Мертвые люди (часть2)

К ворам и другим преступным элементам он относился крайне негативно.

— Михалыч, да ты чего? Все, нет больше Нинки, да и полиции твоей тоже нет. Анархия, — парень опустил биту, ответил извиняющим тоном, — ты это, иди, не мешай. Коль, выдай мужику две бутыли.

Толстоватого парня за прилавком Михалыч не знал, тот схватил оговорённое количество бутылок одной рукой, подошел ближе к прилавку, нагнулся, протягивая алкоголь.

— Бери — бери, теперь можно. Может закусь дать? Так возьми, что хочешь.

Как бы сильно Михалыч не любил водку, но переступить закон не мог, хоть убей. И тут, в его голову ворвалась мысль, они ведь и убить могут. Надо уходить.

— Не ребятки, пойду я, — он, не пойми зачем, поклонился и быстро, пятясь задом, вышел. Запрыгнул на велик, как в молодости, и окольными путями подался к себе, в каптерку, с твердой мыслью — позвонить в полицию.

До полиции он так и не дозвонился, линия была постоянно занята, что заставляло нервничать, все больше и больше. Включив радио и телевизор одновременно, пытался разобраться в случившимся. Телевизор транслировал только один канал, по которому мусолили одну и ту же информацию, ничего толком не объясняя. Высказывания президента и министра обороны не добавили ясности. С радио же дела обстояли получше, приятный женский голос бойко рассказывал про Беду. И, если убрать все отступления и комментарии радиоведущей, то вырисовывалась фантастическая картина. Мир захватили зомби, они же — ожившие мертвецы. Михалыч представлял их смутно, что-то вроде ходячих скелетов. Голос из динамика призывал не паниковать, а запасаться продуктами, спичками и оружием, не смотря на запрет властей. О самих же восставшим она высказывалась очень долго и нудно, прыгая с мнения на мнение. То это новый виток эволюции, то атака террористов, то проклятье бог, то действие загадочного артефакта. Единственное, на чем она сошлась во мнении, убить их можно только одним способом, если пробить голову и что после укуса идет сто процентное обращение в зомби.

Радио Михалыч слушал до поздней ночи, забыв про недопитую бутылку, выйти куда-нибудь боялся, с утра все спокойнее будет. Ложась спать, он так и не выключил ни радио, ни телевизор, только сделал чуть потише...

Шум мотора выбил из головы, почти пришедшие на ум слова из сканворда. Михалыч чертыхнулся, проклятые разъездились и тут же спохватился, явились голубчики. Пригибаясь, пожилой мужчина тихо пошел к окну. Три черных джипа подъехали к открытым воротам. Из нутра немецких автомобилей бодро выскочили крепкие парни: у кого в руках пистолеты, у кого ружья. Морды холеные и довольные, некоторые потягиваются разминая затекшие мышцы, после долгой поездке. "Фу, началось", — тихо выдохнул Михалыч, замирая возле окна. Место он занял отличное, видно далеко и хорошо, правда имелся один минус: если кто-то заметит, то убежать не удастся, один выход — через люк. Поэтому Михалыч пытался быть сверхосторожным. Через несколько минут, когда мародеры не спеша выкурили по сигарете, они пошли смотреть технику. Но, прежде вытащили из машины трех тощих мужиков, вроде сельчан. Хотя нет, с другого поселка. Михалыч узнал рыжего, вечно пьяного скандалиста, жившего в трех километрах от деревни. И насколько смог понять Михалыч, этих троих конвоировали. Во дела. Чтобы рассмотреть дальнейшие действия прибывших, пришлось перебраться к другому углу. А там происходило все, как он планировал: новенькие трактора отсмотрели, двое с оружиями прошли чуть дальше, но наткнувшись на завалы мусора, повернули назад. Не прошло и пяти минут, как техника бодро затарахтела, выдавая из труб черные клубы дыма. О новых тракторах знали многие, поэтому появление желающих их приватизировать, было вопросом времени.

— Давайте, голубчики, на выход, все, больше вам ничего не надобно, — тихо поторопил мужиков Михалыч.

Когда трактора покинули стоянку, Михаил не мог сдержать улыбки, все прошло наилучшим образом. Сейчас эти удачливые мародеры уедут, и он спокойно сможет жить на своей базе. Михалыч уже хотел было переместиться к другому окну, как по ушам ударил выстрел. Он припал к полу. Вычислили, уроды. Бежать. Быстро пополз к люку, как снова послышался выстрел. Руки тряслись, мешая открыть защелку, и на кой хрен вообще запирал. В итоге, он справился, по лестнице не спустился, а просто спрыгнул, больно приложившись коленом об ограду. Шипя от боли и сильно прихрамывая, побежал по лестницам вниз, не отрывая взгляд от дверей. Еще секунда и она откроется, впуская внутрь злых вооруженных людей. Бетонный пол под ногами, как земля обетованная. Он почти спасся: еще один рывок и Михалыч скрылся в автомобильной яме, прижимаясь к промасленной стенке, пытаясь успокоить бьющиеся сердце. Когда гул моторов стих, а в двери так никто и не ворвался, он решился выйти и посмотреть, чего стреляли. Что не в него, итак понятно, только зря паниковал. Сглотнув ком в горле, он через заднюю дверь вышел на улицу, холодный ветер приятно обдул разгоряченное лицо. Не дыша, выглянул из-за угла, два тела лицами вниз. Мертвы? Михалач собрался с силами, подошел посмотреть, что там да как, готовясь в любую секунду дать деру. Насчет засады не волновался, раз сразу не пришли, значит, не увидели. Один рыжий, другой белобрысый: Вовка и Эдгар. Имена всплыли как-то сами по себе, даже переворачивать не пришлось. У каждого по две новых дырки: одна в затылке, другая меж лопаток.

"Что за хрень? Да как так можно, убить не за что?", — реалии нового мира повергли мужика в шок, в его закостенелых мозгах просто не укладывалось, чтобы у них в тихом округе случилось циничное убийство. Ладно бы в пьяном угаре или бандиты друг дружку, а тут, простые мужики убили двух молодых парней. Мол, лишние. Он, впав в прострацию, ноги сами понесли в каптерку, механически достал бутылку и, только выпив стакан "живой воды", смог здраво мыслить.

"Нет, одному не выжить, нужно прибиться к кому-то более сильному".

Водка так и осталась не тронутой, хозяин каптерки усердно искал листок для составления плана действий. Слишком много мыслей в голове, слишком они хаотичны.

Следующие три дня он приводил и без того заброшенную территорию в унылый вид, создавая вид запущенности — маскировка. Но прежде, зарыл трупы. Раскидывал хлам, прятал полезные вещи за рухлядью. Работал, почти, без перерывов. Единственное что он позволял себе, так это быстрые перекусы в середине дня. И чем больше делал, тем больше находилось работы. О творившейся чертовщине за периметром старался не думать и это у него неплохо получалось. Когда мозг занят бытовыми проблемами, не до праздных мыслей.

На утро четвертого дня, Михалыч с трудом поднялся с кровати, тело болело хуже, чем после побоев. Охая и крехая, сделал разминку, поставил на плиту чайник, расхаживая в одни трусах по каптерки, выглядел он, как старый алкоголик, не с того ни сего проснувшийся трезвым. Неспешно почистил зубы, причесал бороду и волосы, посмотрелся в зеркало. Острые скулы, впалые щеки, в глазах вместо усталости, живой интерес, он уже и не надеялся его увидеть. Чайник засвистел, Михалыч выключил газ, неторопливо заварил кофе без сахара. Дуя на кружку, он посмотрел на исписанный листок, с множеством зачеркнутых надписей. Дел еще хватало, но если быть объективным, то основное сделано. Пора вклиниваться в какое-нибудь общество. План был прост: отдать два трактора за тепленькое местечко, как ему казалось, вполне себе нормальная плата. Но, прежде всего надо отогнать технику в безопасное место, не сюда же вести будущих знакомых. Это место только его, запасной "аэродром", нужно только едой запостись. В пище он не был прихотлив, мог годами есть одну картошку с солью. Он полагал — еда нужда только чтобы выжить, но никак не для наслаждения. Место, где будут базироваться трактора, придумал почти сразу — в сарай, стоящий в чистом поле, где прошлым летом он три дня охранял казенное зерно. Находилось ветхое строение в километрах тридцати, но если идти через лес, то не более десяти выйдет.

— Что же, за день справишься? — сам себя спросил мужик, и ту же ответил, — легко.

Пока одевался, допил кофе, и даже успел заправить термос, коей закинул в рюкзак, оставшийся еще с советского туристического периода. Напялил, ведавшие виды, ушанку, подобрал монтировку для самообороны

Погода, так и норовила сорваться в промозглую моргасу, Михалыч шмыгнул носом, залез в грязный трактор. Машина легко завелась, выплевывая из трубы черный дым, грохот мотора эхом разнеся по пустынной территории.

Сарай никуда не делся, виднелся, как бельмо на глазу, среди поля, трактор без проблем доехал до нужного места. Грязь и слякоть ему были абсолютно безразличны, как известному слону лай мизерно собачки. Ворота заперты на не внушающий доверия замок, даже трактору подцепить не надо, монтировкой вырвал. Михаил осторожно загнал технику внутрь, не мешкая, запер ворота и, хмурясь на погоду, пошел в сторону леса. В голове, кроме мыслей об обустройстве своей территории, ничего не помещалось.

В каптерку он вернулся мокрый и злой, влага с неба не падала, но ее было в избытке на листве в лесу. Чайник на плиту, одежду на веревки в соседнее помещение: желание повторять рейс ровнялось нулю. Но характер не позволял оставить дело не законченным. Трясясь от холода, он, со злобой, смотрел на неохотно закипающий чайник. Время, как назло растянулось, а говорят, что оно линейно, ничего подобного, пять минут могу тянуться, как час. Клетчатый плед на плечах помогал слабо, нужно согреться изнутри. Михалыч встал с кровати, бухтя ругательства, принялся мерить шагами каптерку. В одном из поворотов возле стены, взгляд наткнулся на полный стакан водки, стоящий возле окна, налит несколько дней назад.

"Так я ведь за эти дни ни разу и не употребил", — то ли с грустью, то ли с радостью подумал он, сам пока не определился в своих мыслях.

Рот наполнился слюной, а мозг, словно издеваясь, напомнил о сладостных моментах хмеля. Трясущаяся рука уверенно подхватила стакан, не расплескав ни капли содержимого. Опыт. Он втянул запах водки и залпом влил в себя выдохшеюся водку, стакан громко ударил по столу. Михалыч прижал нос к тыльной стороне ладони, тяжело вдыхая. Хороша зараза. Тело потребовало добавки. Подхватив стоящую неподалеку бутылку, резво наполнил стакан.

— После первой и второй, промежуток не большой, — внутри потеплело, настроение улучшалось.

Второй стакан зашел еще лучше, в голове приятно зашумело, чайник протяжно засвистел.

— Опоздал, приятель, — весело сделал замечание Михалыч, — так, хватит пить, надо второй отогнать. А потом...

Мысли о приятном вечере вытеснил все остальные и, рабочий запал перетек в развлекательный, даже уговаривать себя не пришлось на отдых. Зеленый змей плотно укутал помыслы алкоголика.

Вторая поездка вышла скомканная, Михалыч явно гнал технику, почти на приделе, рискуя перевернуться или влететь в канаву. Загнав трактор внутрь сарая, он, чуть ли не бегов, направился в обратный путь. Слегка углубившись в лес, потерял темп и тяжело задышал, спортом не занимался последние годы, так что, нечему и удивляться. Одежда почти сразу промокла, но он знал, как можно согреться. С облегчением выбравшись на небольшую проселочную дорогу, Михалыч, тяжело дыша, оперся руками о колени, желудок протестовал против нагрузок, грозя выплеснуть содержимое наружу.

"Надо отдохнуть".

— Здоров будешь, путник, — женский голос, как пощечина, хлестнул по нервам.

Михалыч дернулся и испугано глянул на женщину, он никак не ожидал увидеть кого-нибудь живого, тем более в лесу. Женщине на вид где-то за пятьдесят, болотного цвета плащ-палатка полностью скрывала одежду, только сапоги такого же цвета торчали внизу. Лицо без косметики и какое-то строгое, словно у злой учительницы.

— Здрасте.

— Ты откуда? — если первые слова были сказаны почти ласково, то теперь она грубо задала вопрос.

— Из леса, — Михалыч ответил на автомате, почти не думая.

— Умный, что ли?

— Ты чего хочешь?

— Я? А ну-ка, руки вверх, — из-под плаща показалось дуло ружья.

— Ты что творишь, дура? — Михалыч покосился в сторону деревьев, не успеет, будь он хоть олимпийским чемпионом по прыжкам.

— Я тебя ща, бандюга, тут застрелю и дальше пойду. Руки.

Старик подчинился, очень уж сурово выглядела женщина, такая стрельнет и не поморщится. Михаил, как в фильмах про фашистов: поднял руки и, с лицом полным раскаянья, пошел в указанном направлении. Он искренне надеялся своим поведением разредить обстановку, но, увы, женщина осталась непоколебима. Идти оказалось не далеко, не более километра, за весь отрезок пути они не обмолвились ни словом, женщина только зло сопела за спиной. Когда вышли из леса, Михалыч увидел хутор, несколько сараем, огромный хлев, если судить по куче навоза около стены, чуть дальше сад, не особо большой, так — деревьев десять, не более. Пройдя еще сотню метров, Михалыч заметил: весь хутор обнесен вездесущей сеткой рабицей, выше человеческого роста, и что особо напрягало, так это колючая проволока поверху. Когда они остановились возле не большенькой калитки, конвоирша замялась, надо открывать дверь, но и оружие опускать нельзя. Михалыч решил заработать еще плюсов, проявил инициативу, нажал на кнопку звонка. Где-то внутри раздался злобный звон. Через минуту, откуда-то из сада, вышел мужик в потрепанном свитере, грязных джинсах, на голове кепка, сам с такой же бородой, что и у Михалыча в руках сжимал лопату. Он молча открыл дверь, осмотрел задумчивым взглядом пленника.

— Ты кого привела? — голос скрипучий, словно старая дверь, и акцент какой-то не понятный.

— Так, шарился по округи, не пойми зачем, — язвительно ответила супруга.

— Да опусти ты руки, — Михалыч, со вздохом облегчения, выполнил приказ, руки затекли до боли, — ты, старая, со всем из ума выжила, на человека с ружьем.

— Да ладно, я не в обиде, времена такие, — влез в разговор Михалыч.

— Да, — хозяин дома с прищуром посмотрел на него, — не спокойные. Пошли в дом.

Михалыч хотел отказаться, сославшись на дела, но передумал, а вдруг чего ценного узнает, может наладят контакт, за полчаса ничего не случится.

В доме витал малопонятный тяжелый запах, хоть нос зажимай. Прихожая и кухня, дальше не пустили, да и не очень ему и хотелось. Михалыч уселся на плохо покрашенный стул, сложив руки перед собой. Женщина осталась где-то в прихожей, мужик же сел напротив, снял кепку, положил перед собой, потом тяжело посмотрел на Михалыча.

— Ты откуда взялся?

— Заблудился, — не думая, соврал Михалыч.

— Это откуда надо так идти, чтобы у нас в трех елках заблудиться, — не расспросы, а допрос.

— Да с одной деревне в другую, — не вдаваясь в подробности, ответил Михалыч, не нравилось ему это все, а что сделаешь.

— Чайник поставила, — на кухне появилась хозяйка.

— Я, как бы, спешу, — начал было Михалыч, но его остановил хозяин.

— Не, так дело не пойдет, мы тут тебя постращали, так что надо извиниться, — слова произнесены так, словно гвозди в мореный дуб забивает.

— Хорошо, — и чтобы не молчать, спросил, — вы что про Беду слышали?