Заря над Скаргиаром

Став боком перед огромным, в авринский рост, зеркалом, он залюбовался плоским животом и тем, как хофтар расширяется от талии книзу, образуя колокол. Он взмахнул руками, чтобы посмотреть, как разлетятся в стороны широкие рукава, и удовлетворенно кивнул своему отражению. Прицепив саблю, он гордо вышел из примерочной, довольный своей покупкой, и сказал продавцам:

— Надеюсь, господа, что бархат еще войдет в моду.

Глядя на Аскера, похожего на картинку, с этим можно было согласиться. Один продавец тут же шепнул другому:

— Пойди в порт, и если корабль из Арморелины еще не отплыл, купи у них бархат, который они привозили.

Аскер вышел на улицу. От денег, найденных им в седле, оставалось полсотни, и он решил купить себе еще сапоги и перчатки. С этими предметами гардероба таких затруднений не возникло, и он приобрел черные лаковые перчатки и такие же сапоги на шпильках для верховой езды. После всех дел у него осталось около десяти леризов, но зато на улицах многие прохожие, особенно женщины, оглядывались ему вслед. Он шел, гордо выпрямив стан, совершенно уверенный в том, что теперь его никто не посмеет задеть.

Когда Аскер вернулся в гостиницу, уже перевалило за полдень. Он поднялся в номер и стал обдумывать, что ему дальше предпринять. Он обязательно хотел повидать Эсторею, и попасть туда поскорее можно было, сев на какое-нибудь судно из тех, что постоянно плавали между Отерой, островом Тарра и Маэркелом, портовым городом на северном побережье Эстореи. Но, с другой стороны, если добираться в Эсторею по суше, можно было, сделав небольшой крюк, заехать в Айлароллу, столицу Корвелы, побывать на Бреганском турнире, посмотреть на Каменный Путь и Большой Мост. Конечно же, Аскер выбрал второй вариант, тем более, что Бреганский турнир, к которому все так готовились, был только раз в году.

До начала турнира оставалось четыре дня, и Аскер решил выехать сегодня, чтобы, если удастся, занять место в гостинице. Расплатившись с хозяином "Рыжего берке", он купил провизии на дорогу и отправился в путь. За южными воротами Отеры начиналась широкая дорога, идущая по морскому побережью до устья реки Амалькаделир, а потом — вдоль реки до самой Айлароллы.

Солнце клонилось к закату, и Аскер погонял своего резвого скакуна, чтобы проехать за оставшуюся часть дня как можно большее расстояние. Дул свежий ветер, который то и дело менял направление, то неся песок с берега, то налетая порывами с моря. На водной глади, которая еще минуту назад была ровной, как зеркало, появлялась едва заметная рябь, в короткое время перераставшая в пенные буруны, а через минуту опять все стихало, и поверхность воды вновь казалась твердой и незыблемой.

Аскер смотрел, как алое солнце садится в зеленые воды, и это зрелище его не вдохновило. Теперь он с облегчением думал о том, что все-таки поехал по суше, потому что вид моря пробуждал в его душе смутный трепет. Море Асфариг не даром прозвали Капризным: его настроение было настолько непредсказуемо, что, отправляясь в плавание, каждый моряк, как бы небрежно он ни соблюдал божественные заповеди, считал своим долгом прочесть на ночь молитву Нуру, надеясь увидеть завтрашний рассвет на этом свете, а не на том. Если жители суши составили о погоде множество примет и с успехом пользовались ими, то на море Асфариг никто в приметы не верил.

Проехав гин сорок по дороге вдоль моря, Аскер обнаружил, что она сворачивает к западу, повторяя линию побережья. Особого желания ехать вдоль моря Аскер не испытывал, и потому решил свернуть с дороги и поехать напрямик, через луга и перелески. Отсутствие широкой дороги под ногами и авринского жилья поблизости его не пугало, в отличие от большинства авринов. Зато Сельфэру это было непривычно, и берке недоуменно оглядывался на своего хозяина, которому взбрело в голову проехаться лесом, где, как известно даже жеребенку, околачиваются разбойничьи шайки.

Да, в этих краях разбойники были настоящим бичом путешественников, выбравших дорогу через лес. В отличие от лесов северного Шергиза, темных, диких и полных буреломных завалов, леса южного Шергиза и Корвелы были светлые, просторные, с обширными полянами и проплешинами редколесья. Разбойники боялись заходить далеко на север, в глухомань, где шастает зверье и порядочной добычи, вроде богатого купца, днем с огнем не сыщешь. Зато в Корвеле им было раздолье: край обжитой, торговля процветает, денежки и товары снуют туда-сюда по дорогам, и лес не так густ, чтобы в нем заблудиться, но достаточно густ, чтобы устроить засаду.

Аскер не то чтобы не боялся разбойников — он о них просто ничего не знал, и потому без всякой опаски свернул со своего пути, когда услышал в стороне голоса. Другой путник на его месте пришпорил бы берке и мчался подальше от греха, бормоча молитву божеству-покровителю, ну а Аскер, в своем святом неведении, решил поехать и посмотреть, что там за деревьями. Подъехав поближе, он расслышал грубые окрики и звон металла, но и это его не остановило. Миновав последние деревья, скрывавшие от него картину происходящего, он выехал на поляну. Там его ожидания наконец оправдались.

Штук двенадцать дюжих молодцов дружно атаковали тринадцатого, нападая на него по двое и трое одновременно. Этот тринадцатый стоял, прислонившись к дереву, и отбивался что было сил. Несмотря на его атлетическое сложение, силы его были на исходе: сказывался численный перевес нападающих. Кольчуга, плотно облегавшая мощный торс, была цела, но руки были рассечены во многих местах и кровоточили, а на лбу красовался багровый шрам внушительных размеров. Удары эсфрина были все слабее, и в тот момент, когда Аскер выехал на поляну, он упал на колени. Разбойники уже были готовы ринуться на него и добить, но тут из-за их спин раздался окрик:

— Погодите, господа, это же в конце концов нечестно! Он один, а вас вон сколько!

Разбойники разом обернулись.

— А это что за птенчик? — загоготал один. — Да, нас много, так что и на тебя хватит!

— Покажем ему! — подхватили другие.

Двое разбойников поскакали к Аскеру с двух сторон, намереваясь схватить его за руки и стащить с седла, но Аскер вовремя пригнулся и дал Сельфэру шпоры, проскочив вперед. Оба разбойника схватили друг друга, а Аскер, быстро развернувшись, выхватил из ножен саблю и рубанул противников по рукам. Сабля издала дикий визг, вонзившись в живую плоть, и лес огласили два леденящих душу вопля: один разбойник лишился всех пальцев на руках, другой потерял правую кисть.

Аскер даже не успел осознать, то ли это он нанес такой удар, то ли это сама сабля постаралась, как на подмогу своим товарищам кинулись еще два разбойника. Аскер повернулся им навстречу и сделал саблей широкий взмах. Последствия этого удара были не менее сокрушительны: третьему разбойнику сабля снесла всю кожу на лбу, зацепив уши, а четвертому оставила полноса.

Увидев, что их дела плохи, разбойники потеряли весь свой задор и обратились в бегство. А Аскер, больше не обращая на них внимания, подъехал к их жертве. Эсфрин лежал под деревом без сознания, и кровь сочилась из многочисленных порезов на руках и раны на лбу. Его честное и открытое лицо было искажено страданием, но ни звука не было слышно из его уст.

"Уж не умер ли он?" — с тревогой подумал Аскер. Но беглый осмотр тела дал утешительные результаты: сердце билось ровно, хотя и учащенно. Торс был защищен кольчугой, и жизненно важные органы были невредимы; причиной обморока скорее всего была рана на голове.

При осмотре Аскер обнаружил за спиной у эсфрина кожаную сумку, набитую деньгами, и опять поступил вразрез с общепринятыми нормами. Другой бы на его месте взял сумку и скрылся восвояси, но Аскер, как мы знаем, считал деньги не главной ценностью в жизни, а потому отвязал сумку, положил раненого на спину и занялся его лечением. Первым делом он обмыл раны водой из своей фляги, затем порыскал по окрестностям в поисках нужных трав, усилием воли развел огонь (трута и огнива у него не было) и сварил отвар, которым надо было промывать раны.

Стемнело. У раненого началась лихорадка, и Аскер развел два больших костра, положив его посредине. Раны горели, и раненый метался в холодном поту, призывая на помощь богов. Сознание к нему не возвращалось.

Аскер рассердился сам на себя.

"Что бы подумал обо мне мой учитель, — подумал он, — если бы увидел, что я не могу залечить обычную рану: это ведь даже не болезнь, а простой порез, пусть он даже и пришелся на голову".

Аскер не делал скидки на то, что лоб был рассечен до самой кости, и "простой порез" тянулся через весь лоб от правого уха до левого виска.

Раненый затих. Лихорадка его отпускала, жар спал, и больной эсфрин заснул, едва дыша во сне. Аскер всполошился.

"Сейчас он умрет, и я никогда себе этого не прощу! — подумал он. — Выходит, даром учил меня учитель полтора года, я только жалкий трюкач, способный подавлять самую слабую волю и зажигать огоньки!"

Раненый лежал неподвижно, и Аскер решил применить последнее средство, которое предназначалось для самых безнадежных больных. Положив руки на виски раненого, Аскер сосредоточился и проник в его сознание, а оттуда — и во все тело. Защитные силы организма спали, и он пробудил их, заставил бороться с болезнью и победить смерть. Всю силу, какая только в нем была, Аскер перелил в тело больного, приказав этому телу исцелиться.

И случилось чудо. Последним усилием воли перекачав остатки силы в чужое тело и уже теряя сознание, Аскер успел заметить, как прямо на глазах зарастают раны и появляется свежая шерсть, ничем не отличимая от прежней. За каких-нибудь пять минут от страшного зияющего разреза на лбу не осталось и следа, и на руках теперь нельзя было найти и маленькой царапинки. Сиа, оказавшись в чужом теле, развернулась во всю свою ширь, восстановила его и исчезла так же быстро, улетучившись из тела точно так, как и была ввергнута в него. А раненый в это время мирно спал, не почувствовав и сотой доли тех сил, что бушевали в нем.

Аскеру было не до наблюдений. Отдав все свои силы больному, он повалился рядом на траву и лежал так — в состоянии, более всего напоминавшем состояние трупа. Кровь едва ползла по жилам, и сердце билось тихо-тихо, словно боясь, что его кто-нибудь услышит. В первые минуты сознание еще боролось, пытаясь понять, что происходит, но потом и оно затихло.

Глава 5

Солнце разбудило Аскера. Оно раздвинуло ветви и полоснуло по глазам, разодрав веки и влившись потоками света в опустевший мозг, прокатилось по всем извилинам, расправило их и заставило работать.

Аскер схватился за голову. В голове шумело, ломило виски, кругом плавал какой-то белесоватый туман. Аскер протер глаза и оглянулся.

Несомненно, он был жив. Кругом был лес, он лежал на траве посреди поляны между двух тлеющих костров. Рядом раздался радостный всхрап. Сельфэр? И точно, справа к нему тянулась черная атласная морда, а слева — еще одна, гнедая. Откуда здесь второй берке? Аскер попытался сесть, но силы ему изменили, и он снова повалился на траву. Шум в голове не давал сосредоточиться, несмотря на все его усилия вспомнить, что здесь вчера произошло.

— Боги милосердные! Он очнулся! — раздалось у него за спиной.

Над Аскером склонилось чье-то встревоженное лицо.

— Господин, как вы себя чувствуете?

— Спасибо, отвратительно... — пробормотал он, пытаясь вспомнить, где он видел этого аврина. — Кто вы?

— Эрлан Моори, эсфрин из Байора, — поспешил представиться тот. — Умоляю, объясните, что здесь вчера было? Я ехал через лес, и на меня напали разбойники. Их было чуть ли не с дюжину, и они едва не убили меня. Могу поклясться, что один из них рассек мне лоб, так что из-за крови, которая заливала мне глаза, я почти ничего не видел. Но сегодня, проснувшись, я не обнаружил раны на месте...

Теперь Аскер все вспомнил.

— Это вас так огорчает? — спросил он слабым голосом. — Дайте мне прийти в себя, и я вам ее верну. Честно говоря, я и подумать не мог, что она вам так дорога, иначе я бы не... Я об этом как-то не подумал... Некоторые гордятся рубцами, полученными в схватках... Но вы умирали, и у меня не было времени позаботиться о том, чтобы остался рубец...

Аскер устало прикрыл глаза, утомившись от такой длинной речи.

— Погодите, господин... господин... Не умирайте! — взмолился эсфрин. — О, боги всемогущие, он теряет сознание!

Губ Аскера коснулось горлышко фляги, и он почувствовал, что в его горло вливается какая-то горькая жидкость вроде той, что он пил в "Трех ларганах".

— Слава богам! — вздохнул с облегчением эсфрин. — Господин...

— Аскер... Лио Фархан Аскер.

— Господин Аскер, вы говорите невероятные вещи! Если я правильно вас понимаю, то вы исцелили меня — исцелили настолько хорошо, что я даже не понял, была ли рана на самом деле, или мне это просто пригрезилось! — рассмеялся эсфрин. — О, как я вам благодарен! Вы спасли мне жизнь! Но что с вами? Вы так бледны.

— Просто у меня шерсть белого цвета. Будьте так добры, господин Моори, помогите мне сесть... Благодарю вас. Мне уже лучше, просто я...

Аскер внимательно посмотрел на Моори. Открытое лицо эсфрина выражало неподдельное участие и желание помочь. У аврина с таким лицом просто не могло быть задних мыслей.

— ...я немного перестарался со степенью воздействия и отдал все свои силы вам. Это пройдет.

— Господин Аскер, как я вам обязан! В наше время благородство не в почете, и встретить истинно благородного аврина — такая редкость! Позвольте мненазывать себя вашим другом — это будет такая честь для меня!

— О, пожалуйста...

— Не сочтите за дерзость, но куда вы едете? Вы еще слишком слабы, и я считаю своим долгом проводить вас, куда бы вы ни направлялись.

— О, не стоит так беспокоиться обо мне, господин Моори. Мое дело не срочное: я путешественник. Вы, кажется, везли какие-то деньги, и я не могу задерживать вас, потому что деньги любят оборот.

Как только речь зашла о деньгах, Моори тут же кинулся искать их, и они очень быстро обнаружились: вчера Аскер положил их возле одного из костров. Увидев, что деньги в целости, Моори всплеснул руками:

— Разве разбойники их не забрали?

— Думаю, что им этого очень хотелось, — сказал Аскер, — но я им помешал.

— Вы сражались с ними?! Со всеми сразу?!

— Ну, не со всеми... Они оказались достаточно благородны и нападали всего лишь по двое.

— О, негодяи! А вы — настоящий герой, господин Аскер. Все-таки я провожу вас, и пусть вас не беспокоят эти злополучные деньги: их вообще могли украсть, а меня убить, и тогда бы я точно никуда их не отвез.

— А вам не откажешь в логике, господин Моори. Хорошо. Я еду в Бреган через Айлароллу, чтобы посмотреть на знаменитый турнир, на котором я ни разу не был.

— Но это же великолепно! — воскликнул Моори. — Я вез деньги именно в Айлароллу, и сам потом собирался на турнир, так что нам по пути.

— Тогда — в путь, господин Моори.

Аскер с трудом поднялся с земли и сделал Сельфэру знак подойти поближе. Умный берке тут же подбежал к нему и встал на колени, чтобы хозяин мог сесть в седло.