Крыло двуглавого орла - ч.2 ...

Перебазирование много времени не заняло. Уже через полтора часа корабли маневрировали вдоль южной границы долины, пристраиваясь на якоря. Камней тут действительно было как грязи, да еще глубины у берега меньше трех метров. Но на пять сотен метров до пляжа транспорты подошли безболезненно. Катера, так вообще уже выбросились на берег и по песку побежали черные фигурки. Ледовые корабли спускали баржи. Волю царевича никто обсуждать не собирался. Никакой разведки. Сказано тут — значит, грузим материалы для форта и высаживаем береговой наряд.

Вечером сидел на берегу, в шатре Алексея, над кроками долины. Место не такое уж плохое. Открытое, но удобное. В южной части долины лежало большое озеро, которое мы засекли еще с самолета. Оно вытянулось вдоль берега километров на пять, и шириной было километра два. Сесть на самолете можно. В озеро впадало несколько речек, скорее, широких ручьев с гор. Один подобный ручей проходил рядом с нашим лагерем и впадал в небольшую, мелкую, бухту на южном берегу. Обсуждать, где будем ставить форт, не приходилось — природа все решила за нас.

От бухты до гор на востоке километра три. Утром, когда ушла группа контактеров к аборигенам и продолжилась разгрузка транспортов — сходил на прогулку. Скучно, а горы манят. Хотелось посмотреть на долину с возвышенности. И просто размять ноги.

Прогулка выдалась удивительно радостной, даже с учетом холодного ветра. Солнце, запахи. Если отойти от пляжа вглубь долины, то там может и ноги поломать можно. Но кто ж туда зря полезет, если вдоль берега идти легко и удобно. Поковырял в нескольких местах почву. Жирная. Летом тут наверняка разнотравье в мой рост.

Гора пошла под ноги незаметно. Кусты, валуны, деревья. Засмотрелся на скол и навернулся, прямо на больную руку. Повыл, про себя, помянул, кого следует, велел теням делать привал.

Засмотрелся не зря. Когда рука чуть успокоилась, походил вокруг камня, потрогал искрящиеся жилки. Мрамор. Может, и еще где на побережье есть — не видел. Но работу для форта уже придумал. Ветер тут хороший. Откалывать мрамор и пилить его на плитки может стать весьма доходной статьей поселка. Раз наткнулся на жилу, просто сунув нос в горы, значит, он тут везде. Пусть рудознатцы работают.

Комкать прогулку не стал. Вернулись к обеду. И уже после него по нашим следам метнулись десятка полтора любопытных. Точно знаю, мастер там только один был — остальные "за компанию".

Добрались обратно искатели поздно ночью, доложив, что перспективы есть. А дальше в гору, перспективы еще интереснее. Надо изучать весь район. Посылать экспедицию по реке. Подобный облицовочный материал столице не помешает.

Форт назвали "Мраморным". Утром архитекторы пищали от восторга и тискали образцы камней. После чего исчезли перерисовывать свои шедевры. Может, все же есть мрамор поближе к Алексии?

Вернулись переговорщики от аборигенов. Доложили о нейтральном отношении индейцев — "не лезьте к нам, мы не лезем к вам". Все одно в охрану оставляем тут капральство. Береговой наряд в форт селится с семьями, да еще рудознатцы решили пока тут остаться. Дополнительные штуцера не помешают. Задачу форт получил обычную — разведка и подготовка жилья для работников будущего камнерезного производства, вместе с корпусами и складами этого заводика. Типовые макеты у нас есть на все случаи жизни. Мраморного производства, правда, нет — но типовая лесопилка вполне подойдет по конфигурации.

Погода начала портится. Баржи засновали как ужаленные. Поднять форт уже не успеваем, но народу остается много — справятся со строительством своими силами.

19 декабря, под вечер, конвой поднял якоря, гуднув напоследок цепочке фигурок на берегу и пирамидам сложенных припасов, накрытых парусиной. Погода намекала на дождь и сильный ветер.

Пока качало мало, попытался отоспаться. Рука ныла, как больной зуб, писать второй рукой мог только кракозябры, условно похожие на текст. Оценил удобство диктовки своим теням, лежа на койке. У Ефима, оказывается, приятный подчерк. Округлый такой. Матерый. Мои буковки рядом с ним кажутся торопливыми шкетами в ганзейском банке.

К слову о ганзейцах. Третий и четвертый пул постройки ледовых кораблей на Соломбальской верфи Архангельска оплачивал именно их банк, в складчину с Промышленным союзом. Удивительного в этом мало — если корабли принесут прибыль — хорошо. Сгинут — можно забрать в их счет русскую, в том числе мою, долю в банке и стать самостоятельными. Сплошные плюсы. Тем не менее, с конвоем прибыли несколько представителей, от союза, от Ганзы, просто от расторопных купцов. Эти шустрики с первого же дня вынюхивали, на чем можно сделать деньги. Восторгались широтой перспектив. В их нюхалки сунул Уложение о торговле, так и не подписанное Алексеем, но его подпись подделал, и ничуть об этом не жалею. Самые прибыльные "поляны", по уложению, отходили в казенную монополию. Продажа лицензий нормировалась ценовой политикой казны, и ограничениями по видам товара. Правда, все это касалось только границ вице-империи. За сколько и где купцы продадут купленное у нас — было исключительно их дело. В уложении даже содержание корчмы регламентировалось. Ограничивался градус напитков, и вводились драконовские санкции за болезни и отравления. Только вот как будут проверять последнее — не уточнялось. Еще сам не придумал.

Несмотря на узкие рамки, купцы свою выгоду видели. Прошения на лицензии у Алексея появлялись пачками, в Речном поселке Асады открылась, точнее, еще строилась, первая частная корчма. Заявки на открытие аналогичных заведений подали для всех поселков. И даже не по одному разу. Глядишь, в следующем году будет, где посидеть за кружкой пива.

Представитель Ганзы подал целый список небольших мастерских, пекарен, обувных, одежных и прочих бытовых лавочек. В разговоре с ним выяснил, что к ганзейцам прибилась тьма мастеров после передела Европы. Они сами не ведают, куда их сплавить. Подобный переизбыток снижает цены, так как "погорельцы" готовы работать за копейки, но рынок сбыта сузился. Переселение хоть части мастеров будет благом. Кого могли, ганзейцы спихнули в Россию. Осталось много таких, которые Московию, по тем или иным причинам, недолюбливают. При этом, вроде как самостоятельная, хоть и русская, колония этих приверед устраивает.

Порекомендовал Алексею брать, что дают. Бог с ними, шпионами — все одно нам их подсадят рано или поздно. Надо развивать частный сектор. Но казенные монополии на стратегических направлениях должны остаться. Самое странное, что в этом меня поддержал князь-кесарь. Войны на два фронта царевич не выдержал и Уложение подписал. Коряво так. У меня поддельная подпись самодержца красивее вышла.

22 декабря, на гребне идущего следом шторма, конвой влетел в залив Росс. Последние несколько часов перехода торчал на мостике Юноны, будто мое присутствие могло помочь нам убежать от надвигающейся с севера стены непогоды. Только нервы попортил. Зато с чистой совестью сбежал в каюту, как только появились первые приветственные облачка залпов и стал различим колокольный перезвон. Третий раз это сумасшествие мне не пережить. Да и рука на перевязи от каждого залпа "стреляет", будто откат приходится именно в нее.

Можно считать, до двадцать первого числа — время потерянным. Корабли опустели. В коридорах изредка сновали грузчики, вдумчиво расширяющие проходы в припасах, гудели разгружаемые трюмы. Гудели колокола. Гудел народ.

Заглянув на верфь и моторный завод, отложил работу до лучших времен, вспомнив, как сам радовался, увидев ледовые корабли. Пара дней погоды не сделает.

Подозреваю, что именно безделье первых дней заставило техников вытаскивать на берег пиролизную печь и собирать опытовую установку углеволокна. Собирались делать это не раньше Алексии. Помочь им мог только словом, за что получал порой недобрые взгляды. Печь была тяжелой.

Двадцать четвертого поселок более-менее начал приходить в себя. Озадачил верфь и завод. Провели совместное заседание "ведущих конструкторов". На нем впервые увидели свет эскизы авианосца. Для заводчан назвал проект "Макет нового броненосца".

— Знаю, что нам не по силам! — поднял руку, дожидаясь спада шумов, — сделаем что сможем! Вот ты, Терентьич, на Соломбале броненосец закладывал, много там по первости хитростей было? Что, стапель, да леса деревянные, делать разучились?!

Крепкий помор огладил бороду с нитками седины.

— Да нее, то и не наука даже. Что толку? Сгниет же все!

— Не торопи!... Потап! Где ты там?! Ты макеты к канонеркам делал?... Тогда скажи друже, сколько на то времени потратили? Год? Больше? Думаешь, тут быстрее управишься?

Еще не старый мастер, бывший подмастерьем на верфи Вавчуга, поднялся с дальнего конца стола, тиская шапку.

— Управлюсь, коль нужда есть! Ныне столько хитрых приспособ наделали, что любо-дорого модели для отливок править. Да и "ноги" на твоем корабле одинаковые... Управлюсь. Застоялись мои ребята без большого дела.

Не ожидал такого заявления. Думал, будут время выгадывать. Похоже, никто не ожидал изгиба совещания. За столом повисла тишина, покряхтывания, междометия. Народ будто заново осмысливал развешенные на стене эскизы.

— А ведь верно! До железа когда еще дойдет!

Седой патриарх нашей верфи, парусный мастер, поднялся, приковывая к себе внимание. Несмотря на наплыв молодых да ранних во все сферы жизни — слова патриархов весили много. Порой больше слова графа.

— Что мы за эти годы выстроили? Баржи да ладьи. Забыли, каково это, корабль с гору тачать! Баба да чарка на уме... — по столу пронеслась эпидемия фырканья. Старик слегка преувеличивал, — Не о том говорим!

Повернувшись ко мне, старик пошевелил бровями.

— Десять тысяч аршин парусины найдешь?

Мысленно домножил на ноль семь, кивнул утвердительно.

— Уже той зимой будет льняное полотно. И канаты будут. А тросы стальные уже есть.

— Тогда, считай, есть у тебя паруса!

Мастер уселся, понеслись шепотки "...да чего там!", "...и то верно".

"Макет броненосца" действительно планировался с развитым парусным вооружением, высокой автономностью, удобными кубриками, большими отсеками, обширными трюмами, бездонными топливными танками, и многочисленными пороховыми погребами. За это мы платили броней и главным калибром.

Дальше обсуждение стало деловым. Мастера осознали, что работы не на год, и даже не на два. Уровень обсуждения за столом вновь начал повышаться. Опять у меня нашли ляпы в эскизах. Опытные стали! Несколько лет назад ведь "в рот смотрели".

Подсел к двигателистам. Там был свой междусобойчик. Мои четыре пятисотсильных двигателя из проекта уже выкинули и обсуждали применение своей последней наработки — парогазового коловратника с газогенераторами высокого давления. Можно уменьшить мидель гондол и увеличить мощность.

Закончили совещание производственными решениями. Делаем стапель, собираем оснастку, строим модели, как маленькие, для испытаний, так и элементы конструкции в натуральную величину. Работы оказался, целый океан. Боюсь, даже когда привезут чосонское железо — будет не до него.

Заскучавшие техники самолетной бригады, в ожидании редких появлений очередной партии нитей для опытов, сцепились языками с двигателистами моторного завода. Боролись две концепции — газового и парового коловратника. Не вмешивался. Понятно, что разные среды и разные подходы. Но в процессе споров они дошли до каналов внутри шибера, по которым будет идти воздух, или пар, под давлением, охлаждая самую нагруженную часть двигателя и, выходя в торцах, уменьшая трение шибера по статору. Если спорщики еще и придумают, как это делать серийно — считай, не зря сцепились.

Форт Росс запустил на пробу печатный станок. Присутствовал на сим мероприятии, как, впрочем, и все дворянское сословие вместе с царевичем. Потом, уже в более интимной обстановке, мне одному показали венец вице-императора, заготовленный в подарок Алексею. Особо понравились на изделии россыпи мелких, как капельки, алмазов вокруг крупных рубинов. Алмазы нашли на том же "месторождении", где и рубины. Но "добывать" их приходилось несколько месяцев подряд с бешеными затратами энергии, выращивая из крупиц. Подозреваю, камни выходят не дешевле натуральных. А на вид они какие-то блеклые. Или придираюсь?

Хорошо, что ветра в проливе дули знатные, ветряки вырабатывали достаточно энергии. Будущим летом на мысу Сторожевого форта, в проливе, встанут еще четыре ветряка, и можно будет подумать про электродуговые печи на верфи.

На самом деле, облизываюсь на индукционную плавильню. Частоту в два десятка килогерц может дать электромеханический преобразователь, спиральный индуктор из меди сделать уже вполне можем. В мое время на принципе плавки металлов индукционными токами не только печи работали, но даже бытовые плиты, считавшиеся существенно экономичнее как газовых, так и обычных электрических плит с нагревом. Эти бытовые крохи мгновенно разогревали днища кастрюль и сковородок, легко и быстро управлялись, были пожаробезопасны. Надо пробовать. Глядишь, и действительно индукционные плиты в домах появятся. Не все же нам лес переводить, когда есть энергия ветра и солнца.

Обсудили с кристалловедами перспективы золотого производства. Нового сырья для рубинов нам привезли много, поток золота увеличивается месяц от месяца. Пора переходить от кустарных поделок к мелкосерийному производству. Штамповке. Чосонцы высоко оценили наши труды, и готовы оценить их еще выше, при увеличении объемов. Правда, они намекали, что готовы покупать слитки, но хорошую цену давали только за изделия.

Еще одним направлением форта станет сусальное золото. Архитекторы мне уже все почки отгрызли, требуя мрамора и золота. Мрамор нашли, его целая гора. Теперь потребно много золота, а чтоб его казалось еще больше — раскатывать металл в тончайшую фольгу. Пусть только эти прожектеры с мастерками посмеют построить нам столицу, хуже Петербурга! Найти бы еще рабочих на эту стройку. Опять придется снимать людей с поселков для "вахтовой стройки".

Почах над складом золотых слитков и лотками банковских монет. Вот бы все это благолепие товарами! Понимаю, почему сюда Алексей заходить не стал. Только настроение портить. Да и дворянам такое показывать нельзя...

Вечером ко мне в каюту на Юноне пришел мрачный царевич. Назавтра намечался Торжественный День для Росс и Саверсе. С обеда дворяне заседали, поблескивая идеями о путях дальнейшей жизни. Создалось впечатление, что и царевич теперь сыт этим цирком по гланды. Побаловал себя пару месяцев самодержавием и чинопочитанием — теперь готов сидеть на берегу, покусывать травинку и скрести котелок с пригоревшей, его же стараниями, кашей.

— Ты все ж дал указание верфи на свою плавучую полосу?

— Авианосец, Алексей Петрович. Так этот корабль называется. Дал указание макетировать и оснастку готовить.

— А во что он казне встанет, посчитал?! К чему нам он! Ни орудий серьезных, ни брони. Из того железа десять канонерок выйдут. Они куда как больше нужны ныне!

Помолчал, раздумывая, как сказать царевичу. Меня гораздо больше устраивает, если именно такой слух дойдет до всех. Пусть вице-империю спишут со счетов в начинающейся игре.