— Так это. Чего ж тут думать? У батьки друг его из Альбора остановился. Лошадками как раз торгует. Коральская порода... На такую сам король— батюшка заглядится.

Парень со значением посмотрел на меня, и я на всякий случай с умным видом покивала. Ну раз сам король... Ведьма тоже не хуже.

— Веди, — и обещанная монета перекочевала из моего кошеля в карман куртки мальчишки.

Топать пришлось долго, минут тридцать. Если бы не толпа, путь сократился бы вдвое, а так приходилось усиленно работать локтями и поминутно извиняться за отдавленную конечность или толчок в спину. В ответ пострадавшие кисло улыбались и спешили убраться подальше, разглядев болтающуюся поверх моей куртки гроздь амулетов и без труда опознавая во мне мага.

— Ну вот, пришли, — мальчишка завернул за очередной угол и остановился рядом с двухэтажным домом, первый этаж которого занимала лавка булочника. Жестяной крендель слегка раскачивался на цепях, а изнутри просачивались такие ароматы, что мой рот тут же наполнился тягучей слюной.

— Нам сюда, — паренёк настойчиво потянул меня за рукав к воротам, что вели на задний дворик.

— Лошади там? — я вопросительно кивнула в сторону небольшого строеньица, притулившегося у самой стены высоченного каменного забора. Из-за приоткрытой двери слышалось приглушенное мелодичное ржание и фырканье.

— Там. Только вам туда одной нельзя, а то Герах ругаться будет. Он туда вообще никого не пускает. Я тут на днях предложил помочь лошадкам воды натаскать, так он так разорался, что просто жуть.

— Понятненько... — ворох моих покупок перекочевал на руки парню с пожеланием уместить все в чересседельные сумки. В качестве веского аргумента выступили два белых и пара серебрушек. Парень, больше не возражая, припустил в сторону крыльца черного хода.

Я же не стала терять времени даром и развернулась к конюшне. Вопящий Герах меня нисколечко не смущал. Пускай только попробует... Я ему быстро разъясню, что к клиентам надо обращаться с почтением, вежливо. Особенно к клиентам-магам... Впрочем, если он так уж жаждет прожить всю оставшуюся жизнь в шкуре, скажем, осла, то может и позлобничать напоследок.

Внутри было светло и пахло свежим сеном. Я медленно пошла вдоль стойл, с удовольствием оглядывая их обитателей — коня и парочку кобылок. Белоснежные, статные, шеи дугой, ножки стройные. Жеребец грациозно поднял точеную голову от кормушки и тихонько фыркнул, изучая меня ехидными лиловыми глазами. И правда, настоящие красавцы...

Последняя парочка стойл пустовала, но я все равно прошла до конца прохода и уже намеревалась поворачивать обратно, когда легкое шевеление в самом темном углу заставило меня насторожиться и приглядеться повнимательнее.

Положив голову на низкую перегородку, на меня грустно смотрела невысокая лохматая лошадка. Я облегченно выдохнула, и пульсар, потрескивая, истаял в воздухе.

— Привет, — моя ладонь осторожно коснулась бархатного храпа и легонько погладила. Лошадка доверчиво потыкалась в неё в поисках кусочка сахара и, ничего не найдя, разочарованно вздохнула. Я же тихо радовалась такой удачной находке. Невзрачная, смирная, с такой даже если и упаду, то отделаюсь парой синяков и уязвленным самолюбием... Но едва я собралась заглянуть в стойло, чтобы получше познакомиться со своим будущим скакуном, как двери в конюшню широко распахнулись, впуская неяркие лучи вечернего солнца и презлющего мужика с вилами наперевес.

— А ну отойди оттуда!

Я широко улыбнулась, но даже не подумала сдвинуться с места. Лошадка при звуках резкого голоса испуганно дернулась назад и, неуклюже подскакивая, отковыляла подальше к стенке.

— Господин Герах, если не ошибаюсь? — улыбаться расхотелось, и я мрачно смотрела, как худой мужик на всех порах несется ко мне, не выпуская из рук вилы. — Вы бы поосторожнее своим инструментом размахивали — еще коней попортите...

Белоснежный жеребец как раз высунул любопытную морду за ограждение и едва не ткнулся в острые железные зубья, сердито заржал и попытался цапнуть хозяина за мягкое место. Но тут же схлопотал промеж ушей деревянной ручкой и парочку нелестных выражений в свои адрес, где слово "скотина" было самым нормальным.

— А ты тут чего вынюхиваешь?!! А ну пошла отсюда, воровка!

— Воровка?.. — я мрачно прищурилась, чувствуя, как внутри все кипит от еле сдерживаемой злобы. Не столько за себя, сколько за замученное хромое животное. — Вообще-то, я собиралась у вас лошадь купить...

Мой кошелек, отозвавшись сытым перезвоном, после демонстрации вновь занял свое место на поясе. Мужик немного успокоился, опустил вилы, но продолжал сверлить меня хмурым, желчным взглядом, недовольно кривя тонкие губы. Мне он тоже не нравился, но ради лохматой лошадки можно было и потерпеть пять минут.

— Все уже проданы.

— А мне все и не нужны, — я вновь взялась за дверцу последнего стойла. — Я беру вот эту.

Мужик моему заявлению совсем не обрадовался, и даже попытался оттащить за локоть, злобно шипя и брызжа слюной, но я бесцеремонно ткнула локтем ему в живот. Получилось ниже, но раскаиваться я не спешила. Пока он, согнувшись пополам, стращал меня стражей и тюремными муками, спокойно вошла в стойло, отводя взгляд от вопиюще выпирающих ребер худого животного. Нет, все же стоит попробовать превратить этого Гераха в осла...

Лошадка оказалась еще и хромой на правую переднюю ногу. Толи кости у неё после перелома срослись неправильно, толи родилась уже такой, но передвигалась она с явным трудом даже по небольшому стойлу. Что уж говорить о больших расстояниях... Я закусила губу, старясь не расплакаться от жалости, когда шелковистая морда доверчиво ткнулась мне в ухо и жарко туда подышала.

Герах, постанывая, разогнулся и предпринял новую попытку вытолкать меня из стойла. И снова получил решительный отпор. На этот раз со стороны лошадки, которая, воспользовавшись моментом, от души укусила своего злобного хозяина за ногу. Тот вновь взвыл и вывалился в проход, красочно расписывая кобылке её скорый поход на скотобойню. Правда, лично я с этим была в корне не согласна.

Не обращая внимания на царившую в стойле грязь и тошнотворный запах, опустилась на колени и осторожно дотронулась до поврежденной ноги животного. Лошадка нервно фыркнула и попыталась увернуться, но я вцепилась в неё мертвой хваткой и лаской заставила стоять смирно.

— Умница, — не поднимаясь, я потрепала её по груди.

Закрыть глаза, прислушаться к себе... Ощутить, как просыпается глубоко внутри родничок Силы... Слова исцеляющего заклинания я почти пела, стараясь ничего не перепутать и не сбиться с ритма... Прошло, наверное, не больше пары минут, но я чувствовала себя так, словно непрерывно магичила три часа.

Лошадка осторожно поставила здоровую ногу на пол, заваленный сопревшей соломой и неубранным навозом, и озадаченно пофыркала мне в макушку. Я тихо засмеялась, чувствуя, как шевелятся волосы от теплого дыхания животного.

-Вот и все...

Распахнула глаза, собираясь подняться с корточек, и... столкнулась с настороженным взглядом огромных бирюзовых глаз. От такой неожиданности мои ноги и без того подрагивающие от напряжения совсем ослабели, и я смачно плюхнулась на загаженный пол пятой точкой.

Герах, за то время, что я лечила хромоту у кобылки, полностью пересмотрел своё отношение к моей магической персоне, и теперь был готов едва ли не страстно лобзать подошвы моих сапог. По худому лицу расползлась широкая улыбка, насквозь фальшивая, а давешние вилы были старательно припрятаны за спину, чтобы не напоминать мне о первых минутах нашего с мужиком знакомства.

— Так это... Может, лучше других лошадок посмотрите? Вон какие красавицы, а эта хромая скотина вам на что?.. Пойдемте, пойдемте, госпожа ведьма...

Но я полностью проигнорировала протянутую мне руку и, перекатившись на четвереньки, осторожно поползла в направлении кучи тряпья, которая все так же продолжала молча на меня таращиться. Герах, заметив это, явно занервничал, что еще больше утвердило меня в желании личного досмотра.

— А там... А там ничего интересного, госпожа магичка, — с трудом удерживая приторно-почтительный тон, лебезил мужик. — Так, тряпье старое, хозяйское... Я когда лошадок своих позавчера заводил, так оно уже тут было навалено... Госпожа магичка-а...

Я, примерившись, сунула руку в тряпки и, что-то нащупав, потянула на себя. "Что-то" сдавленно, еле слышно пискнуло и, противясь произволу с моей стороны, затрепыхалось. Я покрепче ухватилась и дернула сильнее. Лязгнули звенья толстой цепи, моя "находка" больно боднула меня в грудь, и мы в обнимку прокатились до противоположной стены. Запах давно немытого тела и запекшейся крови шибанул в нос, заставив отшатнуться.

Опираясь о стенку и сдавленно ругаясь, я поднялась на ноги и в упор уставилась на Гераха, который лучше меня знал законы Полесья. За торговлю людьми или разумными нелюдями полагалась либо виселичная петля, либо пожизненная каторга.

Маленький эльф, потирая красное заостренное ухо, с затаенным страхом смотрел на меня из-под черной отросшей челки.

-Ну? И что это такое?

Тонкие губы Гераха раздвинулись в хищной ухмылке.

— Штучный товар.

— Ах штучный... — я стремительно подошла к малышу и рывком поставила того на ноги. Внимательно осмотрела грязные лохмотья, заменяющие одежду, широкий кожаный ошейник, от которого тянулась в угол цепь, и живописный фиолетовый фингал на скуле. Повертела худенькое тельце в разные стороны — ребенок послушно, как тряпичная кукла, позволял себя дергать и теребить. Вроде ничего не сломано, а натертую до крови шею можно быстро подлечить компрессами из травяных настоек...

Толстая цепь в моих руках хрумкнула и осыпалась мелким крошевом. Но эльфёнок на это даже не отреагировал, продолжая с тупым безразличием пялиться в угол. Вздохнув, я схватила его за ладошку и потянула к выходу. Серая лошадка сама потопала следом, не собираясь оставаться здесь ни на минуту.

Герах, онемевший от такой наглости, нагнал нас только у самых дверей. Впрочем, я не возражала. Все же следовало честно расплатиться...

— Здесь два алых, — я протянула мужику монеты и веско добавила. — За лошадь.

Перечить магичке тот не посмел, и, скрипнув зубами, смиренно потянулся за деньгами. Но тут за моей спиной раздался надменный голос:

— Даю десять. За одного эльфа.

Герах встрепенулся и повеселел, а я резко обернулась.

За порогом стоял высокий незнакомец в черном, до пят плаще (и это в такую жару!), сверля застывшего рядом со мной эльфа пронзительным взглядом светло-серых глаз. Легкий ветерок осторожно перебирал белые, как первый снег, пряди волос, свободно разметавшихся по плечам. Молодое, чисто выбритое лицо можно было даже назвать приятным, если бы не застывшее на нем заносчивое выражение, и эти безжизненные, ледяные глаза...

Я поёжилась от неприятного холодка, скользнувшего по спине, и решительно шагнула вперед, прикрывая собою эльфёнка.

— Пятнадцать.

Незнакомец тонко усмехнулся и пересек порог.

— Двадцать пять.

Гераха ощутимо затрясло. Двадцать пять алых! Почти целое состояние!! Годовой доход его конного заводика!!! О таком он не мечтал, даже когда нашел этого остроухого гаденыша у себя на скотном дворе. Даже когда решил его продать в Грельмине какому-нибудь магу для его мерзких магических забав...

— Тридцать, — я судорожно просчитывала свои финансовые возможности. Конечно, атаман разбойников славно потрудился, собирая себе на безбедную старость, но даже этого может не хватить, если...

— Сорок.

Я молчала. Герах пребывал на грани обморока, а незнакомец с улыбкой победителя подхватил болтающийся на ошейнике огрызок цепи и сильно дернул худенького эльфа на себя, отчего тот не удержался и рухнул на колени.

— Пятьдесят шесть и двадцать белых, — выдохнула я сквозь стиснутые зубы, смело глядя в льдисто-светлые глаза. Если бы взглядом можно было убивать, я бы тут же упала замертво.

Герах судорожно застонал и обессилено приник к опорному столбу, обвив его обеими руками. Я же, не глядя, кинула в сторону обезумевшего от счастья мужика свой кошель и, схватив одной рукой чумазую и ободранную ладошку маленького нелюдя, а другой — вцепившись в гриву приобретенной мышастой лошадки, поспешно вышла из конюшни, стремясь избавиться от неприятного сверлящего взгляда в спину. Торги были окончены.

... Мой провожатый отыскался на углу родительской булочной с набитыми сумками и потрепанной уздечкой для лошадки. На покорно бредущего за мной эльфёнка он вытаращился во все глаза.

— А-а-а...

— Ага, — я осторожно захлопнула его рот и кивнула на лошадку. — Запрячь сможешь?

— Угу. А где вы его нашли?

— В капусте, — мой хмурый взгляд поумерил мальчишечье любопытство, и я смогла более внимательно, при солнечном свете осмотреть свою удивительную "покупку". Бледный, с припухшими от слез и недосыпа веками, худой — как только еще умудряется на ногах стоять? — покрытый с головы до пят синяками и ссадинами, и абсолютно равнодушный к окружающему миру...

Ну вот. Мало мне приключений, теперь я еще и с эльфом возиться буду, выправляя его хрупкую детскую психику. Пожалуй, самое время всерьез задуматься о своей... Я фыркнула и достала сверток с новеньким теплым плащом. Конечно, размерчик явно не его, но зато под капюшоном можно скрыть и синяки, и острые уши и кожаный ошейник.

К этому времени моя лошадка была полностью готова к дальнейшему пути. Эльфенка я усадила верхом, а сама, тепло распрощавшись с мальчишкой и выспросив дорогу, подхватила узду.

...Когда мы добрались-таки до Северной улицы, что и упиралась в одноименные ворота, солнечный диск, налившись алым, уже почти скрылся за крышами домов, оставив после себя золотисто-розовое буйство красок с фиолетовыми росчерками облаков по краям. Торговые места опустели до завтрашнего утра, да и народу на мощеных улицах заметно поубавилось. На перекрестках зажгли первые факелы, чьи оранжевые языки пламени трепетали под порывами холодного ветра.

Я зябко поежилась, и ускорила шаг, с трудом передвигая гудящие от усталости ноги. Лошадка послушно трусила следом, маленький эльф молчал. Впрочем, я тоже не сильно стремилась разговаривать.

Наконец впереди замаячила лавка травника, о чем свидетельствовала едва различимая в сумерках вывеска с грубовато намалеванным букетом каких-то ромашек и корявой надписью под ним. Я с облегчением вздохнула, предвкушая сытный ужин и отдельное спальное место. До вожделенного постоялого двора, с освещенными окнами и гостеприимно распахнутой створкой ворот в дворик оставалось около сотни шагов...

— А ну-ка постой, красавица...

Я еле удержалась, чтобы не разразиться отборной площадной бранью, и оглянулась на говорившего. Мечты об ужине и крепком сне медленно растворялись в небытие.

— Сама отдашь или как? — мужик, недвусмысленно продемонстрировал мне прекрасно заточенный меч и кивнул на эльфа. Двое за его спиной глумливо заулыбались, а еще трое бесшумно появились из-за угла лавки, перекрывая мне все пути отступления.