Появившийся в этот момент Артём, застал уже обмякшего Максима на руках у Миши. Не говори ни слова, он подхватил его ноги, и они потащили тело к дыре в заборе. Перебравшись на участок Геца, уснувшего отнесли в сарай к Егору, для чего Михаил, одетый лишь в семейники и сланцы, сбегал домой за ключами и еще одной парой наручников. Не мудрствуя, Максима приковали к свободной руке ошалевшего Егора.

— Вот так, — удовлетворенно произнес Гец. — Сидите тихо. Через пару часов мы вернемся. А пока пошли, Тём, нам есть о чем поговорить.

Ставропольский край. Станица Вольная. 19 августа 2006 года. Суббота. 7:10

— Я как раз встал по малой нужде, — Миша отпил из кружки крепко заваренного чаю. — А тут такое. Я сразу же ломанулся к дядь Грише, но поздно. Огонь был уже во всех окнах. Я специально обежал хату, сунуться было некуда.

Все четверо сидели за большим дубовым столом у Геца в горнице. Прямо над ним, на стене в рамках под стеклом красовались большие черно-белые фотографии мужчины и женщины. Мужчина был в старой, фронтовой форме майора, с двумя орденами Красного Знамени на груди и одним Красной Звезды, женщина же была одета в простую крестьянскую одежду. Чуть ниже была более новая фотография других мужчины и женщины, с маленьким мальчиком на коленях, а справа располагалась фотокарточка с этой же дамой и уже подросшим малышом в пионерском галстуке, в чертах лица которого вполне узнавался Гец. Еще чуть ниже, под сенью яблони стоял, улыбаясь, Григорий Степанович, положив руку на плечо подросшему Михаилу. А вот сам Гец стоит в обнимку с молодым Максимом, одетым в футбольную форму, и видно как доволен Миша за соседа. Тут же располагались фронтовые фотографии старшины, на которых он стоял рядом с другими мужчинами, обвешенными оружием.

— А тут и вы нарисовались, — Миша кивнул на Макса с Артёмом и вновь отпил из кружки.

— Что пожарники сказали? — Максим сидел с потерянным видом.

— Сам-то как думаешь? Поджог, знамо дело. И что любопытно, Косарь на тебя пальцем показывает, типа ты хату и подпалил.

— Вот ведь гад...

— Гад, — не стал спорить Гец. — Причем алчный. Кто-то отвалил ему немаленькую сумму, чтобы увлечь в нужном направлении.

— Может, выдернем его для разговора по душам? — предложил Колесников-младший.

— Ага, — Миша ухмыльнулся, — с прошлым разговорником еще не разобрались, а уже следующего им подавай. Вы еще не поняли, что пожар это ответка за похищение? А если пропадет Косарь — то вообще писец начнется, туши свет.

— И что делать?

— Думать. Сейчас косорезить нельзя, — новый глоток чая. — Пристрелят, прирежут, отравят без промедления. Мы то им не нужны, им нужен только Артём, да и то, пока не перепишет всё, что имеет. А потом и его прикончат.

— Значит, этот Косарь с самого начала знал, в чём тут дело? — подытожил Егор.

— Знал, не знал — это сейчас дело десятое. На кону большие бабки, а ради них делают очень страшные дела, — Гец внимательно посмотрел в лицо каждому. — У меня оставаться теперь опасно, думаю не такие они и идиоты, чтобы проверить у меня следующего. Приютишь, Тём, дармоедов на пару дней? — Артём утвердительно кивнул. — Ну а я пока на службе скажусь больным, и постараюсь разузнать, что тут к чему.

Ставропольский край. Станица Вольная. 19 августа 2006 года. Суббота. 8:05

Первым делом, как только Макс с Егором попали в дом к Колесникову — массивный, трехэтажный особняк из красного кирпича, с большими светлыми комнатами и просторной гостиной, украшенной головами кабана, лося, косули и оленя над огромным камином — они пошли в душ, коих тут было целых пять. Плескаться ни у кого желания не было, смыв грязь все собрались у этого самого камина через полчаса после прибытия.

На небольшом журнальном столике, украшенном инкрустацией, уже лежали несколько охотничьих ружей. Каждое из них хозяин дома брал в руки и протирал фланелевой тряпочкой.

— Садитесь, — кивнул он на мягкий кожаный диван, стоящий тут же. — В ногах правды нет.

— Это чего такое? — Егор наклонился над ружьями. — Даже в руки брать боязно.

— А ты не бойся, — усмехнулся Артём.

— Можно? — ладонь Семёнова потянулось к непривычно длинной двустволке-вертикалке, с изумительной орнаментной гравировкой.

— Да бери. Это Перацци, для спортинга. Папа любил из него по тарелочкам популять.

— Тяжелое, — Егор потряс ружье в руках. — Примерно как автомат с полным рожком*.

— —

* Рожок (сленг) — магазин к автомату Калашникова. Другое менее популярное название — 'Банан'.

— —

— А то! Не рассчитано оно на ходовую охоту, а только со стенда развлекаться, где вес не настолько критичен. Я же предпочитаю вот это, — Колесников взял еще одну вертикалку, — Веблей и Скотт, оптимальный вариант цены и качества! Да и не итальянец, не люблю я итальянцев.

— Не понял? — глаза Егора от удивления округлились.

— Перецци — итальянское ружье, а это, — Колесников похлопал по цевью, — английская выделка.

— Угу, — высказал свое мнение Максим, — выделывается пакистанцами и корейцами.

— А вот это, — продолжал Артём, будто и не слышав ремарки, — Моссберг пятьсот девяностый. Настоящее боевое ружье морской пехоты США! Я его так, на всякий случай купил.

— Что, и охотиться с них ходишь? — удивлено спросил Егор.

— Нет, конечно. На охоту я беру вот этот Бенели, а папа берет... — запнулся он, — брал вон ту Берету.

— Ну и зачем ты их вытащил? — Макс безразлично взирал на эту груду оружия.

— Как зачем? А если ко мне придут? Будет чем встретить. Да и вас обучить стоит.

— Чему?

— Как чему? Как перезаряжать, как целиться, как стрелять. Это ружья не дешёвые и требуют бережного обращения.

— А посерьезней есть что?

— В смысле?

— Это всё, Тём, здорово, но я сильно сомневаюсь, что гладкостволы нам сильно помогут. Кирпичный забор они не пробьют, а вот старый-добрый АКМ* пробьет вполне.

— Так тебе шершавый** нужен! И такие стволы есть. Щас, погодь, они в другом сейфе лежат, — вскочив, Артём унесся в соседнюю комнату, появившись на пороге через пару минут. В каждой руке он нес по винтовкам странной формы. — Вот это, — в Макса полетел уродец в деревянной ложе, — Бенели Арго. Триста восьмой калибр. Самозарядка, уверено бьет на полкилометра. А это чудовище фирмы Сако, — Колесников потряс оставшимся оружием, — батя купил по дурости. Триста тридцать восемь лапуа, страшная вещь. Кабана разрывает пополам, клянусь! Этого тебе хватит? Всё получше твоего обреза.

— —

* АКМ — автомат Калашникова Модернизированный, калибр 7,62х39 (советская 'семерка').

** Шершавый (сленг) — нарезной, в противовес к гладкоствольному.

— —

— А нахрена этот слонобой покупали, если он такой мощный? — вновь удивился Егор. — На мамонтов охотиться?

— Я ж говорю — по глупости. Типа модно и престижно было таким владеть. Только не для наших охот оно. Вот Африка там, или Индия — это да. Да и по правде говоря, патроны к нему уж больно дороги, заразы. У нас в загашнике всего одна початая пачка осталась.

— А нормальных стволов нет? — не унимался Макс.

— Каких?

— Ну, сайги, по типу калаша или СВДехи* охотничей?

— —

* СВД — снайперская винтовка Драгунова, калибр 7,62х54R (русская 'семерка')

— —

— Нет, с армейским оружием охотиться моветон. Не солидно ни разу, вот батя и не покупал. А у меня ничего, кроме гладкого и нет.

После этой ганофильской презентации все вместе пробовали смотреть телевизор, однако те помои, что выливались из зомбоящика были абсолютно индифферентны для смотрящих. В итоге вновь вернулись к оружию.

Артём с огромным воодушевлением показывал, как переламывать стволы, как целиться, в какую стойку становиться, какие упражнения на точность произвести. Было заметно, всё это ему нравиться — оружие было его страстью.

Однако усталость взяла своё, эта ночь оказалось бессонной для всех, кроме Егора, поэтому оставив его как самого младшего на дежурство, следить, чтобы никто из посторонних не проник в дом, Максим и Артём, прихватив по ружью и горсти патронов, отправились спать.

Ставропольский край. Станица Вольная. 19 августа 2006 года. Суббота. 17:02

Первым проснулся Артём.

Потянувшись, он сел на край кровати, обхватив голову руками. Качнувшись взад-вперед несколько раз, его взгляд печально скользнул по нетронутому месту на другом конце огромного ложа.

— Они ответят, — прошептал он, но явно не для себя.

Поднявшись, Колесников скрылся в ванной, прямо примыкающей к его спальне. Светло-синий цвет керамической плитки на её стенах, когда то радовал глаз, а теперь раздражал. Умывшись по-быстрому и почистив зубы, Артём моментально собрался и спустился вниз.

Егора он застал развалившемся на кожаном диване, жующим бутерброд с сыром, запивая данное гурманское чудо колой из стеклянного стакана и смотрящим по огромному телевизору с плоским экраном какую-то фантастическую фигню.

— Я тут у тебя в холодильнике пошукал, уж больно жрать хотелось, — заявил он, заметив хозяина, однако, не преминув засунуть остаток бутерброда в рот.

— Ешь уж, голодающий Поволжья, — махнул Артём рукой. — Макс где?

— Еще не спускался. Дрыхнет поди.

— Ты давай доедай, и тоже спать. У тебя еще ночная смена будет, да и завтра день тяжелый ожидается.

Прогнав дезертира, Колесников занял его место на диване. Настроив телевизор на канал, где показывали жизнь подводного мира, он с полчаса отрешённо наблюдал за повадками белой акулы в прибрежных водах, граничащих с пляжами. Наконец, встряхнувшись, он взял в руки Арго, приложился несколько раз, покачал головой, и, ругаясь на себя, что не сходил раньше, ушел в отцовский кабинет.

Большая комната, обитая кедровыми панелями и украшенная большими полотнами с сюжетами из охотничьей жизни. Массивные дубовые шкафы с книгами, безделицами и разной мелочёвкой занимали правую стену напротив маленькой резной тахты. Письменный стол ютился в одном из дальних углов, сверкая чистотой и аккуратностью. Отец любил порядок.

Глубоко вздохнув, Артём подошел к одному из хранителей мелочи и уверено отворил дверцу. Немного покопавшись, он вынул из нутра на свет четыре больших картонных коробки, составив одну на другую. Вернувшись к телевизору, он раскрыл первую и извлек содержимое — большой черный оптический прицел, отливающий синевой линзы. К прицелу были вынуты пара черных металлических колец, планка и винты. Вновь взяв в руки карабин от Бенели, Артём начал прилаживать к нему всё вынутое.

За работой он не заметил, как во дворе, перебравшись через высокий кирпичный забор, оказались непонятные люди в черных масках и с оружием в руках. Внимательно оглядев дом с наружи, один из них ушел к выявленному черному ходу, а три других аккуратно, на полусогнутых, подошли к главному. Покопавшись недолго с замком, тот, что повыше осторожно повернул ручку и приоткрыл тяжелую, отделанную коваными чугунными цветками, дверь.

Тихо, плавно переставляя ноги, непрошеные гости вошли. Прихожая с бежевым махровым ковриком для ног и верхней одеждой на вешалках плавно перетекала в холл, ведущий прямо в гостиную. Слева открытая дверь кабинета, через проем в которой крепыш поменьше в черной футболке с надписью 'ММА' на спине удостоверился в его пустоте. Аккуратно двинулись дальше, не опуская перед собой оружие.

Вот раскрылась и сама гостиная. Виден затылок Артема, склоненный над журнальным столиком, и огромный телевизор за ним, показывающий стаи рыб. Однако в ближнем от окна углу выявляется лестница наверх. Крепыш показывает несколько жестов пальцами, и тот, что повыше, приседает на колено, и берет выход со второго этажа под прицел своего АКМа. Двое же остальных продолжают движение.

Им везет — широкий, мягкий, узорчатый, шерстяной ковер скрадывает шум. Вот десять шагов до бритого затылка. Пять. Три. Два. И вот главарь распрямляется и цокает языком. Артём оборачивается на непонятный звук, но тут же получает прикладом детища Калашникова по лбу.

В глазах померкло, дыхание сбилось, что-то тяжелое навалилось сверху. Когда Артём, наконец, смог хоть что-то начать понимать, он осознал, что лежит связанный на своем же полу с кляпов во рту, а над ним возвышаются две грозных тени.

Блеснуло лезвие ножа, приставленное к горлу крепышом в черной футболке, который всей массой уселся на грудь к Колесникову.

— Если пикнешь или дернешься — зарежу как барана,— услышал он грубый низкий голос. — Понял? — Артём попытался кивнуть в знак согласия, получилось не очень, но крепыш распознал правильно. — Ты один в доме? — положительный кивок. — Точно один? Смотри, если найдем даже твою потаскуху, зарежем обоих, — получив положительный ответ, он взмахнул кому-то, кого Артём не видел, рукой. — Хорошо, что никого нет. Сейчас я уберу кляп. Если услышу хоть звук, ты не жилец.

Большой ком тряпки достали из Артёмова горла, сразу освободив путь для воздуха, но дышать легче не стало. Нож холодной сталью, легко касаясь, проехался по щекам, носу и лбу — незнакомец явно хотел напугать пленника.

— Где Максим Калинин и Егор Семёнов? — вновь заговорил крепыш, и только сейчас Артём понял, что говорит он с явным кавказским акцентом.

— Не знаю. Сам ищу, — ответ получился рублеными фразами.

— Точно не знаешь?

— Точно. Сам ищу.

Стоявший рядом мужчина в красной олимпийке, одетой на желтую майку, хлопнул по плечу восседающего товарища и заговорил на грубом гортанном языке. Крепыш ответил на нём же, после чего последовал недолгий спор. Наконец, цепкие маслянистые глаза приверженца 'ММА' вновь уперлись в жертву.

— Аллах с этими шакалами, деньги где? Где деньги?

— Какие деньги? — включил Колесников дурака.

— Твои деньги! — прорычал крепыш. — Куда ты спрятал деньги? Где сейф?

— Нету у меня сейфа, честно, — Артём ответил максимально искренне.

— Зачем врешь, я же тебя сейчас резать буд... — и, недоговорив, крепыш, забрызгивая лежачего под ним человека кровью и частицами своего мозга, свалился на него.

Наверное, прошла целая вечность, пока Артём пытался сбросить эту тяжелую тушу с себя. Уже выбиваясь из сил, он начал материться, когда тело, наконец, сползло в сторону, и над ним склонилось улыбающееся лицо Максима.

— Жив? — только и спросил он. — Ну и слава богу.

Взмахнув тем же самым ножом, которым только что пугали жертву, Макс одним движением срезал пластиковые стяжки для проводов, которые бандиты использовали в качестве одноразовых наручников. Подав руку, он помог подняться ошалевшему Колесникову.

Выстрелов Артём не слышал, но без них явно не обошлось. Второй бандит, сжимая цевье Ксюхи* с большим, смотрящимся гротескно, магазином на сорок пять патронов, лежал тут же с разорванной в лоскуты головой.

— —

* Ксюха, укорот, огрызок, сучка (сленг) — АКС-74У, автомат Калашникова Складной Укороченный, калибр 5,45х39. По сути — пистолет-пулемёт под автоматный патрон.

— —

— Чем это ты? — всё еще не придя в себя, спросил Колесников-младший.

— Да этим, — кивнул Макс на брошенное на диван ружье Перецци. — Я как шум услышал, уже штаны натягивал. Ну схватил первое, что попалось под руку и побежал, а там этот, высокий... Извини, но приклад расфигачил, когда по автомату бил.