Когда цветёт багульник

Сегодня Люба старалась в полную силу. Момент, какого она ждала с трепетом и страхом, наступил. Заказ был на ужин для хозяина. Хотелось не ударить в грязь лицом. Готовила морские деликатесы. Выкроила и мальчикам. Пусть попробуют. Когда ещё такое доведётся в рот положить. Ребята, переделав свою часть работы, умчались в спортзал. "Как бы чего не вышло?— переживала она,— дети есть дети, топают, как не предупреждай, а тут привыкли к тишине. Для какого рожна на одного человека такие хоромы? Причуда богатых".

Славке же не терпелось увидеть ребят, побыть с ними рядом, поговорить. Он привёз им подарки, но пока не придумал, как им их отдать. Охрана сообщила ему, что ребята в спортзале качаются и он, натянув торопливо спортивный костюм, поспешил туда. Чем совсем не обрадовал, а напугал братьев. Растерявшись, они сползли с тренажёров и попробовали улизнуть.

— Не торопитесь,— подошёл к ним Слава. Сам, умирая от страха не меньше их,— давайте знакомиться. Я Вячеслав Николаевич, а вы кто?

— Иван,— ответил на рукопожатие старший.

— Артём,— последовал примеру брата и младший.— Вы не ругайтесь, мы аккуратно. Нам разрешили... Сами мы ни-ни...

— Нет, нет, вы меня не так поняли,— поспешил оправдаться Слава,— занимайтесь. Вы мне совершенно не мешаете. Даже наоборот. Мужской коллектив, это великая сила.

— Спасибо, но мы, наверное, пойдём.— Потянул за руку Ваня стоявшего с открытым ртом брата.

— Ребята, подождите,— метнулся, перекрывая им дорогу к отходу, расстроенный Терёхин.— Не бойтесь меня.

— Мы и не боимся,— опять возразил Ваня,— просто нам пора. Мама заругается.

Терёхин растерялся, он топтался на месте и искал слова.

— Хотел, как лучше и всё испортил. Давайте-ка для близкого знакомства придумаем что — нибудь такое необычное. Например, прокатимся в одно местечко и поиграем в боулинг. Доводилось бывать?

— Нет,— помотали обескураженные ребята дружно головами.

— Я примерно так и предполагал. Значит, после ужина рискнём.

— Извините, мы не можем,— дал задний ход опять Ваня, ломая все его планы.

Славка растерялся, не зная чем крыть, но тут выручил его принявшийся канючить Артём.

— Это что по настоящему что ли? Так круто. Вань, а? Вань, давай. Никогда ж больше не попадём. Хоть посмотрим. Я читал, это когда шаром надо сбить выставленные десять кеглей. Игра состоит из 10 попыток. Ванюшка хочется же попробовать. Вячеслав Николаевич приглашает.

— Тебе непременно надо во всё сунуть свой нос,— недовольно одёрнул его брат. Но тот только добавил усердия.

— Вань, той игре пять тысяч лет. Представляешь, первые шары найдены в гробницах фараона. Я читал...

— Вот только про фараонов мне плести не надо. Ты играть-то в неё можешь?— дёрнул его за руку Иван.

Артём не сдавался.

— Не могу, но и что. Научимся. А сегодня поиграем ради удовольствия, правда Вячеслав Николаевич?

— Я расскажу как,— обрадовался Терёхин такой мощной поддержке,— найму человека, чтоб научил...

— Вань, самое клёвое, это когда удаётся сразу, с первого удара, сбить все кегли. За это начисляют дополнительные очки. Вообще-то за каждый бросок начисляются очки.

— Знаю я всё, не трещи.

— Ништяк, а чего же я треплюсь или ты блефуешь?

— Если кегли сбиты с двух ударов — это Spare так и ход переходит к следующему игроку.

— Ну, вот и ладушки выяснилось, что теоретически вы подкованы,— пошёл в наступление опять Терёхин.— Остаётся научиться действовать, пользуясь теми знаниями, на практике. Так как?

— У мамы надо спросить,— не торопился с ответом Иван.

— Разумеется,— поспешил согласиться обрадованный Славка.— А теперь прошу, поужинайте со мной.

Ух ты! Обрадованный Артём полетел в столовую, Ивану ничего не осталось, как последовать следом. Они сидели втроём. Подавала на стол, официантка, а контролировала процесс домоправительница, Жанна Христофоровна. Слава украдкой, чтоб не спугнуть, опять наблюдал за ребятами, ловко орудовавшими приборами и не теряющимися за столом. Как ему хотелось прижать стриженые головы мальчишек к себе. Стиснуть их в сильных руках, утопив в отцовских объятиях. Им не объяснить мужскую боль. Страх потери и тоску, сжимающую голову по ночам. А сердце словно приколочено к спине, ноет и ноет и никакой врач не в силах тебе помочь. От этой болезни нет лекарств и медики тут бессильны. А теперь всё позади и не один, а двое сидят перед ним. Он специально развернул так прибор, чтоб видеть их перед собой. Вот они. Один в один. Лицо в лицо. Движение рук, головы, походка, всё до боли знакомо. Всё его. Характеры только разные, младший пошустрее будет. Он видел, как мудро вёл себя с младшим Ваня, никогда не указывая, как нужно поступать, не ругая за промахи: просто умно подводя к верному решению... А вот у него, Славки, так может не получиться.

Пока сыновья уничтожали десерт, он, отойдя в сторонку, позвонил начальнику охраны, отправив Толю к Любе уговаривать отпустить ребят с ним в клуб.

Тот, выполняя поручение, пройдя в кухню, с жаром принялся доказывать ей, как ребятам полезно, приятно и замечательно туда съездить и, что мальчики будут под строжайшим контролем. "Хозяин просит отпустить. За всем проследит и проконтролирует сам. Он человек ответственный",— в уговорах упрямой женщины пустился он уже в попечительские рассуждения. И Люба сдалась: "И, правда, пусть посмотрят, раз случай выпал, сами — то ни за что не попадут в такое",— решилась она. Когда подошли с такой просьбой к ней ребята, она, спокойно восприняла их поход, только попросила:

— Ваня оденьтесь получше. И прошу не допоздна. Тебе в институт. Артёмка вольная птица, его год учебный заканчивается, а тебе сынок поспать надо. Присмотри там за ним. Азарт вперёд него бежит.

Иван, обняв мать за плечи, чмокнул в щёку.

— Не волнуйся. Похоже хозяин нормальный мужик.

Вернулись они, несмотря на обещания, уже во втором часу ночи. Возбуждённое шипение Артёма было слышно даже через стенку. Люба не спала, но выговаривать им за опоздание не стала: "Похоже, увлеклись".

Вызвав утром к себе в кабинет молодую женщину дизайнера, Терёхин попросил проехать её с ребятами по бутикам, универмагам и одеть их. У них должно быть всё самое лучшее. Забрав после занятий мальчишек, она с воодушевлением возила ребят по салонам. Их красиво и дорого постригли. Потом, протащив по магазинчикам с зашкаливающими разум ценами, одели. Иван просто не понимал, что происходит, а Артём, не думая ни о чём был несказанно счастлив.

— Такой прикид, обалдеть,— щипал он тряпки.— Пацаны увянут. Вань, не куксись.

— Чему ты радуешься?— прищемил ему нос брат.

— Это что всё нам?— перекинулся Артём в азарте на сопровождающую их женщину, в десятый раз спрашивая одно и тоже.

— Если на тебя меряют, то кому же ещё,— щёлкнул его по макушке опять Иван.— Угомонись.

— Вам,— улыбалась женщина темпераменту Артёма и сдержанности его старшего брата.

— Позвольте,— придержал прыть брата Иван.— Кто заказал и, соответственно, чьи деньги на нас тратятся?

— Президент компании.

Иван понял о ком речь — хозяин, но почему?

Любу, в отличие от счастливого Артёма, прошиб холодный пот, когда она увидела все эти многочисленные коробки, сумки и пакеты. Творилось что-то не вероятное. "С чего и зачем такая щедрость? Опять же как-то вечером принесли по подарку, и это ни какие-то там безделушки, а дорогие японские, карманные компьютеры". Следом заблестели на руках швейцарские часы. Хозяин плескался с ними по вечерам в бассейне, делал по утрам пробежки, гонял мяч на поляне за домом, парился в сауне и ездил с мальчишками на футбол. Ей очень хотелось взглянуть на него, но она не смела даже подойти или высунуться из своего закутка. Управляющий строго настрого наказал не сувать нос куда не след. Не положено контрактом. Она ничего нарушать не собирается, ей деньги нужны оттого и не выходит за пределы своего рабочего места. Тем временем, у Артёма рот не закрывался от восторгов. Ваня и тот радовался общению с ним. А Любу всё сильнее охватывала тревога. И вот эта куча одежды, накупленная для ребят, совсем её выбила из колеи. Правильно ли она сделала, приехав сюда? Ведь уже прельстившись деньгами, потеряла покой и подставила семью. А всё из-за нищеты. "Что, если хозяин извращенец и ему нужен был не повар, а мои мальчики?"— обмерла она своей догадке. Вот это да! Чего бы ей об этом не подумать было с самого начала, идиотке. Тогда сразу всё встаёт на свои места. Конечно, так оно и есть. Вот почему он тратит такие бешеные суммы на детей. Осыпает их вниманием, тратя на них ещё и время. Артём голову потерял от всего этого. У Вани и то всё вверх тормашкой. "Ой, — вдруг осенило её,— конечно извращенец, вот почему он живёт один. А я-то уже тёртая дурища куда смотрела. Уши развесила. Поманили бабками, рот себе от удивления раскрыла и проморгала опасность. Бедность, проклятая виновата, она глаза замылила. Завтра же ухожу".— Заводила она себя, бегая по кухне.— "Вот пойду сейчас и ему скажу. Господи, сколько нас глупых предупреждают, по телевизору показывают. Газеты почти каждую неделю примеры печатают, но это же для умных, а я дура. Во что вляпалась, мальчиками рискнула. Мне нет прощения. Нечего тянуть надо идти и поговорить". Закипевшая обида, начинённая страхом, толкала её на действия. Кинув фартук на стул, и убедив себя в правильности шага, открыла дверь в "господские покои", прошла на подгибающихся ногах по паркетному полу из разных пород дерева. Замерла перед камином музейной красоты и поспешила по широкой лестнице наверх. "Где он? Чёрт бы побрал этого толстосума",— поднялась на второй этаж и растерялась, не зная, в какую сторону податься. Но смех ребят, донёсшийся справа, определил направление. "Кажется, это тут, в кабинете?"— Перекрестившись и глубоко вдохнув, постучала в дверь, и услышав: "Да", дёрнула на себя кручёную ручку. Ребята, сидя на пушистом ковре, забавлялись с маленьким неуклюжим щенком бульдога, подаренным только что им хозяином. Тот, стоя спиной к двери и разговаривая по телефону, медленно повернулся, чтоб посмотреть на вошедшего и Люба сползла по стене на ковёр, потеряв сознание.

— Мамуля ты чего?— суетились около неё ребята не зная чем помочь и от этой своей бестолковщины, поднимая голову и дуя в её бескровное лицо.

— Подождите,— пришёл, наконец, в себя Терёхин,— я сам.— Подняв Любу на руки, он перенёс безжизненное тело на диван.— Ваня не стой столбом, сбегай за водой. Бегом. А ты Артём намочи под холодной струёй полотенчико и принеси сюда.

Ребята бросились исполнять. А Славка сев на корточки перед ней, расстегнув кофточку на груди, целовал обвисшие руки, осторожно прикасаясь к безжизненным губам. Услышав топот бегущих ребят, он отпрянул от Любы, но с корточек не встал. Обтерев Любе лицо, шею, грудь, легонько похлопал по щекам. Люба очнулась. Открыв глаза, она тут же поспешила закрыть их снова. Это не сон и не привод, Славка, а совсем не двойник его, сидел на коленях перед ней. "Боже мой... Боже мой... Я в растерянности. Конечно, безумно рада, что он жив. Но, эта чужая богатая жизнь его всё меняет". Она поймала себя на мысли, что останься он шофёром или строителем, была бы рада его воскрешению совсем по — другому. А сейчас терялась. Он тот и не тот. А она, постарев и подурнев, осталась прежней не практичной и не приземлённой дурочкой. Как летала на розовых облаках, свесив ножки, так и до сих пор и гребёт на них, как на паруснике. Как тогда кроме грёз ничего не хотела, так и сейчас. Люди с годами умнеют, деловыми становятся, нацеливаясь на должности, строча кандидатские, докторские. А ей ничего не надо было, ни тогда, ни сейчас. У Бога просила лишь одного — поднять детей.

— Мамуля, что с тобой?— испугался Ваня, — что случилось?

Встревоженный парень пытался с жаром согреть её холодные руки в своих.

— Отправь отсюда ребят,— попросила она Терёхина, не обращая внимания на слова Вани.

— Зачем?— упёрся сын.— Я никуда не пойду. Что происходит?

Он так разволновался, что не заметил — мать с хозяином на ты.

— Ваня, я в порядке, сынок, мне надо поговорить с Вячеславом Николаевичем. Артём, выйдите, пожалуйста. — Уговаривала она сыновей.

Безумно волнуясь. Обняв ребят за плечи, и постоянно поглядывая на Любу, словно боясь, что она исчезнет, он вывел их из кабинета.

— Идите, погуляйте щенка. Мы с мамой позовём вас. Всё будет хорошо, не волнуйтесь.

— Но,...— пытался ещё сопротивляться Иван.

— Идите, идите,— подтолкнул Славка сыновей, закрывая перед их носом дверь.

Вернувшись Терёхин встал перед севшей на диван Любой на корточки, положив голову на её прикрывающие колени дрожащие руки.

— Люба, Любочка...

Она смотрела во все глаза веря и не веря в случившееся. Язык с трудом выполнял свою функцию.

— Смотришь, ходишь, говоришь, значит жив. Я думала тебя убили.— Сказала она, пряча горечь. "Раз жив, значит, просто бросил".

Он решил, что спасти их обоих может только правда. Целуя её распухшие от работы и ран пальчики, шептал:

— Так оно и было. Провалялся на больничной койке три месяца. А когда очухался и вышел на трассу— тебя уже там не нашёл.

Она, глядя ему в глаза, сказала тоже правду:

— Отец увёз в Москву. Очередь на квартиру подошла, вот родители и собрались. Думала, тебя уже нет в живых. Прости. "Значит, всё же второе и я не ошиблась в нём".

Терёхин простонал:

— Я искал. Сразу же начал, как только освободился, но всё безуспешно, опять же развал и такими мелочами некому было заниматься, а потом всё упиралось в продажу этой вашей квартиры.

Люба, сдерживая слёзы, объясняла:

— Папа умер. Работы никакой. Голодно было и тяжело. А так мы маленький домик в селе купили, огород сажали. Выжили. Мама там живёт и по сей день, а у меня с детьми двухкомнатная квартира имеется. Небольшая, правда, но всё равно своё жильё. Протянули, в общем-то, самое тяжёлое время. Сейчас легче. Мальчишки выросли, помогают. Ты поседел немного. Несладко пришлось...

— Ерунда, как я скучал по твоим рукам, погладь меня ещё. Они такие мягкие и волшебные.

Она поймала себя на том, что непроизвольно гладит его поседевшую голову. "Забылась". Люба, торопясь отдёрнуть, спрятала свои изработанные ладони за спину. Увидев такое, он огорчился. По большому счёту ему было всё равно, как она сейчас выглядит. Главное, что нашёл и она рядом.

Собравшись с духом, она начала этот тяжёлый разговор сама.

— Слава, я попросить тебя хотела...

Он с готовностью встрепенулся:

— Всё что угодно.

Она помолчала, тяжело вздохнула, поправила волосы, и с надеждой заглянув в его глаза, произнесла:

— Не отбирай у меня Ваню. Отец, прикрывая мой грех, сделал ребятам нормальные свидетельства о рождении, где чёрным по белому записано, что я его мать. Пожалуйста, Слава! Он не в курсе. Не надо парня дёргать.

Славка, словно стряхивая наваждение, тряхнул головой.

— О чём ты? У меня и в мыслях-то не было ничего подобного.

Она сама в порыве благодарности схватила его за руки.

— Благодарю!

Он присев рядом, поборов свой страх и своё смущение, обнял её за плечи.