Идя обратно, Кайл услыхал сдавленную брань Зио. В бою так не ругаются, скорее — когда наступают в свежее дерьмо новой туфелькой. Выйдя на дорогу, он увидел, как дэгга, наступив ногой на грудь мертвому двупалому, пытается вынуть из его черепа свою миниатюрную кирку.

— Тупая твердолобая тварь! — пропыхтела девушка и резким рывком вытащила оружие, — и угораздило же какое-то треклятое отродье создать именно вот эту вот дрянь?! Ненавижу двупалых и тех, кто их создал! Хорошо еще, что жало удалось вынуть, не сломав!

— Ты всегда такая крикливая? Чем ругаться, не зная, в чей адрес ругаешься — лучше помалкивать. Все, поехали.

Он сунул разряженное ружье в седельную сумку и забрался в седло.

— Так там только один был? Не похоже на них, чтобы второй от добычи отошел... — заметила Зио, вытирая жало клевца.

— Двое там было.

— Хм... А залп — один.

— Второму шею сломал.

Девушка приподняла бровь:

— Двупалому-то? Должно быть, ты все же круче, чем кажешься.

— Попытка польстить засчитана. Кстати, что это у тебя за инструмент карликового землекопа?

— Это стинг, как мы его называем. Жало, по-твоему. Единственное холодное оружие, которым можно пронять Карателя.

— Это у вас таким вот образом с ними дерутся? Сколько ж народу надо сгубить, чтобы заклевать Карателя?

Зио хмыкнула:

— Если все делать правильно — нисколько. Спереди стрелки из укрытия отвлекают на себя, Каратели не умеют отличать простые ружья от волшебных и при любом раскладе вначале пытаются убить стрелков. И если у кароносца нет способности к стрельбе во все стороны или за спину, к нему можно подбежать сзади и загнать несколько стингов, главное знать, куда бить.

Кайл одобрительно кивнул, хотя в душе был далек от одобрения. Дэгги оказались способны даже на то, чтобы тягаться с Карателями в рукопашном бою. Просчитали их слабые места, поняли изъяны — и теперь уничтожают примитивным древним оружием давно забытой эпохи. Дэгги — вот кто сменит человечество. Выживает сильнейший — и на сей раз это уже не про людей.

Деревня неподалеку от Дорговы.

Зио, конечно же, понимала, что связать свою судьбу с судьбой легендарного бездушника — то еще испытание, но первая сложность подкралась с неожиданной стороны. Научиться управлять лошадью было не так уж и сложно, однако путешествие в седле оказалось далеко не самым приятным способом передвижения. Впрочем, путешествие пешком — такое же страдание для того, кто не привык ходить на своих двух. Все дело в привычке.

В ближайшую деревню они въезжали под неодобрительными взглядами местных жителей.

— Что-то мне подсказывает, что тут нам за двупалых никто не заплатит, — заметила Зио.

Бездушник в ответ только фыркнул:

— Ясное дело! Какой дурак станет платить за убийство монстров, которые уже и так мертвы! Хотя, если не говорить, что мы их уже убили...

— Мне просто не нравится, как люди на нас смотрят. Точнее — на тебя.

— Ха-ха! А уж мне-то как не нравилось... Впрочем, у меня было полно времени, чтобы привыкнуть. Так, где тут трактир или таверна?!

Однако в таверне их приняли совсем не так, как хотелось.

— Проваливай отсюда, упырь, — посоветовал один из посетителей, как только лучи садящегося солнца упали через окно на лицо бездушника, — тебе тут не рады!

Его сразу же поддержала еще пара человек, включая хозяина и хозяйку.

— Вообще-то, я не упырь, — заметил Кайл, продемонстрировав раскрытые ладони, — мы с дороги подустали и хотим поесть.

— Альб-недоросток? — озадачился крестьянин.

— Да какое там, это же бездушник! — осенило хозяина. — Вали отсюда, нежить! У нас для тебя ничего нет!

В воздухе просвистела грязна ложка, брошенная кем-то в Кайла, но тот немного отклонился, и столово-метательная утварь звякнула о стену.

— Проваливай, окаянный! Исчадие божье, исчезни, выродок! — разошлись посетители. — И потаскушку свою не забудь!

На этих словах Зио непроизвольно дернулась рукой к револьверу, но вовремя спохватилась. Тупые северные варвары, проучить бы их, да толку-то? Только проблем нажить в чужом краю, не стоит оно того.

— Пошли отсюда, — сказал Кайл, уклонившись от брошенной вилки.

Они вышли из таверны во двор и подошли к лошадям, но бездушник не стал забираться в седло, а вытащил из седельной сумки пару револьверов в дополнение к двум на поясе.

— Ты что задумал? — насторожилась от нехорошего предчувствия Зио.

Кайл проверил капсюли на брандтрубках и ответил:

— Мое одиннадцатое жизненное правило: если тебя незаслуженно обидели, вернись и заслужи! Я скоро, погодь минутку.

И пошел обратно в таверну.

Зио, понимая, что сейчас произойдет массовое убийство, открыла было рот, но вспомнила 'потаскушку' — и промолчала. Ей однозначно не нравится то злодейство, что собирается совершить бездушник, но в этот раз у нее нет желания заступаться за кого-либо.

В таверне послышалась серия быстрых выстрелов и душераздирающие крики ужаса и боли, затем с двух сторон из окон начали прыгать и бежать в поле люди, некоторые хромали, оставляя за собой след из красных капель. Затем — еще одна порция выстрелов, криков стало меньше. Под конец — еще два выстрела в окно, и какой-то крестьянин ткнулся лицом в пашню. Правда, несколькими секундами позже он на карачках пополз в кусты, волоча одну руку по земле.

Кайл, ни капли не изменившийся в лице, вышел из дверей, держа в руках дымящиеся револьверы, забросил их в седельную сумку и вскочил в седло.

— Все, поехали. Может, в следующем трактире нам повезет больше.

— Сколько душ приплюсовал к своему списку злодейств? — полюбопытствовала Зио.

— Да без понятия, я по рукам-ногам стрелял. Другое дело, что в здешних краях свинец считается нечистым, тут в обиходе принято огнестрельные раны кипящим маслом заливать...

— Ох и варварство же...

— Угу. Так что если кто и не выживет — не моя вина.

— Вообще-то, твоя ответная мера была чрезмерно жестковата, ты не находишь?

— ...Сказал прыгнувший со скалы чудак камню, об который убился.

Они выехали со двора на ставшую совершенно безлюдной улицу, а затем на большак.

— Интересно, а какие у тебя остальные правила? — спросила Зио.

— Не помню, — признался бездушник, — знаю, что раньше их было вроде бы одиннадцать, но забыл уже давно. Помню только одиннадцатое: слишком часто приходится его применять.

Девушка проводила взглядом уходящее за горизонт солнце и вздохнула: отдых будет еще не скоро.

Однако вскоре удача вроде бы начала улыбаться: слева вырисовались очертания довольно крупного постоялого двора, обнесенного частоколом и даже с охранником у ворот, это был здоровенный альб в тяжелых доспехах и с алебардой-ружьем соответствующего калибра.

Тут путников встретили неожиданно радушно. Хозяин был само гостеприимство, и даже несколько путешественников, смахивающих на купеческую братию, вежливо приподняли шапки при виде Кайла. Вторая группа, сидящая за соседним столом и выглядящая как обычная купеческая охрана, предпочла на бездушника вообще глаз не поднимать.

Хозяин, если и удивился внешности бездушника, никак этого не показал. Кайлу и Зио был предложен один из ближайших к очагу стол и горячий грог с легкой закуской в ожидании, пока заказанная снедь сготовится.

— Такое ощущение, словно здесь каким-то образом уже знают, что было в том трактире, — негромко сказала девушка.

Кайл в ответ вывалил на стол свои четыре револьвера, пороховницу, мешочек с пулями и капсюлями.

— Заряжай, — сказал он и принялся снаряжать четырехстволку.

Зио прочистила ершиком барабан, отмерила в каждую камору крышечкой пороховницы нужное количество пороха, при помощи подствольного рычага по очереди запрессовала пули, замазала пушечным салом, затем надела на брандтрубки капсюли. Заряжать револьвер — дело не самое быстрое, но возможность сделать несколько выстрелов подряд в бою переоценить нельзя. А на столе ждут своей очереди еще три револьвера.

Купцы при виде оружия слегка забеспокоились.

— А что, почтенный господин повстречался со зверем али с разбойниками? — осторожно поинтересовался один из них.

Зио, орудуя ершиком, промолчала, предоставив Кайлу выкручиваться самостоятельно.

— Хуже, — равнодушно зевнул бездушник, — в лесу, что там дальше, водятся двупалые, если вы знаете, о ком я. К тому же дорога через лес так заросла, что лучшего места для засады и не представить. Непорядок. Я понимаю, что и королю, и градоначальнику Дорговы насрать с высокого балкона, но даже обитающим возле самого леса крестьянам дела никакого нет.

— И...много их там?

— На три меньше, чем было. Мы троих и встретили.

К тому времени, как Зио зарядила все четыре револьвера, подоспела и еда: густой пряный суп, биточки под соусом и многочисленные салаты.

— И это все, что ли? — приподнял бровь в наигранном недоумении Кайл, — трактирщик, ты что, никогда не обслуживал вампиров? Я сказал 'на двоих', а это в лучшем случае четверть ужина на одного.

Трактирщик принялся извиняться за нерадивость и заверил, что новые порции подадут еще до того, как высокие гости съедят это.

— Должна заметить, что высоким гостем меня лично еще ни в одной таверне не называли, — обронила Зио, накалывая на нож биточек.

Кайл только хмыкнул в ответ.

Снова пришел хозяин и осведомился, чего подать, еще супа, биточков, томленой в вине говядины или овощную похлебку с мясом?

— Всего и побольше, — велел бездушник, пододвигая к нему пустую тарелку.

Слуги, должно быть, упарились, таская к их столу снедь, и Зио поневоле удивлялась, как в высокого, но худощавого Кайла столько вмещается. Сама она, измотанная верховой ездой почти как пешим маршем, умяла две тарелки супа и целую гору котлет с салатами, после чего бездушник легко ее обогнал. Аппетит зверский.

Однако вот насытился и он. На столе появился кисель и пирог, за который Кайл и Зио взялись уже без особого рвения. Бездушник, попивая кисель, достал сумку погибшего всадника и извлек из нее несколько свитков с печатями. Его внимание привлек один из них, написанный на пергаменте и с печатью в виде короны.

Взломав печать, он принялся за чтение, быстро водя глазами по строчкам. Зио попыталась прочесть что-либо по его лицу, но безуспешно: мимика бездушника чем-то напоминала мимику каменной статуи.

— Так это королевская почта, представляешь? — внезапно сказал Кайл. — А король Буремир Кортанский-какой-то-там-по-счету, оказывается, безнадежный идиот... Ты только подумай, он пишет королю Болонги и просит оказать военную помощь в защите от Тантагора...

— И что тут странного? — осторожно спросила Зио.

— Он послал такое важное письмо всего с одним вестником. В столицу Болонги путь неблизкий, неделя пути со сменой лошадей, обратно столько же. И это значит, что только через две-три недели король Буремир поймет, что его письмо не дошло либо не пришел ответ. Ну не идиот ли? Пошли он взвод — и того, что случилось, не случилось бы.

В этот момент девушка скосила взгляд на купцов и заметила, что те смотрят на нее и Кайла большими круглыми глазами. Однако старший из купцов отреагировал до того, как она успела предупредить бездушника.

— Это вы королевское письмо читаете? — осторожно спросил он у Кайла.

— Ага. Хотите сами посмотреть?

— Нет-нет, упаси Свет... Это... Я как вас увидел — все хотел спросить, с каких пор король берет на службу вампиров, но теперь у меня вопрос... поинтереснее. Королевским посланникам разрешается вскрывать и читать письма его величества?!!

Зио почувствовала, как в воздухе сгущается напряжение, но Кайл, видимо, оказался куда более толстокожим.

— А кто сказал, что я королевский посланник? С чего такая мысль?

— Так медальон же у вас на шее...

Он взялся за украшение рукой и повертел перед глазами.

— Надо же... так это из-за него нас тут так хорошо встретили? Полезная штука, собирался продать ее, но теперь нипочем не продам.

Теперь уже напряглись все, включая группу охранников. Зио заметила, как один из них пододвигает руку поближе к рукоятке пистолета, и сама незаметно коснулась пальцами револьвера: дело принимает очень дурной оборот, а Кайлу, видимо, невдомек.

— Откуда у вас медальон королевского гонца и королевское письмо? — резко спросил старший купец и поднялся из-за стола.

— С трупа снял, — беспечно ответил бездушник, — то и другое.

Да он что, издевается?! Зио поняла, что пора вмешаться, пока ситуация не повернулась совсем худо.

— Мы нашли в лесу тело всадника, которого убила троица двупалых, — быстро пояснила она, — и взяли его вещи. Понятия не имели, что это королевский гонец.

— В таком случае, — сказал купец, — вам лучше отдать мне все это и убраться из Кортании подобру-поздорову до того, как король узнает, что вы позволяли себе высказать в его адрес.

— С какой стати я должен кому-то что-то отдавать? — спокойно спросил Кайл.

— Вы присвоили письма его величества, читали его переписку, да еще и выдавали себя за королевского гонца! Вы хоть понимаете, чем это чревато?!

— Во-первых, я взял вещи убитого всадника, и это совершенно справедливо, ведь именно мы отомстили тварям, которые его прикончили, и нам за это никто не заплатил. Во-вторых, я ни за кого себя не выдавал, это вы меня приняли за гонца, и мне, кстати, понравилось. В-третьих, ты просто купец, то есть вообще посторонний. Если король захочет получить свои письма обратно — пусть обратится ко мне лично и заодно заплатит за двупалых, должен же хоть кто-то мне заплатить!

— С такой логикой, вампир, ты запросто можешь оказаться на костре, притом быстрее, чем думаешь, — угрожающе заметил купец.

— С такой логикой я пережил многие тысячи королей и еще многие тысячи переживу. Беспокойся лучше о своих делах, купец. Впрочем... если ты заплатишь мне за двупалых — не меньше, чем по десять золотых за каждого — я отдам тебе письма, и делай с ними, что хочешь.

Купец несколько секунд размышлял, явно пытаясь прикинуть выгоду, которую он сможет извлечь из оказанной королю услуги, затем полез в карман за кошельком.

— И медальон, — сказал он.

— Не продается.

— Носить знак гонца, не будучи им — преступление!

— Преступление чего?

— Закона, естественно!

— Мне нет дела до законов человеческих — они меняются слишком уж быстро...

Купец гневно засопел, и в его глазах Зио прочла затаенную злобу. Плохо, что Кайл ломится напрямую, не огибая острых углов, эта привычка может доставить ей немало хлопот, в то время как сам бездушник, видимо, уже привык.

На стол легки небольшие золотые кругляши, сумка с письмами перекочевала в руки купца.

Кайл пододвинул десять золотых к Зио:

— Твое.

Девушка молча спрятала деньги, в уме подсчитывая, насколько выгодное это дело — охотиться на двупалых. Хотя, скорее всего, дело в письмах, если б не они — никто не согласился бы заплатить столько.

Бездушник тем временем бросил одну монету трактирщику: