Некромантка. Общий файл

— Но живой она бы не выбралась?

— Нет. Но она не погибла, иначе бы я это почувствовала.

— Почему же ты не послала проверить тракт и найти беглянку сразу же?!

Глаза верховной холодно блеснули на сухоньком личике.

— Не думаю, что моим сёстрам пошло бы на пользу общение с Тенью! Да и самой Гелле... Лунный храм для неё — пройденный этап. Мы больше не будем вмешиваться в её жизнь... пока не придёт пора уничтожить sefel.

Высший молча и требовательно смотрел в неподвижное, некрасивое лицо старухи.

— Это ведь не последняя причина?

— Ты слишком умен, маг, — женщина поджала губы и покачала головой, и Аресу оставалось только догадываться, было ли это недовольной похвалой или скрытой угрозой. — Девочка принадлежит книге Крейи, а та сама выбирает свои пути.

— Книга?

— Да. Не удивляйся.

Глаза Ареса холодно сверкнули. Скептическую улыбку он на этот раз удержал.

— Что ж, думаю найти её будет не очень сложно. Всё-таки погибших, но не мёртвых в нашем мире не так уж и много. Особенно тех, кто принадлежит старым разваливающимся книгам, — с горькой иронией промолвил он и, коротко поклонившись, стремительно отправился к изведшимся от нетерпения ученикам.

У них было мало времени. Отыскать Шестую — ещё полбеды. Главное, опередить того, кто украл предсказания.

Гелла сидела у кромки воды и со страхом смотрела на своё отражение. После длительной истерики её глаза покраснели и опухли, не добавив к облику девушки красоты. Шмыгая распухшим носом, тёмная отрешенно водила когтистым пальцем по воде, окрашенной густой синевой сумерек.

Теперь она помнила всё, даже то, что стёрли из её памяти в раннем детстве — после смерти ничто, ничьи запреты не способны удержать память. Даже печать Лунной.

Гелла знала, что умерла уже дважды. Один раз её вытащили из белого плена, второй раз не дали туда попасть. Но если тогда, давно, её оживили, то теперь ей вернули только подобие жизни.

Девушка прижала ладонь к груди, прислушиваясь к прерывистому биению сердца.

"Смерть никогда не отпускает то, что однажды взяла в свои руки. Тебе была просто дана отсрочка, девочка".

И время вышло.

Сосредоточившись, Гелла остановила своё сердце и своё дыхание, но она по-прежнему была жива — или по-прежнему считала себя живой. Она мыслила, она чувствовала, значит, считалась живой.

Девушка вскинула лицо к небу и обхватила себя за плечи, словно пытаясь согреться. От воды веяло вечерней прохладой, и тёмную бил озноб, но не от холода, которого она больше не чувствовала. Девушку колотило от страха перед её открывшейся сутью.

Время в храме, когда Гелла ожидала разоблачения и дёргалась от любого шороха, планируя своё самоубийство, теперь казалось ей сказочным и спокойным. Ведь тогда ещё была надежда хотя бы на тихую смерть. Сейчас же она знала — умереть она не может, ибо уже находится за границей жизни и смерти. Остался только один выход — всё своё существование скрываться от людей, опасаться попасться жрицам на глаза. Но, богиня, как же это сложно!

Но, едва осознав, что теперь она вынуждена вести жизнь добровольной отшельницы, Гелла поняла, как ей не хватает человеческого общества. Но кто захочет общаться с живым трупом?!

Неожиданно для себя Гелла зло рассмеялась. О, она прекрасно помнила, кому обязана своей тёмной силой. Благословенная Лунная дева, непогрешимая Хранительница звёздной силы, эгоистичная и суровая Селена... Ответь, о божественная, легко ли выбирать за других судьбу? Долго ли ты мучилась угрызениями совести, о сиятельная, когда отдавала мне написанное тобой заклинание, открывающие любые книги?! Ты ведь знала, что я возьму некромантию, так почему ты вместо того, чтобы строго запретить, стала рассказывать глупой малышке, какими же несчастными были sefel, выбравшие путь смерти?

Но ты ушла и уже не ответишь на мои вопросы. Тебя не волнует, как я буду выживать с клеймом принадлежности книге Крейи...

Не выдержав, Гелла разрыдалась снова. Несколько минут молчавшее сердце теперь билось снова, прерывисто и быстро, словно пытаясь компенсировать мгновения тишины.

— Бедная...

Тихий шёпот заставил тёмную сжаться в предчувствии беды, но, против её ожиданий, никто не нападал и не пытался её оскорбить. Медленно обернувшись, девушка взглянула на того, кто так неосмотрительно назвал её "бедной". Тихий и злой смех, принадлежащий кому-то другому, раздался внутри сознания тёмной, словно незнакомый чужой голос произнёс в унисон с мыслями самой девушки: "Бедная? Ну-ну..."

— Тебя кто-то обидел, красавица? — молодой лорд стоял позади девушки и скромно улыбался. Очень бледный, в светлых одеждах, он казался призраком на фоне притихшего тёмного парка, только яркие рыжие волосы задорно искрились в лучах заходящего солнца.

Это видение было столь прекрасно, что просто не могло быть правдой. Хотя бы потому, что назвать красавицей Геллу сейчас было очень трудно.

Девушка судорожно сглотнула и попыталась отползти подальше. Она не доверяла юному лорду и боялась, что он скоро поймёт, что она из себя представляет, и попытается уничтожить.

Парень преодолел разделяющие их расстояние за пару шагов и остановился на расстоянии вытянутой руки, как перед неизвестным и, возможно, опасным зверем. Тёмная замерла, стараясь не дышать, и тихонько просила всех богов, чтобы лордёнку быстрее надоело стоять у воды и кормить комаров, и он ушёл.

Наверное, боги никогда не любили Геллу, раз закрыли глаза на её превращение в тёмную, не откликнулись они и сейчас. Лордёныш и не думал уходить, он стоял и с улыбкой рассматривал сжавшуюся у его ног девушку.

"Будто что-то смешное увидел, — с неожиданной злостью подумала Гелла. — Ещё бы, ему, небось, бродяжки не так часто попадаются! Вот и устроил себе бесплатный цирк, ждёт, как я унижаться перед ним буду, благодаря за его внимание!"

На глазах тёмной навернулись слёзы обиды, и она ещё ниже опустила голову, глядя на землю под его ногами. Молчание совсем неприлично затянулось, когда юноша быстро протянул руку и осторожно коснулся волос девушки.

Гелла вскинулась, уже собираясь высказать этой высокородной сволочи, что она о нём думает, когда напоролась на его улыбку: добрую, безмятежную, заставляющую простоватое лицо словно светиться изнутри.

— Извини, — ещё шире улыбнулся юноша, в добродушных глазах запрыгали смешинки. — Не удержался. У тебя волосы такие пуши-и-истые...

Тут он заметил тёмное пятно руны на лбу девушки и, решительным жестом отбросив волосы с лица Геллы прежде, чем она успела пошевелиться, наклонился ближе к её лицу, пристально вглядываясь в кровавые очертания. Когда он узнал высеченную на коже Геллы руну, лицо юноши исказилось до неузнаваемости, став холодным и злым.

"Ну всё, сейчас начнётся..." — печально подумала тёмная, снова опуская лицо и ожидая злобных криков, что такие твари, как она, не должны существовать. Но вопрос лордёныша, заданный звенящим от едва сдерживаемой ярости голосом, безмерно удивил её:

— Кто это?!

— Что?

— Кто посмел заклеймить тебя?! В Эриалле запрещено рабство!

Гелла слабо улыбнулась. Ну надо же... Её посчитали всего лишь сбежавшей рабыней. Вдвойне весело, учитывая, что по сути своей она и была рабой своей тёмной магии, благодаря которой она могла поддерживать видимость жизни в мёртвом теле.

— Не стоит беспокоиться, господин, — едва слышно произнесла Гелла, не поднимая головы. — Моя судьба не должна волновать вас...

— Герцога должны беспокоить жизни всех, живущих на его землях, — резко отозвался юноша и, схватив девушку за плечи, поставил её на ноги рядом с собой. — Ты непременно должна предстать перед моим отцом, он обязательно поможет тебе!

Тёмная коротко взглянула в чистые, бесхитростные глаза юноши, и снова опустила голову.

— А может, мне не нужна помощь? Или герцог просто бессилен мне чем-то помочь?

— Он сможет! — Уверенно завил мальчишка и, крепко схватив тонкое запястье тёмной, потащил её за собой.

Гелла чуть вздохнула. Лордёныш был выше её на голову и наверняка старше, но рядом с ним Гелла чувствовала себя цинично-старой и мудрой, хоть и понимала, что все её знания о жизни — чужие, пришедшие к ней вместе с силой смерти. Разве она-настоящая видела в жизни больше этого мальчишки? Разве умнее вела себя, надеясь на отзывчивость и щедрость людей?

Погружённая в свои мысли, девушка покорно шла за целеустремлённым юношей и не вспомнив об оставленной на земле книге. Но сама книга явно не хотела оставаться забытой.

Острая боль скрутила руки Геллы, ей казалось, что кто-то мелко-мелко нарезает её пальцы. Удержав вскрик, девушка прибавила шаг, она не желала возвращаться за фолиантом, зная, что именно ему она обязана своей тёмной силой. До крови прикусив губы, сдерживая рвущийся крик и опустив голову, чтобы скрыть льющиеся слёзы, тёмная шла вперёд, стараясь не потерять сознание от нахлынувшей острой боли, быстро разрастающейся в теле.

Она уже едва соображала от болевого шока, когда поняла, что не может больше сделать ни шагу — что-то упругое, непреодолимое не пускало её, мешало идти дальше. Лорд, заметивший остановку девушки, в непонимании обернулся:

— Ну что же ты?

Гелла молча покачала головой и, высвободив ладонь, быстро вернулась за проклятой книгой. Несмотря на то, что теперь девушка возвращалась, боль только усиливалась, и рядом с фолиантом Гелла не опустилась на колени, а рухнула. Но стоило ей только привычно прижать книгу к груди, как неприятные ощущения схлынули, оставив после себя звенящую лёгкость.

Изумлённый лордёнок терпеливо ждал девушку, не желая оставлять её.

"Упрямый, — с невольным уважением подумала Гелла, с трудом подстраиваясь под быстрый шаг юноши, — как баран. Твёрдо решил меня облагодетельствовать".

И сама она уже не знала, хорошо это или плохо.

На многочисленные вопросы лордёнка Гелла предпочитала отмалчиваться или ограничивалась односложными ответами. Впрочем, юноша и не ждал, что беловолосая рабыня будет гореть желанием рассказать о себе побольше. Она, наверное, сломлена и опечалена, даже не может никак сообразить, что для неё чёрная полоса в жизни закончена, раз он решил ей помочь!

В красках расписывая, какой его отец добрый и отзывчивый, юный лорд Оэрел искоса посматривал на свою спутницу. Несмотря на слой грязи на одежде и волосах и ссадины на лице, девушка была вполне миловидна, а тихая печаль предавала ей почти сказочное очарование. Яркие синие глаза, в уголках которых блестели слезинки, казались пронзительно-мудрыми, припухшие красные веки только подчёркивали их глубину. Начитавшемуся старинных легенд впечатлительному юному лорду рабыня казалась воплощением светлой Линнэ, вечно печальной богини, оплакивающей людей, своих непутёвых и глупых детей.

Как зачарованный, юноша смотрел на тонкие пальцы девушки, казавшиеся снежно-белыми на фоне тёмного переплёта книги, которую она прижимала к себе. Наверное, решил он, эта книга — единственное, что уцелело от её прежней, свободной жизни, раз она так бережно держит этот старинный талмуд, даже кажущийся тяжёлым.

— Хочешь, я помогу тебе нести твою книгу? — участливо предложил Рикард Оэрел. Рабыня испуганно вскинула лицо, тревожно взглянула на своего спасителя. Тонкие губы едва заметно дрожали, и девушка только отрицательно качнула головой.

— Но тебе, наверное, очень тяжело?

Гелла раздражённо покосилась из-под длинной чёлки на навязчивого лордёнка. Что же он так прилип к ней, а? Что она, особенная, что ли?! И неужели он не чувствует, что она несёт смерть?!

Или... наоборот, чувствует? И знает, что если у неё отнять книгу, она перестанет существовать?! То-то он всё время предлагает помочь...

Не дождавшись ответа от испуганной девушки, Рикард потянулся к ноше рабыни, наивно предполагая, что та сразу же передаст ему тяжеленную книгу, которую не хотела поначалу отдавать, считая, что лорд предложил помощь только из вежливости. Но девушка испуганно отшатнулась и только сильнее прижала к себе фолиант.

Столкнувшись с удивлённым чистым взглядом лордёнка, обиженного пренебрежением к его помощи, Гелла через силу растянула губы в улыбке, пряча по звериному заострившееся зубы:

— Не стоит, господин мой. Моя книга испачкана в грязи и пыли, вы можете замарать свою дорогую одежду.

Обида исчезла из светлых, таких детских глаз лорда, оставив только искреннее непонимание. Юноша задумчиво взглянул на свой светлый камзол, словно впервые обратил внимание, во что он одет, и печально согласился, что отец его будет недоволен, если он испачкает ещё и этот костюм. Слова лорда вызвали у Геллы искреннюю улыбку, которую девушка поспешила спрятать, низко опустив голову.

Лордёныш нравился ей всё больше и больше. Юноша был добрым и отзывчивым, а его глуповатость вполне объяснялась наивностью: вряд ли юный наследник герцога видел в жизни что-то, кроме услужливых поклонов своих будущих вассалов.

— Милорд-вашу-мать! Где вас носит?!

Рикард тихо вздохнул. А вот и сами вассалы. Будущие. Поэтому и уважение их — в далёком, необозримом будущем. А сейчас его будут отчитывать, как сопляка, да на глазах спасённой рабыни... Почему-то именно эта перспектива больше всего испортила юноше настроение. Ему хотелось, чтобы беловолосая девушка им восхищалась и боготворила его, а если капитан личной герцогской охраны опять примется материть сына сюзерена, снова сбежавшего из-под сурового надзора недреманных стражей, то какое же мнение сложится у рабыни?! Ведь Рикарду хотелось выглядеть благородным героем, спасающим прекрасную деву, а не избалованным и непослушным сынком местного лорда.

Охранники, сбившиеся с ног в поисках улизнувшего лордёнка, уже догнали неторопливо идущих ребят. Мрачные гвардейцы смотрели на Рикарда совсем не с благоговением, как полагается верным слугам. Охватившее воинов раздражение, казалось, витало вокруг них в воздухе, заражая всех окружающих. Но капитан Алвар по степени злобности и раздражения переплюнул даже своих подчинённых, хотя это им, а не ему пришлось облазить все тёмные места в парке. Впрочем, и рисковали гвардейцы много меньше, ведь если бы Рикарда так и не нашли, голову сняли бы не с рядовых воинов, а с капитана гвардии, не уберёгшего наследника.

Догнав вздорного мальца, Алвар попытался было отвесить лордёнку вполне заслуженный подзатыльник, но мальчишка быстро увернулся и холодно и властно взглянул на своего охранника. Не сказать, чтобы это произвело впечатление на апатичного даже к герцогскому гневу воина, но удивлённый Алвар не стал второй раз замахиваться для удара. Что ж, если щенок думает, что уже заделался матёрым волком, то разубедить его можно и без применения физической силы.

Но, прежде чем капитан подыскал слова для достойной "отповеди", мальчишка заговорил сам:

— Капитан Алвар, я срочно должен увидеть своего отца, господина герцога, — щенок старался выглядеть взрослым, говорить спокойно и внушительно, но все воины слышали, как от волнения дрожит голос лордёнка. И по мере того, как мальчишка со всей присущей ему убедительностью доказывал, что его "дело" не терпит отлагательств, на лицах суровых воинов расползалась понимающая ухмылка. Всё-таки все они когда-то были такими же пацанами и так же пытались рисоваться перед девчонками.