Некоторое время Джованни стоял, собираясь с решимостью, пока, наконец, не отворил дверь. Медленно он двинулся к комнате мессера Ванни, откуда доносились обрывки разговора. Дино, покачивая головой, следовал за ним.
Войдя в комнату, Джованни встретился взглядом с Томмазо. Тотчас молодые люди отвели взоры и, остановившись друг против друга, обнялись. Впрочем, даже человек, незнакомый с отношениями братьев, заметил бы холодность этого приветствия.
Выполнив долг учтивости, Томмазо окинул Дино удивлённым взглядом и ответил на его поклон коротким кивком головы. Затем юноша обернулся в мессеру Ванни и продолжил прерванный рассказ:
— По правде говоря, даруй Господь людям возможность выбирать город, в котором им суждено родиться, после нашей любимой Флоренции я предпочёл бы Неаполь. Видел бы ты, отец, эти узенькие пыльные улицы, кишащие людьми, ослепительное солнце, пылающее в небесах! А запах оливкового масла и жареной рыбы, весёлые шутки горожан на удивительном наречии, которое не похоже ни на наше тосканское, ни на любое иное!.. Если бы не поручение, данное тобой, я позабыл бы обо всём на свете!
Моцци едва заметно улыбнулся: ему-то не требовалось объяснять, как выглядит столица Неаполитанского королевства. И чувства, о которых только что поведал Томмазо, были прекрасно знакомы мужчине.
— Всё прошло благополучно?
— Конечно! — воскликнул Томмазо. — Полагаю, вскоре наше торговое отделение превзойдёт по богатству самые могущественные неаполитанские компании. За несколько месяцев число купеческих кораблей, застрахованных нами, возросло на треть! Мы покупаем специи, благовония и ткани с Востока — какую прибыль сулит продажа их французам, обосновавшимся в Неаполе, и флорентийцам! Наконец, в ближайшее время будет получено право на освоение соляных залежей.
— Прекрасно, — кивнул мессер Ванни. — Ты оправдал мои надежды, Томмазо.
Лицо юноши озарила широкая улыбка.
Моцци задумчиво произнёс:
— Впрочем, в ближайшее время нам придётся изрядно потрудиться... Хорошо, что вы собрались здесь, — посмотрел он на сыновей, — поскольку мне нужно принять трудное решение. И ваши советы будут очень важны.
Джованни поджал губы: мол, с чего бы вдруг отцу понадобилась помощь его помощь? Однако мессер Ванни был слишком сосредоточен, чтобы обратить внимание на поведение старшего сына.
— Уже много лет наше семейство вкладывает капиталы в дело сколь опасное, столь и прибыльное: даёт деньги в долг кардиналам и даже самому Папе. Конечно, вряд ли Моцци можно назвать крупнейшими банкирами Святого престола, но всегда доходы, получаемые нами, были весьма солидными — до тех пор, пока не умер папа Николай, которому требовалось немало денег на борьбу с еретиками и собственными врагами. — Молодые люди внимательно слушали неторопливую речь мужчины, понимая, какой серьёзный вопрос им предстояло решить. — Прошло два года со дня его смерти, а кардиналы никак не могут избрать нового главу Церкви. Это обстоятельство всё больше меня беспокоит: наше римское отделение, прежде самое крупное, в одночасье растеряло почти всё своё богатство. Мы не можем ждать, пока кардиналы придут к соглашению. Я прав?
— Конечно, отец! — пылко воскликнул Томмазо. — Нельзя сидеть, надеясь на чудо — нужно помочь ему свершиться!
Джованни неуверенно кивнул.
— Я рад, что вы согласны со мной, — сказал мессер Ванни. — Но прежде чем приступать к решительным действиям, следует хорошенько всё взвесить. Согласитесь: поддержав кардинала, который потерпит поражение, мы окажемся в весьма неприятном положении.
Моцци посмотрел на сыновей, предлагая им высказаться.
Первым на приглашение откликнулся Томмазо:
— Полагаю, наилучшим Папой будет тот, который окажется благосклонен к флорентийцам... Да, не смейся! — закричал он, заметив на лице Джованни презрительную гримасу. — Сейчас Флоренции покровительствует король Неаполитанский. Если мы поддержим кандидата, которого желает видеть на престоле государь Карл, это позволит одновременно приобрести в его лице союзника и добиться выгод для родного города!
— Глупости! — фыркнул Джованни. — Никогда не поверю, что Карл Анжуйский воспылает к нам чувством благодарности, узнав, что семейство Моцци поддерживало его ставленника.
— Зато если на Святейший престол взойдёт противник Карла, король непременно обрушит гнев на головы людей, чьей помощью тот воспользовался. И тогда, помимо отделения в Риме, нам придётся спасать ещё и контору в Неаполе.
Джованни предпочёл пропустить этот довод мимо ушей:
— Ты знаешь, кого хочет видеть Папой Карл Анжуйский?
Томмазо смерил брата яростным взглядом и на минуту задумался.
— Думаю, лучшим кандидатом он считает кардинала Бенедетто Гаэтани.
— Это всего лишь предположение...
— Я уверен в своих словах! — топнул ногой Томмазо. — Король Карл пообещал Гаэтани содействие в борьбе за папскую тиару взамен помощи в войне с правителем Арагона — это всем известно!
— Кому? Сплетникам на улицах Неаполя?
Мессер Ванни решил прервать разгоревшуюся перепалку:
— Прекратите! Если вы желаете поссориться — отправляйтесь на Старый рынок и там меряйтесь острословием.
— Прости, отец, — опустил взгляд Томмазо.
Джованни пожал плечами:
— Я не могу спокойно слушать глупости, изрекаемые родным братом. В сущности, кто такой Карл Анжуйский? Сын интригана, вознёсшегося на престол благодаря удачному стечению обстоятельств и прогнанного собственными подданными десять лет назад. Вспомните, куда помчался за помощью отец нынешнего государя после своего позорного бегства. Во Францию! К племяннику! Теперь вы понимаете, какие государи действительно правят миром? Король Французский. Король Английский. Германский император, в конце концов! Но никак не жалкие корольки, бессильные покорить даже крошечную Сицилию!
— И кого из этих блистательных монархов ты ставишь превыше остальных? — спросил Моцци-старший.
— К чему заниматься бесполезной тратой времени, рассуждая, кто из них самый могущественный? Главное, что Италия издревле считалась землёй германского императора...
С каждым последующим словом голос Джованни становился всё тише, взгляды же мессера Ванни и Томмазо — жёстче и злее.
— Ты предлагаешь вновь отдать нашу родину в руки императора? — не выдержал Томмазо. — Это настоящее сумасшествие!
— Я хочу, чтобы всюду воцарился мир.
— Хорош мир! Представляю, как славно заживёт Флоренция, распахнув ворота перед гибеллинами!
— По-моему, дело вовсе не в партиях, на которые разделились горожане, — пожал плечами Джованни. — Разве мало за последние годы случилось кровавых распрей между семействами, когда-то уверявшими друг друга в вечной дружбе?
Томмазо закричал:
— После возвращения гибеллинов город потонет в крови!
— Полагаю, проведя несколько месяцев в Неаполе, ты не сумел ещё осознать изменений, происшедших в жизни флорентийцев за последнее время, — произнёс Джованни. — Аристократы больше не бесчинствуют на улицах города, а сидят, запершись в своих домах, и трясутся от страха. Никто теперь не размахивает без причины мечом и не избивает пополанов ради собственного удовольствия...
— Прекрати! — поморщился мессер Ванни. — О безумных законах Джано делла Белла мы ещё успеем наговориться.
— Хорошо, — поджал губы Джованни. — Похоже, ты, отец, готов слушать лишь Томмазо и заранее согласен с любыми его словами...
— Если бы ты предложил что-нибудь дельное, все были бы только рады. Но союз с императором — настоящее предательство.
— Почему? Если Папа и император всё же поладят друг с другом, разве не лишится тогда смысла само деление на гвельфов и гибеллинов? Неужели эта распря до самого наступления Судного дня будет раздирать Италию на части? — Видя, что собеседники молчат, молодой человек продолжил: — Что предлагаете вы? Опереться на помощь жалкого монарха, сил которого недостаточно даже на борьбу с каким-нибудь местным бароном! Да одно только семейство Колонна, которое также домогается папской тиары, разгромит всё его войско!
— Колонна? — выдохнул Томмазо. — Самые непримиримые враги Святого престола?
Глаза Джованни лукаво блеснули:
— Если Колонна — враги Церкви, отчего среди обладателей кардинальских шапок непременно присутствует один из них?
— Что тут неясного? — прорычал Томмазо. — Захватив Святой престол, они поспешат расправятся с противниками!
— Назови хоть одного Папу, который поступал иначе! — торжествующе рассмеялся Джованни.
Впервые Томмазо растерялся. На несколько мгновений в комнате повисла тишина. Прервал её голос Дино:
— А какая, в сущности, разница, кто станет Папой? — На него удивлённо воззрились три пары чёрных глаз. Томмазо взглянул на отца, словно хотел спросить: "Кто этот наглец? Как он смеет прерывать наш разговор?" Однако улыбка, заигравшая на губах банкира, заставила юношу сдержать слова, готовые сорваться с уст. — В любом случае, ваших сил, мессер Ванни, недостаточно, чтобы повлиять на его избрание. — Моцци вскинул брови. — Да и надеяться на благодарность нового Папы — пусть даже вы подкупите всех кардиналов, чтобы поспособствовать его триумфу, — вряд ли стоит... Однако разве годы, когда Моцци были папскими банкирами — не достаточное основание доверять вам и впредь?.. Святому отцу непременно понадобятся деньги, если он пожелает укрепить свою власть. Так разве он станет пренебрегать вашим золотом, мессер Ванни? Вряд ли: первосвященники не отличаются разборчивостью, когда нужно наполнить исхудавшую церковную казну. А за последние два года непримиримых споров и склок, я думаю, там ничего не осталось... — Дино бессильно развёл руками, не зная, какой довод ещё привести, чтобы убедить в своей правоте собеседников, и заключил: — Лучше проявить хладнокровие и дождаться, пока время расставит всё по местам, чем поспешностью и безрассудством нажить себе смертельных врагов.
— Разве ты не слышал?! — в ярости вскричал Томмазо. — Промедление означает крах нашего римского отделения!
— А поспешность — гибель всего семейства Моцци, — ответил юноша. Затем вновь обратился к мессеру Ванни: — Ко всему прочему, есть ещё одно обстоятельство, о котором не следует забывать.
— Какое? — спросил банкир.
— Папой может стать не только кардинал...
На этот раз мессер Ванни улыбнулся во весь рот и наградил Дино одобрительным кивком.
— Чёрт возьми... — протянул Томмазо, ревниво покосившись в сторону молодого человека. — В самом деле!
— Поэтому, как видите, остаётся лишь гадать, чем завершится борьба кардиналов — мы ведь не слишком хорошо знакомы с интригами, которые плетутся вокруг Святого престола.
— Значит, по-твоему, мне следует отступить? — сощурился мессер Ванни.
— Не совсем так, — передёрнул плечами Дино. — Можно явиться в Рим под каким-нибудь вымышленным предлогом и договориться, скажем, с Колонна о небольшом займе — эти аристократы, хоть и владеют обширными землями, вечно нуждаются в деньгах. А с Гаэтани, чей племянник — банкир, найти общий язык будет ещё легче: достаточно вспомнить об амбициях, которые этот священнослужитель даже не пытается скрыть. Такой поступок будет достоин умелого дельца и не вызовет ничьей ненависти.
— Значит, необходимо сдружиться с обоими претендентами — так ты считаешь? — подытожил Моцци-старший.
— Да, — решительно кивнул юноша.
— Сколько можно повторять?! Колонна — гибеллин! — выставил вперёд лоб, словно бык, Томмазо.
— А кем был Бенедетто Гаэтани несколько лет назад? — спросил Джованни. — Почему ты не вспоминаешь, что родичи его считались преданнейшими слугами императора?
— Сейчас всё обстоит иначе... — Томмазо понял, что потерпел поражение, и ещё ниже опустил голову. В сторону Мортинери устремился взгляд, полный ненависти.
— Хватит спорить, — махнул рукой Моцци. — Я с самого начала склонялся к решению, предложенному Дино, и слова его лишь ещё больше убедили меня в собственной правоте... — На минуту банкир смолк. — Готовьтесь к путешествию. Вскоре вы, — кивнул он в сторону Джованни и Дино, — отправитесь в Рим, чтобы побеседовать с племянником мессера Гаэтани; тебе же, Томмазо, придётся побывать в Перудже, где сейчас собрались кардиналы. Что же до семейства Колонна... Эту встречу на некоторое время придётся отложить.
Молодые люди двинулись к двери: Томмазо — разъярённый, Дино и Джованни — преисполненные торжества.
"Путешествие в Рим пойдёт вам на пользу, — провожая их взглядом, хитро сощурился банкир, — и, надеюсь, заставит на некоторое время позабыть о Джано и его "справедливых" законах. Я же займусь своими делами — во благо Флоренции и семейства Моцци..."
И мессер Ванни не сумел подавить улыбку, искривившую его губы.
Глава 4
Путешествие
Через три дня после описанного в предыдущей главе семейного совета Дино и Джованни действительно облачились в скромные дорожные плащи, взобрались на лучших скакунов из конюшни мессера Ванни и покинули жилище банкира. Находясь под впечатлением слухов, пущенных людьми Джери Спини (мол, лошадь некоего гранда задела хвостом горожанина, и преступника приговорили к изгнанию), молодые люди старались не приближаться к пополанам на расстояние вытянутой руки: большей осторожности на узких улочках они не сумели бы проявить при всём желании.
К счастью, приятелям удалось преодолеть кольцо городских укреплений без приключений, и вскоре глазам их открылась дорога, вившаяся сквозь холмы, которые, казалось, были беспорядочно разбросаны рукой какого-то неведомого великана и переходили к югу в невысокие, но мрачные горы, за которыми скрывался смертельный враг флорентийцев — Сиена.
Молодые люди пустили лошадей неторопливой рысью и какое-то время провели в молчании. Тёплый ветер играл в вершинах кипарисов, воздух очаровывал цветочными ароматами — разве можно было испытывать что-либо, кроме безграничного счастья в эти прекрасные весенние дни? И путешествие под солнечными лучами, лившимися с голубого неба, обещало превратиться в изумительную прогулку.
Однако едва стены Флоренции скрылись из вида, Дино огляделся по сторонам, точно боялся чьих-нибудь любопытных ушей, и обратился к Джованни:
— Я долго размышлял, и в конце концов пришёл к выводу: мессер Ванни обвёл нас вокруг пальца.
— В самом деле? — безразлично пожал плечами Моцци.
— Я в этом уверен. Подумай: зачем твой отец решил отправить нас к Джакопо Гаэтани? Ты ведь предлагал поступить иначе. Выходит, предложение Томмазо всё же показалось мессеру Ванни самым удачным!
Джованни с трудом подавил зевоту:
— Отец всё объяснил: к Колонна мы отправимся после...
— Когда новый Папа уже будет избран?
— Сдался тебе этот конклав! — отмахнулся Моцци. — Пусть кардиналы хоть перережут друг друга — это дела Церкви, а не наши с тобой. Посмотри лучше, какая прекрасная стоит погода!..
Дино насупился и замолк.
Впрочем, надолго сохранить чувство обиды молодому человеку не удалось, и вскоре завязался оживлённый разговор: друзья взялись размышлять о судьбах Италии, успев за несколько часов обсудить и беспутных сиенцев, и трусливых аретинцев, и продажных жителей Лукки. Досталось и генуэзцам, напрочь забывшим о стыде, и венецианцам, в чьих сердцах жажда наживы оказалась сильнее любви к Господу — не зря ведь они некогда руководили разграблением Константинополя. А что сказать о неаполитанцах, склонивших головы перед жалким французским принцем и признавших его королём? А о Риме, где каждый день продают право на вечную жизнь и отпущение грехов? Выходит, остался лишь один город, который достоин восхищения, — Флоренция.
