Вокруг Великой Реки, часть 2. Две богини.

Мышкин добавил с вымученной усмешкой:

— Согласно моим источникам, это были мексиканцы, банда некого Паблито.

— Паблито в наших краях уже не было, и когда его люди проходили через Накогдочес, они никого не тронули. А когда пришел Стивенсон, тогда и началось такое, что можно сравнить лишь с адом на земле.

— Но даже если так, то это были люди, боровшиеся за демократию и справедливость.

— В миле от нас жили соседи-мексиканцы, семья Очоа. У них была дочка, Мерседес, восхитительная девочка десяти лет, которая так любила приходить к нам в гости, и которая часто помогала мне с детьми — игралась со старшим, нянчила младшую... Ее обнаженный труп, с ножевой раной в сердце и с вывороченной и окровавленной промежностью, я увидела, когда брела мимо их пылающей фермы. Вот это и есть та самая демократия и справедливость, за которую боролись Стивенсон и прочие Ваши герои.

Глава 19. Тайное становится явным.

После обеда, Сэм и Джон пошли к соседям, Джосайе и Айви Джонсонам. Там к ним привели молодую черную девушку с крупными формами.

— Айрис, отвечай на все вопросы массы Сэма, — сказал Джосайя и встал рядом с Сэмом. Айрис с испугом покосилась на хозяина.

Джон, заметив это, сказал Джосайе:

— Джо, ты же мне расскывазал, что тебе привезли новый херес. Не дашь попробовать?

Когда Джон с Джосайей ушли, Айрис сказала:

— Масса, я занималась шитьем вот здесь, миссис приказала вышить вот эту скатерть. И тут я их увидела. Вон там. И я подумала, что-то не видела я этого человека никогда. Не было его в городе. А потом вспомнила — нет, видела. Но давно. Год назад, наверное, один раз.

— И где ты его видела?

— Проходила мимо форта, а он как раз про меня приятелю сказал: "Смотри, какая задница и какие дыни!" Я его и запомнила.

— Нехорошо так о девушке говорить.

— А он нездешний. Акцент у него был какой-то не такой.

— Северный?

— Наверное. Только северяне обычно произносят букву р, а этот нет.

— Может, все-таки южанин?

— Нет, не южанин. Совсем по другому говорил.

— Айрис, а как ты его увидела из этого окна?

— Масса, лучше не спрашивайте...

— Скажи честно.

— Масса, меня масса опять велит выпороть, если узнает...

— А я ему не скажу.

— Я раньше закончила вышивать и побежала вон туда, там я обычно встречаюсь с молодым человеком.

— И вы хорошо рассмотрели этого человека, что был с Дженни?

— Знаете, очень хорошо. И мой молодой человек тоже. Но мы были за кустами, они нас не заметили.

— И узнаешь его, если что?

— Думаю, что узнаю.

— А какой он был?

— Штаны кожаные, с узором. Сапоги такие же, только из другой кожи. Рубашка черная, с бахромой. На шляпе белый платок.

— Ты уверена про белый платок?

— Уверена. Длинный такой, повязан вокруг тульи.

— А внешность?

— Масса, я портниха, и разбираюсь лучше в одежде. Но волосы были белесые, нос длинный, глаза голубые, усы, а еще такой подбородок... знаете... круглый, почти как у белой женщины, но с выемкой на конце.

— Значит так, Айрис. Спасибо тебе огромное. Возможно, тебе придется опознать этого человека.

— Опознать?

— Если ты его увидишь, сказать, он это или нет.

— Хорошо, масса.

Тут вернулись и Джон с Джосайей. Сэм сказал:

— Джосайя, Айрис мне очень сильно помогла. Очень хорошая девочка.

— Хорошая, только ленивая. Если хочешь, покупай, за недорого отдам. Пятьсот долларов, и она твоя.

— Пока таких денег нет, точнее, нужно сначала дом купить, но скоро, надеюсь, будут.

— Тогда и купишь...

Джон пошел домой, а Сэм вернулся к шерифу.

— Шериф, значит, так. Человек, которого видели с мисс Деверо, и который, судя по всему, над ней и надругался, и чуть ее не убил, был одет так, как будто только что вернулся из Техаса, где и служил в Техасской армии. Белый платок на шляпе — опознавательный знак Техасской Армии, мы его придумали после первой битвы при Накогдочес, в которой майор Девисон, а, вероятно, и другие, были убиты только потому, что их приняли за мексиканцев. Согласно показаниям одного из свидетелей, этот человек служил раньше в форту Натчеза, и он, судя по всему, из Новой Англии. Мы уже знаем, что он высокий блондин, и что, если судить по кисету, то инициалы его П. А. С. Если, конечно, кисет его.

— Ну что, сынок, сходим-ка мы с тобой в форт Натчеза.

Подполковник Александер пригласил их к себе в кабинет.

— Чем могу служить?

— Не служил ли тут у вас, где-то около года назад, офицер с инициалами П. А. С.? Высокий блондин, откуда-то, наверное, из Новой Англии.

— Меня год назад тут не было, увы. Тогда здесь был подполковник Карни. Его месяц назад послали в Форт Кавендиш, а меня назначили на его место. Впрочем, похоже, я знаю, кто это мог быть.

— Кто же?

— Четвертого числа заходил ко мне некто лейтенант Стивенсон. Сказал, что он воевал в Техасе, и что подполковник Карни обещал его принять обратно на службу. Мне он почему-то не понравился, и я решил этого не делать, сказал ему только, где подполковник Карни сейчас находится.

— Питер Стивенсон?

— Кажется, да. Подождите. Сержант!

Вошел сержант и отдал честь. Александр ему сказал:

— Посмотри, как именно звали лейтенанта Стивенсона, и откуда он родом.

— Сэр, он из Вустера, штат Массачусеттс, а зовут его Питер Альфред Стивенсон.

— Вы его помните?

— Да, сэр!

— Можете сказать, что вы про него думаете?

— Серьезно, сэр?

— Да.

— Редкостная сволочь, прошу Вашего прощения, сэр. Никто его не любил, кроме подполковника Карни. А сам он ненавидел южан.

— Спасибо, сержант. Можете идти.

Когда сержант отдал честь и вышел, Александр спросил:

— А что он натворил?

— Помните, как девушку в тот же день изнасиловали и чуть не убили? Это, похоже, его рук дело.

— Мистер Хьюстон, а кем вы были до вашего приезда сюда?

— Командовал Техасской армией.

— То есть вы и есть тот самый генерал Сэмюэл Хьюстон? Сэр, это большая честь, но не слишком ли вы молоды?

— Сэр, после того, как мы победили в битве при Накогдочес, где я взял командование на себя после смерти генерала Гаррисона и других вышестоящих офицеров, меня и выдвинули на эту должность. Но генерал я, наверное, не самый лучший: войну мы проиграли. Да и молод я был очень...

— Генерал, для меня было бы большой честью, если бы вы согласились вступить в мою часть офицером. У меня как раз вакансия майора.

— Сэр, согласен.

Александр выдвинул ящик стола, взял пару листов бумаги, и написал несколько слов.

— Вот ваша комиссия. С завтрашнего дня вы — майор армии САСШ и заместитель командующего Натчезским фортом. Поздравляю вас! А это — постановка вас на довольствие. В частности, вам выдадут сукно и деньги на пошив формы. Ее лучше всего заказывать у Шнейдерсона, его мастерская практически напротив входа в форт — у него неплохое качество, а берет он пока еще не так много.

— Спасибо, сэр.

— Так что приходите завтра. А вы, шериф, не могли ли выправить ордер на арест для мистера Стивенсона? А я пошлю человека в Форт Кавендиш. Стивенсон или там, или Карни должен знать, где именно его искать. Мне почему-то кажется, что Питеру Альфреду пора обратно в Натчез.

Глава 20. Если б я был султан...

— Юра, милый, — сказала Леилани, лежа на их тайной полянке, уставшая и счастливая, положив голову Юре на колени — как же мне с тобой хорошо.

— Леилани, а расскажи мне про местных богов. Кто такая, например, богиня Пеле.

— Пеле — богиня вулканов. Она живет в огненных озерах вулкана Килауэа. Она молода и прекрасна, но не очень любит, когда люди приезжают в ее царство. Тогда часто трясется земля, а иногда людей убивают потоки лавы.

А вот сестра у нее — Намака, богиня моря. Она тоже весьма красива, и если она гневается, то разражается буря, а иногда приходят высокие волны, которые убивают все, что находится рядом с водой. Юра, а не найдутся ли у тебя еще силы?

Через полчаса, Юра проснулся и внимательно посмотрел на девушку, которая спала у него в обьятьях. Темная шелковистая кожа, лицо особой, полинезийской красоты, груди, не столь высокие, как у Поли, но восхитительной формы, длинные мускулистые ноги... Если у вулканов самой красивой девушкой в мире была для него Поля, то сегодня это определенно Леилани. Впрочем, они разные, и как их сравнивать? Юра был необыкновенно счастлив, и искренне надеялся, что счастье это продлится как можно дольше. Воистину, чем он хуже восточных султанов, или библейских праведников? Тем более, что он любит не сотни девушек, а всего-то двух...

Посмотрев на море, угадывавшееся в просвете между деревьями, ему показалось, что по нему плывет огромная девичья фигура, в точности похожая на Леилани... Он понял, что видит — или ему кажется, что видит — богиню Намаку. Она повернулась, посмотрела на него и улыбнулась.

Было уже почти шесть часов, и солнце клонилось к закату, когда Леилани наконец-то проснулась.

— Милый, я знаешь, что подумала? Может, зря я так не хотела знакомиться с твоей семьей. Лиза права, это нужно будет сделать рано или поздно, так зачем ждать?

— А ты точно не боишься?

— Уже нет. Только давай это сделаем, как ты ранее предлагал, когда я не буду в центре внимания. Когда приедет кто-нибудь еще.

— Послезавтра приезжает мой крестный, генерал Кии, и тогда будет неплохая возможность, — автоматически сказал Юра, про себя лихорадочно думая, как бы добиться того, чтобы Поля не пришла; завтра они уезжали в Хило, на восточном берегу, и Поля подумывала там остаться, а он бы вернулся на скоростном теплоходе. Придется попробовать выкрутиться...

— Хорошо, милый! Так что давай встретимся здесь завтра с утра, как обычно!

— Нет, дорогая, завтра я не могу. Родня хотела бы показать мне Хило.

— Ладно, милый, думаю, мне еще рановато ездить с тобой в такие поездки. Так что до субботы!

— До субботы, милая!

И Юра пошел домой, думая, как бы оттянуть неотвратимое...

Глава 21. Таких здесь нет.

— Сэр, к вам некий лейтенант Джемисон из Натчеза.

— А что этот Джемисон хочет?

— У него документы особой важности.

Карни скривился, вспомнив Джемисона, когда тот служил под его командой — служил на совесть, конечно, но именно он был одним из тех, кто поднял бучу, когда его солдатам не выплатили положенных денег. Что и привело тогда к тому, что история с исчезновением денег из гарнизонной кассы всплыла. Наказали, конечно, стрелочника, но Карни это стоило перевода в этот заштатный форт.

— Ладно, пусть войдет.

Джемисон вошел, отдал честь, и сказал с опостылевшим Карни южным акцентом:

— Сэр, у меня здесь ордер на арест Питера Альфреда Стивенсона, который, вероятно, служит у вас в части.

— Стивенсон... Стивенсон... Да, был такой. Вернулся недавно из Техаса, хотел восстановиться в армии, но потом передумал.

— А вы не знаете, где я смогу его найти?

— Я попробую выяснить, а вы сходите пообедайте, и заходите вечером.

— Спасибо, сэр.

Джемисон вышел, поднял руку к кепи в ответ на отдание чести стоящим у дверей солдатом, и подошел к ожидавшим его чуть в стороне конвойным. Послал их в солдатскую столовую, сам же пошел в офицерскую. У входа он столкнулся с высоким блондином с капитанскими шпалами. Лейтенант молча отдал честь, вошел и сел за стол. К нему сразу же подбежал негр-официант и принес ему жесткого мяса с непонятной подливой и кусок подозрительного пирога. Джемисон вспомнил стишок про такого рода столовые:

Little Jack Horner

Sat in a corner

Of the mess hall, eating some pie.

He ate no more than a third

Of the pie, so I heard,

When he crawled from the corner to die...

(Маленький Джек Хорнер

Сидел в углу

Столовой, и ел пирог,

Он съел не более чем треть

Пирога, как мне рассказали,

Когда он уполз из угла, чтобы сдохнуть...)

Да, первое, что тогда сделал Александер, когда перенял гарнизон у Карни, это наладил питание в столовых — не только в офицерской, но и в солдатской. Потом, за две недели, ликвидировал задолженность перед солдатами — поговаривали, что он отдал на это собственные деньги, которые ему обещали компенсировать, но что-то не торопятся.

Тем временем, тот самый высокий блондин вошел к Карни.

— Подполковник, пошил капитанскую форму. Так что все готово к воскресенью.

— Питер, что это ты натворил в Натчезе, что за тобой присылают человека с ордером на арест?

— Ничего... А вы уверены, что ищут именно меня?

— У меня в подчинении нет другого Питера Альфреда Стивенсона.

— Тут явно какая-то ошибка...

— Просто так офицера с конвойными присылать не будут. Я ему сказал, что ты так и не вернулся на службу.

— Это не тот ли рыжеволосый коротышка, которого я только что видел у столовой?

— Он-он. Ты его не знал, он попал в Натчез полгода назад. Так что иди, соберись и исчезни как можно скорей. Мой тебе совет — поезжай в Кейро, оттуда в Маунд Сити, там обратишься к Томасу Линкольну. Скажешь, что ушел из армии, потому что аболиционист, и тебя поэтому преследуют. Секунду, давай я напишу Линкольну, так будет лучше.

Карни написал несколько строк на листке бумаги, сложил его, заклеил, и написал на получивщемся конверте: "Thomas Lincoln, Mound City, Illinois"; после чего отдал конверт Стивенсону.

Через час, Стивенсон уже уходил с базы. По дороге он опять встретил Джемисона, который проводил его долгим подозрительным взглядом. Но он беспрепятственно сел на корабль вниз по реке и на следующее утро уже был в Кейро.

А Джемисону Карни лишь сказал, что по уточненным данным, Стивенсон отправился в Кейро, а куда дальше, он уточнить не смог.

Глава 22. Нет дыма без огня.

Если в районе Коны, где жили Юрины родители, а также большая часть населения Большого острова, сухо и солнечно (даже водопад, который Юра увидел в первый день, вскоре пересох), то район Хило, на северо-востоке острова, oдно из самых дождливых мест в Русской Америке; из заселенных мест, лишь в частях Южной Аляски выпадает больше осадков.

Тем не менее, здесь находится один из самых старых гавайских поселков. Белых здесь живет мало, хотя посмотреть на местные красоты приезжают часто.

А посмотреть есть на что. Необыкновенно красивый залив под сенью вулкана. Яркая зелень вокруг, водопады, джунгли, цветы...

Поля забрала Юру рано утром, и они сначала поехали к Ваи´ануэнуэ, радужному водопаду. День был солнечный — таких в Хило бывает всего лишь около восьмидесяти в году — и водопад был окаймлен радугой. Народу, кроме Юры и Поли, не было вообще, и они уединились на время на полянке с видом на водопад. Потом пообедали у Полиной тети, точнее, двоюродной сестры ее мамы — бабушка Пуалани родилась в Хило, и родня с той стороны почти вся до сих пор жила там, и, взяв у тети ва´а, гавайское каноэ, сплавали к Моку Ола, островку, про который говорили, что если проплыть вокруг его три раза, то уйдет то, что больше всего тебя тревожит. Поля не очень любила далеко плавать, зато Юра, подумав, что неплохо решить свои любовные проблемы, и что даже православному подобная традиция вряд ли помешает, а вот помочь может, сделал три круга, и наконец свалился на берег, усталый. Впрочем, Поля ему долго лежать не дала, и вскоре усталость от плавания сменилась усталостью другого рода.