— Удивлялся качеству выполненного фасадного ремонта, — совершенно искренне ответил я так, чтобы по интонации собеседник не понял, серьезно я говорю или издеваюсь.

— И как тебе?

Этот вопрос меня едва не вогнал в ступор. Он что, считает, что кому-то может понравиться?

— Поразительно! — ни на грамм не солгав, отвечаю начальству, смотря прямо в глаза (ну или туда, где они должны быть, где-то там под челкой).

— Выкладывай на стол, что купил. — Видимо поняв, что все вопросы будут отскакивать от меня, как дробинки от броневого пояса линкора, Даас предпочел переключиться на иную тему.

— Вот, все что заказывали: зеленые мидии, дюжина. Вырезка ту...

— Я выгляжу настолько тупым, что не способен запомнить тот список, что сам тебе дал?

Моё воображение уже рисовало сцену, в которой после финала этой фразы мой нос ломается от удара его кулака. Настолько явственными были его раздражение и едва сдерживаемая, внезапно вспыхнувшая злость. Но вместо того, чтобы бить, он развернулся к плите и пробурчал:

— Разложи все и приготовь к разделке. Если что-то у тебя осталось после закупки, можешь оставить себе.

Он даже не представляет, на сколько я скинул цену, потому как то, что он предлагает забрать, равно примерно двухдневному моему заработку! Впрочем, если прислушаться к гудению моих натруженных с самого утра ног, то я их, безусловно, заработал.

Пока я раскладывал продукты и доставал ножи, Тен Даас включил плиту и поставил на неё пару кастрюль и сковородку.

— Скинь куртку и надень чистый фартук, вон на стойке лежит. Будешь помогать.

— Но я же не умею готовить!!!

Очень медленно, как в послайдовом воспроизведении, Даас отвел взгляд от продуктов и поднял голову. Его слова как булыжники, кидаемые циклопом в море, эхом разносились по залу:

— А... Я... Что... Умею?! — Как у него так получается? От каждого его слова моё тело вздрагивало, будто от попадания пуль. Хорошо, что фраза была короткой, и, задав этот риторический вопрос, он сменил тональность. — Тебя готовить никто не заставляет. Будешь просто помогать.

— Понял.

— Вот и хорошо. — Он принялся неуверенными движениями резать водоросли. — Сегодня не открываемся. "Нужный" чиновник, курирующий лицензирование, прошлым вечером подвернул ногу. — В голосе шефа, слышится едва сдерживаемое раздражение.

"Нужный" чиновник — всего одно слово вставлено, а сразу понятно все. И не надо никаких объяснений. Оно, как ключевой элемент пазла, вокруг которого все собирается без усилий, как-то само собой. Может попросить Дааса дать мне пару уроков риторики? Но эта мысль быстро вытесняется на периферию, так как работать ножом и думать о постороннем у меня пока получается плохо.

Сдвинувшись к плите и скидывая на сковородку зелень, Даас сделал мне деловое предложение:

— Первые две недели, как все же откроемся, возможно, будут тяжелыми. Я хотел бы подстраховаться и на это время нанять тебя на полный день.

— На две недели?

— Да.

— От открытия до закрытия? — Потому как, судя по вывеске, время работы ресторана планируется с двенадцати дня до двенадцати ночи.

— Когда как. Надеюсь, подобного не понадобится, но вдруг...

— Заданий, как сегодня утром, больше не будет?

— Будут. И завтра будет. Считай, что закупка свежих продуктов, половина твоей работы.

— Не смогу долго работать в таком ритме. Просыпаться в пять утра и ложиться за полночь. — Отрицательно качаю головой. Обидно, я уже посчитал, сколько заработаю на этих сверхурочных, но подобные нагрузки мне не потянуть, так что придется отказаться.

— Что же ты хилый-то такой? — Нет, это не сочувствие, но и не презрение, скорее искреннее недоумение, вот, что слышится в его голосе. От этого становится как-то даже немного стыдно, что запустил себя настолько. Странно, у меня же годами школы выработанный иммунитет на подобные заявления от кого бы то ни было, а тут чуть не покраснел даже. — Тогда будешь работать, пока сможешь.

— И после доставки продуктов я могу идти к себе спать до двенадцати, — ставлю своё условие.

— Сперва помогаешь мне, потом пробуешь, что приготовилось, и иди. — Он кинул взгляд на часы. — То есть около половины девятого утра можешь отправляться дрыхнуть.

Кивая его словам, как ханьский болванчик, я едва не упустил ключевую деталь. Мне что, пробовать придется все то, что он сейчас пытается приготовить?! Причем он именно пытается, а не готовит. Даже мне, полному профану в кулинарии, это бросается в глаза. Вот эту пережаренную капусту, которую он превратит сейчас в угольки, точно не буду даже пробовать!

— Пробовать только то, что хотя бы выглядит съедобно, это раз. И удвоенная оплата часов сверх контракта — это два. — Если по второму условию я был готов торговаться, то по первому мною было принято окончательное решение.

— Полуторная, — произносит он всего одно слово, и оно меня устраивает...

Через полчаса, спалив или как-то иначе испортив продуктов на сумму более двухсот франков, Даас так и не смог добиться хотя бы видимости съедобного блюда. Этот парень был просто невероятен в своих ошибках. Нет, безусловно, яичницу он приготовит без труда. Но он пытался готовить блюда по рецептам лучших поваров, судя по той электронной книге, с которой он постоянно сверялся. Иногда подмывало посоветовать ему сперва начать с чего попроще, но я быстро погасил это желание.

— Точно не попробуешь? — С такими словами Тен Даас пытается пододвинуть тарелку с переваренными креветками, залитую по самые края кисло-сладким соусом и покрошенным туда красным перцем чили. Причем перца этого по рецепту надо было всего ничего, а он нарезал его столько, что горка образовалась. Даже гора, которая гордо возвышается из соусного моря. Панорама: "Фудзи, вид с моря" — вот что у него получилось, а не то, что можно есть.

— Нет. Я на неделю на больничный слягу с желудочными коликами, если хотя бы попробую! — категорически отказываюсь, обеими руками отпихивая от себя предложенное блюдо.

— А это?

— Нет.

— Хорошо... — Думал, он будет настаивать, но, слава Трехликому, этого не произошло. — Можешь идти спать.

— Я сегодня понадоблюсь?

— Нет, отдыхай.

— Тогда до завтра.

— Пока, пока... — Он больше увлечен разглядыванием результатов своего кулинарного фиаско, чем диалогом со мной.

Быстро снимаю передник и спешу удалиться, пока он не передумал. Жутко хотелось спать, глаза буквально слипались, но раз мне предстоит неделя ударного труда, то перед ней следует уладить некоторые вопросы.

Поднявшись к себе в комнату, с трудом преодолев притяжение дивана, который манил и обещал прекрасные сны, я уселся в кресло и включил комп. Сверившись с расписанием работы деканата и моей кафедры, написал пару писем и сообщений, после чего, скинув на флешку логи тренировок и выпив горячего кофе, вышел на улицу.

На автомате направился в сторону морского рынка, но не прошел и половины квартала, как мои натруженные за сегодня ноги неприятно заныли. Трезво оценив свои силы, развернулся в сторону автобусной остановки. Да, придется сделать несколько пересадок, но я и так за сегодня пешком прошел больше десяти километров, хватит. Несмотря на то, что это время суток было даже безопаснее предрассветного, так как ближе к девяти утра засыпали самые стойкие из гопников, все равно не мог отделаться от привычки постоянно вертеть головой.

До университета добирался более двух часов, потому как, не подумав головой, воспользовался наземным маршрутом и закономерно поймал все утренние пробки, какие только возможны. Затем отметился в деканате, подписав пару документов, и навестил университетский лазарет. Дежурный физиотерапевт ощупал мою кисть, осмотрел снимки, задал множество вопросов, заполнил мою медкарту и, пожелав полного выздоровления, попросил навестить его через месяц.

Очень хотелось зайти в помещение киберспортивного клуба, но сейчас все студенты на занятиях, и там, соответственно, закрыто. До назначенной встречи, ради которой я сюда, собственно, и приехал, оставалось еще около получаса. Потратил их, забежав в столовую и все же позавтракав. Только успел допить сок, как получил сообщение от сэнсэя, встречи с которым я и ожидал. На моё удивление для разговора он предложил встретиться не в клубном кабинете, а в беседке Славы, которая находилась на малой аллее университетского парка.

— Доброго дня. — Как и следует из правил хорошего тона, я как младший поздоровался первым.

— Привет, привет. — Син Янг просто махнул в ответ рукой, тем самым давая понять о неформальном формате предстоящего общения. — Логи принес?

— Пожалуйста. — Отдаю ему флешку.

— Руку дай. — Это уже можно сказать ритуал при наших встречах после моей травмы. Тренер учится на физиотерапевта, и я для него еще и учебное пособие. — Медкарту?

Это у него что-то вроде персональной тренировки. Он осматривает меня, делает свои выводы, а затем сверяет их с мнением профессионального врача, которое записано в карте. Так как подобное меня не напрягает, да и привык уже, то спокойно протягиваю ему карту.

Удовлетворенно цокнув языком (видимо, его мнение совпало с осмотром университетского врача) и вернув мне документ, сэнсэй предложил:

— Логи я посмотрю, конечно, но давай сперва на словах.

— За две недели никаких изменений. — Несмотря на то, что я готовился сказать именно это, данные слова дались мне нелегко. — Нулевой прогресс...

— То есть наши надежды не оправдались... Жаль. — В его интонациях слышится печаль. Хотя я понимаю, что сокрушается сэнсэй не столько из-за меня, сколько переживает за команду, все равно как-то теплее стало. — Если и через две недели не будет никаких изменений, то... Боюсь...

— Не надо меня жалеть.

— Ты сам уже все понял. — Сэнсэй подкинул флешку в ладони. — Время реакции?

— Сто пятьдесят миллисекунд.

— А было?

— Сто двадцать семь. — Мне все понятно, так как со временем реакции выше ста сорока в киберспорте делать нечего. Не только в БАА, но даже в стратегиях, не упоминая файтингов. Там нижний предел сто двадцать пять, если хочешь достичь реально высоких результатов.

— Все остальное можно поправить, но не это. — Он явно потянулся похлопать меня по плечу, но быстро передумал. — Как зубрежка? — Если я вылечу из команды, то единственный мой шанс остаться в университете, подтянуть учебу.

— Тяжело... Очень... — Требования, которые предъявляет ТУНЖ к своим студентам, выше моего потолка.

— Даже за оставшиеся месяцы не выучишь все?

— Выучу. — Это правда, но не вся, и я продолжаю: — Но толку-то, если выучить то, что здесь принято за норму, мне потребуется много месяцев. Как я саму учебу потяну без скидки на "спортивный коэффициент"?

— Что мне в тебе всегда нравилось, это твой здравый разум. — Не думаю, что это комплимент, но на всякий случай вежливо киваю. — Нам тебя не хватает, ты нужен команде.

Вдруг не с того ни с сего, тренер резко сменил тему разговора. Его слова льстят, но, как-то это странно, я никогда не был в лучших. Если смотреть объективно, то в команде я середняк. По эффективности болтаюсь между пятым и шестым местом. Заменить меня не просто, но задача явно не из чрезмерно сложных.

— Удивлен? А зря... — Он садится на посеребренные перила. — Ты знаешь, как трудно выбить "академку" по травме студенту на спортивной стипендии? Нет, не знаешь. Так я подскажу... — Достав из внутреннего кармана куртки электронную сигарету, он затянулся и выпустил белоснежное облако пара. — Это геморрой... Реальный такой геморрой во всю жопу. — Янг никогда не стеснялся в выражениях, особенно в перерывах в матчах, так что я слышал от него слова и похуже. — Не тянешь спорт, не приносишь пользу своей спортивной секции, пинок тебе под зад — вот не официальная позиция руководства. — Еще затяжка. — За каждую подпись под твоей академкой меня имели все... Вообще все, начиная от секретаря кафедры и заканчивая... — Он выпускает дым вертикально вверх, обрывая этим фразу. — Ты думаешь, я бы пошел на такое ради любого из команды? Да я знал вас тогда всего месяц! Так что нет, не пошел бы. Только ради двоих... — Сэнсэй по привычке попробовал стряхнуть пепел, но так как в его руках была электронная, а не обычная сигарета, то это, разумеется, не удалось, что немного сбило его с мысли. — Эти двое — Йол и ты. Ты сейчас подумаешь, видимо, что с Йолом-то все понятно: капитан, отличник, да и игрок на грани гениальности. Но ты-то тут причем? — Заметив мой кивок, он продолжает: — Поясню... Первое, ты хороший снайпер, реально хороший. А если тебе подтянуть физику, поднять тонус, привести в форму, то ты выйдешь на уровень Мировой Лиги. Другими словами — после упорных тренировок и выложившись на все сто десять. Но не это главное... В тебе есть то, чего нет больше ни у кого в команде. И вот этого не хватает сейчас мне и всем нам. Это и есть второе... Когда все идет не по плану, когда все сыпется, в момент, когда кажется, что уже проиграна партия... — Вновь затяжка. — Ты иногда предлагаешь что-нибудь настолько безумное и не стандартное, и матчамп переворачивается с ног на голову. Нет, ты не лидер. Задатки в тебе лидерские, конечно, есть, но до того же Йола тебе в этом аспекте как до небес. Но ты мастер нестандартных решений, кризисный менеджер, как говорят на экономической кафедре. Не все твои решения и предложения удаются, но ты способен их генерировать, предлагать. И, что вообще встречается очень редко, ты берешь на себя ответственность за них. Когда я говорил, что ты нужен нам, это не было пустыми словами.

Его монолог был для меня таким неожиданным. Даже не знаю, что сказать ему в ответ. Я, мягко говоря, ошарашен. Всегда считал основным принципом Янга: "для тренировочного процесса нужен только кнут, а пряники для слабаков". Вообще не слышал, чтобы он кого-то хвалил. Лучше слово, которое можно было от него услышать: "норма". И никаких "отлично" или "молодцы". У него все просто: выиграли — значит, отыграли нормально, проиграли... Если рядом не было камер, то на нас выливался поток отборных боцманских выражений. Если же велась съемка, то тренер ограничивался одним любимым своим словосочетанием: "киберспортсмены доморощенные!".

— Этот вариант. — Поняв, что я никак не буду комментировать его слова, он тыкает мне флешку под нос. — Не устраивает никак. Вообще... Ты думал, что будешь делать, если восстановительные процедуры не принесут должного результата? Я не о намерениях перевестись в другой вуз, сброситься с моста, забить на учебу и пойти работать... Думал ли ты, что можно сделать, чтобы все же вернутся в команду? Об этом я тебя сейчас спрашиваю.