Плоть. Завершено

— Чем обязана столь поздним визитом, мистер Браунг?

— Один наш общий знакомый попросил сопроводить вас в одно место, — ответил мужчина. Только я хотел ответить, что время уже позднее и не лучше ли будет перенести встречу на более подходящее время суток, как он добавил: — Надеюсь, вы понимает, что отказываться будет не лучшим решением?

— Да, — послушно согласилась я.

— Тогда не будем терять еще больше времени и пойдемте, — ответил Браунг, указав рукой на дверь.

Мы вышли из дома, забрались в карету и она тронулась. Окна были занавешены, поэтому куда мы направляемся, я не видела. Когда я попыталась отодвинуть одну из шторок, то Браунг, словно умел видеть в темноте, произнес:

— Не стоит.

Ехали мы долго, я даже успела заснуть. Разбудил меня толчок в плечо и громкий голос:

— Леди, проснитесь, мы приехали.

Несколько секунд я не могла сообразить, почему у меня затекло тело и где я, вообще, нахожусь, потом память услужливо напомнила, и я потянулась, насколько мог позволить салон кареты, и выбралась наружу.

Карета привезла меня к небольшому охотничьему домику, окруженному густым лиственным лесом. Лившийся из окон свет, как раз падал на несколько кленовых деревьев и на могущий дуб, с ветки которого спускалась до земли веревка с привязанной на конце дощечкой.

— Пойдемте, — поторопил Браунг.

Я последовала за ним к дому. Внутри дом встретил нас запахом дерева, пыли и керосина, от зажженных ламп.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж, потом прошлись немного по коридору и остановились у третей слева двери.

Браунг постучал в дверь и из комнаты раздалось:

— Войдите.

Открыв дверь, мужчина указал внутрь и произнес:

— Прошу.

Я прошла в комнату, и дверь за моей спиной тут же закрылась, заставив меня вздрогнуть.

Комната была большой и из дерева были пол, стены, потолок. Возле левой стены, изголовьем к окну, стояла кровать, в ногах у стены шкаф, прямо у стены находился камин, возле него длинная софа, по бокам два круглых столика и лампы на них. Справа длинный дубовый стол, два стула по бокам, в углу шкаф с прозрачными стенками, открывающими вид на коллекцию бутылок с алкоголем, а у стены возле двери располагался книжный шкаф, заставленный книгами. С потолка свисала лампа из оленьих рогов, а у стены возле стола чучело головы оленя, под которым висел арбалет.

Кронпринц сидел на софе, но когда я зашла, он поднялся и подошел ко мне. Выглядел он странно: одежда помятая, волосы взлохмаченные, лицо покраснело, а в глазах пьяный блеск. Да уж, он явно не походил на образ счастливого жениха, ожидающего завтра свою свадьбу.

— Ты припозднилась, — произнес кронпринц и направился к шкафу у окна, достал оттуда бутылку вина, два бокала, поставил их на стол, наполнил и сказал: — Пей.

— Благодарю, но я откажусь, — вежливо ответила я

Кронпринц усмехнулся, взял один стул, перенес его ко второму, потом поставил их друг напротив друга, присел на один, взял стакан и приказ:

— Присаживайся и пей.

"Если ты сейчас не присядешь и не выпьешь, то тебе в этом помогут" — обещал его тон.

Я послушно подошла к стулу, опустилась на него, взяла бокал и немного пригубила терпкого напитка, по вкусу напоминающего крепленое вино.

— Пей до дна.

Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Опустошив бокал до дна, я зажмурилась, чувствуя, как напиток опаляет горло горечью и разливается в груди давящим огнем.

— Теперь можем и поговорить, — насмешливо произнес кронпринц и поставил свой бокал на стол, и я только сейчас осознала, что он к нему даже не притронулся.

Пьяный блеск из глаз кронпринца исчез, и на смену ему пришел холод и серьезность.

— Что вы мне дали? — взволнованно спросила я.

Кронпринц не ответил, только посмотрел на меня своим взглядом, сдирающим кожу, и обманчиво-ласковым голосом произнес:

— Значит, это у тебя такое развлечение: одеваться как шлюха, ходить по тавернам и отдаваться первому встречному мужчине.

— Вы ведь знаете правду, — хмуро ответила я.

— Теперь знаю, — кивнул он головой.

Кронпринц сидел от меня всего в шаге, и мне вдруг захотелось отсесть от него подальше. Это чувство было такое сильное, что я поднялась на ноги, взялась за стул, с целью его отодвинуть, но кронпринц вскочил на ноги и схватил мою руку, останавливая.

Вдруг в моей душе стали пробиваться ростки гнева, ненависти и отвращение к отцу, ко всем тем, кем я питалась, и к кронпринцу. Ростки вытягивались в колющие лианы, которые принялись обвивать мое тело, сердце, душу и сжимать.

— Не прикасайтесь ко мне! — закричала я, дернулась, но его хватка стала только сильнее, и он резко притянул меня к себе. — Отпустите! Не прикасайтесь! Я ненавижу вас! Вы мне отвратительны! — кричала я, пытаясь вырваться.

Кронпринц схватил меня за плечи, со злостью заглянул в глаза и угрожающе прошипел:

— Отвратителен?!

— Да! — Головой я понимала, что нужно ответить "нет", но язык словно стал жить своей жизнью. — Отпустите! Мне противно даже дышать с вами одним воздухом! Я вас всех ненавижу! Вы мне все отвратительны!

И в следующую секунду по моим щекам потекли слезы. Я стерла пальцами слезинку с одной щеки, с удивлением посмотрела на нее и забормотала:

— Нет-нет-нет. Я не могу плакать. Я уже несколько лет не плакала. Нет. Это не я.

Но, не смотря на мои слова, слезы продолжали течь, словно лились за все те года, что я их сдерживала.

Ноги подкосились, и я упала на пол. Кронпринц, продолжая держать мои плечи, опустился рядом.

— Это вы виноваты! — заревела я уже в голос. — Что вы мне дали?! Я ненавижу вас! И отпустите меня!

Кронпринц меня не послушался, а, наоборот, прижал сильнее к себе и начал гладить по голове. Этот ласковый жест меня настолько поразил, что я вдруг заговорила, выливая из души все то, что в ней скрывала. Я рассказала ему об отце, о той ночи, когда он вытащил меня из кровати и увел из дома. О матери, которая применила свою силу и заставила отца убить себя. О том, что потом Беримор наказал меня за то, что я вовремя не прошла обряд, и отныне я могла питаться только тогда, когда жертвы брали меня силой. О своей первой жертве: юноше, которого привела для меня мать. О том, что я испытывала в тот первый раз: невыносимую, разрывающую изнутри боль. О том, что потом совсем не хотела питаться и смогла вытерпеть двенадцать дней голода, после чего сорвалась. О времени, когда мне приходилось переступать через себя и утолять жажду. О том, что потом я научилась испытывать удовольствие, но сам акт слияния был для меня все равно отвратительным.

Прошло около часа, прежде, чем я излила душу и начала постепенно успокаиваться. Когда я закончила, то еще несколько минут сидела неподвижно, чувствуя, как кронпринц перебирает мои волосы и осторожно целует меня в макушку.

— Что вы мне дали? — уже спокойно спросила я и отстранилась.

Кронпринц выпустил меня из объятий и с легкой грустью ответил:

— "Зеркало".

"Зеркало" было одно из алхимических зелий, выворачивающее наизнанку все чувства и эмоции человека, который его принял. Применяли это зелье для заключенных, так как оно было намного эффективнее зелья "правды", и на обычных людей его использовать запрещалось.

— Вы... вы... вы... — у меня просто не находилось слов.

— Я не предполагал, что оно так сильно на тебя повлияет, — ответил он.

Чем глубже ты запихиваешь эмоции, тем сильнее "зеркало" вытягивает их из тебя. Я скрывала их на протяжении многих лет, поэтому зелье и вызвало такой эффект.

Вскочив на ноги, я зло произнесла:

— То, что я из-за "зеркала" все вам рассказала, еще не дает вам право разговаривать со мной в панибратском тоне!

— Успокойся, Анжей, — кронпринц тоже поднялся на ноги.

Я побагровела от гнева, но быстро справилась с чувством, и вежливо спросила:

— Я могу идти, Ваше Высочество?

— Нет! — был мне властный ответ.

— Тогда с вашего позволения, — ответила я прохладно, присела в реверансе и направилась к двери.

Кронпринц меня опередил, загородил собой дверь, схватил меня одной рукой за талию, другой за шею, притянул к себе и прикоснулся губами к губам. Не успела я дернуться, как он отстранился и произнес:

— Теперь ты можешь идти. Дэй тебя отвезет и приготовит один отвар, не волнуйся, он безопасный и хорошо помогает при усталости, как физической, так и эмоциональной. Выпей его и ложись спать, тебе надо отдохнуть перед завтрашним днем.

Его забота меня удивила и заставила насторожиться, но я все равно ответила: "Благодарю, Ваше Высочество" и покинула комнату.

* * *

Как только за Анжей закрылась дверь, Редрик взлохматил волосы руками и подошел к окну. Через несколько минут на улице, в тусклом свете ламп, появилась девушка и его слуга. Они дошли до кареты, забрались внутрь и стали отдаляться от домика во тьму, которая мгновенно поглотила их, только два шара света от ламп еще некоторое время уменьшались, а потом вовсе исчезли.

Редрик подошел к столу, вылил "зеркало" из бокала в бутылку, закрыл ее, поставил на место и достал другую. Наполнив бокал, юноша присел на софу и отпил.

Он и не предполагал, что "зеркало" даст такой сильный эффект, и дал он его Анжей только с одной целью, узнать, что девушка испытывает к нему. Когда он слушал ее историю, то внутри у него скручивался комок гнева и злости: на Беримора, на того первого, на ее мать.

"Я при беременности именно так и питалась, поэтому у меня выросла очень сильная дочь" — вспомнились слова Вероники Вайтерон, отчего гнев вновь зажегся в груди Редрика.

"Лучше бы Обирон не заключал сделку с Беримором и уничтожил его, вместе с его проклятыми жрицами!" — в сердцах подумал кронпринц.

Ему было жалко Анджей, но в тоже время он не мог не восхищаться ею: сдерживать в себе столько боли и горя, но при этом продолжать жить и даже найти свое призвание в жизни, найти которое сможет не каждый.

Редрик уже знал, что девушка решила заняться выращиванием роз, и даже подумывал оказать помощь ей в этом, закупив в Алгоне "араста" — разновидность махровых роз. Также кронпринц понял, как должен дальше вести себя с Анжей, чтоб ее отношение поменялось, и девушка сама захотела принадлежать ему.

* * *

Лионора в небесно-голубом пышном платье, украшенном синими сапфирами и жемчугом, с гордо поднятым подбородком и широкой улыбкой шествовала по белоснежной дорожке к алтарю, где ее ждал жених. За ней, придерживая шлейф, шла Анжей Вайтерон.

Редрик смотрел, как его невеста приближается к нему, как счастливо улыбается, как протягивает ему руку. Кинув взгляд за ее спину, где застыла Анжей, ожидающая, когда кронпринц поможет невесте подняться по ступенькам к алтарю, отпустить шлейф и отойти в сторону к двум другим дружкам, он вдруг на секунду представил, что именно она одета в подвенечное платье и что она улыбается ему и протягивает руку.

"Что за вздор!" — с раздражением подумал Редрик и взял протянутую руку.

Двое старых близнецов-храмовников запели свадебную молитву, и через полчаса новобрачные произнесли "да", обменялись кольцами и стали мужем и женой.

Весь Валинор праздновал союз кронпринца Вларда и принцессы Лионоры, но через два дня их веселье омрачила ужасная новость: король Эдуард Валинорский скончался. Пятнадцать дней королевство находилось в трауре, а потом приветствовало нового повелителя — короля Вларда Валинорского.

...И только несколько человек знало, что за эти пятнадцать дней Редрик и женщины рода Вайтерон смогли предотвратить назревающую в стране гражданскую войну, которую хотела распалить Мариана Сивская и ее сын Ивард Сивский, чтобы заполучить трон. Вот только лишившись покровительства гильдии магов, от них было избавиться легче простого. По Валиноре потом еще долго ходили страшные истории о том, что Ивард сошел с ума и зарезал свою мать как свинью, а потом всадил нож себе в сердце.

Крик третий:

Приручая мое тело, ты приручил мою душу

— А как будет на "шаарс терра" мама? — полюбопытствовала я у Нэда.

"Шаарс терра" — был один из разновидностей языка, на котором юноша разговаривал дома. Всего было восемнадцать разновидностей алгона — так, оказывается, местные называли "зеленные берега". "Шаарс терра" переводился, как "лунный день", или "день лун". Клан, где он родился, назывался "саатэр терра" — "клан лун", и это было единственное, что я могла узнать у Нэда о его прошлой жизни. Притом, говорил он с таким выражением лица, словно я его пытаю, поэтому я перестала интересоваться о его жизни и начала расспрашивать о языке.

— Мама — "наара", отец — "нарр", глава семьи — нарúтэ, — ответил Нэд и то, как он произносил слова на валинорском и алгоне настолько отличались, что казалось их выговаривали два человека, которые были коренными жителями этих двух стран.

— А как они пишутся? — спросила я, так как еще ни разу не видела написанные слова на алгоне.

Нэд взял перо и принялся выводить на чистом листе в тетради странные символы:

— Наара, — указал он на первое слово, нарр, — на второе, -нарите, — на третье, шаарс терра, — на четвертое и саатер терра, — на последнее.

— Почему "терра", ты вместо слова нарисовал луну? — заинтересовалась я странным фактом.

— "Терра" — это бог лун, поэтому это слово не пишется, а рисуется образ бога.

Буквы показались мне странные, и я, если честно, совсем не могла понять, как их можно читать, о чем и призналась южанину.

Тот улыбнулся и завил:

— Просто ты не видела наш алфавит, сейчас я тебе напишу, — и принялся выводить на другом листе свои буквы.

— Поразительно! — взглянув на алфавит алгон, произнесла я с восхищением.

Я хоть и знала еще три языка, но их алфавиты были похожи на валинорский, поэтому столкнувшись с языком, который полностью отличается от нашего, я ощутила легкое восхищение и зависть.

— Наш язык только кажется сложным, но его очень легко выучить, — произнес Нэд. — У нас для этого даже существует песенка.

— Песенка? — поразилась я.

— Да, — кивнул южанин головой. — Я спою вам, правда, на вашем языке она будет немного нескладно звучать. — Нэд откашлялся и тихо запел, красивым и тягучим как мед голосом:

— Запомни: "та" — первая идет всегда,

"Л", "с" и "а" — неразлучные друзья,

"Т" бежит следом, "н" догонят,

"Р" отстает, но не беда

Ведь на выручку спешит к ней "аа".

"Ш" и "ше" похожи, но пишутся разно...

На этом песенка резко оборвалась, так как в мой кабинет, где обычно занимался Нэд с репетиторами, открылась дверь и раздался громкий голос:

— Ее Королевское Величество королева Лионора Валинорская!

В комнату гордо прошествовала Лионора. На ней было надето пышное платье в коричнево-зеленые квадратики, темно-зеленый пиджак с тремя большими золотыми пуговицами и шляпка с искусственной большой пурпурной бабочкой. Сейчас подобный стиль считался писком моды, которую Лионора и ввела в Валинорне.

— Ваше Величество, — вежливо произнесла я, встала с кресла и присела в реверансе.

Нэд поднялся и поклонился.