Музыкант-2

МУЗЫКАНТ-2 ознакомительный фрагмент

Глава 1

На Родине нас встречали как героев. В аэропорту толпа с цветами, а после прохождения таможенного досмотра я моментально оказался в объятиях мамы и сестры. Тут же меня поджидали Ильич, в чьи крепкие объятия я попал чуть позже, и чуть в сторонке стояла Ленка, скромно чмокнувшая меня в щеку. Но по ее глазам было видно, что, не крутись вокруг куча постороннего народу и родственники, она с удовольствием изобразила бы французский поцелуй.

— Ну показывай медаль, дай хоть в руках подержать, — попросил Ильич.

Пришлось доставать из сумки награду, вокруг тут же собралась толпа любопытных, впрочем, такие же группки поклонников окружали и других футболистов, но моя выглядела самой внушительной. Как-никак сам Егор Мальцев, мало того что футболист, еще и песенник.

На следующий день последовало продолжение банкета в виде приема в Кремле у Первого секретаря ЦК КПСС Александра Николаевича Шелепина с присвоением нам званий Заслуженных мастеров спорта СССР. Вручая мне заветную алую коробочку с удостоверением, Шелепин негромко сказал:

— Не первый год слежу за твоей игрой, Егор, такой молодой, а уже столько выиграл... Но еще поражает, как ты успеваешь при этом сочинять столько песен, да еще и пластинки записывать.

— Сам порой поражаюсь, Александр Николаевич, — развожу руками и вдохновленно сочиняю. — Само рождается, буквально на ходу, бывает, даже во сне музыка приснится — и утром сажусь ее записывать, пока не забыл.

— У дочерей и сына обе пластинки есть вашего трио, 'НасТроение' оно, кажется, называется? Точно, именно так, оригинально придумано с названием. Кстати, — посерзъенел Шелепин, — сейчас начнется фуршет, а мы с тобой после его начала кое-что обсудим в присутствии ответственных лиц.

Вот тут у меня в горле вмиг пересохло. Сразу в памяти всплыло письмо, благодаря которому этот подтянутый 46-летний мужчина не так уж и давно сменил на посту Первого секретаря веселого и малость придурковатого Хрущева. То есть это я был уверен, что письмо стало тому виной, хотя кто знает, как повернулась история после моего попадания в это время сама по себе. И естественно, сразу же представил, как Шелепин и Семичастный, который тоже присутствовал в зале, зажав меня в уголке, грозно спрашивают, потрясая злополучным письмом: 'Мальцев, это твоя работа? Так это ты из будущего? Поедем на Лубянку, поговорим более предметно'.

Вот как-то мне не очень хотелось стать подопытным кроликом, а потому даже мелькнула мысль, не срулить ли под шумок с этого самого фуршета. Понятно, что далеко от наших органов не убежал бы, но мысль была очень соблазнительной.

Тот самый момент настал в присутствии Шелепина, Семичастного, Тикунова и председателя федерации футбола СССР Николая Ряшенцева. Причем мы не просто отошли в уголок, а заперлись в одной из небольших комнат отдыха, отгороженной от зала, где пили и закусывали гости, толстой стеной.

— Николай Николаевич, — обратился к Ряшенцеву Шелепин, — может быть, вы начнете?

— Как скажете, Александр Николаевич, — откликнулся футбольный функционер. — Егор, тут такое дело... Интерес к твое персоне проявляет английский клуб, 'Челси' называется. Может быть, слышал о таком?

Ха, еще бы! Кто же не слышал об этой команде?! Особенно после того, как клуб приобрел миллиардер Роман Абрамович, когда у 'Челси' тут же прибавилось российских болельщиков. Правда, это дела будущего, которое еще далеко не факт что наступит в этой реальности, но в любом случае о 'Челси' советские люди узнали еще в 45-м году во время британского турне московского 'Динамо'. Уж это-то я помнил прекрасно.

— Конечно, слышал, Николай Николаевич, достаточно вспомнить послевоенное турне 'Динамо'. Фотографии с той поездки на стенде висят в кулуарах динамовского стадиона. И насколько серьезно они мною заинтересовались?

— Очень серьезно, Егор. Настолько серьезно, что предлагают за тебя весьма хорошие деньги, естественно, в том случае, если соглашение будет подписано. Скаут англичан присутствовал на финальном турнире в Токио и впечатлился твой игрой за олимпийскую сборную. А в 'Челси' сейчас работает молодой — молодой в смысле опыта — шотландский тренер Томас Дохерти, который умеет раскрывать таланты, хотя твой уже и так, по-моему, достаточно раскрыт, — довольно улыбнулся Ряшенцев. — Он успел поглядеть кинопленки игр с твоим участием и с Олимпийских Игр, и с чемпионата Советского Союза. А им как раз позарез нужен крайний атакующий полузащитник... В общем, теперь за тебя лондонский клуб предлагает Федерации футбола СССР заманчивый контракт. Пока, правда, на полгода, у них, сам понимаешь, половина сезона уже позади, но с возможностью продления. Тебя тоже не обидят, будешь получать неплохую зарплату, в любом случае больше, чем имел в 'Динамо'. Правда, деньги станут выдавать в торговом представительстве СССР, но какая тебе разница, по большому счету. Опять же, Лондон, Шерлок Холмс, Букингемский дворец... Многие бы хотели оказаться на твоем месте.

Ну что сказать... Сказать, что я охренел от такого предложения — это не сказать ничего. Я помнил, что в 80-е, кажется, один из игроков 'Зенита' играл в Австрии, но этим прецеденты и исчерпывались. Это уже после падения 'железного занавеса' наши игроки хлынули за рубеж, как вода сквозь прорванную дамбу, а в это время все было куда строже. Оттого такое предложение и оказалось для меня словно удар обухом по голове.

Хотя ведь они могли поговорить со мной и без Шелепина, не такой уж государственной важности вопрос, на мой взгляд. Скорее всего, подвернулся случай с награждением в Кремле, решили привлечь Первого секретаря в качестве тяжелой артиллерии. Уж лидеру партии молодой футболист ни за что не откажет!

— Ты пойми, Егор, — по-своему воспринял мою заминку Шелепин, — нам предлагают неплохие деньги в валюте, а валюта стране очень нужна. Да и ты сам, как подсказал мне товарищ Ряшенцев, играя в английском чемпионате, обретешь немало нового для себя в профессиональном плане. Тем более клуб нам не чужой в своем роде, твое 'Динамо' играло с 'Челси' в 45-м во время турне, кое-какие связи поддерживаем.

— А я же вроде военнообязанный, — проблеял я, не зная, радоваться или огорчаться такой отмазке.

— Этот вопрос мы уже практически решили, оформим как ведомственную командировку, — усмехнулся Тикунов. — Так что можешь не переживать, настоящим патриотам у нас умеют делать... хм, приятные сюрпризы.

Однако, а ведь с этой стороны все складывается неплохо. И вообще, по здравому рассуждению, сегодня я схватил за хвост птицу удачи, которая, если честно, сама прилетела в мои руки. Только вот нужно бы убрать с лица то и дело пытавшуюся выползти глупую улыбку, желательно вообще изобразить внутреннюю борьбу.

— Ну хорошо, — тяжко вздохнул я, — если партия просит... Дайте хотя бы сезон доиграть за 'Динамо', осталось-то всего ничего, три тура.

— Ну, время еще терпит, они хотели бы заявить тебя на второй круг, — сказал Ряшенцев. — Главным было получить твое принципиальное согласие. Не можем же мы отправлять в недружественную нам страну человека против его воли.

— Ну так я согласен... Но тогда у меня еще одна просьба...

— Слушаю, — откликнулся Шелепин.

— Могу я попросить за Стрельцова?

— А что с ним? Вроде бы уже условно-досрочно освобожден!

— Это так, только в большой футбол ему не дают вернуться. По слухам, против этого выступает председатель Спорткомитета СССР Юрий Машин и Первый секретарь ЦК ВЛКСМ Сергей Павлов. Но это по слухам... А ведь такие нападающие — наперечет. Можно как-то поспособствовать его возвращению в 'Торпедо'? Да и не за горами чемпионат мира в Англии, глядишь, и пригодится там нашей сборной.

— Интересы сборной — вещь немаловажная, не поспоришь. Как ни крути, а она представляет советский спорт, это серьезное идеологическое оружие. Николай Николаевич, вы как на это смотрите? — обернулся Шелепин к Ряшенцеву.

— Я? — малость растерялся чиновник. — Да на чемпионат еще отобраться надо... А вообще я нормально смотрю... В смысле, почему бы не дать парню поиграть в футбол, раз он свое уже отсидел. Так сказать, искупил.

— А после нескольких лет в лагерях как его самочувствие? Не курорт все-таки. Вдруг не потянет?

— Потянет, — уверенно заявил я. — Пусть хотя бы торпедовский тренер его на тренировке посмотрит, а потом уже скажет, в какой форме футболист.

— Хм, что ж, если ты так уверен, Егор... Ни у кого нет возражений? Что ж, товарищи, тогда доверяю вам разобраться в этой ситуации, поговорите с Машиным и Павловым, почему они настроены против возвращения Стрельцова в большой футбол. И давайте уже расходиться, а то у меня через сорок минут назначена важная встреча с послом Канады.

После ухода Шелепина со мной еще несколько минут пообщался Тикунов.

— Егор, понимаю, что ты еще немного не в себе после такого предложения, — сказал он доверительно, — но, скажу тебе по секрету, новое руководство страны сейчас пытается наладить нормальные отношения с Западом, притормозить гонку вооружений и безумные траты на укрепление ядерного щита. Поэтому твой контракт пришелся как нельзя кстати, это как бы одна из ступенек в грядущей нормализации отношений.

— Ну, тогда все окончательно становится ясно, — безмятежно улыбнулся я.

— Вот видишь, ты же умный парень! Так что езжай со спокойной душой... Но не забывай, что ты — не только советский гражданин, но и сержант милиции.

Домой я возвращался в тот вечер на такси, весь в думах по поводу столь фантастического предложения. Неужто я, просто советский паренек, буду играть за знаменитый английский клуб?! Нет, я в душе по-прежнему оставался динамовцем, но считал, что для любимой команды и так сделал немало, так почему бы не попробовать свои силы на следующем уровне, в аристократическом 'Челси'? Вернее, пенсионерском. Ведь первой клубной эмблемой стала эмблема с изображением 'Пенсионеров Челси', принятая в 1905 году.

Понятно, что именно в эту эпоху советский чемпионат один из сильнейших в Европе, и играть в нем почетно. Но тут ведь помимо сильного европейского чемпионата вырисовывается еще и погружение, так сказать, а атмосферу 'загнивающего' Запада. Недаром Ряшенцев так пространно намекнул про мечту советского туриста. Ведь помимо стадиона я получу возможность бывать в любой части Лондона, в других английских городах, куда команда будет отправляться на выезды. Не говоря уже о том, что помимо футбола можно и музыкой заняться на совершенно новом уровне. Это ж какая благодатная почва — англоязычная публика! Нет, поймите меня правильно, и своя неплохая, но ведь там у меня столько англоязычного материала может пойти в народ... В общем, перспективы вырисовываются такие, что дух захватывает.

Об этом, опустив кое-какие детали, я и рассказал дома Катьке, потом по телефону маме и бабушке с дедушкой. Старики велели не поддаваться соблазнам капиталистического мира и помнить о клятве комсомольца. Обещал не подвести. Само собой, позвонил и Ленке. Лисенок помимо радости выразила грусть относительно моего возможного отъезда.

— Это что же, мы с тобой сколько теперь не увидимся?

— Ну, во-первых, уезжаю я не завтра, надо еще сезон доиграть, а во-вторых, пока контракт заключается всего на полгода, это же не так страшно. Девушки из армии парней по три-четыре года ждут, и ничего... Жаль, конечно, что не разрешат тебя с собой увезти, мы же не муж с женой. Да и вуз у тебя... Как, кстати, учеба?

— Нормально, первый семестр еще месяц учиться, потом сессия. В учебники зарылась, сам видишь, встречаться из-за этого редко получается.

— Вот и не буду своим присутствием отвлекать тебя от учебы. А на прощание, — я понизил голос, чтобы не услышала из соседней комнаты Катька, — на прощание мы с тобой закатим такую вечеринку, что ты целый год будешь ее вспоминать.

Но до вечеринки нужно было доиграть чемпионат. С моей помощью мы сумели обыграть 'Крылышки' и 'Молдову' — я добавил на свой лицевой счет два гола и одну передачу — а вот с кутаисским 'Торпедо' сыграли нулевую вничью, добравшись, таким образом, до бронзовых медалей чемпионата. В той истории вроде бы тоже 'золото' в этом сезоне взяли тбилисские динамовцы, а их одноклубники из Киева финишировали вторыми. Вот такой получился динамовский триумвират. Как бы там ни было, московское 'Динамо' отправилось в южноамериканское турне, а я полетел в столицу Англии.

Аэропорт 'Хитроу' встретил пассажиров рейса 'Москва-Лондон' знаменитым лондонским туманом с легкой изморосью. В той жизни я бывал в столице Англии несколько раз, и только однажды было пасмурно. Теперь вот опять, получается, попал под накрапывающий дождик. А ведь на улице конец декабря, но Новым годом даже и не пахнет. Эти католики и протестанты только свое Рождество отмечают еще более-менее, насколько же веселее наши новогодние праздники, когда вокруг все белым бело от выпавшего снега.

На выходе из так называемого 'Океанского терминала' меня встречала небольшая делегация в составе представителя клуба, нанятого клубом переводчика и работника советского консульства в Лондоне, назвавшегося Леонидом Ильичом. Но не Брежневым, а всего лишь Федуловым. Толп фанатов поблизости замечено не было. Ну ничего, мы еще скажем свое веское слово, узнаете, кто такой Егор Мальцев.

— Егор Дмитриевич, я буду решать вопросы вашего пребывания в Лондоне, — заявил Федулов. — Если возникнут какие-то проблемы — сразу звоните. Вот моя визитная карточка, не потеряйте. Сейчас я буду сопровождать вас в поездке на базу 'Челси', там пройдете медосмотр, а завтра, если все нормально — поставите свою подпись, где попросят, а я буду представлять интересы советской федерации футбола.

Клубная база 'Челси' выглядела не в пример современнее того, чем могли похвастаться советские команды. Впрочем, в моей памяти всплыл эпизод, когда мне довелось побывать году эдак в 98-м на клубной базе мюнхенской 'Баварии'. Вот это реально было нечто, нынешнему 'Челси' есть к чему стремиться.

Здесь я, наконец, познакомился с наставником 'синих', улыбчивым обладателем мощной нижней челюсти и уроженцем Шотландии Томми Дохерти. Рукопожатие у него оказалось крепким, но я сдюжил.

— Надеюсь, сынок, мы не прогадали, когда сделали тебе предложение, — заявил коуч, гоняя меж зубов жевательную резинку.

— Надеюсь, что и я не прогадал, приняв ваше предложение, — отшутился я под смех собравшихся.

Медосмотр не выявил у меня каких-то отклонений, хотя я и переживал за свои колени, особенно за порою побаливающее левое. Но благоразумно решил промолчать, опасаясь, что еще, чего доброго, завернут в Москву. А после прохождения медосмотра, подслушав разговор консула с президентом клуба, которые решили снова сверить цифры, я узнал, что сумма моего полугодового контракта составляет 250 тысяч фунтов стерлингов, с возможностью продления. Если моя игра устроит боссов клуба, то Федерации футбола СССР предложат контракт со мной еще на один сезон, и советский бюджет разбогатеет еще на 500 тысяч фунтов. Откуда же им было знать, что Алексей Лозовой более-менее владел английским языком на бытовом уровне. Но я-то думал, что за меня хотя бы пару миллионов дадут... Хотя в это время фунт куда как больше весил, и вообще, вероятно, контракты были куда скромнее, это с годами они стали заоблачными, особенно в нашем футболе. А вот моя зарплата составляла сто фунтов в неделю, то есть в месяц четыреста с хвостиком, и получать я их буду в торговом представительстве СССР 7-го числа каждого месяца.

— Егор, можете при желании оформить перевод большей части суммы своим родным, их там конвертируют в рубли по текущему курсу, — предложил Федулов. — Клуб вам обеспечивает съемное жилье и оплату коммунальных счетов, бесплатное медицинское обслуживание, спортивная экипировка, так что все равно особо тратиться не придется, разве что на питание. Ну и если решите приодеться, это, наверное, само собой разумеется.

Поразмыслив, я принял этот вариант. Почему-то мне казалось, что я еще смогу здесь заработать не только игрой на футбольных полях. Вспомнилось, как в Союзе команда везде ходила строем, питались исключительно в столовых, редкий раз дома. Здесь же игрокам предоставлялась куда большая свобода, они сами следили за своим режимом. Разве что была предусмотрена система штрафов, причем могло набежать весьма внушительно, но я надеялся, что обойдусь без косяков.

Кстати, я поинтересовался у Федулова насчет связи с Родиной. Оказалось, что письма домой я должен был приносить в консульство, там же буду получать депеши от родных и близких. Подозреваю, что каждое письмо будет тщательно перлюстрировано, но от этого уже никуда не денешься. А также должен отзваниваться тому же Федулову хотя бы раз в неделю, так сказать, отчитывать о проделанной работе.

Затем прошла презентация, на которой мне вручили синюю майку 'Челси', пока, правда, без номера. Все это происходило на глазах журналистов из нескольких газет, здесь же присутствовал 'BBC One' — ведущий телеканал британской телерадиокомпании 'BBC'. Уже вечером, лежа на широкой кровати в снятой для меня 2-комнатной меблированной квартире недалеко от центра Лондона, смотрел новости в цветном изображении и оценивал свой внешний вид. Вроде и держусь неплохо. Жаль, что сам себе запретил говорить на английском, а то бы поразил местных журналистов сто процентов. Но потом у некоторых ответственных товарищей из СССР могли бы возникнуть лишние вопросы, а оно мне пока ни к чему. Выманят в Союз и запакуют, чего доброго. Одно дело песни сочинять на английском, там уже проверенная отмазка, и совсем другое — бодро лопотать на языке потенциального врага. Так что на фиг, пусть вон переводчик бабло отрабатывает.

Вопросы местных акул пера, кстати, оригинальностью не отличались.

— Мистер Мэлтсэфф, — вопрошал представляющий 'Daily Express' Энтони МакКлоди, — вы первый советский футболист, приехавший играть за английский клуб. Какие эмоции вы испытываете?

— Спасибо за вопрос, мистер МакКлоди. Эмоции, что уж скрывать, самые позитивные, о 'Челси' в нашей стране наслышаны давно. Пока клуб лишь однажды за свою долгую историю выиграл серьезный титул, но уверен, что с моим приходом ситуация изменится в лучшую сторону. Во всяком случае, я приложу для этого все усилия.

— Кстати, что вы знаете о турне 'Динамо' по Англии в 1945 году, когда ваша бывшая команда встречалась с вашим нынешним клубом?

— Что тогда советский и английский клубы порадовали болельщиков обилием забитых мячей, а матч завершился вничью, — дружелюбно улыбнулся я, пожав плечами. — Меня тогда еще не было на свете, я родился годом позже, но кое-что читал в газетах и справочниках.

— Как вы оцениваете уровень английского футбола? — поинтересовалась тощая и длинная журналистка из 'The Observer'.

— Англия — родина футбола, и этим все сказано! — изрек я под аплодисменты собравшихся банальную вещь. — У меня предчувствие, что не так уж долго осталось ждать, когда ваша сборная сорвет большой куш.

Наконец последовал вопрос, которого я внутренне ожидал, и к которому заранее приготовил ответ. Причем от корреспондента телеканала 'BBC One'.

— Мистер Мэлтсэфф, в Советском Союзе вы известны не только как футболист, но и как композитор, автор популярных хитов. Не планируете продолжить в Англии занятия творчеством?

— Почему же, вполне может быть, — как ни в чем ни бывало, ответил я. — Если вы в курсе, то я являюсь автором двух англоязычных альбомов группы 'Апогей', о которой писала даже ваша пресса...

— Да, я слышала один из этих альбомов, очень симпатичная музыка, — встряла журналистка из 'The Observer'.

— Ну вот видите, и в дальнейшем я не собираюсь останавливаться на достигнутом. Надеюсь, у меня будет оставаться достаточно времени на занятия музыкой.

— Кстати, на альбоме песни на хорошем английском, можно сделать вывод, что вы все же владеете языком?

— О нет, англичанин из меня еще так себе, — рассмеялся я и выдал рабочую версию. — Просто при написании альбома мне помогал специалист по английскому, который грамотно перевел мои русскоязычные тексты. По условиям контракта, кстати, я должен выучить английский на начальном уровне уже через месяц, чтобы понимать команды тренера и подсказки партнеров. Но эта проблема решаема, на языке жителей Туманного Альбиона я более-менее могу общаться уже сейчас, хотя, конечно, до коренного англичанина мне еще очень далеко. I very bad speak English.

В зале раздались смех и аплодисменты, а я глядел на эти самодовольные физиономии и думал, что противостояние саксонского и русского миров будет вечным. Никогда нам не понять друг друга. Мы-то, в принципе, всегда готовы идти на контакт, ну может в советское время как-то еще ерепенились, вот только наши западные 'друзья' настолько привыкли видеть в русских потенциальную угрозу своему мироустройству, что по большому счету шансов на мир, дружбу и жвачку с поцелуями в десны равнялись практически нулю. Разве что в виде показухи и официальных обменов любезностями.

Сюжет закончился, я дотянулся до переключателя телеканалов, остановившись на какой-то музыкальной передаче, где неизвестная группа жарила рокабилли, а вокруг круглой сценки отплясывали парни в костюмах и девушки в платьях одного фасона. Невольно вспомнился наш поход с Лисенком в 'Коктейль-Холл', затем на память пришла наша последняя вечеринка, когда мы в течение почти двух часов не могли насладиться друг другом. Ну и прощальная сцена в аэропорту, где меня провожала та же компания, что парой месяцев раньше встречала из олимпийского Токио. Тогда уже мы с Ленкой не стеснялись, целовались так, что мама с Катькой, кажется, покраснели. Ничего, мальчик уже вырос, ему можно, да и девочка уже не школьница.

А на следующее утро я вышел из дома за час до начала тренировки, и отправился в сторону стадиона 'Стэмфорд Бридж', где мы должны были собраться на запасном поле ровно в 11 часов по Гринвичу. Из всей команды появился первым, но к назначенному времени вся команда была в сборе, включая переводчика. Похоже, я был единственным легионером в команде. И вообще, насколько я знал, в это время иностранные игроки в той же английской лиге являлись большой редкостью. Как и темнокожие футболисты, впрочем, так же ситуация складывалась и в других европейских чемпионатах.

— Джентльмены, сегодня у нас в команде новое лицо, — заявил Дохерти, кивая в мою сторону. — Это русский футболист Егор Мальцев.

Из уст тренера это прозвучало как 'Ехор Мэлтсэфф', но я решил к таким мелочам не придираться. Забегая вперед, можно отметить, что практически все англичане именно так мою фамилию и коверкали.

— Егор недавно выиграл олимпийское 'золото', став одним из лучших игроков турнира, в своей команде 'Динамо' он тоже, несмотря на юный возраст, являлся лидером. Обещал и в 'Челси' показывать высокий уровень. Надеюсь, вы найдете общий язык. А теперь приступим к тренировке...

Лидером команды, как я понял, считался Терри Венейблс. Причем как неформальным, так и формальным, поскольку носил капитанскую повязку. Задания если и отличались от уже мне привычных, то ненамного. Поэтому тренировка прошла без проблем. После занятий мне как молодому пришлось собирать мячи. Я не возражал, традиции есть традиции, что в советском, что в английском футболе.

А в ходе вечерней двухсторонки я продемонстрировал несколько трюков, включая финт Зидана, что для англичан стало откровением. Понятно, ведь я показывал финт до этого все больше в играх чемпионата СССР, да на олимпийском турнире пару раз, причем однажды он не прокатил, что меня сильно расстроило. Но я добавил в свой арсенал еще и финт Месхи. Это когда ты посылаешь мяч в одну сторону, а оббегаешь защитника с другой. Резкий стартовый рывок позволял мне такое проделывать, но не каждый раз получалось, поэтому я старался этим финтом также не злоупотреблять.

К слову, в своем последнем на сегодня матче футбольной лиги Англии 'Челси' 19 декабря крупно уступил 'Сандерленду' — 0:3. До Нового года предстояло сыграть еще 26-го матч с 'Блэкпулом', а потом 2-го января игра с 'Лестер Сити'. У нас в это время на заснеженных полях не поиграешь, а на Туманном Альбионе благодаря теплому Гольфстриму температура редкий раз опускается ниже нуля по Цельсию.

После утренней тренировки я решил неторопясь прогуляться по центру Лондона, благо что до вечерней двухсторонки времени еще оставалось навалом. А то накануне домой меня привезли на такси уже вечером, вымотался, было не до прогулок.

Вот она, мерно несущая свои воды Темза, разводной Тауэрский мост, а вон и сам Тауэр. Взгляд непроизвольно цепляется за Биг Бен. Пересечение Элеонор-кросс и Черинг-кросс с южной стороны Трафальгарской площади, официально считающееся географическим центром Лондона, хотя местные жители считают центром столицы Лондонский камень, который представляет собой кусок известняка, хранящийся за металлической решеткой на Кэннон-стрит, 111. По древней легенде, если камень будет уничтожен, то Лондон погрузится под воду. Это я все помнил еще со времен своих первых поездок сюда в той, уже подзабытой жизни.

Уайтхолл, Даунинг-стрит, Скотланд-ярд... Знаменитые лондонские 2-этажные автобусы, красные телефонные будки, черные кэбы марки 'Austin FX4', бобби в неизменных котелках, стилизованных под шлемы испанских конкистадоров... Вон на том берегу Темзы виднеются две башни Вестминстерского аббатства. Надо будет сходить как-нибудь и туда. А вот до Букингемского дворца прогуляюсь, тут пешком полчаса от силы. Вот и они, неподвижно замершие гвардейцы в надвинутых на глаза медвежьих шапках, охраняющие покой королевской семьи. Сплошная декорация, тут пары советских десантников хватило бы, чтобы разметать эту ряженую гвардию. Но красиво, тут не поспоришь, все сделано для привлечения туристов. И опять же, традиции, которые в Англии исстари свято чтут.

Королевский штандарт над резиденцией не развевался, значит, Елизавета II куда-то отлучилась. Ну и нам пора зайти куда-нибудь перекусить. Местной валютой я уже был обеспечен, заранее позаботился обменять пятьсот рублей на фунты, пока не выдадут первую зарплату. Так что на приличный обед по-любому хватит, да и не на один.

Взгляд зацепился за вывеску 'Флит-стрит'. Та-а-ак, если память Алексея Лозового не изменяет, где-то тут во дворах спрятался замечательный старинный паб 'Ye Olde Cheshire Cheese', в переводе — 'Старый чеширский сыр'. Ну да, вот он, стоит себе, как ни в чем ни бывало. В этом пабе я как-то отметился, в начале 2000-х было вполне приличное заведение. Надеюсь, что и сейчас он не подкачает. Ну точно, выбор сыров, как обычно, впечатляет. И под них можно и пивка кружечку взять, благо что никто меня не сдаст руководству команды. Ну и неизменная для этого места картошка с рыбой. Все-таки вековые традиции — хорошая вещь.

— Эй, а ты непохож на англичанина, — докопался до меня какой-то тип лет пятидесяти, до этого стоявший у стойки с кружкой пива. — Турист небось?

Вот ведь как они нас сразу распознают? По физиономии практически не отличаемся, повадки выдают? Ну так я не руками ел, вилкой. Ну если только услышал акцент в моей речи, тогда да...

— Так ты турист или как? — не унимался мужик с ополовиненной кружкой пива.

— Почти... Я новый игрок клуба 'Челси', из России... Вернее, из Советского Союза.

— Погоди, так ты тот самый Ехор... э-э-э, Мэлтсэфф, которого вчера по 'BBC One' показывали?! То-то я смотрю, лицо мне твое знакомо... Эй, ребята! Это тот самый русский футболист, который будет играть в 'Челси'!

Ну вот тебе и конспирация. Теперь разнесут на весь Лондон, что в первый же день легионер баловался пивком. Ладно, Бог, как говорится, не выдаст, свинья не съест.

Меня тут же обступили, закидав вопросами, причем среди посетителей паба нашлись и поклонники моего нового клуба. В том числе нарисовавшийся хозяин паба — немолодой джентльмен с брюшком.

— Я с малых лет болею за 'Челси', и мой отец с дедом всю жизнь за них болели, — заявил красномордый пабмэн, назвавшийся Рупертом Адамсом-младшим. — Парень, заглядывай почаще, будешь приманкой для других, хотя у меня вроде и так завсегдатаев хватает. А выпивка и еда для тебя — за счет заведения, отныне и навсегда!

Руперт гордо посмотрел по сторонам, а его заявление вызвало целый шквал положительных эмоций у присутствующих, хотя вроде бы халяву пообещали только мне. Я-то, понятное дело, тоже воспринял такой поворот с чувством глубокого удовлетворения.

— Парень, а правда, что у вас в России по улицам ходят медведи? — не унимался какой-то толстый, лысый тип.

— Джон, не пори чушь, — одернул было его хозяин заведения, но я решил постебаться.

— Да, такое частенько случается, — кивнул я с самым серьезным видом, на какой был способен. — Буквально накануне отлета в Лондон мне пришлось пристрелить медведя, который пытался вломиться в окно моей квартиры. Я в России всегда держу под рукой охотничье ружье, мало ли какой зверь забредет в Москву из тайги, которая начинается сразу за стенами Кремля. А некоторые умудряются объезжать медведей и ездить на них верхом. Еще у нас 11 месяцев в году зима, все носят шапки-ушанки из волчьего меха и пьют водку, чтобы согреться.

Глядя на выпученные глаза Джона, я не выдержал и расхохотался. А спустя несколько секунд от смеха содрогался уже весь бар, хохотали все, включая доверчивого толстяка.

Так что из паба я вышел примерно через час, в весьма приподнятом настроении. Теперь нужно снова прогуляться, чтобы все съеденное и выпитое утряслось до вечерней тренировки. Не хочется ковылять по полю, держась за бок, атакуемый коликами.

В общем, первый мой полноценный рабочий день принес только положительные эмоции. Приняв дома еще раз перед сном душ, я рухнул в кровать, и не заметил, как уснул под тихое бормотание включенного телевизора.

Глава 2

30 декабря Дохерти сообщил, что моя заявка принята руководством английской лиги, и отныне как минимум на ближайшие полгода я являюсь полноправным игроком ФК 'Челси'. На мой вопрос, когда я смогу выйти на поле, Томми ответил, что не в его интересах мариновать меня вне основного состава за рекордный по нынешним временам контракт, и поскольку я на тренировках являюсь одним из лучших, то уже в матче 2 января против Лестера он выпустит меня на поле. То есть уже через несколько дней.

Все-таки чего-чего, а культуры боления у англичан не отнять, думал я на предматчевой разминке. Дохерти свое обещание сдержал, игру мне предстояло начать в основе под номером 9. Взгляд то и дело невольно скользил по заполнявшимся трибунам домашней арены 'Челси' — стадиона 'Стэмфорд Бридж', а сердце заходилось в предвкушении первого официального матча. Впереди были 80-е с хулиганскими выходками, а сейчас поклонники футбола приходят на матчи почти как на званые приемы: мужчины в костюмах, а женщины в красивых платьях. Так была одета как минимум половина болельщиков.

Играй я в будущем, то, как новичок, появился бы на поле, скорее всего, в качестве игрока замены. Но пока замены в современном футболе запрещены, нельзя было менять даже травмированных игроков, не говоря уже о тактических перестановках по ходу матча.

Свисток судьи, и Венейблс с Бобби Тэмблингом разыгрывают мяч в центре поля. Вскоре я понял, что впечатление от двухсторонок не было обманчивым. В Англии играли жестко, порой чересчур жестко, и если бы не щитки, то уже через пять минут я мог бы оставить свою команду в меньшинстве.

Впрочем, партнеры по ходу первого тайма не сильно баловали меня пасами. Понятно, новобранец, пусть пока так побегает, без мяча, приглядится, что к чему. Я в целом относился к такой ситуации с пониманием, но все же хотелось быть более полезным своей новой команде, нежели пребывать в качестве эдакого отбывающего номер персонажа.

Первый гол случился без моего участия. Отличился Барри Бриджес, оказавшийся на добивании самым шустрым в сутолоке у чужих ворот.

Кстати, нашему голкиперу Питеру Бонетти скучать не приходилось. Гости не стеснялись лупить с дальних дистанций, и до поры до времени кипер выручал. Пока на 36-й минуте не случился досадный рикошет от ноги Рона Харриса — нашего молодого защитника-костолома по прозвищу 'Chopper'.

На перерыв мы уходили при счете — 1:1.

— Парни, играем больше на новенького, — давал указания в раздевалке Дохерти. — Думаю, тайма ему хватило, чтобы приглядеться, пришло время отрабатывать вложенные средства.

Ну после этого все как по команде начали снабжать меня мячами, и я почувствовал себя словно рыба в воде. Два моих фланговых прострела на 53-й и 59-й минутах закончились забитыми голами Венейблса и Мюррея. А окончательный счет я установил сам, прокинув на скорости мяч между двумя защитниками и с угла вратарской отправив круглого низом точно в дальнюю 'шестерку' ворот.

Приятно, черт возьми, слышать, как после финального свистка переполненный 'Стэмфорд Бридж' скандирует твою фамилию! Ну что ребята, дождались появления нового кумира? А я уж постараюсь не обмануть ваших ожиданий.

В раздевалке 'синих' царило приподнятое настроение. Меня хлопали по спине, плечам, а Венейблс заявил, что теперь я за свой первый гол должен вести команду в кабак, иначе удача отвернется от меня.

— Да без вопросов, только у меня зарплата 7 января. 6-го мы играем матч чемпионата с 'Арсеналом', а 9-го на Кубок Англии с 'Нортгемптон таун', — перечислял я, загибая пальцы, как герой мультика 'Вовка в Тридевятом царстве'. — Потом пауза до 16-го января, до встречи с 'Фулхэмом'. Вот во время этой паузы можно и устроить посиделки.

В принципе я бы сводил игроков в уже знакомый паб, хозяин которого являлся болельщиком 'Челси'. Но если меня он обещал угощать бесплатно, то на целую команду это вряд ли распространялось. Да и мне самому было бы неудобно разорять заведение. А имеющихся у меня наличных вполне могло и не хватить на кормежку и выпивку двум десяткам игроков. Тогда как в торгпредстве мне предстояло получить половину месячной зарплаты, а именно 200 фунтов. Остальные пару сотен я решил перечислять матери. Думаю, они и так в деньгах не нуждались, учитывая, что перед отъездом из страны и оформил перевод авторских на ее сберкнижку, но двести конвертированных фунтов в хозяйстве тоже будут не лишними.

Игроки были не против моего предложения, выразив надежду, что в матчах с 'канонирами' и 'дачниками' удача меня еще не покинет. Не покинула, во всяком случае, единственный мяч в игре с 'Арсеналом' Тэмблинг провел с 11-метрового, после того, как меня внаглую завалили в штрафной площади 'канониров'. Ну а что оставалось делать еще защитнику, когда я на скорости выходил один на один с их вратарем?! А вдобавок судья выгнал деффендера с поля, впрочем, без предъявления красной карточки, поскольку до появления этих желтых и красных прямоугольничков еще оставалось лет пять, если я не ошибаюсь.

— Проклятый русский! — зло крикнул в мою сторону удаленный игрок.

— Иди в жопу, — вполголоса ответил я грубияну.

Ответил пока на русском, но если меня и дальше будут оскорблять, то вполне могу перейти на язык Шекспира. За мной точно не заржавеет, хоть я и сержант милиции.

Матч третьего раунда Кубка Англии против команды низшего дивизиона 'Нортгемптон таун' и вовсе получился легкой прогулкой. Счет 7:0 говорит сам за себя, а я оформил первый свой хет-трик на английской земле. Дохерти особо мне комплиментов в раздевалке не накидывал, но его счастливая морда и то и дело косящийся в мою сторону взгляд говорили сами за себя. Ну а что, оправдываю авансы.

С владельцем паба Рупертом Адамсом-младшим я договорился заранее. Заявил, что сам оплачу командный счет, а в ответ услышал, что Руперт сделает мне хорошую скидку. Мы договорились на определенное время, на которое владелец заведения зарезервировал для нас несколько столиков в углу зала.

В назначенный срок явились все, согласно знаменитой поговорке короля Людовика XVIII: 'Точность — вежливость королей'. Правда, в оригинале, как я помнил из какого-то давно в будущем прочитанного журнала, звучало еще что-то и про подданных, но не суть важно. Конечно, я приглашал и наставника команды, но Томми вежливо отказался, мол, не хочу мешать своим авторитетом вашему отдыху. Расслабьтесь как следует, парни, но не забывайте, что 16-го играем с 'дачниками'.

А посидели мы хорошо, веселье било через край. Все ж таки команда в чемпионате шла довольно ходко, мы не так уж и много проигрывали лидерам. К тому же ребята в 'Челси' подобрались молодые, многие являлись выпускниками молодежной команды. Чего грустить-то? Правда, как-то некстати вспомнил Лисенка, как она там, без меня, уж наверняка по кабакам не шляется, корпит над учебниками, и свято бережет мне верность. Я тоже, кстати, свою берегу, хотя порой под утро такие стояки после ночных сновидений... И к слову, англичанки что в будущем, что в это время отнюдь не красотки через одну. И даже не через две. Недаром говорится, что красивее русских женщин в мире нет.

Короче, из паба расползлись уже за полночь. Причем практически трезвые — я еще в той жизни заметил, что за границей не принято напиваться до невменяемого состояния. А до дома я решил прогуляться пешком. Мое жилище располагалось на Ньюгейт-стрит, от паба в нескольких кварталах. По пути решил миновать расположенный на холме Ладгейт Хилл Собор Святого Павла, а то днем я его видел еще будучи Алексеем Лозовым, а после заката нет.

В ночном сумраке, подсвеченный снизу уличными фонарями, Собор смотрелся впечатляюще. Прикинул, как там, наверное, жутко внутри сейчас было бы одному, бродить со свечкой. Это же еще и усыпальница известных англичан, типа адмирала Нельсона и любителя мотоциклов Лоуренса Аравийского. Место хоть и святое, но кто его знает, что за призраки водятся в потаенных уголках этого Собора...

— Эй, сэр, не желаете развлечься?

Ну вот, мое романтичное настроение развеялось, как с яблонь белый дым. Глядя на вызывающе одетую бабенку весьма потасканного вида, я мысленно обложил ее трехэтажным, а вслух произнес:

— Леди, я еще слишком молод, чтобы развлекаться со столь опытными особами.

— Вали отсюда, дерьмо собачье! — обиделась жрица любви и демонстративно отвернулась.

А вот я на нее, честно говоря, не обиделся. Скорее, мне ее было жалко. Я даже дал бы ей несколько фунтов, просто так дал бы, может, у нее дома дите голодное, а торговля собственным телом — единственный способ хоть что-то заработать. Но после посиделок в 'Старом чеширском сыре' мой кошелек изрядно похудел, да и вообще нехорошо предлагать интимные услуги в пяти шагах от Собора. Ничего святого у людей не осталось.

А в Союзе за проституцию и срок могли дать, думал я, глядя себе под ноги. Советская женщина не имела права опуститься до торговли собственным телом. Да и воспитание не позволяло. Уж что-что, а идеология работала как следует.

Вот только идеология должна подкрепляться реальными делами. Если вы говорите, что СССР — лучшая страна в мире, то и производиться в ней должны лучшие станки, машины, самолеты... Да, в космосе мы пока на первом месте, правда, с Луной малость облажались, ну так еще неясно, была высадка на самом деле или это грандиозная мистификация. Да, у нас бесплатные медицина и образование. Пусть уровень той же медицины не айс, но ведь БЕСПЛАТНАЯ! И худо-бедно первую помощь окажут, не дадут помереть от аппендицита или воспаления легких. Правда, в Англии вроде бы с 40-х годов тоже бесплатная, существует на деньги налогоплательщиков... Но все же бесплатная бесплатной рознь. Вспомнился рассказ одной знакомой несостоявшейся певички, которая в той реальности вышла замуж за английского адвоката. У них был частный врач, но она из принципа как-то решила пойти путем простого народа. И когда ее начали мучить постоянные головные боли, она отправилась к терапевту. Через терапевта проходит ваш допуск к любому профильному врачу, и назначаются предварительные анализы. Записываться надо непременно заранее, просто так утречком забежать на прием не получится. Секретарша вас записывает, часто ждать приема надо где-то неделю. Терапевтные не работают по выходным. Если принимают три терапевта, то можно попасть быстрее.

Вы приходите в назначенное время, но придется подождать своей очереди еще как минимум полчаса, и вот вы, наконец, попали-таки к терапевту и рассказываете о своих жалобах. А в итоге вас отсылают домой, выписав Парацетамол-Ибупрофен-Сон. Вам дадут совет не нервничать и побольше отдыхать. Вам не сделают никакой диагностики и даже самого простого анализа крови.

Допустим, рассказывала она, случилось что-то посерьезней, например, тело покрылось непонятной коростой. Терапевт пощупает коросту, при этом он не вымоет руки ни до, ни после, выпишет вышеупомянутый ПИС, заверит, что короста через пару дней отвалится, посоветует обезопасить домашних питомцев и младенцев, чтоб случаем их не зашибло обломками, и отправит домой. Предупредит, что если короста сама не отвалится, то следует прийти недели через две и он вам выпишет антибиотики, и тогда уж точно превратитесь в бабочку. Если короста вас будет мучить до полугода, тогда вам может повезти, и терапевт-таки выпишет вам направление на анализы и только после этого направление к специалисту в больницу.

Согласен, в наших поликлиниках и больницах такой геморрой тоже встречается, но то, что подобное происходит в преуспевающей Англии, меня тогда серьезно поразило.

А вот в мелочах бытового уровня мы все же серьезно отставали. В развитых капиталистических странах все продумано, все для удобства человека. Невольно сравниваю Москву и Лондон, и в какой уже раз в своих обеих жизнях убеждаюсь, что дьявол таится в мелочах. Например, в эти годы в Союзе элементарная зубная паста в тюбиках все еще была в диковинку, а здесь такой пастой пользуется практически каждая семья.

А еще по пятницам в 11 часов ко мне приходила тетка из клининговой компании, прибиралась. Я ей заранее выдал запасной ключ, чтобы она не зависела от того, дома я или нет, и вообще предпочитал где-нибудь шляться в это время, не мешать наводить ей порядок.

Конечно, не каждая британская семья может позволить себе оплачивать услуги клининговой компании, но бизнес-то процветает! Значит, услуги таких вот приходящих домработниц пользуются спросом. А у нас одна фирма 'Заря', и ее услугами пользуются единицы. Советская домохозяйка лучше сама все отдраит, нежели потратится на тетку со стороны.

Опять же, я был удивлен, обнаружив, что многие лондонские дома до сих пор отапливаются углем. Черный дым из труб соседнего дома как-то не напрягал меня до того момента, пока я не увидел на крыше самого настоящего трубочиста, которого поначалу принял за домушника. Спросил на тренировке у ребят, оказалось, что профессия еще востребована, хотя закон о чистом воздухе принят в Англии в 1956 году, и многие все еще пользуются угольным отоплением...

Ого! Погруженный в свои мысли, я и не заметил, как оказался в Сохо. Глянул на циферблат 'Seiko' — второй час ночи. В этом районе ночная жизнь кипела вовсю, я это уже почувствовал, увидев разноцветные огни вывесок и толпы праздношатающихся. В эти годы в клубах Сохо уже торчали разного рода знаменитости: писатели, музыканты, актеры... В общем, богема.

В самом центре Сохо, насколько я помнил, находился Чайна-Таун. Но сейчас я туда не пойду, и вообще я собирался домой двигать, а здесь оказался практически случайно. Но судьба решила подкинуть мне проблем...

Мое внимание привлекла небольшая группка молодых людей возле клуба 'Wag Club', что-то обсуждавшая на повышенных тонах. Не прошло и нескольких секунд, как двое принялись пинать одного, от первого удара в лицо упавшего на землю. Вот же блин, всегда найду на свою задницу неприятности. Сделать вид, что меня здесь нет — не позволяло советское воспитание, да и сержант милиции как-никак, а значит, представитель закона, хоть и не местного. Тем паче я и в той, и в этой жизни рос во дворах, где пацаны нередко дрались до кровавых соплей, но при этом всегда знали чувство меры. Здесь же, похоже, эта парочка останавливаться не собиралась. При этом еще несколько зевак сгрудились неподалеку, громко обсуждая избиение несчастного.

Не оставалось ничего другого, как попробовать обуздать парней, один из которых был почти на голову выше меня. А раз так, то тут все способы хороши. Вспомнив, как тростью учил правилам хорошего тона шпану из подворотни, поискал взглядом что-нибудь подходящее. Это только в кино и книгах у главного героя всегда под рукой оказывается обрезок трубы, в крайнем случае, жердь. В радиусе метров пятидесяти вокруг меня ничего подобного не наблюдалось. И что теперь, они же просто убьют парня!

Кажется, вечер переставал быть томным. Эх, была не была...

— Але, вы, двое! Да-да, я к вам обращаюсь!

Ага, перестали мутузить бедолагу, который лежал практически без движения, переключились на меня, подошедшего на несколько шагов.

— А тебе чего надо, ублюдок?

Ай-яй-яй, как нехорошо, обзываются еще. Сейчас бы табельное оружие в ладонь, прострелить наглецу коленную чашечку.

— Ублюдок у тебя в штанах, клоун, и твой любовничек, наверное, с ним близко знаком. Да думаю, и ты с его дружком тоже. Кто из вас чаще бывает девочкой?

За те несколько секунд, пока мерзавцы переваривали услышанное, я не прекращал попыток обнаружить что-нибудь, подходящее в качестве оружия самообороны, и вот тут наконец Фортуна улыбнулась мне во весь свой щербатый рот. Согласен, пустая поллитровая бутылка из-под пива — далеко не самый идеальный вариант для самозащиты, но если подходить с умом... Когда мои оппоненты наконец решили вбить меня в мостовую, я уже приблизился к ним вплотную, поигрывая 'розочкой', отбитые края которой кровожадно поблескивали в свете неоновой вывески бара.

— Ну что, кто первый?

Но как-то я слишком оптимистично отнесся к своим перспективам. Оппоненты тоже оказались не лыком шиты, достали выкидухи, и мне стало несколько неуютно со своим самодельным колюще-режущим оружием.

— Эй, парни, а ну-ка заканчивайте, — басовито раздалось от входа в клуб.

В дверном проеме, освещаемая сзади разноцветными сполохами прожекторов, виднелась фигура настоящего великана, метров двух в высоту и, что называется, косая сажень в плечах. При его появлении зеваки как-то незаметно расступились, а мои противники разом сникли.

— Мне здесь поножовщина не нужна, — между тем продолжал громила. — Одно дело — нос разбить, и совсем другое — порезать человека. Скотт, я бы на твоем месте вообще держался тише воды — ниже травы. У тебя уже была одна отсидка, снова захотел за решетку? Так что прячьте ваши игрушки и идите в клуб, расслабьтесь, выпивка за мой счет. А вам двоим, — кивок в нашу с лежавшим на земле парнем сторону, — вам я бы посоветовал валить отсюда, если не хотите нажить неприятностей.

Местные гопники несколько секунд обдумывали сказанное здоровяком, затем, похоже, приняли решение.

— Мы с тобой еще встретимся, гнида, — пригрозил мне тот, что был поздоровее. — Пойдем, Джеф.

Они скрылись внутри бара, тут же немногочисленная кучка любопытных стала таять на глазах. Я подошел к лежавшему на земле бедолаге, присел на корточки. Жив курилка, шевелится, правда, губа разбита и глаз затек, да и пара ребер наверняка сломаны, но жить будет. Помог ему встать на ноги.

— Гребаные козлы! — пробормотал страдалец.

Мама дорогая! Я получил возможность при более удобном освещении разглядеть лицо избитого и едва не присел. Да эту физиономию ни с какой другой не спутаешь! Конечно, в 70 с лишним Джаггер выглядел как алкаш с полувековым стажем, но и в 21 год его лицо смотрелось весьма оригинально.

На всякий случай решил проверить свою догадку:

— Эй, парень, тебя как зовут?

— Майкл... Майкл Филипп, — сплюнув кровью, нехотя ответил он. — Друзья называют просто Мик.

— А фамилия?

— Ты что, бобби? — подозрительно покосился он на меня вторым, не затекшим глазом.

— Нет, я футболист... И немного музыкант.

— Джаггер моя фамилия. А в какой команде играешь?

— В 'Челси'. Тот самый русский легионер Егор Мальцев. Или Мэлтсэфф, как у вас говорят.

— Слышал что-то краем уха... Для русского ты слишком хорошо разговариваешь по-английски. Хотя и с акцентом.

— На английском говорит полмира, что ж теперь... Ты вообще как себя чувствуешь, Мик? Может, вызвать 'скорую'?

— К черту 'скорую'! Мне нужно добраться к моей подруге, Нэнси. Она приведет меня в порядок.

— И где она живет?

— На Набережной Виктории, возле станции 'Черинг-кросс'.

— И как ты туда доберешься? У тебя есть тачка?

— Вон там стоянка такси, они ночь напролет ждут клиентов из Сохо.

Действительно, на указанном Джаггером пятачке стояло несколько кэбов, в один из которых мы и загрузились. Что-то мне было страшно отпускать Мика одного, да и денег у него, как оказалось, не было, только несколько пенсов.

Пока ехали, выяснил, кто были те двое, что пытались сделать из будущей рок-звезды отбивную. Оказалось, братья Мерсеры, Скотт и Джеффри, которые почему-то решили, что Мик положил глаз на подругу младшенького, то бишь Джефа.

— Она страшная как смерть, эта Дрю, — говорил парень, прижав носовой платок к кровоточащей губе. — Я бы даже по пьянке на нее не залез. А этим уродам только дай повод кулаками помахать. Ничего, я их подкараулю по одному, найду способ, как отомстить.

Громилой, который утихомирил братцев, судя по всему, был охранник клуба Люк. Несмотря на его прохладное ко мне отношение, я был ему благодарен. Если бы не он, Егор Мальцев мог бы корчиться на земле рядом с Джаггером в луже собственной крови. Заодно выяснилось, что Джаггер является болельщиком 'Арсенала'. Это он сам проболтался, я-то это помнил из воспоминаний будущего. Рассказал мне, как был на последней игре 'канониров', где они проиграли 'Челси', но с трибуны не видел лица футболиста, на котором был заработан решающий пенальти. Узнал уже после, что именно на мне. Но зла на какого-то русского за это не держал, понимал, что это всего лишь игра.

— Так ты говорил, что еще и музыкой занимаешься? — спросил он меня по пути к его подруге.

— В Советском Союзе я известный композитор, автор многих популярных песен.

По давно подзабытой привычке чуть не ляпнул: 'Не веришь? Погугли в Инете'.

— И еще сочинил оба альбома группы 'Апогей', может, слышал о такой?

— Так я даже слушал оба альбома, — оживился Мик и тут же скривился от боли. — Черт, когда же уймется эта кровь... У меня дома валяются оба магнитоальбома. Песенки симпатичные, но, на мой взгляд, слишком уж нежные.

— Ну, как говорят у меня на Родине, на вкус и цвет товарищей нет, — кое-как перевел я поговорку, стараясь, чтобы она звучала в рифму. — А здесь, может быть, буду сочинять в других стилях.

— А я тоже музыкант, — попытался удивить меня парнишка. — Но про мою группу ты, наверное, не слышал. Она называется 'The Rolling Stones'.

— Ну почему, слышал кое-что краем уха.

— А что именно, какую песню? — снова сделал попытку оживиться Мик и опять скривился от боли.

Хо-хо, вот тут бы не облажаться. Быстро напрягаем память и вспоминаем, что 'роллинги' пели до 65-го года.

— Кажется, вещь называлась 'Tell Me', и даже входила в Топ-40 американского хит-парада. Симпатичная баллада.

— Это точно, мы ее с Китом написали... Эй, братишка, тормози, мы приехали!

Нэнси жила в старом 2-этажном особняке на несколько квартир. В ее владении находилась небольшая комнатушка с почти такой же по размеру кухней и совмещенным санузлом. Ну хоть не коммуналка... А интересно, в Англии есть коммунальные квартиры?

— Спасибо, что привезли Мики, — рассыпалась тем временем в благодарностях девчушка с выжженными перекисью волосами. — Он вечно попадает во всякого рода истории. А мне нужно, наверное, позвонить его продюсеру.

— Нэн, успеешь позвонить Эндрю, дай что-нибудь холодное, приложить к глазу, — попросил Мик. — И еще у меня правый бок болит, надо выпить таблетку обезболивающего.

— Думаю, там или перелом ребра, или трещина как минимум, — вставил я. — Все-таки желательно показаться врачу.

— Утром я его обязательно отвезу в больницу, — пообещала Нэнси, которая тем временем все же добралась до телефонной трубки. После того, как отзвонилась, выгребла весь лед из холодильника, ссыпала его в пакет и дала Мику.

— Может, выпьете кофе, мистер?..

— Парня зовут Егор, он русский, играет за 'Челси' и сочиняет музыку, — запоздало представил меня Мик. — А выпить кофе — хорошая идея. Только сделай покрепче, как ты умеешь.

— Нет, спасибо, мне уже пора идти. Я вообще должен был быть дома, но тут вот сами видите, что приключилось.

— Эй, Егор, спасибо тебе, — тормознул меня Джаггер, когда я уже направлялся к двери. — Кстати, у нас концерт в следующий четверг в клубе 'Crawdaddy', приходи к семи вечера, мы как раз выйдем на сцену.

— В следующий четверг? Игры не будет, а вечерняя тренировка, если что, у нас заканчивается в шесть, — пробормотал я. — Думаю, что смогу подъехать... Ну все, я побежал, и не забудьте утром съездить в больницу.

На выходе из дома я нос к носу столкнулся с запыхавшимся парнем.

— Привет, ты от Нэнси спускаешься? — спросил он меня.

— Ага, а ты, наверное, продюсер Мика?

— Точно, Эндрю Луг Олдхэм, — протянул парень мне свою узкую ладонь.

— Егор Мальцев.

— Погоди, так ты тот самый русский легионер из 'Челси'?!

— Он самый.

— О черт, круто! Ладно, поболтаем в другой раз, нужно посмотреть, в каком состоянии находится Микки.

На следующий день я спал почти до обеда. Проснувшись, отправился в ванную принять душ, почистил зубы, запустил стиральную машинку, поставил на плиту сковороду, разбил три яйца...

По случаю вчерашних посиделок Дохерти внес изменения в тренировочный график, освободив нас от утренней тренировки. Но на вечерней нужно было быть как штык, иначе Томми мог и всыпать по первое число. Как я понял, его в команде все же немного побаиваются.

Этот день стал продолжением неожиданных встреч. На этот раз новое знакомство само меня подкарауливало. После вечерней тренировки, когда я неторопливо брел в сторону автобусной остановки, меня остановил звонкий девичий голос:

— Егор, здравствуйте!

Я немного охренел, потому что приветствие было произнесено на великом и могучем почти без акцента. Поворачиваюсь и обнаруживаю очаровательную стройную блондинку, с интересом разглядывающую мою персону. Точно, из наших, русских, такие лица в Англии большая редкость. Интересно, кто она? Дочь посольского работника? Или каких-нибудь эмигрантов? А лицо отдаленно знакомое, будто я ее когда-то давно уже где-то видел.

— Да, слушаю вас, мисс...

— Елена Викторовна Миронова. Но местные называют меня Хелен Миррен.

Да, я уже не устаю удивляться происходящим вокруг меня событиям. Ну конечно, это же не кто иная, как звезда фильма 'Калигула' и одна из лучших исполнительниц английских королев, по мнению самих англичан. Но все это там, в прошедшем только для меня будущем. А сейчас передо мной стоит красивая девушка, едва ли старше меня.

— А я действительно Егор. Егор Мальцев.

— Я знаю... Вы извините, что я вот так, прямо на улице вас останавливаю. Просто здесь, в Англии, так редко можно с кем-то поговорить по-русски.

— Ничего страшного, мне действительно очень приятно встретить человека, с которым можно пообщаться на родном языке.

Мы зашли в ближайший паб, где я заказал небольшой легкий ужин. Из дальнейшей беседы выяснилось, что дед у нее был самый настоящий царский генерал, который во время Первой мировой занимался закупкой вооружения для русской армии, а после Октябрьского переворота остался в Великобритании. А вот мама у Хелен англичанка. Имя и она, и отец сменили около десяти лет назад, во времена начала холодной войны русские имена не приветствовались. Однако между собой продолжали общаться на родном языке отца. Хелен действительно неплохо говорила на языке Пушкина, при этом иногда вставляя в свою речь забавные старорежимные словечки. Рассказала, что работает актрисой в Национальном молодежном театре, но скоро будет ее дебют в роли Клеопатры на сцене театра 'Олд Вик' в шекспировской трагедии 'Антоний и Клеопатра'.

Я не удержался и тоже похвастался, что в какой-то мере ее коллега, снимался в телесериале про советскую милицию, автором идеи которого был, а заодно сочинил заглавную композицию. Ну и про съемки в клипе упомянул, на мою же песню. И тут выяснилось, что Лена-Хелен, как и Мик Джаггер, тоже слушала музыку 'Апогея', а узнав, что автор текста и музыки в Лондоне, именно по этой причине решилась подойти и познакомится. Тем более, она старше меня она всего на один год, и столь ничтожная разница в возрасте, по мнению начинающей актрисы, не должна смущать нас обоих. Перед тем, как попрощаться, обменялись телефонами и адресами, а заодно пригласил ее на футбол. В ответ она пообещала пригласить меня на свою премьеру.

Ну что, думал я уже в постели, выключив телик, вот и потихоньку знакомлюсь с местными. Вчера Джаггер, сегодня Хелен Миррен... Интересно, кто завтра мне встретится? Уинстон Черчилль или королева Елизавета? И кстати, эта Хелен — тезка моей Ленки — довольно симпатичная особа. Еще немного погрустив воспоминаниями о Лисенке, я повернулся на правый бок и уснул.

Глава 3

Да, разница между союзным и английским чемпионатами чувствуется. Особенно отбитыми ногами. Если в чемпионате СССР практически у каждой команды имеется собственный стиль, какая-то изюминка, то у англичан с этим просто беда. Советские команды практикуют игру в пас, разыгрывают комбинации, активно используют домашние заготовки, в общем, практикуют — каждый каждая в силу своих возможностей — комбинационный, остроатакующий футбол. Англичане более, что ли, консервативны. По итогам тех матчей, в которых мне довелось участвовать, сложилось впечатление, что английские клубы кроме навесов и ударов по воротам из всех позиций больше ничего не умеют. Как и мой 'Челси', в общем-то. Но чего у них не отнять — все это доведено до такого автоматизма, что практически каждый третий навес заканчивается либо голом, либо опасным ударом по воротам.

Ну и, конечно, борьба. Борьба на каждом участке поля на протяжении всех 90 минут. Что уж скрывать, в Союзе случалось, что с командами из нижней части таблицы часто играли просто на классе. В Англии такое просто невозможно. Команда, занимающая последнее место, бьется с лидером так, словно играет в финале Лиги Чемпионов.

Так вот, по поводу борьбы. Стыки кость в кость здесь обычное дело. Причем, по моему мнению, болельщики просто с ума сходили от того факта, что ты, получив по ногам, вставал и показывал всем своим видом, что тебе не больно, и вообще соперник бьет тебя как девчонка. Валяться на газоне и показывать, будто тебе больно, здесь было не принято, тебя освистают свои собственные болельщики. Сумасшедший дом какой-то. Мне как иностранцу, да и вообще как техничному игроку, доставалось по самое не хочу. Нет, наверное, я неправильно выразился. Бить по ногам принимались еще до того, как я получал мяч, защитники, словно доказывая свою лихость, стелились в подкатах, пытаясь выбить мяч желательно с моими ногами.

И вот здесь-то я вспомнил несравненного француза Эрика Кантона. Тот, перейдя в 'Манчестер Юнайтед' и столкнувшись со столь жесткой игрой, принялся делать следующее... Увидев, что к нему сзади подкатывается игрок с намерением оторвать конечности, Кантона подпрыгивал и приземлялся на ногу соперника. Как говорится, с волками жить...

Я решил воспользоваться его опытом, и в первом тайме ближайшей же игры повторил этот трюк. Не обращая внимание на вскрик футболиста, от перелома ноги которого спас качественный щиток, я на скорости обошел центрального защитника и вколотил мяч в ворота. Во втором тайме я повторил этот прием еще дважды и, что удивительно, трибуны встретили подобный ход аплодисментами.

А на стадионах я стал замечать самодельные плакаты 'Prince George' и, как мне сказали игроки, это признак того, что болельщики признали меня за своего. Оказывается, Егора переименовали в Джорджа, как им было привычнее. Однако, приятно, черт возьми...

Впрочем, не обходилось и без проблем. Например, на одной из двухсторонок между мною и защитником команды Роном Харрисом произошел небольшой конфликт, едва не переросший в потасовку. Рон сыграл грубовато, я ответил тем же, защитнику это не понравилось, и в итоге пришлось вмешаться Томми Дохерти и другим игрокам. Впрочем, в раздевалке Рон первый ко мне подошел и протянул руку, признав, что был неправ. Я мысленно выдохнул с облегчением, а то уже настраивал себя на 'холодную войну', и далеко не факт, что остальные приняли бы мою сторону.

Вечером ближайшего четверга, как я и обещал Мику, появился в клубе 'Crawdaddy'. Накануне, правда, отзвонился Федулову, перед которым отчитывался по телефону каждую неделю. Про ту драку у клуба я ему не рассказывал, просто объяснил, что познакомился с молодым музыкантом, который пригласил меня на свой концерт.

— Егор, а обязательно ходить по злачным местам? — спросил консульский работник. — Это же чревато... м-м-м... последствиями.

— Леонид Ильич, не стоит волноваться, я вполне взрослый, сознательный комсомолец, и не поддамся на провокации. А вот все клубы вы зря причесываете под одну гребенку, среди них есть и вполне приличные. И вроде бы этот 'Crawdaddy' как раз из последних.

— Откуда такие сведения, от этого музыканта? Ну они вам еще и не такого наговорят... Ладно, дело ваше, но учтите, что каждое ваше действие рассматривается под микроскопом... где надо, ну, вы понимаете.

— Понимаю, Леонид Ильич, и потому глупостей не наделаю. Спасибо за доверие!

Найти заведение, где проходил концерт, проблем не составило, оказалось, что это на самом деле паб, а клубом называлась задняя комната заведения, служившая во вторник джаз-клубом, в четверг — рок-н-ролльным клубом и так далее.

'Роллинги' на небольшой сцене в зальчике, куда натолкался народ и где дым висел коромыслом, появились в четверть восьмого. Все в одинаковых костюмчиках, подобный стиль в это время, похоже, был в ходу. Те же 'битлы' тоже любили приодеться одинаково, 'The Animals', 'The Zombies'... Разве что 'The Who' стояли особняком, и то не факт.

Лицо Мика все еще напоминало о жестоком избиении, даже толстый слой пудры не мог загримировать отливающий желтизной фингал под левым глазом. Кита Ричардса с ритм-гитарой я тоже сразу узнал. Кто там еще... Ага, за ударной установкой Чарли Уоттс, а рядом с Миком еще один гитарист — Брайан Джонс. Тот самый, которого в возрасте 27 лет сгубило пристрастие к наркотикам. Но сейчас он был вполне бодр, жарил на гитаре, губной гармошке, вовсю подпевал Джаггеру и частенько вылезал на передний план.

Конечно, пребывать в такой тесноте, будучи зажатым между каким-то хиппи с немытой шевелюрой и лысым здоровяком с бутылкой пива в руке, от которого разительно несло перегаром, удовольствия было мало. Но в то же время я понимал, что 'роллинги' только в начале своего пути к вершине, никто им сразу не даст сцену Ковент-Гарден, так что и поклонникам группы приходилось терпеть некоторые неудобства. Но зато это создавало свой, неповторимый колорит, и наполняло мое сердце восторгом от осознания того, что я являюсь свидетелем столь исторического момента. Наверняка многие в моем будущем дорого заплатили бы, чтобы оказаться сейчас на моем месте. Но для этого им нужно хотя бы схватиться за оголенный провод и впасть в кому. Не уверен, что многие на подобное согласились бы. А вот меня никто не спрашивал, судьбе было угодно сделать по-своему. И вот я нахожусь здесь, слушаю вживую выступление легендарных рокеров, когда о них особо-то еще никто и не знает.

Группа играла сегодня вещи со своего первого альбома, который так и назывался — 'The Rolling Stones'. Начали с композиции 'I Just Want To Make Love To You', затем сыграли 'Route 66', третьей — 'Honest I Do'... Я догадывался, что их самая знаменитая вещь 'Satisfaction' сегодня не прозвучит, потому что точно помнил, что она войдет в следующий альбом 'Out Of Our Heads', вышедший в этом, 65-м году. Почему бы не предложить эту песню 'роллингам' в качестве своеобразного презента?

Но вдруг вещь уже написана, и они пока ее приберегают для следующих концертов, после летнего выпуска грядущего альбома? Как я буду выглядеть в таком свете? Попасть впросак — это еще самое мягкое выражение. Но можно ведь поступить и хитрее!

Между тем шоу входило в решающую фазу, группа завела народ, и публика орала что-то невразумительное, разве что на сцену не летели пивные бутылки и кружки. Но это скорее от восторга, чем от недовольства. А тут еще Мик во время паузы между песнями показал пальцем в мою сторону и проорал в микрофон:

— Леди и джентльмены, в этом зале присутствует русский футболист из 'Челси' Егор Мэлтсэфф. Недавно он оказал мне большую услугу, давайте его поприветствуем!

Небольшой зальчик взорвался аплодисментами. Лысый бугай, щерясь в бороду редкозубым ртом, так меня пихнул, что я точно улетел бы в стенку, не окажись плотно стиснутым людьми со всех сторон. Пришлось глупо улыбаться и махать руками, мол, спасибо, я с вами и в том же духе.

После концерта без проблем завалился к 'роллингам' в гримерку. Здесь было накурено ничуть не меньше, чем в зале, стоял звон пивных бутылок, а парни — включая продюсера группы Эндрю Олдхэма — живо обсуждали прошедшее шоу.

— О-о, смотрите, это же Егор! — поднялся мне навстречу Мик. — Пиво будешь?

— Хм, пиво... Да ладно, давай, от одной бутылочки ничего ужасного не случится.

— Да и от двух тоже, — хмыкнул Кит, присасываясь к горлышку.

— Парни, я вам уже рассказывал, этот тот самый русский, который спас меня от братьев Мерсеров. И кстати, надо бы вернуть им должок, Майкл Филипс Джаггер такого не прощает.

— Надо было тебе сразу заявить в полицию, — сказал Олдхэм.

— К чертям полицию, такие же уроды, как и эти братцы. Я с ними разберусь по-своему, дай срок...

Похоже, Джаггер готов был разобраться со всем злом мира, правда, только на словах. Что ж, натура творческая, не мне его винить. Может, так оно и лучше, что он только языком молоть мастер, а то, чего доброго, не дожил бы до глубокой старости.

— Кстати, парни, Егор еще и музыкой занимается, — сменил тему Джаггер. — У себя в России он известный композитор и исполнитель.

— Серьезно? — удивился Джонс. — Может, исполнишь что-то нибудь из своего? Есть что-то на английском?

С этими словами он протянул мне акустическую гитару — дредноут 'Martin-D45'. Винтажная вещь, отличается громким звуком и усиленными басами, была популярна в эпоху, когда усилители и микрофоны еще только начинали свой путь на сцену.

— Хм, что ж вам такое спеть... А вот, есть одна вещь.

В общем, исполнил им 'Lady In Black' от Кена Хенсли из 'Uriah Heep'. Надеюсь, парень взамен этой песни родит хит не хуже. Ну а если не родит... Блин, ненавижу эти душевные терзания!

— А что, талантливо, — резюмировал Ричардс.

— Симпатичная мелодия, — поддержал Мик. — Конечно, не наш стиль, но своего слушателя найдет.

Тут я должен был слегка зардеться, но что-то не рделось. Вместо этого я отхлебнул пива и заявил:

— Вообще-то у меня есть много разных вещей, не только баллады. Причем много, и я планирую понемногу их собирать в альбомы. А что-то буду предлагать другим исполнителям.

— Эй, парень, а у тебя есть продюсер? — спросил Олдхэм.

— Пока нет, хочешь им стать?

— Почему бы и нет? Если ты действительно настолько талантлив, то я мог бы организовать тебе выступление. У меня в лондонских клубах все схвачено.

Еще один любитель побахвалиться. Но в любом случае человек мог быть полезен, учитывая, что в кое-каких заведениях он реально смог бы организовать концерт. Правда, как на это посмотрит Федулов и прочие. Опять же, вдруг 'роллинги' своего продюсера ко мне заревнуют... Чего голову ломать, будем решать проблемы по мере их поступления.

— Почему бы и нет, Эндрю, я подумаю над твоим предложением.

— Эй, парни, — сменил тему Олдхэм, — я же вам должен за концерт! Вот, держите по десятке.

Мда, десять фунтов на рыло за концерт в прокуренном зале... Негусто, ну ничего, лет через десять их гонорары не будут идти ни в какое сравнение с сегодняшними. Москва тоже не сразу строилась, как пели Никитины... Кстати, неплохая песня, 'сочинить' ее что ли задним числом? В Союз-то все равно вернусь рано или поздно. Другое дело, что песня аккурат встала в фильм 'Москва слезам не верит', а его в это время точно не снимут, даже если я предложу идею. Может, и снимут, но получится совсем не тот, любимый миллионами фильм. Там же в тексте ведь и поется: 'Александра, Александра...' То есть муссируется имя дочери главной героини.

Пока шла раздача слонов, я, негромко перебирая струны, вполголоса запел, как бы про себя, но при этом исподволь наблюдая за реакцией окружающих:

I can't get no satisfaction

I can't get me no satisfaction

'Cause I try, and I try

And I try, and I try.

I can't get no, I can't get no...

Ага, к середине песни появилась заинтересованность, разговоры замолкли, обратили внимание на меня. А я, увидев такое, стал громче ударять по струнам и добавил экспрессии в голосе. Закончив петь, с непробиваемым выражением на лице отпил из бутылки глоток пива.

— Егор, что это была за песня? — спросил Мик. — Ты придумал?

— Получается, так, — кивнул я, внутренне расслабляясь.

Видно, Джаггер и Ричардс до ее сочинения еще не дошли. И, похоже, теперь уже не дойдут.

— Кстати, все думал, кому ее предложить... Не хотите исполнить?

Короче говоря, через пятнадцать минут мы снова были на сцене, где быстро подключили все штекеры и усилки, а затем я снова начал ее исполнять, уже под аккомпанемент 'роллингов'. За исключением Мика, который стоял перед сценой рядом с Олдхэмом, изображая слушателей.

В отличие от оригинального выступления группы, где солист просто пел в микрофон, мне пришлось опять вооружиться гитарой, но на этот раз ее электрической версией. Пока парни врубятся, что к чему, нужно же кому-то играть ведущую партию. Всего-то пара-тройка аккордов по большому счету, но ведь главное как подать! Когда мы прогоняли песню по второму разу и парням удалось не только поймать ритм, но и обозначить вполне приличный аккомпанемент, я выложился на полную, в какой-то момент бросив гитару и принявшись бродить с микрофоном по сцене, насколько позволяли ее миниатюрные размеры. Стоявшие чуть ниже Мик и Эндрю притоптывали и хлопали ладошами в такт.

— Ну как, нормально звучит в оригинале? — вытирая рукавом пиджака вспотевший лоб, спросил я Мика.

— Это то, что надо, как раз в нашем стиле. Ты согласен, Эндрю?

— Точно, думаю, публика заведется. Вроде слова и музыка непритязательные, но как-то затягивает. Эту вещь можно включить в ваш следующий альбом, Мик.

— Я тогда перепишу текст и ноты, хотя ребята и так эту простенькую мелодию выучили.

— Отлично... Кстати, Егор, где ты так здорово научился говорить по-английски? Ты вроде в Лондон перед Новым годом прилетел...

— Ну так я по условиям контракта два раза в неделю посещаю курсы, видно, хороший ученик.

Я и в самом деле похаживал на занятия, оговоренные по контракту, но откровенно там скучал. Хотя, вернее, больше забавлялся. Уроки были рассчитаны на практически полных дилетантов, я же вполне прилично владел языком, но вынужден был это скрывать, повторяя за педагогом давно известные выражения на языке Шекспира.

В общем, разошлись чуть не за полночь, вполне довольные друг другом и договорившись о дальнейших контактах. А на следующий день всю Англию потрясла новость о смерти Уинстона Черчилля. Похороны бывшего премьер-министра были назначены на 30 января, и по случаю траура все увеселительные и спортивные мероприятия отменили. Понятно, что и нас, игроков 'Челси', освободили от тренировок, и мы всей командой ранним утром отправились смотреть прощание с Черчиллем.

Похоже, у Вестминстерского зала собрался весь Лондон, если бы мы пришли чуть позже — черта с два удалось бы протолкнуться в первые ряды. Мое отношение к персоне Черчилля было неоднозначным. Да, фигура в мире политики считалась весьма значимой, но его нелюбовь к русским — особенно большевикам — была общеизвестна. То есть и ко мне отчасти тоже. Поэтому особой печали я не испытывал, пребывая лишь в роли стороннего наблюдателя. Кстати, многие в толпе отнюдь не выглядели грустящими, то и дело слышались смех и оживленные разговоры. Для кого-то это так же было очередное шоу.

В девять сорок пять гроб с телом Черчилля был вынесен из Вестминстерского зала и водружен на лафет, после чего траурная процессия двинулась по Уайтхоллу через Трафальгарскую площадь, а затем по Стрэнд-стрит и Флит-стрит в сторону Собора Святого Павла. Мы двигались параллельно, толпа подхватила и сама несла нас. Невольно подумалось, что в такой сутолоке карманникам было бы настоящее раздолье. Хотя, может, и у них траур, кто их знает.

В Соборе, как мне подсказали, присутствовала королева Елизавета II. Может, удастся глянуть на нее одним глазком? Удалось, когда вполне еще моложавая монархиня появилась на ступенях Собора, следом за гробом с телом Черчилля. По пути к тауэрской пристани мы разделились. Кто-то из команды решил сопровождать процессию до конца, то есть увидеть момент погружения гроба на катер, а часть вместе со мной отправилась в 'Старый чеширский сыр', почтить память деятеля прошлого парой пинт хорошего пива.

А спустя несколько дней в моей квартире раздался звонок, и на том конце провода прозвучал забавный акцент Хелен-Лены:

— Добрый вечер, Егор!

— А, Хелен, привет! Как дела?

— У меня послезавтра дебют на сцене театра 'Олд Вик' в спектакле 'Антоний и Клеопатра', хотела тебя пригласить. Придешь?

— Так, завтра мы играем с 'Астон Виллой'... Тебе повезло, — пошутил я, — у нас будет как раз выходной. Слушай, а давай тогда ты завтра на нашу игру, а послезавтра я на твой дебют.

— Здорово! Я не против.

— Тогда подходи к служебному входу на стадион где-то за час до матча, я выйду и проведу тебя.

Клуб из Бирмингема мы одолели 3:1. Я, зная, что на Западной трибуне в 8-м ряду сидит будущая звезда кинематографа, носился как угорелый. Даже гол забил, и во время своего обычного празднования с проездом на коленях по жухлой февральской траве косился на Хелен.

Блин, влюбился я в нее, что ли?! А вдруг это, как в шпионских романах, какая-нибудь 'медовая ловушка'? Завлекут парнишку, у которого гормоны играют, в свои сети, перевербуют... Да ну на фиг, какая к черту вербовка! Во-первых, меня и в Союзе еще никто не вербовал, я простой сержант милиции и футболист. Ну и песенки до кучи сочиняю, здесь это для меня как бы хобби, за которое пока мне никто не платил. Надеюсь, пока... И какой я вообще могу представлять интерес для западных спецслужб? Если бы они, конечно, знали, что в теле парня затаился пришелец из будущего — другой вопрос. Но ведь этого не знает никто в мире, и я никому не планировал об этом рассказывать. Разве только случайно под гипнозом проболтаюсь, или по пьянке. Да и по пьянке вряд ли, это в той жизни я сорвался и едва не стал законченным алкоголиком, а в этой еще меня жизнь вполне радует и без спиртного.

В любом случае я всерьез настраивал себя не поддаваться чарам Хелен, как бы она ни пыталась затащить меня в постель, если в ее планах подобный сценарий реально существовал. Безусловно, трудно здесь одному без любимой девушки, с которой встретишься не раньше лета этого года, но именно так и проверяется верность — долгой разлукой. Да и опять же, не такая уж она и долгая. Из армии и мест, не столь отдаленных, возлюбленных годами ждут, а тут — всего ничего.

На этот раз для похода в театр пришлось специально покупать костюм. Непредвиденные траты, но в простенькой одежонке еще не факт, что меня пустили бы в храм Мельпомены. Да и хотелось выглядеть более-менее презентабельно. Не фрак с бабочкой, конечно, но все же.

В итоге остановил свой выбор на клетчатом костюме от 'Burberry' стоимостью в 150 фунтов. Вот ведь, почти всю заначку потратил, а ведь только что получал зарплату в консульстве. Хотя костюмчик, если честно, смотрелся потрясно, и в 21 веке в таком не стыдно было бы показаться в обществе.

— Вам очень идет, молодой человек, — расплылась в улыбке миловидная продавщица с крошечным бюстом.

— Да уж, — пробормотал я, — за полторы сотни фунтов еще бы не пошло.

Выходя со свертком подмышкой из магазина, подумал, что даже клетка от 'Burberry' смотрится в этом мире довольно свежо. Англичане еще отходили от войны, большинство предпочитали неброские цвета, стандартные, общепринятые фасоны, мало чем в этом плане отличаясь от советских граждан. Тот же 'Merc' пока еще не начал свою деятельность, и на Карнаби стрит в Сохо лавочка под этим брендом пока не открылась. А то ведь в таком сочном прикиде я мог бы стать частью 'свингующего Лондона'. Тут меня озарила мысль, не придумать ли самому этот яркий стиль, став законодателем моды? Ну а что, нанять пару швей, объяснить, что я хочу увидеть на выходе, благо кое-какие из тех моделей я помнил, пусть работают. Правда, все это денег стоит, да еще и помещение для магазина придется арендовать... А денег пока таких нет, это если альбомы успешно начнут расходиться — тогда я что-то получу на руки. Хотя еще не вариант, вполне вероятно, что тот же Федулов позвонит и скажет:

— Егор, что же это вы, свои песни издаете в Англии, а про Родину и забыли. Я в том смысле, что валюта для Советского Союза лишней не будет.

Вот что ему сказать в таком случае? 'Отвали, чувак' или 'будет сделано'? То-то и оно, хочется и рыбку, как говорится, съесть... Ладно, пока у меня один фиг еще ничего не вышло с песнями в финансовом плане, не будем бежать впереди паровоза.

Кстати, слушая музыкальные программы на радио или проглядывая их аналоги на ТВ, читая газеты и журналы, обратил внимание, что 'Битлз' не имеют той популярности, какая у них была в мое время. Не знаю, то ли дело в том, что я позаимствовал немного песен для 'Апогея', то ли что-то еще, но 'Битлз' были 'одни из'.

А еще Леннон ну просто отжигает. Я слышал эту историю в той реальности, услышал от Олдхэма и в этой. Два года назад на концерте 'битлов' в присутствии королевской семьи Джон заявил: 'Тех, кто сидит на дешевых местах, просим аплодировать. Остальные могут ограничиться позвякиванием своих украшений!'. Нет, ну он просто красавчег! Хоть сейчас его в комсомол принимай, да я бы ему и рекомендацию написал.

А в одном из журналов Леннон, к слову, обо мне упомянул. Ну не в том смысле, что Леннон хвалил меня как музыканта, он прошелся по политическим темам.

'Нам говорят, Советы пытаются захватить Европу, — вещал Джон. — Но я вижу наоборот, сейчас они открыты как никогда. Например, русский футболист в Англии. Заметьте, не англичанин играет в СССР, а наоборот, тогда как нам говорят, что мы самая свободная нация в мире. Такое лицемерие меня просто выводит из себя'.

Ну не знаю, это ли является показателем демократии. Может, английского игрока в наш футбол и не пустили бы, может, демократия в том, что как раз англичане пригласили меня к себе.

— Сэр, ваш билет, пожалуйста!

Голос билетерши в массивных дверях театра вывел меня из задумчивости. Я протянул благообразной старушке картонный прямоугольник контрамарки, от которого она оторвала 'контрольку', и прошел в фойе. А ничего так, впечатляет. В обеих жизнях здесь я был впервые, и хотя много чего на том веку перевидал, все же позолота, картины на стенах и лепнина на потолке внушали уважение. В толпе бродящих по фойе театралов встречались как совсем дряхлые, так и мои ровесники. А одна пара даже притащила с собой сына лет 10, хотя я не был уверен, что ребенку будет интересно наблюдать за перипетиями жизни античных персонажей.

Хелен в образе Клеопатры смотрелась весьма мило, я бы даже сказал, с налетом сексапильности. Какой-нибудь критик из будущего заявил бы, что актеры переигрывают, гипертрофируя выражения чувств, перебарщивают с заламываниями рук и закатываниями глаз. Но публике нравилось, и на поклонах актерам — Хелен в первую очередь — устроили овации и забросали охапками цветов.

Я тоже вручил ей букет из 19 белых роз, символизирующих ее возраст количеством и невинность цветом. На цветы у меня ушли почти все остатки моих денег и, выходя из цветочного магазина, я не без сожаления подумал, что, вероятно, поспешил с отправкой половины зарплаты родственникам. Зато я мог пригласить Хелен после премьеры в паб на Флинт-стрит, где меня обещали кормить и поить бесплатно. Если Руперт не изменит своему обещанию, конечно, в противном случае моих оставшихся на жизнь денег хорошо бы хватило на оплату счета. Но хозяин заведения свое слово держал, посадил нас за лучший столик и обслужил по высшему разряду. Ближе к полуночи я проводил Хелен до дверей ее дома, вернее, отвез на такси в пригород Лондона, сдал, можно сказать, родителям на руки, и на практически последние деньги на том же таксомоторе уже за полночь приехал домой. Вроде и тренировки не было сегодня, но я чувствовал себя настолько уставшим, что рухнул в постель, проигнорировав даже традиционный душ.

Глава 4

Я лежал в теплой постели и следил за вальяжно парившими за оконным стеклом хлопьями снега. Это был всего лишь третий или четвертый раз, когда за всю лондонскую зиму я увидел снег. А ведь уже конец февраля!

Настенные часы в виде футбольного мяча с эмблемой 'Челси' — подарок еще с моей презентации — показывали половину девятого утра. Как хорошо, что сегодня нет утренней тренировки.

А на вечер у меня были замечательные планы! Как-никак встретил тут, в Лондоне, уроженца небольшого алтайского городка Камень-на-Оби. Звали его Федором Максимовичем Чуйко, это был крепкий дед лет 65, с русым чубом набок, густыми усами и аккуратно подстриженной седоватой бородкой, и хитрым прищуром глаз. Ему только тулупа да двустволки за плечом не хватало для полноты образа.

Он сам на днях подошел ко мне, причем мы пересеклись на выходе из кинотеатра 'Notting Hill Coronet' с фильма 'Мистер Питкин в тылу врага'. Я как раз на русском себе под нос возмущался тем обстоятельством, что в зале можно курить, чем многие зрители и пользовались без зазрения совести.

— Сынок, ты никак русский?

Я обернулся и увидел перед собой в толпе выходивших из кинотеатра этого самого дедка, который и представился мне Федором Максимовичем. Слово за слово, разговорились...

Оказалось, что обо мне он даже краем уха не слышал, поскольку ни музыкой, ни футболом не интересовался. А в Англию попал окольными путями во время Второй Мировой.

— Я ж, Егорка, у нас в хозяйстве в заготконторе работал, мех добывал, с ружьишком по тайге хаживал, — говорил Максимыч, часом позже сидя со мной за одним столом в пабе Руперта Адамса-младшего. — А потом война, в июле 41-го на фронт, снайпером, 'мосинку' модифицированную выдали, с прицелом. Кинули в самое пекло. Недели не прошло — попали в окружение. В тот день на рассвете немцы поперли так, что сразу понял — хана нам. Но лапки поднимать никто и не думал, хотя суматохи хватало. Вокруг выстрелы, взрывы, крики... Один я, наверное, с холодной головой фрицев отстреливал из своей 'мосинки'. В общем, рядом рвануло минометным снарядом, контузило меня, сознание потерял. Очнулся — вокруг немчура, по-своему лопочут, на меня пальцами показывают. Я, хоть и голова шумит, встать хочу, а они меня прикладами обратно на землю — лежи, мол, не рыпайся. Это мне еще повезло, что винтовку взрывной волной отбросило, нашли бы с ней в руках — сразу бы пристрелили. Тут появляется офицер ихний, команду дает, и меня с другими пленными гонят по дороге. Много нас было, голов двести, кабы не поболе. К вечеру до какой-то станции добрели, там нас в эшелон — и в концлагерь 'Нойенгамме', что на северо-западе Германии.

Максимыч посмотрел куда-то мимо меня, затем, тяжко вздохнув, продолжил повествование:

— Вспоминать те четыре года в плену нет желания, ты уж извини, Егорка. Хотя мне еще повезло, ведь это не был лагерь смерти, трудовым считался. Помню, где-то за год до освобождения сошелся близко с одним заключенным, Сергеем звали, фамилия Набоков. Рассказывал, что брат у него писатель, Володей зовут. Так он не дожил до освобождения четырех месяцев — голод и дизентерия.

— Ничего себе! Максимыч, так ведь Сергей Набоков был же этим... гомосексуалистом, — блеснул я эрудицией.

— Это которые мужик с мужиком любятся? Гляди-ка, а мне рассказывал, что жена у него на воле осталась. Про детей, правда, не упоминал... А ты ничего не путаешь?

— Сведения из достоверных источников, — заверил я, вспоминая когда-то прочитанную статью в Википедии.

— Ну не знаю, с виду нормальный мужик был, только обходительный уж больно. А так другим, кто послабже, помогал, куском хлеба делился и одеждой... Короче говоря, в 45-м весной союзники нас освободили. Я на ногах едва стоял, язвы на ногах не проходили. А у англичан этих сестричка была, Мэри, я ее все Машей звал. Симпатичная, на своем языке говорит что-то — будто иволга щебечет. Ухаживала за мной целый месяц, повязки меняла, да как-то у нас и слюбилось. В общем, предложила она мне с ней в Лондон ехать, она с родителями в пригороде жила, в Фулхэме. А я подумал: ну что я теряю? Дома у меня ни детей, ни плетей, жениться так и не успел, по лесам ходючи. А здесь видная девка, даром что англичанка. Тут как раз наши появились, искали среди освобожденных советских граждан. Так Маша дело провернула таким макаром, что мне быстро документы новые выправили, мол, старые были утеряны. И по ним-то, новым документам, я теперь звался английским подданным Фредди Марлоу. Ну, Фредди, понятно, от Федора пошло, а Марлоу — фамилия ее какого-то знаменитого прадеда по материнской линии. В общем, за меня все Маша решала, и вот ей так и удалось вывезти меня через пролив в Англию. А по приезду представила родителям, правду рассказала.

— Вы что же, так до сих пор и живете под вымышленным именем и фамилией?

— Нет, Егор, где-то через месяц мы с Машей пошли в одно учреждение, опять же она разговор вела с начальником в погонах, а я только кивал. Мужик оказался с понятием, мол, ежели тебе, Федор, в СССР таперича тюрьма грозит — то рассмотрим вопрос о твоем британском подданстве. И займется этим еще больший начальник, который надо мной сидит. Но и тот, похоже, нормальным оказался, вошел в положение, хотя без проверок всяких не обошлось. А ну вдруг шпион я какой? Долго ли, коротко ли — выдали мне паспорт гражданина Великобритании на мое настоящее имя, только без отчества — принято у них так.

— И как ваша новая семья?

— Да как... Домик мы свой купили, хоть и небольшой, а все же отдельно от ее родителей. Я на завод устроился, сначала учеником вальцовщика, потом сам стал на станке работать. Дочку родили — Катрин назвали, Катей то есть. А пять лет назад не стало моей Машеньки... Грузовиком сбило.

Максимыч влил в себя остатки пива и стукнул пустой кружкой по столешнице.

— Мы с ней любили в этот кинотеатр ходить, где с тобой повстречались. Вот и после ее смерти в память, что ли, раз в неделю, по воскресеньям, так и ходили мы сначала с Катей, а последний год я уж один похаживаю. Катька-то — ровесница твоя — о том годе замуж выскочила за бухгалтера какого-то, сейчас уж на сносях. Живут отдельно. А я вот один кукую... Письма вот, правда, иногда из Камня-на-Оби приходят, чуть ли не раз в год. У меня ж там сестра осталась, вот я как-то не выдержал, написал ей. Думал, не дойдет письмо, ан нет — дошло! Через полгода ответ от сестры получаю, мол, считали тебя пропавшим без вести, похоронили уже. А тут письмо, да еще с фотографией, где я Машкой и Катькой маленькой на руках. Сам-то я, понятно, в Союз не рискну съездить, к себе в гости сестру зову, у нее уж внук растет, пишу, мол, и внука бери, может и выпустят. Но пока не получается у них.

— Понятно...

— Слушай, а давай ты ко мне в гости приедешь, а?

— В гости? Хм, как-то неожиданно...

— Да я стол накрою, баньку истоплю... Представляешь, я ведь рядом с домом баньку поставил, прямо как у нас была, на Алтае. И поговорим по душам, я ведь уже давно сам с собой на родном языке говорю, а тут хоть земляк какой-никакой.

В общем, договорились, что как только появится свободное время — махну в Фулхэм, на баньку с квасом, который Максимыч самопальным способом изготовлял. Вот сегодня к вечеру он меня и ждал, обещал к моему приезду баньку истопить.

Потянувшись, еще какое-то время нежился под одеялом, пока в животе не заурчало. А что, позавтракать — идея неплохая. Английский завтрак в виде яичницы с кусочком завалявшегося в холодильнике бекона, и кружка ароматного чая с намазанным на тост маслом — это я вполне мог себе позволить, несмотря на более чем скромные финансовые возможности.

Наконец, последний раз потянувшись, выковырял себя из-под оделяла. Сделал несколько разогревающих упражнений. Вроде и батареи греют, а все равно как-то прохладно. Пока махал руками, взгляд упал на лежавший на столе лист бумаги, вырванный из тетрадки в клеточку и исписанный аккуратным ученическим почерком. Не моим, с почерком у меня всегда была беда.

Не удержавшись, взял в руки полученное накануне письмо от Лисенка и еще раз его перечитал.

'Привет, Ежик! Как же я ужасно по тебе соскучилась! Вчера ты мне вообще приснился, а сон был такой... нехороший. Как-будто между нами пропасть, а ты стоишь на другом ее краю, и грустно так мне улыбаешься. И такая печаль в твоих глазах... Просыпаюсь — а лицо мокрое от слез. Твою фотографию, этот маленький прямоугольничек бумаги храню у сердца. Помнишь, где ты улыбаешься? Я знаю, что это ты мне улыбаешься, и оттого на душе становится светлее.

С учебой и дома все хорошо, а с гимнастикой я решила закончить. Очень трудно совмещать спорт и учебу, не представляю, как ты умудряешься играть в футбол на таком высоком уровне и сочинять песни. Решила сосредоточиться на получении высшего образования. Для гимнастики я все равно уже старая... Да-да, не смейся, это в футбол можно играть до тридцати, а в художественной гимнастике 20 лет — критический возраст. А мне уже почти 20. Тренером себя я не вижу, поэтому приоритет отдала учебе.

Кстати, а как у тебя с учебой дела обстоят? Ты же вроде в музучилище на заочном? Будешь потом сдавать все экзамены экстерном?

С твоими я не пересекаюсь, иногда перезваниваемся с Алевтиной Васильевной и Катей. У них тоже все нормально, ну они, наверное, и сами тебе пишут.

А я недавно подобрала на улице котенка. Мама с папой были не против, чтобы я его оставила, наверное, и у меня, и у него был очень жалостливый вид. Он такой маленький, такой забавный, весь какой-то всклокоченный, и я решила его назвать... Ежиком. Надеюсь, ты не против, если у тебя в моей квартире появится тезка? Обещаю хранить тебе верность! Скучаю, целую, твой Лисенок!'

Я всунул листок в конверт, выдвинул ящик стола и положил послание к остальным письмам, коих набралось пока четыре штуки. По одному от мамы и сестры, и вот уже второе за два месяца от Ленуськи. Невольно кинул взгляд на облеченные в рамки фотографии. На одной — мама с Андрейкой на руках, Ильич и сестра, на второй — задумчиво-романтичная Ленка с заплетенными в косички волосами. В горле как-то разом пересохло. С Лисенком-то понятно, она моя девушка, но семья-то — Егора Мальцева, а не Алексея Лозового. И все же они для меня уже стали родными, вот что хочешь делай — а не могу думать о них как о чужих людях.

Письмо я получил вчера в консульстве, куда как раз относил свои — родным и Лисенку. Федулова увидеть не удалось, да я особо и не стремился, корреспонденцию получил-передал рядовой сотрудник консульства. Вскрыть письмо решил дома, оттянув приятное событие, а по пути зашел в парикмахерскую 'У Дженни', которую мне посоветовали парни из клуба. Оказалось, что там стрижется полкоманды, причем недорого и вполне стильно. С меня, узнав, что я тоже из 'Челси', взяли за стрижку всего полтора фунта. Честно говоря, не знаю, какие в Лондоне расценки на подобного рода услуги, может, полтора фунта считается и дорого. Но думаю, что парикмахерша не стала бы меня обманывать, зная, что я рано или поздно правду все равно узнаю. Как бы там ни было, в моем кошельке осталось двенадцать фунтов и пятьдесят пенсов. На это я должен был жить еще целых две недели. Теперь придется экономить на всем, включая пропитание. Благо что хотя бы на выездах нас кормят, но с основном приходится рассчитывать на самого себя. Так, и где у нас тут магазины для бедных? Или будем рассчитывать на 'Старый чеширский сыр'?

А ведь я еще мечтал купить здесь приличную гитару... Наивный! Знал бы — захватил из дома, а то поленился тащить, и вот теперь даже побренчать не на чем.

Кстати, не пора ли напрячь Эндрю с организацией моего выступления? Как-никак даже десятка фунтов, при виде которой я ухмылялся про себя в гримерке после концерта 'роллингов' в клубе 'Crawdaddy', сейчас стала бы для меня хорошим подспорьем. А концертную программу я уже в принципе составил. Даже две, невзирая на то, что у меня не было инструмента, чтобы просто порепетировать. Все, как говорится, из головы.

Одна программа — небольшая, под акустическую гитару, составляя ее, я предполагал, что вряд ли мне дадут сцену хотя бы на час. Скорее всего, невзирая на мои композиторские заслуги в Союзе, кинут на разогрев перед теми же 'роллингами'. А вторая программа была рассчитана на час-полтора, причем с полноценным аккомпанементом, ритм-секцией, соло-гитарой, которую я героически взял бы на себя... А где искать аккомпаниаторов? На ум приходят только все те же 'роллинги', кого еще Олдхэм мог бы мне подсунуть в качестве аккомпанирующего состава?

В будущем, конечно, можно было бы попытаться сколотить свою группу. Музыкантов в Англии сейчас пруд пруди, каждый день группы рождаются и умирают, на плаву остаются единицы. Так что зацепить пару тройку приличного уровня музыкантов, думаю, особого труда не составило бы. Но, во-первых, в Англии я трудоустроен прежде всего как футболист, а не как музыкант. И во-вторых, у этого футболиста через несколько месяцев истекает контракт, и он вполне может вернуться в Союз, невзирая на качественную, даже по моим ощущениям, игру.

Невольно вспомнилось, как по молодости мы все видели себя рок-н-рольщиками. Но жизнь нас быстро обломала, поставив перед выбором: либо рок и вечное недоедание с милицейскими облавами, либо более-менее сытая жизнь в качестве ВИА при какой-нибудь филармонии. Я тогда как раз первый раз женился, и вопрос с финансированием стоял весьма остро. Потому и сдался, предпочтя попсовую халтуру при филармонии голодной рокерской свободе. А затем так и не смог выбраться из этой колеи. А тут, получается, судьба подбросила мне шанс попробовать все сначала, пусть и не на Родине. И смогу ли я им воспользоваться — тот еще вопрос.

Между тем в местном музыкальном журнале появилась небольшая заметка о новом, третьем по счету альбоме группы 'Апогей'. Однако... Видно, ребята поняли, что теперь от меня долго не дождутся новых песен, и решили взяться за дело собственными силами. Ну-ка, и что пишет пресса?

'Советская группа 'The Apogee' выпустила свой третий альбом под названием 'Background' По сравнению с предыдущими двумя сборниками, автором которых является ныне футболист 'Челси' Egor Maltseff, новый получился не столь удачным. В то же время пара вещей в альбоме вполне даже приличного уровня, возможно — потенциальные хиты, да и остальные песни выдерживают определенный стиль. Для обычного альбома групп уровня 'Herman's Hermits' или 'Manfred Mann' такое положение было бы в порядке вещей. Но первые два альбома группы 'The Apogee' настолько подняли планку, что поневоле ждешь от музыкантов работы высокого уровня. Впрочем, не исключено, что какие-то песни — прежде всего надежда на 'Smooth' и 'From the inside' — попадут в чарты UK и Соединенных Штатов. И возможно, что даже займут в них высокие места. Запасемся терпением'.

Вот так вот, помнят, демоны, кто хиты сочиняет! А ребятам я мог бы помочь, но не раньше, чем вернусь в СССР. Что я им, песни по переписке буду отправлять? Нет уж, я должен присутствовать на репетиции, и одобрить каждую вещь, еще не хватало, чтобы они слажали где-то, а меня как автора в этом обвинили. Так что пусть ждут моего возвращения, чем-нибудь я их, возможно, и порадую. Хотя, не могу не отметить, молодцы, не стали сидеть сложа руки, интересно было бы послушать, что они там сочинили. Может впрямь что-то стоящее?

Очередной матч чемпионата мы играли против 'Ноттингем форест', который в моей реальности в конце 70-х дважды подряд выигрывал Кубок европейских чемпионов. Сейчас, правда, это была весьма посредственная команда, однако же, способная, как и любой клуб Лиги, преподнести сюрприз.

Перед матчем 'лесники' лишились своего основного голкипера, на последний рубеж им пришлось ставить молодого сменщика, поэтому Дохерти посоветовал бить как можно чаще. Ха, мог бы и не советовать, в Англии и так лупят по воротам при первой возможности. Ну разве что я пытаюсь привнести зачатки комбинационного стиля, и Томми меня за это не то что хвалит, но и не ругает. А раз не ругает — можно продолжать в том же духе. Что я и проделывал в игре против 'Ноттингема' раз за разом. К счастью, мои партнеры уже начали кое-что перенимать из моего арсенала, те же 'стеночки', после одной из которых в начале второго тайма мне удалось выйти один на один с вратарем 'лесников'. Однако тот самый 18-летний сменщик успел сократить угол обстрела и парировать удар. Вообще парень здорово смотрелся, что, однако, не уберегло его команду от пары пропущенных мячей, которые принесли 'Челси' победу с сухим счетом. Правда, немного расстроился, что не я стал их автором.

После игры я отправился ужинать к Адамсу-младшему, тот в очередной раз угостил меня своей фирменной картошкой с рыбой, сырной нарезкой и кружкой пива — от бОльших доз я решительно отказывался в угоду режиму.

А дома, не успел я переступить порог, затрезвонил телефон.

— Хей, привет, Егор! Это Эндрю, узнал?

— О, привет, теперь узнал.

— Я тебе полдня пытаюсь дозвониться...

— Так у нас игра была с 'лесниками', а после я ужинал в пабе, только домой зашел.

— Черт, сегодня же тур, я и забыл... Как сыграли?

— Выиграли 2:0. У меня был момент, но я его запорол.

— Ерунда, ты и так забиваешь чуть ли не в каждой игре... Я вообще-то звоню, чтобы узнать, готов ли ты выступить на следующей неделе в клубе 'Flamingo', на разогреве у малоизвестной, но перспективной блюзовой певицы из Штатов Дженис Джоплин? Это на Уордор-стрит. Помнишь знаменитое 'Дело Профьюмо'?.. Хотя откуда, ты же только приехал, а это было в 62-м...

Охренеть, еще и Джоплин подъехала! Рок-паноптикум растет и ширится. Моррисон с Хендриком, часом, не планируют отыграть в каком-нибудь лондонском клубе? Ну а что, тоже уже, наверное, считаются молодыми, но перспективными. А меня, глядишь, к ним на разогрев.

— В общем, если у тебя готова программа, то 28 февраля можешь представить ее на публике, — продолжал Олдхэм. — Надеюсь, 'Челси' в этот воскресный день не играет?

— Даже если бы играл — я уж нашел бы в себе силы исполнить несколько сетов. Другое дело, что накануне матчей нам рекомендовано ложиться спать пораньше. Но последний день зимы как раз выпадает на окно между играми со 'Сток Сити' и 'Питерборо', так что в принципе... почему бы и нет? Кстати, у меня две программы — акустическая сольная и в составе пока еще несуществующей группы.

— Думаю, с группой было бы лучше, но это и больше гонораров платить, — задумчиво протянул Эндрю. — Тем более дебют, можно попробовать отыграть акустику, если народу понравится — тогда резон перейти на следующий уровень.

— Ну акустику так акустику, это хоть завтра. Единственное — найдешь мне приличную гитару напрокат?

— Не вопрос, какая модель тебя устроит?

— Помнишь, в гримерке я играл на 'Martin-D45'? Она вполне подойдет. А еще лучше получить инструмент накануне, я хоть дома порепетировал бы.

— Договорились! Кстати, играть будешь минут тридцать, не больше, наберешь материала?

— Сольная программа где-то на полчаса и рассчитана, так что не переживай. А сколько гонорар, если не секрет?

— Э-э-э... Ну, если бы с группой — тогда по семь фунтов на каждого вышло бы, а так получишь двенадцать. Пойми, я ведь тоже рискую, еще неизвестно, как тебя примет публика.

— Будем надеяться, что не освистают.

Эх, тут я с тоской вспомнил наше московское трио. С Ивановым-Крамским и Каширским выступление получилось бы вполне удобоваримым, а так придется отбиваться в одиночку. Ладно, я как-никак по той-то жизни профессиональный музыкант, инструментом владею прилично, выкарабкаемся. Еще и не в такие передряги попадал. Особенно если вспомнить, как на одной подмосковной даче работал на корпоративе перед ворами в законе... Хотя лучше не вспоминать.

Итак, выступает Джоплин, то есть народ соберется потусить под ритм-энд-блюз в угаре марихуаны. Или LSD, как-то еще не интересовался, что сейчас молодежь вкуривает или всасывает. По идее и я должен исполнять что-то блюзовое. Хрен знает, прокатит или нет, придумывать что-то новое не было ни малейшего желания, но моя программа состояла практически полностью из баллад. Будем надеяться, что меня не закидают пустыми пивными бутылками. Или даже полными, что, наверное, более чревато при прямом попадании в голову.

О мероприятии я решил Федулову не докладывать. Ни к чему лишние вопросы, надеюсь, он и не узнает про этот междусобойчик в одном из ночных клубов Лондона. А двенадцать фунтов будут точно не лишними, учитывая, что до зарплаты у меня оставалось денег всего ничего. Хорошо еще, что до района Фулхэм, где находились 'Стэмфорд бридж' и штаб-квартира 'Челси', от моего дома было не так далеко, поэтому я мог позволить себе пешую прогулку, а не тратиться на метро, автобус и тем более такси.

Учитывая относительно близкое расположение нашей базы от домика Максимыча, я беззастенчиво этим пользовался. В том смысле, что иногда позволял себе заглядывать в гости к старику, который был только рад попарить земляка и угостить его своим фирменным квасом. Как-то, нежась после парилки с кружкой холодного, ядреного квасу, вышибавшего легкую слезу, я посоветовал Максимычу организовать массовое производство прохладительного русского напитка.

— Оформишь лицензию, договоришься для начала с хозяевами небольших магазинчиков, посмотришь, как дело пойдет. И кстати, на аглицкий манер назови его 'MaximЫch'. Давай я тебе даже на бумажке напишу, с большой русской буквой 'Ы', как мне кажется, будет выглядеть более стильно.

— А что, идея неплохая, — почесал лоб Чуйко. — Надо ее обмозговать, что и как. Давай-ка я тебе еще кваску плесну, нечего с пустой кружкой куковать.

В субботу, 27 февраля, я получил в свое распоряжение обещанную гитару вместе со вполне приличным кофром, и весь вечер гонял программу, прикидывая, как это будет выглядеть завтра в прокуренном зале ночного клуба. Поневоле вспомнились 'квартирники' молодого Алексея Лозового, как сидели на кухнях до утра, перебирая струны и гоняя чай из опилков. Может, и здесь, в Лондоне, устроить нечто подобное? Собирать молодых рокеров, кое-кто из которых уже вкусил славы, и петь друг другу песни под настоящий, ароматный чай? Вот только режим может полететь к чертям. В общем, с этой мыслью надо будет как-нибудь переспать.

А на следующий день я появился на Уордор-стрит-33 за час до своего выхода на сцену. Олдхэм меня уже поджидал, показал мне место моего будущего выступления. Пока клуб напоминал вполне цивильное заведение, люди выпивали и закусывали, а на небольшой сцене темнокожие музыканты негромко наигрывали джаз, под который некоторые посетители медленно двигались на танцполе. Как-то и не верилось, что через час-другой здесь будет настоящий ад. Или я все же немного преувеличиваю?

За полчаса до начала моего выступления к черному ходу подъехала Джоплин вместе со своей группой из трех музыкантов — явно не 'Big Brother & the Holding Company', с которыми она скорешится только летом этого года. Н-да, недаром в университете, где она училась, в одной из студенческих газет ее назвали 'самым страшным из парней'. Было в ней что-то... мужиковатое. Да еще торчавшая изо рта сигарета...

Но в то же время от Дженис исходили какие-то располагающие флюиды, мне редко в жизни — в той и этой — встречались люди, обладающие таким магнетизмом. Плюс на это накладывалось понимание, что я лицезрею очередную легенду рок-музыки, которая выбрала лучший мир в возрасте всего 27 лет. Хендрикс, Джоплин, Моррисон... Они ушли один за другим, меньше чем за год, все практически ровесники. И всех сгубили алкоголь или наркотики, а скорее и то и другое. Предупредить их? А смысл? Все равно как кололись, пили, курили — так и продолжат это делать, отыскивая в угаре вдохновение. Деструктивные личности, и при этом некоторые из них, как та же Джоплин, притягивали к себе людей.

— Дженис, а это русский футболист, он сегодня играет у тебя на разогреве, — представил меня ухмыляющийся Олдхэм.

— Футболист? Из России? — удивилась прокуренным голосом певица, переводя взгляд с меня на Эндрю и обратно.

— Да, он играет за 'Челси', и при этом сочиняет классные песни! У себя в Союзе он считается неплохим композитором. Недавно один потенциальный хит написал, кстати, для моей группы 'Роллинг Стоунз'. А сегодня выступит под акустическую гитару.

— Что будешь петь? Блюз, ритм-энд-блюз, рок-н-ролл? — спросила меня Джоплин.

— Ну, на блюз это не очень похоже. Даже затрудняюсь определить жанр, что-то роковое, но не рок-н-ролл... Надеюсь, что публике понравится.

— Да уж, постарайся не облажаться, парень, не испогань мне выступление.

Хе, девушка весьма прямолинейна, что, впрочем, я помнил из прочитанных в будущем на эту тему газетных и журнальных статей.

Дженис и ее парни скрылись в гримерке, мне же в качестве гримуборной был отведен совсем маленький закуток. Делать там было нечего, переодеваться и гримироваться я не собирался, поэтому просто ждал, когда можно будет проверить звук.

Между тем на Уордор-стрит у дверей заведения выстроилась очередь из довольно шумных молодых людей. Это я увидел, высунувшись из оконца второго этажа, в какой-то момент даже появилось глупое желание плюнуть кому-нибудь на голову. Но все же сдержался. Это ж моя аудитория, потенциальные поклонники, что ж я им на бошки еще и гадить буду?

Ух, что-то сердечко колотится, как в былые времена. Нет, ребята, скажу я вам, что выход на поле переполненного стадиона и выход на сцену перед залом пусть даже на полторы сотни человек — две большие разницы. Не знаю, как это объяснить, но сердце бьется в другом регистре. Вот и в этот раз, ожидая в боковом коридорчике, когда меня объявит Олдхэм, я крепко зажмурил глаза и пытался привести себя в равновесие, пожалев, что отказался от предложенного Эндрю стаканчика виски.

— Леди и джентльмены! Все вы, конечно, с нетерпением ждете появления на этой сцене талантливой певицы из Соединенных Штатов Дженис Джоплин. И вы ее увидите и услышите, это я вам гарантирую! Но чуть позже. А пока позвольте представить вам русского футболиста из 'Челси' Егора Мэлтсэфф...

— Он что, в футбол тут будет играть? — выкрик из толпы.

— Уверен, что он мог бы и сыграть, но сейчас он будет играть музыку, свою музыку, и исполнять собственные песни. А после этого вы можете выразить о нем свое мнение. Прошу!

Ну что ж, пора! При моем появлении народ встрепенулся, кто-то свистнул, кто-то закашлялся...

— Эй, коммунист! Спой нам гимн Советского Союза!

По залу прокатился хохот. Ладно, настанет время — еще услышите советский гимн, и не раз. А пока будем брать вас за жабры вокально-инструментальным творчеством. Елки-палки, а это еще что?! На задние сцены был растянут... красный, серпасто-молоткастый флаг! Ну Эндрю, ну паразит, когда только успел! Ладно, этот факт мы после обсудим.

— Всем привет! — заняв место на высоком стуле и откашлявшись, говорю в микрофон. — Меня зовут Егор, по-английски, наверное, Джордж, я не против, как вам удобнее. Когда-то я был простым московским подростком, не самым благополучным, по-вашему, хулиганом. Но в один прекрасный момент я схватился за оголенный провод и потерял сознание. А когда очнулся, то мир вокруг меня изменился. Вернее, мир остался прежним, а изменился я. И понял, что жизнь нужно менять. Открыл в себе талант к футболу и музыке. Как я играю на поле — многие из вас, я уверен, могли убедиться...

— Да, я видел, как он играет, — выкрикнул долговязый парень в короткой куртке. — Этот Джордж реально крут.

— Спасибо, но теперь вам предстоит убедиться, какой из меня музыкант. Надеюсь, я вас не разочарую.

Начал с песни из репертуара 'скорпов' — 'Holiday', при этом присматриваясь к публике. Пока народ в непонятках. Шли, в общем-то, оторваться на Джоплин, а тут перед ней какой-то русский футболист на одинокой гитаре тренькает. Хотя тренькает что-то вполне мелодичное и душевное.

А как вам 'Knockin' on Heaven's Door'? Черт, как же теперь без нее Боб Дилан... Эх, ну теперь уже, как говорится у нас славян, снявши голову, по волосам не плачут.

Кстати, если кто не знает, 'Losing My Religion' ввиду отсутствия мандолины и под гитару неплохо играется. Зрители это одобрили, и еще как!

'Soldier of Fortune' я разучивал лет сорок с лишним назад, вчера только решил повторить после столь долгого перерыва. К счастью, текст не забыл, а уж ноты тем более.

Добавил депрессивного гранжа в виде 'Come As You Are' и 'Heart — Shaped Box' от Курта Кобейна. Черт, а народ-то завелся, и ведь не орут, черти, а реально СЛУШАЮТ. А некоторые еще и покачиваются, взявшись за поднятые вверх руки. Несколько человек зажигалки свои включили, огоньки медленно плавают в сумраке зала. Красиво, однако!

А это кто там из боковой двери выглядывает? Ха, сама Дженис и, похоже, ее всерьез пробрало. Недаром и про сигарету забыла, бычок тлел уже почти между пальцев, эдак и обжечься недолго. И не понять, какие чувства испытывает, то ли вне себя от злости, то ли не ожидала, что русский футболист такое на сцене умеет вытворять.

А на десерт я приготовил пару замечательных баллад от 'Metallica' — 'The Unforgiven' и 'Nothing Else Matters'. Гитарная партия в обоих случаях не такая уж и сложная, как могло бы показаться непосвященному на первый взгляд, многие со страхом брались за ту же 'Nothing Else Matters', но в итоге оказывалось, что не так страшен Джеймс Хетфилд, как его малюют. Во всяком случае, я когда-то освоил эту гитарную партию меньше чем за час. Какой же я молодец, что моя любовь к качественной музыке не утонула в океане попсы...

— Еще! Русский, давай еще!

Глядя на беснующуюся толпу, я чувствовал, как меня распирает гордость. Совесть, впрочем, малость трепыхнулась, намекая, что я тут, собственно, жирую за счет других авторов, так что мне пришлось пинками загонять ее под лавку. Эти авторы еще что-нибудь сочинят, может, я наоборот делаю добро, заставляя того же Дилана придумывать новые хиты.

— Ладно, — как бы нехотя соглашаюсь, — но только одну песню, потому что близится время Дженис, а я не хотел бы отнимать ее у вас. Песня называется 'Try', а о чем она... О мужчине и женщине, о нас с вами, о любви.

Ну да, та самая вещица в исполнении Pink, которую я полгода напевал после того, как впервые услышал. Вновь вооружившись медиатором, без которого тут должного звучания не добьешься, начинаю петь, только в последний момент догадавшись в первой строчке заменить 'he's doing' на 'she's doing'. Нет, можно было оставить как бы от лица женщины, в СССР в это время без вопросов, а тут небось гомосятина уже процветает, еще не так поймут. А оно мне надо?

Как бы там ни было, сцену я покидал под вопли полутора сотен новообретенных фанатов. По пути столкнулся с Джоплин, следом за которой тенями двигались ее музыканты. Только что она хмурилась, а сейчас, проходя мимо меня, улыбнулась и подмигнула. От сердца отлегло, надеюсь, блюзвумен меня не сильно взревновала к слушателям.

— Это было круто! — высказалась Дженис в микрофон, отодвинув малость опешившего Эндрю в сторону. — Выступать после этого парня даже как-то стремно. Но ничего, мы постараемся вас взбодрить. Только потерпите еще несколько минут, нам тоже нужно настроить звук.

Не успел оказаться в гримерке, как следом влетел Олдхэм.

— Егор, это было нечто! Честно, я сам не ожидал, что ты так здорово выступишь. Что это за стиль? Фолк? Кантри?.. Нет, тут какая-то смесь стилей... Но как ни крути, а было потрясающе!

— Согласен, народу понравилось, — натянув на лицо маску хладнокровного убийцы, ответил я. — Эндрю, откуда на сцене взялся советский флаг?

— Я здесь ни при чем! Это команда Дженис притащила его с собой, сами и повесили. Может, они все коммунисты, хочешь — сам у них выясняй.

— Хм... Понятно... А где мои деньги?

— Ох, да разве я мог бы тебя обмануть?! Держи, вот твои двенадцать фунтов... Слушай, Егор, я хочу организовать еще одно твое выступление. Только не на разогреве, а сольное. Уверен, после сегодняшнего концерта слух о тебе разнесется по всему Лондону. В смысле, так-то тебя и так уже знают, но теперь узнают и как музыканта. Ну так что, готов еще раз выступить? Если хочешь, можем набрать тебе сессионных музыкантов.

Я с тоской подумал про Федулова. Узнай он, что я левачу с концертами — такого можно ожидать! Блин, и хочется, и колется...

— Я подумаю, Эндрю, над твоим предложением.

Продюсер исчез, а я все часовое выступление Джоплин просидел в своей гримерке, откинувшись в потертом кресле, с закрытыми глазами, и сквозь опущенные веки краснотой просвечивал свет лампы без абажура. А ведь изначально собирался так же из бокового прохода послушать выступление легендарной в будущем певицы. Но что-то не было сил, наверное, все оставил на сцене. Да и нужно было как-то переварить впечатления от своего концерта.

Наконец шоу завершилось, слышно было, как публика кричит и свистит, а Дженис благодарит зрителей за внимание. Потом шаги нескольких человек по коридору, хлопнувшая дверь соседней гримерки. Ладно, чего сидеть-то, домой двигать надо. Блин, только гитару не мешало бы вернуть Олдхэму, чужая все-таки.

И где его носит? Ха, понятно, все такой же возбужденный голос Эндрю доносился из-за двери комнаты, занятой Джоплин и ее музыкантами. Вежливо постучал, потом толкнул дверь.

— Эндрю, я хотел тебе вернуть инструмент...

— Заходи, — махнула мне Дженис. — Присаживайся.

Возле нее на столике стояла откупоренная бутылка джина, а во рту дымилась опять... нет, не сигарета, а что-то самопальное с характерным запахом.

— Будешь? — протянула она мне обмусоленный косячок.

Твою ж мать, я уже и забыл, когда последний раз втягивал в себя насыщенный 'каннабиноидами' дым. Надеюсь, от пары затяжек меня не вырвет и в пляс не пущусь...

А ничего так, качественная травка. Затянулся даже три раза, после чего Дженис отняла у меня 'самокрутку' и косяк пошел по кругу.

— Слушай, а правда, ты коммунист? — неожиданно спросила она меня.

— Пока нет, — честно признался я.

— А я вот думаю, может, мне в компартию вступить... Даже достала какой-то труд Ленина, но мало что поняла из его рассуждений. А вот мой сосед по дому, Линдон, он как-то доходчиво все объясняет. Он в компартии уже три года, правда, ему голову недавно проломили какие-то уроды, Линдон теперь левым ухом слышать перестал, но я почему-то после этого еще больше захотела вступить в компартию.

Затем разговор как-то незаметно свернул на музыку, я вновь удостоился похвалы от Дженис, которая поинтересовалась, где можно достать мой альбом именно с этими песнями. Выяснилось, что еще нигде, но вероятно, это дело ближайшего будущего. Во всяком случае, так всех заверил Эндрю, после чего принялся рассчитываться с Джоплин и ее музыкантами. Чтобы их не смущать, я на секунду отвлек Олдхэма, показав ему, что у стены стоит гитара в кофре, и вежливо откланялся.

Да, думал я, сейчас ни 'роллинги', ни 'битлы', ни та же Джоплин особых эмоций у любителей музыки не вызывают. Нет, фанаты есть, как не быть. Вон, к примеру, ливерпульская четверка уже вызывает у некоторых особо впечатлительных дам истерику. Но все это ничто по сравнению с тем, какого статуса добьются исполнители спустя десятилетия, и многие, причем, посмертно. И только я с высоты своих лет понимаю, с кем удостаиваюсь чести общаться накоротке. И даже сочинять песни для тех же 'роллингов', хотя и придуманные не мною. Но это уже, как говорится, совсем другая история...

А через пару дней на предпоследней полосе таблоида 'The Sun', где регулярно описывалась жизнь звезд, появился отчет о концерте Джоплин, в котором была упомянута и моя персона. Мало того, рядом с фотографией будущей королевы ритм-энд-блюза красовался снимок, где я был запечатлен в весьма удачном ракурсе. Странно, я должен был бы заметить фотовспышку... А в целом мое выступление удостоилось самых лестных слов, было названо психоделической музыкой и выражалась надежда, что вскоре о молодом русском все заговорят не только как о футболисте.

Звонок от Федулова раздался буквально через час после того, как я прочитал газету.

— Егор Дмитриевич, что же вы делаете?!

— Что такое, Леонид Ильич?

— Что такое? Это вы меня спрашиваете, что такое?!! Егор, вы, наверное, забыли, зачем вы приехали в Лондон? Почему я открываю свежий номер 'The Sun' и вижу фотографию Егора Мальцева в каком-то ночном клубе, выступающим перед обкуренной и накачанной алкоголем толпой?

— Ну это вы утрируете, Леонид Ильич, люди выглядели вполне адекватными. Тем более отзыв в газете положительный! Да и песни, можно сказать, звучали правильные. Некоторые о любви, некоторые с философским подтекстом, а некоторые о несправедливости устройства капиталистического мира.

— Да? Интересно... И где же вы, Егор, так быстро английским овладели?

В голосе сотрудника советского консульства послышался металл, от которого у меня по спине пробежали мурашки.

— Так ведь с педагогом занимаюсь, бывшего эмигранта подсунули, дедульку лет семидесяти, у него не забалуешь. Чуть что — учебником по лбу. И бьет ведь больно как пенсионер! Но я сам далеко не уверен, что грамотно составил тексты для песен, хотя от зрителей нареканий вроде не было.

— Хм, это мы в курсе, насчет педагога, — вроде как смягчился Федулов. — Поймите, Егор, что Советский Союз делегировал вас в капиталистическую державу в качестве футболиста, а не музыканта. Чтобы вы прославляли честь советского футбола на английских полях, а не распевали перед... Ну, не буду повторяться. Да еще и флаг СССР растянули, вон на фото кусок стяга торчит.

— А вот это к команде Дженис Джоплин, которая выступала после меня. Они вешали. А Джоплин вообще хочет в компартию вступить. Спрашивала моего совета.

— А вы что?

— А что я? Вступай, говорю, читай Маркса, Ленина, все в таком духе.

— Да? Хм... Но все равно насчет этого концерта мне придется доложить куда надо. И я не уверен, что ТАМ одобрят ваши действия.

— Я понял свою ошибку, Леонид Ильич.

— Рад за вас... Ладно, отдыхайте, у вас завтра игра с 'Питерборо' если я не ошибаюсь?

— Да, с ними.

— Желаю успеха, Егор! И забейте там гол-другой, не забывайте, что вы несете в Англии знамя советского спорта.