— Что, Кэл отправил вас очаровывать меня; так, чтобы я могла увидеть свою ошибку? — Утан открыла поднос с завтраком и отдала должное угощению. Мандалорианцы знали толк в еде. Это была не изысканная пища, но она отлично насыщала. — Заставить меня спросить себя: "Как же я могла желать уничтожения таких остроумных и очаровательных людей?"

— Да, я такой; а вы всё ещё хотите убить меня?

Утан начала смеяться. Она привыкла к людям с секретами, которые она искала и анализировала, так что детская непосредственность Фая была просто обезоруживающей. Вероятно, в этом и была идея.

— Ничего личного. — сказала она. — Я просто хотела чтобы Республика убралась с моей родины и довольно много других правительств согласились с нами.

— Значит, вы не держите на нас зла за то, что мы вас подстрелили, а потом заперли на три года в психушку?

— Наверное, мы в расчете, не так ли?

Он с широкой улыбкой ответил:

— Я надеюсь.

Утан расположилась за своим столом и пригласила его сесть. Он двигался не настолько же уверенно, как другие клоны. И ещё он был несколько худощавей остальных.

— Итак, — сказала она.— ты был в коме.

— Да. У меня отключили жизнеобеспечение. Но я продолжал жить. Я упрямый, когда речь идет о том чтобы выжить.

— И?

— Бесани вытащила меня из медцентра, угрожая бластером, и следующее что я помню, — как Бард'ика исцеляет меня. Говорят, что это было действительно интересно. К сожалению, я всё это пропустил.

— Если джедайское целительство может сделать такое — это более чем впечатляюще.— Утан передала ему одну из своих булок. Клоны жаждал углеводов, и, глядя на исследования Ко Сай — на быстрое созревание и обмен веществ, она могла понять — почему именно. — Вы все думаете о себе, как мандалорианцах? Не просто клоны. Все вы. Бесани, Лазима, Джусик?

— Вроде того. Джилка — нет, но у неё не было другого выбора. Арла Фетт — больная женщина, абсолютно дини'ла. Она-то точно не Мэндо.

— Понимаешь, я никогда не думала об этом раньше. Я знала только Геза Хокана, и он смотрел на мир совершенно иначе, чем Скирата.

— Это он после... — Голос Фая дрогнул, и Утан в первый раз увидела что ему изменило его вечное чувство юмора. Она догадалась, что он собирался пошутить, а затем вспомнил что-то тревожное. — Наш старый босс, генерал Зей, говорил что тот был в Страже Смерти, но они его выгнали. Кэл'буир говорил, что его не выгоняли.

— Хокан-то думал, что лучше убить вас всех, чем позволить жить в качестве джедайских рабов.

Фай улыбнулся.

— Хорошо знать, что у всех есть разумные причины желать нашей смерти, Док. Я не хотел бы быть убитым из-за бессмысленной прихоти.

Голос из-за двери заставил Утан дернуться.

— Где-то здесь прозвучало это грязное слово — "Стража Смерти". Точнее, два.

Мидж Гиламар прислонился к двери, звякнув сумкой из флимси, которая, судя по звуку, была полна стекла.

— И Хокан никогда в ней не состоял, он просто был склонен к жестокости, так что разведке и слухам верить не стоит. — Он приподнял сумку, так словно соблазнял Утан подарком. — Я взял у Кины Ха несколько образцов, доктор, на это моей квалификации санитара хватает. Вы же не медик, верно?

— Ах, дорогие, вы собираетесь разговаривать длинными, запутанными словами, — сказал Фай. Он стащил пару лишних булок и сунул их в карман. — Я ухожу.

Утан всё ещё пыталась найти место для Гиламара в мандалорианском порядке вещей. Он был похож то, как всякий насмотревшийся головидов мог бы представить себе мандалорианца — сломанный нос, потрепанная броня, мрачное выражение лица, коротко остриженные волосы; но когда тот говорил — он воплощал собой совершенно другой стереотип высокообразованного человека. Ей было очень трудно поверить в мысль о враче, который пошел работать наемником, и всё ещё продолжал оставаться практикующим медиком. Но, с другой стороны, сам Мандалор был одним большим противоречием: тяжелая промышленность и судостроительные станции бок-о-бок соседствовали с фермами, которые не менялись веками; сложная электроника и древние навыки в металлообработке сходились вместе в броневом доспехе. Она больше не была уверена в том, чего ждать от Мэндо. Всё что она знала — это что они оказалось вовсе не теми, кого она ожидала увидеть. Она ещё не встречала двух одинаковых Мэндо, даже среди тех, кто был клонами.

— Нет, я не очень хорошо работаю с иглами. — сказала она. — А вы, похоже, универсал, доктор Гиламар.

— Приходится. — Он сел и достал из сумки набор пробирок и препаратов. Некоторые содержали темно-пурпурную кровь, в одной, судя по всему был образец мочи, прозрачной и бесцветной, словно дистиллированная вода, в остальных контейнерах содержались маленькие шарики окровавленных тканей. — Мы очень далеко от Корускантской медицинской школы. Каждый Мэндо должен быть в состоянии делать несколько десятков разнообразных работ.

Утан взяла одну из склянок с образцом ткани.

— Биопсия? Значит, вы знаете анатомию каминоанцев...

— Я провел с ними более восьми лет в городе Типока. Я знаю, как они устроены. Итак, как вы собираетесь с этим играться? Если вам понадобится нужно — я прогоню анализы.

— Ей действительно тысяча лет?

— Нет причин сомневаться в этом. Я видел многих каминоанцев, но таких, как она — никогда.

— Удивительно.

— Вы ищете методику отключения, а не конкретные гены, не так ли?

— Большая часть жизни в галактике имеет некоторое количество общих генов, так что — почему бы и нет?

— Мы думали, что контроль старения был связан с фильтрацией генов Н-семь-восемь-В и Н-восемьдесят-восемь, но тут мы ничего не добились. И в наборе нет ни исскусственных, ни нечеловеческих генов. Могу вас заверить — мы наняли и запугали нескольких лучших ученых в галактике.

Утан улыбнулась. Она любила держать что-то в рукаве. И ей это помогало остаться в живых последние несколько лет. Как могли эти чужаки думать, что она будет доверять им? Все пытались её использовать.

— Вы знаете как разработанный мной патоген избирает клонов? — спросила она.

Гиламар улыбнулся в ответ.

— Я думаю, что избирательное биологическое оружие — это куча старого осика. По крайней мере — против людей.

— И почему вы так говорите?

— Потому что, если у вас нету какого-то способа определения полного генома — не просто нескольких генов, ни даже девяносто девять процентов генома — то на свете просто не существует определенных кореллианских или мандалорианских генов. Даже если вы это называете нано-вирусом — что, как я думаю, тоже тот ещё осик. Вам требуется какой-то способ идентификации полного генома для вируса — или ничего не выйдет.

Голос Гиламара не звучал злорадно. Должно быть, он знал что вирус совсем не то, что она рассказала о нем сторонникам Палпатина. Он наклонился через стол и улыбнулся. Однажды Гез Хокан, общаясь с ней, потерял самообладание и протащил её через стол за воротник. На мгновение она подумала, что Гиламар мог бы сделать точно так же. В конце концов — это были люди, которые жили бок-о-бок с насилием.

Но он просто взял пузырек с мочой и потряс его, словно неторопливо смешивая коктейль.

— Я прав, доктор? Вашу вирус должен находить нетронутый геном Фетта или же он бесполезен. Это значит, что вирус не повлияет на Нулевых, потому что их геном был отличен от базового шаблона солдата, и он не коснется Кэд'ики, так как половина генов досталась ему от его матери. Или же вероятно, он действует по-другому, и убивает большинство людей без разбора. Поскольку различия между геномами людей по всей галактике очень малы, а население так перемешано, что ваш убийственный коктейль не сможет заметить разницы. Или сможет?

Утан хотелось бы узнать — не контактировал ли Гиламар с Хоканом в течении этих нескольких дней кризиса на Квиилуре. Он был прав. В то время она не могла удержать вирус от атаки на все человеческие геномы, сделав исключение только для клонов Фетта. Генетических различий между людьми было просто недостаточно, чтобы установить ограничительную планку. Хокан был в ярости от мысли о том, что он охраняет неудавшийся эксперимент.

— Вы хороший аналитик, Гиламар.

— Зови меня, Мидж. — Он улыбнулся. — Не обязательно быть великим генетиком, чтобы разбираться с задачей, используя логику. Конечно... если ваше волшебное зелье действительно работает, и в самом деле настолько избирательно, то имеем два возможных метода: либо оно работает с полным геномом, что выглядит чересчур сложным, и к тому же может пойти вразнос из-за обычных процессов мутации, либо оно должно быть нацелено на то, что есть у среднестатистического клона, но не у среднестатистического человека, а следовательно — на ген, который управляет скоростью их старения... Я правильно ответил, доктор Утан? Я умный мальчик?

Гиламар был прав. Нет, ему не нужно было быть генетиком, чтобы понять это, но он должен был быть умнее идиотов, которые держали её в плену, и он был умнее. Да, она работала над высокоизбирательным вирусом, всё верно. Она так же горячо, как и Скирата, хотела идентифицировать маркеры старения — но по совершенно иным причинам. Она не могла выпустить на волю вирус, который может уничтожить всё человеческое население планеты. У неё были свои моральные границы, каким бы чудовищем её ни считали другие.

И всё равно я зацепила бы тех не-клонов, которым довелось иметь похожий генетический каприз — но, пожалуй, таких нашлось бы один на десяток миллионов. Думаю, это достаточно безопасно. Ошибка в пределах разумного.

Она слегка откинулась на стуле и доела яйца. Чтобы испортить ей аппетит, потребуется несколько большее, чем просто стол, уставленный пробами тканей каминоанца.

Галактика сейчас другая: война кончилась, но всё ещё остается армия, полная клонов Фетта. Так что же будет дальше?

Она только знала, что не может верить, что Империя её не прикончит, и что самая лучшая сделка, что она до сих пор заключила — была та, которую предложила банда мандалорианских преступников.

Или, может быть, они не преступники. Патриоты? Аморальные приспособленцы? Повстанцы? Террористы? Зависит от точки зрения.

— Вот как я расплачиваюсь... — сказала она со всем достоинством, которое ей удалось собрать. — ...за то что считала всех мандалорианцев тупыми головорезами.

— Стереотипы. — хмыкнул Гиламар. — А вы разве не начали меня ненавидеть когда вас обставили? Ведь вы, гибаданцы, все одинаковы.

Утан ответила ему улыбкой. Гиламар долго смотрел на неё, совершенно без злости, но ей от этого было лишь ещё тревожней. Потом он усмехнулся.

— Почему вы считаете, что Палпатин хотел, чтобы я продолжала работу над вирусом FG-36, а не просто его уничтожить? — спросила она, сама того не желая, наслаждаясь беседой. — Это не было вопросом лишения противника ценных ресурсов. Если бы он захотел лишить КНС моего опыта, он в любое время мог бы меня убить.

— О, я думаю, вы знаете ответ.

— В конце концов, это стало мне понятно. Страховка.

Гиламар кивнул.

— Если откровенно — не могу упрекать старого деспота. Если бы клонов, по какой-то причине решили бы натравить на Палпи — то согласно одному из экстренных приказов Великой Армии его следовало вышибить из офиса любыми средствами. Если я правильно помню, приказ номер пять. Приказы были на любой экстренный случай, от ликвидации самого старого чакаара, до вышибания духа из джедаев. — Он встал и потянулся. — Скажите мне вот что... Что вы оставили Палпатину? Работающий, избирательный нановирус, или тот, который убьет большинство заразившихся им людей?

— А что бы ему оставили?

— То что и жука не убило бы. Это опасная игрушка для такого человека.

— Штамм, над которым я работала, когда вы вытащили меня из Центра Валорума, не был... по-настоящему закончен. У меня должна была быть своя страховка, помните. Палпатин перестал бы нуждаться во мне живой, как только я отдала бы это.

— Так значит Палпатин получил менее избирательную версию вируса, который может повлиять на всех?

— Полагаю что да.

Она совершенно не планировала такой вариант. Она просто не знала, что её внезапно умыкнут из-под Республиканской стражи. Но если этот глупец им воспользуется — он может выморить большую часть Корусканта, основы его собственной власти.

Это бы его проучило...

— Вайи... — Гиламар протяжно выдохнул, поднимая брови. Утан он, пожалуй, нравился. Это была приятной переменой обстановки — вести сложную и умную беседу с кем-то, кто не считает её совершенно безумной. Три года в одиночной палате, с одним лишь посредственным психиатром в качестве редкого собеседника, едва не сделали её действительно сумасшедшей.

— А знает ли шабуир, что он получил?

— Не знаю. — ответила она. — Его ученые, в лучшем случае, посредственны. Но если он знает — то ему стоит быть очень умным, и не использовать его безрассудно.

— Что толку от Империи, если ты потеряешь большую часть подданных, да? В конце концов не слишком весело править несколькими хаттами, парой бант и викваем.

— Ну... Виквай, возможно, тоже не был бы устойчив к вирусу...

Гиламар засмеялся. Он мог себе это позволить — потому что Мандалор был далеко от Корусканта.

— Так что вы знаете всё о последовательности, отвечающей за быстрое старение. Это хорошо...

— Я определила её. Это не одно и то же.

— Следующее, что я действительно хочу слышать от вас — это то, что вы можете её отключить.

Утан по-прежнему ждала, когда же начнется настоящая игра. Никто не пойдет на такие неприятности, и не накопит столько коммерческих сведений по причине сентиментальности. Это стоило миллиарды. Клонирующие компании запросто заплатили бы эту цену, чтобы не дать клиентам возможность обходить старение клонов, которых они купили.

— Что Скирата в действительности собирается сделать с этим? — спросила она. — Вся эта операция, планирование, риск — это же не только ради благополучия нескольких клонов.

Выражение лица Гиламара изменилось. Его лицевые мышцы ослабли, и на мгновение показалось, будто он пожалел её. По какой-то причине этот циничный человек — а он был слишком умен, чтобы не быть циником — явно не ожидал такого вопроса.

— Ты никогда никого не любила настолько сильно, что могла бы сделать всё, чтобы его спасти? — Гиламар на мгновение посмотрел на свою броню. Утан всё ещё удивлялась, почему она у него была того же цвета тусклого золотого песка, что и у Скираты. Это могло быть связано с дисциплинарными правилами, но Мэндо не были любителями униформы. — Ты понимаешь, как Кэл любит этих ребят? Потому что если ты так не любила — ты не поймешь, насколько далеко он может зайти, чтобы получить то, что он хочет для них.