Пантократор 3. Всемогущий

Чувствовалось, что он на взводе. Кошка не боялась его гнева, но прекрасно знала, когда стоит подыграть державному самолюбию.

Она 'испуганно' опустила голову под яростным взглядом и смолкла, позволяя окружающим насладиться зрелищем пристыженной посланницы Темного Властелина. И только когда пыл царя стих, позволила себе с подобающей осторожностью сообщить:

— Не все потеряно, государь. Я тоже торопилась не только для того, чтобы почтить память убитых. Я спешила сообщить важную весть. Саламату стал известен способ, как можно одолеть Дракона. И заодно избавиться от каменной заразы, попирающей южные земли.

Мимо золотистых глаз не прошла заинтересованность, промелькнувшая на лице царя, хотя внешне он продолжал выглядеть недовольно.

— Небось очередное чудо-оружие, которое совершенно точно изведет Дракона? — судя по скепсису, ему такие предложения делали регулярно. Но даже такой закостенелый реалист как Яромир в душе оставался чуть-чуть ребенком, с тайной надеждой на чудо. Поэтому-то он добавил: — Продолжай уж. Раз начала.

Кошка демонстративно оглянулась на царскую свиту и, пропуская мимо ушей недовольный ропот, сказала:

— Не здесь, государь. Не здесь. Слова, произнесенные не в том месте и не в то время, могут лишь навредить. Заверяю вас, что решение проблемы Дракона есть. Нелегкое, но вполне реальное.

В её необычайных золотистых глазах, что-то блеснуло. Может — вырвавшееся на миг предвкушение от страшной, чудовищной по жестокости, мести. А может просто отблеск горящего на равнине огня.

... Черная латная перчатка, с острыми шипами кастета, заняла свое место на руке. Он пошевелил, приобретшими пугающий вид пальцами и жестом поторопил возящегося с застежками нагрудника слугу.

— Что же до экономики, — спокойно заканчивал доклад Оплетала, по привычке сидящий в темном углу стола, — у нас есть очевидное преимущество перед Яромиром. Затянувшаяся борьба повышает упадочные настроения у брайдерийцев. Крестьяне уклоняются от уплаты податей и бегают от вербовщиков в лес, пряча свои запасы. Скоро некому будет заниматься в полях, а следующей зимой Царству просто нечего будет есть.

Нелюдь как всегда держался очень тактично и был самим воплощением вежливости. Широкий темно-синий плащ, застегнутый до последней пуговички, удачно терял в своих складках извивающиеся очертания его мерзкого тела.

— У нас в этом плане положение немногим лучше, — резонно заметила Велари, сидевшая напротив Оплеталы. Женщина-следопыт предсказуемо предпочитала мужскую, подогнанную по её ладной фигуре одежду. — Армия не может питаться подножным кормом. Тем более драконья армия.

Трое прислужников слаженными движениями подгоняли щелкающие сочленения, кружа вокруг приобретающего монументальность доспеха. На покрытом черной эмалью нагруднике серебрился сложенный из узоров дракон. Светлые линии, расходящиеся от его крыльев и лап, окутывали нагрудник точно кованая паутина.

— Наше преимущество в том, что мы перенесли военные действия из Триградья в царство, как раз к наступлению весны. Опять же нашу казну питают доходы от всех запрещенных в Брайдерии видов торговли, от нелегальных азартных игр в царских дружинах, от притонов в которые тащат свое добро добрые брайдерийцы. Народ устал от войны, и хочет какого-то просвета. Людям ведь не докажешь, что своей любовью к костям они поддерживают врагов.

Могло бы показаться будто Оплетала улыбается в недрах капюшона, но голос мэтра был полон серьезности.

— Армия Харр, вот что удручает.

На этих словах заседающий на противоположном конце стола, через несколько пустых мест от Велари, Реваз встрепенулся.

— У вас вышло узнать их количество? — отвлекаясь от своих мыслей, спросил он. Формально назначенный в качестве главнокомандующего, в отсутствие Дракона, полководец уже предпринимал попытки разведать число врагов. Все они провалились — три отряда летучей конницы сгинули где-то на пустошах, в которые медленно, но верно превращался север Триградья.

— Харр отправил на покорение континента пять армий. Одна окопалась на юге Брайдерии, нагоняя ужас на боярские дружины. Вторая где-то на островах валит ельники и тупит о себя топоры варваров. Еще две восстали из вод Келаарского моря, на берегах Эрца. И пятая досталась нам. Сейчас их четыре с половиной тысячи, плюс минут сотня. Не важно.

— Не важно?! — хмыкнул в усы Реваз. — Как бы ни так. Сам я ту погань в глаза не видал. Зато очень хорошо рассмотрел Земиона. Вот как вас сейчас. И тех парнишек, что он перебрасывал к Драблагу, вдоль Лейтны я тоже видел. Там такие были рожи, что хваленые заголосцы бы при виде их в штаны напудили бы. Подумайте, мэтр — две с половиной тысячи отборных воинов, не сумели и дня сдержать врага! И форт им не помог, и подсказки Дирижера Войны тоже. Безголовые вышибли их с Драблага и потеряли, по слухам всего пару десятков. А рубаки Дирижера бежали так, что когда я их видел на обратном пути, первой моей мыслью было — в сторону отойти, а то следующей остановкой был бы Балбараш. Неважно?

— Да. Именно поэтому и говорю. Ни одному войску на свете не справиться в честном бою с армией Харр. Обратите внимание, командир, гоблеты не интересовались фортом. Для того кто ведет их в бой куда важнее было не захватить укрепление, а заставить солдат бежать прочь. Чтобы те сами разнесли весть о непобедимости врага. Чтобы один вид этих самых бегущих с поля рубак, заставлял остальных следовать за ними. Посеять страх. Вы понимаете о чем я?

— Да понимаю, — почти отмахнулся Реваз. — Одного в толк взять не могу. Отчего они еще не под стенами Грейбриса, ежели такие непобедимые. Когда видишь спину убегающего врага, так и хочется наподдать ему, чтоб быстрей катился... а эти нет. Опять замерли. Снова выжидают. Чего спрашивается?

— Паники, — вместо Оплеталы ответила Велари, включаясь в обсуждение. — Это их любимая тактика. Не дать врагу рассуждать. Сначала взять в плен его ум. Дождаться, чтобы он сам себя завел в ловушку из которой нет выхода. Так сражаются тактики Харра — только беспроигрышные партии. И если не растоптали Триградье в первую неделю... значит на то есть причина. Они не всемогущи, но жаждут казаться такими. Потому и послали каменную армию. Мы можем не искать слабины в их творениях. Меч, стрела... они защищены именно от примитивного оружия. Но наверняка имеют слабину, которую мы, впавши в панику, попросту пропустим.

— Магия? — с толикой сомнения спросил Реваз.

— Может быть, — кивнула Велари и снова задумалась.

— Магия, — прорычал полководец. — Все наши беды от треклятой магии, будь она неладна! После всего, что я пережил, меня тошнит от магии, я не доверил бы магии даже в сральник заместо себя сходить, а мне говорят — нас может спасти магия! Вы видели наших магов?!

— Молодой Саламандра, очень способный юноша, — из тени отозвался Оплетала. — В нем силен талант созидания.

— Способный? — задохнулся Реваз. — Кичливый самонадеянный индюк! Никакой выдержки! Никакой дисциплины! И сам подставится, и товарища за собой утащит! А остальные?! Вы их видели? Мал, мала, меньше! Сиротский бордель имени драной кошки! Они что ли нам помогут? Да к ним самим надо бы взвод солдат в няньки приставить!

— Приют, — шепнул Оплетала.

— Чего?!

— Сиротский приют, командир. Вы оговорились. Но в целом ваша мысль более чем прозрачна. Соглашусь, наши чародеи несколько отходят от традиционных представлений и выглядят, да и действуют подчас импульсивно, новаторски, но это меньшее из зол, с которыми нам следует бороться.

— Новаторски, — себе под нос буркнул Реваз, — хорошее слово. Я теперь так буду звать все хреново глупое, как обрубленная на суп курья башка.

Гнуть свою линию дальше он не стал, потому что не хуже Оплеталы понимал, какие проблемы имел в виду мэтр-нелюдь. Исчезнув Дракон оставил их наедине с четырьмя особами входящими в семерку худших обитателей континента. После выступления Астис Владыки вроде бы притихли и затаились, начав играть на общий результат. И чем больше проходило времени, тем сильнее угнетало это спокойствие приближенных Дракона. Война с Брайдерией входила в решающую стадию, а тут еще угроза натурального конца света, а единственная подмога это сборище законченных мерзавцев.

Послышался лязг опускаемого забрала. Слуги с почтительными минами расступились от стоящей у стола фигуры в необычайном доспехе. Идеально черные латы, покрытые тонкими серебристыми линиями, любовно оплетающими устрашающие шипы наплечников, налокотников и наколенников. Высящийся перед столом был подлинным Темным Владыкой и при взгляде на суровый силуэт по спине пробегал предательский холодок. Особенно жутко выглядел шлем — высокий вытянутый, с глухой личиной, изображающей драконью морду. Сами её черты будили подсознательную, въевшуюся в кровь тревогу, напоминая о древних врагах человека.

— Интересно, — разрушил тишину голос Реваза. — Выглядит страшно, а ходить-то в ём как? Хоть по ступенькам сойти, не кувыркнувшись, сможешь?

Темный Властелин осторожно пожал плечами. Зазвенели, сталкиваясь, колечки кольчужных рукавов.

— Удобнее чем кажется, — сказал безликий, голосом Тольяра. — Конечно, мечом в таком не помашешь, но я по чести признаться предпочту, чтобы за меня это делали другие. Побуду вдохновляющим символом.

— Иного не требуется. На нашей стороне столько Темных Владык, что в их скопище никто не разглядит одного поддельного.

'Да, — обеспокоенно подумала Велари, — лишь бы они оставались там, где и положено'.

Из окна резиденции государя в Кремень-граде, вся Вышняя четверть была видна как на ладони. Красные крыши и высокие стрельчатые окна богатых домов, столь не похожие на приземистые избушки и срубы, популярные в остальной Брайдерии, намекали на утонченный балбарашский вкус жителей второй столицы. Яромира Славного это зрелище, похоже, не особенно радовало. Стоящий у окна со сложенными за спиной руками государь с удовольствием обозревал только одну деталь. Насаженные на пики перед воротами резиденции головы. Их специально разместили не на внешней стене, для устрашения врага, а у главного городского торжища. Вызванное чарами волхвов солнце безмятежно изливало свет на город, тот бликовал на латунных и медных деталях фасадных декоров, флюгерах и булыжниках брусчатки, отчего вся центральная часть Кремень-града сияла, словно сказка. Свет падал так же на отрубленные головы, играя в русых и седых волосах придавая трофеям торжественную убедительность.

— М-мудрилы, — мрачно ворчал царь. — Все торопятся друг перед другом покрасоваться, у кого дом богаче, у кого мошна глубже, у кого гузно больше. В стране хаос и неразбериха, а они даже сейчас не прекращают свои игрушки. У самих рыло в дерьме, а туда же — цивилизация, Балбараш мать его. Цари! Вот уж где паскудство на божьем свете — нет бы, государству помочь или, хотя б не красоваться своим богатством, когда столько голодных вокруг. На все наплюют, про всех забудут, зато сами в золоте, будто, в самом деле, нездешние. И кто? Кто?! Послушать так все слуги верные, да полезные, а на деле свиньи паршивые, что те бояре-предатели, знай, кошельки теребят, да словами прикрываются из-за чужих спин. Не-ет, братцы, погодите! Кончится война вы у меня все из своих хоромов повылетаете! Я вас научу Отечеству полезными быть!

— Понимаю, вас, — с ленцой прокомментировал государственное откровение Тербальд. — Слуги они все такие. Не бить их, так вообще никакого проку не будет. А головы чьи, если не секрет?

Упоминание о головах смягчило царское раздражение.

— По краям мошенников, что надумали цены на хлеб взвинтить. Вон тот, что второй слева воевода Вит. Обманул он меня. Людей из-за этой паскуды потерял, — на царское чело опять набежала туча: — Ничего, недолго ему там, среди сброда скучать осталось. Скоро там компашка подберется в прямом смысле знатная. Вся продавшая меня боярская сволочь присоединится. Всех на палю посажу! Крысы бородатые!!

Гость хмыкнул и, воспользовавшись приступом царского кашля, ненавязчиво развернул богатое на подробности направление разговора:

— А тот, что посредине?

— Провидец... к-хааа, кх, — прохрипел в бороду Яромир. — Народ подстрекал, сука ясновидящая, кхе-кхе. В былые времена такого попрошайку бы камнями сам люд забил, а нынче, стоят — слушают, будто им сам Семаргл заповеди дает.

— На бунт подбивал?

— Не успел. Издалека начал — про времена лихие, да испытания тяжкие. Будто я не знаю, на кого он намекать собирался, подонок старый. У нас всегда так, сперва про испытания, потом про цены, а там уже и до бунта недалече. Да только мои молодцы его заткнули. Иным в назидание. И пускай только кто-то попробует вякнуть, что я не прав — я-то знаю из чьего кармана, эти проходимцы на прокорм берут, да кто им те басни лживые пишет! Ваша работа!

Кленовый король с сомнением повел узкими плечами:

— Ну не знаю. У нас до таких номеров разве что Эштель горазд. Ну и у Дракона советник специальный имеется, хотя я его в глаза не видал никогда.

Только сейчас царь Брайдерии удосужился внимательно оглядеть Тербальда. Под коричневым плащом Кленовый король красовался в бордовом колете с золотыми заклепками в форме звезд и такого же цвета брюках, заправленных в мягкую обувь из кожи каменной саламандры. Возможно последней в своем виде. На плаще небрежно поблескивала золотая с ограненным бриллиантом фибула в виде кленового листа. Удивительное дело, но потрясающая роскошь наряда смотрелась на Темном Властелине неудачно. Слишком подчеркивала молодость и юношескую угловатость.

— Умеешь, ты, для тайной встречи наряд подобрать, — только и изрёк царь, разглядывая торчащую над воротником худую как у цыпленка шею Темного Властелина. Помедлив, он с неохотой отошел от окна и бросил: — Рассказывай.

— Что именно?

— Как вы собираетесь брать Кремень-град?

Лицо Тербальда прорезала нетерпеливая усмешка.

— Деньги, Яромир, деньги, — со смесью злобы и насмешки ответил, свешивая запястье со спинки стула, Кленовый король. — Сначала я хочу полмиллиона. Золотом.

— Не многовато будет? — посуровел царь. — Мне вот баяли, твой папаня умел золото из воздуха делать. Ты-то, похоже, его талантов не унаследовал, эге?

По лицу Темного Властелина стало ясно, что укол попал в цель.

— Про моего папу много всяких слухов ходило, — в тон Яромиру ответил Кленовый король, трепеща тонкими крыльями носа. — И не надо его трогать. Разве все твое королевство не стоит полмиллиона? Или ты думаешь, что деньги нужны мертвым?

Лицо Яромира стало наливаться кровью. Самодержец не привык, чтобы с ним так говорили.

— Полегче, сосунок, — комкая ладони, посоветовал он, грозно вставая над Тербальдом. — С царем говоришь! Я вперед денег не даю!

Они стоили друг друга. По амбициям и высокомерию. Поэтому могло показаться, что из разговора на повышенных тонах не выйдет ничего путного. Кленовый король пожал плечами и стал выбираться со стула.

— Значит, потом не дашь тем более. Через месяц Драконье воинство растопчет тебя, дурак в короне! Пойду я к себе, пока никто не хватился.