Женское счастье

А Лиза, сидя у окна, задумчиво смотрела на восходящую тариссу и медленно перебирала в памяти события последних дней. Как разительно, однако, изменилась ее судьба! После однообразия графского замка, девушка впервые ощутила себя в гуще событий, и это приятно бодрило, прогоняя надоевшую апатию и безразличие. Сегодняшний день всколыхнул в ее душе жажду жизни. Лиза вспомнила, какими яркими могут быть звуки и какой вкусной бывает еда, как нежно благоухают цветы и как ароматно пахнет свежеиспеченный хлеб... И как сладки и приятны поцелуи... На этой мысли, щеки девушки порозовели. Лизавета, словно наяву, ощутила горячие прикосновения нетерпеливых рук супруга, ласку его губ, сильные объятия... Девушка прикрыла глаза и вздохнула. Разве могла она когда-либо подумать, что кто-то, кроме Сергея, сумеет разбудить в ней такую страсть? Даже сейчас, при мысли о прошедшей ночи, тело непроизвольно откликалось, наливаясь жаром и желанием... Удивительный мужчина Рэмион! Совершенно невозмутимый внешне, и непередаваемо страстный внутри... Интересно, почему его первая жена ему изменила? Чего ей не хватало? Хотя, если вспомнить холодное выражение лица герцога... Вероятно, он не сумел добиться расположения девушки, а на одном сексе далеко не уедешь. Хорошо, что ей, Лизе, не нужно от мужа никаких чувств.

Елизавета убеждала саму себя, что ее все устраивает, но где-то в глубине души зарождалось странное ощущение. История лорда вызывала в ней неосознанное сожаление. Уж она-то хорошо понимала, что ему пришлось пережить! Застать жену в одной постели с другим... Какая насмешка судьбы! Сильный, красивый мужчина в один момент становится рогоносцем, над которым потешается весь двор! Лиза, словно наяву, видела неискренние улыбки, фальшивое сочувствие, горящие любопытством глаза... Друзья, в лицо говорящие слова сочувствия, а за спиной перемывающие косточки и злорадно потешающиеся над произошедшим. А некоторые, еще и утверждающие, что поделом — все так живут, и ты попробуй! О, она сполна вкусила подобное и прекрасно знала, через что пришлось пройти герцогу.

Уединение девушки неожиданно нарушили служанки.

— Миледи, ваша ванна готова, — незаметно возникла рядом с хозяйкой Фиби.

— Да, я уже иду, — очнулась от размышлений Лиза.

Она поднялась и прошла в умывальню, готовиться ко сну.

Утром следующего дня Лиза проснулась рано. Первые лучи робко пробивались сквозь неплотно прикрытые шторы, в парке раздавались пока еще неуверенные птичьи трели, внизу, под окнами, негромко переговаривались садовники.

Девушка прикрыла глаза и принялась ждать. Время шло, замок оживал, наполнялся голосами и движением. Когда в дверь тихонько проскользнула Люсинда, Лиза ничем не выдала себя. Она не двигалась и, сквозь неплотно сомкнутые веки, наблюдала за служанкой.

Горничная, быстро оглядевшись по сторонам, ловким движением достала из-за корсажа флакон и поднесла его к графину. Несколько капель мгновенно растворились в воде, и Люси, наполнив бокал, направилась к кровати.

— Ваша Светлость, доброе утречко! Как спалось? Я вот вам уже и водичку принесла — чистую, свежую, как вы любите.

Горничная лучезарно улыбалась, ее курносое лицо дышало заботой и добротой, и, если бы Лиза своими глазами не видела манипуляции служанки, ни за что бы не поверила в ее недобрый умысел. Хотя, выводы насчет умысла делать было еще рано...

Лизавета внимательно посмотрела на Люсинду и перевела взгляд на хрустальный бокал.

У Лизы, еще со времен увлечения йогой, осталась привычка выпивать утром стакан воды и только потом приводить себя в порядок и завтракать. Не изменяла она этому правилу и в новом теле.

Взяв из рук служанки фужер, девушка задумчиво посмотрела на него, подержала в ладонях, а потом, протянула его горничной.

— Люсинда, будь добра, выпей, — вкрадчиво предложила герцогиня.

Люси побледнела и замотала головой.

— Что вы, Ваша Светлость, это же я вам принесла.

— Пей, — строго сказала Лиза. — Я приказываю.

Глядя, как горничная трясущимися руками подносит стакан к губам, Лизавета ждала, когда та выпьет воду. Люси, дрожа и всхлипывая, сделала глоток и уставилась на госпожу испуганными глазами.

— Допивай, — неумолимо посмотрела на нее хозяйка.

— Миледи, пожалуйста, — служанка с ужасом глядела на переливающийся хрустальными гранями бокал и тряслась от страха.

— Пей, — повторила герцогиня.

Люси отчаянно всхлипнула и залпом выпила всю воду.

— А теперь рассказывай, чем ты меня поила, — спокойно приказала Лиза.

— Леди Алиссия, я не виновата, я всего лишь выполняла волю вашего отца! — Голос Люсинды дрожал и прерывался, она всхлипывала, и Елизавета с трудом понимала ее речь.

— Что во флаконе?

— Я не знаю, миледи. Я, правда, не знаю! Мне сказали, что это лекарство, но вы же не любите лечиться, поэтому, господин граф велели подливать его незаметно, только, обязательно, по утрам. Вот, я и делала все, как они приказали, — к концу рассказа горничная уже рыдала. А через несколько минут, рыдания прекратились, и перед Лизой стояла спокойная, холодно-равнодушная девушка.

"Надо же, как быстро подействовало!" — Удивленно подумала герцогиня и велела Люсинде отдать флакон и пройти в будуар, примыкающий к спальне. Закрыв за служанкой дверь на ключ, Лиза привела себя в порядок, прихватила графин и отправилась на поиски Тремэла.

Гант удивился раннему визиту герцогини, но ничем не выдал своих чувств. Приход леди Алиссии был немного некстати — всю ночь Тремэл разбирал шифрованные донесения своих агентов, и сейчас, как раз собирался заняться анализом собранных воедино фактов. На границе было неспокойно, орки вновь активизировались, устраивая наглые набеги на свободные поселения, расположенные на нейтральной полосе. Сколько раз король переселял упрямых жителей с этой спорной земли, но так и не смог до конца победить жажду актанийцев к неоправданному риску. Выросшие в приграничье селяне, вновь возвращались к своим корням и могилам предков. И не пугали безрассудных глупцов ни указы монарха, ни грозные степняки. Крестьяне упорно цеплялись за свои дома, не желая расставаться с плодородными землями, позволяющими собирать по нескольку урожаев в год. А орки, не торопясь, выжидали того момента, когда селяне обустроятся и потеряют бдительность, вот, как сейчас, и тогда совершали стремительные набеги. Воинственные степняки вырезали мужчин, угоняли в плен женщин и детей, бесчинствовали на дорогах, и из всех донесений следовало одно — кочевники готовятся к массированному удару по Кердону — самому восточному городу Актании, лежащему на пересечении всех торговых путей. Гант понимал, что должен сейчас находиться рядом с Рионом, в департаменте, а вместо этого — торчит здесь, в сонном Норте, и попивает соргу с герцогиней. Постаравшись ничем не выказать своего недовольства, Тремэл вежливо поклонился миледи, подвел ее к креслу и помог девушке сесть.

Лиза поблагодарила мужчину, с интересом оглядываясь вокруг. Чего-то подобного она и ожидала. Кабинет был точной копией своего владельца — строгий, лаконичный, все бумаги на столе методично разложены по стопкам, чернильница и кристаллы связи выстроились в одну линейку, а корзина для мусора сияет девственной чистотой. И то верно — какой может быть сор у такого педанта, как Тремэл?

Девушка удобно устроилась в кресле и внимательно посмотрела на усевшегося напротив мужчину. Сегодня, Гант был серьезен и напряжен, и в нем невозможно было узнать вчерашнего расслабленного "дегустатора блинов". Строгие черты лица мужчины заострились, серые глаза отливали грозовой темнотой, белые пряди четко выделялись по обеим сторонам высокого лба, подчеркивая смуглый оттенок кожи.

Пока герцогиня рассматривала Тремэла, тот неподвижно сидел за столом, не торопясь начинать разговор. Молчание затягивалось, и Лиза почувствовала себя неуверенно. Если бы существовал другой способ... Но она понимала, что Тремэл — единственный, кто может ей помочь. Решительно выпрямившись, девушка негромко спросила:

— Гант, я могу попросить вас об одолжении?

— Разумеется, миледи, — не раздумывая, ответил мужчина и достал из кармана кисет. — Вы не против?

— Нет, что вы, курите, — улыбнулась Елизавета. Она с с интересом наблюдала, как Гант неторопливо набивает трубку, как медленно раскуривает ее и расслабленно откидывается на спинку кресла. Напряжение, владевшее мужчиной, постепенно отступило, и Тремэл, уже чуть добродушнее, спросил:

— Итак, миледи, о каком одолжении идет речь?

Лиза, как завороженная, смотрела на рассеивающиеся колечки дыма и не торопилась отвечать. Если бы можно было избежать этого... Вздохнув, Лизавета поставила на стол принесенный с собой графин и подняла глаза на Тремэла.

— Мне хотелось бы знать, что это за раствор, — жестко сказала она. — Его свойства, побочные действия, и, вообще, все, что удастся выяснить.

— Могу я полюбопытствовать, где вы его взяли? — Прищурился Гант, рассматривая хрустальный сосуд.

— Можете, — невесело усмехнулась девушка. — Это снадобье я пила каждое утро, на протяжении довольно длительного времени. Моей горничной было приказано подливать мне в воду вот эту "микстуру", — Лиза достала флакон и передала его Тремэлу. — Разумеется, не ставя меня в известность.

Гант удивленно посмотрел на девушку и медленно кивнул. Что ж, чего-то подобного он и ожидал. Ну, не могло быть все так просто с неожиданными переменами, произошедшими с герцогиней. Пожалуй, скоро он сможет получить ответы на свои вопросы.

— Ну, что же, дайте мне немного времени, и мы узнаем, чем вас потчевали, — Тремэл взялся за шнур от звонка.

— И, да, Гант, я надеюсь вы сохраните это в тайне? — Лиза вопросительно посмотрела на мужчину.

— Разумеется, миледи.

— Спасибо, — девушка легко поднялась и пошла к выходу. Ей еще предстояла неприятная беседа с Люсиндой.

* * *

После ужина, Лиза снова оказалась в знакомом кабинете. Его владелец сидел за столом, задумчиво глядя на лежащие перед ним бумаги, но, при появлении герцогини, тут же встал и поклонился.

— Надо сказать, миледи, вам невероятно повезло, — Тремэл помог девушке удобно расположиться в уже знакомом ей кресле и, подойдя к столу, педантично сложил документы в аккуратную стопку. — Если учесть, как долго вас поили брабитусом, остается только удивляться силе вашего характера. Очень уж занятное действие у этого "эликсира" оказалось.

Тремэл вытащил из небольшой подставки трубку, повертел ее в руках и тут же отложил в сторону, не решаясь закурить.

— А подробнее? — Напряженно спросила Елизавета.

— Это очень редкое зелье и, к тому же, весьма дорогое, — бесстрастно ответил мужчина. — В малых дозах, оно подавляет эмоции, вызывает равнодушие и апатию, а при проведении определенного ритуала, позволяет лишить человека воли и внушить ему любую мысль или действие. Дальнейший прием закрепляет этот эффект. Ритуал довольно сложный и рискованный — малейшая ошибка в дозировке или в произношении заклинания вызывает долгую агонию, длящуюся иногда несколько суток, и приводит, в итоге, к смерти. Вот таким интересным "лекарством" вас "лечили". А теперь возникает закономерный вопрос — зачем?

Тремэл отложил в сторону бумаги, и Лиза непроизвольно поежилась под его пристальным взглядом. Сейчас, перед ней сидел вовсе не тот добродушный мужчина, который смешил ее вчера нескончаемыми веселыми историями и с аппетитом поедал блины. Глядя на Ганта, Лизавета неожиданно вспомнила старого друга папы, Виктора Семеновича Рындина — подполковника КГБ в отставке. Дядя Витя умел так же внимательно слушать, и таким же холодком иногда веяло от внешне доброжелательного мужчины. Чем дольше девушка смотрела на Тремэла, тем сильнее ощущала его сходство с бывшим гэбистом. Интересно, какую должность занимает Гант при герцоге? Отвлекшись от своих размышлений, она ответила на прозвучавший вопрос.

— Думаю, вы и сами догадываетесь, — Лиза невесело улыбнулась. — Полагаю, отец хотел быть уверен, что я покорно приму навязанный брак; как я выяснила у Люсинды, она должна была постоянно поить меня этой дрянью, вплоть до наступления беременности, — леди Алиссия нервно сжала руки, что не укрылось от внимательного взгляда мужчины, и продолжила: — А потом, как полагал мой любящий родитель, я и сама уже никуда не денусь, — девушка усмехнулась и ненадолго замолчала. — Одно не могу понять — почему в горах я смогла стряхнуть с себя этот вязкий дурман? — Задумчиво спросила она, спустя какое-то время.

— Я недаром упомянул, что у вас сильный характер. Та доза, которую вам давали, не смогла полностью блокировать волю. В момент опасности, ваш организм отреагировал, действие зелья ослабло, поэтому, вы и почувствовали временное облегчение, — мужчина пристально посмотрел на девушку и вновь достал трубку, только, на сей раз, не стал откладывать ее в сторону, а принялся набивать табаком. — Ну, а теперь, вернемся к насущным вопросам — вы уже подумали о том, что делать со служанкой?

Лиза задумчиво посмотрела на него и медленно кивнула.

— Я не хочу наказывать Люсинду, — ответила она. — Горничная действовала без злого умысла. Но видеть ее рядом с собой — тоже не могу. Лучше всего, отправить девушку обратно к графу.

— Как скажете, миледи, — Тремэл сделал короткую затяжку и продолжил: — Если вы уверены, что лучше обойтись без наказания...

— Уверена, Гант, уверена...

* * *

Через три дня рыдающую Люсинду усадили на подводу, и обоз тронулся в сторону перевала, а Лиза мысленно подвела черту под прежней жизнью.

На досуге, девушка много размышляла о произошедшем. Она вспоминала прошлое своей "предшественницы" и обрывки подслушанных в графском замке разговоров, потихоньку приходя к единственно возможной версии гибели Алиссии — леди Тер-Рияс сгубила ее набожность.

Да-да, именно так. Девушка была истовой последовательницей учения парэ Октавуса и категорически не хотела выходить замуж. Она мечтала уйти в Орден Белых Дев, хранящих обет целомудрия, ее манил храм Всесветлого, и юная леди умоляла отца отпустить ее под своды святой обители. Разумеется, граф и слышать не хотел о таком будущем для своей единственной дочери. Когда в замок прибыл господин Тремэл, с новостями матримониального характера, граф понял, что это его шанс. Нужно было заранее подготовить Лиссию к возможности стать герцогиней. И он пошел на риск. Видимо, во время ритуала внушения что-то пошло не так, и у девушки началась агония. В этот момент Лиза и попала в тело погибающей аристократки... И сумела выжить. Елизавета до сих пор помнила, как тяжело ей дались первые недели в новом теле: непрекращающаяся боль, невозможность пошевелиться, спутанность сознания... А когда девушка, наконец, сумела подняться с постели, ее ждал еще более тяжелый удар — Лиза никак не могла понять, почему из зеркала на нее смотрит незнакомка. Все решили, что ее "неузнавание" самой себя — это следствие болезни, а Лизавета постепенно осознала, что оказалась в другом мире, в чужом теле, и это тело одарило ее смутными воспоминаниями и навыками предыдущей владелицы. Теперь же стала понятна и ее необъяснимая покорность графу, и холодное спокойствие, и равнодушие к собственной судьбе. Но, то ли ритуал подействовал недостаточно, то ли воля Елизаветы оказалась достаточно сильна, но девушка смогла сохранить свою личность, пусть и в подавленном состоянии. А сейчас, когда действие зелья сошло на нет, она вновь обрела ясный ум и контроль над своими чувствами. И теперь ей предстояло решить — как жить дальше.

Глава 5