала сказки, а потом прятала книжку под подушку, чтобы приманить их на кучу фантазий из книги. Жалко, что я видела каждый раз только сны, что они приносили, а вот на них самих ни разу не удалось посмотреть даже краешком взгляда.

Гермиона, озадаченно потерев переносицу, с сомнением оглядела светловолосую девочку в простом хлопковом платье до колен, усеянном разными цветами, а потом перевела свой полный скепсиса взгляд на талмуд мифов, на котором имела несчастье заснуть. Да уж, фантазия у неё, после таких ударных каникул, явно так и прёт — насколько помнилось, подобного бреда ей ещё ни разу не снилось.

— Нет, не видела, — явно машинально ответила она ей.

Гарри Поттер, смотря на девочку, беспомощно переводящую свой взгляд между Луной и талмудом на столе, пытался сдержаться. Он даже взгляд отвёл в сторону двери купе, но там было зеркало, и он снова увидел это на лице Грейнджер. Редкое беспомощное выражение непонимания окружающей действительности. В общем, смешки начали прорываться у него сами собой.

Впрочем, в этом своём действии он оказался не одинок — Джинни также не смогла сдержать откровенного хихиканья над сценой столкновения приверженца логически выверенных законов и полёта мысли дитя с необычными взглядами на мир вокруг. Особенно, если последней нравился сам процесс изде... изучения окружающих и их взглядов.

— У-у-у... — продемонстрировала искреннее разочарование Луна. — А я так надеялась... Но ничего, у меня накопилось много подобных книг, когда я сама экспериментировала. Если хочешь, я могу поделиться ими с тобой, вдруг у тебя получится их увидеть?

Хорошо изучившие за прошедший год Гермиону сокурсники, знающие о её практически мании чтения новых книг, смотря на неё в этот момент, поспешили сесть на ближайшее свободное место, поскольку продолжать смеяться стоя им было явно неудобно. Единственными серьёзными лицами в купе оставались лишь она и Лавгуд.

Гермиона же, казалось, сама не знала, согласиться, чисто из любопытства, взять почитать этот набор сказок, мифов и легенд, или же отказаться, не запятнав тем самым свой образ суровой и требовательной магички. Смотря на эту борьбу, Гарри и Джинни от смеха практически рыдали, в объятьях друг друга. В итоге, победило любопытство, да и слишком уж нагло все начали её, пусть и беззлобно, подкалывать, и это требовало ответа.

— А давай! — неожиданно для всех согласилась мисс Грейнджер. — Почитаю перед сном, и проверю твою теорию.

Смешки вокруг словно отрезало, а все присутствующие недоумённо посмотрели на девочку.

— Ага, я сейчас! — рванула с места в своё купе Луна.

— Ты серьёзно? — с откровенным неверием в голосе спросил Рон. — Это же Луна. Она своих невидимых зверюшек придумывает по десять раз на дню.

Гермиона закатила глаза к потолку.

— Но книжки-то у неё не придуманные.

Она хотела её много чего сказать в защиту Луны, причём логически обосновав, ведь нельзя оставлять безответным подобные смешки над собой — подобное всегда вредно для репутации, но произошло нечто неожиданное, заставившее её и Поттера незаметно для всех напрячься и переглянуться, чтобы понять, что каждому из них не показалось.

Результат осторожного переглядывания лишь подтвердил её ощущения. В поезде, среди первокурсников, по пути в самое защищённое место магического мира Англии и под нос одного из самых сильных светлых магов и победителя предпоследнего Тёмного Лорда заодно, ехал очередной крестраж.

Похоже, подобное становится ещё одной традицией Хогвартса. А что? Семь курсов — семь крестражей. Как будто, так и задумывалось. Теперь и Гермиона едва сдержала неуместное в данный момент хихиканье. Но, смешно или нет, год, похоже, будет аналогично "весёлым".

— Рон, у тебя новая палочка? — тряхнула головой Гермиона, отвлекая всех от своей заминки и переводя тему. — Расскажешь, как выбирал? Гарри, а ты с ним тоже был?