Кровь моего врага

В следующую секунду темная фигура незнакомца замерцала и исчезла. Растворилась, не оставив после себя и следа.

— Что за... — выдохнул Мартен. Он тихо выругался и повернулся к стоявшему рядом с ним магу. — Что это было?

Явно чувствуя себя неуютно под десятком устремленных на него взглядов, маг беспомощно покачал головой.

— Не знаю. Подобную энергию я ощущал впервые.

Мартен и не ожидал иного ответа. Все его подчиненные были абсолютно бесполезны, это стало ясно уже давно. Он вновь оглядел пустынные и темные гряды холмов.

— Плевать. Открывай портал.

— Вы уверены? Я до сих пор чувствую...

— Я сказал — открыть портал! — рявкнул он, машинально схватившись за рукоять меча. Одно слово, всего одно слово отделяло его от нервного срыва. После недолгого колебания маг всё же кивнул и начал вызов.

Что-то неладное Мартен, Аллис и воины почувствовали ровно через минуту. Но было уже поздно, — пространство вокруг исказилось, а тело пронзила резкая боль. Заклинание пришло в действие.

Очередная капля крови упала в траву под ногами. Тирит сморщился от боли, но всё-таки затянул повязку на предплечье, надеясь, что кровь наконец остановится. Его белые волосы, обычно аккуратно собранные в конский хвост, теперь свисали спутанными прядями, ободранные голые плечи кровоточили, а ноги предательски дрожали под весом тела.

Рядом на земле, поджав ноги и тихо завывая, скрючился Мартен. Ему досталось куда больше, так же как и Аллису, который привалился к корням замшелой ели, накрыв голову ладонями. Тирит медленно выпрямился и осторожно шагнул вперед, ступив между разбросанными по траве внутренностями. На унижение Мартена он мог любоваться бесконечно, но пора было приходить в себя и действовать — лес, в котором они оказались, не терпел живых созданий на своей территории.

— Нужно уходить отсюда. — Негромко произнес воин. Словно от звука его слов, мертвые ветви деревьев всколыхнулись, а тени под ногами бешено заплясали. — Мы неподалеку от устья Ильрун.

Аллис вздрогнул в приступе боли. Осторожно, словно боясь навредить себе ещё больше, он отвел ладони от головы, и в неясном свете луны влажно блеснул лишенный кожи и волос затылок. Маг взглянул на залитые кровью руки, и его некогда красивое лицо исказила гримаса страха. 'Плешивый Аллис' — подумал Тирит и чуть было не рассмеялся. Маг превратился в плешивого урода с исполосованным от одного острого уха до другого лицом.

— Куда мы пойдем, чёртов дурак?! — раздался хриплый крик Мартена. — Как мы пойдём, Иблис тебя подери?! Аллис, не будь бараном, исцели меня ещё раз!

Тирит смерил командира взглядом.

— Милорд, маг уже на последнем издыхании. Если он прочтёт ещё хоть одно заклинание, нам придётся тащить его на себе.

Мартен резко приподнялся и впился в воина взглядом оставшегося глаза. Под коркой крови и грязи, покрывавшей лицо, не была видна даже черная татуировка, пересекавшая щеку.

— Никто и не собирается его тащить, идиот! Мы бросим его здесь, если это потребуется! — Его мускулистые руки, покрытые чёрными волдырями, бессильно впивались в землю, а пустая глазница продолжала кровоточить. — Аллис! Ко мне!

— Милорд, до Ущелья по моим примерным подсчетам идти около недели. Маг нам просто необходим. — И Тирит умолк, втайне надеясь, что командир его не послушает. Он никогда и никого не слушал. Маг сдохнет сейчас, Мартен — потом, оставшись без лекаря, а Тирит спокойно вернется в Ущелье Кошмаров, глубоко скорбя о потере команды и командира. Всё складывалось так прекрасно благодаря воле какого-то случая...

Но, как назло, после недолгих колебаний Мартен остановил Аллиса.

— Да, как ни странно, ты прав. Нам ещё долго идти. Подними меня...

Только этого не хватало! Проклятый истеричный самодур оказался ещё и везучим...

Тирит слабо улыбнулся и склонился к Мартену.

— Я рад, что вы приняли правильное решение, милорд.

— Не понимаю, кому понадобилось вмешиваться в мое заклинание.

Западный зал дома Ар'хаши был погружен в сумрак, разбавленный неясным светом факелов на стенах. Повсюду сновали рабы, вычищая малейшие комки грязи, забившиеся в трещины между камнями, а на углу длинного массивного стола, протянувшегося от одной стены до другой, притулилась пара дху, уныло косясь друг на друга.

— Это не были k'wela, они так не умеют, — тихо продолжил Аллис. — Не люди. И не Избранные. Хотя... они могли заплатить кому-нибудь, этот кто-нибудь выследил нас и...

— Слушай, заткнись, будь добр. — Резкий голос Тирита обрубил его на полуслове.

Аллис раздраженно отвел глаза, но всё же промолчал. Он дотронулся до плешивой головы, скрытой под капюшоном, и невольно содрогнулся от отвращения. Каким уродством наградила его судьба! Аллис перевёл взгляд на воина, вертевшего в руках отполированный череп, служивший подсвечником. Посмотрел на его длинные волосы, стянутые в хвост, на гладкую кожу лица, перевязанную руку... Царапина, всего лишь одна царапина. Жизнь была крайне несправедлива. Представив, как воину отрывает голову магической волной, Аллис хмыкнул и невольно улыбнулся.

— Что ты хрюкаешь? — Тирит поднял тёмно-лиловые глаза, колючие от злости. — Тебя что-то веселит в данной ситуации? Расскажи, будь добр, посмеемся вместе.

— Нет, нет, ничего... — Аллис отвернулся и сделал вид, будто его страшно увлекла возня человеческой рабыни, оттиравшей пол. Он ненавидел этого хитрого проныру, занявшего в свите Мартена главное положение, большей частью за счёт сведений об Исаире. В своё время Тирит был близок с Избранным. Жрица хотела знать каждую мелочь о своем сыне, и Тирит идеально выполнял свои обязанности, докладывая о каждой мелочи и слове. О, при желании этот дху мог влезть без мыла в любую щель...

Его размышления прервал грохот распахнутой двери.

— Мартен! — выдохнул Аллис, привстав с места. — Милорд! Как мы рады приветствовать вас...

Вошедший прервал мага резким взмахом руки и быстро приблизился к столу. По одному из рукавов его шелковой рубашки медленно расползалось темное пятно крови, но, казалось, Мартену было на это плевать.

— Готовьтесь. Скоро нам придется возвращаться на поверхность. В игру вступил ещё кто-то, и этот кто-то не должен управлять ситуацией в одиночестве.

ГЛАВА 5

Сын

'...Но раз Одния — богиня защиты и правосудия, так почему жрецы её ведут себя подобно неразумному скоту? Разве позволительно святому человеку, близкому к богу, напиваться, а затем блевать под столом? Разве позволительно им драться за дешевую шлюху, а после, помирившись, иметь её вдвоем? Вы даже двух слов псалма связать не можете, с утра потому что у вас похмелье, вечером же потому что заняты стаканом. Посмотрите на себя! На друг друга посмотрите, братья! Вы позорите само понятие 'жрец'! Вы — просто свиньи в рясах, неотесанные чурбаны, не ведающие культуры!

(Последняя проповедь пресвятого Дая Артаисского (3450-3485гг), таверна 'Золотой Ключ')

'... Вообще к середине четвертого тысячелетия эльфы выходили из лесов так редко, что люди даже стали забывать их облик. Единственным местом, где присутствие эльфов воспринималось так же спокойно, как летний дождь, был восток центральной части континента (в основном земли, расположенные неподалеку от Исраза). Но несколько десятилетий спустя во время войны Пяти Тысяч, охватившей Внешний Мир, человеческому роду пришлось встать с нелюдями в один строй, спина к спине, и биться, спасая свои жизни. На этот период приходится пик смешения рас, некоторые историки даже называют его переломным моментом всемирной истории...'

(Хафиз Хорсоф Парвиз, 'История Внешнего Мира', том 2)

Пустая кружка стукнула, обрушившись на деревянную крышку стола. Она присоединилась к остальным своим товаркам, стоявшим стеклянной баррикадой, над которой грозно нависал главный завсегдатай таверны 'Золотой Овен' городка Парящих Птиц, глава совета, известная личность Трех Поселений и всей округи заодно, жрец Однии по имени Фахрус.

Он и его четырехлетний сын пришли из Артаиса пятнадцать лет назад. Вначале жители Парящих Птиц высмеивали его грубые повадки и любовь к выпивке, но, когда одной особенно лютой зимой с севера пришли орки, Фахрус был первым, кто бросился в бой. Никто не ожидал от него такой мощи: жрецу хватило получаса, чтобы разнести отряд врагов в пух и прах. Сразу после этого его произвели в герои. Его заклинания были таинственны и смертельны, кулаки тяжелы и быстры, а его сын, Линд, являлся точной копией отца, с пронзительными небесными глазами и черными волосами.

— Скажи Кхельду, чтоб принес ещё, — пробасил Фахрус, с шумом отодвинув опустошенную кружку подальше, к остальной груде. Линд сложил ладони рупором и проорал:

— Ещё эля Фахрусу!

Отец уже размяк от выпитого, а его густая борода слиплась от пролитого на неё эля, но завязывать с выпивкой он явно не собирался. Каждый год в день Солнца Фахрус напивался до младенческих слюней.

Однако сегодня, именно сегодня этот человек нужен был городу трезвым. В лесах, стеной отгородивших Парящих Птиц от остального мира, появилась тварь. И несколько дней назад она перешла со скота на людей, уже утащив двоих.

— У неё ничего не выйдет, клянусь яйцами Создателя. — Речь жреца прервалась из-за продолжительной отрыжки. Фахрус вытер мокрую бороду рукавом и продолжил. — Теперь на поле будут дежурить наши ребята, по очереди, так что эта мразь осталась в дураках.

Очередной пьяный рёв, прокатившийся по таверне, заглушил вопрос Линда. Повторить его он смог только через несколько секунд, когда стало более-менее тихо.

— Может тогда тебе пока хватит пить? Мало ли, сейчас...

Грозный взгляд отца заставил его захлопнуть рот и покрыться испариной. Фахрус ненавидел, когда ему указывали на количество выпитого. Нет, отец не был пьяницей, просто... Просто иногда (и особенно в день Солнца) он любил надираться так, что путал лезвие меча с рукоятью.

— Я сам прекрасно знаю, сколько и когда мне пить, понятно? Лучше следи за своим языком.

Линд отвел глаза.

— Хорошо, — выговорил он, и уставился в густую тьму за маленьким покрытым копотью окошком.

Ночь была на удивление тиха и безмолвна. За окном ярко светила желтая луна, освещая деревянный пол и кровать, на которой лежал Линд. Уставившись в потолок, он размышлял о грядущих битвах, в которых он будет участвовать и, вне сомнения, победит. Эти мысли часто не давали ему спать. Стать как отец — вот какова была его заветная мечта. Стать таким же отважным, сильным и уверенным в себе. Побывать в Ас'шараде и Артаисе, на севере и юге, — да что там, объехать весь Внешний мир...

Издалека донесся тихий отголосок крика. Линд мгновенно перестал считать потолочные балки и прислушался, затаив дыхание. Крик повторился. На этот раз он был уже ближе, эхом бродя между холмами.

Линд вскочил с кровати, быстро натягивая одежду. Его сердце бешено колотилось. Это был шанс! Самый настоящий шанс доказать всем, что он не обычная деревенщина, что на самом деле его дух велик, а смелость и сила не поддаются сравнению. Впопыхах собравшись и схватив меч, Линд осторожно открыл дверь комнаты.

Через пару минут юноша уже бежал по заросшей тропинке заднего двора. Легко перемахнув через ограду, он помчался вверх по изъезженной дороге в сторону полей, вскарабкался по склону и остановился, пытаясь отдышаться. Отсюда были видны все окрестные деревни, большая часть Речного леса и... поле.

По залитому желтым лунным светом полю со всех ног бежала девушка. Она спотыкалась и изредка оглядывалась на темную кромку леса. Взглянув в ту же сторону, Линд вздрогнул.

Их было трое, этих тварей. Черные, похожие на изуродованных марионеток, они бежали бесшумно и нечеловечески быстро, несмотря на высокую траву. Их залитые призрачным лунным светом фигуры уже приближались к середине поля.

Никто не знал, кто или что это такое, скорее всего они явились откуда-то с северо-востока, со стороны орочьих земель и Свирдира. Единственное, что знали селяне, — твари жрали людей. Сперва одна из них утащила двоих из соседнего с городком поселения, теперь же они явились уже втроем. Единственными нежеланными свидетелями стали часовой, наверняка уже лежавший ничком в собственной крови, и девушка. Твари уже почти настигли её, пританцовывая, словно вытянутые ожившие тени.

В отчаянии Линд было метнулся в сторону поля, но быстро остановился. 'Отец. Нужно позвать отца,' — мелькнула в его голове мысль, за которую он сразу уцепился, словно утопающий за соломинку. А взгляд вниз, на питающихся тварей решил всё.

Вечером после бойни на полях в таверне царила тишина. Кружки не звенели, а смех стыдливо прерывался на середине: Фахрус вёл собрание.

— ... и никаких друзей-подруг на посту быть не должно. Вы все видели, что случилось с Микой и его девчонкой. Они думали, нападение тварей — это шуточки, побежали в поле резвиться. Результат — мы потеряли ещё четверых из-за глупой оплошности. Тел, кстати, мы так и не нашли. — Отец был серьёзен как никогда. — Сегодня ночью дежурить будем мы с сыном. Сейчас нужно быть как можно осторожней, так что не выходите из города без особой надобности. — Он выдержал паузу, опустив голову словно от тяжести раздумий, затем поднял кружку. — Выпьем же за покинувших нас.

Перед мысленным взором Линда до сих пор бежала та девушка. Он снова и снова наблюдал, как она падает, а сверху прыгают черные силуэты тварей...

— Выпьем же! — Фахрус отпил большой глоток. Сидевшие вокруг жреца последовали его примеру, все, кроме Линда. Его кружка была всё так же полна, как и в начале речи.

— Линд, пей, — раздался торопливый шепот доброжелателя сзади. Но Линд застыл, разглядывая пенку, плававшую на поверхности. Очнулся он лишь тогда, когда его голову резко подняли за волосы и перед глазами возникло бородатое лицо отца.

— Что с тобой?

Он был разгневан, Линд знал это. Также он знал, что будет за непослушание. Рывком освободив голову, юноша поднёс кружку к губам и чуть пригубил эль.

— За тех, кто ушел от нас, — пробубнил он. Его последние слова заглушил шум передвигаемых столов. Собрание закончилось. Линд хмыкнул и отпил ещё немного. Да, он явно был лишним на этом сборище. Он никому не рассказал про случай с Марией, про то, как, стоя на холме, он наблюдал последние минуты её жизни. С безопасного расстояния. От этих воспоминаний становилось гадко, как будто всё тело облили грязью, несмываемой, прилипшей намертво...

— Эй? Ты меня слышишь? — Низкий голос отца заставил Линда подскочить на месте. Фахрус сидел напротив и недоуменно разглядывал сына. — Да что с тобой?

Линд поднял глаза на отца и слабо улыбнулся.

— Нет, ничего. Всё в порядке. Извини, если я что испортил.

— У нас у всех настроение далеко не праздничное. Не бойся, завтра всё будет в порядке. — Фахрус ненадолго умолк, затем рявкнул так, что юноша снова вздрогнул. — И где мой эль, черт подери?!

Ночь дежурства близилась к завершению, тёплый ветерок обдувал вспотевшее от постоянного напряжения тело, принося прохладу. Наверху между колыхавшимися макушками елей виднелось тёмное звёздное небо. Неожиданно где-то ближе к чаще раздался хруст, от которого Линд подскочил как ужаленный.