Бред и компания

— Что, вы?.. — резко перебили его. — Вы разрушили одно из питейных заведений города и проигнорировали сообщение служебного призрака, а теперь еще бездействуете и упускаете цель. — И ехидно: — Вам не кажется, это несколько халатным...

— Капитан! — тут же возмутился Крис, кашлянул и уже более спокойно заметил: — Если помните, я на больничном.

— Но не труп, — ответили ему и отключились.

— До вечера? — спросил я, и тяжелый вздох стал мне ответом. — До пятницы.

— Нет. В пятницу я занят, так что... Жди на выходных.

— Договорились. С меня Бурбо и закуска.

— Нет. Это с меня Бурбо, а с тебя закрытый кабинет. Надень черное, а я приду в твоем любимом красном комплекте, — по-девичьи промурлыкал вампир и, скомандовав удивленному призраку 'фас!', скрылся следом.

Закрытый кабинет. Бурбо. Черное... Красное... Мой любимый красный комплект? Несколько мгновений я не мог понять его подсказки, а затем вспомнил и ужаснулся.

— Кроссби, сучий потрох, я с тобой никуда не пойду!

— Посмотрим! — послышалось издалека и затихло в треске портала.

— Ушел...

— Не повезло, — согласились со мной дрожащим от гнева голосом.

И только сейчас я заметил, что у недавних событий был очевидец, и не простой посетитель, а невероятно расстроенная мадам Бовари. Сероглазая брюнетка средних лет и среднего телосложения выползла из-под разрушенной стойки и медленно поднялась на явно дрожащие ноги.

— Мадам...Сессилия, — начал я и осекся от одного лишь ее взгляда. Фамильярность не поможет, лесть так же не подойдет, пришлось прибегнуть к правде и крохотной капельке лжи. — Я за все рассчитаюсь! И восстановлю!

— Восстановишь? — вопросила она, явно вспомнив нашу с Крисом прошлогоднюю проказу. — Конечно, восстановишь... Еще прибраться пообещай.

— Да запросто! — воскликнул я, не ощутив подвоха, и с турдом увернулся от ножа. Меткости и силе, с которой его запустили, можно было восхититься. И я бы восхитился, не брось мадам еще один нож, а затем три звездочки, тесак, скалку, стакан, салфетницу, пустую бутылку, а затем и полную... из ящика невесть как уцелевшего под грудами стойки.

— Мадам?! — не вынес я издевательства над продуктом и собственной мной. Хватило удара о стену и дополнительные побои мне ни к чему. — Прекратите истерику! Вы зря переводите бесценное вино.

— Что? — бутылка из ее рук выскользнула, но не разбилась, с глухим стуком покатилась по полу.

— Бесценное, — повторил очень мягко. — Учитывая, что взрыв пережили лишь двенадцать бутылок, они на вес золота.

Ее взгляд метнулся на ящик, затем на меня, опять на ящик, затем на осколки бутылок и винные лужи вокруг...

— Пошел вон! — завопила мадам Бовари, и я ретировался. Действительно, зачем тратить собственное время и слова лучше я сюда Нилову пришлю. Все же косвенно она в этом тоже виновата.

* * *

— Что я должна?! — Дабы расслышать внятный ответ, я сняла с головы Маккоя мешок со льдом и потребовала повторить его 'предсмертную' просьбу, ту самую, из-за которой меня сняли с пар.

— Договориться с мадам Бовари... о золотом возмещении ущерба... и вернуть все в прежнее состояние, — промямлил он, и едва я решила возмутиться, зевая, добавил: — Вы же плетельщик, староста группы, а еще моя должница.

Последнее слово расслышала невнятно, потому как наш бредовый куратор уже выпил обезболивающее и медленно уплывал в сон. Надеюсь, кошмарный.

— Ни один из этих пунктов не обязывает меня решать ваши... — тут я поняла смысл его последней фразы и совершенно нечаянно разбудила, выронила из дрогнувших пальцев мешочек со льдом.

— Нилова! — воскликнул Маккой, срывая с себя ледяной снаряд. — Вы меня добить решили?

— Было бы не плохо! — не сдержала я ехидства. — Что значит, должница? С каких пор, я что-либо вам должна.

— С тех самых, как пообещали разобраться с иском Ричардс.

— И как это понимать? — моему возмущению не было предела. — Маккой, я разобралась! Благодаря мне вы живы и на воле.

— Я покалечен... — паяц указал на себя, палату и лед, который он дальновидно убрал, подальше от меня. — И все это по вашей вине.

Невероятная наглость. На мгновение я даже задохнулась.

— А разве не вы меня утром задержали? Не вы пренебрегли предупреждением стража? Не вы ли будучи в абсолютно нестабильном состоянии использовали петлю разрыва и плетение сети?

— В смысле, в 'нестабильном'? — Маккой перестал разыгрывать больного и сел на кровати, весьма резво для дважды ударенного головой.

— Вы были пьяны.

— Не настолько! Я знаю меру.

— Может, и знаете, но никогда ее не придерживаетесь, — надменно заломила я бровь, и теперь уже наглый Бред задохнулся от возмущения.

— Да как вы... — начал было он и оборвал сам себя на полуслове. Со свистом набрал воздуха в грудь, на мгновение зажмурился и выдохнул, судя по всему не только воздух, но и злость.

Глядя на его умиротворенное лицо и расслабленный взгляд, невольно задалась вопросом:

— Так что, я?

— Так вы же Фея, — ответил в тон мне и широко улыбнулся, даже не представляя, как на самом деле разозлил. — Помощь людям это ваша первостепеннейшая потребность и даже не долг. Так что вам стоит взять волшебную палочку и... нафеячить от всей души?

— Что?!

— В смысле, помочь. — Он мне с усмешкой подмигнул, чем и довел до белого каления.

— А знаете, Брэдвор, если у кого и есть золотая палочка, то только у вас! И вот вопрос, что же вам не феячится?

Я хлопнула дверью под его удивленное 'Что?!' и, не оборачиваясь, сбежала. Бабушка всегда учила сдерживать душевные порывы и не ругаться как портовый грузчик, а дедушка всегда говорил, что порывам нужен выход, иначе они тебя на части разорвут. Именно поэтому в компании с бабушкой, я училась молча делать гадости, а с дедушкой ехидно отвечать, но сейчас я позорно сорвалась и в душе винила себя за это.

Вот и закончился наш мир, и в пятницу никто меня не прикроет. И не думая бежать к мадам Бовари, я вернулась на пары. Села к Сане и в записке коротко поведала ему, суть 'предсмертной' просьбы Бреда.

— Пойдешь в город, я с тобой, — шепнул Златенский.

— Никуда я не пойду. Я уже ответила, что Маккой и его... — смущенно кашлянула, но все же произнесла, — его золотая палочка могут справиться с задачей.

Повисло удивленное молчание, Саня немного порозовел в лице, затем потер красные уши и тихо спросил:

— Палочка это то, о чем я подумал?

— Я не знаю, о чем ты подумал, — теперь уже и я сидела с красным лицом. — Но ты был прав, отпроситься я не смогу.

— Сможешь, — отмахнулся он, как ни в чем не бывало. — Я возьму Савронского, ты Дарику. Вместе восстановим.

— А как же мое последнее напутствие?

— Скажешь, что он ослышался, дважды ударенному и не такое может в голову прийти.

Саня был прав. Вчетвером с разрушениями мы справились гораздо быстрее, всего за час после пар и факультатива по рунологии. Возвращались в потемках, скрыв форму академии под плащами и накинув глубокие капюшоны на головы, а потому Златеский не боялся идти под руку с Дарикой, я же шла в сопровождении Савронского, который не отрывал взгляда от воркующей парочки.

— Вначале Рона, затем Пеннелопа, теперь она...

— Да. Хоть кому-то повезло, — произнесла я мечтательно.

— Не согласен с формулировкой. Как думаешь, у них это серьезно? Или просто так?..

— Серьезно, — я взяла одногруппника под руку, и ободряюще похлопала по сгибу локтя. — Райан, тебе не стоит беспокоиться.

— Я не беспокоюсь. Я просчитываю наперед. Она из простых, он... — заминка и хмурое, — сама знаешь.

— Знаю. И поверь, это не повод играть с ее чувствами.

— Он может, — не согласился Райан и на мой удивленный взгляд пояснил: — Конечно, не со зла. Но... я помню, как он убивался по стерве Рич.

— А он помнит, как ты чуть не придушил бывшего ухажера Дарики. До сих пор страшно вспоминать...

— Она младшая из кузин, я ее единственная защита, — отрезал Райан.

— Не единственная и уже давно. Тебе нужно смириться с этим.

— С чем?

— С тем, что за ней присматриваю и я, и Саня и, в общем-то, вся наша гру... — тут я заметила подозрительное сияние справа, шепнула всем 'меняемся', и уже через мгновение шла под руку с рыжим хитрецом, улыбалась, говорила о чудесной погоде и глазах, в которых я не против утонуть.

Он подыгрывал, едва скрывая лукавую улыбку на губах, а едва мы вошли в ворота академии он игриво полюбопытствовал:

— Ты когда к куратору пойдешь с докладом о проделанной работе?

— Никогда?

— Это еще почему? — удивился он.

— Потому что пойдешь ты. — И не давая и слова против сказать, быстро расставила сети: — Во-первых, я устала, во-вторых, я все еще зла и обязательно гадостей ему наговорю, и в третьих... если ты согласишься, я завтра же наделю Дарику своей личиной и вы сможете погулять без сопровождения.

— Хитрый ход, но ты сама, куда денешься?

— В комнате посижу или библи... — я посмотрела в сторону преподавательских домиков на территории студгородка и удивленно спросила: — А тот крайний, случаем не старый дом Бреда? А на ступеньках если не ошибаюсь, сама Оливия Брэкс сидит?

— Точно она! — подхватила Дарика. — С подушкой... И, что это там у нее? Ведерко со льдом, я права?

— Не обращай внимания на эту шала... шаловливую девицу. Пошли, — скомандовал Савронский, уводя сестру.

Я посмотрела на Саню, он на меня. Нахмурился.

— Фея, не надо. Ты об этом пожалеешь.

— О чем? О том, что не позволила девушке и далее мерзнуть на улице? Или о том, что соединила любящие сердца?

5.

В четверг, вопреки мнению лекарей, я встал с кровати и все-таки добрался до нижнего уровня книгохранилища. Проделал все это, скрипя зубами и передвигаясь исключительно вдоль стеночки, а потому не придал должного значения ни молчаливому приветствию горгулий, ни широкой улыбке прелестницы мадам Дюпо, ни поклону призраков. Дорога к библиотеке была испытанием, спуск по крутой лестнице — наказанием, за стол я сел бледный как моль, но твердо уверенный, что профессора я получу быстрее, чем Крис майора. Для начала я хотел определиться с темой профессорской диссертации и найти литературу для нее. Затем узнать, могла ли блокировка дальнего родственника дать трещину и облагодетельствовать меня пятым уровнем силы или хотя бы третьим, не говоря о заветном седьмом. Далее посмотреть данные о проклятьях, что были в заколке Ричардс. Обледенения я среди них не помнил, да и вряд ли Нилова могла из Черной смерти сотворить Объятия льда. Или могла?..

Все же мы плетельщики маги универсалы, способные как распустить, так и создать любое магическое плетение, независимо от того проклятье это или артефакт, защищен он или не защищен. Все, что было кропотливо создано, так же кропотливо может быть распущено, и наоборот. Возможность чувствовать и видеть это крайне редкий и очень ценный дар и в тоже время самый бесполезный. Неоднократно признанные опасными, даже опаснее свихнувшихся на жажде крови некромантов, мы плетельщики настолько редки и энергетически малы, что занимаем лишь сотую часть реестра магов и предпоследнее место в перечне видов. После погодников, но перед ведьмами. Последних к слову, тоже за магов не держат, вначале пытались к целителям приписать, потом к предсказателям, а после, узнав их нрав, вредный и злопамятный, разрешили оторваться от магической 'элиты' и открыть школы. Не знаю, как элита допустила, но со временем ведьмам позволили открывать как лицеи, так и университеты, в основном вредные.

Нас же, плетельщиков, из-под крыла не выпустили и пару раз пытались 'придушить'. А именно лишить права на частную практику, лишить права передвижения по миру и лишить магии как таковой. Хотя чего там лишать? Плетельщиков выше уровня тройки уже сто лет никто не видел, поэтому в академии стали милостиво принимать не верхнюю тройку магов, а нижнюю со всеми их недостатками... Единички чувствуют плетения, но не видят, хороший тому пример Александр Златенский, налетевший на дверь. Двойки видят, но не четко, поэтому Нилова прищурилась, прежде чем дверь открыть. Тройки видят отчетливо, а потому легко распускают проклятия и плетут, но лишь при условии постоянного развития. И история с маячком хорошая тому иллюстрация, это не Златенский прозрел, а Крис ступил. Если он артефакт связи к поясу крепит двойным узлом, значит и прослушку столько же бездарно поставил.

Вспомнив о Кроссби, да и о нашей группе выпускников, в который раз удивился тому, что плетельщиков пытались стереть не только из реестра магов, но и с лица земли. Зачем? Большинство из нас справляется с этим гораздо быстрее, ленью и неверием в успех. Из сотни первокурсников, выпускной отметят лишь десять человек, согласно данным, до конца жизни сохраняют способности к магии лишь пара из них, либо единицы, развившие свой дар, либо тройки, потерявшие остроту зрения. И только двойки как я, посылают статистику в далекие дали со всеми ее 'невозможно' и 'нельзя'.

К слову, если окажется, что двоюродный прадед к моим успехам не причастен, я напишу диссертацию на тему развития дара плетельщиков посредством постоянных тренировок под кодовым названием 'Диверсион'. Время для исследований есть, подопытные для эксперимента тоже есть, осталось найти поддержку в лице куратора. Я искал информацию как голодный волк, рыскающий по лесу, к сожалению, передвигался как старый голодный волк, а читал еще медленнее. В обед чуть не уснул, ткнувшись носом в книгу, за что получил от мадам Дюпо чашку чая и три бутерброда, принесенные ею из столовой.

— Мне радостно видеть, что не одна я над книгами усыпаю, — поделилась она и с улыбкой проговорила, — еще немного и вы, простите за звучность слова, переплюнете любительницу ночных чтений.

— А у вас и такие есть?

— Есть. Засиживаются до утра, затем пьют бодрящее зелье и идут на пары.

— Мадам Гамильтон и ее племянница Лучи? — спросил я о самых начитанных преподавательницах академии.

— Нет! Чаще всего они запасаются книгами общего пользования. — Иными словами, женской романтической литературой, которую синеволосая библиотекарша любила, но не ценила, так как не могла укрыться ею от любопытных глаз посетителей. Обложка была мала.

— Гербена Дин, Маро Маккензи, Акеллия Ош-ше? — подошел черед лаборанток и помощниц преподавателей.

— Только детективы и за редким исключением энциклопедии, чтобы удостовериться в сведениях из книг. — Мадам Дюпо улыбнулась и покачала головой. — Не пытайтесь угадать, просто вспомните, за что вы цените очаровательную похитительницу ваших дум...

Дербену? Пять лет прошло, но я все еще помнил, как эта мымра древовесная. В смысле дриада, своровала мои кропотливо собранные сведения о руне роста.

— Немного язвительную...

Мадам Уррим? Помнится, на экзамене по иллюзиям она выставила меня идиотом перед группой комиссией, а затем уже я выставил ее раздетой на собрании факультета. Иллюзию распознали не сразу.

— И в то же время очень проницательную и независимую...

Геля? Нет... это явно зараза Дафна с пятого курса артефакторики. Я был уверен, что мое подключение следилок к охранной системе студгородка сдала декану именно она.