Редублеман

— Вчера утром я от Лены узнала, что Олег квартиру ищет в тихом районе. А у меня соседка по площадке, как раз думала сдать такую рубашку в аренду или продать.

— Хорошо совпало, — заметила подруга, повторно поднимая нож и вымывая его. — Даже как-то комично!

— Да. А знаешь, Олег наш на полном серьезе удивился: 'Я что, в прошлый раз оставил у тебя рубашку?' и голос такой... Честное слово, сама поверила, что он у меня был и рубашку оставил. Что говорить, о Валерии, она выскочила из кабинета, напоследок грохнув дверью.

— И он тебя подвез?

— Ага, настоял и подвез. Места в машине действительно было мало, но он быстро расчистил сиденье рядом с водителем, и я уместилась.

— Так вы теперь соседи по площадке?

— Верчон, та квартира в двух километрах от меня, а может быть и дальше.

— Соседи по району, — она растянула губы в улыбке, — не упусти шанса, пусть он оставит у тебя что-нибудь более интимное. Вдруг опять потребуется помощь.

— Знаешь, думаю, что помощь потребуется не ему, а мне.

— С чего вдруг? У тебя проблемы? С психичкой что ли?

— Я не об этом. С ней проблем нет, и не будет. — К картошке начала накладывать мясо в апельсиновом соусе, и вдыхая его аромат, удовлетворенно прищурилась.

— Тогда какие проблемы?

— Мне не нравится наш менеджер. Вместо того чтобы сплотить команду, он всех разобщает.

— Разделяй и властвуй? — прокомментировала подруга.

— Типа того.

7.

Первые тревожные звонки появились в середине следующей недели.

До тех пор вокруг проекта была тишь да гладь, никаких споров, никаких претензий. Олег еще раз проконсультировался со специалистами по зеленке, переговорил с заказчиком относительно круга и закрыл вопрос с бригадирами. Молча, выслушал их доводы и предложения, все как одно направленные на сокращение работы, а затем поставил перед фактом — клиент хочет, клиент платит, фирма согласилась выполнить. И фирма взялась реализовывать. Участок разбили на квадраты со сторонами 10х10 метров, подняли насыпные холмы и выровняли лужайки, а после оперативно проложили оросительную систему и цепь стоков. И никаких проблем с бассейном, а тем более насыпями не возникло.

Видимо он нашел нужные слова в общении с сотрудниками.

Единственным малоприятным моментом был круг, точнее его упрощение. Удивительно, но менеджер Евгений, увидев внесенные изменения, решил лично переговорить с заказчиком, чтобы повлиять на его решение. К какому решению он его склонял, осталось неизвестным. Однако, к концу дня Термометр вернулся с переговоров взвинченный и огнедышащий. Бросив чертежи на стол в секретарской нашего главного, он дал команду распечатать их для бригад озеленителей, и, как обиженная барышня, умыл руки, временно оставив всех в покое.

Итак, проект продолжал воплощаться, и к работе уже приступили мы — озеленители, правда, без неусыпного надзора со стороны дизайнера. Олег второй день отсутствовал на площадке по семейным обстоятельствам, а я первый день как присутствовала. Только-только вернулась из вынужденного трехдневного отпуска.

Степаныч, временно взявший бразды правления в свои сильные руки, прицыкнув языком, недовольно покосился на меня.

— Может, еще денек дома посидишь?

— Я так плохо выгляжу, или вам понравилось руководить?

— Второе..., — подумав, он добавил, — и первое. Ты зеленая.

— Я озеленитель, зеленый мой любимый цвет. Лучше скажите, он мне к лицу?

— Он у тебя на лице.

— Издержки производства. — Медленно опустилась рядом с ним на диванчик в вагончике нашей бригады и аккуратно вытянула ноги. Общее состояние, словно бы меня поезд переехал, а ведь всего-то не вовремя взялась за косметический ремонт квартиры и, вынося ненужный хлам, умудрилась одновременно надорваться и простудиться. Судя по календарю, еще и празднование моей личной Красной Революции вот-вот начнется.

— Может, и возьму еще денек.

— Мужик по койке загонял? — улыбнулся Степаныч.

— Ага. — Согласилась я. Он хмыкнул, чем вызвал мою улыбку.

Хмыкайте-хмыкайте, Дмитрий Степанович, я сейчас готова согласиться со всем, что бы вы ни сказали, потому что явилась с проблемой. Точнее ошибкой и весьма впечатляющей. Но говорить о ней в лоб не вызвав скандала, не умею, так что сижу, жду подходящего момента.

Он вытерпел еще минуты две моего молчания, прежде чем решился отослать: — Сонь, ну так, езжай домой, я не держу.

Кивнула, чихнула и продолжаю сидеть с мирным видом. Где-то через минуту все же подала голос: — Я тут... просто... ап-чхи!

— Так, Михайлова, выкладывай, с чем пришла и езжай домой не разводи заразу.

Хотите правду матку, получите и распишитесь.

— Мы не тот сектор высаживаем. — Я выудила из-за пазухи чертежи Олега, которые остались у меня с памятного вечера и, разложив их на столе, указала нужный. — Вот так должен выглядеть наш.

Первым делом он возмутился отмахнувшись:

— Мы все правильно делаем, по чертежу.

— У вас не тот чертеж.

— А у тебя температура, да? — прищурился мужчина. Я отрицательно помахала головой и вновь повторила, что чертежи не те, и сектор высаживаем не тот.

— Соня, ты городишь! Как не те... — он схватился за собственные бумаги, бросил их передо мной, и грозно навис, указывая пальцем. — Вот С2 мы его сейчас высаживаем, вот D2.

— Мы сейчас высаживаем D2 на участке сектора С2. — Он махнул на меня рукой, словно бы не слыша. — Дмитрий Степанович, у вас общий план здесь, у нашей бригады — увеличенный малый, то есть отображает 1 сектор без примыкающих к нему. Они всей картины не видят.

— И что? Так вопросов меньше. — Возмутился Степаныч. — Не путаются...

— И высаживают не тот.

— Соня! Да посмотри ты на надпись, видишь название сектора, видишь? — его окрик оборвала вошедшая коллега.

Дверь открылась и в вагончик вошла одна из наших. Лизавета затушевалась, остановившись на пороге: — А вещи взять можно? Я сыну хотела позво...

— Бери! — гаркнул он, покосившись в ее сторону. Женщина вначале думала возмутиться, но увидев мой предупреждающий жест, молча забрала свою сумку и вышла. Спасибо ей за сдержанность и понимание.

— У вас есть план водопроводчиков в крупном масштабе? — спросила, как только мы остались одни. — Можно его увидеть?

— Ну... — резкими движениями, раздраженный Степаныч вырвал сложенный лист из стопки бумаг в ящике с чертежами и бросил мне. — На!

Поднялась, обошла стол и развернула чертеж, приложив его к окну вагончика и попросила его: — скотчем уголки прикрепите.

— Где я тебе его возьму?!

— Тогда сами подержите, вот здесь и здесь. — Он, все еще шумно выдыхая, стал рядом и упер руки там, где было указано. Я забрала чертежи секторов и поочередно приложила их к участку, на котором работает бригада.

— Вот этот мы садим... Да он подписан, как C2, — я запнулась, все еще не зная, как это объяснить, а затем тихо продолжила, — но если посмотреть на него с наложением труб, то получается, что сифоны будут бить по центру каменных дорожек, а на стоках мы посадим самшит.

Наступила минута молчания. Да, если мне можно было не верить, то чертежам, по которым подземные работы уже проведены — никак. Произнести сейчас, что-то из разряда: 'Ну, что я говорила?!' или 'Найдите десять отличий!' было бы смерти подобно, предпочла промолчать.

— Понял. — Он опустил чертеж оросительной системы и поинтересовался, — какой наш?

— Он подписан как D2.

— Бригаде сказала?

— Да.

Еще несколько секунд он стоял неподвижно сопел, собирался с духом, чтобы неожиданно развернуться ко мне и, рявкнуть: 'Тамара, гадина, листы перепутала!'

— Причем тут Тома?

— Она ж разметчица! — не снижая громкости, он обвинил одну из сотрудниц, стопроцентно копируя нашего главного.

— Степаныч, листы неправильно подписаны... наши не виноваты, никто.

— Олег?!

— Нет. Его первоначальные листы у меня, и они без ошибки.

Пристальный взгляд мужчины выдержала стойко и похвалила себя за смелость. А он все еще зол и ищет кого бы придать анафеме.

— Давайте, просто исправим положение. Пусть наши пересадят.

— А ты...?

Несомненно, его вопрос касался того, сдам я его недогляд главному или не сдам. Я ответила косвенно, но уверенно:

— А я сейчас по бригадам чертежи соберу для перепроверки, и созвонюсь с Олегом. Все исправим и раздадим обратно.

Далее собрала, созвонилась, нашла все отличия, перепроверила с чертежами, которые были у меня и вновь выдала листы бригадирам. К этому моменту Дмитрич, Василий Семенович и Степаныч хмурые и сердитые собрались в вагончике нашей группы и вели серьезный разговор — кто виноват, и кого линчевать будем.

— И кто ошибся? — закуривая, вновь ругнулся Василий.

— Хрен его знает...! Если бы Соня во время не увидела, так бы и далее лепили кустики.

— Да, та еще лажа. Знать бы кто подставил, я бы ему мозги...!

— Дмитрич, — я оборвала красочное описание мести, — ошибка допущена, но она уже и исправлена. Хорошо, что заметили на первых порах.

— Заметить заметили. А какая паскуда распечатывала, ты мне скажи.

— Секретарь распечатывала.

— Она не могла, — Степаныч сказал, как отрезал. — Кто еще?

Стрелочницей я никогда не была, и не буду. Улыбнулась примирительно:

— А флешку ей вручил Евгений, но он до этого, был у клиента, так что... Пути Господни неисповедимы. Предлагаю тему закрыть.

— А чертежи откуда эти! — не отставал Дмитрич.

— Может быть, старые по ошибке распечатали, программа дала сбой, принтер не так распознал... — но меня они не услышали, продолжая негодовать и обмениваться новыми видами мата. — Да, неодушевленные предметы линчевать сложно, им кровь не пустишь.

В неожиданно наступившей тишине, раздался голос Степаныча:

— Что ты сказала?

— Хорошо, что все возможно исправить.

— Исправить? — Василий Семенович усмехнулся. — Мы кустов понатыкали немерено.

— Три сотни? — удивилась я.

— Нет, три десятка.

— Вот! Хорошо же! А успей ваша бригада высадить три сотни... — договорить мне не дали.

— Ты вроде как чувствовала себя неважно, — подал голос Степаныч. — Вот собирайся и иди. Разберемся.

— Хорошо. До завтра. — И с улыбкой покинула место заседания трех брюзжащих пессимистов.

Сзади послышалось: 'Хорошикало сыскалось!'

Ну, и пусть дальше злятся. Ошибки найдены, исправления внесены, в следующий раз будут внимательнее к деталям. Напевая себе под нос, я поехала до дому до хаты, где меня ожидали ободранные стены и накрытая покрывалами мебель. Если к вечеру немного полегчает, обязательно продолжу сдирание обоев.

Вечером полегчало, и я от радости такой усиленно взялась за старое. Зря очень зря, этим подвигом я выбила себя же из колеи. На работе появилась не через день, а через два. Радостная — спина отпустила, веселая — женские деньки прошли без осложнений, довольная — присмотрела обои на кухню. Приехала на объект, переоделась, пришла к бригаде, со всеми поздоровалась включилась в процесс и как-то не сразу заметила, что на меня с презрением смотрят бригадиры, а Степаныч, вообще рычит. И мужики из нашей бригады его поддерживают. Я уже все перепроверила и сопоставила. Ошибок больше нет, работаем слаженно и успеваем с графиком. Но вдруг...

Предчувствие неприятно кольнуло сердце, что-то не нравится мне их поведение, совсем не нравится. На обеде я села рядом с подругой, чтобы тихо поговорить, а не напротив, как делала это по обыкновению:

— Ленчик, что произошло? У нас в бригаде проблем или с посадками что-то не так?

— Ничего особенного. — Она пожала плечами. — Работаем. А что?

— Понять не могу, почему бригадиры взвились. И Степаныч вместе с ними. Когда он в таком настроении, рядом стоять страшно.

— Ааааа, так ничего удивительного. — Ленок тряхнула светлой челкой. — Вчера его Термометр наш обрабатывал. Стояли они у вагончика, косточки тебе перемывали.

— Мне?

— Тебе. Евгений к теме подошел деликатно. Вначале расспросил, что там с чертежами случилось. Степаныч помялся и ничего толком не сказал, так этот давай с другой стороны рыть. Говорит: 'Знаете, до сих пор сожалею, что Вас Софией заменили. Все же вы человек опытный, взрослый, командир...'

— Представляю, как он реагировал, — прошептала я.

— Не представляешь... — хмыкнула подруга, — приосанился, подбородок выпятил. Я в вагончике стояла, чуть со смеху не прыснула. Этот наш менеджер, кстати, тоже улыбку прятал.

— Двойное дно, — повторила я уже известное. — Что еще сказал уважаемый Термометр?

— Типа, что не упрись дизайнер рогом, тебя бы не назначили. А потом еще добавил, что молодым свойственно смешивать личное с профессиональным. И... И от наплыва чувств, выгораживать ошибки партнеров перед окружающими, — с сожалением закончила она.

Вилка выпала из моих рук.

— Урод!

Лена с улыбкой подняла оброненную, и протянула мне новую:

— Не переживай ты так. Сегодня пятница, к понедельнику они успокоятся.

— Да..., но не забудут. И как мне с ними теперь работать?

— Как и раньше. Делаешь лицо кирпичом и работаешь. Кто, как не ты, сможет с нами справиться?

— Ты же понимаешь, теперь на каждое мое слово о проекте у них будет восприниматься с искажением: 'А, кобра мелкая, опять кобеля своего выгораживает!'

— Ты не кобра, да и разве он кобель? Нет, мужчина и очень даже привлекательный. Может, твой мужчина? Тоже нет. Или точнее, пока нет. — Я кивнула, следуя за ее мыслями, и на последнее заявление внимания не обратила.

— Тогда с каких пор ты его выгораживаешь?

— Ни с каких.

— Правильно, ты выгораживаешь проект и защищаешь работу своей бригады. Точнее спасаешь всех нас от гнева начальства и клиента.

— Куда проще сделать сейчас правильно, чем потом искать время для исправлений.

— Вот и я о том. — Согласилась Ленок. — А раз так, то стой на своем и не давай никого в обиду 'общественному мнению', тем более себя.

— Спасибо.

— Пожалуйста... — подруга улыбнулась и заговорщически прошептала. — Сонь, он действительно у тебя рубашку забыл, а?

Выходит, Валентина наша сплетен не чурается и распространять их любит. Что ж раньше-то от нее ни слова слышно не было, а теперь вдруг 'развезло'? Я с улыбкой ответила:

— Валентина Егоровна не правильно поняла тот диалог. Мы о квартире говорили. План рубашка, утепленная с новыми окнами...

— И все? Да уж... А мы-то с девчонками надеялись, что парень уже пристроен.

— Надеялись или...?

— Конечно 'или'! Даже всплакнули пару раз. Ты ж как уведешь, так не вернешь. Крутая очень. Но теперь-то мы ого-го! Как скрутим его, как заарканим! Живым не уйдет!

— Может, холостым? — добавила я тихо, потому что на нас уже начали оглядываться.

— Ой, точно! Холостым не уйдет. — Подмигнув озеленителям, сидящим за соседним столиком, она просияла. Кажется, следующую идею Ленчика я не поддержу. — А заодно пустим слух, что у психички весеннее обострение осложнилось слуховыми галлюцинациями.

— Не надо.

— Надо. Пока она свечку над вами не держала и видео на телефон не сняла, нечего слухи распускать.