Они не пройдут!

Наконец подопечный Ефима не выдержал. Хрипло что то загундосив, (это что у него, боевой клич такой?), он рванул вперед. Ну и естесно... огреб. По самое нехочу притом. Или по самому. Но это не суть важно, главное что вопль его резко изменил тональность, да и сам бандюк теперь не боец. Трудно быть бойцом, когда стоишь на карачках прижимая руки к самому дорогому что еще осталось...

Третий встал как вкопанный. Ну что месье Кабанов, ваш выход! Подойдя к нему на дистанцию безопасную от его дубинки, я остановился разглядывая красавца. Ох мама, а выхлоп-то! Быка с копыт свалит!

— Ну и что тебе надобно старче?

— Га? — ох ты ж, да он еще и дебил...

— Что надо говорю?

— Жрать хоцца...

— А-а-а. А работать не пробовал?

— Не-е-е. Работать не хоцца.— точно дебил.

— А если грохнут?

— Га?

— Ну, убьют?

— Хто? — интересно, он прикалывается надо мной что ли?

— Да хотя бы я!

— А пошто?

— Да как же! Ехал я, никому не мешал, тут раз и дерево. А потом и вы красавцы вылазите. Да еще и угрожать начинаете. Сабельками там махать...

— Дык жрать хоцца.

— Ох-х... Ладно. Жить хочешь?

— А то!

— Значит так,— иди и убирай бревно.

— Как?

— Мордой об косяк! Как клали, так и убирай. А потом, забирай своих, и валите куда подальше. И если я вас еще увижу, тогда точно грохну. Все, отсчет пошел!

Какая то искра разума, проскочила видать в его мозгах. Изредка оглядываясь, он отошел к бревну, раскорячился как курица, пытаясь сдвинуть его в сторону. Пусть поработает, может жрать перехоцца. Я забрал саблю и дубинку у беспомощной парочки, и залез снова в коляску. Ефим, с кнутом наготове, зорко следил за неудавшимся бандитом. Наконец дорога была свободна.

— Слышь, грабитель!— окликнул я его, уже проезжая мимо.

— Га?— вот блин, Эллочка Людоедка в штанах!

— Мой тебе совет, постарайся найти работу. С такими подельниками, тебе ничего не светит, кроме веревки на шею!

Что уж он там бормотал дальше, я не слышал. Но возвращаясь домой, я их уже не видел.

* * *

*

И снова, набирая обороты, понеслись день за днем. Непристойные сны уже не снились, потому как нашлось спасение от них, в виде "большой и чистой любви" на сеновале. Так что за себя, я теперь был спокоен. Уже не помру.

А другие, продолжали меня удивлять. Воронков приехать не мог, но где то через неделю после моего посещения, в Кабановку заявилась целая, так сказать, "дипломатическая" миссия. Шестеро крепостных парней, шестнадцати-семнадцати лет, и седьмым — Никита, старший из сыновей Василия Петровича. Они привезли еще три ружья, три пистолета и совет,— дать задание своему кузнецу озаботиться производством сабель. Вообще то, он прав. Кистень или засапожник,— оружие хитрого боя. Исподтишка, череп или ливер противнику попортить. А вот если на обозников, пусть даже не с идеальным, но все же конкретным холодняком идти, там очко у французов зажмется, это и к гадалке не ходи.

Но не это было главным. Как отчитался Никита, вся их команда, была откомандирована ко мне на обучение! Парней отбирал сам Воронков, не по принципу "... сила есть ума не надо...", а именно головастых, таких что бы все с лету понимали. Что то он своим обещал, так что к назначенному для отбора сроку, собралось полдеревни добровольцев.

Мне лично, команда понравилась. Единственно, сомнения возникли из за одного паренька,— Ефима Широкова. И искры в глазах не наблюдалось, да и силенок особых незаметно...

Никита, в ответ на мой вопросительный взгляд, предложил испытать парня. Мне следует просто отвести от него взгляд на пару секунд, а затем попытаться найти парня, в радиусе десяти— пятнадцати метров. Мол, тогда все ясно станет.

Да уж, это точно. Больше чем полчаса, я безуспешно пытался засечь передвижения Ефима. Да толку то! Как он умудрялся скрываться, не знаю. Но когда уже порядком разозлившись, я плюнул и сказал ему выходить,— этот паразит появился за моей спиной, всего в паре метров! Мда... Это точно, будущий диверсант...

Вторым человеком, удивившим меня, оказался товарищ Штихель. Он довольно быстро нашел общий язык с мужиками, и поболтав там и сям, просто исчез. Причем вся семья не подавала никаких признаков паники. Явившись через несколько дней в Кабановку, он первым делом направился ко мне. Вот тут то, я и потерял челюсть...

Оказалось, Абрам производил разведку. А именно, нарыл где то место, где можно было достать каолин. Что это за хрень такая, я не имею никакого понятия, но! Если иметь каолин, и к нему плюсом соду, серу, и древесный уголь, то можно заделать такую вещь как ультрамарин. А это, оччень такой нехилый краситель. Правда синий, так что в военной форме его не используешь, но денежку сделать можно. Калькуляция на себестоимость и окупаемость, как у настоящего еврея, у Абрама уже была. Слабым местом было то, что денег у него почти что не осталось. Вот и явился он с предложением заработать. А дивиденты... Довольно вкусные. Шестьдесят пять процентов. То есть со ста рублей, шестьдесят пять мои. Рискнуть?

Долго я чесал тыковку, ожидая когда сработает смекалка, но результата не добился. И все таки, в конце концов согласился. Вложения, в общем то мизерные. Денежка имелась, да и не очень то малая, так что даже и обломавшись, я можно сказать ничего не потеряю. А вот, товарищ Штихель, если будет вешать Доширак на уши, потеряет очень много. В первую очередь,— спокойную пристань. Да и что греха таить, люблю я поговорку,— "Кто не рискует, тот не пьет шампанское!" Ох мамочки.... Стоило подумать об алкоголе, как организм резко дал по мозгам хозяину. Все молчу, молчу...

* * *

*

Так, потихоньку и дожили мы до белых мух. Клим и Гаврила, вернулись с удачей. Точнее, вперед вернулся Гаврила, с известием что надо строить хоть мало мальский домик, на первое время. Потому как, Клим, кроме подвод с картошкой и прочим, везет настоящего инженера! Где уж они его откопали, не представляю даже. По моему в эти времена, инженер очень даже могучая специальность, вот только что ему наобещали мои ребятки? Не дай бог что то запредельное... Узнаю, вот точно блин, выпорю...

Гаврила даже чуть чуть обиделся. Ничего невыполнимого, обещано не было, так... жильё и оплата. И возможность работать в полную силу. Как я понял из объяснений Гаврилы, инженер был не просто фанатом своего дела, а вообще фанатиком. Там где он раньше работал, все светлые мысли резко зарубались, прям на корню. А носителю этих мыслей, с великим постоянством рекомендовалось заниматься только своим делом. Хотя это свое дело, и так было в порядке.

Тут же, в моей бдительной головенке возникла мысль,— так этот инженер простой прожектер, каких сейчас везде трется как собак нерезанных. Ан нет! Опять же, по рассказам Гаврюши, инженерное дело он знал крепко. Оказывается, как и в случае с поиском врача и учителя, эта парочка выяснила все что могла про нового "претендента". И все что они узнали, говорило только в плюс, данному товарищу.

Ладно. Пусть едет. Найдем мы ему работу. И много, много работы. Даже не в полную силу, а в две. А с жильем... Придется общежитие строить. А то, такими темпами, мы в город превратимся, а жить то и негде! Вот кстати, озадачу-ка я его планировкой кирпичных строений. А то я в них, ни ухом ни рылом... Только интересно, сейчас инженера универсалы, или узкой специализации? А то ж в моем прошлом, каких только не было... И инженер электрик, и инженер сантехник... и прочая, прочая... Нет, стоп! Какой электрик? Какой сантехник? Сейчас вся сантехника,— это ведро в колодце. А электрика... А вообще, электричество-то есть, али нет? Да в принципе леший с ним, с электричеством. Без меня научатся. Толку то, знаю что ток вырабатывается на электростанциях. И все! Ей Богу, знал бы куда нелегкая занесет, всю школьную программу вызубрил бы от корки до корки. А то, руки зудят попрогрессорствовать, а мозга-то нехватаеть! Короче, как говорил один нехороший человек,— сиди, сопи в две дырки, и читай журнал "Мурзилка". Хотя и журнала этого, у меня тоже нет...

* * *

*

Приехали! Четыре подводы, с такой родной картошечкой, две подводы со всякой мелочью, и подвода с инженером и его вещами. Мамочка моя, да что ж это за аскет? Пара чемоданов со всякими шмотками, корзина с посудой, и все! Это где ж таких делают? С его то специальностью, такие бабки рубить можно! Сразу стало как то стыдно... Почему то во все времена, и в моем прошлом, и сейчас, вот такие люди, на которых весь прогресс и держится, живут перебиваясь с квасу на хлеб. А жируют только те, кто умеет хапать во все руки, базлать во всю глотку, да целовать вышестоящую задницу во всю пасть. Обидно как то...

Звали инженера,— Николай Николаевич Зубарев. Учтивый такой, аккуратный дядечка, полная копия артиста Ланового. И первым его вопросом было, не где ему жить и чем питаться, а где можно оборудовать рабочее место.

Ну, с этим делом, полный порядок. Нашлась комнатка в школе, на первое время пойдет. Жить будет в больнице, там мы еще при строительстве сделали три палаты. Пока все три пустовали, вот в одной из них пусть и селится. Тем более, скоро будет у него своя жилплощадь. Вспомнилось мне, как одно время до "перестройки", в сельской местности улучшали жилищные условия. Строили небольшие, стандартные "коттеджики", на двух хозяев. Входы раздельные, три комнаты, кухня, санузел. Ну, два последних пункта пока отлетают, но сама планировка мне нравилась. Первую такую весчь построим деревянную, пока Николаич спроектирует кирпичные дома. А после того как побьем француза, вплотную займемся делом...

Вообще, появление новых лиц, сильно меня воодушевило. Это раньше я думал,— хорошо бы сделать то... хорошо бы это... А теперь, мысли приобрели новые горизонты. Ведь постепенно, многое становится реальным! Приехал Тополев,— постепенно сдвинем с мертвой точки медицину. Пусть не в плане страны пока, но... Появился Абрам,— опять-же постепенно переведем на другие рельсы моду. И сделаем ее русской, а не европейской. А теперь вот,— Зубарев. Соединить его, Селивана и Барабанова,— они вместе таких дел навертят, только держись!

И наверное дело тут не в моем везении, или еще в чем то. По моему, везде и всегда жили люди, которые были на первый взгляд не такими уж и винтиками в большой системе, но на самом деле, слабо приспособленные к существующим реалиям. Врачи, инженера, учителя, ремесленники, даже военные, для которых честь, совесть, долг , профессия, были не просто словами. Эти люди были рождены для того что бы прославить страну на века. Но многим ли это удалось? Забивали, затирали... Потому что вышестоящие раздолбаи, боялись их! Тупо,— боялись. Дай таким людям ход, и все! Полетит к лешему вся налаженная система, в которой нет места по настоящему умному человеку. Вот только эти чиновнички, эти Чичиковы сотоварищи, просто не знали того что знаю я. ИХ система, все равно полетит под откос. Может и не так уж много изменится в начале двадцатого века, но размолотят их вдрызг. Вот только народу положат штабелями... Ипод горячую руку попадутся все те же неприкаянные, потому как большая часть шаромыжников смоется по заграницам, где будут все так же припеваючи жить, только плясать уже под чужую дудку.

Поэтому я и не хочу пробиваться на верха, как герои моих любимых книг про "попаданцев". Это только в сказках возможно перевести поезд истории на другую ветку, только объяснив кто и в чем был неправ. Ну, расскажу я царю что не так с народом надо. Ну, поверит он мне. И что из этого? Там половину министров и всякой шушеры поменьше, расстреливать надо. А они, прямо будут сидеть и ждать. Когда же месье Кабанов, придет порядок наводить? Ау, где же вы? Ну, ну... Сами, поскорее состряпают заговор и скинут царя, только уже не Николашку, а того что сейчас правит. Им же, все эти реформы, как серпом по..... ну в общем по кое чему. И в результате, получим ту же гражданскую войну, только намного раньше...

А мы пойдем, другим путем. Это еще дедушка Ленин сказал. И еще один дядечка подтвердил: — Нормальные герои, всегда идут в обход. Обойдемся без великих потрясений, глядишь, что и выгорит...

* * *

*

Н-да... Как говорится, не все коту масленица. Видимо посмотрев на мои "прогрессорские" потуги, высшие силы решили устроить мне экзамен на вшивость. Мол, прожекты строить ты неплохо можешь, а вот как насчет ближнего своего?

Началось все с того, что среди ночи, все мои домашние были разбужены сумасшедшим стуком в дверь, перемежаемым слышными даже внутри воплями о помощи. Кого там убивают? Открыв дверь, я едва успел сдать назад, иначе был бы затоптан перепуганным до смерти, незнакомым мужиком. Влетев в дом, он моментально сориентировался, и бухнувшись передо мной на колени, вновь заорал:

— Батюшка, барин, спаси за ради Христа! Барыня наша помирает! У тебя дохтур есть, помоги, век Господа молить будем!

— Тихо, тихо... — попытался я его успокоить, подумав сначала что мадам Петровская решила поиграть в больную. Да не тут-то было... Мужик перевел дух, и по новой затянул ту же песню.

— Тих-ха! — пришлось рявкнуть во всю глотку.— Перво наперво, остановись со своими причитаниями. Теперь выпей!— я сунул ему в руки стакан с чем-то, набульканным Федотом. — Пей, сказал!

Мужик покорно выпил... и чуть не полез на стену. Глаза его превратились в блюдца, он сделал какие то бешеные движения руками и наконец-то, прислонившись к дверному косяку расслабился. Так ему Федот спиртику поднес? Ну ничего, лишь бы помогло...

— Я за доктором, а ты приходи в себя, что бы ему все рассказать правильно. Ине дай Бог что то тебе забыть! Теперь жизнь барыни в твоих руках.

Может я и перегнул палку, но теперь он будет думать только о том, что бы пересказать все что касается самой болезни, а не орать дурниной. Всю дворню на уши поставил. Хотя, леший его знает, как бы я себя вел на его месте. Хорошо рассуждать, когда не тебя касается...

Док выслушал мои объяснения, живенько собрался и попылил до незадачливого посыльного. С его слов, заболела жена фон Штирлица. Тополев слушал, помаленьку мрачнел и в конце концов решил ехать на место. А ведь похоже у бабульки аппендицит... Стало быть нужна операция. Ох ты ж... Это ведь не двадцать первый век, где после такой болячки недельку в больнице и домой. Все обстоит намного хуже. Исразу на душе стало как то поганенько... Знал что старики одни живут, и за столько времени не смог найти денек заехать, хотя бы познакомиться.То же мне, сосед...

Федот заложил транспорт, доктор сгонял Ванюшку за необходимыми инструментами, и мы рванули. Все таки, как говорят лучше поздно, чем никогда. Мужика, на которого Федотово подношение подействовало как дихлофос на таракана, оставили под присмотром дворни. Завтра протрезвеет, сам доберется. Вместо него, проводником взяли какого то Федотова родственника, который хорошо знал дорогу. Мы с проводником поехали верхами, а Тополева посадили в коляску.

Где то на середине дороги, над нами хорошо так громыхнуло, и как из ведра хлынул ливень. Хорошо хоть коляска дока, была закрытой.

Несмотря на то, что Карл Генрихович ожидал нас, при виде двух встрепанных, облепленных грязью "лешаков", старика чуть кондратий не обнял. Так что подоспевшему Тополеву, чуть было не пришлось откачивать его седечными средствами. Но главным было не это. Как оказалось, мой диагноз подтвердился. Но! Посыльный, пока мчался до Кабановки, сам себя накрутил так, что по его мнению пора было звать не доктора а попа. А на самом деле, все было не так уж плохо. Главное,— Эмма Оттовна была транспортабельна, а значит операцию можно было сделать в нашей, пусть и примитивной, но больнице. Куда как хуже, если бы делать пришлось прямо сейчас...