Добрый Мертвый Вечер

— Мы недалеко, — сказал, оглядывая аккуратные сонные домики с разбитыми под окнами палисадниками. — Только запаха не чую.

Лис кивнул. Улица уходила по склону, брусчатой чешуей скатывалась вниз, к редким мерцающим огням уютного западного района. У горизонта серебрилась Тенистая, сдавленная городскими берегами; вдалеке тоскливо метнулся паровозный гудок.

Дом госпожи Абелло льнул к подножию холма, у буковой аллеи. Приоткрытая калитка молчаливо звала внутрь, на утоптанную, выложенную матовым камнем дорожку.

Лис вопросительно обернулся на Фэя. Тот пожал плечами, повел носом. Мягко, крадучись, прошел мимо напарника — ни дать ни взять измазанный кровью зверь на охоте — и поманил за собой. Так же, крадучись, они обошли дом кругом, миновали разбросанные по земле клумбы и углубились в дальний угол, где белели шишки густо растущего асфоделя, странно дикого посреди укрощенных розовых кустов. У них Кристиан и остановился, безотрывно изучая что-то у себя под ногами.

— Что? — Лис подошел ближе, потеснив напарника.

Вместо ответа Фэй опустился на колени, раздвинул вытянутые листья.

Из свежевскопанной земли выглядывало волосистое полукружие головы. На котором и обосновался цветущий асфодель.

* * *

Завербовали ее быстро — у госпожи Божник просто не оставалось выбора. На вежливое предложение странного мужчины, оказавшегося с ней за одним столиком в кафе, она ответила возмущенным отказом. Этот уроженец Южного Содружества ей сразу не понравился — его тихий леденящий голос словно гипнотизировал, привык повелевать; между кожаными перчатками и манжетами рубашки проскальзывали смуглые, покрытые татуировками запястья. Когда он мягко жестикулировал, воздух рядом подергивался едва заметной рябью.

Она хотела было доложить директору, но не успела. Еще до наступления утра ее дом навестили.

Помнится, проснулась она в третьем часу ночи. Будто сердце стукнуло невпопад, мгновенно вырвав из дремы. Божник вылезла из-под одеяла в неуютную прохладу, царившую в доме. Собралась накинуть халат, но так и замерла, с безмолвным криком на губах.

В окне мелькнуло увитое татуировками лицо. Всего на миг, но этого мига хватило, чтобы встретиться взглядом с черными, словно лаковые пуговицы, глазами, и всё — в голове госпожи Божник кто-то поселился. Этот кто-то увещевал, угрожал, рычал. Перебирал уязвимые места, выхватывал из глубин подсознания потаенные страхи и тасовал их с мастерством прирожденного шулера.

"Мы убьем твою престарелую мать, — сказал той ночью голос. — Сожжем ее в собственном доме".

"Мы убьем твоего брата в Обенро".

"Мы убьем даже твоего кота. С него и начнем".

Госпожа Божник скорчилась в кресле, стуча зубами. Наглухо задернула шторы, опутала себя пледом и до самого рассвета не спала. А за стенами дома тревожно шумели старые дубы и буйно разросшиеся кусты бузины.

Они сдержали последнее обещание — наутро останки кота влажно блестели на ветвях той самой бузины у крыльца.

"Не смей никому говорить о нас, не смей даже открывать свой поганый рот, — сказал голос. — Улица Портных, дом 5".

Адрес ее матери. И госпожа Божник молчала. Исполняла каждое требование — которые всегда оказывались неожиданными, лаконично изложенными на розовых блокнотных обрывках. Поджидали ее после работы на полу гостиной, на тумбочке у изголовья кровати. В ящике туалетного столика. Заткнутыми за раму зеркала. Приказы разнообразием не отличались, лишь место, время и имя человека, документы на которого требовалось принести. Божник послушно исполняла. Разве у нее был выбор?

Но сегодня Бескровные пришли лично. Крались за стенами дома, проплывали мимо окон — неслышно, словно обрывки тумана.

Конец, поняла Божник и набросила на плечи пальто. Рассовала по карманам все, что хотела показать господину Монтегю. Рывком выдвинула ящик комода. Тот загрохотал содержимым, и дама, вспотев, оглянулась на плотную броню штор.

Жидкой магии в комоде не оказалось. Ни единого пузырька в доме, что за напасть... Подумав, госпожа Божник ухватила наточенный кухонный нож и приникла к дверному глазку.

В мутной искаженной линзе отразилась лишь пустая дорожка к калитке. Три шага к свободе.

Божник тихо вставила ключ и провернула его в замке.

* * *

Она выскользнула из-за угла внезапно, черной тенью. Так размахивала руками, что Лис едва не пристрелил ее, приняв за нападавшего. Госпожа Божник, понял он, приглядевшись, и кинулся навстречу. Дама неуклюже бежала, цепляясь каблуками за брусчатку. Отчего-то придерживала карманы расстегнутого пальто и казалась мертвенно-бледной в грязном свете фонарей.

— Она! — каркающий, охрипший голос скакнул от каменных стен и пустых окон. — Это она! Все это время она была...

Госпожа Божник вдруг умолкла и остановилась. Опустила взгляд и недоверчиво мазнула пальцами по груди. На голубое платье словно брызнули струйкой крови — поперек туловища, от подмышки до подмышки. Пятно стремительно расползалось по шелку.

Нижняя половина тела госпожи Божник покачнулась и обрушилась на мостовую. Следом, медленно, как в дурном сне, рухнула и верхняя, лицом вниз, раскинув руки.

— Твою же... — выдохнул Лис. С трудом оторвал взгляд от подрагивающих ног Божник и оцепенел.

На углу замерла высокая фигура — та самая, из дома бесславно почившего господина Нуйке. Она встряхнула худыми кистями рук. Едва заметные, отливающие серебром нити втянулись в ее пальцы, сбрызнув мостовую кровью.

Убийца склонил голову набок, уставился на Лиса — он был готов поклясться, что именно на него. В ответ охотник вскинул ружье и выстрелил. Зря, сам же понимал, но что ему оставалось?

На этот раз тот увернулся — почти незаметно для глаза. Изломанно дернулся и скрылся из виду.

— За ним! — крикнул Лис.

Фэй сдавленно рыкнул в ответ. Тихо хрустнул костями.

— Фэй? — Лис отступил, когда напарник выгнул спину, пряча желтые глаза. Он неистово чесался, раздирая ногтями кожу. Сорвал пиджак; хватая ртом воздух, опустился на четвереньки и уперся лбом в камни. Его тело мелко затряслось, мускулы вздувались толчками, растягивая шелк рубашки, пока тот не треснул, выпустив пучки черной шерсти.

"Нет, нет, только не сейчас... Только не..."

Волк вскинул широкую морду и обнажил клыки. Взгляд его янтарных глаз без особого интереса скользнул по Лису, влажный черный нос дрогнул. Коротко тявкнув, зверь выскочил из обрывков одежды и припустил за убийцей, клацая когтями по брусчатке.

— Крис! — Лис в отчаянии взмахнул руками. Кинулся было следом, но, заметив уголок желтой бумаги под телом госпожи Божник, вернулся и присел рядом на корточки. Собрался с духом, перевернул еще теплые останки, откинул изрезанные куски драпа и вытащил папку — три ровные треугольные части. Залитые алым бумажные осколки. "Януа" — темнело на одном. "Ка", "ос" — на двух других.

Лис покрутил их в руках, сунул во внутренний карман куртки. Туда же отправился и блокнот с ворохом мятых, убористо исписанных листов. Заслышав дальний вой, охотник выпустил тяжелые от крови полы пальто и вскочил.

Волчий крик растекся по улицам и оборвался на полувздохе.

___________________________________

ГУСЕНИЧНАЯ МАГИЯ

— Республика —

Нашелся Фэй под утро.

Побегать пришлось прилично — в стороне, откуда доносился волчий вой, раскинулся парк. Не такой уж большой, но заброшенный достаточно для того, чтобы Лис провозился с поисками ночь напролет. Пока он перелезал через все поваленные стволы и понял, что Фэя в парке отродясь не было, над крышами успел забрезжить рассвет и начался мелкий холодный дождь.

Густонаселенный район к западу Лис отмел сразу. Зная повадки оборотней — и особенные привычки Волка, — он исключил и заводской восток с его гулко ухавшими машинами и чадом.

Южнее улицы превращались в лабиринт скользких тропок. По обочинам понуро мокли неказистые домишки в два этажа. Скалились обветшалыми балконами, хвастались заколоченными дырами на лишенных красок стенах. Лис проскользил по начавшему зеленеть склону. Сбежал к буковой аллее, которая вытянулась вдоль Тенистой, окруженная грязью, словно отмель посреди размытого болота. Сапоги щелкали по выщербленному камню, дыхание сбивалось в такт шагам. Охотник вглядывался в заросли кустов у обочины и — чуть менее охотно — в темную воду с крапинами прошлогодних листьев. На противоположном берегу орали тощие чайки, важно стояли в песке и клевали что-то, при ближайшем рассмотрении оказавшееся скоплением веток и рыбьих потрохов. Лис кашлянул, когда холодный воздух резанул его глотку, и припустил дальше, чувствуя себя до одури потерянным.

Тело белело за клубком ивовых веток в конце аллеи. Жилистые ноги поджаты к груди, кожа натянута на шипах позвоночника. Шею и непривычно бледное плечо пятнали синяки и кровь.

Лис обошел неподвижные ступни и замер. Всмотрелся за пелену мокрых, наброшенных на лицо волос; те липли угольными плетьми, открывая лишь синеватые, одеревеневшие губы. Он нерешительно шагнул ближе, присел и коснулся пульса под измаранным грязью подбородком.

Отдернул пальцы, словно обжегшись.

Вдохнул. Выдохнул.

И отвесил оплеуху посильнее, такую, что Кристиан подскочил, немо ухватив ртом воздух.

— Ты чего? — наконец прохрипел, откашлявшись. Он поднялся на локте, приложил руку к голове и оскалился от боли. — Что за...

Когда он отнял ладонь от виска, на ней остались черные нити волос и потемневшая кровь.

— Я ищу тебя по всему городу, а ты спишь, — хмуро процедил Лис, разбирая слипшиеся пряди. Кристиан под его руками вздрогнул, и он продолжил осторожнее. — Пять человек мертвы.

— Пять? — простонал Фэй. — Ахтыбл!.. Да что там?!

Лис отлепил последний клок черных волос и уставился на ухо — точнее, на то, что от него осталось. Смуглую узкую раковину срезало наполовину, ровно, как ножом масло; кровь уже не текла, свернулась жареной ошпаренной коркой. Лишь у виска торчал клок плоти, крохотный треугольный огрызок, вяло мотнувшийся, когда Фэй дернул головой.

Как оказалось, отрезанное у Волка оставалось отрезанным навсегда.

— Скажи спасибо, что руки-ноги целы, — пробормотал охотник. Он выпрямился; жижа чавкнула, с трудом выпустив сапог. Кристиан сдавленно ругнулся, ощупав рану, и поднялся следом за Лисом.

— Спасибо большое. Еще бы вспомнить, что за сука это сотворила... Доставай жидкую магию, я уже замерз. — Он зябко поежился, растирая покрытые гусиной кожей плечи, и вытаращил глаза, услыхав ответ.

— Нельзя. Пара наших, похоже, была ей отравлена.

— Отравлена?! Кто?

— Нуйке, например. И я не уверен, что вот это, — он покрутил ополовиненный изумрудный пузырек в руке, — можно безопасно выпить.

— Нуйке? — эхом отозвался пораженный Фэй. — Яд? Как так?

— Зеленая пена изо рта, все такое. Наверняка смертельная доза в жидкой магии. — Лис спрятал пузырек обратно в карман. — Давай не будем рисковать и доберемся на своих двоих. У тебя же ноги не болят?

Фэй растерянно оглядел свое нагое тело. Кровь на его шее успела засохнуть грязными потеками, на поджарые втянутые бока налип прибрежный песок и гнилые листья. В таком виде Кристиан мог спокойно пугать не только заплутавших на прогулке дам — увидь его полицейский со слабыми нервами, застрелил бы на месте без выяснения обстоятельств.

— Нет, только мое ух —

— Вот и отлично. — Лис бросил ему свою куртку. Фэй принялся проталкивать руки в рукава, неловко путаясь в них под чужим взглядом. Нижний край куртки едва достигал середины его бедра, с трудом прикрывая все то, что требовалось прикрыть; плечи оказались широковаты, а шея в потертом, растянутом вороте смотрелась цыплячьей и по-детски худой.

Кристиан сам знал, что выглядит смешно — отвернулся, зло поджав синеватые губы. Но тем утром Лис и не думал зубоскалить. Лишь поежился, когда намокшая ткань рубашки прилипла к груди, и потопал прочь от реки, вверх по раскисшей тропинке.

* * *

Автомобили в тот район не ездили. Улочки были узкие, годные лишь для того, чтобы в их грязи разминулись два человека. Их перебегали тощие дворняги с впалыми боками, изредка двери домов выпускали согбенные, закутанные в десятки слоев бесцветного тряпья фигуры. Обращать внимание на мокрого охотника и его голого, чумазого спутника было некому. И подвезти в центр города тоже.

Поэтому Лис не раздумывал, прежде чем броситься под колеса первого же встреченного ими экипажа на первой более-менее живой улице. Он выскочил на проезжую часть и перегородил путь так неожиданно, что лошади чуть не встали на дыбы. Испуганное ржание метнулось между серыми, украшенными ржавыми потеками домами.

— С ума сошел?! — выкрикнул возница, натягивая вожжи. Лошади замерли перед самым носом Лиса, обдавая его испуганным фырканьем. Охотник нетерпеливо ухватил одну из них за упряжь.

— К Козьему переулку! Срочно!

— Я не могу, извини, парень.

Лис печально вздохнул, но с места не сдвинулся. Время поджимало.

Конечно же, сперва он предложил деньги. И лишь после пригрозил ножом.

— Пожалеете, — прохрипел возница. Он затравленно скосил взгляд на сидящего рядом Лиса; его кадык нервно прыгнул под сталью лезвия. — Я сообщу в полицию!

— Передавай инспектору привет от Кристиана Фэя, — простуженно ответили ему за спиной. Экипаж чуть просел набок, когда в него влез пассажир, хлопнула дверь. Лис прижал нож сильнее, сбрив пару волосков с щетинистой шеи.

— Ну что, едем? — подмигнул он.

* * *

Пока Лис бегал по этажам Отдела и наводил на директора ужас докладом о событиях прошлой ночи, Кристиан оттирал себя в тесной сидячей ванне, брезгливо топя остатки волчьей шерсти под мыльной пленкой на воде. На нем, как на истинном оборотне, все заживало быстро — кожа на срезе ушной раковины слиплась неровными складками, царапин на теле не осталось, и лишь синяки темнели под глазами. Обрубок уха Фэй прикрыл завесой распущенных волос, облачился в свежую рубашку и костюм.

— Я готов, — возвестил он ожидавшему его напарнику. Тот выпустил последнее облачко дыма — комната Кристиана уже плыла в сизом табаке — и кивнул.

Сперва они направились к дому господина Нуйке — предположительно отравленного. Влезли в тесный салон служебного автомобиля и покатились по запруженному транспортом Республиканскому проспекту. Машина мелко дрожала на ходу, минуя торопящиеся в утренней суете экипажи, серый глянец реки за кованым узором парапета, шпили здания Совета и вычурную, слегка закопченную площадь вокзала. Дыхание оседало на стеклах белой дымкой, и вскоре город скрылся из виду, оставив Фэя и Лиса разглядывать горошек обивки и друг друга.

Кристиан ерзал на жестких пружинах в попытке сесть удобнее, зябко поджал ноги под лавку. Лис же попросту закинул сапоги на подушки рядом с Фэем. Его массивная фигура еле помещалась в консервной банке салона. Голову приходилось вжимать в согбенные плечи, и все равно она упиралась в жесткий потолок, заставляя Лиса чувствовать макушкой каждую выбоину в мостовой.