Продолжение 12

Оборачиваюсь к застывшему аки соляной столб Воронову:

— Вот как-то так. Разрешите представить, Павел Алексеевич, первый отдельный батальон специального назначения в действии. Вам понравилось? Десять безоружных бойцов против конвоя в десять стволов... Командиры, освободить всех!.. В реальных условиях была бы куча трупов без единого выстрела. А потом тихонько бы ушли, оставив на пути отхода парочку взрывоопасных сюрпризов для преследователей... Отставить!!!..

Один из мореманов, видно, обидевшись на то, что его спеленали, как дитёнка, как только освободил шаловливые ручки, сразу решил прямым правым откорректировать улыбку Змиюки, который стоял рядышком. Егорка, подобно тореадору, элегантно ушел с линии удара и подсечкой отправил своего "быка" тормозить носом и передними копытами по снегу.

— Морозов, прекратить!!! — Лейтенант с секундным опозданием дублирует команду, затем пытается отстоять честь мундира. — Но все произошло так внезапно, мои матросы были к этому не готовы! Так никто не воюет!

— Павел Алексеевич, все вокруг считают, что времена благородных рыцарей давно прошли. Хоть я и не согласен с этим, мы так воюем уже почти год, и колбасники это в достаточной степени оценили. Последний раз — во время Нарочанской операции.

— Постойте! — Воронова вдруг осеняет. — Вы — Гуров-Томский!.. Господи, как я сразу не сообразил!.. Наслышан о Ваших подвигах, Денис Анатольевич!

— Ну, все мне одному приписывать не надо, без них я бы там ничего не сделал. — Киваю на своих бойцов. — Однако, идемте дальше, нас, наверное, уже заждались...

На стрельбище нас встречает Димитр Стефанов с десятком своих штурмовиков. Мишени уже установлены, раздатчик патронов стоит возле раскрытого ящика, все готово ко второму акту пьесы.

— Павел Алексеевич, давайте устроим небольшую экзаменацию по стрельбе. По три пристрелочных Вашим орлам хватит?.. Хорошо, пусть будет пять, чтобы немного освоились с оружием. Упражнение простое, два — стоя, три — с колена...

После разминочной стрельбы идем смотреть результаты... В принципе, неплохо. Есть и десятки, и "молоко", но в целом — выше среднего. Теперь усложняем задачу.

— С Вашего позволения, Павел Алексеевич... Боцман, ты остался за командира, задача — наступать и захватить окоп противника в виде мишеней. Стрелять начинаете отсюда, дистанция — сто пятьдесят шагов, заканчиваете возле вон того бревна, там до мишеней полста шагов. Оценивается и количество попаданий, и время. Получайте патроны, заряжайтесь, и — на исходную...

По команде "Вперед!" военно-морская гвардия дружно ломится к "окопам противника", отстреливая на ходу по пять своих выстрелов. Для полноты ощущений не хватает только криков "Ура!" и знаменитой флотской "Полундры".

— Смотрите, Павел Алексеевич, как хорошо их видно. — Слежу за секундной стрелкой и одновременно пытаюсь общаться с Вороновым. — Ну, прям, мечта пулеметчика... Да не обижайтесь, потом бойцы Димитра Любомировича то же самое сделают, тогда и поговорим... Время — стоп! Идемте считать попадания...

Дырок в мишенях оказалось поменьше, из пятидесяти выстрелов находим только восемнадцать попаданий, но это приводит лейтенанта в более веселое настроение.

— Видите, Денис Анатольевич, мои матросы почти по два раза "убили" все мишени!

— Павел Алексеевич, давайте посмотрим, что покажут штурмовики. И попытайтесь взять на прицел хоть пару бойцов. — Передаю лейтенанту разряженную винтовку.

Штурмовики показали то, что от них и требовалось. Передвижение перекатами в двойках и стрельбу с колена. Разумеется, за меньшее время. И дырок в мишенях наделали побольше, аж целых сорок две.

— Ну, вот, время — меньше, попаданий — больше. И смогли Вы взять на мушку кого-нибудь?

— Нет... Но, черт возьми! — Прорывает Воронова. — Это же не по Уставу! Где этому можно было научиться?!..

— Вспомните Петра I: "Не держись Устава, яко слепой стенки". А насчет учебы, — простите, а Вы зачем сюда приехали, а?..

Мигающие во тьме огоньки заставляют очнуться от воспоминаний. Скоро станция, значит, нужно сходить посмотреть как там мои сторожа на платформе, все ли в порядке. Потом пользуясь ночной темнотой и безлюдьем выкурить на перроне папироску на ночь, и — спать. Завтра, сударь, вас ждут великие дела...

По-весеннему теплое солнышко прочно обосновалось на почти безоблачном небе, вкупе с легким влажным ветерком свидетельствуя о стратегической победе весны над зимними холодами. Хуже погоды для испытаний моей бронереношки, блин, и не придумать. Выделенный участок полигона, покрытый кое-где еще не растаявшими до конца, но представляющими сплошную слякотную массу сугробами, развезло не по-детски а если учесть, что под ними могут таиться неприятные сюрпризы типа ям и колдобин, то это совсем грустно. Хорошо хоть, что грязь под ногами не чавкает, но машине от этого будет не намного легче. Одна, но очень слабая надежда на то, что ранним утром, после ночного заморозка кое-где еще остались островки наледи.

Принимая во внимание очень скоро предстоящие экзамены и, как следствие, мой режим ошпаренной кошки, генерал Филатов разрешил немного сдвинуть график работ в бронемастерских и выделил аж целый день на бесплатное шоу. И сейчас стоит рядом с немногочисленной свитой спецов на бугорке, дабы не запачкать тщательно начищенных сапог, ожидая начала праздника, в смысле, рапорта господина вольноопределяющегося Буртасова о готовности к старту. Илья с механиками до позднего вечера готовил нашего монстра к утреннему триумфу, вместе с механиками что-то там подкручивая, регулируя и общаясь с механиками на непонятном мне техническом языке, но на повышенных тонах и с применением некоторой доли ненормативной лексики...

— Что, господин штабс-капитан, волнуетесь? — Генерал, глядя на меня с хитрецой, решает скоротать время.

— Так точно, Ваше превосходительство. Не для кого же не секрет, что у всех авто в инструкциях предписано съезжать с твердого дорожного покрытия только в случае крайней необходимости. А тут вот такое...

— Ничего, ничего, в этом вопросе Вы не одиноки. Давеча вон Владимир Авельевич очередной "Гарфорд" с Путиловского испытывал, тот и полсотни шагов не проехал, завяз по самые ступицы. Пришлось его американским "Холтом" вытаскивать. Еле справились.

— Ваше превосходительство, мы же еще до испытаний говорили о том, что шасси перегружено. Пулеметы еще ладно, но трехдюймовка... По моему мнению надо ставить что-то одно. — Подошедший Мгебров разводит руками. — А тут еще водитель лужу прозевал.

— Вот поэтому, Владимир Авельевич, я и прошу Вас оставить на время все дела и помочь с "трехколесками". Через пару недель господа из Комиссии по броневым автомобилям и ГАУ пожалуют, надо не ударить в грязь лицом. В прямом и переносном смысле...

Мгебров вчера с обширными комментариями продемонстрировал мне очередное достижение инженерной мысли начальника Школы. Используя найденные где только можно запчасти от разбитых и испорченных легковых автомобилей, в мастерских собирали из мостов, карданов и прочего железа трехколесные "самобеглые коляски", бронированные только спереди. Бензиновые движки где-то по восемнадцать-двадцать пять "лошадок", переднее колесо на гипертрофированной мотоциклетной вилке и облегченная трехдюймовая пушка, для стрельбы из которой нужно было опустить специальный сошник. Из-за дефицита орудий "трехколески" пока оснащались двумя максимами и показали на испытаниях очень даже неплохие результаты...

— Ваше превосходительство, разрешите обратиться к штабс-капитану Гурову! — Подошедший Илья козыряет, вытягиваясь по стойке "Смирно", и ставит многоточие в нашем разговоре а, после разрешающего кивка, докладывает. — Ваше благородие, автомобиль к испытаниям готов!

Поворачиваюсь, чтобы доложить генералу, но тот опережает меня взмахом руки, мол, давайте, чего уж там.

— Ну, что, твои орлы готовы? Смотрите, братцы, не подкачайте. — И потом громко и официально. — Заводи! Вперед!..

Буртасов залезает внутрь, с лязгом захлопывается железная дверца, один из механиков крутит "кривой стартер", движок заводится и спустя минуту наш БТР уходит от красного стартового флажка... Ну, давай, родной, не подведи!.. У тебя же обе задних оси ведущие, целых восемь колес!.. И хрен с ним, что привод на цепях Галя, должны выдержать!.. Ну, давай, давай же!.. Ай, молодца, небольшая лужа, но газ не сбросили, проехали на прежней скорости, умницы!.. До проволочных заграждений остается совсем чуть-чуть... И машина попадает в большое такое месиво!.. Бл!!!.. Да твою ж маман!!!..

Все попытки вылезти из лужи оказываются неудачными, и выручать застрявшего Реноху отправляется "Холт".

— Ну, что, Денис Анатольевич, первый блин комом? — Его превосходительство сочувственно сыпет соль на рану. — В утешение скажу, что даже эту дистанцию не все проходят. Сколько Вам нужно времени, чтобы подготовить автомобиль ко второму заезду?

— Полчаса, Ваше превосходительство.

— Хорошо, действуйте. Да, и покажите-ка мне эти... гусеницы, как Вы их назвали.

А что там показывать, их уже мои механики с помощью местных добровольцев на колеса натягивают. Резиновая лента с наклепанными снаружи через каждые тридцать сантиметров уголками-грунтозацепами и крепящимися к ним же внутри небольшими железными пластинами, как бы обхватывающими колеса, чтобы резина не соскочила. Эрудит со стажем Келлер обозвал эти пластины "перьями", а всю конструкцию — "овероллом". В месте соединения— две металлических "мебельных петли" с длинным болтом-"пальцем" для соединения.

— Хм-м... Интересная конструкция... — Генерал внимательно следит за манипуляциями. — Возможно, она себя и оправдает.

БТР начинает потихоньку наезжать задним ходом на разложенные гусеницы, потом тормозит по сигналу одного из механиков. Свободные концы ленты натягивают поверх колес, вот сейчас будет самое интересное. Бойцы достают из кузова гигантские пародии на струбцины, одевают их специальными креплениями на грунтозацепы и "перья" и сжимают винтами, позволяя совместить отверстия шарниров и вставить болт, скрепляющий всю конструкцию. Ну, не смогли мы как следует додумать механизм натяжения, приходится пока вот так корячиться! Но всем, вроде, понравилось. На передних колесах заканчивают прикручивать расширительные бандажи...

Вторая попытка оказывается удачней. Илья ведет машину с большей скоростью, на расквашенном грунте она держится уверенней. Перед заграждением берется небольшой разгон и по инерции БТР влетает в колючую проволоку, выдергивая ее вверх вместе с несколькими кольями "зубилом" капота. Затем — задний ход, новый разгон, и со второго раза Реноха с торжествующим ревом движка преодолевает препятствие!.. Теперь осталось совсем немного — ров, он же вражеский окоп... Машина вползает на бруствер, клюет носом вниз... Ну... Ну!.. НУ!!!.. Давай, давай, давай потихонечку!.. Еще разик!.. Еще!.. Есть!!!.. Окоп остается позади!!! Ура!!!..

— Ну-с, господин штабс-капитан, поздравляю! — Как и положено, первым высказывается начальство. — С подобными приспособлениями на колесах у броневика вполне приличная проходимость. Теперь будьте любезны — на огневой рубеж...

Генерал в сопровождении двух полковников оккупирует сидения в своем Тальботе и уезжает на новое развлечение. Ха, а чем мы хуже?.. Машу рукой подъезжающему Илье, чью довольную улыбку видно через открытое водительское окошко, после остановки БТРа открываю двери в десантный отсек.

— Господа, прошу! Сидеть не на чем, но, как говорится, лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

Пропускаю вперед комиссию спецов во главе с Мгебровым, залезаю последним, и после свиста "Вперед" мы едем догонять Его превосходительство.

На стрельбище нас уже ждет пулеметный расчет, и мне вдруг становится жалко своего железного коника. Понимаю, что надо проверить его на пулестойкость, но вот жалко, — и все... Ощущение такое, будто стоишь скованный по рукам и ногам и смотришь, как собираются бить твоего друга. Чтоб ты промахнулся!.. Нет, этот фельдфебель не промахнется, мне про него уже известно. Лучший пулеметчик Школы, если можно так выразиться — маэстро стрельбы из максима. Во всяком случае бравый усатый дядька с двумя Георгиями на груди даже при стрельбе с закрытых позиций, как мне сказали, может отстрелить комару его половую идентификацию, а я о таком виде огня знаю только чисто теоретически. Но все равно жалко Реноху...

Илья отгоняет машину на указанное место и возвращается на огневой рубеж. Дистанция — пятьсот шагов. Короткие очереди эхом разносятся по полю, фельдфебель после каждой чуть-чуть поворачивает ствол, меняя прицел по одному ему понятному алгоритму. Наконец лента кончается и во главе с начальником Школы все идут смотреть результаты... Попаданий — более, чем достаточно, пробитий нет. Есть только вмятины и следы рикошетов на свежепокрашенной броне. Пока мы заканчиваем прогулку, пулеметчики меняют место, огонь теперь будет вестись под углом в сорок пять градусов. Опять грохот очередей и еще одна прогулка. И тот же результат... Меняются углы, дистанция все сокращается и сокращается... Результат одинаков — вмятины на броне и ни одной дырки...

Последнее испытание — сто шагов и огонь под прямым углом. Даже без бинокля видна отлетающая от бортов краска... Ну, скорее бы у тебя лента кончилась, пулеметчик хренов! Долбит и долбит, как дятел заведенный!.. Все... Дробь стрельбе, идем смотреть в последний раз... На бортах к прежним следам от рикошетов добавились свежие дырки. Сверху, где железо установлено под углом, сходясь к пулеметной турели, пробоин меньше, а ниже вертикальные листы испещрены отверстиями. И чем же я их заштопывать-то буду?..

— Ну что же, господин штабс-капитан, испытания закончены. И я считаю, что Ваш броневик их успешно прошел. — Генерал Филатов поворачивается к стоящим позади него офицерам. — Думаю, члены комиссии со мной согласятся. А сам автомобиль попрошу оставить на некоторое время здесь, в Школе. Будем показывать его комиссии вместе с трехколесками и проектом прапорщика Улятовского.

Ну, еще бы не согласились, вон, как дружно головками своими кивают. Против начальства никому неохота идти, а то вдруг поменяется тяжелое и изматывающее место службы в Ораниенбауме на комфортабельные окопы где-нибудь на Западном фронте. А, может, я и зря на них наговариваю, просто Реноху жалко. Можно подумать, я позволю кому-то со ста шагов в борт стрелять! Мои диверсы за два часа до этого всех пулеметчиков выкосят, как дурную траву...

— Что-то не вижу радости на лице, Денис Анатольевич. — Подошедший сзади Мгебров осматривает пробоины вместе со мной. — Авто прошло испытания, Николай Михайлович доволен, дает положительные рекомендации, де еще и хочет показать его приезжающей комиссии. По-моему, полный успех.

— Все так, Владимир Авельевич, только я на этот броневик летом рассчитывал, а сейчас — пока его комиссии покажут, пока в ремонт, пока обратно, могу и не успеть.

— Вы плохо знаете нашего генерала. Держу пари, что броневик будет в строю быстрее, чем Вы полагаете. Вы на сегодня уже освободились?