Здесь был всего один большой стол для читателей, и за ним сидела Мей. Вокруг стояли стулья, меньше десятка. В дальнем левом углу между полками виднелась маленькая стойка. Сейчас там никого не было, но казалось логичным, что это рабочее место библиотекаря.
В этой комнате, насыщенной запахом старых книг, в комнате, где, казалось, само время остановилось... была она.
Мей Мисаки сидела тут в полном одиночестве.
Я подошел, но она на меня и глаз не подняла. Перед ней на столе лежала не книга, а ее альбом.
Она... прогуляла урок рисования, чтобы сидеть здесь и рисовать одной?
— Думаешь, тебе стоило сюда заходить? — спросила Мей, не поднимая взгляда.
— Почему нет? — ответил я.
— Твои друзья тебя не остановили?
— Да вроде нет.
Как-то странно все в классе реагировали каждый раз, когда дело касалось ее. Правда, я уже начал, хоть и очень смутно, догадываться, почему так могло быть.
— Что ты рисуешь? — поинтересовался я, опуская взгляд на ее альбом.
Это был карандашный набросок красивой девочки. Совершенно не в стилистике аниме или манги — линии рисунка шли более реалистично, более естественно.
Хрупкое тело, половая принадлежность которого определялась не без труда. Тонкие руки и ноги. Длинные волосы. Глаза, нос и рот еще не были нарисованы, но в том, что было, уже виднелась красивая девочка.
— Это... кукла?
У меня были причины так спросить.
Плечи, локти, запястья, тазобедренные суставы, колени, лодыжки... в каждом из этих сочленений я видел характерную структуру, которую имеют некоторые куклы, так называемые "шарнирные". Суставы выглядели в точности так, как подсказывало название.
Не отвечая, Мей вяло кинула на рисунок карандаш, который до сих пор держала в руках.
— Ты с какой-то модели рисовала? Или из головы?
Я продолжал громоздить вопросы, хоть и был уже готов получить в ответ "ненавижу такой допрос". Наконец Мей повернулась ко мне.
— Не знаю. Возможно, и то, и другое.
— И то, и другое?
— В самом конце я собираюсь дать этой девочке большие крылья.
— Крылья... значит, это ангел?
— Не знаю. Может, и ангел.
"А может, и демон" — я ожидал такого рода продолжения и даже затаил дыхание. Но Мей не стала развивать свою мысль. Лишь тонкая улыбка появилась у нее на губах.
— Что у тебя с глазом? — я попробовал сменить тему и задал вопрос, не дававший мне покоя все это время. — У тебя эта повязка была еще в больнице, когда я тебя увидел. Ты поранилась где-то?
— Ты хочешь узнать?
Мей склонила голову чуть набок, ее правый глаз прищурился. Я поспешно ответил:
— Это, если ты не хочешь говорить, то не надо...
— Тогда не буду.
И тут где-то в комнате прохрипел звонок. Похоже, тут по-прежнему использовали старый, побитый временем динамик, который никто никогда не чинил.
Это был звонок на шестой урок, однако Мей даже не попыталась встать. Возможно, она снова собиралась прогулять.
Оставить ее или потащить с собой? Я никак не мог решить.
— Тебе пора в класс, — вдруг раздался голос из ниоткуда.
Мужской голос, которого я никогда раньше не слышал. Чуть хрипловатый, но глубокий и сильный.
Вздрогнув, я заозирался и тут же обнаружил источник голоса.
За стойкой в углу комнаты, где раньше никого не было, сидел мужчина во всем черном.
— Я тебя раньше не видел, — произнес он. На нем были старомодные очки в черной оправе, в растрепанных волосах виднелась седина.
— Эээ, я Сакакибара из класса три-три. Я только вчера перешел в эту школу и, это...
— Тибики, библиотекарь, — сказал он, не отводя взгляда. — Можешь заглядывать когда захочешь, но сейчас иди.
4
Раз в неделю, в том числе сегодня, вместо шестого урока у нас был классный час. В начальной школе мы бы просто трепались всем классом, но вряд ли такое свободное поведение возможно здесь и сейчас, под пристальным взглядом учителей. Думаю, в этом плане муниципальная школа ничем не отличается от частной.
Никаких вопросов, требующих немедленного обсуждения, не было, так что нас отпустили до официального завершения уроков.
Мей Мисаки в классе и на этот раз не появилась. Но, по-моему, никто на этот счет не волновался, включая Кубодеру-сэнсэя и Миками-сэнсэй.
Сегодня бабушка опять отвезла меня в школу и сказала, что заберет после уроков. Я пытался что-то вякать, говорить, что это вовсе ни к чему, но разве ее остановишь. "На этой неделе я должна", — сказала она. И, учитывая мое состояние, вряд ли я мог слишком уж сопротивляться...
Честно говоря, мне хотелось бы задержаться в школе и поискать Мей, но эту идею пришлось оставить. Я отклонил приглашение Тэсигавары и других ребят пойти домой вместе и сел в поджидающую меня машину.
5
После ужина я смог поговорить с Рейко-сан, прежде чем она успела уйти в свой домик-кабинет-спальню.
У меня накопилась к ней уйма вопросов, но, как только мы начали говорить, я весь напрягся — как обычно. В итоге мы болтали о всякой ерунде, чего я вовсе не планировал.
После долгих колебаний я решился наконец и спросил про дополнительную библиотеку в нулевом корпусе.
— Там всегда была библиотека?
— Да. Естественно, она там была, когда я училась в средней школе, и я уверена, что во время учебы сестрицы Рицко тоже.
— И тогда она тоже была "дополнительной"?
— Нет, это поменялось. По-моему, она стала "дополнительной", когда рядом построили новые корпуса и появилось место для новой библиотеки.
— Да, наверно.
Рейко-сан сидела, оперев руку локтем о стол и примостив на нее подбородок. Потом сменила руку, глотнула пива из своего бокала и мягко вздохнула. Она старалась не подавать виду, но, похоже, повседневная взрослая жизнь ее здорово выматывала.
— Ты знаешь библиотекаря этой дополнительной библиотеки? Я его сегодня мельком увидел; в нем что-то такое есть — он кажется королем кабинета... Такое ощущение, будто он там был всегда.
— Тибики-сан, да?
— Ага, так его зовут.
— Верно подметил, Коити-кун. От него действительно создается такое впечатление. "Король" библиотеки. Он там был и в мое время. Он всегда грубый, носит все черное, и в нем есть что-то загадочное. Почти все девушки его побаивались.
— ...Охотно верю.
— Он не сказал чего-нибудь странного, когда вы с ним встретились?
— Не, ничего такого.
Медленно покачав головой, я прокрутил в памяти ту сцену.
Он велел убираться только мне. Что потом делала Мей? Осталась там и продолжала работать над рисунком? Или...
— Кстати, Коити-кун, — сказала Рейко-сан, держа в руке бокал с пивом. — Ты собираешься вступить в какой-нибудь кружок или еще чем-нибудь заниматься после уроков?
— О... хороший вопрос. Я как раз об этом думаю.
— В прошлой школе ты чем-нибудь занимался?
Раз уж она спросила, пришлось ответить честно:
— Я был в кулинарном кружке.
Я туда вступил отчасти из желания подколоть отца, с радостью свалившего всю работу по дому на единственного сына. Благодаря этому я в готовке поднялся на пару уровней, однако отец ни разу не показал, что замечает результат.
— В Северном Ёми, по-моему, ничего такого нет, — заметила Рейко-сан, улыбаясь одними глазами.
— Да все равно мне тут только год учиться. Вовсе не обязательно куда-то вступать. А, но сегодня меня один парень спросил, не хочу ли я вступить в рисовальный.
— О, правда?
— Но я не знаю...
— Коити-кун, ты в своем стиле.
Осушив бокал, Рейко-сан оперла о стол оба локтя и уткнулась подбородком в ладони. Потом посмотрела мне в глаза и спросила:
— Ты любишь живопись?
— Не знаю насчет "люблю", но это довольно интересно...
Взгляд Рейко-сан почти слепил. Невольно опустив голову, я сказал то, что думал:
— Рисую я не очень хорошо. Скорее даже плохо.
— Хмм.
— Но все равно я — только это секрет, ладно? Никто пока не знает. По-моему, я хочу пойти в какой-нибудь колледж по искусству, если только смогу.
— Эээ, правда? Никогда раньше от тебя такого не слышала.
— Скульптура, лепка — чем-нибудь в этом роде хочу попробовать заняться.
В моем бокале был бабушкин фирменный овощной сок. Я осторожно глотнул, пытаясь не замечать вкус добавленного туда сельдерея, который я терпеть не мог.
— И что ты думаешь? Я безголовый, да?
Я приготовился к выволочке. Рейко-сан скрестила руки на груди и снова хмыкнула. Потом наконец ответила:
— Совет номер один: я из личного опыта знаю, что родители резко возражают, когда дети сообщают им, что намерены поступать в академию изящных искусств или подобное заведение.
— ...Ничего удивительного.
— Не знаю, как среагирует твой отец, Сакакибара-кун. Может, он будет просто в панике, когда узнает.
— Не думаю, но шансы такие есть, да.
— Совет номер два, — продолжила Рейко-сан. — Предположим, ты поступишь в академию изящных искусств, как тебе того хочется. Но после выпуска у тебя будет поразительно мало навыков, которые позволят тебе получить настоящую работу. Конечно, в какой-то мере это зависит от твоих способностей, но, думаю, самый важный фактор — удача.
Вот, значит, как обстоят дела. Добро пожаловать в реальный мир...
— Совет номер три.
Ладно, ладно — я был уже готов отказаться от своих слов здесь и сейчас. Однако последний совет Рейко-сан пролил чуток бальзама на мои раны, как и добрая улыбка в ее глазах.
— Несмотря на все это, если ты действительно хочешь попытаться, бояться нечего. Мне кажется, что бы ты ни собирался делать, очень недостойно сдаваться, даже не попытавшись.
— Думаешь?
— Мм. В конце концов, важнее всего, мужик ты или нет, верно?
Рейко-сан медленно потерла руками щеки, слегка порозовевшие от спиртного.
— Но, конечно, вопрос в том, ты сам считаешь, что ты мужик, или нет.
6
На следующий день — это была пятница, 8 мая — я не видел Мей Мисаки все утро.
Я подумал, что, может, она заболела, но вчера она выглядела совершенно нормально...
Неужели?.. Мне в голову закралось подозрение.
После нашего разговора на крыше в среду, во время физкультуры...
"Если ты на крыше школы и слышишь воронье карканье, то, возвращаясь, должен шагнуть на лестницу левой ногой".
Это был первый из "Базовых принципов Северного Ёми", который рассказала мне Рейко-сан. Если его нарушишь и шагнешь правой ногой, то в течение месяца поранишься.
Слышала Мей карканье или нет — в любом случае, шагнула она правой ногой. Тогда... неужели она серьезно поранилась из-за этого? ...Что за бред.
Когда я прекратил ворочать эти мысли, мне самому стало смешно, что я о такой ерунде думал наполовину всерьез и даже беспокоился.
Да нет. Этого просто не может быть.
И тем не менее я не смог заставить себя спросить у кого-нибудь, почему она отсутствовала.
7
В частной средней школе К** такого никогда не было, однако в муниципальных, как оказалось, вторая и четвертая субботы месяца — фактически выходные. Где-то эти дни отводятся на "самостоятельную учебную работу", но в Северном Ёми ученики могли проводить дополнительные свободные дни как хотели.
Поэтому в субботу, 9 мая, школы не было. И мне не требовалось рано вставать — точнее, не требовалось бы, если бы не нужно было ехать в городскую клинику возле Юмигаоки. На утро мне назначили осмотр, чтобы проверить состояние здоровья.
Конечно же, бабушка собиралась отвезти меня туда; однако, когда пришло время ехать, выяснилось, что она не может. У дедушки Рёхэя с утра поднялась температура, и он остался в постели.
Это дело не казалось каким-то особо серьезным, но все-таки он был старым человеком, чье поведение вызывало определенное беспокойство, причем постоянно. Я прекрасно понимал, что его нельзя оставлять дома одного, и потому убежденно заявил бабушке:
— Не волнуйся за меня, все будет нормально.
— Ты уверен? Ну тогда спасибо.
Как я и ожидал, на этот раз она не сопротивлялась.
— Будь осторожен и сразу возвращайся домой. Если вдруг почувствуешь себя плохо, тут же вызывай такси.
— Хорошо, ба. Понял.
— Не хочу, чтобы ты перенапрягался.
— Не буду.
— У тебя денег достаточно?
— Да, ба.
Так получилось, что разговаривали мы на первом этаже, рядом с крыльцом, и майна Рей-тян подслушивала, после чего жизнерадостно заорала своим пронзительным голосом, от которого мне хотелось сбежать куда подальше:
— Почему? Почему? Почему? ...Давай бодрее. Бодрее.
8
— Так, так, — бормотал пожилой врач, разглядывая на свет рентгеновские снимки моих легких и все время кивая. Потом довольным тоном сказал: — Все чисто. Просто прекрасно. Никаких осложнений. Однако физические нагрузки по-прежнему исключены. Я бы сказал так: давай посмотрим тебя еще через неделю-две, и, если все будет без изменений, ты сможешь ходить на физкультуру.
— Спасибо.
Я скромно поклонился, однако на душе у меня было неспокойно. Прошлой осенью меня вот так же осмотрели вскоре после выписки. Тогда я получил такие же оптимистичные заверения...
Но, конечно, сколько бы я ни тревожился о том, что подобное может повториться, все равно это ничего не изменит. "Теперь тебе беспокоиться не о чем". Надо просто махнуть рукой и довериться оптимизму того, кто уже это пережил... да. Так будет лучше всего.
В поликлиниках при городских больницах всегда много народу. К тому времени, когда мой осмотр был завершен и я расплатился в кассе, время обеда давно прошло. Будучи почти здоровым пятнадцатилетним парнем, я начал страдать от атак голода, однако перспектива обедать в больничной столовке меня совершенно не радовала. Лучше найти по пути домой какое-нибудь местечко, где продают гамбургеры или пончики. Я уже вышел из клиники и направился к автобусной остановке, когда внезапно передумал.
Я зашел сюда впервые за десять дней, причем бабушки, к счастью (хотя она бы жутко рассердилась, если бы я ей такое сказал), со мной не было. Так почему бы не попытаться кое-что сделать — ведь это мне ничем не грозит. Это дело важней, чем голод, верно? ...Верно.
Я вернулся в клинику. И направился туда, где была сосредоточена вся моя жизнь в конце прошлого месяца, — в здание стационара.
— Оо? Что случилось, мальчик-жутик?
Поднявшись на лифте на четвертый этаж, я как раз проходил мимо окошка отделения персонала, когда в коридор прямо передо мной вышла знакомая медсестра. Высокая, стройная, с большими глазами, производящими впечатление некоторой неуравновешенности... Мидзуно-сан.
Она рассказывала, что получила квалификацию медсестры только в прошлом году. Здесь она работала совсем недавно, однако, думаю, за десять дней, что я тут проторчал, с ней я говорил больше, чем с кем бы то ни было из персонала. Санаэ Мидзуно-сан.
— О. Здравствуйте.
Кто ищет, тот находит... ну, конечно, все не так пафосно, но именно на эту встречу я сейчас надеялся.
— Что случилось? Сакакибара... Коити-кун, да? Надеюсь, у тебя нет новых проблем с легкими?
— Не, не, ничего такого, — я замотал головой. — Я зашел в поликлинику для проверки. Мне сказали, у меня все в порядке.
