Оглянувшись, он увидел вываливающееся с заднего сиденья тело Оли с торчащей в шее финкой и злобную морду их попутчика. Интендант, а вернее немецкий шпион, вытаскивал из своей кобуры наган, торопясь прикончить и его. Но не успел даже поднять руку. Иван рывком вскочил, прыгнул в его сторону и одним ударом отправил лжеинтенданта в нокаут. Подхватил свою винтовку и, стреляя поверх машины, успокоил пулемётчика, который прекратил огонь, пытаясь понять, какой немецкий офицер находится в этой машине.
Всё ещё не веря в непоправимое, кинулся к Ольге, но та уже была мертва. Иван рухнул на колени и взвыл, вкладывая в этот крик всю свою обиду на злодейку судьбу, отнявшую у него самое дорогое. Гладил уже неживое лицо любимой, осторожно, боясь причинить боль даже мертвой, вытащил нож и отбросил его в сторону. Приподнял Ольгу за плечи и нежно целовал в волосы, прижимая к себе начинающее холодеть тело.
Послышался стон, Иван повернул голову и обнаружил приподнимающего интенданта. Аккуратно положил Ольгу на землю, встал и, чувствуя, как закипает в жилах кровь, вытащил эту гниду наружу.
— Так говоришь, немецкий офицер? — Выдохнул он в круглые от ужаса глаза шпиона.
— Товарищ боец, не убивайте. — Взвизгнул тот. — У меня деньги! Много денег! Я всё отдам!
— Так ты, мразь, из-за денег её убил? — Взревел Иван и стукнул интенданта об машину. — Из-за денег? Из-за денег? Из-за денег? ... — Повторял он, колотя немцем по машине, пока не понял, что тот не подаёт признаков жизни. Разжал кулак и шпион сполз на дорогу, являя разбитый в кровь затылок.
Иван сел на дорогу, положил голову Ольги к себе на колени, продолжая ласкать любимое лицо. Спешить было некуда! Он добрался до конца пути, и теперь самое главное не продешевить со своей жизнью. Вот только место здесь не подходящее. Нужно найти другое. И трупы желательно убрать с дороги.
Иван забросил на заднее сиденье тело шпиона, переложил туда мёртвого шофера, бережно усадил на переднее сиденье Ольгу. С трудом стронул машину с места, на первой передаче сполз с дороги и, пропетляв по лугу, добрался до далёкого в данном месте леса. Оставил машину, бегом вернулся на шоссе и повторил то же самое с мотоциклом, радуясь, что не прострелил двигатель.
Ему повезло. И он успел убраться с дороги, до того, как на ней появились немецкие дозоры. Группа солдат, численностью не менее полувзвода, двигалась по шоссе, внимательно осматривая окрестности. Но увидеть его они уже не могли. И Опель и мотоцикл надёжно прикрывала полоса кустов на опушке леса. Оставалось отдать последний долг мёртвым. Шофёра он закопал в вымоине, которая вполне подходила по размерам. Немецких солдат и лжеинтенданта просто побросал в ближайший овраг. Взрезал сумку курьера и обнаружил там толстые пачки денег и много бланков различных документов. Стало ясно почему он так спешил? Резидентура его ожидала. Бросил сумку на тело шпиона, лежащее поверх немцев.
Осталось самое главное. Для могилы Ольги он выбрал небольшой холмик, со стоящей на нём одинокой березой. Тщательно снял дёрн, выбрал землю, пока не скрылся в яме по пояс, аккуратно подровнял стены и дно.
Осторожно уложил тело Ольги на дно, завернув его в найденную в машине плащ-палатку. И долго сидел на краю могилы, не решаясь засыпать её землёй. Но всё же подошёл тот миг, когда первая горсть земли упала на тело любимой. Иван осторожно бросал руками землю, пока тело Ольги не скрылось под ней, взялся за лопатку и вскоре засыпал яму, уложил дёрн, обозначив холмик могилы. На найденном в багажнике Опеля куске жести процарапал: "Ст сержант Краснова О.П. 1921-1941". Немного подумал и добавил: "Кр-ц Ковалёв И.Н. 1920-1941". Приколотил табличку к берёзе, стоящей у изголовья могилы. Достал кисет и первый раз за весть этот страшный день свернул самокрутку.
Осталось определиться с "прощальным выступлением". Место здесь не очень удобное, но уходить далеко от "своей" могилы не хотелось. Иван добрёл до опушки, внимательно рассмотрел окрестности. И нашел метрах в трехстах ниже неплохую позицию из одиноко стоящего орешника. Конечно, добраться туда трудно, а уходить будет ещё труднее, но и немцы такой откровенной наглости вряд ли будут ждать.
Рассмотрел свой арсенал. В засаду лучше брать Ольгину трёхлинейку. У неё бой точнее. Но потребуется и оружие ближнего боя. Иван отложил в сторону наган интенданта и немецкий автомат, найденный у одного из мотоциклистов. Во вторую кучку положил свою СВТ и снятый с коляски пулемёт. Это для второй линии обороны, если ему повезёт выжить и добраться до неё. Туда же отправил пару гранат, найденных у немцев. Ещё две, немного поколебавшись, отложил в первую кучку. Карабины шофера и третьего немца отбросил в сторону, предварительно выщелкав из них патроны, ими он воспользоваться вряд ли успеет. Набил наполовину расстрелянную ленту немецкого MG, снарядил магазины СВТ и запасные обоймы к трёхлинейке. Теперь он готов. Осталось оборудовать второю линию обороны и добраться к месту засады.
Дорога с этой точки просматривалась прекрасно. Были видны даже звёздочки на погонах офицеров. Павел провёл ствол своей винтовки вдоль дороги. Если возникнет необходимость стрелять, то он не упустит ни одну цель. Вот жаль только, что делать это не придётся. Капитан Синельников, командир их группы, запретил даже думать об этом. Они тащат в тыл слишком важные сведения и не имеют права рисковать ими.
Павел ещё раз прошёлся вдоль шоссе, передвинул взгляд ближе, осматривая немногочисленный кустарник, расположившийся между лесом и дорогой. Ничего интересного. Но показалось, что что-то блеснуло, Павел направил прицел туда, долго рассматривал непримечательные кусты лещины, и, наконец, решился.
— Товарищ капитан. — Позвал он своего командира. — Там кто-то есть.
Капитан долго и придирчиво рассматривал выделенный Чекановым кустарник.
— Кто? — коротко бросил он.
— Скорее всего снайпер. — Так же коротко постарался ответить старшина, подсознательно копируя стиль своего командира.
— Плохая позиция! — Включился в разговор сержант Селиванов. — Уйти он оттуда не сумеет.
— Если собирается уходить..., — ответил ему Павел.
— Может у него прикрытие есть? — Предположил напарник Пашки, младший сержант Панкратов, всё-таки дали Андрюхе, кроме ордена, ещё и следующие звание.
Довод вполне разумный. Даже одного пулемёта хватит, чтобы прикрыть отход снайпера после удачного выстрела. Но, пока, эту премудрость преподают только в школах Осназа, а никого из их структуры здесь, в принципе, быть не может. Если не считать их группу, занесённую на эту дорогу волной немецкого наступления.
— Что будем делать, товарищ капитан? — Спросил Павел.
— Ждать, старшина! — коротко бросил тот.
Текли томительные минуты ожидания. Но снайпер в орешнике чего-то ждал, хотя по шоссе практически непрерывно текли немецкие войска.
— Чего он ждёт? — Спросил Селиванов. — Можно было уже десяток положить.
— Цель покрупнее! — Разъяснил капитан. Немного поколебался и добавил. — Захаров, займи позицию вон там. — Проследил, как метнулся вперёд и выше по ходу шоссе расчёт пулемёта. Глянул на остальных. — Всем уйти в лес и замаскироваться!
Бойцы начали оттягиваться в глубь чащи. Павел не торопился, всё ещё надеясь, что капитан решится. Уловив его колебания, командир группы сказал:
— Ладно, Чеканов. Но не более пяти минут, а потом уходишь. Возьми Усманова для прикрытия.
Павел торопливо собрал винтовку, выскочил на соседнюю возвышенность, пристроил "Гюрзу" на сошках. Полил сухую землю перед собой водой из фляжки, чтобы струи газов из дульного тормоза не поднимали пыль, демаскируя позицию. Боковым зрением зафиксировал, как по обе стороны от него устраиваются Усманов и Панкратов. Андрей, как обычно, справа и уже торопится с распаковкой своей аппаратуры. Усманов, слева и ниже, пристроился за поваленным деревом и оглядывается по сторонам, определяя возможные пути подхода противника. Предосторожность не лишняя, особенно в Польше, где враг из леса появляется даже чаще, чем со стороны дорог. Не перевелись ещё среди польских националистов дураки, желающие проверить боевую подготовку советского Осназа. Чаще всего такие храбрецы оставались гнить по неприметным буеракам, да кормить раков в речных омутах и болотных трясинах. Но некоторым, особо удачливым, удавалось не только уходить живыми после первого удара, но и даже причинить серьёзный урон двум группам.
Их группа оказалась в этом месте после долгой погони за таким вот счастливчиком. Пан Ковальский оказался очень ловкой и увёртливой сволочью. Несколько раз организовывал нападения на обозы Красной Армии, и, что самое поразительное, всегда успешно. Такая удачливость вызывала чрезвычайно много вопросов и требовала немедленной реакции. Две недели оперативники НКВД шерстили окрестности его вылазок, выискивая хоть какого-нибудь более информированного человечка. Наконец, такой появился и указал на один неприметный хутор, в окрестностях которого их взвод обнаружил самую настоящую базу из трёх, связанных между собой схронов. Пришлось ещё две ночи ждать, пока пан Ковальский не соизволит появиться на своей основной базе. Долгое ожидание завершилось скоротечным боем. Обозлённые осназовцы "сделали" жолнежей Армии Крайовой за пять минут, взяв живыми только тех, кто был ценен как язык. Всех остальных переправили в соседнюю трясину, обитатели которой донимали бойцов взвода всё время ожидания, нещадно пытаясь высосать из них всю кровь. Столь быстрая расправа имела ещё и воспитательный эффект. Глядя, как погружаются в болото тела их товарищей, "аковцы" решили не геройствовать и, подстегиваемые обещанием капитана "оставить в живых только одного — самого разговорчивого", стали наперебой выкладывать всё, что им было известно. Не стал исключением и сам пан Ковальский, и поведал такое, что пришлось отходить со всеми тремя языками, оберегая их, как величайшую ценность. Вот и сейчас где-то в глубине леса пан Ковальский "со товарищи" старательно пишут всё, что рассказали накануне.
Обстановка резко изменилась и вместо плановой эвакуации на автомобилях пришлось уходить в лес, отрываясь от какой-то наступающей немецкой части. Впрочем, подобное состояние не было для бойцов Осназа уникальным событием. Ходили по немецким тылам не единожды, и не на один десяток километров. Выйдут и сейчас. Вот, только потерянное время жаль.
Вот, и сейчас задержка. Нужно переходить трассу. Но при таком количестве войск противника на ней, это просто самоубийство. Придётся отходить и искать другое место. Или же ждать ночи.
Вдали, на шоссе, показалась открытая легковушка, сверкнул на солнце погон. Павел навёл свой прицел и присвистнул. Погоны блестели золотом. Целый генерал. Такую добычу Павел не упустит, даже если неведомый снайпер открыть огонь не решится.
Генеральская машина приближалась к линии открытия огня. Павел навел СВБК на точку выстрела, подкрутил целик боковых поправок, выбрал слабину курка и приготовился к выстрелу. Своему или чужому, не важно. За такую цель капитан простит. Вот в прицел вкатывается радиатор, появляется лобовое стекло, адъютант на переднем сиденье.
Павел задержал дыхание. Ну!...
Неведомый снайпер не подвёл. Вплывший в перекрестье прицела генерал уже заваливался вбок, являя остолбеневшему соседу по заднему сиденью простреленную голову. Павел подвернул винтовку и нажал на курок. Страшным ударом остолбеневшего офицера вмяло в спинку сиденья. Павел дослал патрон, подвернул винтовку вперёд, но подскочивший адъютант уже падал на шофёра. Пришлось перенести огонь дальше и снять пулемётчика, следовавшего за генеральской машиной бронетранспортёра. А на шоссе тем временем падали люди. Снайпер торопился воспользоваться суматохой и валил всех, до кого мог дотянуться из своей засады. И пусть теперь это были обычные солдаты, главную свою задачу он выполнил. Пора ему и уходить. Но он не торопиться. Или не имеет опыта боёв в таких ситуациях. Или ему ужё всё равно...
Павел тоже не дремал, выпуская отпущенные самому себе десять патронов по наиболее опасным целям в виде пулемётчиков. Но вот клацнула последняя гильза. Старшина подхватил винтовку и соскользнул с холма, жалея, что не видит — начал ли отход неведомый снайпер? Но выше заработал пулемёт Захарова, а это означало, что боец всё же покинул свою позицию. Павел скользнул в лес, заспешил за ним Панкратов, затем Усманов, прикрывая их от возможного появления врага.
Иван приготовил винтовку сразу, как только из-за этого злополучного поворота, стоившего ему жизни Ольги, выползла легковая машина с откинутым верхом. Чутьё снайпера подсказало, что это и есть та цель, которую он так долго ждал. Оставалось только радоваться, что Солнце светит в спину, и, старательно вглядывающимся в окрестности, немецким солдатам не удастся увидеть бликов от его прицела. Автомобиль приближался, уже можно было рассмотреть золотые погоны, холёную морду под высокой фуражкой. Иван нашёл висок, довёл свою цель до намеченного ориентира, увёл прицел чуть вверх и вперёд, выбирая упреждение, и нажал на курок. Спустя мгновение возникла в голове цели красная точка выстрела, и генерал стал заваливаться вбок, скрывая находящегося за ним человека. Но тут, в крае оптики, подскочил адъютант на переднем сиденье, Иван передвинул прицел, нажал на курок и этот, не вовремя проявившийся, офицер исчез из перекрестья.
На шоссе творилось что-то непонятное! Падали пулемётчики, по которым пытался вести огонь Иван, стоило только ему навести прицел своей "мосинки". Редкие, ещё не погашенные, пулемёты вели огонь по всей округе, не сумев определиться с направлением огня вражеского снайпера.
"Кто-то ещё!", — сделал вывод Иван и перенёс огонь на солдат, ещё не уяснивших, как нужно себя вести в подобной ситуации. Приятно работать, когда кто-то, пусть и неизвестный, поддерживает тебя. Ковалёв, не особо спеша, выпустил две обоймы, когда немцы, наконец-таки, вычислили откуда, по их предположениям, ведёт огонь ближайший снайпер. Немецкие солдаты открыли бешеный огонь по всем зарослям кустарника, которые, по их мнению, были расположены слишком близко к дороге.
Ветки орешника взрезали первые пули опомнившихся немцев, взорвалась, намного впереди и левее, граната, кинутая особо талантливым метателем гранат. Но всё это только торопило его на расходование третьей, последней, обоймы. Больше боеприпасов для трехлинейки он не запасал, удивляясь, откровенно говоря, что даже эти удается выпустить.
Он успел потратить четыре патрона, когда "гансы" определились с его местоположением, и по его орешнику ударил настолько плотный огонь, что пришлось выползать под защиту небольшого холмика, на котором и была расположена лещина. За этой естественной возвышенностью он так успешно и скрывался всё время боя. Иван выпустил, вслепую, последний патрон, отбросил винтовку в сторону, жалея, что нельзя снять прицел согласно инструкции, притянул к себе немецкий автомат, передёрнул в нём затвор, помня о том, что отказывает он, чаще всего, из-за недосылки боеприпаса.
Ожидание, когда на него выскочит первый соискатель "железного креста", слишком затянулось. Кажется, за это время в вермахте перевелись наивные идиоты, уверенные в своём превосходстве только в силу расового происхождения. Более двух месяцев боёв научили немецкую армию тому, что они не самые лучшие, как думалось после похода в Европу, а всего лишь, самые обычные солдаты, самой обычной армии. Ну а советские "звери" научили даже самых самоуверенных постоянно оглядываться, если они хотят остаться в живых.
