За Край. Часть 1 (Главы 1 - 12)

Глава 7

Таверна эта оказывается не то чтобы тайной, а просто неуловимой. Обойдя кругом серый домишко, указанный нам Иларом, и не найдя незапертой двери, мы уныло переглядываемся. Хастин же, напротив, завидев хуторянина, который пытался тенью прошмыгнуть мимо нас, оживляется, прикрывает глаза и через мгновение сообщает:

— Идем через заднюю дверь, условный стук — три и два.

— Колданул? — завистливо вздохнув, спрашивает Вильна.

Хастин косится на меня, но отвечает задиристо:

— Это вы колдуете, грубые пользователи Силы. А я — просто слушаю.

— А в глаз? — предлагает добрая рысь.

— Не хочу. Так что, пойдем? Там этого мужика уже впустили, — не поддаётся Хастин на провокацию.

Так, благодаря нюху Илара, дару Хастина и звону золотых монет, мы ухитряемся поужинать и находим пристанище на ночь. Правда, всего одну комнату, но большую и сравнительно чистую. Скоро, чувствую, мы привыкнем спать вповалку на полу, не разбиваясь на девочек и мальчиков, и вообще позабудем, что такое кровать. И что такое ванна, кстати, тоже. Как девицы до сих пор обходятся, непонятно, если даже мне хочется вымыться.

Солнце собирается за горы, а мы отправляемся в Ранд. Хастин, Торан и я. Самонадеянные мальчишки хотели идти одни, но уж тут я заупрямился. Остальные более-менее пристроены под крышей и накормлены, а я бы все нервы сжевал, ожидая возвращения бравых магов. Я понимаю, что они взрослые люди, хотя именую про себя детьми. Но лучше схожу с ними.

Указанный кладовщиком дом встречает нас темными окнами. На условный стук дверь тихо отворяется, и волей-неволей приходится шагнуть в темноту. Впереди зажигается тусклая лампа.

— Идите на свет, — шепчут где-то рядом.

Как мне это не нравится! Но раз уж сунулись... Бледный огонек отодвигается, стоит нам шагнуть к нему. Так, постепенно, мы продвигаемся всё дальше по какому-то коридору. Темень непроглядная! Но кто-то же эту лампу несет! Насколько мне известно, магов за Перевалом нет, следовательно, всё ручками делается.

Сзади хлопает, закрываясь, дверь. И гаснет лампа. Влипли.

— А теперь, — шепчут откуда-то слева, — выкладывайте на пол деньги, разворачивайтесь и проваливайте.

— И кто же здесь такой умный? — громко спрашивает Торан.

— Поумнее некоторых, — всё так же шепотом отвечает невидимый собеседник. — Выкладывайте, или мы возьмем сами, а вы отсюда не выйдете.

— Нас будут искать наши товарищи, — предупреждаю я.

Шепот в темноте поперхнулся смехом.

— Они вас не найдут. И нас, кстати, тоже. Лучше бы вам сделать так, как сказано.

А что, умно придумано. Едва появляется поселенец с деньгами, его заманивают в какую-нибудь хибару под предлогом покупки контрабандного товара и вынуждают отдать деньги. Потом оказывается, что в хибаре либо никто не живет, либо обитают люди, которых нельзя заподозрить. А если клиент сопротивляется и не идет на поставленные условия, ну что ж, сам виноват — прирезать тихо, труп спрятать или закопать, и всё. Какой поселенец? Никто не видел здесь никакого поселенца! Ах, этот... Этого мы видели выходящим из города. Куда? А кто его знает... Ушел и всё. А что за пайком не приходит, так, может, к земледельцам подался. Или в горы.

Но наши разбойнички многого не знают. Например, что сейчас я могу велеть ребятам пригнуться и запустить по кругу пару десятков огненных пчел. Или ледяных кинжалов.

— Мастер, — шепчет Хастин, хотя в полной тишине это выглядит издевательством, — а вы вообще не любите ментальную магию, или только в применении лично к вам?

Это он у меня разрешения просит, что ли?

— Какое мне дело до других? — в полный голос отвечаю я.

— Хорошо! — радуется Хастин и наступает тишина.

Через несколько вдохов менталист довольно фыркает.

— Этот ваш способ, мастер, — колдовать, не открывая рта — чудо как хорош. И сил поменьше уходит.

— Что вы сделали, Хастин?

— Уложил их поспать. Часов на пять, думаю, мы можем рассчитывать.

— Тогда уходим. Попробуем открыть калитку в городских воротах, — командую я.

Молчавший всё это время Торан возражает:

— Может, сначала посмотрим, что тут есть? Вдруг чем-нибудь нужным разживемся.

— Будем по чужому дому шарить? — вдруг сомневается Хастин. — Знаешь, как это называется?

— А нас тут тоже не ужином угощать собирались, — резонно замечает Торан и, наклонившись, шарит по полу.

— Торан, что вы делаете?

— Лампу ищу.

— Бросьте, сейчас будет светло, — обещаю я и вывешиваю над собой небольшой огненный шарик. Надеюсь, никому и в голову не придет отслеживать колебания Силы поздно вечером за Перевалом. Хотя я за сегодняшний день несколько раз обращался к помощи магии, хочется верить, никто чужой этого не уловил.

— А у Вильны светляк белый, — замечает Хастин.

— Ну, ей, наверное, проще обращаться к магии воздуха, а я лучше управляюсь с огнем,— поясняю, оглядываясь по сторонам.

Почти пустая комната достаточно велика для того, чтобы вместить не только нас троих, но и двух сладко спящих несостоявшихся грабителей. Один из них — наш веселый кладовщик. Вот только шутка на этот раз у него вышла того сорта, что не приносит радости даже самому юмористу.

— Здесь кольцо, наверное, люк в подвал, — подаёт голос Торан. — Щас я его...

В подвале мы и обнаружили обещанный товар. Значит, выпускать нас отсюда не собирались, лотерея у них, что ли — этим продаем, этих грабим и убиваем... Сноровисто нагрузив сумки, мы уж было собираемся уходить, как Торан в углу за мешками обнаруживает целый склад инструментов. Погремев, он поворачивается к нам.

— Я котелок нашел! — радостно провозглашает природник.

— Бери, — советует сверху Хастин, оставшийся сторожить. — И топорик прихвати, если есть.

Украв украденное, мы выползаем из подпола, сгибаясь под тяжестью сумок, и закрываем люк.

— Может, им денег оставить, чтобы не кинулись догонять? — предлагает Торан, устраивая за поясом небольшой топор.

— Догонять нас кинутся в любом случае, — возражаю я, — так что выберемся из города, захватим остальных — и подальше от Ранда. А по поводу денег — так мне кажется, что господин Шамбо с ними уже расплатился с лихвой. Знаете, сколько стоит Колыбельная у хорошего менталиста?

Мы выбираемся из дома, погасив светляк и тихо притворив за собой дверь.

— Куда теперь? Отломим кусочек от ворот и выберемся? — с надеждой интересуется Торан.

Честно говоря, путь отступления я так и не продумал. Но, на моё счастье, нашлась еще одна умная голова.

— Всё бы вам ломать, — ворчит Хастин. — Идите за мной, у меня для вас сюрприз.

Мы послушно поднимаем баулы, причем Торан всё норовит ухватить что потяжелее. Надо же, какой совестливый юноша, старается не нагружать старика.

Улыбнувшись про себя, я иду вслед за Хастином. За нами крадётся Торан, честно стараясь не греметь котелком. Выходит плохо.

Хастин останавливается.

— Котелок придется оставить, иначе мы соберем весь город. Нам это надо? — тихо говорит он.

— Погодите, Торан, не бросайте! — шепчу я.

А, колдовать так колдовать. Всё равно поспать не удастся, надо уходить сейчас. Заклинанием больше, заклинанием меньше — я плюю на конспирацию и накидываю Тихий Полог на нашу компанию. И вправду, напрягаться при мысленном чтении заклинания приходится гораздо меньше.

Хастин вопросительно трогает меня за плечо.

— Тихий Полог, — поясняю я. — Можно даже спеть, если хотите. Никто не услышит.

Менталист кивает и идёт дальше. Куда, интересно? Ворота остались далеко позади, тьма безлунной ночи окутывает нас и улицы, а Хастин то и дело ныряет в незнакомые переулки. Один раз остановился и велел вернуться немного назад.

— Не туда свернул, — немного виновато пояснил он.

Так мы и приходим к городской стене. Здесь, возле одного из безликих домов, на которые мы уже насмотрелись в Ранде, притулился крохотный палисадничек. Хастин наклоняется, рассматривая какие-то хилые низкорослые кусты.

— Торан! — зовёт он. — Ну-ка, потяни вот здесь.

— Вот где? — бурчит тот. — Думаешь, я что-то вижу?

Он протискивается к стене, нащупывает и послушно тянет за указанную товарищем коряжку. Судьба у нас сегодня такая, что ли — по подвалам ползать? Плита, для маскировки усаженная кустами, отодвигается в сторону, обнаружив под собой довольно узкий лаз.

На ту сторону стены мы выбираемся чумазыми и исцарапанными — тот, кто прокопал этот ход, не озаботился ни достаточной шириной, ни уборкой камней, в изобилии торчащих из стенок, да еще, наверное, назло, повернувшихся к нам самыми острыми краями. И чувство юмора у него тоже отвратительное — с внешней стороны лаз оканчивается в густом колючем диком малиннике. Конспираторы!

— Хастин, а откуда вы узнали об этом проходе? — спрашиваю, отряхиваясь.

— Об этой дыре! — уточняет Торан, чьим широким плечам досталось больше всех.

— У хуторянки одной... услышал, — немного смущается Шамбо.

— Что бы мы без вас делали, Хастин!

— Ломали бы ворота? — предполагает тот ехидно.

— Не исключено, — признаюсь я. — И, кстати, бросьте коситься на меня всякий раз, когда применяете ваш дар. Я действительно не выношу, когда копаются в моей голове, а до других, как я и говорил, мне дела нет. К тому же, я вам не наставник, вы взрослый самостоятельный маг и сами решаете, что делать.

Вот так. А то еще, чего доброго, детишки запишут меня в учителя и будут в рот заглядывать. Хватит мне Университета.

Сняв Полог, постучавшись и выслушав бурчание хозяина о том, что носит тут всяких демонов по ночам, мы поднимаемся в отведенную нам комнату. Девицы сладко спят, укрывшись плащами и посапывая. Им вторят Ран, Нарин и теоретики. Только Вильна сверкнула золотом глаз, расслабляя тело, готовое к прыжку. Раньше я за ней такой реакции не замечал. Возможно, амулет скрытия облика подавлял природные инстинкты.

Мы поднимаем остальных. Приходится угомонить самых возмущенных и объяснить причины.

— Хастин, а ты не мог их успокоить навсегда, грабителей этих? — зевая, пеняет Дани. — Может, их бы попозже хватились, а так очнутся и устроят нам веселую жизнь.

— Мы для того и уходим, чтобы не устроили, — примирительно сообщаю я. — Пока обнаружат, где мы остановились, будем уже далеко. И сообщать о направлении мы никому не собираемся.

Хастин же, возможно, от зависти к хоть немного, но поспавшему приятелю, не настолько миролюбив.

— Ты, Керсо, хоть немного думай, прежде чем говорить, — холодно произносит менталист. — Вот когда у тебя появится способность мыслью убить человека, тогда и будешь решать, можно это делать или нет. Существует этика и мораль.

— То-то, я смотрю, ты очень этично копаешься в чужих головахх, — огрызается Дани.

— Одно дело — слушать или защищаться, а другое — заставить человека умереть.

Ну вот, завелись, как подростки! Приходится напомнить, что пора уходить, выложить перед обоими спорщиками мешки с продуктами и потребовать распределить по дорожным сумкам.

Закончив сборы, компания вываливается из комнаты. Не успеваю я подумать, что неплохо бы опять спрятать всех под Тихий Полог, как прямо на нас выносит хозяина дома.

— Вы долго еще будете копошиться? — зло бурчит он. — Пробрались обманом, так сидите тихо. Из-за вас все погорим.

А можно подумать, комендант не знает, что тут злачное место.... Еще, небось, и долю имеет. Или же хозяин боится вовсе не коменданта.

— Мы уже уходим, — успокаиваю я его. — А как добраться до гор? Только подальше от Перевала и не по дороге.

— Дед, ты ума лишился? — зыркает он на меня. — Тут до гор дня два пешком чесать, а ночью еще и заблудитесь.

— Ничего, дойдем, — заверяю я.

— Ну, тогда идите отсюда на запад, только влево забирайте, а то прямиком к Заставе выйдете. Там вам и горы будут. Спускайтесь, я вас выпущу.

Мы идём через хутор на запад, минуем тот лесок, где сидели днем, и останавливаемся.

— Он нас сдаст, — уверенно говорит Илар.

— Само собой. Но не зря же я про горы спрашивал. Если наши преследователи и докопаются, что мы собирались ночевать на хуторе, будут искать нас на пути к горам. А мы сейчас вернемся, обойдем хутор, направимся на восток и спокойно дойдем до Края.

— Ага, если не переломаем ноги в этой темени, — ноет Дара.

Ноги мы так и не переломали, вопреки пессимистичным прогнозам. Но шли долго. Вообще, как я уже говорил, раньше мне виделся мой уход только в общих чертах. В самом страшном сне я не видел таких ночных переходов, когда не видно, куда ставишь ноги. Не предполагал, что придется в буквальном смысле улепетывать от возможной погони только потому, что жадные до чужого имущества люди позарятся на несколько жалких десятков диранов. И, конечно, не предвидел тихих перешептываний о том, кто будет нести старика, когда тот свалится. Да, нелестно, конечно, но не могу же я ответить, что еще их перебегаю. Примут за неуместную браваду или старческое слабоумие. Спасибо еще, что не решали, нести или бросить. Правда, шепотки поутихли, когда мы прошли достаточно много, а ни падать, ни останавливаться я так и не собрался.

— Может, отдохнем? — подаёт голос Дара и шумно дышит. — Мы часа три топаем, не меньше.

Ребята дружно сбрасывают дорожные мешки, как будто только и ждали, кто первым даст слабину. Небо на востоке слабо светлеет. Края еще не было видно. Это же как плохо надо представлять географию Мира, чтобы поверить, что Край обрушился до самого Ранда! Если бы его так изломало, не представляю, как бы мы это останавливали. И кто бы вообще смог такое сделать.

Отдышавшись немного, мы отправляемся дальше под охи Дары и ворчание Дани. Ран Цантеш примолк и не сыплет, против обыкновения, шуточками. Но легкой жизни нам никто не обещал, так что приходится стиснуть зубы и упрямо брести вперед.

Впереди наливается розовым восток. Камни под ногами заставляют смотреть вниз и, несмотря на это, спотыкаться всё чаще. А когда я в очередной раз поднимаю глаза, то понимаю, что передо мной ничего нет. Еще несколько шагов — и обрывается уже привычная каменистая пустошь с редкими кустиками колючей травы и ползучими бурыми побегами. Передо мной разостлалась равнина с белым зыбким туманом вместо земли, вдалеке окрашенная восходящим солнцем. Сбросив с плеча сумку, я сажусь, скрестив ноги, на краю. Нет, на Краю! Как бы унять эту дрожь, не хватало еще, чтобы мои спутники заметили.

Они не заметили. Дару колотит еще сильнее меня, она вцепилась в брата и уткнулась ему в плечо. Торан гладит ее по волосам и бормочет что-то ласковое. Илар с Эттой положили руки на плечи ошеломленного Дани и казались бы спокойными, если бы не предательское дрожание пальцев. Молчаливая Тиана и тут не говорит ни слова, только во все глаза смотрит на восход, ноздри раздуваются, как будто она почуяла неведомый, но невероятно привлекательный запах. Вильна в этот момент, как никогда, похожа на свою вторую ипостась — она подалась назад, напряглась — вот-вот зашипит на непонятный бело-розовый туман. Иво и Хастин повели себя до смешного одинаково: оба стали на Краю, сложив руки на груди, и глядят в розовый туман — один высокий, черноволосый, и второй, маленький, белобрысый, — очень разные и очень похожие.

А Ран Цантеш сделал то же, что и всегда. Он плюхнулся рядом со мной, свесил ноги в провал и принялся усиленно ими болтать.

— Ну что, будем прыгать или всё-таки спуск поищем? — интересуется он у друзей, всё еще изображающих статуи. Вот кому уж точно чужда патетика, так это рыжему целителю. А когда он волнуется, то ёрничает в десять раз больше, чем обычно. Тоже, если разобраться, неплохое лекарство от безумия.

Мои коллеги отмирают, и, судя по выражению лиц, единственно из желания прибить насмешника.

— О, живые! — радуется Ран. — Ну, чего застыли?

— Просто у многих есть и другие чувства, помимо сомнительного чувства юмора, — отвечает Вильна.

— А давайте поедим, — предлагает Дара.

— А давайте! — соглашаются мужчины и принимаются рыться в поклаже.

Вильна тычет Дару в бок:

— Вообще-то я говорила не о чувстве голода. Что с тобой случилось? Ты в Столице ела чуть ли не раз в три дня, да еще и ныла, что это много.

— Не знаю, — виновато отвечает та, — ничего не могу поделать. Все время есть хочется. Да мне, честно говоря, и там всё время хотелось, но признаваться было стыдно. И потом, всегда можно было забежать тайком в кондитерскую и слопать пончик. А где тут пончиками торгуют, а? То-то...

Все дружно жуют и обсуждают, где тут можно спуститься. А меня в очередной раз накрывает осознанием абсурдности происходящего. Они что, не понимают, куда мы идем? А вдруг этот туман убьет нас на месте? А может, и спуска-то никакого нет, и ссылка за Край — это всё-таки смертная казнь?

'Мастер, вы... ну, я хотел сказать...' — впервые слышу, чтобы у красноречивого менталиста не хватило слов, пусть даже и по мыслесвязи. Телепат ты наш, чтоб тебя...

'Хастин, вы тактично хотели сказать, чтобы я не боялся?'

'Ну...'

'Я надеюсь, со стороны этого не видно?'

'Со стороны вы — образец уверенности и спокойствия!' — успокаивает меня Шамбо.

'Вот и славно. Но раз уж вы осмелились меня читать, скажу — не могу. Боюсь до дрожи в коленках. Страшусь, пугаюсь и ужасаюсь. Но всё-таки пойду. У вас же еще есть шанс передумать. И здесь, за Перевалом, люди живут, вы же видели'

'Э нет, мастер, вы теперь от нас не отвяжетесь' — сообщает Хастин. Я смотрю на него и вижу, что он улыбается.

'Ладно, Хастин, заканчиваем, а то ребята уже на нас косятся'

Вильна что-то там дожёвывает, потом потягивается и сообщает:

— Пойду-ка я пройдусь.

— Я с тобой! — заявляет Иво.

Она морщится.

— Нет, Иво, я очень быстро пройдусь.

— Кустики поищешь? — встревает Ран. — Если найдешь, скажешь. А то я отсюда их не вижу.

— Балда! — сердится Вильна. — Я хочу спуск поискать. И вообще отвернитесь все, я что, в одежде оборачиваться буду?

— О-о-о! — раздаётся общий возглас. Все послушно отворачиваются. К новому облику Вильны мы привыкли очень быстро и как-то упустили из виду, что он тоже не является чем-то постоянным.

Несколько минут тишины, неясный вздох за нашими спинами.

— Виль, уже можно поворачиваться? — первым не выдерживает Ран.

Молчание.

— Виль, ты чего молчишь? — волнуется Иво. — Не получилось?

Большая пушистая рысь стала перед нами, раздраженно помахивая хвостом. Даже кисточки на ушах выражают возмущение.

— О, так быстро! — восхищается Ран. — А чего не отвечаешь? Ты вообще нас узнаешь?

Рысь садится и передней лапой стучит себя по лбу. Ну да, как же еще она может нам ответить в этом облике? Но выглядит это так уморительно, что мы покатываемся со смеху. Вильна обиженно фыркает и уходит, вскоре сливаясь с землёй.

— Ну вот, обиделась, — расстроился Иво.

— Да ну, пока вернется — забудет, — машет Этта рукой. — Пусть порезвится, она так давно оборачивалась в последний раз, что энергия из нее так и хлещет.

— Подожди, так ты что, знала, что она — оборотень? — озадаченно спрашивает Ран.

— Конечно, знала, только не знала, что рысь. Кружево Жизни оборотня отличается от Кружева обычного человека. А ты что, не видел?

— Да не смотрел я на Вильну так никогда. Я и Кружева оборотня ни разу в жизни не встречал. Это же у вас на озерах, оказывается, ими кишмя кишит.

— Значит, Печать не мешает ей оборачиваться, — заключает Иво.

— Конечно, нет, — вмешиваюсь я. — Это же не магия, а физиология. Ну, не совсем физиология, конечно, но оборотню не нужно пользоваться измененной Силой для смены ипостаси, а Печать, насколько я понял, блокирует именно способность преобразовывать сырую Силу в то, чем мы все привыкли пользоваться, произнося заклинания.

Оставив Дару с Эттой дожидаться возвращения рыси, мы идём в другую сторону вдоль Края. Представляю, как это выглядит со стороны — толпа парней, возглавляемая высоким седым старцем, ходит по обрыву, кто-нибудь то и дело становится на четвереньки, заглядывает в провал, восклицает 'И здесь нет!', после чего все идут дальше. А щуплая, похожая на воробья девица — ну куда ж мы без Тианы! — тоже порывается взглянуть вниз, но ее каждый раз аккуратно перехватывают и отставляют в сторону. Надо ли говорить, что Тиана озверела от такого возмутительного неравенства и к моменту возвращения к нашему временному лагерю готова кусаться.

А в лагере нас поджидает встрепанная, но чрезвычайно гордая собой Вильна в человеческом обличье. Она наворачивает мясо пальцами прямо из банки, довольно урча.

— А птичку ты не могла поймать по дороге? — спрашивает Ран, хихикая.

— Шам жа птичками гоняйшя. — И, уже прожевав и облизывая пальцы: — Жадина. А я спуск нашла.

— Ух ты! — хором говорят Хастин и Иво.

— Ух я! — соглашается Вильна. — И, кстати, совсем не страшно. Правда, если пониже спуститься, становится плохо видно в тумане.

Мы столбенеем.

— Ты в своем уме?! — вопит Нарин. — Ты что, сунулась одна в этот туман? Совсем без головы, да? И как только не побоялась, идиотка! У меня и то руки трясутся, едва я представляю, как вхожу туда!

Конечно, Иво прав. Нам всем страшно. Даже тем, которые, стиснув зубы, накидывают на себя беспечную улыбку. Потому и тянем время, только бы задержаться еще ненадолго здесь, в привычном Мире, хотя бы и на Краю.

Вильна, против обыкновения, не возмущается неблагодарностью.

— Я тебе отвечу по порядку, Иво, ты только не кричи, ладно? — спокойно просит она, и дождавшись кивка, продолжает: — Я была не только в своем уме. Я была еще и в уме рыси. А рысь мыслит не сомнениями и глупыми переживаниями. Там всё просто: опасно — безопасно. Инстинкт, понимаешь? Вот моя рысь и почувствовала — можно. Было бы там что-то плохое, в этом тумане, я бы не сунулась. И потом, кто тебе сказал, что ты — эталон храбрости?

Не удержалась от шпильки. Чувствую, от скуки я не помру, в крайнем случае, если меня не развлечет спуск в неведомое, послушаю препирательства моих молодых коллег. А то, гляди, и разнимать придется. Их же хлебом не корми, дай пошпынять друг друга.

Тяжелые дорожные мешки я облегчил простеньким бытовым заклинанием, а свой ценный саквояж приладил кое-как на спину, отказавшись от помощи. А ребятишки так трогательно заботятся о старике, что иногда даже слеза накатывает. Они думают, что я не вижу их взглядов, их сочувствия, почти жалости. Ну да, коллеги мои многого не понимают. Им, наверное, кажется, что я, профессор с многолетним стажем, уважаемая в Университете личность, должен сожалеть о прошлой безбедной жизни, приобретя незавидный статус ссыльного. А я сожалею? Всё-таки, пожалуй, нет. Жизнь моя до недавних событий напоминает мне болото. Неглубокое, неопасное, заросшее тиной и ряской, но способное затянуть по шею, лишить собственной воли, оставив только возможность делать вдох и выдох. Чем я, собственно, и занимался столько лет. А если бы не влияние Печати, сейчас был бы тем стариком, под которого пришлось маскироваться. И сидел бы в болоте до конца жизни. Можно возразить, что многие так живут. Но с меня хватило и тех лет, когда я был как многие. Не хочу. Противно. С маскировкой же скоро придется проститься. Мои спутники и так удивляются, как я выдерживаю тяготы пути, которых, по моему мнению, пока еще и не было — всё впереди. Кроме того, волосы, которые я регулярно красил в благородную седину, скоро отрастут, а краску мне даже в голову не пришло взять. Да и хватит прятаться, надоело.