Дочь вампира

Сквозь окна с неровными, словно рваными краями, лились потоки красноватого света. Только вот распределялось освещение не равномерно — лучи то бессильно провисали, то выгибались витыми арками, отражались и рассыпались бликами, тонули в матовых поверхностях, обтекали предметы, не оставляя теней, но сами становясь тенью...

Безумная, лишённая гармонии и красоты игра линий и света туманила разум, кружила голову, мешала связно мыслить.

Поэтому в кабинет наследника Ларэа старались не заходить. И даже в его окружении шептались, что высший явно безумен, раз ему нравится эта обстановка.

Только вот седоволосый наследник Ларэа безумцем не был. И на сводящую с ума круговерть света и линий он уже не обращал внимания, хотя одно время и прилагал все усилия, чтобы придать кабинету нормальный вид. Увы, предшественник седоволосого сделал всё возможное и невозможное, чтобы никто не испортил его любимый интерьер, а перебраться в другой кабинет значило бы для наследника расписаться в своём бессилии.

— Я всегда знал, что у мастера было не в порядке с головой, — под нос пробормотал вампир, изучая отчёты подчинённых.

Впрочем, на этот раз недовольство седоволосого было вызвано не безумной обстановкой, а злой насмешкой Мортис: костяной трон стоял пустой, хоть бери и садись, да вот незадача — этот кошмар столяра признаёт только действующего Владыку или его Наследника. А Наследник исчез в неизвестном направлении, прихватив с собою свою бестолковую сестрицу. И какому идиоту вздумалось назвать её Принцессой?

Видно, тёмная богиня действительно имеет любимчиков — иначе с чего бы это так везёт верховному и его семейству? И с чего бы это госпоже Удаче постоянно воротить нос от умного и сильного Вернера, готового принести на алтарь богини всю свою жизнь?

Седоволосый вздохнул. Разорвать связь с троном может только или сам Владыка, или Наследник. Последний не такой идиот, чтобы добровольно отрекаться от тёплого местечка, пленного Верховного приводить в сознание рискованно, да и шантажировать его сейчас нечем. Попробуй седоволосый врать, как тот сразу поймёт, что беловолосой девчонки в его руках нет и не было!

Осталось только объявить охоту на Даниэля и искать способ разрушить привязку к трону.

Кто сказал, что это невозможно?

Возможно всё, если не делать это своими руками.

Глава 4,

в которой всплывают новые проблемы

Лилия

Больше всего база пиратов напоминала недорасколовшуюся планету — несколько очень крупных астероидов были соединены между собой стеклянными переходами и платформами. Некоторые из них были накрыты огромными полупрозрачными сферами, под которыми угадывались очертания зданий странных форм. Как объяснила нам Туманность, Арра действительно не могла считаться планетой, и это позволяло не опасаться пронырливой Федерации, стремящейся захапать себе под крылышко все жилые планеты. База была действительно создана из нескольких крупных астероидов и космических станций, удерживаемых силовыми полями огромной мощности. Это позволяло не опасаться того, что Арра разлетится на составные части или что эти самые части столкнуться.

Удобно, конечно, но выглядела эта Арра как-то не очень презентабельно. Я поёжилась, выглядывая в иллюминатор. Чёрное небо над серой каменистой поверхностью астероидов смотрелось не очень красиво, и даже шикарные переливчатые звёзды не могли исправить впечатление. За последние два дня я на них уже насмотрелась.

— Лилия, — проворковали сзади.

— Да-да, Айрэна, я тебя слушаю...

— Нет, не слушаешь! — обиженно воскликнула эльфка, пытаясь отодрать меня от стекла. Пусть пейзаж Арры мне не нравился, но мне уже до отвращения надоело находиться на этой крошечной посудине в общество болтливой Айрэны, гнетуще-мрачной Туманности, мысленно подсчитывающей, во сколько ей обойдётся починка, и Даниэля, которого я так и не простила. Моё мнение не изменил даже тот факт, что он всё это время ходил подавленный, будто действительно ощущал себя виноватым. Он у меня даже прощения попросил! О Мортис, куда катится мир?!

И всё же я с нетерпением ожидала момента высадки. К сожалению, чтобы попасть в более-менее пригодную для жизни часть Арры, надо миновать безатмосферное пространство, а наши комбинезоны, (изрядно потрёпанные, кстати) для этого не пригодны. Туманность уже связалась с кем-то из своих друзей, и теперь нам осталось только ждать, когда за нами приедут. Сама Принцесса пиратов выглядела плохо. Кожа приобрела сероватый оттенок, пиратка путала реальность информационное пространство, а когда приходила в себя — страшно ругалась и клялась больше не пренебрегать антивирусными программами. Сейчас она походила на умирающего хищника, я чувствовала, как ей хочется метаться по маленькой рубке, нервно отсчитывая время, но она скорее умрёт, чем продемонстрирует свою слабость. Мне было её жалко, хотелось сделать хоть что-то полезное, но я не лезла к ней со своим сочувствием, не хотела её унижать плаксивой жалостью.

Даниэль стоял у стереоэкрана, отражающего то, что творится на площадке перед патрульником.

— Туманность, похоже это к нам, — бесцветным голосом произнёс он, не оборачиваясь. Принцесса пиратов вперилась взглядом в строчки, вспыхнувшие на экране, довольно улыбнулась, отбарабанив по клавишам пульта какую-то комбинацию.

Спустя несколько минут в рубку влетела высокая женщина, как две капли воды похожая на Туманность. Такие же лиловые глаза, фиолетово-чёрные волосы, острые черты лица... Только вот одета гостья была в воздушное платье, а на её шее красовался широкий ошейник, украшенный прозрачными камнями. И могу поспорить, ей не нужны были многочисленные имплантаты.

— Моя госпожа! — почти простонала девушка, падая на колени перед Туманностью. Та едва заметно кивнула, взмахом здоровой руки приказывая гостье подняться.

Двойник Туманности вскочила, с некоторым испугом вгляделась в лицо пиратки и довольно резко произнесла какую-то команду в спайс на запястье. Нас она удостоила коротким кивком и подошла к принцессе пиратов. Помогла ей подняться, чуть поддерживая за локоть, быстро заговорила с ней на непонятном языке, то ли отчитываясь перед ней, то ли наоборот, отчитывая флибустьерку. Туманность молчала, теперь уже стало видно, как она измотана.

— Вы ничего не желаете нам объяснить? — как-то угрожающе прозвучал вопрос Даниэля.

— Я? — удивлённо отозвалась двойник, чуть оборачиваясь. — Нет. Не желаю. Идите за мной.

— Кто ты? — тихо спросила я, догоняя девушку. Вблизи она казалась гораздо моложе Туманности, её лицо было не жёстким и презрительным, но замкнутым и холодным.

— Шэда. Она, — кивок на Туманность, — объяснит.

Больше заговаривать с ней мы не пытались.

Шэда оказалась на удивление мрачной и неразговорчивой, почти всю дорогу до города она молчала, глядя в лицо Туманности и не реагируя на внешние раздражители. Было в ней что-то ненастоящее — меня сильно перекосило, когда она начала жизнерадостно щебетать, перемежая слова с охами и ахами, когда кто-то вызвал её по видеостолбу. Затем, едва стоило изображению её собеседника погаснуть, она снова стала замкнутой и молчаливой, словно кто-то невидимым пультом переключил её настроение.

Куда она собирается везти принцессу пиратов, Шэда так и не сообщила. Нас она высадила из своего флаера, больше напоминающего звездолёт в миниатюре, внутри одного из астероидов. Оказалось, что все эти куски камня переоборудованы под дополнительные гигантские станции, похожие на города. Только вот дома однотипные, похожие на коробки без окон — бесчисленные этажи уходили внутрь астероидов, но этим различия и ограничивались. А так были те же магазины, неоновые вывески, спешащие куда-то люди и не-люди... Нет, представителей магических рас там не было, Туманность не раз рассказывала, как нас здесь не любят. Зато хватало прочих антропоморфных форм жизни... И не только антропоморфных. За пару минут наблюдения за толпой я сумела разглядеть несколько ни на что не похожих существ, не лишённых, впрочем, своеобразной гармоничности. Но смотреть всё равно было неприятно.

Даниэль вертел в руках тонкие пластинки, спешно сунутые нам Шэдой. Как она объяснила, синенькие прямоугольные — это аналог кредитных карточек, только уровнем повыше, а кругленькие красные — пропускные жетоны на какую-то суперпопулярную оперу в суперпопулярном театре. Где искать театр и когда начнётся спектакль, она нам не объяснила, спеша увезти Туманность в неизвестном направлении. Так что мы бродили по улицам подземного города и приставали с дурацкими вопросами к наиболее "человечным" инопланетянам.

Даниэль и Айрэна нервничали каждый раз, когда я заводила разговор из серии "сами мы не местные, помогите кто чем может, а то так есть хочется, что переночевать негде". Они переживали, что кто-то сможет заметить иллюзию, скрывающую их принадлежность к народам магическим. Я такого не опасалась, благо мало чем отличалась от обычного человека.

— Объясни, мне одну вещь, — прошипел мне в спину братец, когда я направилась к очередной жертве, собираясь выпытать у неё дорогу в светлое будущее. — Зачем тебе опрашивать тринадцатого по счёту инопланетянина, когда тебе предыдущие всё так расписали, что даже Айрэна поняла?

— Во-первых, — я гордо задрала носик, снисходительно поглядывая на вампира, — тринадцать счастливое число(1), а во-вторых, я, может, мнения коллекционирую! Если ты не заметил, подсказанные пути ещё ни разу не совпадали!

— Ну-ну, — пробормотал Даниэль, недовольно хмурясь.

— О пресветлая Элэри, долго это будет продолжаться?! — вздохнула эльфка, закатывая глаза. — Между прочим, если ты опросишь ещё пару нелю... эээ... инопланетян, то мы опоздаем на оперу!

— Ну, веди сама, если такая умная! — едко отозвалась я, с насмешливым поклоном пропуская её вперёд.

Высокомерно вздёрнув носик, она павою проплыла мимо нас, уверенно лавируя в толпе. Нда, только эльфы могут так изящно наступать на ноги и расталкивать окружающих, при этом так изысканно ругаясь, что все считают это извинением!

— Пришли! — гордо известила остроухая принцесса, останавливаясь перед одноэтажным зданием неприметного серого цвета. На круглой площади перед ним находилось некое подобие фонтана и несколько аляповатых статуй.

— Ты уверена, что нам сюда? — скептически уточнила я. — Барак какой-то...

— Не веришь, можешь искать дальше!

Айрэна вырвала из рук вампира жетоны и уверенно направилась внутрь.

Самое интересное — она действительно не ошиблась!

(1 — Связано с поверьем, что счастливым является число, соответствующее порядковому номеру здравствующему супругу Мортис. После его смерти число быть счастливым перестаёт. Такое поверье существует только у вампиров).

Айрэна

Это здание просто не могло быть театром! Я отказывалась верить своим глазам, но... стоило мне высокомерным жестом сунуть под нос охраннику красные жетоны, как нас тут же перепоручили какому-то роботу, который повёл нас по серым коридорам.

Серое. Всё здесь серое. Серое здание — снаружи — скучное, неприятное. Серые панели внутри, холодные, бесчувственные. Серые роботы, что-то тихо свистящие на своём двоичном коде... Наверное, и опера будет такой же серой.

Еле удерживаюсь, чтобы не заявить презрительно "В какой дыре мы оказались?!". Но я сдерживаюсь. Из реальности, где я не сдержала своего раздражения, слышу язвительно-сладкий голос Лилии "Ты сама нас сюда привела!". Не хочу давать повода ей злорадствовать. Не хочу.

Нас приводят в зал, усаживают в ложу на балконе. Кроме кресел и маленьких столиков с напитками у стен, здесь больше ничего нет. От остального зала нас отгораживает тонкое прозрачное стекло, за которым клубится плотная тьма, скрывающая пространство. Презрительно морщусь — ну и стоило ли называть это театром, раз изображение проецируется на экран?!

Скучаю.

Услужливые роботы интересуются, нужно ли мне что, Лилия и Даниэль без азарта перебрасываются дежурными колкостями. Жаль, нет Туманности, способной парой ироничных замечаний натолкнуть на приятную тему для размышления.

Впервые скучаю по этой жестокой женщине.

Скучно.

Погружаю себя в транс, пытаясь рассмотреть как можно больше реальностей. Меня волнует, что будет с нами, пиратка временно выйдет из игры (ведь я не смогу вернуться). Мне лень конструировать из осколков новую реальность, где всё закончится хорошо. Всё-таки роль Творца Судьбы слишком скучна. Решаю довериться случаю и выпускаю звонкие ниточки судеб из рук.

Открываю глаза очень вовремя — стекло исчезает, его заменяет прозрачное силовое поле. Тьма медленно светлеет, её пронзают острые лучики света. Постепенно проступают очертания гигантского зала, раскинувшегося под нами, бесконечные ряды уходят в темноту. Светлым полукругом — сцена, пока абсолютно пустая, безжизненная. Я чуть-чуть заинтересована, подаюсь вперёд, чтобы лучше видеть.

Вместе с первыми аккордами тонкой, робкой мелодии сцену заволокло тёмным туманом, в котором вспыхивали синеватые искры. Звук усиливался, становился громче и величественней, и разноцветные облака, пронизанные холодным сиянием, клубились над сценой. Гармоничность сочетания звука и цвета поражала, била в самое сердце, заставляла душу замирать в сладостном предчувствии. В дожде острых многокрасочных искр пропало всё. Только мелодия, звонкая и яростная, как первая песнь созидания, заполняла собой пространство.

А потом из великолепного хаоса звука и цвета раздался Голос. Я не могу сказать, принадлежал он мужчине или женщине. Я не могу передать весь смысл арии, который улавливался интуитивно, скорее, вопреки моему знанию койне. Это было понимание. Полное, абсолютное, всеобъемлющее. То, которое возникает, только когда говоришь с истинным Богом — Красотой.

Это была ария о сотворении мира, о гармонии, о тоске создателя. Это была надежда, любовь, счастье. Истинная суть Творца, вложенная в цвет и звук.

Стоило только голосу затихнуть, как неистовая пляска цветов улеглась, почти растворилась в прозрачном тумане...

Следующее я запомнила смутно. Кажется, я впала в транс, впитывая эту оперу всем своим существом. Я чувствовала, как по лицу текут слёзы, как губы беззвучно повторяют слова арий. Я трепетала в ритме этой музыки, и она звучала в каждой клеточке моего тела, навек изменяя мою личность. Это было страшно и прекрасно одновременно.

Острой вспышкой осознания — короткий отрывок: сцена, словно расколотая на абсолютную тьму и яростный свет, воинственно гремящая музыка, напоминающая орган, и два абсолютно непохожих голоса, ведущие одну партию. Голос сгустка тьмы, чем-то напомнившего мне вампира в развевающемся плаще, был бархатным, глубоким, чарующим. Создание света пело звонко и радостно, так, как может звучать только первая капель после затяжной зимы.

Молнии и туманы, бархатистое спокойствие тьмы и воинственная яркость света — всё это сплелось в один образ, одну симфонию... Симфонию Души.

Позже, когда я смогла вычленить из слитного образа этой оперы слова песен, я перевела небольшой кусочек арии тьмы.