3. Надёжная репутация

— Извини, — Андрис и впрямь ощутил себя виноватым: глупо срываться на Жосе, его радость — совсем не повод для злости. — У меня выдался не самый лучший денёк.

— Понимаю, — кивнул пастырь. — Оставлять людей без помощи — это тяжко. Но будь к себе справедлив, ты и впрямь ничего не сумел бы сделать там один. Напротив, если они спасутся, то лишь благодаря тебе.

Молодой чистильщик понимал, что так оно и есть... скорее всего. Ну, почти наверняка. Вот только это гнусное "почти" скалилось ему издалека, мерзко хихикало и дразнилось раздвоенным языком. Если три человека погибнут на Гнилушке, он всегда будет помнить, что почти сумел их спасти. Все трое — мерзавцы? Не ему их судить, и уж подавно — не ему выносить приговор.

"Эй, ты не по своей воле оттуда ушёл! Тебя ударили по голове, связали и унесли!"

Так хотелось согласиться, перевалить груз со своей совести на чужую. Беда в том, что у Андриса Вельда никто не собирался принимать эту тяжесть, и с плеч её можно было свалить только в дорожную грязь. Он так не мог, не умел — с глаз долой, из сердца вон.

"Шлеффен Гуз, беспринципная ты сволочь, выживи! Сдохни потом в какой-нибудь очередной грызне за влияние и богатство, но — потом, не сейчас! Мне нет дела до твоих грязных делишек, и я не хочу винить в твоей смерти ни себя, ни отца!"

"Чистеньким хочешь остаться, — ехидно возразил внутренний голос. — Совесть свою белорукую утомить боишься. А ведь Гуз тебя, дурачка, жалеть бы не стал..."

У ехидного голоса были ворчливые интонации Ноэля.

— Бледный ты какой-то, — Жос смотрел сочувственно. — Первый раз в такой передряге?

— Первый, — буркнул Андрис.

— Тогда послушай совета: не бери на себя слишком много. Работёнка у тебя не мёд, и лучше не пускай в душу каждую неудачу — надорвёшься, сгоришь, как свечка.

Он вдруг осёкся, прищурился будто бы с подозрением и добавил:

— А то, может, я вообще не о том? Мало ли, что тебя гложет на самом деле.

Андрис вздрогнул, отвёл взгляд от пронзительных, умных глаз сигнальщика. С трудом произнёс:

— Да я... с отцом ещё разругался... вдрызг.

— Со стариком Вельдом? — Жос присвистнул. — Ну, большое дело! С ним разругаться — как до ветру сходить! Репутация у него...

— Что репутация? — вскинулся с болезненным интересом чистильщик.

— Да как у волка: тот тоже на лайку похож, но потрепать его за ушами лучше не пытайся, если пальцев жалко. Однако ж охотник отменный — небось, половину наших стрелков одной левой за голенище заткнёт. Совет хочешь?

— Не особо, — проворчал Андрис хмуро. Сигнальщику невдомёк, что произошло на Гнилушке, а выслушивать пустопорожние поучения... Честное слово, надоело! Хватит с него на сегодня!

— Я всё-таки дам, — не обиделся Жос. — Папаша твой, скажем прямо, тот ещё гвоздь в пятке. Но лучше ты с ним помирись, не пори горячку. Подожми гордость, учись, сколько терпелки хватит, и только потом — посылай его к бесам.

Андрис промолчал, отвернувшись. Ему очень хотелось послать самого Жоса — вот прямо сейчас, и подальше. Со всеми его благими советами!

"Потому, что так я и сделаю, чтоб меня скрайты заели! Приползу в Гезборг, попрощу прощения, позволю вытереть о себя ноги..."

Он будет учиться. Учиться, бесова кровь! Чтобы однажды стать ровней Ноэлю Вельду: начать думать, как чудовище, а убивать — хладнокровно, умело, быстро. И он сумеет остаться при этом человеком, удержится на грани, не переступит границу запретного.

"Стать чудовищем?! Только не я! А репутация... вот у меня-то она будет надёжной! По-настоящему!"

— Каши хочешь? — предложил ему Жос.

Пастырь смотрел понимающе и сочувственно, будто с лёгкостью читал всё, что проносилось в голове у молодого чистильщика. Будто знал наверняка, какую неподъёмную ношу тот собирается на себя взвалить.