# Партия

Пауза. После чего в салоне образовывается мёртвая тишина.

— Нет, если вы не хотите, то, конечно, не надо, Александр Владимирович, — пугается 'балерина'.

— Да постойте вы, с вашими оправданиями, — морщусь я. — Вы давно водите?

— С восемнадцати лет.

— И хорошо?

— Нормально, — и Павлова принимается рассматривать коробку передач 'БМВ'. — У вас спорткар с полуторалитровым трёхцилиндровым двигателем. Так?

— Да, — удивлённо отзываюсь я.

— И это автомат... Ага, знаю эту конструкцию. Похожа на 'Теслу'. А 'Теслу' я пару раз водила.

Вадик изумлённо открыл рот. Я разглядываю Павлову, которая не устаёт меня поражать.

— И — где водили, если не секрет? — спрашиваю я.

— Не секрет. На треке, в Крылатском. У папы, — нехотя признаётся Павлова.

— И — кто же ваш папа?

— Автогонщик. Пилот. — Павлова отворачивается. — В своё время выступал за сборную, а сейчас преподаёт.

Вадим присвистнул.

— Потрясающе, — киваю я. — И что, у вас, к нашему всеобщему счастью, водительские права с собой есть?

— Есть. Всегда ношу.

— Зачем?

— На всякий случай. Вам только надо будет доверенность мне написать, на бумажке и от руки.

Шевелёв восхищённо взирает на Павлову. На секунду оборачиваюсь и ловлю невозмутимый взгляд прозрачных, как вода, глаз.

— Знаете, Наталья Борисовна, а ведь я не ошибся с вами тогда, на собеседовании, — очень тихо говорю я, — вы действительно полны сюрпризов... Ладно, ваша взяла. Я пью с Ивантеевым, Вадим на подхвате, а вы везёте нас обратно. А теперь удивите меня ещё кое-чем.

— Чем?

— Расскажите, как сбавить себестоимость плат для микропроцессоров?

'Балерина' на секунду задумывается, и на её губах мелькает понимающая улыбка:

— Так вот почему вы решили сегодня поехать на завод? Чтобы завтра иметь козыри перед заказчиком?

— Touché! — улыбаюсь я.

— Что? — Павлова хмурится.

— Я говорю, не в бровь, а в глаз. Угадали, Наталья Борисовна.

Остаток пути мы проводим в дружелюбном согласии и в мозговом штурме, в результате которого 'балерина' получает задание провентилировать ситуацию с оболочкой плат. Вадим конспектирует вопросы, ответы на которые мы должны стрясти с 'именинника', я выруливаю к Калуге. При виде бело-зелёной вывески 'Сбербанка' прижимаюсь к обочине и отстреливаю ремень безопасности. Поворачиваюсь к Павловой:

— Сколько денег с карточки снимать?

'Балерина' называет сумму, из чего я делаю вывод, что у директора завода неплохие вкусы. Выхожу из машины, Вадим выпрыгивает следом за мной, вытаскивает сигареты и с удовольствием закуривает. Павлова топчется рядом, изучая окрестности. Обхожу автомобиль, выдёргиваю из багажника сумку.

— Наташа, — зову я.

При звуках своего имени 'балерина' медленно поднимает на меня глаза. Она смотрит так, словно пытается установить между нами связь. Точно уже лежит подо мной. Я моргаю, и наваждение рассеивается.

— Наташа, вы умеете писать доверенности? — откашлявшись, спрашиваю я.

— Да, — кивает Павлова.

'Вот интересно, — мелькает в моей голове, — а чего она не умеет?'

И мне впервые становится по-настоящему любопытно, а какая она, эта Павлова? Что крутится в ней? Что тикает, что заставляет дышать?

— Наташа, пишите доверенность.

— И вы доверяете мне свой паспорт? — Павлова изумлённо крутит в руках мой документ.

— Ну, кредит по нему вы вряд ли успеете взять.

'Балерина' немедленно заливается краской негодования. Вот тут-то я и решился нанести ей удар:

— К тому же, мне скрывать нечего. Кстати, я не женат. Хотя и из провинции.

Загнав Павловой эту шпильку, я развернулся и направился к 'Сбербанку'. Я шёл и улыбался, даже лопатками ощущая взгляд смущённой и уязвлённой женщины'.

3.

'Я, Васильев Александр Владимирович, 9 сентября 1981 года рождения, паспорт серии 4504 номер 621603, выданный в ОВД 'Беляево' 12 февраля 2003 года, проживающий по адресу: Москва, Новоясеневский проспект, д. 15, кв. 83, доверяю Павловой Наталье Борисовне, 16 сентября 1987 года рождения, паспорт серии 4504 номер 456167, выданный ОВД 'Аэропорт', проживающей по адресу: Москва, улица Профсоюзная, д. 10, строение 6, кв. 48, управление автомобилем 'БМВ i8', регистрационный номер 'В777АУ 177 РУС', идентификационный номер 67890882. Доверенность без права передоверения выдана на срок с 17:00 до 24:00 7 сентября 2016 года и составлена в 10:45 7 сентября 2016 года по адресу: г. Калуга, улица Плеханова, дом 45. Подпись доверителя: Васильев Александр Владимирович'.

Вручив мне эту бумагу и старательно пряча глаза, Павлова в сопровождении Вадима отправилась выкупать виски. Я опёрся бедром о капот и ещё раз пробежал глазами доверенность, написанную каллиграфическим почерком отличницы. И знаете, о чём я думал? Нет, не о том, что у нас с Павловой почти совпадают даты рождения. И не о том, что мы с ней почти соседи. А о том, что 'балерине' не в первый раз писать такие доверенности. Пообещав себе при случае разобраться и с этим её секретом, согнул лист пополам и убрал его во внутренний карман пиджака.

— Вот, купили!

Выглядываю из-за багажника: Шевелёв почтительно обнимает нарядную коробку с виски. Рядом с ним, держа в руках приличный букет красных роз, топчется Павлова.

— Отличный подарок, — искренне одобрил я. — Садитесь в машину. Поехали.

В этот раз 'балерина' на удивление послушно забирается на заднее сидение. Пока Вадим с интересом косился на Павлову, я пощёлкал кнопками навигатора, чтобы выяснить, как добраться до завода.

Ровно в одиннадцать мы паркуемся у бюро пропусков перед бетонным забором. Шевелёв вытаскивает телефон.

— Через пять минут за нами девушку пришлют, — закончив разговаривать с секретариатом, объявляет он и тянется за сигаретами. Я разворачиваюсь к Павловой:

— Кстати, вы тоже можете прогуляться. Не обязательно тут со мной сидеть.

Павлова выскальзывает из машины, одарив меня новым видом на коленки и на тонкие щиколотки. Набирая короткий вызов, я рассматривал улыбающегося Вадима и Павлову, которая, завернув ногу за ногу, слушала его, но исподтишка косилась в мою сторону.

— Саша, привет, — звучит в трубке после первого же гудка.

— Привет, Лизон. Ну как, разобралась с 'Пушкиным'?

'Пушкин' — это не тот, о ком подумали вы, а название ресторана в центре Москвы.

— Да, я сняла зал 'Библиотека' на пятницу. С семи вечера до часа ночи. Как ты и просил, — весело чирикает Лиза.

— Супер. А что с меню?

— Не бойся, роллы не будет соседствовать с холодцом, — и Лизка довольно хохочет. — Я ещё помню, как ты учил меня уму-разуму. Так что ограничимся цивильным европейским фуршетом с интересным горячим. Плюс десерт и алкоголь на любой вкус. Слушай, а мне по-прежнему заказывать на пятьдесят человек?

— Знаешь, увеличь лучше на пару порций, — прошу я, продолжая рассматривать Павлову.

— О, а у тебя пополнение? — оживляется Лиза.

— Пополнение, — соглашаюсь я. — Партнёры. Ещё директора смежных департаментов.

— И твой новый зам, конечно? — Лизу я не вижу, но поспорить готов, что она хмурится.

— Да, и мой новый зам.

— А можно, я ей яду в стакан насыплю? — ворчит Лиза.

— Лиза... — с легкой угрозой начинаю я.

— Ой, Саш, да ладно тебе. Я же так, смеюсь. А можно, я тоже приду в ресторан? Ну, пожа-а-алуйста, — тянет Лиза. — Ну пусть не к началу, а хотя бы к десяти вечера, а?

— Нельзя, — стараюсь произнести это как можно мягче.

— Ну почему? — канючит она.

— Да потому, что мы больше не смешиваем работу и личное. М-м?

— М-м, — покорно вздыхает 'Лизон'. — Слушай, тут метрдотель с картой вин подошёл. Можно, я тебе перезвоню?

— Я буду на встрече.

— Ладно, тогда дома договорим. Ну всё, целую. — Выдав это, Лиза вешает трубку. Я медленно убираю телефон в карман.

'С ней так легко, — думаю я, барабаня пальцами по оплётке руля. — Так почему же я никак не могу решиться и сделать тот последний шаг, который свяжет нас навсегда?'

'Ты знаешь ответ', — отвечает моё подсознание.

Погрузившись в свои мысли, я почти проглядел, как из бюро пропусков завода вышла девица под два метра ростом, с толстой русой косой, перекинутой через плечо, и что-то спросила у Шевелёва. Вадим кивнул и быстрым шагом устремился ко мне. Открываю дверцу машины:

— Ну, что?

— Александр Владимирович, пропуска готовы, — задыхаясь, сообщает Вадим. — Можно к директору идти.

— Тогда бери подарок.

Вадик, крякнув, хватает в охапку 'сюрприз'. А к машине осторожно подбирается Павлова.

— Наташа, а розы вам. Будете вручать директору. Мы же, как никак, москвичи — люди культурные, — в очередной раз поддел Павлову я. Поймал на себе её смущённый взгляд, и — я ничего не смог поделать с собой! — я ей подмигнул. Мне очень хотелось, чтобы Павлова вздёрнула подбородок вверх, но она пошла красными пятнами.

— Простите, — прикрываясь розами, шепчет она, — просто... я не знала.

— Чего не знали? Что я не женат?

— Нет! Про провинцию...

— Ну, то ли ещё будет. Главное, не сдавайтесь сразу, Наталья Борисовна, а то неинтересно будет, — пользуясь тем, что Вадим не слышит меня, бросаю я 'балерине' и, игнорируя её возмущённый взгляд, направляюсь к девице.

Девице надо отдать должное: в отличие от других женщин эта на меня не пялится, а косясь на Вадика, деловито проводит нас по извилистым коридорам, окрашенным мерзкой зелёной краской. Мы поднимаемся по лестницам, поворачиваем в пролёты, и, наконец, миновав унылые стены, обретаем себя в просторном уютном холле, совсем по-домашнему заставленному цветами в горшках и кадках.

— Директорский блок, — произносит девица, с любовью оглядывая растения. Откашливается и показывает на ближайшие к нам деревянные распашные двери: — Вам сюда.

Киваю, и девица нажимает на ручку.

— Лариса, вот, привела! — сунув нос в щель, баском докладывает она и отступает в сторону.

— Спасибо, Аня... Здравствуйте! — Из-за компьютерного стола, внимательно глядя на нас, поднимается девица номер два.

В отличие от первой эта очень изящна: пышные волосы, высокие шпильки, чёрный костюм, подчёркивающий округлые формы. Но первое, что бросается мне в глаза, это её живое, изменчивое лицо, чем-то напоминающее лицо француженки Марион Котийяр . С интересом рассматриваю девушку.

— Добрый день, — здоровается она.

— Добрый, — говорю я.

— Ой, а это не вы вчера мне звонили? Я по голосу вас узнала, — девица улыбается.

— Да, — легко втягиваюсь в этот необременительный флирт я. Лариса опускает ресницы, а позади меня раздаётся тяжкий вздох. Бросил быстрый взгляд из-за плеча: Павлова раздражённо перекладывает тяжёлый букет из правой руки в левую, после чего поджимает губы и решительно выступает вперёд.

— Ларочка, с 'именинником'! — Отделив от роз букетик поменьше (и как это я его не заметил?), Павлова вручает подношение секретарше. — Ты прекрасно выглядишь, — шепчет она девушке, упирая на небрежное 'ты'.

— Спасибо. Ой, как приятно. — Ловко подхватив цветы, Лариса изгибается, отчего её юбка с разрезом поднимается выше положенного, обнажая кромку чулка стройной ноги, и кладёт букетик на стол. Оценивающе пожевав губами, прячу руки в карманы брюк. Перехватив мой взгляд, Павлова морщится, а Лариса, грациозно покачивая бёдрами, устремляется к дверям с табличкой: 'Генеральный директор'. Поглядывая на меня, согнула указательный пальчик и трижды стукнула в дверь.

— Да! — пророкотало из-за двери. Лариса нажимает на ручку:

— Петр Васильевич, к вам гости. Из Москвы.

— Ну так приглашай!

— Прошу! Директор вас ждёт, — сладко щурит глаза Лариса.

Переступив порог, я быстро осматриваюсь. На мой взгляд, обстановка комнаты может многое рассказать о владельце. А что, по-вашему, говорят однотонные стены, светлый недорогой ламинат, аккуратные белые рольшторы, ещё советский 'кожаный уголок' (диван и три кресла, расставленные вокруг овального низкого столика) и фотографии — бесчисленные изображения людей, среди которых центральное место отводится кряжистому седому мужчине, которому вручают то кубок, то приз, то диплом? При виде нашей группы человек, изображённый на снимках, поднимается из-за стола и шагает к нам твёрдой поступью хозяина земли русской.

'Так вот ты какой, всемогущий директор завода, — думаю я, — человек старой закалки, но виски, тем не менее, пьёшь... Ладно, знаю, как поладить с тобой'.

— Пётр Васильевич, это Александр Владимирович, — поёт Лариса.

— Вижу, — Ивантеев поднимает руку, но вместо того, чтобы протянуть мне ладонь, расплывается в радушной улыбке и вытягивает из-за моей спины Павлову:

— Наталья Борисовна! Вот кого всегда рад видеть.

Лариса морщит носик, но послушно изображает позу 'хлеб-соль'. 'Балерина' делает изящный шажок вперёд, ловко переплетает ноги (и что за привычка дурацкая?) и протягивает Ивантееву букет роз.

— С днём рождения, долгих лет, счастья и здоровья! — бодро начинает она.

— Ух ты как! Ну, спасибо... — Ивантеев на секунду прижимает к себе Павлову. 'Балерина' тут же бросает на меня быстрый взгляд, который я перевожу как: 'Ну что, съел?'

'Это мне за Ларису', — соображаю я. Ухмыляюсь. Павлова тут же вздёргивает вверх подбородок. Впрочем, наши забавы заканчиваются, как только Ивантеев, освободившись от роз, поворачивается к нам с Вадимом.

— А?.. — хмурится он, вопросительно глядя на Павлову.

— А это руководство Конторы. — Павлова всё-таки вспоминает о своих обязанностях и представляет нас директору. Задумчивый, оценивающий взгляд Ивантеева прокатывается по мне, потом по нарядной коробке в руках Шевелёва. При виде 'сюрприза' в глазах директора появляется неподдельный интерес, который он тут же прячет за белёсыми ресницами.

— Рад знакомству, — и Ивантеев решительно подаёт мне ладонь.

— Взаимно. И с днём рождения, — подлаживаясь под его тон, отвечаю я. Рука у директора крепкая, цепкая и мозолистая. И это прикосновение почему-то вызывает в моей памяти одно почти забытое, почти стёртое временем воспоминание...

Это было десять лет назад. Мне — двадцать пять. Через два дня я уезжал в Париж.

— Меня не будет два года. Всего два года, папа! — Я в новеньких кроссовках и модных джинсах расхаживаю по скрипучим половицам старого родового дома. Отец, подперев кулаком подбородок, неодобрительно следит за мной. — Это — мой шанс. Ну, как ты не понимаешь? На собеседовании были десятки людей, а взяли меня. Тебе бы радоваться за меня, а ты...

— Это ты, Сашка, не понимаешь! — сердито обрывает меня отец. — Покумекай своей головой: у тебя родители — и оба 'сердечники'. О чём ты вообще думал, подписывая этот контракт?

— О чём? Да о вас с матерью! — Развернувшись, я утыкаюсь взглядом в отцовскую переносицу, чтобы не видеть его острых глаз. Синих. Жёстких. Непримиримых.

— И что же ты думал о нас, м-м? — Отец изгибает бровь.

— Как вас из этой дыры вытянуть! Папа, погляди вокруг, как вы жили? Что вы вообще видели? Твою железную дорогу? Продмаг, от зари до зари забитый местными алкоголиками? Раздолбанное пианино и танцы в доме культуры по выходным? А по большим праздникам — поездку за сто десять километров в Иркутск? Пойми, жить надо нормально. Для этого я и ввязался в контракт, потому что это — шанс. Шанс, один на миллион. Шанс выбраться из этой дыры. Шанс заработать и переехать в Москву. И я смогу, вот увидишь. У меня всё получится. Дай только время, и я...