Кровавая Ладонь

"Отряду нужен лекарь" — заявил Каспар, про себя уже имея ввиду конкретного человека. Последнее время, старого друга Шакал всегда предпочитал иметь на виду. Ведь уже не за горами у толстяка Арцея был тот возраст, когда наступает грусть по безвозвратно ушедшим годам. Жгучее сожаление о том, что мог бы сделать, но не сделал. Зная Арцея, как никто другой, Каспар Кортрен понимал — лекарь будет переживать этот кризис отнюдь не романтично. Вместо того, чтобы сидеть на подоконнике с чашкой чая и вслушиваться в шум дождя, пьяный вусмерть лекарь будет валяться в подворотне рядом с игорным домом. И как только этот момент настанет, Шакал обязательно приведет в чувства этого слабохарактерного нытика.

Ну и последним человеком, пускающимся во всю эту авантюру, стал обладатель стальной руки — Мартин Хеннмель. В отличии от лекаря, для молодого карателя Мартина только-только настала пора творить великие дела. Творить и надеяться, что жизнь повернется так, как надо. И прошлое будет вспоминаться не с грустью, а с ностальгической улыбкой.

В итоге, набралась неплохая команда. Мозг всей операции — тайный канцлер вольного города. Сердце — военачальник Каспар Кортрен. Плюс два матерых воина: расчетливая и хладнокровная убийца Дез в паре с железноруким — не знающим страха воякой, вспыльчивым и горячим. Эдакий тандем льда и пламени. На случай, если у этого тандема что-то пойдет не так, есть полевой врач Арцей. И еще Куница... раз тайный сказал, что он нужен, значит нужен. И точка.

* * *

Неловкость сама по себе очень заразна. Ну а если ее, по различным причинам, испытывает сразу же несколько человек, то она может в кратчайшие сроки разрастись до размеров пандемии. Вот и два жеребца, запряженные в деревянный крытый фургон, без особой причины испытывали эту самую неловкость. Они отвернулись друг от друга, будто бы опасаясь встретиться взглядом. Да что там кони? Даже ледяному осеннему ветру, который уже несколько дней подряд обрушивался на Алькахест по утрам, видимо, тоже стало неловко и сегодня он решил обойти город стороной.

Трудно представить себе более худшее начало для этой поездки, которая поначалу сулила лишь развеселые приключения и славные победы. Выпить "на дорожку" предложил, конечно же, Арцей. Но сам светлый к столу в назначенное время и место не явился, потому как весь вечер и часть ночи ругался с женой. Бетиса сочла его решение отправиться в Аббадон безрассудным и закатила лысому лекарю смачную истерику по всем канонам — с битьем посуды, припоминанием старых обид и угрозами развода. Не желая прослыть среди новых знакомых подкаблучником, Арцей робко молчал о причине своего вчерашнего отсутствия.

Да никто особо и не спрашивал. Вот, к примеру, Мартину было совсем не до того — только-только отлежавшись после магического ритуала, паренек узнал о своем новом задании и со всех ног бросился в "Галантную Жабу". Очень хотелось хорошенечко отметить отъезд и познакомиться с будущими попутчиками.

Подвел молодого карателя его собственный организм, ослабший после полуторадневной лежки. С двух стопок бренди (Куница повторно наругал официантку Граду, так и не смекнувшую к какому напитку какую посуду следует подавать) Мартин страшно напился и в своем развитии деградировал до свиньи. Настроение играло в чехарду — железнорукий то хохотал, то плакал. Он ползал по полу, бил посуду, залезал с ногами на стол. Не понимая недовольства окружающих, пару раз даже пытался убежать из трактира. Позорище! И это так он повел себя во время первой встречи с великим и ужасным Колином!

Неловко за эту выходку было и Каспару. Ведь именно он рекомендовал Мартина тайному канцлеру, как дисциплинированного и собранного бойца. И именно ему, так уж вышло, в самый разгар веселья пришлось на собственном горбу тащить проспиртованную тушу в казармы. А она, стоит заметить, ощутимо потяжелела из-за железной руки.

По правде говоря, еще один червячок копошился в душе военачальника. Для того, чтобы уговорить Арцея на поездку, он пообещал другу пост главы Храма. Стоит ли говорить, что обещание держать Шакал не собирался? И пусть все средства для достижения цели хороши, но в этот раз какое-то незнакомое доселе чувство тревожило Кортрена... может, совесть?

После того, как Каспар унес Мартина из "Жабы", тайный канцлер в десятый раз попросил Алезандезе работать на него. И в десятый раз получил отказ. После, он потерял к застолью всякий интерес и спешно откланялся. Дез и Куница остались наедине.

Может это Менно в тот вечер был как никогда обаятелен и остроумен, а может на Алезандезе так подействовала романтическая атмосфера трактира, но познакомились они близко. Гораздо ближе, чем следовало бы. Не веря своему счастью, истосковавшийся по женской ласке Куница просто-таки измывался над юной прелестницей. И не сказать, чтобы она была против. За запертой на ключ дверью, в своей скромной комнатке на втором этаже, ненасытный повар любил ее. Любил страстно, нахраписто, не давая перевести дух. В моменты, когда Алезандезе входила в раж и пыталась перехватить инициативу, Менно пресекал эти попытки и накидывался на нее с новыми силами. Все, лишь бы эта прелесть... богиня, красоты неземной! Лишь бы она осталась им довольна.

Ведь даже тогда, за дымкой хмеля, Куница отдавал себе строгий отчет: нечто помимо роскошной внешности зацепило его в Дез. Глаза? Зеркало души. Не могут такие глаза принадлежать обычной смазливой дурочке. И не может обычная смазливая дурочка быть так проста и легка в общении.

Рядом с ней, Куница чувствовал себя шахтером, который будучи под землей пропустил приход весны и только-только выбрался на поверхность. Ожидал увидеть серое затянутое небо и сугробы, а вместо этого попал в сказку! В тот чудный миг, когда скромное солнце оттепели падает лучами на первую зелень, нерешительно пробивающуюся сквозь снег. В миг, когда вопреки привычке, можно наконец-таки снять шапку. Позволить свежему теплому ветерку, по которому так истосковался, трепать твои волосы.

Ветерок... ну да... а тот парень в Храме? Чувствовал ли он тот ветерок, когда Алезандезе с профессиональной спокойностью потрошила его? Или тот щитоносец, которому пришлось отнять ногу из-за яда, которым темная красавица смазала кинжал? Интересно, он оценил, как Алезандезе приятна в общении? Да кто же она такая? Желание узнать ближе, понять ее... это ли не есть влюбленность?

Но взаимность — штука редкая. Когда Менно Питрен продрал глаза, Дез рядом уже не было. И сейчас, когда он услужливо суетился над ее багажом, дочь Вожака делала вид, что ничего необычного накануне не произошло. Почему? Спросить в лоб при других членах отряда как-то неловко. Остается лишь пожирать себя изнутри всевозможными догадками.

Что-то было не так? Или ей, дочери самого Гастаафа Джербена, не пристало быть вместе с простым поваром? А может, при свете дня, она получше разглядела заурядную внешность Куницы? Ужаснулась и пришла к выводу, что симпатия была навеяна бутылью эволлийского красного? Или смущает возраст? Разница, наверное, лет в семь-восемь... неужели это так катастрофично для нее? Что же не так? Где Куница успел оплошать?

Когда весь скарб наконец был погружен в фургон, Колин запрыгнул на место кучера и дернул вожжи. Фургон тронулся по южной торговой дороге. Позади, за Ржавыми воротами, остался сонный Алькахест. Впереди — неделя езды по Пустоши и неизвестность.

* * *

— ...и тут господина купца начинает тошнить сыром прямо на эту собаку! — закончив очередную поварскую байку, Куница расхохотался.

Помимо удивительно вкусной готовки, был у повара еще один дар — его смех. Веселый, звонкий, слегка с хрипотцой. Порой содержание рассказа Менно не имело никакого значения, ведь он был по умолчанию смешным из-за хохота, которым повар сигнализировал об окончании истории. И смех этот был настолько заразительным, что появись он ни к месту — мог бы легко сорвать поминки. Благодаря ему и только ему, Куница положил конец всеобщему молчанию уже через несколько часов езды по Пустоши.

Делать в дороге было абсолютно нечего, а повар явил себя кладезем забавных историй, которые не иссякали вот уже третий день. Произвел ли он этим впечатление на возлюбленную? Этот вопрос Куница задавал сам себе уже в сотый раз. А Алезандезе не выставляла свое отношение напоказ и была с Менно просто вежлива. Эта язва редко с кем была вежлива. Так может, это такое проявление симпатии? Или нет... Или это холодная вежливость? Подкрепленная страхом того, что ее случайный любовник начнет хвастать своей маленькой победой? "Да кто же ты!? Объясни! Что у тебя в голове!?" — хотелось орать Кунице и он обязательно заорет, выждав нужный момент и оставшись с Дез наедине.

А дочь Вожака, тем временем, сидела на месте возницы. Как некстати, она прослушала последнюю историю Менно. О том, как неопытного поваренка заставили выжимать сок из березового полена. Что ж поделать? Настала ее очередь гнать лошадей. Сами они бежать не хотели — туман.

Плотный, густой туманище лег на сотни метров от обоих берегов Юны. И так добротно лег, что видно было лишь на расстоянии вытянутой руки. Вполне нормальное осеннее явление в этих краях. Скоро пройдет дождь и прибьет туман к земле, а с утра все повторится по новой.

Ну а пока, пользуясь случаем, Алезандезе смотрела в пустоту и погружалась все глубже и глубже в собственные мысли... туда, куда бы так хотелось попасть повару Менно. Но и повару, и военачальнику клана, и даже всезнающему тайному канцлеру путь в голову Дез был заказан. Слава батьке Мусорщику, что им невдомек — задумчивость девушки связана с делами, ждущими ее в Алкмаре. Знай они подробности этих дел...

Еще немного и мечта, к которой она шла так долго, может осуществиться. И наконец-то, все будет не зря. Все эти годы, проведенные вдали от дома. Все изнурительные тренировки и раны, полученные во время "практики" на улицах. Кипы прочитанной литературы, десятки опытов, сотни химических ожогов и две сгоревшие до тла лаборатории. Сомнительные знакомства и громкая репутация, заслуженная чужой кровью. Все это может обрести смысл, когда она наконец примкнет к "Зеленому Глазу".

С самого раннего детства, Дез завораживали истории о шпионах, заговорах и дворцовых переворотах. Сколько она себя помнит, девушка всегда испытывала мрачный интерес к делам ее любимого "дяди Колина". Вся эта интригующая недосказанность, окутывающая его профессию, в один прекрасный день распалила любопытство до предела и дочь Вожака попросила взять ее в подмастерья. Конечно же, она получила отказ. И, стоит отметить, очень грубый.

Стало это собственным решением тайного канцлера или вмешался отец, старавшийся всеми силами отгородить дочь от дурной изнанки мира — неизвестно. От обиды, взыграл характер и Дез бежала из вольного города на восток, в империю Мерсена. Там и началось ее триумфальное восхождение в преступном мире. Да, именно в преступном. Ну а как иначе? Вот решили вы стать шпионом и... что дальше? Пойдете шпионить? Нет, не так это делается. Все начиналось с самых низов. Дочь главы клана "Одноглазого Волка" стала уличной воровкой.

Что окружало ее в то время? Одним словом — ужас. Нищеты, злобы, несправедливости и тупой покорности простых людей она насмотрелась на всю жизнь. Глядя, как процветает коррупция в большом городе, она искренне не понимала — почему это происходит? Ведь всем вокруг предельно ясно, что должно быть не так! Должно быть... лучше. Должны же хоть сколько-нибудь работать на практике общечеловеческие ценности! Такие, как доброта, сострадание, взаимовыручка. Пониманием этого, Алезандезе всегда отличалась от ее тогдашнего круга общения.

Спустя какое-то время, Дез предложили первую "работу". Целью стал некий Хромой Ферчар. Та еще сволочь. Пьяница, кутила и насильник. Увы... за такое не убивают. Просто он задолжал денег тому, кому не следовало бы. И плевать хотел работодатель Алезандезе на тех женщин, жизни которых поломал Ферчар. Плевать? Действительно плевать? Ну и ладно, раз так. Считайте и дальше свои деньги, а Дез вышла охотиться именно на насильника. Если не получается сделать мир лучше другим способом, то... что ж, стоит попробовать. В назидание другим должникам, Хромой внезапно пропал.

Работа была выполнена ладно и в срок. Тут же на "рынке труда" пошел слушок о юном даровании. Оплата сдельная, вкалывай — не хочу! Однако новоиспеченная наемница была избирательна в своих заказах, не хватаясь за все подряд. Она сама решала, кто заслуживает смерти.

Попутно зарабатывая, Дез потихоньку чистила мир от всякой мрази. Эдакое добро не с кулаками, но с отравленным кинжалом в сапоге. И чем обширней становился ее жизненный опыт, чем больше она узнавала об этом мире без прикрас, тем больше ее безрассудный юношеский максимализм обрастал здравым смыслом.

Приходят и уходят правители, строятся и рушатся города, идут войны, происходят великие открытия. Суета и движение повсюду... но весь этот хаос неизменно стремится к абсолютному покою. И либо человечество научится сеять вокруг себя доброе, умное, вечное, либо исчезнет навсегда. И сделать что-то (пусть и тайком), что подтолкнет его к правильному выбору, достойная цель на всю оставшуюся жизнь.

Но как? Методично вырезать всех тех, кто своими пороками отравляет другим существование... можно, но не в одиночку. Устроить переворот при дворе любимого народом правителя... технически возможно, но кого поставить на его место? Покончить с застоем обязательно нужно, вот только добиться бы падения железного занавеса между Милинтикой и восточными королевствами... но зачем милинтийцам связываться с дикарями, коими является наше нынешнее общество?

Нужна команда единомышленников и именно в "зеленоглазых" Дез решила искать поддержки. Она сумеет убедить их. В конце концов, не работать же с Колином. Когда-то она попросила его об одолжении, а он отказал. Теперь уже поздно и... да, можете считать это стервозностью.

Голова кругом от всего этого! Есть цель и понятны средства, которыми можно к ней прийти, но в плане исполнения придется импровизировать. Вариантов развития событий — великое множество. И нужно хотя бы попытаться продумать каждый. Нужно попытаться продумать... не думается. И почему, бес его дери, Менно появился именно сейчас? Добрый, хороший, уютный Менно. Человек, к своим годам сумевший не замарать руки. Сумевший остаться честным перед самим собой и при этом... кажется, абсолютно довольный своей жизнью. А ведь, вроде бы, в одном и том же мире живем. Эта его простота подкупает и... притягивает. Как же не вовремя!

Реальность вырвала Алезандезе из раздумий, будто бы вдарив пыльным мешком по голове. Метрах в двух от нее, за стеной тумана, испуганное ржание и треск ломающейся деревянной оглобли. Фургон слегка подбрасывает, а затем откатывает на несколько шагов назад. Снизу доносится прерывистое фырканье — коню явно очень больно.

— Лекарь! — крикнула Дез. — Лошадь упала!

— А я-то что? — с испугом в голосе ответил Арцей. Каспар невольно насторожился, ведь чего может бояться бывший полевой лекарь карательного отряда тут, в Пустоши? Это же, можно сказать, его второй дом. Хотя, могло и показаться. Может это и не испуг вовсе, а очередное ленивое нытье? Засиделся лысый в городе, эх, засиделся. — Что сразу я-то?