Бойтесь своих желаний (сила желания 1)

— Не сказал бы, что это сверхъестественное желание. Он что, сам по себе не может этого добиться? — удивился Асмодей, вглядываясь в жесткие, решительные черты лица Морреля.

— Конечно не может. У файернов свои законы, — пояснило зеркало. — И, насколько я знаю историю их расы, полукровки никогда не имели титула.

— А как ты определило, что этот файерн полукровка?

— У него нет ни татуировок на коже, ни полос на крыльях. Это значит, что у файерна нет своего рода.

— И что он хочет? Поменять кровь в своих жилах? Ну, знаешь, даже у самой сильной темной магии есть свои ограничения, — возмутился бес. — Поменять кровь Моррелю я не смогу в любом случае. Впрочем... — задумался Асмодей, читая услужливо предоставленные зеркалом законы расы файернов, — можно воспользоваться одной из лазеек законодательства и сделать так, чтобы Морреля просто приняли в род.

— Думаю, что это будет даже лучшим выходом, — пробормотало зеркало. — Судя по характеристике Морреля, ему явно понравится, что представители расы файернов, не замечающие его в упор, вынуждены будут признать его именно таким, какой он есть. Теперь осталось решить главный вопрос — берешь ты его в свой отряд или нет.

Асмодей еще раз окинул Морреля с ног до головы и попытался найти в предложенном кандидате хоть какие-то положительные стороны. Нашел целую одну: в конце концов, на бельса этот тип был похож все-таки больше, чем на дракона. Хотя внешность его была далеко не самой обычной. Чешуйчатая кожа цвета потухшего костра, пепельно-алого цвета глаза с вертикальными зрачками, драконьи бордовые кожаные крылья с черными прожилками... Такой нечисти (на счастье людей) в измерении Асмодея точно не встречалось. А если к этому еще прибавить мощное тело, небольшие клыки, заметные только при улыбке (если это можно назвать улыбкой) и кожаный гребень на голове, становилось понятно, почему данная раса вызывала опасения даже среди бельсов. Не то, чтобы подобные мелочи могли испугать Асмодея, нет. В конце концов, он же все-таки был бесом, и много чего странного видел в своей жизни. Сомневаться в предложенной зеркалом кандидатуре его заставляли вовсе не крылья файерна. И не его цвет кожи. Гораздо больше Асмодею не нравилось то, что он почувствовал. Даже через зеркальную поверхность. А почувствовал он, что на лбу у этого типа было написано одно короткое слово: кобель. Неоновыми буквами во всю ширину его похабно ухмыляющейся физиономии. И это было не очень хорошо. Потому что присутствие подобного самца в команде грозило крупными неприятностями. Особенно если этого типа никто не будет сдерживать.

— Ты уверено в том, что у этого файерна есть напарница? — недоверчиво поинтересовался Асмодей.

— Если я говорю, что есть, значит есть.

— Да мне просто интересно, кто в здравом уме мог с ним связаться.

— Ее зовут Лесс. Она леший.

— Леший? — поразился Асмодей.

— Да, — подтвердило зеркало. — В нашем мире это довольно редкая раса.

— Ну, давай хоть посмотрим на нее... Потому что в моем измерении лешие не являются ни редкими, ни особо любимыми, — заметил Асмодей. Зеркало пошло рябью и послушно отразило Лесс. — Это и есть леший?! — искренне удивился бес. — Надо же... в нашем мире они выглядят совсем по-другому.

Асмодей еще раз оглядел Лесс с головы до ног и одобрительно цокнул языком. Здешних леших определенно следовало поздравить с улучшением породы. Лесс походила на изящную статуэтку, искусно вырезанную из дерева и тщательно отполированную. Гармонию нарушали только тонкие ветки волос, несколько странно выглядящие на вполне обычной женской головке, желтые глаза и длинные цепкие пальцы.

— Довольно-таки странная пара для файерна, — заметил Асмодей. — Хотя... для такого самца как он, наличие пары — это уже само по себе странно. Должно быть, в этой лешачихе что-то есть. Причем, несколько больше, чем я вижу. Мне даже интересно, неужели у нее тоже есть какое-то несбыточное желание?

— Конечно есть. Лесс хочет исполнить данную когда-то клятву.

— Какую?

— Отомстить предавшему ее когда-то самцу.

— А что, сама она этого сделать не может? — удивился бес.

— По-видимому нет, если до сих пор у нее это не получилось.

— А отказаться от исполнения этой клятвы?

— Некоторые клятвы нельзя игнорировать, — назидательно поведало зеркало. — Тем более, если их уже услышали Властители. Лесс угораздило дать именно такую клятву. Поэтому, если она ее не исполнит, у нее будут очень большие неприятности.

— Какие именно? — уточнил любопытный бес.

— Все лешие, закончив свой жизненный путь, воплощаются в деревья. Если Лесс не исполнит клятву, ей будет отказано в данном благодеянии. Ты знаешь, что случается с лешими в таком случае?

— Представления не имею, — сознался Асмодей.

— Они сгорают заживо. Не взирая на то, где и какая смерть их настигла. Так что рвение лешачихи исполнить клятву можно понять. Надеюсь, что это-то желание тебе под силу выполнить? — ехидно поинтересовалось зеркало.

— Разумеется, под силу, — обиженно пробурчал бес. — Я могу выполнить практически любое желание, если, конечно, его исполнение не является исключительной прерогативой Всевышнего.

— Ну, так что, останавливаем свой выбор на Лесс и Морреле? — нетерпеливо подтолкнуло Асмодея к решению зеркало. — Кстати, эта пара, как и все бельсы, умеет самостоятельно передвигаться между измерениями и даже имеет опыт сражения с небельсами.

— Ладно, если ты говоришь, что они уже сработалась, и рекомендуешь мне включить их в команду, я так и сделаю, — согласился бес. — Давай, переходи к следующим кандидатам. Кого ты мне еще показать можешь?

— Да больше никого, пожалуй, — неожиданно решило зеркало, пролистывая имеющуюся в запасниках информацию.

— Ты что, предлагаешь включить в отряд всего четыре особи? — удивился Асмодей.

— А зачем тебе больше? Задача отряда добраться до Мымра и убить его. Для этого и четыре-то особи много. Можно было бы вообще пару отправить. Просто учитывая, что их, наверняка, по дороге ждет немало трудностей, лучше перестраховаться.

— Ты действительно думаешь, что они справятся? — с сомнением оглядел предложенных зеркалом кандидатов Асмодей. — Не знаю, не знаю.. скажу тебе честно, большого впечатления собранный нами отряд даже на меня не производит.

— Собранные другими магами отряды будут на порядок хуже! Поверь мне! Это самые лучшие кандидаты из всего, что я только могло найти!

— Нда? — ехидно хмыкнул бес. — Ну, тогда, я могу сказать только одно. Бедное наше измерение.

* * *

Утро было поганым. Мерзкая похмельная боль раскалывала голову пополам, а во рту, судя по ощущениям, ночевало стадо драконов. Моррель с трудом расклеил мутные глаза и уставился в бревенчатый потолок. Где это он, интересно? Однако попытка вспомнить что бы то ни было закончилась еще большей головной болью. Н-да. Нарезался он вчера, надо полагать, знатно. Моррель выругался и попытался оглядеться. Мутно-туманные, плывущие образы качнулись и медленно поплыли. Осмысленность во взгляде появилась только после того, как из синего тумана сигаретного похмелья проступили очертания бутылки. Заставив себя оторваться от постели, Моррель дотянулся до нее и прильнул к горлышку, жадно впитывая обжигающую, живую влагу.

— Надо же, как хорошо-то... — прошептал Моррель, откидываясь на подушки.

Бутылка, выпавшая из ослабевшей руки, звякнула и покатилась по полу. Минут через несколько в мозгах забрезжил долгожданный рассвет. Во всяком случае, Моррель сообразил, что находится в придорожном трактире. Сделав над собой усилие, он даже вспомнил, что отмечал ни что иное, как окончание очередного контракта. Маршрут был сложным. Очень. Именно поэтому, как только караван с бельсами и товарами был доставлен до места назначения, Моррель и решил отметить это дело. Впрочем, судя по количеству разбросанных бутылок, деньги, полученные по контракту, уже были благополучно пропиты.

Когда файерн спустился вниз, угрюмая физиономия хозяина харчевни масляно расплылась. Судя по мерзкой улыбочке, плату за кормежку и ночлег он содрал с нетрезвого клиента как минимум вдвое больше положенного.

— Чего изволите? — согнулся хозяин в подобострастном поклоне.

— Денег нет, — хмуро оповестил его Моррель, наблюдая, как масляная улыбка превращается в скучающе-презрительную гримасу.

— Тогда вам придется оставить в счет уплаты своего коня, — надменно сообщил хозяин.

— Я что, тебе еще и должен остался?! — возмутился Моррель. — И сколько, интересно?

— Тридцать золотых.

— Сколько?! Да вся твоя корчма столько не стоит! Короче так. Если ты не хочешь неприятностей, ты сейчас без всякой платы подаешь мне завтрак. А когда я соберусь отсюда уехать, ты меня спокойно проводишь и вежливо помашешь мне вслед ручкой.

— Да я сейчас своих холопов кликну! С дубьем!

— Давай, — пожал плечами Моррель и, молниеносно выхватив откуда-то из рукава нож, приставил его к горлу хозяина. — Ну, что же ты? Давай, зови, и я увижу, какого цвета у тебя потроха. Но прежде, чем ты примешь решение, скажи мне, ты вообще знаешь, кто я такой? — хозяин побагровел и упрямо сжал губы. — Понятно. Не знаешь. Ну так я тебе представлюсь. Перед тобой, гад, стоит никто иной, как Моррель. Полагаю, это имя тебе о чем-нибудь говорит? — судя по тому, как побледнел и опал с лица хозяин, имя говорило. И еще как. — Будем дальше обострять отношения? — хозяин отступил на шаг и резко помотал головой. — Я так и думал. Завтракать в твоем клоповнике мне уже расхотелось... но вот деньги на дорогу все еще нужны. Так что давай, выкладывай золотые. Штук пять, не больше, этого мне вполне хватит, я же не вымогатель... А теперь стой на месте и не рыпайся, пока я не уеду. Впрочем, если твоим холопам все-таки захочется на тот свет, посылай их за мной следом. В таком деле я всегда рад поспособствовать. И им, и тебе тоже, кстати.

Хозяин безропотно отдал золото, и благоразумно не двигался с места еще минут 20 после того, как наглый постоялец уехал. Кому охота было связываться со знаменитым Моррелем, авантюристом, безбашенным дуэлянтом и незаконным родственником самого Фроррена? С этим жестоким, хладнокровным и не ведающим страха файерном? Разумеется, никому. И холопов с дубьем посылать за ним вслед было просто бессмысленно.

...Надо сказать, что про отсутствие всегда хорошего аппетита Моррель просто наврал. Воспользовавшись испугом хозяина, он просто решил немного разжиться деньгами и уехать раньше, чем появиться кто-нибудь, кто мог бы помешать столь славному предприятию. Поэтому спешился Моррель только тогда, когда отъехал от корчмы на приличное расстояние. Поскольку похмелье постепенно уже начало проходить, в голове у файерна, наконец, прояснилось. Во всяком случае настолько, чтобы вспомнить, что едва успев вылезти из одной авантюры, он уже ввязался в следующую. Правда, в чем она заключалась, Моррель выудить из памяти никак не мог. Файерн нахмурился, пораскинул мозгами и решил обследовать собственную сумку на предмет какой-нибудь подсказки по этому поводу. Надо сказать, что его поиски сразу же увенчались успехом. Он вытащил из сумки мятый, заляпанный грязью свиток и внимательно погрузился в его изучение. Странно. Какого небельса его понесло заключать идиотский договор о помощи кому бы то ни было? Ему что, делать больше нечего, кроме как изображать из себя спасителя бельсов? Однако, дойдя до фразы о предлагаемом вознаграждении, файерн пересмотрел собственные взгляды. Теперь он вспомнил, на какую наживку клюнул. Моррель еще раз перечел свиток, сунул его в карман кожаной куртки и направил коня на север. Асмодей так Асмодей. В конце концов, эта работа не хуже любой другой. Нужно было только найти Лесс. И уговорить ее составить ему компанию. Во-первых, потому, что их приглашали поучаствовать в приключении обоих, а во-вторых, никому кроме нее Моррель прикрывать собственную спину не доверил бы никогда в жизни.

Да, кстати, не мешало бы и к Фроррену заскочить по дороге. Вдруг удастся денег у него прихватить? Или оружием лишним разжиться? Или (если ничего другого не получится) хоть настроение испортить этому надутому типу? С тех самых пор, как они встретились, это было одним из любимых развлечений Морреля.

* * *

Оскаленная морда была близко. Слишком близко, чтобы можно было думать о сопротивлении. Безумные рыжие глаза, вздыбившаяся на загривке шерсть, широкие лапы, втоптавшие в окровавленный песок ее обессиленное тело... Лесс попыталась сплести какое-нибудь заклинание, но руки не слушались. Она не могла ни двигаться, ни говорить. Жуткое, отчаянное нежелание умирать пронзило её насквозь, однако чудовищу, похоже, было на это наплевать. Ощеренная зубами пасть наклонилась ещё ниже и... Лесс проснулась.

Пульс сумасшедшей птицей бился в горле, на висках выступил холодный пот, а дыхание было прерывистым и тяжёлым, словно после хорошей пробежки. Лесс сползла с постели, подошла к стоявшей в углу бочке и решительно окунула голову в ледяную воду. Б-р-р-р!! Приснится же такое... Лесс вздохнула, открыла ставни и выглянула в окно, пытаясь определить, который час. Солнце только-только скрылось за горизонтом и рыжевато-оранжевое небо еще даже не начало темнеть. Не мудрено, что ей всякие кошмары снятся! А чего ещё она хотела? Нечего засыпать так рано. Лесс оглянулась на собственную смятую постель, но возвращаться досматривать сны как-то не тянуло. Сны ей, обычно, снились поганые. Лесс, оделась, натянула сапоги и открыла дверь. И, как всегда, сразу же увидела начинающийся прямо за своим порогом лес. Темный, скрипящий и печальный, он, казалось, каждый раз напоминал ей о том, кто она. И в чем ее предназначение. Лесс нахмурилась. Да шло бы оно к небельсам, такое предназначение! Не надо ей было этого! Ни за какие деньги! Однако Судьба, похоже, рассудила по-своему.

Кто бы мог подумать, что перебрав множество измерений, Лесс окажется в таком, где лешие — редкая раса, находящаяся на грани вымирания! Судьба, порой, преподносит слишком жестокие сюрпризы. Скажи Лесс кто-нибудь, всего лет пять назад, что подобные измерения вообще существуют, она бы засмеяла такого фантазера! В ее родном мире все было с точностью до наоборот. Там леших было слишком много. Настолько, что даже леса хватало не на всех. Лешие уходили в торговлю, в армию, куда угодно... старые законы отменялись, и всерьез встал вопрос об ограничении рождаемости... Лесс сухо усмехнулась. Когда-то ей повезло. Она родилась в обеспеченной семье, и ей с рождения принадлежала целая роща. Однако сохранить свое наследство Лесс не сумела. Белоствольный самец с яркими оранжевыми глазами наплел такой паутины на ее ветви, что она сама отдала ему свою рощу. Абсолютно потеряв чувство реальности и опасности, влюбленная по уши, Лесс не захотела никого слушать. И получила урок. Сполна. Жестокий, болезненный и совершенно непоправимый. Ее просто выкинули. А понравившийся ей самец привел в ее рощу совершенно другую самку.

Лесс зло сжала губы. В тот момент она просто возненавидела его. И еще долго не могла забыть его предательства. Да и как это можно забыть? Эту ложь, это лицемерие, это великосветское величие? Эту привычку высокомерно приказывать? Этот взгляд сверху вниз? Снисходительный, брезгливо подающий милостыню, заставляющий чувствовать себя грязным беспородным щенком, который должен лизать хозяйские ботинки просто за то, что его соизволили заметить. И не пнуть. Властители, как же Лесс желала отомстить когда-то любимому ею самцу! И как переживала, не зная, как это сделать! Разве можно было ударить его так же болезненно? Разве можно было заставить его испытать то, что испытала она? Горечь, разочарование, отчаяние и унизительное осознание собственной ненужности?