Яр не сдержался, поддал Вирму пинка, не слушая предупреждающее шипение хозяина обрыва. Другой мир дрогнул и растаял. Недовольный Вирм уселся, содрал марлевые нашлепки, почесал почти затянувшийся бок.

— Доброе утро, — сквозь зубы процедил Яр.

— Сейчас узнаем, кому доброе, а кому как.

— Упаковали, — доложил Семен: вошел, как кот; Яр и шороха не услышал.

— Действительно, доброе.

На Яра обрушился поток угроз. Вирм повторил слова Семена, щедро добавил от себя:

— Можешь бежать, у меня двери не запираются. Но помни, сколько-то пробегаешь, месяц, или даже полгода, а потом хворец в спину прилетит. Он зол будет, хуже ротвейлера, которого от кости оторвали. И тебя за пару дней сожрет. А меня к делу не пришьют. Нет у нас такой статьи, чтоб за возвращение хворца сажали. Понял?

— Понял, — сдерживая желание навешать Вирму фонарей, буркнул Яр.

— Даю тебе два дня. Увольняйся, собирай шмотки, крутись, как хочешь, чтоб завтра вечером был здесь. Сегодня тебя в Зеленодар отвезут, обратно сам доберешься. Принесешь документы — Сеня тебя оформит, чтоб стаж шел. Не принесешь — сам дурак. Год пойдет с послезавтра. Утром на заказ поедем, от этого дня и отсчет. Календарь, чтоб дни зачеркивать, тоже сам купишь. Не маленький.

Год... Яр повел плечами. Тянущая боль, спутник последних недель, исчезла. Дышалось легко. Сердце билось ровно, с лица словно полиэтиленовую пленку сдернули — мир яркий, чистый, полный запахов и красок.

— Пройдешь диагностику в нашей городской больнице. Биоэнерготерапевт подтвердит, что...

— Я и так знаю, — оборвал Вирма Яр. — Передашь змею спасибо.

Он вышел вон, не желая благодарить самого Вирма. И надо бы было выдавить из себя несколько слов, но язык не поворачивался говорить "спасибо" шантажисту. Яр впервые понял смысл фразы "причинять добро" и его разрывало от противоречивых чувств.

Пока ехали, Яр немного успокоился. Петя помалкивал, только радио переключал, да мчался, будто на "Формулу-1" отборочный тур проходил. За окном мелькали поля и лесополосы, скорость будоражила оживающее тело. Яр похлопывал себя по колену и думал, как объясняться с Дроном. На детский сад плевать с высокой колокольни, пусть трудовую по почте высылают. А Дрону надо что-то говорить. И правда по-прежнему не катит...

"Не буду говорить, что хворца сняли, — решил Яр. — Скажу, что прописали минеральную воду пить и раз в неделю приходить на бесплатный осмотр. Хату попрошу сдать, там, мол, сниму, и работу найду, чтоб было на что жить. Поверит Дрон, не поверит — его дело. А когда год отработаю, попробую признаться. Только водки надо будет побольше взять. Если Дрон в психушку посоветует обратиться, скажу, что пошутил".

— Тебя у дома высадить или у детского сада? — спросил Петя, когда они въехали в Зеленодар. Продемонстрировал, значит, полную осведомленность об адресах.

— У садика, — глянув на часы, ответил Яр. — Попробую прямо сегодня уволиться, если заведующая на месте.

Глава 6

До Красногорска Яр добирался двумя электричками, с пересадкой. В первой — мягкой, скоростной — отлично выспался, а пока ждал вторую, вдоволь налюбовался вокзальным орлом-фонтаном и наелся вкуснейших горячих чебуреков. Плотный обед помог рассмотреть ситуацию с положительной стороны — вообще, после снятия хворца оптимизм из Яра прямо-таки попер.

Из детского сада все равно надо было увольняться. Те слезы, которые там назывались зарплатой, никак не могли заполнить дыру в кредитной карте. Новую работу тоже надо было искать. Если Вирм сдержит слово, и Яра оформят в ЧОП, получится вполне себе красота. Стаж, медицинский полис... да и зарплату какую-никакую, а назначат. И... Яр прочел название очередной станции — вторая электричка шла с остановками — и признался себе: "И интересно. Кого змею заказывают? Куда мы с Вирмом завтра поедем?"

С одной стороны, на автостоянке или в супермаркете охранником работать привычнее и спокойнее. С другой... начальству нигде перечить не будешь, клиенты на обслугу всегда злость сливают. Проще терпеть одного шантажиста Вирма, который, вроде бы, без особых заскоков. Не требует, чтобы перед ним по стойке "смирно" вытягивались.

Мысли о стойке "смирно" и полувоенной дисциплине вылетели из головы, когда Яр подъехал на такси к знакомому особняку. "Раммштайн" ревел так, что кипарисы гнуло. Калитка манила приглашающей щелью — кто-то не защелкнул кодовый замок. В свежем горном воздухе витал отчетливый запах шашлыка. Яр облизнулся и решительно занес сумки в дом.

Гуляли на заднем дворе. Гуляли демократично: Вирм с Семеном пили наперегонки с бригадой шабашников, чинивших раскуроченный змеем забор. За хмельным действом, посмеиваясь, наблюдала длинноногая брюнетка в крошечном черном платье. Ноги были такими завораживающими, что Яр не сразу поздоровался. Большой беды от этого не случилось, за музыкой голос все равно не слышен: раньше, позже — один чёрт.

— Новый якорь? — "Раммштайн" стих по мановению пульта, брюнетка цепко осмотрела Яра — раздела глазами, ощупала, взвесила. — Присаживайся. Я — Софья.

— Привет.

На ответное раздевание взглядом Яр не решился. Уселся за стол, тронул большое блюдо с зеленью, овощами и сыром, убедился в отсутствии мяса — жарится еще — и мельком глянул на Софью. Почему-то застеснялся таращиться в упор.

— О! Добрался?

Вирм утратил собранность, движения были ленивыми, неряшливыми — зацепил, едва не перевернул стул, уронил бокал, вилку, нашаривая открытую бутылку шампанского. Софья подставила бокал под льющуюся из горлышка пенную жидкость.

— Ага. Калитку захлопнул.

— Открыта была?

— Была. А где все? — Яр показал на окно кухни, но интересовался не Фатимой, хотел убедиться, что Нади нет. Не могла же она на пару с Вирмом наклюкаться так, что за калиткой не уследила?

— У Надюхи выходной, — Вирм покопался в петрушке, заорал. — Сеня! Мясо снимай! Жрать охота! — понизил голос, продолжил: — А Фатя покинула гнездо разврата и порока, ругаясь и призывая кары на мою голову.

— Очень убедительно призывала, — хихикнула Софья, обнимая Вирма за ногу.

Яр оценил рассчитанную интимность прикосновения — ему показалось, что Софья ничего не говорит и не делает зря — и улыбнулся в ответ:

— Я слышал, как она ругается. Впечатляет.

— Фатя строга, но справедлива!

Вирм качнулся, удержал равновесие, схватившись за стол, еще раз поворошил петрушку и занял руку более интересным делом — погладил Софью по шее, вытянул из волос заколку, позволяя прядям упасть на плечи. Вот тут-то бы и начать завидовать: мало того, что у шантажиста есть змей, деньги и особняк, так ему еще и с женщиной повезло — яркая, сочная, вызывающая в памяти слова "греческая красота". Видно было, что Софья себя любит и холит, абы на ком взгляд не остановит. Если выбрала — значит, достоин. Можно гордиться.

Яр не позавидовал. За искусно накрашенным фасадом и дорогими тряпками пряталась хищница, как раз Вирму в пару. Пусть вместе охотятся, а ему джунгли без надобности топтать. Вирм выбрал очи черные, очи жгучие, Яр бы...

— Надя у тебя тоже строга, но справедлива, — не удержался он. — У меня прямо от души отлегло, когда ты сказал про выходной. Не мог поверить, что она бардаку потворствует.

Вирм расхохотался. Отсмеявшись, снова завопил:

— Сеня! Где мясо?

— Так, — Софья отставила бокал. — И в самом деле, пора это прекращать. Яр, бери блюдо, снимай шашлык с шампуров.

Порядок она навела в два счета: пока Яр складывал на блюдо подгоревшие куски свинины, выставила со двора шабашников, отправила Вирма с Сеней освежиться — "холодный душ, а то, смотрю, вас в кисель развезло!" — и сама скрылась в доме, предварительно извинившись.

За стол сели под песни Высоцкого. Вирм наполнил рюмки, словно подтверждая: "Считай по-нашему, мы выпили немного". Софья, сменившая черное платье на цветастый сарафан, предстала в новом образе — не хищница-львица, а простецкая хохотушка с ямочками на щеках. Владимир Семенович прокомментировал это меткой строчкой: "Сегодня в нашей комплексной бригаде прошел слушок о бале-маскараде" и Яр включился в игру: поддержал тост "без обид", рассказал пару смешных историй об игроках, с деланным интересом выслушал Сенины армейские воспоминания.

Ужинали недолго. За час Семен успел нарезаться до состояния "дрова", Вирм, отрезвевший, подливавший себе в рюмку минеральную воду, погрузил его в такси, а посиделки на троих не заладились. Яр, уставший любезничать, отговорился требующими распаковки сумками, и ушел в комнату, которую уже мысленно называл своей. Он действительно разобрал вещи — куртки, два костюма и рубашки на вешалки, остальное на полки — выглянул в окно, убедился, что Вирм с Софьей покинули двор, бросив на столе мясо и посуду, и залег коротать вечер перед телевизором. Заснул рано, будильник на телефоне поставил на семь утра, чтоб побудка не застала врасплох, а проснулся в пять. С чувством, что выспался на всю оставшуюся жизнь.

Судя по голосам, нарушавшим покой предрассветных сумерек, не один он был такой. Яр бесшумно прикрыл фрамугу, распахнул окно полностью, прислушался. Слова переплелись со сладким вишневым дымом — Яр вспомнил изящный золотой портсигар с длинными коричневыми сигаретами.

— А ты уверен, что хворец не сбежит из банки?

— Он примороженный, — сипло ответил Вирм. — Лежит как в коме. Начнет шевелиться — змей снова дыхнет. Никаких проблем.

— Тебе виднее, — Софья зашуршала тканью. — Все, что могу посоветовать — скажи об этом Яру четко и внятно. Объясни, что хворец на него из-за угла не выпрыгнет, пообещай, что через год ты банку во двор доставишь, а змей погань прикончит. Убери темные пятна в договоренности. Ты же наверняка только орал и пугал, я тебя знаю.

— Ничего я не орал.

— Ври больше. Ты давить привык. А держать у кого-то дубину над головой, и ждать, что за это он будет спину тебе прикрывать... нереально, Вовчик.

— Я не жду, чтоб прикрывал. Лишь бы не пакостил.

— Сам договоришься. Я тебе в этом не помощница. Я ему не понравилась, заметил?

— Да ладно! Он просто охренел от твоей красоты.

— И сбежал при первой же возможности. Поплакать в уголке от зависти к тебе, — Софья рассмеялась по-другому, не так, как за столом — тепло, по-домашнему. — Пойдем в комнату. Все наладится, Вовчик. Я его дело смотрела... что вам делить-то? Два десантника-раздолбая, оба родом из "совка", в одинаковой школьной форме ходили, в детстве колбасой по два двадцать завтракали. Сработаетесь. Он еще от тебя через год уходить не захочет.

— Вот уж не фига, — пробормотал Яр, дождавшись щелчка балконной двери. — Год, и не днем больше. А если получится узнать, где спрятана банка с хворцом...

Он спустился на кухню, сварил себе чашку крепкого кофе, и вернулся в комнату, к полюбившемуся окну. Прохладный воздух бодрил. Солнечные лучи разгоняли сумеречную хмарь, горы выступали из дымки. Город просыпался, рвал тишину звуками клаксонов и визгом покрышек. Сонька ругалась на Вирма, усевшегося на ее костюм:

— Варвар! Стоило на кровать положить и на минуту отвернуться! Иди, выгоняй машину на улицу!

Она уехала за полчаса до появления Фатимы, на прощанье звонко расцеловавшись с полуголым Вирмом — тот бродил по дому и улице в шортах и шлепках разного цвета, отмахиваясь от замечаний: "Да оденься же ты по-человечески!"

Яр пронаблюдал отъезд из окна галереи, хотел снова спрятаться в комнату, и был остановлен свистом.

— Спускайся на кухню. Перетрем дело, пока не набежали, морали читать не начали.

Ко второму утреннему кофе прилагался ноутбук и папка "алкаши" на рабочем столе — десяток текстовых файлов и много фотографий.

— Наш клиент — известный на весь край врач-нарколог. Живет в соседнем городе. Клинику держит уже пятнадцать лет. Когда-то выкупил одноэтажное здание, бывшую районную поликлинику. Не руины, но в аварийном состоянии. Как я свой дом. Тут такого добра хватает — архитектурные памятники, в которых ремонт можно делать, только получив подпись на каждый чих. Не у каждого связи есть, чтоб на подписи болт забить. У доктора нашего, видать, были, раз развалюху прикупил. А к зданию прилагался очень большой земельный участок. А еще док считал, что клиника на месте поликлиники вызовет у людей больше доверия. В этом он прав. Старые поликлиники, булочные, аптеки, по двадцать лет не забывают. Фатя, вот, к примеру, отправляет внуков в бывший "Универсам", хотя есть магазин ближе, где выбор больше.

— Согласен, — кивнул Яр. — А в чем у доктора беда?

— Двух пациентов какие-то живые корни задушили.

Яр аж кофе подавился.

— История мутная. Сегодня поедем, только на место посмотрим. Доктор со временем на участке новый корпус отгрохал. Вместительный, современный. Старое здание отреставрировал, оставил для понтов — бухгалтерия, свой кабинет, зал для собраний персонала, — Вирм листал фотографии, изредка увеличивая детали. — Там сейчас тишь да гладь. Беда случилась в новом корпусе, в конце июня. Задушили мужика в палате на первом этаже. Окно было закрыто и зарешечено, а всякая кора и щепки на полу валялись, как у себя дома. Менты руками развели, доктор не растерялся и вызвал астрального диагноста. Тот сразу погрешил на фонтан. Вот, глянь.

Безмятежная мраморная дева прижимала к груди виноградную гроздь. Вторая рука статуи опиралась на корзину с фруктами. Бортик и сухую чашу фонтана украшал растительный узор. Стилизованная лоза извивалась, касалась позеленевших трубок для подачи воды, запускала усики на дно. Яр пролистал фотографии кнопкой, возвращая назад. Увеличил.

— Смотри, лепнина на доме и рисунок...

— Совпадают. Я тоже заметил.

Вирм продолжил рассказ. После визита астрального диагноста доктор вызвал пару специалистов из краевого Центра. Не диагностов, а чистильщиков. Те ощупали статую в фонтане, сообщили, что сила, скрытая в камне, им не по зубам, и удалились. Доктор поразмыслил и решил избавиться от фонтана простым способом — снести. А возможным архитектурным комиссиям наврать, что памятник культуры разрушился от времени. Тут-то и началась чертовщина среди бела дня.

Бульдозер не смог заехать во двор — наткнулся на невидимую преграду, забуксовал и практически развалился на части. На рабочих, подошедших к фонтану, упала огромная ветка старой шелковицы. Вторая ветка оборвала провода электропередач. Бригада, занимавшаяся сломом домов и вывозом строительного мусора, поспешно ретировалась с территории, вернув аванс. По городу расползлись слухи об агрессивной чертовщине, усилившиеся после падения с шелковицы альпиниста, согласившегося опилить ветки. Работать в проклятой клинике никто не хотел. Даже за большие деньги. Доктор с трудом уговорил электриков заняться оборванными проводами и начал названивать Софье — посреднице независимого специалиста. Вирм не взял заказ по отсутствию якоря. Обращался ли доктор к другим чистильщикам, Софья не сообщала. Наверное, обращался. В конце июля произошло второе убийство.