Музыкант-2

— Леди и джентльмены! Все вы, конечно, с нетерпением ждете появления на этой сцене талантливой певицы из Соединенных Штатов Дженис Джоплин. И вы ее увидите и услышите, это я вам гарантирую! Но чуть позже. А пока позвольте представить вам русского футболиста из 'Челси' Егора Мэлтсэфф...

— Он что, в футбол тут будет играть? — выкрик из толпы.

— Уверен, что он мог бы и сыграть, но сейчас он будет играть музыку, свою музыку, и исполнять собственные песни. А после этого вы можете выразить о нем свое мнение. Прошу!

Ну что ж, пора! При моем появлении народ встрепенулся, кто-то свистнул, кто-то закашлялся...

— Эй, коммунист! Спой нам гимн Советского Союза!

По залу прокатился хохот. Ладно, настанет время — еще услышите советский гимн, и не раз. А пока будем брать вас за жабры вокально-инструментальным творчеством. Елки-палки, а это еще что?! На задние сцены был растянут... красный, серпасто-молоткастый флаг! Ну Эндрю, ну паразит, когда только успел! Ладно, этот факт мы после обсудим.

— Всем привет! — заняв место на высоком стуле и откашлявшись, говорю в микрофон. — Меня зовут Егор, по-английски, наверное, Джордж, я не против, как вам удобнее. Когда-то я был простым московским подростком, не самым благополучным, по-вашему, хулиганом. Но в один прекрасный момент я схватился за оголенный провод и потерял сознание. А когда очнулся, то мир вокруг меня изменился. Вернее, мир остался прежним, а изменился я. И понял, что жизнь нужно менять. Открыл в себе талант к футболу и музыке. Как я играю на поле — многие из вас, я уверен, могли убедиться...

— Да, я видел, как он играет, — выкрикнул долговязый парень в короткой куртке. — Этот Джордж реально крут.

— Спасибо, но теперь вам предстоит убедиться, какой из меня музыкант. Надеюсь, я вас не разочарую.

Начал с песни из репертуара 'скорпов' — 'Holiday', при этом присматриваясь к публике. Пока народ в непонятках. Шли, в общем-то, оторваться на Джоплин, а тут перед ней какой-то русский футболист на одинокой гитаре тренькает. Хотя тренькает что-то вполне мелодичное и душевное.

А как вам 'Knockin' on Heaven's Door'? Черт, как же теперь без нее Боб Дилан... Эх, ну теперь уже, как говорится у нас славян, снявши голову, по волосам не плачут.

Кстати, если кто не знает, 'Losing My Religion' ввиду отсутствия мандолины и под гитару неплохо играется. Зрители это одобрили, и еще как!

'Soldier of Fortune' я разучивал лет сорок с лишним назад, вчера только решил повторить после столь долгого перерыва. К счастью, текст не забыл, а уж ноты тем более.

Добавил депрессивного гранжа в виде 'Come As You Are' и 'Heart — Shaped Box' от Курта Кобейна. Черт, а народ-то завелся, и ведь не орут, черти, а реально СЛУШАЮТ. А некоторые еще и покачиваются, взявшись за поднятые вверх руки. Несколько человек зажигалки свои включили, огоньки медленно плавают в сумраке зала. Красиво, однако!

А это кто там из боковой двери выглядывает? Ха, сама Дженис и, похоже, ее всерьез пробрало. Недаром и про сигарету забыла, бычок тлел уже почти между пальцев, эдак и обжечься недолго. И не понять, какие чувства испытывает, то ли вне себя от злости, то ли не ожидала, что русский футболист такое на сцене умеет вытворять.

А на десерт я приготовил пару замечательных баллад от 'Metallica' — 'The Unforgiven' и 'Nothing Else Matters'. Гитарная партия в обоих случаях не такая уж и сложная, как могло бы показаться непосвященному на первый взгляд, многие со страхом брались за ту же 'Nothing Else Matters', но в итоге оказывалось, что не так страшен Джеймс Хетфилд, как его малюют. Во всяком случае, я когда-то освоил эту гитарную партию меньше чем за час. Какой же я молодец, что моя любовь к качественной музыке не утонула в океане попсы...

— Еще! Русский, давай еще!

Глядя на беснующуюся толпу, я чувствовал, как меня распирает гордость. Совесть, впрочем, малость трепыхнулась, намекая, что я тут, собственно, жирую за счет других авторов, так что мне пришлось пинками загонять ее под лавку. Эти авторы еще что-нибудь сочинят, может, я наоборот делаю добро, заставляя того же Дилана придумывать новые хиты.

— Ладно, — как бы нехотя соглашаюсь, — но только одну песню, потому что близится время Дженис, а я не хотел бы отнимать ее у вас. Песня называется 'Try', а о чем она... О мужчине и женщине, о нас с вами, о любви.

Ну да, та самая вещица в исполнении Pink, которую я полгода напевал после того, как впервые услышал. Вновь вооружившись медиатором, без которого тут должного звучания не добьешься, начинаю петь, только в последний момент догадавшись в первой строчке заменить 'he's doing' на 'she's doing'. Нет, можно было оставить как бы от лица женщины, в СССР в это время без вопросов, а тут небось гомосятина уже процветает, еще не так поймут. А оно мне надо?

Как бы там ни было, сцену я покидал под вопли полутора сотен новообретенных фанатов. По пути столкнулся с Джоплин, следом за которой тенями двигались ее музыканты. Только что она хмурилась, а сейчас, проходя мимо меня, улыбнулась и подмигнула. От сердца отлегло, надеюсь, блюзвумен меня не сильно взревновала к слушателям.

— Это было круто! — высказалась Дженис в микрофон, отодвинув малость опешившего Эндрю в сторону. — Выступать после этого парня даже как-то стремно. Но ничего, мы постараемся вас взбодрить. Только потерпите еще несколько минут, нам тоже нужно настроить звук.

Не успел оказаться в гримерке, как следом влетел Олдхэм.

— Егор, это было нечто! Честно, я сам не ожидал, что ты так здорово выступишь. Что это за стиль? Фолк? Кантри?.. Нет, тут какая-то смесь стилей... Но как ни крути, а было потрясающе!

— Согласен, народу понравилось, — натянув на лицо маску хладнокровного убийцы, ответил я. — Эндрю, откуда на сцене взялся советский флаг?

— Я здесь ни при чем! Это команда Дженис притащила его с собой, сами и повесили. Может, они все коммунисты, хочешь — сам у них выясняй.

— Хм... Понятно... А где мои деньги?

— Ох, да разве я мог бы тебя обмануть?! Держи, вот твои двенадцать фунтов... Слушай, Егор, я хочу организовать еще одно твое выступление. Только не на разогреве, а сольное. Уверен, после сегодняшнего концерта слух о тебе разнесется по всему Лондону. В смысле, так-то тебя и так уже знают, но теперь узнают и как музыканта. Ну так что, готов еще раз выступить? Если хочешь, можем набрать тебе сессионных музыкантов.

Я с тоской подумал про Федулова. Узнай он, что я левачу с концертами — такого можно ожидать! Блин, и хочется, и колется...

— Я подумаю, Эндрю, над твоим предложением.

Продюсер исчез, а я все часовое выступление Джоплин просидел в своей гримерке, откинувшись в потертом кресле, с закрытыми глазами, и сквозь опущенные веки краснотой просвечивал свет лампы без абажура. А ведь изначально собирался так же из бокового прохода послушать выступление легендарной в будущем певицы. Но что-то не было сил, наверное, все оставил на сцене. Да и нужно было как-то переварить впечатления от своего концерта.

Наконец шоу завершилось, слышно было, как публика кричит и свистит, а Дженис благодарит зрителей за внимание. Потом шаги нескольких человек по коридору, хлопнувшая дверь соседней гримерки. Ладно, чего сидеть-то, домой двигать надо. Блин, только гитару не мешало бы вернуть Олдхэму, чужая все-таки.

И где его носит? Ха, понятно, все такой же возбужденный голос Эндрю доносился из-за двери комнаты, занятой Джоплин и ее музыкантами. Вежливо постучал, потом толкнул дверь.

— Эндрю, я хотел тебе вернуть инструмент...

— Заходи, — махнула мне Дженис. — Присаживайся.

Возле нее на столике стояла откупоренная бутылка джина, а во рту дымилась опять... нет, не сигарета, а что-то самопальное с характерным запахом.

— Будешь? — протянула она мне обмусоленный косячок.

Твою ж мать, я уже и забыл, когда последний раз втягивал в себя насыщенный 'каннабиноидами' дым. Надеюсь, от пары затяжек меня не вырвет и в пляс не пущусь...

А ничего так, качественная травка. Затянулся даже три раза, после чего Дженис отняла у меня 'самокрутку' и косяк пошел по кругу.

— Слушай, а правда, ты коммунист? — неожиданно спросила она меня.

— Пока нет, — честно признался я.

— А я вот думаю, может, мне в компартию вступить... Даже достала какой-то труд Ленина, но мало что поняла из его рассуждений. А вот мой сосед по дому, Линдон, он как-то доходчиво все объясняет. Он в компартии уже три года, правда, ему голову недавно проломили какие-то уроды, Линдон теперь левым ухом слышать перестал, но я почему-то после этого еще больше захотела вступить в компартию.

Затем разговор как-то незаметно свернул на музыку, я вновь удостоился похвалы от Дженис, которая поинтересовалась, где можно достать мой альбом именно с этими песнями. Выяснилось, что еще нигде, но вероятно, это дело ближайшего будущего. Во всяком случае, так всех заверил Эндрю, после чего принялся рассчитываться с Джоплин и ее музыкантами. Чтобы их не смущать, я на секунду отвлек Олдхэма, показав ему, что у стены стоит гитара в кофре, и вежливо откланялся.

Да, думал я, сейчас ни 'роллинги', ни 'битлы', ни та же Джоплин особых эмоций у любителей музыки не вызывают. Нет, фанаты есть, как не быть. Вон, к примеру, ливерпульская четверка уже вызывает у некоторых особо впечатлительных дам истерику. Но все это ничто по сравнению с тем, какого статуса добьются исполнители спустя десятилетия, и многие, причем, посмертно. И только я с высоты своих лет понимаю, с кем удостаиваюсь чести общаться накоротке. И даже сочинять песни для тех же 'роллингов', хотя и придуманные не мною. Но это уже, как говорится, совсем другая история...

А через пару дней на предпоследней полосе таблоида 'The Sun', где регулярно описывалась жизнь звезд, появился отчет о концерте Джоплин, в котором была упомянута и моя персона. Мало того, рядом с фотографией будущей королевы ритм-энд-блюза красовался снимок, где я был запечатлен в весьма удачном ракурсе. Странно, я должен был бы заметить фотовспышку... А в целом мое выступление удостоилось самых лестных слов, было названо психоделической музыкой и выражалась надежда, что вскоре о молодом русском все заговорят не только как о футболисте.

Звонок от Федулова раздался буквально через час после того, как я прочитал газету.

— Егор Дмитриевич, что же вы делаете?!

— Что такое, Леонид Ильич?

— Что такое? Это вы меня спрашиваете, что такое?!! Егор, вы, наверное, забыли, зачем вы приехали в Лондон? Почему я открываю свежий номер 'The Sun' и вижу фотографию Егора Мальцева в каком-то ночном клубе, выступающим перед обкуренной и накачанной алкоголем толпой?

— Ну это вы утрируете, Леонид Ильич, люди выглядели вполне адекватными. Тем более отзыв в газете положительный! Да и песни, можно сказать, звучали правильные. Некоторые о любви, некоторые с философским подтекстом, а некоторые о несправедливости устройства капиталистического мира.

— Да? Интересно... И где же вы, Егор, так быстро английским овладели?

В голосе сотрудника советского консульства послышался металл, от которого у меня по спине пробежали мурашки.

— Так ведь с педагогом занимаюсь, бывшего эмигранта подсунули, дедульку лет семидесяти, у него не забалуешь. Чуть что — учебником по лбу. И бьет ведь больно как пенсионер! Но я сам далеко не уверен, что грамотно составил тексты для песен, хотя от зрителей нареканий вроде не было.

— Хм, это мы в курсе, насчет педагога, — вроде как смягчился Федулов. — Поймите, Егор, что Советский Союз делегировал вас в капиталистическую державу в качестве футболиста, а не музыканта. Чтобы вы прославляли честь советского футбола на английских полях, а не распевали перед... Ну, не буду повторяться. Да еще и флаг СССР растянули, вон на фото кусок стяга торчит.

— А вот это к команде Дженис Джоплин, которая выступала после меня. Они вешали. А Джоплин вообще хочет в компартию вступить. Спрашивала моего совета.

— А вы что?

— А что я? Вступай, говорю, читай Маркса, Ленина, все в таком духе.

— Да? Хм... Но все равно насчет этого концерта мне придется доложить куда надо. И я не уверен, что ТАМ одобрят ваши действия.

— Я понял свою ошибку, Леонид Ильич.

— Рад за вас... Ладно, отдыхайте, у вас завтра игра с 'Питерборо' если я не ошибаюсь?

— Да, с ними.

— Желаю успеха, Егор! И забейте там гол-другой, не забывайте, что вы несете в Англии знамя советского спорта.