Жертвоприношение

М-мян сказал, что сейчас прямой опасности нет, можно устроиться во дворике и заняться едой. Один часовой был поставлен на втором этаже и следил за тем, что может появится вслед за ним, еще один на крайнем выступе плато. Что это за место и что группа там ищет-было непонятно. Но беспокойство ворочалось внутри, не уходя далеко.

Когда все поели Ибн-Амр пригласил М-мяна и Ковача на уединенную беседу. По-русски он говорил средне, когда слов не хватало, переходил на таджикский и узбекский. Красные командиры знали их похуже, но переспрашивали, задействовали другие языки, чтобы в итоге понимали. Ибн -Амр сказал, что он час или два будет кое-что искать, мешать ему не нужно, а нужно быть начеку. Атаки он не ждет, но иногда неожиданное неожиданно приходит и тогда неожиданный нож входит в не ожидающее его сердце (так вот и сказал, поэт эдакий). Но при появлении незваных гостей убивать их следует в последнюю очередь, а если можно, то и не делать этого вообще. Покидать место, куда они пришли и которое он называл Абгаром, пока и самим не надо. М-мян недовольно дернул лицом, услышав это название, но вслух ничего не сказал.

Ковач вставился и, как смог, пояснил, что в строении не запаса воды, оборонять его долго не получится. Ибн-Амр заявил, что никто сюда лишний раз не зайдет, разве что случайно и по незнанию. Так что он рассчитывает, что если кто-то сюда и заявится, то, увидев их, убежит, словно слушая свист стрел, что летят ему в спину. Они там долго не задержатся тоже и уйдут завтра. Если только горные дэвы не обрушат горы на нас и улыбнулся одними губами. На этом беседа закончилась.

А также закончились переписанные строки тетради Ковача. На часах полпервого, хочется спать. Ну и пора. Толя сделал все нужное, убрал тетради и отправился на боковую. И ничего ему не снилось.