Заря над Скаргиаром

Столько еды сразу Аскеру видеть не доводилось. Он подумал, что сейчас придут другие постояльцы, по крайней мере авринов десять-двенадцать, но быстро понял, что это все предназначено ему одному. На столе уже стояло с дюжину посудин, наполненных доверху, и каждое блюдо источало густой аромат. Сделав последний рейд на кухню, хозяйка принесла бутыль с прозрачной жидкостью, которую Аскер принял за воду. Увидев удивление на лице гостя, хозяйка гордо подбоченилась и с улыбкой сказала:

— Что, господин, не ожидали в нашей глухомани таких разносолов? Вот, возьмите супчику, нигде такой не варят! А вот жаркое из гропала. Мой муж охотник, вот и сейчас он в горы пошел, говорит — в горах только и промысел. Постояльцев у нас мало, а жить-то надо, вот он и охотится. Мой муж — лучший охотник на всю округу, у кого хотите спросите, он даже на ларганов ходит. Вон на улице три черепа висят — то всё его трофеи. И давеча убил самку, а детеныша принес ребятишкам на потеху. Да что ж вы ничего не кушаете, господин? — спохватилась вдруг она, заметив, что Аскер отложил ложку в сторону и только слушает ее болтовню.

Она заставила Аскера перепробовать и суп, и жаркое, и пирожки с грибами, и рыбу, и варенье, и все остальное, что только было на столе, пока Аскер не стал ее клятвенно уверять, что больше не может.

— Ну как же это? — всплеснула руками хозяйка. — Да вы посмотрите на себя: живот — как доска!

Это была правда. По сравнению с жителями деревни, гордо носившими животы впереди себя, Аскер выглядел, словно тростинка по сравнению с вековым дубом. На его талию могли налезть иные браслеты, которые сельчане носили выше локтя для защиты от злых духов.

— Хоть водочки выпейте! — взмолилась хозяйка.

Аскер решил, что такие настойчивые просьбы не должны остаться без внимания, и, к тому же, жирные и пряные блюда не мешало бы запить. То, что хозяйка говорила "водочка" вместо "водичка", его не смутило: он решил, что сказывается разница между хенгорским и северошергизским диалектами. Аскер, думая, что в бутылке вода, налил себе сразу полкружки и осушил единым махом.

Глаза у хозяйки полезли на лоб. Аскер недоуменно посмотрел на нее. Что-то явно было не так, да и "водичка" оказалась очень горькая.

— Водичка у вас горьковата, — сказал Аскер.

— Водичка... — пробормотала хозяйка, постепенно приходя в себя. — Сами гнали из данара, думали — крепкая... Деда Алима со второй рюмки развезло, а уж он — выпивоха хоть куда...

Аскер встал из-за стола, поблагодарил хозяйку за сытный обед и направился к дверям, ведущим на улицу. Затылком он почувствовал, как хозяйка смотрит на его ноги: не заплетаются ли. Но его походка была более чем ровной, и хозяйка отвернулась, что-то бормоча себе под нос.

Аскер прошелся по деревне, полюбовался закатом сквозь деревья, заглянул в сарай к Сельфэру. Начинало темнеть. Спать в деревне ложились рано, и хозяйка поспешила показать Аскеру его комнату. Не зная, чем заняться, он посидел немного у окна, а потом лег спать.

Проспав положенные четыре часа, он проснулся. В окно заглядывала взошедшая луна, и деревья как-то странно чернели в лунном свете. Кругом раздавались шорохи, постукивания и поскрипывания. Лес словно обступил деревню, придвигаясь все ближе и ближе, норовя навалиться своей первобытной мощью и раздавить. Аскеру стало страшно. Он совсем не знал леса, и его дыхание казалось ему чужим и враждебным.

Выкарабкавшись из необъятной перины, Аскер открыл окно и выглянул наружу. Шум леса усилился, к скрипам и шорохам добавились чьи-то завывания, доносившиеся из-за стены деревьев. Аскер потянул носом ночной воздух. Пахло прелой листвой, сыростью и смолой. Каждая веточка и каждый листик пахли по-своему, словно дразня Аскера, заставляя его запутаться в этом обилии запахов.

Где-то с ветки скатилась капля. Снова издалека донесся протяжный тоскующий вой. Луна освещала вековые шершавые стволы и корявые сучья. Над лесом нависала жуть.

"Как они тут живут?" — подумал Аскер о деревенских обитателях. Вспомнилась молитва Духу Леса, вычитанная в книге "Молитвы, заговоры и заклятия".

"О Дух Леса, зеленый исполин! Велики владения твои, несметны богатства твои. Деревья в твоих лесах могучи, звери сильны, птицы быстры. Ты простираешь длань свою над ними, и все вершится по воле твоей. Закон твой нерушим.

О Дух Леса! Мы — малые из меньших травинок твоих, и наши судьбы в твоих руках. Окажи нам милость и покровительство, пошли удачную охоту, урожай грибов и ягод, охрани нас от напастей, от зверей диких, от невзгод лесных. Вверяемся в руки твои и творим тебе жертвы".

Прочитав молитву, Аскер прислушался. Шорохи стихли, деревья словно отступили назад. Лунный свет стал мягче и теплее, и ветви уже не чернели так сурово. Аскер снова забрался в перину и проспал до рассвета.

Глава 4

Проснулся Аскер вместе с солнцем. Хмурое, заспанное, оно вставало над лесом, разгоняя предутренний туман. Деревья трещали, потягиваясь, отряхивали с ветвей капельки росы.

Аскер стоял, облокотившись о забор, и поверх домов смотрел, как просыпается лес. Хозяйка вышла во двор, зевая и ежась со сна, и вопросительно посмотрела на Аскера.

— Куда поедете, господин?

Этот же вопрос волновал и Аскера. Деревню он уже посмотрел и нашел ее неподходящей для своих планов: слишком тихо, сонно, одни и те же лица вокруг.

— Какие тут у вас поблизости есть города, хозяйка? — поинтересовался Аскер.

— Да поблизости у нас городов и нету, — отозвалась она. — Край наш лесистый, дикий, а горожане — они дикости не любят. Есть города — Вилозия к западу, Отера к югу, да до них гин полтораста будет, а до Уэрлериона — и все двести.

— Спасибо, хозяйка. Вижу, путь неблизкий, а значит, нужно мне собираться, — сказал Аскер.

Хозяйка собрала на стол — уже не столько, сколько вчера, усадила Аскера за стол и только качала головой, глядя, как он мало ест. Мальчишки вывели из сарая Сельфэра, уже вычищенного и оседланного, хозяйка налила во флягу водки и положила в сумку пирогов.

Аскер встал из-за стола.

— Спасибо за заботу, хозяйка. Сколько с меня?

Хозяйка замялась. Приняла-то она гостя как положено, но совсем не знала, сколько с него причитается. В такой глуши, как у них, деньги почти не водились, за всё местные жители платили продуктами, даже подати князю отдавали мехами, мясом, грибами да орехами.

— Сколько вам будет угодно, господин, столько и дайте, — сказала наконец она.

Аскер запустил руку под седло и вытащил оттуда золотой достоинством в пол-лериза.

— Спасибо вам, господин, — поклонилась хозяйка, удивленно поглядывая на золотую монету: очень уж не соответствовал вид гостя его финансовому положению. Тем не менее, она была очень довольна: на эти деньги можно было купить одного рабочего берке или двух молодых гропалов.

Аскер попрощался с хлебосольной хозяйкой и поскакал по дороге на юг.

Погода стояла хорошая, лучи утреннего солнца косо просвечивали сквозь сплетение ветвей, бросая на дорогу золотые пятна. Птицы пели, радуясь утру, и первые цветы распускались на полянах. Копыта берке звонко стучали по дороге, поглощая расстояния.

Солнце еще не взошло высоко, когда в просвете деревьев показались поля, а за ними — дома. Это тоже была деревня, но она была больше предыдущей и стояла на открытом пространстве, отмежевавшись от леса полосой освобожденной от деревьев земли. В центре деревни стояли двухэтажные хоромы, обнесенные высоким забором: здесь жил князь. Владения его были невелики, на каких-нибудь семьдесят гин в округе. Таких князей в Шергизе насчитывалось с дюжину; они иногда враждовали между собой по поводу границ, но всё это были мелкие стычки, потому что князья были бедны. Народ их на войну шел очень неохотно, ограничивался уплатой податей, да и то старался увильнуть, ссылаясь на неурожаи и тяготы лесной жизни: кому охота отдавать свое добро, нажитое малыми или великими, но все же трудами.

Аскер не стал останавливаться в этой деревне, а только спросил, далеко ли до Отеры и как туда лучше проехать. Ему ответили, что до Отеры гин сто с хвостиком, и показали дорогу. Аскер мог бы и не спрашивать: дорога вела прямо на юг.

— Далековато, — пробормотал он, глядя на уходящее за горизонт полотно дороги.

— С вашим-то берке? — удивились деревенские жители. — Да вы еще до заката туда доберетесь.

За день Аскер проехал еще восемь деревень и в половине шестого вечера увидел предместья Отеры. Солнце стояло низко над горизонтом, подсвечивая крепостные валы. Здесь, южнее, лесов уже не было и вовсю зеленели травы. Пахло свежестью, и с горизонта доносился глухой рокот.

Аскер въехал в город через северную заставу. Внутри царили оживление и суета, обычные для больших городов. Маленькие домики окраины лепились друг к другу по сторонам узких улочек, озабоченные прохожие спешили куда-то, оборванные ребятишки то и дело шныряли под ногами Сельфэра. Поперек улиц были протянуты веревки, с которых хозяйки снимали сохнущее белье, свешиваясь по пояс из окон. Из дворов доносились запахи жареной рыбы и овощного супа, звон посуды и сердитые окрики: горожане готовились к ужину.

По мере продвижения к центру улицы становились шире, дома — больше и опрятнее. Здесь жили более зажиточные горожане, городская знать. Улицы выходили на главную площадь города, на которой стоял Дом Собраний. В этом доме жил городской старшина, а также собирались советы отцов города. Отцы выбирались всем населением каждый год и управляли от имени горожан.

Проехав площадь, Аскер снова проследил смену ширины улиц и богатства домов, но уже в обратном порядке. За окраиной его ожидал сюрприз: улицы выходили на набережную, а дальше плескалась вода, сколько достанет взгляд: Отера стояла на берегу моря Асфариг, или Капризного. Заходящее солнце золотило волны, касаясь лишь гребней, а дальше простиралась пучина, играя переливами цветов от изумрудного до черного. Ветер лениво гонял волны, и стоявшие на рейде парусные корабли плавно покачивались. С моря веяло сыростью, но не той, какая бывает в лесу, где воздух спертый и затхлый под сенью вековых деревьев, а влагой необъятных просторов водной глади, где ветер не знает преград.

Полюбовавшись морем, Аскер развернул Сельфэра и снова углубился в каменный лабиринт улиц, чтобы найти себе гостиницу — не богатую и не бедную, а как раз такую, чтобы не привлекать ничьего внимания. Поездив по городу, Аскер остановил свой выбор на гостинице под вывеской "Рыжий берке", где уговорился с хозяином за двадцать атр в сутки, — со столом и комнатой.

Занеся свои пожитки в номер, Аскер спустился в зал и сел за столик в углу. Он заказал бутылку водки и закуску, расставил все это перед собой и, словно из укрытия, стал наблюдать за публикой, сидевшей в зале. Посетителями "Рыжего берке" чаще всего были странствующие воины, или эсфрины, как они гордо себя именовали. У них никогда не водилось больших денег, но они не желали прослыть оборванцами, хотя чаще всего таковыми и являлись. Они рыскали по свету в поисках господина, который взял бы их наемниками на службу, и ноги всегда сами несли их туда, где намечалась какая-нибудь драка. Правда, не все эсфрины были таковы, но те, кто был побогаче и поблагороднее, в "Рыжем берке" не останавливались.

И сегодня в гостинице сидела ватага таких вот бравых парней. Они много пили, еще больше ели и орали на весь зал, хвастаясь своими подвигами в делах ратных и любовных. Аскер стал внимательно следить за их разговором: как гласит народная мудрость, успех всегда быстрее приходит там, где воюют.

Мелкие военные стычки происходили в Скаргиаре постоянно, но некоторое подобие настоящей войны было только между королевствами Эстореей и Аргеленом. Это был очень старый конфликт, и пламя войны неоднократно разгоралось по обе стороны Гуаранского пролива, разделявшего королевства. Теперь там наступило затишье, и оттуда не приходило никаких известий, стоящих внимания эсфринов. Поэтому разговор велся о событии, которое должно было произойти очень скоро.

Речь шла о турнире в городе Брегане, который проводился каждый год в последнюю неделю кутлирен. Этот турнир был учрежден в честь одного достопамятного события в истории Скаргиара, связанного с падением королевства Заль-Фхар. Аскер читал эту историю, но был не прочь послушать ее еще раз. Того же мнения были и эсфрины, сидящие в зале: они готовы были слушать что угодно, особенно если рассказывал какой-нибудь бывалый воин.

— Да, друзья мои, Бреганский турнир — это король всех турниров, — так начал седовласый эсфрин со шрамом на левой щеке, видимо, считавшийся среди воинов хорошим рассказчиком. — Было это давно, более трех веков назад. В этом году уж четыреста тридцать девять лет будет. Тогда было все не то, что теперь, и земля делилась по-другому между государями. И было тогда к северу от Глеринских болот королевство Заль-Фхар. Король того королевства родился при затмении, и его судьбой повелевала Ранатра. Злой был король, коварный, честолюбивый. Выпивал из подданных все соки, заставлял работать до седьмого пота, и все стонали под его властью — от простолюдина до министра. Жаден был тот король до чужих земель, готовил войска и воевал с соседями. То у одного землицы оттяпает, то у другого отрежет. Все соседние короли дрожали, заслышав тяжелую поступь его воинов. Сопротивлялись они как могли, и воины их бывали лучше вооружены, и числом они часто превосходили противника, но сокрушал их злой король, как коса сокрушает молодые травы. В любом деле сопутствовала ему удача, и повозки с золотом тянулись вереницами из завоеванных краев, а все потому, что Ранатра помогала своему чаду в его неправедных делах. Богатые жертвы приносил король богине, несметное число животных сжигалось на ее алтарях, и даже порой кости аврина горели там. В честь богини был воздвигнут огромный храм из алого камня, и казалось, что течет с вершин храма кровь невинных жертв короля.

Но любому беззаконию приходит конец. Короли всех земель Скаргиара, еще не покоренных дьявольской волей, поднялись и пошли войной на королевство Заль-Фхар. Они ударили с севера, с востока и с юга, а с запада было море, но и оттуда приплыли корабли с воинами. И должен был тот король разделить свои войска и вести битвы по всем своим границам. Короли уже надеялись на скорую победу, но Ранатра была сильна. Воины гибли от засухи, от болезней, от мелких раздоров внутри войска больше, чем от стрел и мечей противника. Страшные это были времена. По всей земле лились потоки крови, раздавался звон оружия и стоны раненых. Четыре года было так.

К исходу четвертого года силы короля понемногу стали истощаться. Он был окружен со всех сторон врагами и медленно отступал к столице, а столица стояла там, где теперь лежат Глеринские болота. Короли-союзники увидели это и поняли, что неприятель спрячется в своей твердыне и сможет еще долго продержаться. Они решили собрать свои силы вместе и разбить армию короля по частям. Сам король был со своей северной армией и стоял у Брегана. Союзники подошли с запада, севера и востока и ударили разом. Казалось, ничто не может сокрушить лавину движущихся тел, закованных в латы. Но они были отброшены. И второй раз ринулись они вперед, и третий, но отступили, оставив усеянное трупами поле. Солдатам Заль-Фхар нечего было терять, и каждый дрался за двенадцатерых. Силы им придавала вера во всемогущество Ранатры.